Текст книги "Дорога к звёздному престолу"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 10

3588 год, 26 декабря, Оилтон, имперский узел связи

Маркиз Винселио Грок больше любил считывать информацию с листков бумаги, чем прямо с экрана, поэтому сейчас в одиночестве сидел в секретной и тщательно охраняемой комнате, выбирал определенные сообщения и по прочтении откладывал их в отдельную стопку. Заходить сюда, в имперский узел связи, запрятанный в глубине императорского дворца, могли всего лишь несколько человек: сам император и назначенный им официально наследник, начальник дворцовой стражи, командир Дивизиона и главный куратор имперской безопасности. А так как последние две должности совмещал сейчас на себе Серджио Капочи, то, когда он вошел быстрым шагом в помещение, маркиз даже головы не поднял, чтобы посмотреть, кто это: императора Павла не было сейчас в столице, а принц не появился здесь ни разу из-за нежелания брать на себя бремя власти.

– Привет, непоседа! – наедине маркиз всегда относился к Серджио, как к любимому племяннику. – Все носишься?

– Были бы крылья, летал бы. – Командир Дивизиона уселся рядом и стал бегло просматривать информацию на экранах. – Что новенького о принцессе? Наверняка Павел сегодня вечером и о ней затребует доклад.

– Да вот, сам видишь, – Винселио Грок похлопал рукой по стопке бумаг. – Причем имеются и некоторые неожиданности.

– Хм! Какого плана? Может, нашей Патрисии надоела зверская муштра, и она пожелала перевестись в более престижное учебное заведение?

– Нисколько. Мало того, создается впечатление, что ей в училище жутко нравится. Она окрепла физически, научилась справляться со своими эмоциями, легко заводит дружеские отношения, пытается оказывать положительное моральное воздействие на окружающих. До сих пор командование училища приводит тот ярчайший пример с испытанием в виде марш-броска. Они тогда…

– Да помню я, помню, – Серджио интенсивно переключался с одного экрана на другой, но нить разговора не терял: – Но кто она на самом деле, пока удается держать в тайне?

– Конечно. Только один человек из сержантского состава да офицер среднего командного звена знают, кто скрывается под именем Клеопатры Ланьо. Хотя до сих пор жалею, что не удается внедрить еще парочку соглядатаев, слишком уж подозрительной получится ротация кадров.

– Тоже правильно.

– А вот ее новые друзья, мне кажется, воспользовались ее доверчивостью. Перед отправкой на боевую практику весь курс имел увольнительную на целый день, и Патрисия провела это время в шумной и веселой компании. Хотя по ходу к ним присоединялась масса однокашников, костяк группы оставался единым, и нам удалось закрепить за ними сразу несколько систем надзора. И все бы ничего, да в конце дня принцесса уединилась с одним из парней в парковой беседке, и тот ее там буквально зацеловал.

– М-да! Дальше поцелуев у них не зашло? – командир даже на экраны перестал смотреть, озабоченно почесывая подбородок.

– Они вроде и не собирались. Но вот папаша ее высочества тоже наверняка волноваться станет.

– А что за курсант? И нельзя ли его как-то убрать из училища?

– Убрать, конечно, попробуем, хотя сомневаюсь, что так будет лучше. Да и курсант этот считается самым лучшим на курсе.

– По силе или по уму?

– По всем показателям. А в боевых единоборствах ему вообще равных нет чуть ли не во всем училище.

– Да-а? – недоверчиво протянул Серджио, что-то припоминая и непроизвольно потирая скулу. – А ведь вполне может быть. Знавал я одного кандидата, и в самом деле парень с большой перспективой. Так что, если это он… фото есть?

– Было где-то, могу разыскать.

– Пусть твоя светлость ее к докладу приготовит. Тоже гляну. Если это тот самый парнишка, то оба его наставника теперь здесь рядом и за него готовы головами ручаться во всех отношениях.

Теперь уже маркиз Грок занервничал:

– Так чтó, раз он такой морально устойчивый, пусть Патрисия с ним во все тяжкие пускается?

Командир Дивизиона посмотрел на него долгим скептическим взглядом:

– Напомнить, что в нашей империи каждый подданный имеет право на самоопределение уже с пятнадцати лет?

– Так то – подданный! А мы говорим о принцессе!

– Ну и чего кричать? Можно подумать, что если Патрисия себе чего вобьет в голову, то кто-нибудь помешает ей выполнить эти планы? Ведь сами хотите подготовить бесподобную, уникальную императрицу, а если попытаетесь ей еще и партнеров для поцелуев подбирать, то она вам такое тут устроит!

– Дело не в поцелуях!

– Тем более. Если принцесса почувствует хоть намеки на возню вокруг нее, то назло сделает стократ хуже. Возраст такой.

– Ага, посмотрю, как ты подобное будешь императору рассказывать!

– Я, что ли, докладывать буду? – хохотнул главный куратор имперской безопасности, снова частично переключая свое внимание на экраны. – Как по мне, то пусть она лучше находится под опекой самого хорошего и сильного парня, чем под жаждущими взглядами остальных. И пусть лучше целуется с ним по беседкам, чем охотится на прожорливых монстров на Хаитане. Разве нельзя было как-то отменить подобную практику?

– И кто бы это говорил? А? – маркиз и расстраивался, и возмущался одновременно. – Попробуй у твоих бойцов хоть один час тренировок урезать, так ты сразу яйцо снесешь, выкрикивая: «Завтра империю поработят голыми руками!» Ведь правда? Молчишь? А то я тебя не знаю! Так и в училище слушать ничего не захотели про новую боевую практику. Конечно, приказ императора обжалованию не подлежал бы, но Павел издавать другого не стал.

– Ну хоть что-то для дополнительного спокойствия предприняли?

– Не без того. Прежде чем получить допуск к боевому охранению, курсанты должны сдать зачеты на симуляторах…

– Помню, – улыбнулся Серджио.

– На это уходит две, а у девушек – до четырех недель. В данный момент программу усложнили вдвое, так что для нашей юной принцессы практика скорей всего так и кончится на тренировочном полигоне.

Брови лучшего воина современности поощрительно поползли вверх:

– О-о! Да ваша светлость на выдумки горазд! Оригинально.

– А то! – расхорохорился Винселио Грок. – Тебя еще в проекте не было, когда мы с дедом теперешнего императора такие дела ворочали, что нынешней молодежи и не снилось.

Командир Дивизиона всеми мыслями ушел в считывание информации, но губы его еле слышно бормотали:

– Ведь зарекался хвалить ради красного словца, зарекался! Дернула меня ржавчина опять сорваться…

На что маркиз сразу нахмурился:

– Уж тебя точно хвалить не за что. Выяснили, что этим сквокам надо? Или опять доложить императору будет нечего?

Серджио не сдержался, скрипнул зубами и досадливо скривился:

– Умеет ваше поколение уесть, умеет… Видимо, когда меня еще только проектировали, вы на тогдашних старцах обучались.

– Вот как раз опытных ветеранов мы во всем и слушались. С уважением к ним относились, не то что сейчас… Так что сквоки?

– Как раз и пытаемся это сообразить. Ни одной провокации с их стороны, ни одного кривого жеста или плохого слова, однако такие силы сосредотачивают явно не для маневров…

– Но гипотетически они могут нанести вред империи?

– Да сколько угодно! Но именно «вред», потому как всерьез с нами сражаться они не смогут. А вот на что они надеются – понять пока не получается. Как по мне, то следует нанести по ним превентивный удар, после чего все их планы сразу прояснятся.

– О-о-о! Самое простое решение выбираешь. Случись такое, на нас со всех сторон с упреками набросятся, а уж Доставка в первую очередь прижмет нас различными эмбарго и прочими экономическими санкциями. Прежде чем по сквокам ударить, надо выяснить все их коварные планы, предоставить факты Союзу Разума, а уж потом…

– Да знаю я, знаю! Но так хочется начать с этого самого «потом»!

Глава 11

3588 год, 28 декабря, Хаитан

В этот день в конце утренних занятий на учебном полигоне раздался торжественный гимн космодесантников. Таким почетным способом всегда приветствовали того, кто первым из полусотни курсантов завершал программу обучения на симуляторе и получал право перейти на боевое дежурство. Как это было ни странно, но посмотреть на виновника торжества и проверить правильность работы сложнейшего агрегата сбежалось все начальство городка и все военное командование. Они скопом изъяли из симулятора последнюю видеозапись «прохода» победителя и стали просматривать ее в отдельном помещении вместе с виновником торжества. Что, в общем-то, самого победителя несколько шокировало.

– Чего это все так переполошились? Результат как результат.

Свое недоумение Тантоитан Парадорский высказывал одному из офицеров училища, с которым оказался рядом, перед началом ревизионного просмотра. Ведь еще накануне Танти со всем откровением жаловался лучшим приятелям и остальным соседям по комнате:

– Позор на мою тупую голову! Мечтал побить здешний рекорд, а ничего не вышло!

Действительно, еще пару дней назад он рьяно настраивался стать самым лучшим в истории планеты воином, прошедшим подготовительный этап быстрее всех. По имеющимся сводкам второе место числилось за одним из офицеров военной академии – шесть дней, а лучшее достижение принадлежало одному из выпускников секретного корпуса – пять дней. Их имена открыто первокурсникам не назывались, но в истории планеты они однозначно считались героями. Ни первое, на даже второе место Тантоитану завоевать не удалось, а тех, кто совершил «проход» на симуляторе в седьмой день, числилось более трех десятков. Так что хвастаться было нечем. Вот именно поэтому молодой курсант и удивлялся, выпытывая у офицера:

– Зачем на восьмом дне такой шум поднимать?

Тот хоть и кривился от сомнений, но потирал руки от возбуждения:

– Дело в том, что как раз перед нашим приездом программу невероятно усложнили, кажется, вдвое по сравнению с прежней. Я сам очумел, когда пройти попробовал. А ведь уже шестой раз на планете! Мало того, из моих коллег тоже пока никто этот тест не прошел, без чего и нас не допустят на дежурство. Так что, вполне может случиться, ты будешь первым рекордсменом. Если, конечно, никакого сбоя не обнаружится.

Нет, конечно, и раньше программы усложняли, да и меняющаяся обстановка, новые знания этого требовали. Но делали это постепенно, по чуть-чуть. Но так чтобы сразу вдвое, такого в истории освоения планеты не было.

За сорок минут просмотра никто из «высокой комиссии» сбоя не заметил и придраться ни к чему не смог. Тантоитана официально объявили новым рекордсменом. Товарищи по училищу тоже приветствовали его на свой манер, отбив плечи частыми дружескими похлопываниями. А за ужином на столе победителя громоздились две вазы с фруктами и стопка плиток шоколада. Фрукты он, конечно, раздал друзьям, а вот шоколад оттащил в комнату. Хотя, заметив нахмуренные бровки своей девушки, постарался сунуть ей незаметно пару плиток, когда они остались одни в общем коридоре.

– Ты чего?! – взъелась Клеопатра, отскакивая от него на два метра. – Проиграла – значит, проиграла!

– Да я тебя просто угощаю, – оправдывался Танти., – Ведь раньше ты с удовольствием мою шоколадку съедала.

На практике выдавали большую «боевую» шоколадку, тогда как в училище курсанты получали небольшую плитку по учебному пайку. И парень действительно несколько раз баловал девушку специально для нее припрятанным угощением.

– Раньше – не считается, – с присущим ей упрямством заявила Клеопатра. – Вот сделаю завтра «проход», тогда будем друг друга угощать.

Само собой разумеется, что таким образом расставаться в этот вечер парню никак не хотелось, поэтому он тенью скользнул вслед за девушкой и крепко обхватил ее за талию:

– Ну а на меня ты за что злишься?

– Совсем не злюсь, просто немного обидно: ты всегда и везде самый лучший, а я…

Она вздрогнула от жалости к самой себе, и Танти попытался как-то добраться до девичьих губ, желая не только утешить подругу, но и как-то удовлетворить свои томные стремления. И совсем неожиданно при этом его рука, скользнувшая Клеопатре под мышку, нащупала хорошо знакомую выпуклость: крабер!

– Ой! Что это у тебя? И … откуда?

Могло показаться, что Клеопатра сейчас вспыхнет от залившей ее личико краски. Но она была бы не она, если бы сразу не перешла в атаку:

– А тебе какое дело?! Чего ты меня всю ощупываешь?! Обыск решил устроить? – но, наткнувшись на недоумевающий, обиженный взгляд, немного сбавила обороты и затараторила, словно из пулемета: – Это у меня единственная память от брата. Он целый год деньги на него собирал. И я прекрасно знаю, что у курсантов подобной вещи не может быть в принципе, но мне иногда так хочется хоть с кем-то из родных людей поговорить. Ко всему прочему я его держу в беззвучном режиме ожидания и никогда не беру на вахту или караульную службу. Доволен?

Не обращая внимания на его растерянное мычание, она вырвалась из ослабевшей хватки и убежала в свою комнату так быстро, что Тантоитан так и не успел поделиться с ней новостью о двукратном усложнении программы. Сам-то он и в самом деле показал уникальнейший результат и имел право собой гордиться. Его имя теперь по праву войдет в историю наивысших достижений как училища космодесантников, так и всей планеты. Так утверждало командование. А вот все остальные товарищи, в том числе и девушки, могут всю практику так и просидеть на симуляторах. Ничего приятного для них, да и отношения по этой причине могут сильно испортиться. В лучших друзьях он не сомневался, а вот остальные явно будут недовольны и растерянны. И больше всего парень переживал, как отнесется к собственным неудачам Клеопатра. Натура у нее чувствительная, увлекающаяся, да плюс ранимое самомнение. Ну и девушка все-таки…

Даже помощь со стороны в смысле подсказок или советов для «прохода» на симуляторах не действовала. Мешанина любых событий при испытаниях выглядела чисто произвольной, а итоги и в самом деле зависели лишь от индивидуальной сноровки, меткости и сообразительности. Поэтому Тантоитан еще некоторое время постоял в коридоре, тяжело вздохнул и поплелся в свою комнату, решив и в самом деле прислушаться к настоятельным советам офицеров не рассказывать никому из сослуживцев про двойное усложнение программы. Подобные знания могут лишь навредить: вызвать недовольство и нежелание усовершенствоваться.

Но уже вернувшись к себе в комнату и улегшись на кровати, Тантоитан с некоторым беспокойством снова вспомнил о крабере:

«Откуда он у Клеопатры? Неужели ее брат так много зарабатывает? Хотя он вроде как ученый…»

Крабер – одно из величайших достижений прошлого. Создали его гениальнейшие ученые Доставки еще пятнадцать веков назад и сделали это на основе другого величайшего открытия – способа телепортации вещества. Только вот при основном способе огромные кольцевые передатчики могли доставить в любую точку Галактики дистиллированную воду, а крабер использовался для голосовой и телевизионной связи. Все историки единогласно присвоили переговорному и связующему устройству имя Великое Карманное Чудо. Да и как не назвать чудом маленький карманный прибор, заменивший подобный по величине телефон прежней мобильной связи, но вмещающий теперь в себе и телепередающие, и приемные функции. И самое главное, связь была мгновенной. В момент нажатия кнопки вызова сигнал поступал в ту же секунду на искомый крабер, где бы тот ни находился: в соседней комнате или в другом конце Галактики, в центре свинцовой планеты или внутри замороженного насквозь океана, в центре действующей звезды, если бы такое стало возможно, или в овале черной дыры, если бы туда довелось пробраться. Причем – без центральной диспетчерской, внешних антенн и возможности прослушивать переговоры. После объединения всех разумных существ трудно было бы представить современную жизнь в Галактике без краберов. Они, можно сказать, согласовывали действия и единое время во всем освоенном космосе, хотя по странному стечению обстоятельств совершенно не функционировали вне Галактики. Ни один правитель, ни один крупный деятель или финансист не мог обходиться без крабера. Без этого Великого Карманного Чуда вряд ли бы просуществовало хоть одно правительство, и уж однозначно рухнуло бы такое гигантское корпоративное метагалактическое предприятие, как Доставка.

Правда, и стоили краберы баснословно дорого. В армии их вообще могли себе позволить иметь в частном пользовании лишь генералы и те, кто ими командовал. А в боевой обстановке универсальные приборы связи выдавали только старшим офицерам или командирам ответственных постов. Иметь в своем распоряжении подобное средство для контакта с любым участком Галактики простому курсанту и присниться не могло.

«Почему брат подарил своей младшей сестре такую невероятно дорогущую игрушку?»

Но как Тантоитан ни проворачивал этот вопрос в своей голове, ответа так и не находил. Поэтому решительно повернулся на другой бок, успокоил себя воспоминанием о крупных яблоках и провалился в сон. Утро вечера мудренее, и ведь нет такого закона, который бы запрещал девушкам ношение крабера. А со временем выяснится и все остальное. Эта мысль могла успокоить кого угодно.

Еще целых три дня после этого лучший курсант с двадцать пятым номером единолично распоряжался полученным со своей группы спорщиков шоколадом и фруктами. Он уже выставлялся на боевое дежурство на внешний периметр и собственноручно подстрелил нескольких хищных монстров, так что, находясь в общей столовой, прямо-таки физически ощущал на себе жесткое излучение восторженной зависти. Причем не только от всех, но и от лучших приятелей и любимой девушки. А то, что она стала для него именно «любимой», он как раз и понял окончательно за эти трое суток. Весь этот срок она была с ним невероятно строгой, не давала к себе прикасаться и почти не улыбалась. Скорей всего нащупанный крабер здесь оказался ни при чем, потому что не являлся, по сути вещей, чем-то предосудительным. Тем более что и сам Танти никогда в своей жизни не завидовал имеющимся у других предметам высокого благосостояния. По всем признакам дело заключалось в обычном девичьем максимализме и желании попросту стать самой лучшей. Но, как следствие всех этих выводов, сердечко парня стало трепыхаться только при одном воспоминании о Клеопатре.

В конце этих трех триумфальных суток ему опять удалось остаться с подругой наедине, и он попытался хоть как-то на нее воздействовать:

– Ну чего ты так изводишься? Это же обычная практика, и не надо так закомплексовываться на результатах.

– Да? Но по результатам получается, что я не пригодна к боевому дежурству!

– Так ведь и все остальные непригодны, даже офицеры.

– Мне плевать на остальных! Я должна быть самой лучшей! Понимаешь? Должна!

– Не горячись. Тебе ведь сразу обозначили нормальные сроки: четыре недели. Так что спешить и расстраиваться не из-за чего. К тому же как раз перед нашим прибытием программы сильно усложнили.

– Ну и что? Ты ведь прошел!

– Ха! Да мне просто сказочно повезло, – решил приврать Танти. – Ты бы видела, как офицеры потом тщательно просматривали всю запись, и кажется, почти все считают, что получился сбой на фильтрах сложности. Вот я и проскользнул.

Но Клеопатра его сразу раскусила и с присущим ей ехидством предложила:

– Тогда будь честным до конца и верни шоколад ребятам.

– Э-э-э… – несколько растерялся парень, но сразу нашел выход: – Но тогда придется и от боевого дежурства отказаться. А это уже станет позором для всего училища. Неохота подводить всех космодесантников из-за какого-то сбоя в программе. Как говорится, береги честь мундира смолоду.

– Ага, помню. Только ты это говорил по поводу стриптизеров…

– Неважно. Сейчас речь идет о нашем мундире. Да и вообще, если хочешь, могу дать несколько дельных советов, как уложиться в нормативы «прохода». Я тут кое-что придумал… – Глаза Клеопатры заблестели от интереса, чем Тантоитан и не замедлил воспользоваться. Воровато оглянувшись и убедившись, что им никто не мешает, он привлек девушку в свои объятия и горячо зашептал: – Это только кажется, что сложно, на самом деле надо полностью довериться своим врожденным и выработанным рефлексам. Само собой разумеется, что прежде всего надо расслабиться и выбросить из головы все лишние мысли. И спину так не напрягай, вот так… и руки расслабь. Зачем так упираешься? Вдруг у меня ребра треснут?

– Как же! Твои треснут…

Она хотела еще что-то добавить, но больше бороться сил не хватило. А может, она и не захотела оказывать притворное сопротивление. Добрые четверть часа парочка самозабвенно и с упоением целовалась, забыв обо всем на свете. И только первый, предварительный сигнал общего отбоя заставил их вздрогнуть и несколько ослабить пылкие объятия. Парень попытался продолжить прерванное удовольствие, но более практичная Клеопатра потребовала:

– Что еще надо делать для удачного «прохода»?

– Так вот почему ты со мной целуешься? – обиделся Тантоитан. – Только ради правильных подсказок?

– Ага! – перешла в контрнаступление девушка. – Скорей это ты меня уговорил расслабиться и воспользовался моей беспомощностью! Вот так и совращают доверчивых глупышек обещаниями рассказать нечто таинственное или секретное.

– Ха-ха! Солнышко мое, – Тантоитан впервые так решился назвать свою симпатию, и, кажется, это возымело определенное положительное воздействие, девичье тельце прижалось к нему крепче. – Глупышкой тебя и в пятилетнем возрасте никто бы назвать не посмел, а уж доверчивой и подавно. Так что ты мне поддаешься только по одной причине…

– Какой?

– Хочу надеяться, что на мою любовь ты отвечаешь взаимностью.

Он попытался отыскать ее губы, но Клеопатра прижалась щекой к его груди и с некоторым сомнением пробормотала:

– И кто бы это говорил! Тот самый, что еще полгода назад постоянно меня обижал и пытался со мной подраться? Не стыдно?

Парень с внутренним возмущением припомнил, что это именно его соученица над ним издевалась и постоянно провоцировала на столкновение, но вовремя понял, что голословными утверждениями он ничего не докажет, и просто смиренно согласился:

– Стыдно… Но зато как приятно вспомнить. И мне кажется, что я тебя уже тогда полюбил, просто не мог этого осознать.

– Правда? – она задала этот вопрос с таким восторгом и с такими огромными глазищами, что со следующего мгновения Тантоитан и сам безвозвратно поверил в свои слова:

– Конечно, правда!

На этот раз податливые девичьи губы сами к нему потянулись, и минут на двадцать парочке стало не до разговоров. Лишь сигнал окончательного отбоя заставил их торопиться:

– Так ты мне расскажешь про секреты симуляторов или нет?

– Расскажу, но при одном условии.

– Ах ты, вымогатель! – возмутилась Клеопатра, но губки подставила со словами: – Но это будет уже последний… на сегодня!

Тантоитан от поцелуя не отказался, но после него продолжил делано озабоченным тоном:

– Так вот, слушай мое условие! – после чего постарался не поморщиться: восемь ноготков впились ему в спину сквозь ткань форменной рубашки. – Тебе надо хорошо питаться, и ко всему прочему, шоколад благотворно действует на нервную систему, помогает вечером уснуть. Поэтому вначале возьми вот эти две плитки.

После некоторого капризного фырканья две шоколадки перекочевали из кармана брюк парня в карман брюк девушки. Хотя она не удержалась от некоего оправдания:

– Поделюсь с девчонками.

– Для них я тоже приготовил, – еще три плитки сменили один карман на другой. – Так вот, про секреты. Ты ведь и сама прекрасно понимаешь, что их быть не должно. Все зависит от личных качеств. Зато полная расслабленность и в самом деле играет огромную роль. Поддайся своему подсознанию, и оно тебе само поможет, где и как надо поступать. Основные навыки ты уже получила, теперь нужно их просто выплеснуть. Освободиться от оков страха и ответственности перед результатом. И у тебя все обязательно получится.

– Постараюсь… Хотя ты все равно обманщик! – не совсем последовательно возмутилась Клеопатра. – Никаких секретов мне не открыл и шоколадом нагрузил. Теперь придется о фигуре переживать…

– Ты всегда останешься самой совершенной!

После такого пылкого утверждения несколько поцелуев показались вполне естественными, но потом девушка все-таки воспротивилась:

– Мне пора спать. Через четыре часа вставать на ночную очередь в учебный комплекс. Я, как и все, мечтаю тебя догнать уже завтра…

Увы, на следующий день гимн космодесантников звучал не в честь Клеопатры. Да и не в честь нескольких офицеров, которые считались ветеранами и их результаты для рекордов среди новичков не фиксировались. Командирам и наставникам для поощрения просто делали положительные отметки в графе служебного соответствия. Гимн прозвучал в честь молодого курсанта-первогодка.

Но если предыдущий успех рекордсмена Тантоитана Парадорского, самого лучшего курсанта, еще как-то укладывался в рамки естественного потока событий, то покорение вдвое усложненного задания уже на двенадцатые сутки Романом Бровером вызвало эффект вспышки сверхновой звезды. Никто от Первого такого подвига не ожидал, даже лучшие друзья, которые знали о его высоком интеллекте лучше всех. Пожалуй, только сам Роман больше всех верил в свою звезду и воспринял собственную победу как должное. Уже после обеда, уходя на свое первое боевое дежурство, он снисходительно похлопал мрачного как туча Гарольда по плечу со словами:

– Я ведь тебя предупреждал: генералом я стану гораздо раньше. И ты мне не конкурент. Разве что вот Танти мне сумеет ножку подставить на карьерной лестнице.

Рекордсмен в шутливом жесте поднял ладони вверх:

– Нет, дружище! В генералы я не тороплюсь, у них такая скучная и вредная жизнь… хуже, чем на красном карлике. На мой век и обычных приключений в большом космосе хватит.

Бровер убежал из столовой, тогда как разговор на поднятую тему неожиданно продолжила Клеопатра:

– Ну ладно, станет наш Ромочка генералом, никуда не денется. Ну а вот ты, Танти, сколько лет собираешься по всей Галактике мотаться?

– Пока двигаться смогу, – без тени сомнения ответил парень.

– Но ведь все равно желаешь стать самым лучшим?

– Несомненно!

– Тогда тебя обязательно император заметит и заставит служить где-то рядом с собой. Ведь и на Оилтоне лучшие воины нужны. Согласишься?

– Ой, не смеши меня! – развеселился Тантоитан, не замечая, с каким интересом девушка ждет от него ответа. – Во-первых: вокруг императора и так лучших воинов хватает, и там все-таки несколько скучно. Мне хочется познавать неведомое и открывать самое таинственное. При этом лично командовать приданными мне воинами и решать самые важные стратегические задачи. А именно: воевать. Сидеть в штабе – не мое призвание. Ну и во-вторых: пробиться в окружение императора могут только истинные и прирожденные карьеристы.

– Да? А что ты скажешь про нынешнего командира Дивизиона?

– Ну, порой исключения лишь подтверждают общие правила.

– А маркиз Грок – тоже карьерист? – возмущалась Клеопатра.

– Да нет, конечно. Просто ему повезло попасть в круг приближенных благодаря своему знатному роду. – Заметив, что его любимая собирается продолжить список достойных людей, решил с ней не спорить: – Верю, что там не все настолько меркантильны, но повторю самое главное: это не по мне. Так что пусть генерал Бровер там сам командует.

– Хорошо. Но если император тебе даст личный приказ заниматься определенным делом или занять определенную штабную должность, неужели ты откажешься?

Тантоитан переглянулся с продолжающим молчать Гарольдом и пожал плечами:

– Не имею права отказываться от такого приказа. Но если сочту себя более полезным в другом месте, не постесняюсь сказать об этом и самому императору. Понятно, что лишь в случае, когда для этого представится возможность. Во время боя – никаких сомнений или колебаний!

Несколько странно, но Клеопатру подобные ответы весьма удовлетворили, и она даже непривычно, но нежно коснулась его ладони своими пальчиками. От подобной ласки глаза Танти стали, словно у домашнего пса, увидевшего хозяина с миской мяса. Зато наблюдавший за всеми движениями парочки друг детства несколько приревновал:

– Не забывайтесь, вы на службе! – но когда на его слова даже бровью никто не повел, мрачно вздохнул и встал из-за стола со словами: – А ведь мой утренний «проход» почти удался, так что уже завтра ты с Ромой мой шоколад не получите!

Глядя ему вслед, вскочила на ноги и Клеопатра:

– Все, я тоже бегу тренироваться. Сегодня у меня и в самом деле после твоих советов стало получаться лучше.

Наверняка достижение Бровера заставило мобилизоваться и всех остальных: на следующий день «проход» удачно завершили Гарольд, Клеопатра и еще один курсант из другой группы спорщиков. В тот день приятели впервые разделили трофеи на четверых. После этого допущенные к боевому дежурству новички пошли косяками, качество перешло в количество.

А потом курсантам разрешили формировать самостоятельные боевые группы для дежурства на внешнем контуре, и у Тантоитана образовалась своя десятка. Тут ему, конечно, повезло, потому что к тому времени капрал Птица еще не получил допуска к дежурству, а остальные сержанты и офицеры, сделавшие «проход» на симуляторе, во всем потворствовали лучшему курсанту и рекордсмену. Само собой, что под его командование встали тоже самые лучшие. Разве что Клеопатра немножко колебалась дать согласие. А скорей всего, просто рисовалась:

– Может, мне, как самой лучшей среди девчонок, стоит сформировать свою, чисто женскую десятку?

Но после убедительных доводов Тантоитана, как при всех, так и наедине, дала себя уговорить на зачисление в смешанную группу. Потому что именно так, как уверял новоявленный командир отделения, достигается наиболее полная слаженность боевого коллектива. Хотя лишь по одному взгляду со стороны было понятно, что он ни за какие сокровища не отпустит свою любимую от себя на расстояние большее, чем один прыжок.

И с того самого времени новообразованные отделения перешли на полноценное боевое дежурство по двенадцать часов кряду. А предыдущие группы военных практикантов, сдав свои посты, покинули Хаитан, возвратившись на места постоянного обучения. Скользящий график позволял любому воину прекрасно отдохнуть за восемнадцать часов и подготовиться к следующему дежурству. Массовых выходов монстров на поверхность не регистрировалось, в подземелья ученые за «материалом» наведывались редко, и поэтому в общей сложности первые двадцать пять суток пребывания курсантов на Хаитане ничем особенным, кроме рекордных достижений на полигоне, не отмечались.

Ну а потом все резко осложнилось по трем причинам: исследователям понадобились новые образцы подземных растений, были зарегистрированы сейсмические сотрясения грунта, и умудрился-таки пройти тест на боевую профпригодность капрал Птица. В первом случае не было ничего страшного – поход за образцами был делом чуть более опасным, чем обычная охрана периметра. Во втором уже присутствовали значительные трудности, потому как при каждом землетрясении почти всегда впоследствии происходил значительный всплеск активности прущих на поверхность чудовищ. Видимо, им при подземных толчках становилось не совсем комфортно, и они стремились подышать свежим воздухом.