Текст книги "Призрачная погоня"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Мою просьбу восприняли чуть ли не с благоговением. Ибо теперь уже сомневающихся даже на сотую долю процента в нашей компании не оставалось. Тогда как я, используя телефон как калькулятор, приступил к расчётам. Тут ошибиться было никак нельзя. И хорошо, что я небольшое расхождение в размере суток мира Трёх Щитов и мира Набатной Любви (а потом и непосредственно Дна) зафиксировал с точностью до десятка секунд. Да и наличие часов с календарём позволяло вести тщательные подсчёты, которые были бы невозможны в ином случае. Ведь имелись провалы в моей памяти в период крайне тяжкого выздоровления во время приживления во мне второго симбионта.

Всё равно, даже десять ежесуточных секунд могли дать огрехи, грозящие стать критическими. Поэтому я не просто подсчитал, а проделал это не менее пяти раз, стараясь стопроцентно убедиться в правильности конечных итогов.

Итоги меня порадовали, и я не поленился огласить их вслух, вместе с сопутствующими рассуждениями. Всяко будет моим попутчикам полезно узнать, что нас ждёт, как себя вести и на что рассчитывать:

– В принципе, мы попали почти идеально: открытие Священного Кургана для посещения всеми желающими состоится минут через восемнадцать-двадцать. Но мы в любом случае подождём ещё с полчасика, потому что бросаться в глаза нашей инородностью, чрезмерной загруженностью и наличием диковинного животного нам не следует. Да и как это будет выглядеть? Можете себе представить? Хранители входят в святыню, держась на острие ручейков первых посетителей, а мы им навстречу, такие все перегруженные и потные. Они только туда, а мы уже оттуда, а? Могут и заподозрить, что мы чего-то украли или убили кого-то, а теперь выносим. По правде говоря, там ничего ни украсть нельзя, ни повредить. Даже ворвавшиеся туда чуть ли не четыреста лет назад людоеды-зроаки не смогли выбить со стен или свода ни одного драгоценного камня. А они ещё те сволочи и ублюдки! Да и убийство как таковое совершать никто не станет, хотя все поголовно, даже дети, ходят в Рушатроне с оружием, а уж в Кургане особенно. Мало того, многие путешественники посещают святыню всего мира со всеми своими вещами. Ибо нет там камеры хранения, как и нет привычки оставлять свои вещи на парадных лестницах с одним из товарищей. Входят все, несут всё. Поэтому нас как бы и с большим количеством вещей не должны трогать или останавливать вопросами. Но тут я могу и ошибаться, огромный пласт знаний от меня ускользнул по причине спешки и неопытности. Так что час у нас есть, вернее, чуть меньше. Предлагаю подкрепиться, кто желает, бутербродами и попутно прослушать лекцию на тему «Что делать и как себя вести иномирцу в чужом и незнакомом мире». Ну разве что я ещё минут десять потрачу на трапезу и на раздумья над оставленной мне запиской. Как бы и ответить надо, уважить местного… хм, э-э-э… Хозяина Дорог.

Вот так я в первый раз и придумал более звучное, более официальное название Грибникам.

Глава четырнадцатая
Непредвиденные осложнения

Перед тем как начать писать ответ Баккартри Петронию, я догадался отослать Второго в разведку уже непосредственно внутри башни. Раз у меня такая возможность, то грех ею не воспользоваться. Мало того, если тут отыщется что-нибудь интересное, то и в самом Кургане можно будет использовать серпанса для изучения внутренних структур стен, а то и внутренностей великого чуда. Тем более что значки внутри древнего, святого для поморян Пантеона не поддавались пока на мои воздействия, а воспользоваться ими хотелось до щенячьего визга.

Давая задание и определяя время в десять, максимум пятнадцать минут, догадался поинтересоваться:

«Второй! Наши недавние переходы с Земли сюда и обратно на тебя как-то воздействовали?»

«Да, Иггельд! В данный момент идёт распечатка и установка двух новых программ. «Коммуникативность» и «Преобразования визуального восприятия». Суть их ещё не ясна, проявится не раньше чем через три часа».

После чего, получив моё благословение, провалился в каменную твердь площадки. А я только порадовался за такого помощника. И так ему цены нет, так он ещё и развивается благодаря переходам в иные миры. Только его общая тихоходность остаётся самой слабой стороной существа-администратора. Если бы ещё и это перепрограммировать – жизнь превратилась бы в сказку. В идеале, конечно, лучше всего смотаться на Дно и вытащить оттуда боевых серпансов, но… Когда ещё это будет? И как? И будет ли вообще?..

Вспомнив о деле, отбросил пустые мечтания в сторону и приступил к составлению ответа. Благо что бумага у нас имелась, как и разные фломастеры. Постарался выдержать текст в уважительном тоне, но с независимым оттенком. Если и соврал что-то, так пусть меня простят в том заинтересованные. Получилось так:

«Уважаемый Баккартри Петроний! Ни в коем случае не хочу вмешиваться в ваши ссоры или трения с жахным клибисом. Но не могу не отметить, что никого постороннего я во время переходов не заметил. И впредь обещаю ни во что не вмешиваться, используя Ваши пути сообщения между мирами крайне редко и только в случае острой необходимости. Разве что с Вашей стороны последуют определённые просьбы и заказы на конкретные предметы или услуги, то я готов их, соответственно, рассмотреть, если это в моей компетенции. А потом, если мы сойдёмся в цене, предоставить желаемое в самые кратчайшие сроки.

С наилучшими пожеланиями нескучной жизни, Иггельд, подданный империи Альтру».

Дату ставить не стал, ибо бессмысленно она будет выглядеть, даже привязанная к Сияющему Кургану. Потому что подозревал: это творение неизвестной цивилизации живёт по своему собственному летоисчислению.

Про какой-то котёл с «псиальтаном» тоже не упомянул. Да и кто такой «клибис», ещё и «жахный», даже приблизительно не догадывался. Но получилось, по-моему, неплохо. Таинственно, весомо, нагло, с гордой независимостью и с должными недомолвками. Если вдруг и последует какой-то заказ (мало ли!), то я не боялся опростоволоситься. Могу всегда ответить типа: «…не завезли на склад. Придётся ждать неизвестно сколько времени». Или «Последнюю партию только вчера продал!..» А то и вообще честно-пречестно написать: «Понятия не имею, о чём речь».

Но больше всего я надеялся, что угроз в мой адрес не будет, меня оставят в покое, а в идеале, что удастся отыскать другие пути-дорожки на Землю и обратно. Раз уж у меня такие таланты видеть значки и контрфорсы, то с моим бешено нарастающим опытом, с силами обладателя груана, обладателя Первого Щита и с некими способностями Светозарного я горы переверну. Или тоннель в этих горах, ведущий в любой мир, пробью собственной головой.

«Не, головой не надо! – тут же отверг собственную идею. При этом с улыбкой прикреплял составленное Грибнику послание рядом с первым листком. – Головой больно. Да и так она у меня слишком многострадальная…»

Остальные пыхтели у меня за плечами, силясь прочитать не совсем для них привычные буквы. Ну и мать обратила внимание на мою улыбку:

– Чему радуешься, сынок? Сам же утверждал, что этот Петроний очень и очень опасный тип. И что лучше с ним вообще никогда не видеться. А тут о каких-то заказах с его стороны пишешь?.. Или я чего не поняла?

– Да нет, ма, тут я, скорее всего, тонко издеваюсь над Грибником. Хотя… Если он вдруг попросит нечто, что в моих силах, то я в лепёшку расшибусь, но заказанный товар ему доставлю.

Тут вполне справедливо отец заметил:

– И чем ты смог бы удивить человека, который сам вхож в любой мир?

– Не спорю, сложная задачка, – задумался я. – Но мало ли что ему надо? Вдруг он о том же Дне ни разу в своей жизни не слышал? Вдруг ему вот такие груаны за счастье? Ну а если слышал, то для него титул или имя Иггельд что-нибудь да значит. Надеюсь… И тогда он что-то вкусненькое захочет. К примеру, тоже не откажется от помощника в виде Второго. Ну кто от этого чуда откажется? А то и за боевого серпанса будет готов мне некоторые секреты переходов раскрыть?

Тут уже и Фёдор не выдержал, давно посматривающий на мой пояс с груанами с нездоровым вожделением:

– А можно хотя бы увидеть, как этот груан выглядит?

– Почему бы и нет, – не стал я кочевряжиться. И открыл кармашек своего «патронташа»: – Вот, смотрите… Хотя лучше всего любоваться на эту красоту в полной темноте… словно в иной мир, в иные вселенные проваливаешься…

Светящуюся изнутри ракушку я на вытянутой руке выставил вперёд, чтобы рассмотреть её оказалось удобно всем. И даже при дневном освещении местного светила груан произвёл должное впечатление. Пробрало здорово, но Федьку – больше всех. Он прям дышать перестал. Родителей тоже проняло, и даже Ивана. Ну разве что дед Назар выглядел спокойным и уравновешенным:

– Так этот груан до сих пор живой? И сколько такой бы примерно стоил?

– Да как сказать… Наверное, он бесценный. Разве что аналогичный по размеру бриллиант можно сопоставить в цене. И то я могу ошибаться. Ну а что живой, так в этом и сомневаться на приходится. Потому что вместе, суммарно, все эти симбионты и создают вокруг меня защитное поле.

Тут уже в отце научная хватка и хозяйская рассудительность проснулись:

– Раз они для тебя симбионты, зачем ты их в этом поясе носишь? Не лучше ли просто к телу приложить? Вдруг они полностью в тебя вживутся, и уже никакая случайность не оставит тебя без их помощи. Или так нельзя? Вредно для человеческого организма?

Пока вопросы звучали, я лишь несколько раз хмыкнул, а потом понял, что над ними следовало давно задуматься. О проглоченном груане, впоследствии прижившемся во мне, я не рассказывал никому. Но с другой стороны, почему бы ещё полному комплекту волшебных ракушек не прижиться на мне так, как они приживались на диких хищниках Дна? Подобное никто не пробовал, потому что такое не могло прийти в голову никому, даже Светозарному, пошедшему против воли гаузов и оставившему добычу себе. Но сама идея заслуживает особенного, всестороннего рассмотрения. Ибо потеря пояса в особо критических или созданных специально ситуациях возможна. К примеру, во время принятия душа можно Светозарному подстроить пакость, украв пояс или каким иным образом отделив его от владельца на большое расстояние. И что тогда случится? Ничего хорошего! И уж точно, что уникальная вуаль вокруг моего тела исчезнет.

Следовательно, как только представится такая возможность, следует тщательно поэкспериментировать с груанами, авось что дельное и получится.

Пока размышлял, а остальные любовались чудесным сиянием, отведённое мной время прошло, и мы стали готовиться к переходу в мир Трёх Щитов. Тут уже я не поленился несколько раз повторить главные постулаты нашего передвижения там. Но что сразу стало сильно мешать, так это дедова скрупулёзность и повышенное внимание. Ведь будучи глуховат, он пытался дотошно услышать каждое слово и частенько переспрашивал, уточнял и просил повторить.

В конце концов я не выдержал, хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

– Надо же так тупить! – и тут же стал распоряжаться дедом, поясняя остальным: – Садись вот сюда… Я ведь отличный целитель! Могу что угодно подлечить и подправить! Так, расслабься… Не думаю, что это долго продлится… Попробую тебе слух сделать примерно как у меня… Будешь слышать, что именно птички поют в соседнем лесу…

Конечно, настолько идеально улучшить слух старого человека я не смог, но минут через десять, когда я закончил все свои манипуляции с силой, замерший с раскрытыми глазами Назар Аверьянович прошептал:

– Слышу!.. Слышу, как вы… дышите!..

– А вот это зря, – постарался я говорить спокойно. – Настолько прислушиваться вредно. Вдруг кто-то крикнет сгоряча, так ты сразу получишь по сознанию шумовой удар. Понял? Спокойно привыкай, а если что, не стесняйся просто заткнуть уши руками… Ну вот и отлично!

Видно было по старику, что он вот-вот прослезится от счастья и от восторга, настолько он оказался ошарашен вернувшимися к нему возможностями. Ведь с самого детства бедняга страдал глухотой, и никакое ему лечение на Земле не помогало.

Расправившись с этим нужным делом, я заметил возвратившегося серпанса. Выслушав его доклад, понял, что в башне полно внутренних комнат с разными непонятными устройствами. И входы в них имеются со стен первого этажа, только возиться с их открытием придётся долго и муторно. Так что нечего пока себе голову забивать башней, стоит, да и ладно. Лишь бы роль свою связующую между мирами исправно выполняла.

И тут же вновь я переключился на инструкции. Причём жёстко переключился, конкретно. Особенно по теме нашего предстоящего перехода. И так достал и допёк своими поучениями, что тот же дед Назар первым взмолился:

– Борь, может, хватит? Ну мы ж не малые дети-трёхлетки! Уже и так на тебя насмотрелись, когда ты десяток раз на Землю отсюда мотался.

– Одно дело смотреть и шагать возле дерева! – ворчал я. – Другое – шагнуть смело, широким шагом прямо в пропасть. Причём шагнуть, будучи нагруженным, словно верблюд. И зная, что назад дороги не будет. Поэтому и настаиваю! Поэтому и повторяю! Сделаете что-то не так – умрёте в каменной толще. Или вниз рухнете и разобьётесь. Так что никакой отсебятины: закрыл глаза. Шагнул. Как только понял, что в другом месте, шагнул в сторону, ожидая остальных. Не кричать. Не шуметь. Лучше вообще молчать. Если кто-то окажется рядом, стараться загородить собой точку появления остальных.

Жеребьёвку проводить не стал, но раз дед ворчал больше всех, его и послал первым. Затем отправил Ивана и Федора. Что ни говори, а люди они пока чужие. Могли оказаться засланными казачками, готовыми на всё. Оставь я здесь их, они могли бы и не пойти за мной следом. Зато вернуться на Землю – запросто. И тогда… Лучше и не думать, что бы тут творилось в самом скором будущем.

Предпоследней ушла мать. За ней – отец, крепко сжавший зубы и еле шагнувший от перегруза. Ну и напоследок я, подхвативший связанные между собой мешки и баулы, заранее взгромождённые на зубья ограждения площадки. Серпанс-администратор держался за меня как за маму родную и тащил на себе поскуливающую от страха Блачи.

Оказавшись в самом Кургане, я сразу понял, что без приключений не обошлось. Скинувшие с себя груз Иван и Фёдор интенсивно разгружали лежащего на полу Павла Сергеевича. А уже разгруженный Назар свет Аверьянович, стоя на карачках, пытался подняться. Всё-таки наша жадность нас сгубила. Перебор веса сказался на первых метрах дистанции: хомяков завалило напрочь. И хорошо, что без травм обошлось.

Конечно, я могу на себя ещё чего взвалить из багажа отца и деда, но настолько привлекать к себе внимание – здравого смысла хватило. Поэтому я скомандовал:

– Раскладывайте вещи вдоль стенки! Словно мы утомились и отдыхаем. Ма, придержи собаку за ошейник.

Сам же немедленно дал задание Второму:

«Выяснить окружающие нас структуры! Отыскать по возможности пустые пространства и способы проникновения в них. Нам желательно оставить часть багажа в этих пространствах. Пошёл!»

Как только мой помощник исчез, я сам поспешил в ближайший большой зал, в котором имелось достаточно кольцевых ступеней для отдыха паломников, любующихся меняющимися цветовыми гаммами на своде. Мои расчёты оказались верными, святыню недавно открыли для посещения, и внутри людей было всего ничего. Хранителей пока не наблюдалось. На крайний случай сойдёт.

Но не успел вернуться к своим, как мне навстречу показался ковыляющий Второй. Причём он выглядел странно пошатывающимся, обессиленным. И его доклад скорее отдавал пессимизмом, чем какой-либо конструктивной информацией:

«Находиться внутри структур данного объекта невозможно. Меня отторгает неведомое излучение и весьма интенсивно выкачивает энергию. Задержись я внутри стены ещё на минуту, там бы и остался навечно. По той же причине отыскать какие-то пустоты не успел. Выводы очевидны: следует уходить отсюда немедленно. Здесь слишком опасно!»

Я-то знал, что человеку здесь не опасно. А вот посторонним даже в дневное время здесь радоваться не спешили. Особенно тем, кто попытался забраться Сияющему Кургану «под шкурку». И если рассуждать здраво, я бы удивился, отнесись здешняя система к лазутчику иначе.

Но серпанса подкормил минимальным эрги’сом, и уже вместе мы вернулись в нашу компанию:

– Дед, остаёшься здесь стеречь оставленное добро. Остальные: хватаем без фанатизма что можем и топаем следом за мной. Никаких разговоров с посторонними! Только улыбаетесь и пожимаете плечами.

Дальше нам сравнительно повезло. Мы за две ходки переместились в большой зал, не привлекая к себе большого внимания. Разве что какая-то парочка молодожёнов пялилась на нас с недоумением. У них-то ничего, кроме кинжалов на поясах, а вот у нас… у нас-то!

В облюбованном мной местечке стал шёпотом раздавать новые инструкции:

– Мама, остаёшься с дедом здесь, а мы бегом делаем первую ходку в местную гостиницу. Это вроде и недолго, но часа полтора у нас уйдёт. Если кто чего спрашивать станет, просто отмалчивайтесь. Коль пристанут хранители в балахонах… о! Вон с того края один прошёл с посохом!..то запомни и тверди три слова: сынаши, мужан, пейчера. То есть как бы станешь утверждать, что сыновья с мужем ушли в местную гостиницу.

Мать покивала, послушно повторила новые для неё слова. Ещё чуть подумав, заставил повторить местное приветствие и показал, как при этом и куда прикладывают руки. После чего со вздохом приказал серпансу оберегать оставшихся, и, зацепив собаку за поводок к рюкзаку, двинулся по кратчайшему пути к выходу. Мужчины двинулись следом. И конечно, с меньшим количеством вещей мы выглядели сравнительно порядочно, не так в глаза бросались своим несуразным видом. А зная все коридоры, переходы и залы этой святыни как свои пять пальцев, я довольно грамотно проложил маршрут. Это помогло обойти несколько скоплений хранителей, а тех, кто нас заметил, наверняка впечатлила как наша уверенная походка, так и явная целеустремлённость. Такие паломники в лабиринтах не заблудятся и в помощи местных гидов не нуждаются. Мне только оставалось зло шептать на каждом повороте, оглядываясь на идущих следом:

– Не смотреть по сторонам! Не пялиться! Ещё насмотритесь, я вам обещаю!

Помогало. Но не совсем. Мои попутчики и косоглазие заработали, и пару раз чуть не споткнулись на ровном месте. Еле обошлось. А вот наша животинка всё-таки привлекла к себе внимание. Уже перед самым выходом дорогу нам почти преградили два хранителя, причём хорошо мне на вид знакомых. Память, дарованная мне обрядом гипны, и здесь справлялась. Я даже помнил этих служителей по именам. И что они по рангам занимали ступень старших хранителей.

– Нельзя в святыню с животными входить! – начал вещать один из них, постучав посохом строго по полу. Тут я его и ошарашил:

– Знаем, Сейрад. Нам уже сделали замечание, потому мы сразу и вернулись на выход. Оставим нашего ручного пса в пейчере.

– Откуда ты знаешь имя моего коллеги? – поразился второй, всматриваясь в меня взглядом вивисектора. И этого я поразил:

– Да кто же вас не знает, Дениан? Уважаемых людей знают все.

Моя лесть его несколько сбила с толку, но он всё-таки пытался меня остановить:

– Но мы тебя не помним! – Я же продолжал идти, и не думая останавливаться:

– Вы меня просто не узнали. Только три дня, как на пожарище пострадал, вот и вид такой, словно из печки вылез… Потом встретимся, подробнее расскажу…

Что Сейрад, что Дениан глядели нам вслед, скривившись так, словно им горсть стекла на зубы попала. Но в погоню не пустились и крик не подняли. Да и чего шуметь-то, спрашивается? Ну идут себе люди, ну никого не трогают. Ну зверя привели, так уже обратно тянут. Ну обожжённый из них один, так это же не повод для задержки. Да и знает по именам высших хранителей, что сразу выдаёт в нём старожила или бывалого паломника. Видимо, не раз тут бывал и не два. А то и обряд гипны проходил.

Ну а я, уже спускаясь по наружной парадной лестнице, мысленно порадовался:

«Хорошо хоть мне пока Круст из рода Имлов не попался. Уж тот со мной много беседовал и разговаривал, да и посильное участие принимал в моих отношениях с Мансаной. Мог бы меня по голосу опознать. Или не смог бы?..»

Тогда как вслух чуть ли не кричал на своих спутников:

– Не стоять! Спускаемся по лестнице! Потом насмотритесь на город! – и уже тише: – Потому что в Рушатроне есть чем полюбоваться.

Понимал я прекрасно их реакцию на увиденное чудо, даже жалел от всей души. Сам помню, как тут сидел в первый вечер своего прибытия и не мог оторваться от созерцания величественной панорамы самого огромного города этого мира. Но у нас не было времени пялиться на красоты. Достаточно вспомнить, что мама и дедуля остались сами в чужом мире, как тело тут же начинало быстрее перебирать ногами. И мысль, что родственников прикрывает Второй, нисколько не утешала.

А ведь ещё неизвестно было, как нас примут в Южной пейчере. Воспоминание о Мансане тоже разбередило старую рану. В общении с этой милой девушкой у меня возникали самые светлые и приятные чувства. Хотя и противоречивых эмоций хватало. Как она? Что с ней? В самом ли деле беременна? И как ко мне отнесётся её дядя, владелец гостиницы? Не устроит ли он скандал, да с попыткой мордобоя?

Эти вопросы вытекали вполне логично в следующий: стоит ли мне вообще появляться в данной пейчере? Какая-то робость в душе, некий стыд и неуместное стеснение шептали, что не стоит. Тогда как воспоминания о ценных вещах, оргтехнике, монетах с Земли требовали немедленного возвращения добра в хозяйские руки. Мало того, резонно было поинтересоваться: нет ли каких сообщений от Марии, Верочки и Катеньки. Вдруг они уже давно вернулись в Рушатрон и теперь ежедневно бродят по Кургану, пытаясь разгадать секрет возвращения на родину?

Да и нажитые за последние месяцы опыт, сила и умения заявляли:

«Не дрейфь! С нами не пропадёшь! Прорвёмся! И что нам какой-то банальный скандал? Ха! Даже с попыткой мордобоя – пустой звук!..»

И мы двигались дальше.