Текст книги "Игры с богами"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Труммер глянул на часы:

– Почему бы и нет? – подлил себе из кувшина квас в кружку и приступил к рассказу. Ему самому захотелось словно заново пробежаться по самым памятным моментам своего детства, юности и отрочества, в которых почти постоянно присутствовала Галлиарда.

Глава 9
Рассказ Поля Труммера

Попал я в столицу ДОМА, а точнее говоря, в Параис пятнадцатого сектора, примерно в шестилетнем возрасте. Как я в него проник, откуда и с кем, помню очень смутно. Основное: дальняя и утомительная дорога, поступь каравана и специфический запах тягловых старанов. То есть если судить по этим скороходным животным, то мы двигались сравнительно быстро. Кто ко мне обращался или чему учили – всё кануло в Лету, точнее говоря, утонуло в однотонных и скучных играх деревянными солдатиками в одной из повозок. Кто из родственников находился со мной в пути или я сразу там оказался в роли приблудного сироты – тоже никаких чётких воспоминаний. Но своё имя и свою фамилию я запомнил навечно. И никогда, ни при каких обстоятельствах не сомневался, что зовут меня Поль Труммер.

Затем, уже в самом городе, врезались в память крики умирающих рядом людей, звон мечей, грохот выстрелов, рёв пожара и оглушающий сознание страх, который заставил меня бежать куда глаза глядят. То ли я заблудился во время этого бега, то ли меня никто не искал впоследствии, то ли все мои попутчики погибли, но больше знакомых людей из каравана я так и не повстречал.

Но с момента той трагедии начались страшные, полные опасности месяцы моего становления. Только и помню главные задачи в жизни. Первая: выжить. Вторая: научиться чему угодно! Лишь бы выбраться с самого дна. Ну и, наверное, всегда надо мной простиралась длань удачи. Никто меня не убил, не продал в рабство, не сделал инвалидом с неизлечимыми уродствами. Сколько помню, в критические моменты кто-то, да помогал, кто-то, да выручал. То один мне подсказывал, то другой учил читать, то третий наставлял правилам поведения в любой ситуации и в любом обществе. Хотя ни с кем меня судьба не сводила более чем на месяц-два.

Поэтому поразительно даже, как я сумел не путаться в месяцах и отсчитывать годы. Наверное, благодаря тому, что слишком быстро научился считать, читать и даже усвоил таблицу умножения. Но свой день рождения отсчитываю с момента побега с места гибели или отчаянной драки караванщиков. И твёрдо верил, что мне в тот момент было именно шесть лет.

Вот так и выживал. Мне исполнилось восемь лет, и я уже два года как беспризорничал в Параисе пятнадцатого сектора. Но всё больше старался не к уголовникам скатываться, а простую, незатейливую работу выполнять. Посыльным подвизался, потому как бегал быстро. Подметать и убирать мусор не брезговал. Помогать бросался всем людям – пожилым или инвалидам. Меня, конечно, чаще прогоняли, потому что внешний вид не вызывал даже жалости, только презрительные гримасы. Насмешек, подкрепленных пинками, тоже хватало. Но я не сдавался, с фанатичным упорством отказываясь от предложений старших ребят заняться воровством или ещё чем похуже. Увы, я значительно подрос и, по мнению уголовных авторитетов, как раз вошёл в возраст пацанов, которые обязаны были проходить селекцию на пригодность к уголовным ремеслам. Отмазываться от настойчивых предложений становилось всё труднее и труднее. И для этого часто, чуть ли не ежедневно, требовалось менять места своего временного пристанища.

И вот в один из таких дней, когда я забрался в совершенно незнакомый мне прежде район, я и наткнулся на двух девочек примерно двенадцатилетнего-тринадцатилетнего возраста, которые волокли на себе довольно много личных вещей. Помимо солидных рюкзаков, каждая имела в руках по сумке, судя по всему, весьма тяжёлой. А так как одеты они были в спортивную форму, то я сразу бесстрашно бросился к ним с предложением:

– Могу помочь с сумками! Недорого!

– Свалил с дороги, мелкий! – прикрикнула на меня одна из них. – Сами справимся.

Зато вторая, шатаясь от усталости, попыталась улыбнуться:

– Да у нас и денег нет, иначе мы бы извозчика взяли. – Наверное, у меня на лице читалось такое разочарование и так блестели от голода глаза, что она сразу догадалась, в чём я больше всего нуждаюсь: – Но у меня есть большая булка. Согласишься взять её в оплату?

И весело рассмеялась, глядя, как я часто киваю головой. А уже через пару минут её две сумки, связанные имеющимся у меня ремнём, висели у меня на груди и на спине. Сама же девица не шла только с одним рюкзаком, а помогала подруге нести её наиболее тяжёлую сумку. Так мы и прошли пару кварталов, попутно познакомившись и укрепив контакт. Как звали временную подругу Галлиарды, я вскоре забыл, да и встречался-то с ней потом раза два, не больше. А вот с юной спортсменкой, баронетой Фойтинэ, двенадцати лет от роду, мы сразу стали дружны. Подозревали даже вначале, что у нас нечто родственное имеется, но потом родственники моей новой подруги заверили, что пропавших ребятишек моего возраста у них в роду не было.

Сама же Галли оказалась фанатом спорта, конкретно говоря – большого тенниса. И ради спортивной карьеры, верхом которой в ДОМЕ считались победы в ежегодных Играх, она покинула своё родное королевство на Вольных землях. Там она завоевала на детских первенствах все возможные медали. И как только возраст у неё стал юниорский, выгрызла у родителей разрешение и средства на поездку в Параис.

К слову сказать, родители юного спортивного дарования оказались людьми не бедными в своём окружении. Да иначе и не получилось бы отправить ребёнка в престижный спортивный интернат за Большой стеной. Отец кичился наследственным баронством, а мать могла похвастаться, причём по праву, своим умением вести в этом баронстве хозяйство. Если бы не она, создавшая великолепные мастерские по производству глиняной посуды, её единственная дочь так и осталась бы в захолустном королевстве до конца своей жизни. А так матушка не только сумела обеспечить Галлиарде проживание в отдельной комнате общежития, но и регулярно, с попутными караванами продуктов передавала в Параис огромные сумки со съестным. Что являлось делом желанным и весьма важным. Ибо если сравнивать цены на продукты в столице всего ДОМА, то они разнились от цен на Вольных землях десятикратно, а порой были и в двадцать раз дороже. Юная баронета не только сама жила сытно, но и постоянно подкармливала своих подруг по команде. А с момента знакомства со мной и меня взяла под своё попечительство. В итоге моё тощее тельце стало быстро прирастать мускулами благодаря усиленному питанию.

Но самое главное, что новая подруга сделала для меня, – это помогла определиться в жизни. Назначить себе ту самую цель, к которой и я пошёл. И началось это с простого, незатейливого вопроса:

– Что ты ещё умеешь делать?

Я стоял у двери маленькой комнатки и непроизвольно отщипывал куски булки, заработанной нелёгким трудом. Хотелось отдышаться, но ещё больше – кушать. Да и когда увидел внутренности первой раскрытой сумки, мои ноги попросту приросли к полу.

Но на вопрос ответил твёрдо и уверенно:

– Всё! Всё, что угодно!

Девочки взрослеют рано, и в свои двенадцать баронета не являлась исключением. У них там, в захудалом королевстве, девушек уже после двенадцати лет частенько замуж отдавали. Так что учить начинали рано, воспитывая не только хозяйку, но и умелую любовницу. Благодаря этому мадемуазель Фойтинэ знала такую массу всякого «эдакого», о чём я, похоже, до сих пор представления не имею. Так что на мой ответ она весело рассмеялась, точнее, расхохоталась. А когда чуть успокоилась, посоветовала:

– Поль! Не говори так больше никому. Не то могут плохие дядьки, ачи или клаучи твоей наивностью воспользоваться. Да и женщины разные бывают.

И в нескольких словах передала сценки разных сексуальных извращений и последствия сексуального рабства.

Любого беспризорника улица многому учит, но, услышав такие грязные подробности, у меня челюсть надолго отвисла. И кусок булки выпал изо рта. После чего такое омерзение накрыло с головой, что целых восемь лет с того момента меня при самой мысли о «чём-то таком» трясло и лихорадило. Может, это и плохо с какой-то стороны, ибо лишился ранних, легко доступных удовольствий. А может, наоборот – счастье, что я не скатился в яму оголтелого разврата в раннем детстве. Моя новая подруга всего за несколько минут привила мне стойкое отвращение к самому понятию «секс». И до шестнадцатилетнего возраста моя отстранённость меня самого порой поражала. А я к тому времени уже на что только не насмотрелся и кому только не помогал снимать усталость! Не скажу, что оргии видел, но многие постельные сцены у меня до сих пор перед глазами стоят.

Но вернусь к моей цели в жизни. В первый день я помог Галлиарде разложить продукты, за что был сведён в душ, а потом и накормлен от пуза. Пока моя выстиранная одежда сохла, а баронета с подружками устроила девичник, меня спрятали под кроватью, где я и проспал благополучно до следующего учебного дня.

А вот с его началом сердобольной опекунше следовало определяться. Вначале девушка вытянула из меня всё, что я помнил о своей жизни. В том числе перипетии моих последних, двухгодичных скитаний. Они её явно ввели в состояние сочувственной депрессии. Пару раз она даже всплакнула.

– Что же с тобой делать, мелкий? – задумалась над моей судьбой спортсменка, сама еще будучи практически ребёнком. – Ты вообще хотел бы остаться возле меня и при интернате?

– Разве так можно? – боялся я поверить в подобную возможность.

– Если всё правильно оформить да выписать на тебя надлежащий пропуск, то можно зарегистрировать как моего денщика. Баронете по статусу такое разрешается. Вся беда в том, что придётся тогда помесячно вносить налог за тебя, и он немаленький. Параис всё-таки! А с деньгами у меня полный пролёт. Родители выделяют огромную для себя сумму, но мне не хватает даже на бытовые мелочи.

Она с сочувствием продолжала меня рассматривать, а я еле сдерживался, чтобы слёзы жалости к самому себе не брызнули из глаз. Что-то мне подсказывало, что, если сейчас судьба от меня хотя бы чуточку отвернётся, я долго на улице не выживу. Но какая-то гордость у меня уже и тогда была:

– Ничего страшного. Мне и так неплохо живётся, – после чего, сглотнув ком в горле, всё-таки попросил: – Можно я хоть иногда к тебе приходить буду? Готов любые тяжести таскать, убирать, мыть, стирать…

Она с сомнением рассматривала меня с ног до головы, но неожиданно хмыкнула:

– Вообще-то ты сильный пацан! На удивление… И пальцы у тебя цепкие… Ты бы смог массаж делать?

– Да! – тут же ответил я, готовый на всё, что скажет эта милая и добрейшая девочка. Правда, тут же честно признался: – Только меня научить надо.

– Ничего сложного! – тут же стала строить планы Галлиарда. – Этому и я обучить могу. Вначале запомни самое главное: тебе уже десять лет, и тебя специально прислали ко мне как денщика и моего личного массажиста. Это станет стержнем для всего остального. Уже твои массажи для меня списывают часть средств, которые тратит интернат на меня. А если ещё хотя бы пять девчонок согласятся на твои услуги, то это покроет сумму налога за тебя, и ты сможешь находиться здесь на полном основании. Хи-хи! Правда, здорово я придумала?

Она выглядела страшно довольной, а я стоял, и спазмы сжимали мне горло. Только и смог, что согласно кивать головой.

– Ой! Не смеши меня! И не кивай так, а то твоя тощая шейка сейчас переломается. Ага, и ещё: проживание здесь ещё дороже, чем налог. Поэтому тебе придётся жить у меня под кроватью. Хотя бы первое время, а там что-нибудь придумаем. Согласен?

Я тогда всё-таки расплакался. Слёзы полились у меня ручьями, и моей опекунше пришлось четверть часа успокаивать меня. Потому и опоздала на первое занятие. Зато, когда вернулась в комнату, сразу же постелила одеяло на стол и скомандовала:

– Ложись! Буду срочно обучать тебя массажу. Завтра вечером тебе надо будет продемонстрировать свои умения на нашем тренере. Вначале показываю на тебе…

Потом пришла подруга, и я стал тренироваться на ней под неустанным руководством баронеты. Потом ещё нескольких подруг помассировал. Ну и уже поздно вечером массировал непосредственно Галлиарду. При этом наиболее поучительным оказались её ощущения, о которых она мне подробно рассказывала. Девчонки тоже говорили постоянно: тут сильней, тут прижми, тут нежней, но всё это оказалось поверхностно. А вот с Галли получился совсем иной контакт, на каком-то подсознательном уровне. И когда она мне рассказывала свои ощущения, делала комментарии или давала подсказки, я словно сам лично ощущал собственные руки на собственном теле.

Это я уже гораздо позже узнал, что подобная магическая метода обучения стоит невероятно дорого и проводится лишь редкими, даже для Параиса, и’третами. Да и длится несколько дней. А мы уложились всего в два урока. Первый – вечером, второй – утром. И уже к концу следующего дня я предстал перед взором дородной тётеньки. Естественно, что своим внешним видом никак не впечатлил.

– Этому задохлику десять лет? – вполне справедливо засомневалась она.

– Главное – что умелец! – уверенно заявляла стоящая рядом баронета.

– Он же свалится с ног после пятой минуты!

– Так пусть попробует и докажет свои навыки, – упорствовала девчонка.

Тренер ехидно захихикала и со словами «ну-ну!» сбросила с себя трико и улеглась животом на тахту. А я приступил к своему первому, но самому важному жизненному испытанию. Причём испытанию тяжкому, в прямом, физическом смысле слова. Ведь одно дело – мять девичьи мускулы и растирать нежную кожу, а другое – корячиться над сильной, рослой женщиной, с грудой мышц и солидной жировой прослойкой.

Но я старался. И если судить по молчанию дородной клиентки, ей мой массаж вполне нравился. Да так нравился, что к концу тридцатой минуты она впала в блаженную дрёму и стала посапывать. Я даже испугался вначале, и хорошо, что Галли шёпотом дала нужную подсказку:

– Переходи к пощипываниям и пошлёпываниям!

Так что разбудил тренера я вполне деликатно. И чувствовала она себя после массажа великолепно. Правда, уже усевшись на тахте и скептически оглядев меня, раскрасневшегося и вспотевшего, она заявила:

– Жидковат всё-таки! Но… Если подкормить да поставить мять косточки первогодкам до второго года обучения… То сойдёт! Даю своё согласие. Если наберётся у него помимо тебя, Фойтинэ, семь желающих, мы его оформим по стоимости налога.

Стоило видеть, как при этом обрадовалась Галлиарда. Расцеловала тётку в обе щёки так, словно это её судьба только что решилась. Хотя по правилам интерната я окупался при обслуживании всего лишь шести спортсменок. А мне нагрузили целых восемь! Я хотел было напомнить об этом, но подруга меня вытолкала из комнаты тренера взашей, не дав сказать и слова. А потом уже в «нашей» комнате с восторгом мне раскрыла свои планы на будущее:

– Ты знаешь, кто такие поощеры?.. Ну да, откуда ты мог узнать! Так вот, это такие люди, которые простым касанием могут снять с любого иного человека усталость.

– Дать ему дополнительные силы? – не мог сообразить я.

– Нет, именно снять усталость. То есть убрать накопившиеся в крови частицы, которые мешают её правильной циркуляции. Нам уже давали вводную лекцию по этой теме, но я не запомнила название этих частиц. Ну и бытует мнение, что поощеры своим прикосновением повышают уровень эндорфина в крови…

– А это что такое? – не сдержал я своего любопытства.

– Эндорфин, – стала с гордостью за свои знания пояснять баронета, – это «гормон счастья», или «природный наркотик», который нас бодрит и сразу убирает усталость. Но к чему я это всё веду… Большинство людей, ставших впоследствии поощерами, начинали свою трудовую деятельность массажистами. Улавливаешь связь? К тому же они при получении статуса сразу переходят в категорию а’первов. И мне кажется, что даже ты в своём возрасте понимаешь, кто такие а’первы и как им в ДОМЕ живётся.

Это – да! Это я понимал! Потому что успел насмотреться на этих баловней, как мне тогда казалось, жизни. Все а‘первы одевались с иголочки, катались на каретах и питались в лучших харчевнях и ресторанах. Ну и главное – они выглядели независимыми и свободными. Для беспризорника такая жизнь – это вершина жизненных устремлений. Про е’второв и тем более и’третов я вообще не упоминаю. Мне они тогда казались небожителями, наподобие самих дэмов.

Ну и самое главное, я осознал из слов своей новой подруги, что у меня появилась уникальная возможность выбиться в люди. За эту возможность я ухватился руками и ногами и примерно к тринадцати годам совершил невозможное: научился частично снимать усталость. Вначале только с самой Галлиарды, потом и с других людей. А к четырнадцатилетнему возрасту я уже полностью сформировался как настоящий поощер. Хотя бытует мнение, что раньше шестнадцати подобную паранормальную способность получить нельзя.

А я вот получил… И добился очень многого.

И всё это – благодаря баронете Фойтинэ.

Глава 10
Опять судьба в чужих руках

Большой Тронко выслушал Труммера со всем вниманием, ни разу не перебив. Но после окончания рассказа не удержался от нескольких вопросов:

– А как же ты вышел на самого Бенджамина? И при каких обстоятельствах?

– О-о! Это тоже длинная история, – грустно улыбнулся Поль.

– Ну хотя бы в двух словах поведай.

– Если в двух, то ладно… В мои четырнадцать с половиной Галлиарда впервые прорвалась в финальную часть Игр. А ты ведь знаешь, как во время главных соревнований востребованы а’первы с моими умениями. Каждый на счету! Какой-то молодой, малоизвестной спортсменке не по средствам нанять поощера хотя бы для решающих матчей. А тут я, ничем не приметный, молоденький массажист. Ну, нашу пару и сбросили заранее со счетов. Наши основные конкуренты бросили своих поощеров на иные направления. А моя опекунша взяла и прорвалась до самого финального поединка. Там-то, конечно, её соперницу уже опекал мой более старший и опытный коллега, и она выиграла. Но сделала это с огромным трудом, на самом пределе своей выносливости и спортивного мастерства. Но зато мы одержали командную победу…

Бывший консул решил предугадать события, сделав предположение:

– И тогда ты попал в поле зрения дэма? Понравился ему?

– Что попал, то «попал», – грустно пробормотал рассказчик. – Только вот совсем не в смысле «понравился». Команда конкурентов как раз и принадлежала шестнадцатому сектору. Ну а дэм Надариэль весьма обожает теннис. Естественно, что он лютовал после проигрыша своих спортсменок, грозился их сжечь, а пепел развеять, растоптать и всё такое. А одна из них возьми да и ляпни: «Дэм, смилуйтесь! Мы ведь не знали, что её массажист ещё и поощер. Вот она и выиграла благодаря ему!» Как следствие, Прогрессор решил уничтожить меня. Пусть это смешно и мелочно для властелина. Причём уничтожить пообещал не через своих наёмников, порученцев или злобных егерей, а лично. Вот так на мне и оказалась его личная метка… Вот так и пошло…

Он замолк, окунувшись в свои явно неприятные воспоминания, и его сотрапезник не решился продолжить расспросы на больную тему. Уж он-то лучше молодого а’перва знал, чем заканчивается личный гнев дэма. И мог только мысленно посочувствовать как самому Полю, так и его подруге. Видимо, нелегко им в тот момент довелось.

Но о самой спортсменке было интересно узнать:

– И как же молодая баронета оказалась на жительстве и довольстве именно шестнадцатого сектора?

– Как, как… Благодаря собственной хитрости, умению расположить к себе людей и врождённой дипломатии. Когда стало понятно, что моя жизнь висит на волоске, она метнулась в шестнадцатый сектор, переговорила с главным тренером сборной и была с радостью там принята в состав команды… вместе со своим личным массажистом. И когда Бенджамин наконец выкроил минутку своего личного времени и отправился меня убивать, он неожиданно для себя оказался в своих Долинах Спортивной Элегии. Там как раз и велась первая тренировка моей опекунши. А я с дрожью во всём теле околачивался поблизости. Когда дэм понял, в чём подвох, сохранил на лице маску ледяной невозмутимости и повёл нас в отдельную комнату. Галли потом признавалась, что почти уписалась со страха… А он с нами поговорил, поспрашивал о том о сём, издевательски хохотнул неизвестно над кем или чем… да и оставил всё как есть. Вот тогда мне и повезло впервые в жизни пообщаться с дэмом… Хотя вспомнить толком, точнее говоря, дословно наше «общение» не могу до сих пор… Со временем он стал меня брать на миссии в иные миры. Много раз были на Земле… А ведь Чин Хун Хо – оттуда. Ну и…

– Понятно! Вот так нас судьба и познакомила, – констатировал Тронко и первым обратил внимание на пару вошедших в харчевню мужчин: – Не твои ли приятели?

Поль вскочил, чуть ли не бросаясь навстречу прибывшим, но, как только рассмотрел их печальные лица, так и уселся обратно на стул. Да и сам факт появления здесь именно Вака Лейзи говорил об одном: шансов на освобождение Галлиарды собственными силами нет. В противном случае Сосулька остался бы на месте, выискивая малейшую возможность.

Но и рассказывать сразу о причине своего прибытия Вак не стал. Всё-таки посторонний, совершенно незнакомый ему человек за столом. Пришлось Труммеру бегло пересказать о новом знакомом, акцентировав на его особой осведомлённости, знании того самого Белого Барина и данных чуть ранее выводах, что ничего у самопровозглашённых следователей не получится.

Только после этого менталист скорбно вздохнул и подтвердил:

– В самом деле ничего… Точнее говоря, мы выяснили, что Барин со всей своей группой и на известном нам автомобиле вновь подался на очередную «охоту». Когда и насколько, наши ребята продолжают выяснять. Однозначно доказано, что баронеты Фойтинэ в его особняке быть не может. Преступная группа сразу после выполнения задания наведывается на Полигон. Так что наша Галлиарда где-то там…

Больше оставаться на месте Труммеру не было никакого смысла. Всё и так решено: вся надежда только на последнее чудо, связанное с Прогрессором.

– Ладно, я пошёл! – встал, выбрался из-за стола и попросил троих мужчин, глядящих на него, как на покойника: – Пожелайте мне удачи!

И поспешил на выход. А на улице, уже не жалея средств, постарался как можно быстрей добраться до Виллы. Хорошо хоть пропуск имелся с личной отметкой самого дэма. Иначе простому смертному ни за что не пройти через Крепость, не проскочить под Полигоном и не попасть в Имение. Да и за Малую стену кого попало не пропускали, а уж в воротах Морской имели полное право обыскать и просветить внутренности человека специальным сканером.

Во время всего пути Поль прикидывал свои шансы застать властелина на месте. Логика подсказывала, что после тяжёлой, изматывающей миссии дэм будет долго отдыхать, предаваться лени или просто утешать свою плоть в окружении женщин. Иные рассуждения подсказывали, что скорее всего Бенджамин займётся ценнейшими трофеями, которые были принесены из мира драйдов. Уж слишком много он на них возлагал определённых надежд и ожиданий.

Но знание реалий заставляло сомневаться и в логике, и в предположениях. Дэм есть дэм. Что ему взбредёт в голову и где он может оказаться в следующий момент, никто из смертных предсказать не сможет. Поэтому предречь сам факт личной встречи не взялся бы ни один оракул.

Мало того, очень многое зависело и от окружения властителя. От того, насколько расторопно они доложат о странном посетителе, и доложат ли вообще. Формально Труммера не допустить пред очи властителя не имели права. Приказ «…явиться за наградой через десять дней!» подразумевал весь обозначенный период. Однако, невзирая ни на что, именно ближайшие чиновники обязаны были прореживать поток смертных до одного, максимум двух посетителей в день. Может, и не двух, может, только одного. Вполне возможно, что и раз в неделю. В этих вопросах а’перв оставался неискушённым. Запоздало сожалея, что не выспросил о таких нюансах у Большого Тронко. Но всего не предусмотришь…

Так что поводов для волнения хватало. Но, наверное, они помогли во время пути сильно отвлечься от глобальных проблем. Иначе размышления о доле Галлиарды и о собственной жизни могли окончательно столкнуть сознание в пропасть отчаяния и безнадёги.

А уже в самом Имении началось нудное преодоление бюрократической иерархии. Как спросил первый стражник: «По какому вопросу и к кому?», так и пошло-поехало чуть ли не на каждом посту, повороте, этаже или кабинете. И в самом последнем разговоре с наглецом сошлись сразу два высших чина шестнадцатого сектора. Главный консул и управляющий решили лично узнать у поощера, какой частью тела он ударился, раз прибыл именно сегодня. И что такого стряслось?

Начал старик управляющий:

– Парень, причина твоего визита должна быть невероятно важной. Иначе ты знаешь, чем это для тебя закончится.

– Понимаю. Так что иду на это сознательно.

Подобный решительный ответ не понравился главному консулу:

– Если ты превратишься в кучку пепла, нам глубоко плевать. Но дэм вполне справедливо разозлится и на меня. Ибо в мои обязанности входит недопущение праздных посетителей. А у меня жена, дети, внуки, в конце концов!

– Ни с вами, ни с вашими родственниками ничего не случится. Моё дело к посторонним не относится.

– Во как! И всё равно, я бы хотел знать, по какой причине ты вдруг явился сюда. И не вздумай соврать.

Естественно, умеющему отличать правду от лжи не соврёшь. Поэтому Труммер заявил:

– Именно поэтому я и не хочу раскрывать причину. Она касается только меня лично и Надариэля.

На это главный консул так нахмурился, принял такой грозный вид, что, показалось, он немедленно использует своё право уничтожения любого, кто угрожает здоровью или целостности дэма. Только вот управляющий его мягко и почти незаметно придержал за локоток и задал следующий вопрос:

– Твой визит связан с обещанной наградой? Может, ты решил от неё отказаться?

– Ни в коем случае! – заверил парень. – Это всё – на усмотрение властелина. Хотя и подозреваю, что она мне не достанется.

– Хм! И ты о ней не пожалеешь? Должен ведь понимать, насколько она огромна.

– Не пожалею, геер дон.

– Почему? – допытывался старик, подойдя к поощеру чуть ли не вплотную.

– Потому что есть вещи, которые не просто дороже наград, но и дороже жизни.

– Например?

– Ну-у-у… например, месть.

– А ещё?

– Ещё – дружба! – спокойно, но с непоколебимой уверенностью ответил Труммер. Он для себя уже всё решил, поэтому даже дал пояснения без наводящего вопроса: – Порой отношения стоят выше материального.

Управляющий развернул, подошёл к главному консулу и выдохнул:

– Ладно, пусть идёт…

– Ха! Не знаю, как ты, но я против доклада, – заявил тот. – Пусть лучше уже в приёмной этот выскочка сидит, вдруг на него дэм сам наткнётся. Так что, если желаешь, иди сам.

Старик на это скривился с презрением:

– Трусишка! Неужели ты не видишь для себя плюсов этого вопроса? Мне-то уже некуда свои заслуги суммировать, а вот тебе зачтётся. И вообще…

– Хе-хе! Хорош философствовать, демагог трухлявый! – беззлобно перебил его главный консул. – Тебя послушать, так ты мне благое дело делаешь, право доклада уступая. Нет уж, нет уж! Прогуляйся сам, тебе двигаться полезно.

Тот пожал плечами и вышел из приёмного помещения через внутреннюю дверь. Проводив его сочувственным взглядом, командующий тайной жандармерией, личной армией и специальными войсками властелина несколько минут прохаживался вдоль окон. Невзирая на его невероятную занятость, ему было интересно, чем всё это закончится. Потому что тоже не мог припомнить прецедентов ни в своей биографии, ни в биографии своих коллег и предшественников.

Мыслей и предположений у него мелькало много, в том числе и по поводу намёков на «плюсы, которые зачтутся». Да и своего коллегу по хозяйственной части он так до сих пор толком и не раскусил. А раз старикан смело пошёл на доклад, значит, уверен, что прибывший с непонятным делом выскочка может и выжить после гнева властелина. Это уже вызывало живейший интерес. Раскрытие этой тайны пригодится на будущее.

Да и сам факт странных, непонятных отношений между дэмом и простым смертным – тот ещё секрет! Уже сама «десятидневная» награда говорит о многом. И ценность доставленных трофеев явно ни при чём. Не настолько она велика, чтобы до такой степени баловать молодого поощера. Что-то ещё связало здешнее божество с одним из его подданных. Но что именно? В чём кроется несомненная интрига? Может, и в самом деле стоило самому податься в мастерскую дэма и доложить о приходе Поля Труммера?

Вновь уставившись на спокойно стоящего а’перва, Шунт Стерликос подпустил в голос строгости и засыпал парня вопросами. Причём начал спрашивать порой совершенно полярно, из разных сфер бытия и общественных отношений:

– Что ты помнишь о своих родителях?

– Ничего, геер дон.

– А когда купался последний раз в море?

– Около четырёх месяцев назад.

– И где это было?

– Мир под названием Земля. Я туда наведывался вместе…

– Неважно! Свой дом ты уже обустроил?

– Конечно! Хотя и пришлось много повозиться. – Поль попытался пуститься в пространные объяснения. Потому что понял: главный консул действует точно так же, как действовал Сосулька при допросе вражеского информатора. – Особенно много переделок сделал на чердаке…

– А что у тебя с соседями?

– С теми, что по бокам, ещё толком не познакомился, но вроде вполне нормальные, милые люди. А вот смежный с садом участок принадлежит слишком уже вредному старикашке. Скрытный, вредный тип, за потоптанный цветок на клумбе готов человека убить…

– И ты с ним давно общался?

– Не далее как часов десять назад…

Конечно, в определённые моменты можно было бы смолчать. Но и этого материала для опытного следователя хватает, чтобы выяснить, чем допрашиваемый дышит и какие у него проблемы. К счастью Труммера, вернулся управляющий. Кислое выражение у него на лице могло обозначать что угодно. Да и тон, каким он приказал, заставил сердце парня испуганно забиться, ухнув чуть ли не в самые пятки:

– Давай, смертник, двигайся к дэму! Бегом! Нечего задерживать властелина своим черепашьим ходом!

Поль и в самом деле сорвался на бег, поэтому очень поразился, когда обращённый к нему глаз старика подморгнул. Только и мелькнула мысль: «Наверное, показалось…» – а там и помещение открылось взору, в котором его поджидал Бенджамин Надариэль Прогрессор. Стоял он возле стола, уперев обе руки в бока, и довольно неприязненно, как показалось, сверлил прибывшего взглядом. А у того опять промелькнула мысль, но уже иного толка: «Сейчас решится наша с Галлиардой дальнейшая судьба!»