Текст книги "Проект - Региональные фондовые рынки (СИ)"

Автор книги: Юрий Донецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Донецкий Юрий Игоревич
Проект – Региональные фондовые рынки

1. Предисловие.

В 2014г. я заинтересовался темой отечественного фондового рынка. Почему такой мощный инструмент привлечения капитала в экономику, эффективно работающий в развитых странах, за все пореформенные годы так и не стал инструментом инвестирования в российское производство? Правительство этой проблемой не занималось. Всё это время фондовый рынок оставался на положении пасынка у отечественных реформаторов. Статьёй "Фондовый рынок, как регулятор развития экономики" [1] я пытался привлечь внимание к этой проблеме.

В номенклатурной среде любят простые решения. Всё внимание правительственных экономистов было направлено на формирование финансирования хозяйственной деятельности исключительно через банковские кредиты. Ограниченность инструментов финансирования и стала одним из главных источников проблем в развитии страны.

В техническом сообществе известно правило, что универсальные инструменты уступают по своим характеристикам специализированным. Выглядит неоправданным при таком разнообразии финансовых инструментов, которые давно отработаны и востребованы в мировой экономике, одержимость к внедрению только одного механизма, весьма спорной эффективности – кредитного. Всю страну практически заставили сесть на кредитную иглу, не предлагая никакой альтернативы.

Большинство эффективных способов инвестирования экономики реализуются через фондовые рынки. И в начале реформ в стране такие были созданы. Только задачу инвестирования в промышленность они не решали. Они сформировались, как инструмент передела собственности. После отказа от советской идеологии надо было узаконить присвоение узкой группой лиц огромных государственных активов, ставших бесхозными [1].

Казалось, с развитием рыночных хозяйственных отношений и фондовые рынки перепрофилируются, и станут выполнять те функции, которые должны – привлекать инвестиции. Но нет, время шло, а изменений в сфере фондовой торговли не происходило. И это не тревожило тех, кто должен был отвечать за темпы развития страны. Только после признания Правительством, что сформированная модель экономики исчерпала свой ресурс роста, о проблеме привлечения средств граждан в экономику через инструменты фондового рынка заговорили. Тут ещё и санкции Запада против нашей страны подоспели. И касались санкции, в первую очередь, ограничения доступа к валютным кредитам, к которым правительственные экономисты так долго приучали отечественную экономику. Причём приучали под руководством тех самых зарубежных консультантов, которые теперь устроили нам санкции.

Так, что моя статья [1] в 2014году с предложениями по улучшению работы фондовых инструментов – предвосхитила актуальность темы.

В производстве есть два способа выйти на новый уровень – модернизировать старое или построить новое. По аналогии, в той статье я предлагал создать альтернативную фондовую биржу, где можно было сформировать принятые во всём мире правила поведения игроков, без оглядки на те порядки, которые действовали на существующих фондовых биржах. Приучить старых игроков к новым правилам, на мой взгляд, было труднее, чем сформировать новый состав участников фондовых игр [1].

Своими предложениями по преобразованию фондового рынка я поделился и Правительством РФ, направив ту статью им в виде обращения. Странное дело, но на это обращение я получил положительную оценку. Как правило, чиновники не любят инициатив от народа, и с ходу отвергают любые предложения, даже очень полезные. Проверено на личном опыте. Поэтому положительная оценка моего плана меня удивила.

Правда, как стало очевидно через некоторое время, никто так и не стал заниматься созданием фондовой биржи с новыми, эффективными инструментами привлечения инвестиций. Видимо вариант с неторопливой настройкой работы существующего фондового рынка на правильную работу больше устраивал Правительственных чиновников. Реформаторы в соответствии со своими макроэкономическими представлениями склонны уповать на саморегуляцию. К сожалению, тридцатилетний опыт реформ так и не убедил высокопоставленных функционеров, что сама собой, без вмешательства властей, настройка эффективных хозяйственных отношений в экономике не происходит. Об этом и других недостатках теоретической концепции реформ я писал в статье "Научное обеспечение реформ. Практика макроэкономики" [2].

Тем не менее, очевидно, что проблема привлечения инвестиций через механизмы фондового рынка всё больше волнует экономистов, в том числе и правительственных.

Последние попытки улучшить работу фондового рынка РФ нельзя назвать успешными [2]. В группе стран с развивающимися рынками показатели нашей страны самые низкие. Как я и предполагал, путь модернизации сложившегося фондового рынка оказался трудным и темпы продвижения по нему не внушают оптимизма. По-прежнему считаю, что реализация альтернативного варианта с формированием новой биржи, дала бы больший эффект и в разумные сроки.

Мне представляется, тема создания альтернативной фондовой биржи не должна оставаться вне зоны внимания планов намечаемых реформ, которые сейчас активно разрабатываются. Ряд соображений в развитие этой темы я хочу изложить в этой статье.

2. Роль экономической теории в неудачах реформ.

2.1. Практика применения экономической теории.

В статье [2] уже высказаны претензии к экономике, как к науке. В том числе и за недостаточное внимание к акционерным инструментам инвестирования экономики. Если по её рекомендациям выстроили неэффективную модель управления, значит, в теории есть пробелы. Во всяком случае, научная теория обязана определять место и роль своих предложений в комплексе принимаемых решений. Оговаривать область их применения. Кто, как не экономисты, должны предупреждать руководителей о последствиях чрезмерной фискальной нагрузки для развития страны, предлагать и внедрять другие финансовые инструменты, которые эффективно используются в мировой практике. Есть вопросы и теоретического плана, на которые хотелось бы обратить внимание, прежде, чем предлагать решения, от которых правительственные экономисты способны отмахнуться только потому, что оно не соответствует их стереотипам. Не буду говорить за все экономические школы, но то направление, которое проводило реформы, явно страдает догматизмом. В статье [2] подробно рассмотрены недостатки выбранного направления экономической науки для практики реформирования экономики. В дополнение к тому анализу хотелось бы рассмотреть ещё некоторые вопросы для более глубокого понимания именно проблем фондового рынка, его роли в экономике.

2.2. Влияние экономического блока на работу Правительства.

В советской директивной системе экономическая теория больше использовалась, как идеологический инструмент. В практической же деятельности Правительства она была на вторых ролях. Её задачей было направление финансовых потоков в соответствии с решениями политического руководства. Откуда брать финансовые средства тогда решали без экономистов. Возражать, что на финансирование нет денег, определять величину налогов им не приходилось. Но это пока экономика страны не дошла до кризисного состояния. Во время реформ экономисты оказались на первых ролях в системе власти. И сейчас все сферы деятельности Правительства находится в полной зависимости от мнения и решений экономического блока. При этом за неудачи в развитии из-за неподъёмных налогов и недофинансирования экономический блок ответственности не несёт. Он отчитываются только по одному показателю – доходы от налогов и сборов.

Понятно, что с точки зрения качества управления ситуация, когда исполнитель не отвечает за свой вклад в результат деятельности всей команды, когда выбранные показатели не отражают этот вклад в общее дело, заслуживает самой негативной оценки. И ситуация не меняется в лучшую сторону. Средств не хватает, фискальная нагрузка растёт. Из-за непомерных сборов не растёт бизнес, а значит и налогооблагаемая база. Круг замкнулся. Экономический блок Правительства должен его разорвать. Надо исправлять свои ошибки. Но пока их предложения в налоговой политике нельзя назвать обнадёживающими. С критикой подобных инициатив Минфина можно познакомиться в статье "Налоговый манёвр. Предложение снизу" [3].

То игнорировали экономические законы, то стали плевать на производственные проблемы. Пока не прекратится шарахание из крайности в крайность, не стоит ожидать успехов в развитии экономики. Кажется, знания в области управления вообще не реализуются в государственной системе. Хотя и без теории понятно, что система не эффективна, если не выстраивает баланс интересов.

2.3. Политический фактор в экономической теории.

Кто знаком с прикладной ролью технических наук должен удивляться низкой эффективностью, а то и вредностью практического применения экономических знаний. Размышляя о причинах такого положения, приходишь к выводу об избыточной политизации этой науки. В критике макроэкономики [2] я употреблял термин Лысенковщина. Справедливее было бы отдать первенство в использовании псевдонаучных теорий в интересах групп политического влияния всё-таки экономике. Правда, конечно, после такой науки, как история. Та с рождения служила правителям, обосновывала их право на власть. Политизация естественных наук, следствием которой была Лысенковщина и ей подобные направления борьбы с "буржуазными" воззрениями стала развитием успеха политического использования экономической теории.

Рассмотрим некоторые постулаты экономики, которые, на мой взгляд, приводят к неверным практическим рекомендациям.

Экономическая теория предполагает приоритет мотивирующей роли прибыли в развитии экономики. Вспомним знаменитую фразу мэтра политэкономии: "Нет такой подлости, на которую не пойдет капиталист ради прибыли".

При объективном взгляде на вещи это утверждение вызывает сомнения. Во-первых, не все предприниматели за лишнюю копейку готовы душу продать. Во-вторых, мерзавцев хватает и в любой другой социальной группе, и класс бизнесменов вовсе не лидер по этому показателю. Если же говорить о глобальном влиянии порочных проявлений бизнеса на жизнь общества, то на напряжённость в социальных отношениях в масштабах страны способны оказывать влияние только представители крупного капитала, аффилированного с аппаратом власти – олигархат. Эта группа настолько малочисленна, что призыв к революции, ради принуждения олигархата к цивилизованным отношениям, выглядит необоснованно радикальным.

Что феодалы, что капиталисты, что бюрократия, приходя к власти, или приобретая влияние на власть, начинают менять правила игры под себя. Феодалы ограничивают права земледельцев на своей территории до полного закрепощения. Капиталисты сгоняют будущих наёмных рабочих с земли. Бюрократия умудряется сделать всех бесправными и зависимыми. В советском обществе человек, попавший в опалу лишался всего – жилья, работы, средств к существованию. И не прибыль виновата, что получив власть, монополисты пользуются ею, преступая те нормы и правила, которые соблюдали ранее. Известно же – власть портит людей. Это социология, и приплетать сюда экономику вовсе ни к чему.

Потом, чтобы уже удержаться у власти, всем приходится начинать учитывать интересы других слоёв населения, выстраивать правовые отношения. От строя это не зависит. Так поступали при любом хозяйственном укладе.

Таким образом, налицо неверная трактовка причин социального конфликта. Вовсе не капиталистический способ производства виноват в грабительском переделе собственности через инструменты власти. Проблема в несовершенстве госуправления. Если в нём не срабатывают механизмы защиты от злоупотреблений высокопоставленных чиновников, разрушительный социальный конфликт может возникнуть при любом способе производства. Уж теперь, имея опыт многочисленных государственных переворотов последнего времени, с таким выводом нельзя спорить.

Парадокс заключается в том, что борцы с буржуазным монополизмом, который действительно ведёт к деградации, теоретики классовой борьбы призвали уничтожить главный инструмент развития – конкурентную среду. А монополизм, в ещё более примитивной номенклатурной форме, остался. Спрашивается, о чём же теоретики коммунизма думали?

Корыстное отношение к власти свойственно не только капиталистам. Это же очевидно. Советская система, несмотря на декларации, тоже не баловала народ своими заботами. Советский чиновник не забывал о себе любимом ничуть ни меньше, чем при любом другом политическом устройстве. А уж дистанционировался от простого народа с таким высокомерием, какое титулованной феодальной знати и не снилось даже во времена расцвета абсолютизма.

Администрирование в организациях, где нет собственника, заинтересованного в эффективном управлении, больше склонно к бюрократизации. Кадры в системе власти больше ценятся за личную преданность, готовность делать для хозяина грязную работу – "любую подлость". Забота о народе в мотивировочном компоненте чиновников не присутствует даже мизерных долях. То есть даже в теории номенклатурная система менее эффективна, чем частнособственническая. Она привлекательна только для тех, кто попал во власть. Остальным, кроме бедности ничего не светит. Эта теория уже подтверждена почти вековой советской практикой.

Надо сказать, обличая сторонников наёмных хозяйственных отношений в таком пороке, как жадность, теоретики политической экономии заложили оправдание другому разрушающему нравственность пороку – зависти. Зависть мотивирует воров и грабителей, склонных оправдывать свои преступления несправедливостью распределения богатства.

Аморально было играть на слабости к чужому имуществу, которая провоцирует бедные слои населения на бунт, прикрывать призывы к насилию и грабежу "научностью" своих теорий.

Почему в среде учёных оправдание экспроприаций не нашло осуждения? Непонятно. Впрочем, ответ на этот вопрос можно найти в Википедии. Марксистская теория "Первоначального накопления капитала" [4] при более внимательном анализе не имеет экспериментального подтверждения. Признание этой теории связывают с тем, что: "она служила неплохим оправданием существования мировой колониальной системы". Выгодная политикам теория может долго избегать критического пересмотра.

Успехи капитализма эта теория объясняла не личными качествами и трудолюбием предпринимателей, а протекционизмом властей крупному капиталу. Свою ненависть к слишком независимым и успешным простолюдинам, старый сословный класс и стал пропагандировать среди бедных слоёв населения.

Вдобавок, ещё в те далёкие времена зарождения политэкономии проявилась приверженность идеологических обвинителей принципу консолидированной ответственности, которому так благоволят современные теоретики Свободного мира. За отсутствие нравственных ограничений в своей хозяйственной деятельности незначительной части крупных капиталистов, причём исключительно монополистов (монополизм в силу отсутствия сдерживающих факторов конкуренции склонен проявлять свои пороки), идеологи коммунизма призывали к уничтожению целого класса собственников. В выше приведённой цитате ведь не сказано "некоторые из капиталистов". Сказано "капиталист". То есть любой предприниматель.

Опыт реформаторства постсоветского пространства заставляет пересматривать многие марксистские догмы экономики. Сейчас уже не считают, что главную роль в быстрых темпах роста экономики играл награбленный капитал: "Что касается капиталов, аккумулированных в ходе "первоначального накопления, значительная их часть была потрачена на поддержание шикарного образа жизни. Мировые гиганты выросли из маленьких предприятий, с финансированием из собственных средств, средств родственников или близких людей" [4].

В России начала двадцатого века личности заводчиков и фабрикантов дореволюционной реформаторской волны вызывают, главным образом, уважение. Причём не только деловой хваткой, но и образованностью и культурой. Заботливое отношение к своим рабочим было в порядке вещей в предпринимательской среде того времени. Разжиганию ненависти, которая привела к разрушению страны, нет оправданий. Ни научных, ни нравственных.

Современные исследователи того периода всё больше склоняются к выводу, что истоки Российской катастрофы 17-го года двадцатого века заключаются не в антагонизме общественных групп, а в неумелом формировании демократических институтов, в опасной слепой вере в декларируемые демократические идеалы – свободы, равенства, братства. Аппарат управления страной, разбалансированный незавершённой политической и экономической реформами, дал сбой на возмущающее воздействие трудностей военного времени. Непонимание функционеров новых демократических институтов власти, что революционные декларации не более чем демагогия для привлечения масс на свою сторону не позволило вовремя принять эффективные решения по стабилизации обстановки. Упование, что механизм волеизъявления сам по себе приведёт к разрешению социальных противоречий, и стало причиной разрушительной неуправляемости тех событий. Об этом я писал в своей статье "Политическая система с точки зрения теории управления" [5]. Неосторожное опробование новых политических инструментов сменяемости власти привело к катастрофе. Опыт современных цветных революций заставляет смотреть на те, далёкие времена через призму аналогий. Это теперь мы знаем, как аморальное меньшинство, используя незащищённость демократических механизмов от манипуляций, приходит к власти. Многое становится понятно и в тех событиях, и современных.

2.4. Последствия революций для акционерного капитала.

Уничтоженный в тех революционных событиях институт акционерной собственности, как части ненавистного частного капитала, выглядит невинной жертвой. Её уничтожили за чужие грехи, даже если всё же считать крупный капитал настолько порочным, насколько определил его Маркс. Как-никак, это форма общественной собственности. Её никак нельзя назвать несправедливой. Мало того, что из всех форм собственности акционерная наиболее эффективная, она позволяет сотрудникам предприятия самим быть акционерами, то есть быть собственниками производственного капитала. "Фабрики – рабочим" – это, как раз про акционирование, а не про то, когда вся промышленность в госсобственности, то есть в безвозмездном пользовании у чиновников. Многие учёные часто связывают рекордные темпы роста Российской экономики начала века именно с развитием акционерной собственности ("Акционерный капитал и февральская революция 1917года" [6]).

В мировой экономике практика акционирования рабочим коллективом предприятия постоянно расширяется и положительно сказывается на росте эффективности производства. Причём, надо сказать, что у публичной формы собственности с широким представительством совладельцев нет склонности, к аморальным формам бизнеса, мотивированных жадностью, о которых говорил Маркс. У компаний с открытыми данными не может быть тёмных дел. Так что никакой, причины, которую марксисты назвали эксплуатацией, для разжигания социального конфликта в общественных отношениях, не было.

Второй передел собственности, уже в конце двадцатого века был не менее разрушителен, чем первый. И опять с "научным" марксистским обоснованием [4,5]. И опять акционерная собственность оказывалась невинно пострадавшей стороной. Государственная собственность, которая должна была стать акционерной, оказалась присвоенной, ещё более аморальной группой махинаторов с переделом собственности, чем революционеры начала века. Назвать их предпринимателями язык не повернётся. Такие собственники не могут быть эффективными. Им незачем стараться улучшить производство. Проедая один приватизированный кусок госсобственности, они присваивают себе другой.

2.5. Инструменты борьбы с социальной напряжённостью в обществе.

Говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад. Вместо борьбы с проявлениями Олигархии, борьба велась с собственностью, в первом случае – с частной, в другом – с государственной. И в том, и в другом случае враг был разгромлен. Теперь у нас не работают эффективные хозяйственные отношения ни в частном, ни в государственном секторе. Там, где привыкли безнаказанно брать чужое, быстро и просто наладить работу и кооперацию, не получится. Отсутствие взаимного доверия мешает налаживанию эффективного производства.

К тому же смена монархической аристократии на советскую бюрократию, и смена её в свою очередь на класс нувориш, растащивших куски бывшей госсобственности, не создали инструментов, заставляющих власть прислушиваться к мнению народа. Смена персон на властном олимпе не ведёт к росту эффективности управления, если не решена проблема кулуарности, оторванности власти от общества, точно так же, как в экономике монополия, утратив влияние конкурентной борьбы, перестаёт быть эффективной и вместо развития ведёт экономику к деградации. О схожести проблем управления в политике и в экономике в той же статье [5].

Проблема вырождения власти в олигархию не решается ни переворотами, ни переделом собственности. Для борьбы с её проявлениями нужна кропотливая отладка правовых механизмов государственного управления, борьба с коррупцией, а никак ни слом всей машины власти.

Причём отладке механизмов управления не должны мешать идеологические догмы. Надо уметь "поступиться принципами", признать изъяны и пороки господствующей идеологии[5]. Это удалось китайской компартии, и через это не смогла перешагнуть советская партийная номенклатура. Результат в Китае и СССР всем известен.

Но не только революционными разрушениями экономики ограничивается вред от теоретического заблуждения о мотивирующей роли прибыли. Даже в оперативном управлении, где вопрос о переделе собственности не стоит, поверхностное, неправильное понимание причин выбора бизнесом стратегии поведения не позволяет принимать Правительству правильные управленческие решения. Получив в собственность производство, имея государственные льготы на развитие, бизнес не бросился от жадности на мировой рынок конкурировать с передовыми предприятиями. Роль скромного иждивенца, к которому привык директорский корпус советской промышленности, его вполне устраивает. Видимо, кроме выгоды надо учитывать и другие аргументы, которыми руководствуется бизнес.

3. Мотивация эффективности работы акционерных предприятий.

3.1. От всеобщего акционирования к "шоковой терапии".

И так, целью реформ девяностых годов было возрождение частной собственности для достижения характерной ей эффективности. Ставка в планах реформ делался на её акционерный вариант.

Во-первых, переход от государственной собственности, воспринимаемой населением, как общенародной, к частной, но тоже общественной форме, должен был пройти более безболезненно, чем в других возможных вариантах. На такие реформы у власти был мандат от народа, такие изменения владения активами считались справедливыми. Вопреки мифам, которые сейчас пропагандируются, что преобразования не были нужны, население собственным желудком осознавало неэффективность номенклатурной хозяйственной системы.

Рост имущественного расслоения всегда сопровождается социальной напряжённостью. Это надо было учитывать во время реформ. Присвоение госимущества неизвестно кем, да ещё с сомнительной репутацией на легитимность никак не тянет.

Во– вторых, даже по западному опыту, акционерные предприятия имеют предпочтительные перспективы в формировании эффективного управления. Причём большую роль в эффективности акционерных предприятий играет среда соперничества за инвестиции, формируемая фондовыми рынками. Именно акционерным предприятиям и должны были перейти активы советского наследия. Именно им надо было помочь наладить работу в новых условиях, организовать надёжное инвестирование бизнеса через работу фондовых бирж.

Но, как мы помним, уже в начале процесса реализации реформ планы резко поменялись, и перемены пошли по пути "шоковой терапии" [4]. Как, и почему это происходило, какими "научными" взглядами это обосновывалось, в той же статье о недостатках теоретической концепции реформ [2].

Народ пытались убедить, что концентрация собственности в руках малочисленной группы собственников произошла естественным путём, в процессе саморегулирования, и что это послужит росту эффективности экономики. Это был глобальный обман, прикрываемый "научным " обоснованием. Об этом сказано в предыдущей главе.

3.2. Мотивировочная роль прибыли – миф или реальность.

Боюсь, что приверженность ошибочным экономическим воззрениям мешает чиновникам экономического блока вникать в последствия финансовой политики на решение задач правительства в хозяйственной и социальной сферах и сегодня.

Как зацикленные на прибыли бизнесмены, экономисты и на госслужбе не видят других задач, кроме, как больше собрать налогов и меньше финансировать федеральные проекты. Именно экономический блок, с его неразумными ставками в налоговой и кредитной сфере, является препятствием развитию экономики страны, улучшения условий жизни и работы в ней.

Наверно, благодаря реализации концепции таких меркантильных воззрений самые престижные улицы наших городов заполнились вывесками безумного количества банков, и навсегда с них исчезли вывески обычных булочных, не говоря о других сферах услуг. Интересно, как экономисты представляли себе механизм саморегулирования структуры бизнеса, когда предпринимателей ничего кроме прибыли не интересует? Нежелание исправлять порождённые реформами перекосы аргументировалось саморегулированием, что конкуренция всё расставит по своим местам [2]. Что же, чтобы инфраструктура услуг на улице вернулась к гармоничным пропорциям по экономической теории цена булки, видимо, должна была вырасти до размера зарплаты директоров банков? Так ведь должен работать механизм перенаправления капитала – прибыльность булочной должна стать выше доходности банков? Абсурд.

Ясно же, что в жизни всё работает не так. Решив заняться созидательной предпринимательской деятельностью, человек, как правило, руководствуется благими намерениями, желанием реализовать себя в любимом для себя и полезном для общества деле. На заре реформ я часто видел, когда индивидуальные предприниматели начинали свою деятельность в сфере производства и услуг. А потом, под давлением обстоятельств, либо прекращали свой бизнес и возвращались к наёмному труду, либо переквалифицировались на посреднические услуги, которыми, чаще всего, гордиться не приходится, да и отечественной экономике от избытка посредников только вред. Здесь, да, срабатывает тезис о движущей силе прибыли в перенаправлении финансовых ресурсов. Только, если этот мотивировочный механизм будет основным, то в экономике самодостаточным будет только бизнес в торговле оружием и наркотиками, а также различные формы спекуляции и строительства финансовых пирамид. К слову сказать, полезной хозяйственной деятельностью без участия и поддержки государства и сейчас, после тридцати лет реформ, частный бизнес не занимается. Движущие силы самоорганизации, мотивированные исключительно получением прибыли не ведут к формированию гармоничной хозяйственной среды, а без неё не может быть развития. Бизнес должен быть цивилизованным и воспитанным. Теория, оправдывающая беспредел, такому воспитанию не способствует.

3.3. Мотивация эффективной работы акционерных предприятий.

Как же формируется структура хозяйственной деятельности на самом деле, когда нет директивного управления? Чтобы заниматься полезной для общества деятельностью предпринимателю вовсе не надо быть альтруистом. Любимое занятие или увлечение, которым большинство граждан посвящает свою предпринимательскую деятельность, – это благо для общества. Такова природа общественного поведения человека. Только под воздействием обстоятельств люди решаются на обогащение преступным или аморальным путём – "готовы на любую подлость".

Понятно, чтобы начать свой бизнес, нужен капитал. Проблема первоначального капитала вопреки утверждению Маркса решаются не экспроприацией в пользу богачей. Как сказано выше в современной экономической науке всё чаще Марксистская теория ставится под сомнение [4]. Правда если на заре капитализма стартовать можно было и с собственных средств, сейчас без финансовой поддержки поднять бизнес с малого до крупного в приемлемые сроки практически невозможно.

Кредиты для начала бизнеса в высокотехнологичных сферах подходят меньше всего – риски слишком большие. Эффективней всего проблему стартового капитала решить через акционерную форму предприятия. Для этого нужен развитый фондовый рынок, игроки которого не зациклены на финансовые показатели так, как представители банковского сектора. В стартующий инновационный бизнес часто вкладываются из желания поддержать хорошее начинание, решающее злободневные проблемы. Пусть и небольшими деньгами. Акционеры вполне осознают, что риск потерять эти деньги достаточно велик, хотя в душе надеются, что именно этот бизнес "выстрелит" и радикально решит проблему достатка. То есть, на фондовой бирже присутствует не только общий азарт обогащения. Здесь азарт профессиональной увлечённости созидателей, представленных учредителями акционерного предприятия, находит отклик в азарте приобретателей акций не только движимых желанием разбогатеть, но и помочь хорошему делу.

Прибыль, как аргумент принятия решений возникает только на уровне ответственности перед инвесторами. На мой взгляд, мотивация ответственностью перед компаньонами выглядит гораздо убедительнее, чем мотивация жадностью, которой попрекают предпринимателей политические теоретики. Производитель космической техники не будет перепрофилироваться в банк из-за того, что в финансовой сфере прибыльность выше, а требования к квалификации ниже. Только ответственность перед инвесторами заставляет учредителей расширять производство и вступать в конкурентную борьбу с производителями продукции в своём сегменте.

Таким образом, не жадность движущая сила капиталистического производства, а техническая революция. Большинство бизнес империй от "Krupp" до "Аррle" начинались с одиночек, увлечённых техническими идеями. Учредители АО, носители новых технических идей, получили возможность реализовывать их, пользуясь финансовой поддержкой единомышленников. Это были более справедливые хозяйственные отношения, чем существовавшие до этого институты подневольного труда. Восприятие обществом добровольного найма, как более справедливой формы производства, чем принудительная, феодальная, и позволило сделать рывок в экономическом развитии.