Текст книги "Убийство Сталина и Берия"
Автор книги: Юрий Мухин
Жанры:
Историческая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 51 страниц)
Глава 14.
Павшие как часовые
Фальшивки от имени Берия
Когда я говорю о фальшивках, то имею в виду не многочисленные мемуары и воспоминания о Берия, а некие документы той эпохи, которые якобы хранились в секретных архивах и вот только теперь представлены публике для доказательства того или иного события. Современное развитие техники и технологии привело к тому, что сегодня не составляет труда состряпать фальшивку на идентичном бланке с похожими печатью и подписями. На настоящее время в обороте у журналистов уйма «подлинных» документов за подписью самых разных исторических лиц (начиная от Ленина), «свидетельствующих» о самых невероятных событиях. Возможно, их можно распознать при помощи технических средств экспертизы, например, по старению бумаги или чернил, по способу нанесения подписей и т.д., но, во-первых, кому этим заниматься, а во-вторых, все эти фальшивки ходят в лучшем случае в виде фото– или ксерокопий и подлинники их недоступны. Но зато, как я уже писал, нам доступно разоблачение фальшивок по смыслу этих документов, как мы это уже делали в главе 6.
В фальшивках по поводу Берия меня поражает их, так сказать, многоэтажность, т.е., чтобы утвердить нужный факт, состряпаны не только основные фальшивки, но и фальшивки, которые должны служить фоном для появления основных.
В Катынском деле, о котором я уже вспоминал, все было просто и прямолинейно. Нужно доказать, что это Советское правительство дало приказ о расстреле польских офицеров? Нет проблем: вот вам не хухры-мухры, а сразу постановление Политбюро об их расстреле. Вас интересует, почему нет никаких других документов? Нет проблем: вот вам письмо председателя КГБ СССР Шелепина Хрущеву об уничтожении всех документов по этому делу. Вас удивляет почему в этих документах написано, что поляки расстреляны по постановлению ЦК КПСС от 4 марта 1940 г.? Вы утверждаете, что ВКП(б) была переименована в КПСС только в 1952 г.? Ну это с кем не бывает! Апробирование катынских фальшивок было проведено на заседаниях Конституционного суда РСФСР, посвященных «делу КПСС», и представили эти фальшивки судьям не кто попало, а Шахрай и Макаров – люди известных моральных качеств. (Я пишу так вычурно, чтобы не употреблять слова «негодяи»). Разумеется, что даже Конституционный суд, который, как юный пионер, всегда готов вынести любой приговор в пользу режима, вынужден был от этих фальшивок откреститься и нигде в своем решении о них не упоминать.[565]565
Ф. М. Рудинский. Дело КПСС. М., «Былина», 1999.
[Закрыть]
Фальшивки, клевещущие на Берия, гораздо изощреннее. Вот, к примеру, изделие из уже цитированного сборника документов, выпущенного фирмой «Член Политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлев & Гуверовский институт».
«№ 46/Б
6 мая 1953 г.
Совершенно секретно
т. МАЛЕНКОВУ Г. М.
Министерством внутренних дел Союза ССР произведена проверка архивных материалов по обвинению тов. Кагановича Михаила Моисеевича в принадлежности к право-троцкистской организации.
В результате проверки установлено, что эти материалы являются клеветническими, добытыми в б. НКГБ СССР в результате применения в следственной работе извращенных методов, а тов. М. Каганович, будучи оклеветан, покончил с собой.
На этом основании МВД СССР вынесено заключение о реабилитации тов. М. Кагановича.
Направляя при этом копию заключения МВД СССР по результатам проверки, считаю необходимым установить жене тов. М. Кагановича – Каганович Цецилии Юльевне персональную пенсию.
То, что это фальшивка, может определить и сам читатель без моей помощи, если он помнит то, что читал в этой книге несколько раньше о Михаиле Кагановиче, а если не вспомнит, то пусть вернется к стр. 164. Как можно реабилитировать человека, если его никто не только не осуждал, но и не обвинял? Если Михаил Каганович сразу же был похоронен на Новодевичьем кладбище с надписью на памятнике «член ЦК» и не был осужден даже Ванников, пытавшийся его оклеветать? В этом деле фальсификаторы, возможно, находятся в плену ими же сфальсифицированной истории: когда стряпали эту фальшивку, то слышали, что М. Каганович застрелился и, естественно, решили, что он был обвинен, как «враг народа», и из лени не стали проверять, что случилось на самом деле.
Но возникает вопрос, а зачем фальсификаторы вообще над этой фальшивкой трудились? Зачем она? У меня нет другого ответа – это фон, на котором должны без особых подозрений выглядеть другие, основные фальшивки. В них даны поступки Берия, которых он на самом деле не совершал. И если не создать для таких фальшивок фон, то возникнет естественный вопрос – а в связи с чем этот до крайности загруженный человек вдруг занялся делом, скажем, еврейского артиста Михоэлса? А при наличии фона следует ответ: как же, Берия ведь очень любил евреев! Еврейских врачей освободил именно поэтому, и жену Молотова, еврейку, реабилитировал поэтому, и вот, естественно, брата Лазаря Кагановича реабилитировал потому, что тот еврей.
Кстати, у меня сложилось впечатление, что Берия на национальность людей не обращал внимания и для него главным было, порядочен этот человек или нет. В выступлении Хрущева на пленуме по «делу Берия» есть такая смешная, но и характерная ремарка:
Причем здесь речь идет не о каком-либо публичном выступлении Берия, а о его выступлении на Президиуме ЦК, т.е. перед весьма узким кругом высших руководителей СССР, а это говорит о том, что Берия высказывался вполне искренне. Вот ведь какой «гнусный» !
Но вернемся к фальшивкам.
Еще раз о деле врачей-вредителей
Напомню, что «дело врачей» – это, по сути, дело об убийстве Жданова, а название «дело врачей» было выдумано на заседании Президиума ЦК, который в отсутствие Сталина принял тексты заявления ТАСС и статьи в «Правде», в которых этот термин впервые появился. Напомню, что именно ЦК ежедневно муссировал в газетах дело об убийстве Жданова, как «дело врачей-вредителей» до момента, когда у Сталина произошел инсульт. Со 2 марта все газеты о «врачах-вредителях» дружно замолчали.
По делу «врачей-вредителей» в сборнике Яковлева даны три документа: записка Берия в Президиум ЦК от 1 апреля, постановление Президиума ЦК от 3 апреля и сообщение МВД, опубликованное в «Правде» 4 апреля 1953 г.
По поводу «записки Берия в ЦК» следует сказать, что такая записка обязана была быть и с той же датой, но тот текст, что опубликован Яковлевым, является фальшивым от начала и до конца. «Постановление Президиума ЦК» в основе своей, возможно, таким и было, но в него добавлены моменты для того, чтобы оно координировалось с теперь уже фальшивой «запиской Берия». А сообщение, опубликованное в «Правде», сами понимаете, фальсифицировать было опасно – любознательные могут и тексты сверить.
Напомню обстановку весны 1953 г. Берия принял объединенное МВД и МГБ после 7 лет своего отсутствия в этих организациях, т.е. кадры в этих министерствах уже были полностью абакумовские и игнатьевские. Причем эти кадры видели, что бывший министр МГБ Игнатьев резко пошел на повышение – стал одним из 5 секретарей ЦК и куратором, как сейчас выражаются, силовых ведомств. То есть без его согласия никакие крупные дела, никакие крупные снятия и перемещения лиц в МГБ-МВД происходить не могли. Между тем Берия открыто заявлял, что его в первый раз призвали в НКВД, чтобы разгромить ежовщину, а сейчас он пришел, чтобы разгромить игнатьевщину.
И «дело врачей» было тем делом, которым Берия сметал Игнатьева с поста секретаря ЦК и заставлял всех в МВД смотреть на себя как на единственного начальника. Чтобы убрать Игнатьева, Берия действовал с позиций партийных правил «за гранью фола» – дерзко и бескомпромиссно.
Смотрите на даты. 1 апреля он подает записку в Президиум ЦК, эта записка рассматривается Президиумом, но партаппаратчики фактически встали на защиту Игнатьева и в своем постановлении потребовали от Игнатьева только объяснения. Он остался секретарем ЦК, а в постановлении Президиума по этому поводу всего-навсего появился такой пункт: «Внести на утверждение Пленума ЦК КПСС следующее предложение Президиума ЦК КПСС: „Ввиду допущения т. Игнатьевым С .Д. серьезных ошибок в руководстве быв. Министерством государственной безопасности СССР признать невозможным оставление его на посту секретаря ЦК КПСС“.[568]568
Там же
[Закрыть]
Но пленум должен был состояться только в конце месяца, а за это время Президиум ЦК мог и передумать ставить этот вопрос перед 125 членами ЦК. Кстати, уже 4 апреля Президиум, в своей информации членам ЦК и секретарям вплоть до секретарей обкомов о «деле врачей», о предполагаемом снятии Игнатьева молчит, т.е. Президиум на самом деле снимать Игнатьева не спешил.[569]569
П. Судоплатов. Спецоперации. М., «Олма-пресс», 1997.
[Закрыть] А Берия, судя по событиям, это никак не устраивало и он публикует в «Правде» «Сообщение МВД» по «делу врачей». Публикует сам, не согласовывая это с Президиумом. Фальсификаторы этот факт конфронтации Президиума ЦК и Берия пытаются скрыть и в фальшивом «постановлении ЦК» есть пункт об утверждении «прилагаемого текста сообщения для опубликования в печати»,[570]570
Лаврентий Берия 1953. Сборник документов. М., Международный фонд «Демократия», 1999.
[Закрыть] но на самом деле Берия ни текст, ни этот шаг ни с кем не согласовывал, он опубликовал это сообщение сам.
Доказательством служит то, что после убийства Берия на июльском пленуме ЦК сразу несколько человек поставили ему в вину сообщение в прессе об освобождении врачей. Наиболее определенно об этом сказал в своем выступлении один из секретарей ЦК того времени Н.Н. Шаталин:
«В самом деле, взять дело о врачах. Это, я думаю, даже общее мнение, что произошло правильное в конечном итоге решение, но зачем понадобилось коммюнике Министерства внутренних дел, зачем понадобилось склонение этого вопроса в нашей печати и т.д. То, что врачей неправильно арестовали, как теперь выяснилось, заранее знали, что это было сделано неправильно. Надо было поправить, но надо было поправить, чтобы это было не в ущерб нашему государству, не в ущерб интересам нашего государства. Зачем это нужно было публиковать?»[571]571
Там же
[Закрыть]
(Оцените логику хрущевцев: то, что всего лишь арестованные врачи были объявлены преступниками без суда и их имена полтора месяца трепали все газеты – это, оказывается, было «не в ущерб нашему государству». А то, что Берия сообщил об их выходе на свободу – «в ущерб» ).
После того, как Берия 4 апреля сообщил в «Правде», что врачи отпущены на свободу, что их показания получены «путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия» и что «лица, виновные в неправильном ведении следствия, арестованы и привлечены к уголовной ответственности», Президиум ЦК уже ни дня не мог иметь в качестве секретаря ЦК Игнатьева. Поэтому немедленно начался обзвон по телефону всех 125 членов ЦК с получением их согласия и уже 5 апреля Игнатьева все же сняли с поста секретаря, а на пленуме ЦК, состоявшемся 28 апреля, Берия, в дополнение к снятию настоял, чтобы его вывели и из членов ЦК, а Комитет партийного контроля при ЦК КПСС решил вопрос о пребывании Игнатьева в партии. (Как я уже писал, после убийства Берия Игнатьева тут же восстановили в членах ЦК).
Учитывая то, с какой яростью и решительностью обрушился Берия на Игнатьева, можно представить и то, что было написано об Игнатьеве в подлинной записке Берия по «делу врачей». Поэтому первым признаком фальшивки следует считать отсутствие в ней Игнатьева как главного объекта обвинения.
Вот это изделие фальсификаторов.
«№ 17/Б
1 апреля 1953 г.
Совершенно секретно
т. МАЛЕНКОВУ Г.М.
В 1952 году в Министерстве государственной безопасности СССР возникло дело о так называемой шпионско-террористической группе врачей, якобы ставившей своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям советского государства. Делу этому, как известно, было придано сенсационное значение и еще до окончания следствия было опубликовано специальное сообщение ТАСС, сопровождаемое редакционными статьями «Правды», «Известий» и других центральных газет.
Ввиду особой важности этого дела Министерство внутренних дел СССР решило провести тщательную проверку всех следственных материалов. В результате проверки выяснилось, что все это дело от начала и до конца является провокационным вымыслом бывшего заместителя Министра государственной безопасности СССР РЮМИНА. В своих преступных карьеристских целях РЮМИН, будучи еще старшим следователем МГБ, в июне 1951 года под видом не записанных показаний уже умершего к тому времени в тюрьме арестованного профессора ЭТИНГЕРА сфабриковал версию о существовании шпионско-террористической группы врачей. Это и положило начало провокационному «делу о врачах-вредителях».
Для придания правдоподобности своим измышлениям РЮМИН использовал заявление врача ТИМАШУК, поданное ею еще в 1948 году в связи с лечением А. А. ЖДАНОВА, которое было доложено И. В. СТАЛИНУ и тогда же направлено им в архив ЦК ВКП(б).
Встав на преступный путь обмана ЦК ВКП(б) и таким путем продвинувшись на пост заместителя Министра и начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР, РЮМИН принял все меры к тому, чтобы как можно больше раздуть это дело. Нужно отметить, что в Министерстве государственной безопасности он нашел для этого благоприятную обстановку. Все внимание Министра и руководящих работников Министерства было поглощено «делом о врачах-вредителях». Заручившись на основе сфальсифицированных следственных материалов санкцией И. В. Сталина на применение мер физического воздействия к арестованным врачам, руководство МГБ ввело в практику следственной работы различные способы пытки, жестокие избиения, применение наручников, вызывающих мучительные боли, и длительное лишение сна арестованных.
Не брезгуя никакими средствами, грубо попирая советские законы и элементарные права советских граждан, руководство МГБ стремилось во что бы то ни стало представить шпионами и убийцами ни в чем не повинных людей – крупнейших деятелей советской медицины. Только в результате применения подобных недопустимых мер удалось следствию принудить арестованных подписать продиктованные следователями измышления о якобы применяемых ими преступных методах лечения видных советских государственных деятелей и о несуществующих шпионских связях с заграницей.
Для того, чтобы придать доказательность полученным таким путем «признаниям» арестованных, следствию удалось сфальсифицировать заключение врачебной экспертизы по методам лечения, примененным в свое время к А. С. ЩЕРБАКОВУ и А. А. ЖДАНОВУ. В этих целях следствие включило в состав экспертной комиссии врачей-агентов МГБ и утаило от экспертов некоторые существенные стороны лечебной процедуры.
Бывший Министр государственной безопасности СССР т. ИГНАТЬЕВ не оказался на высоте своего положения, не обеспечил должного контроля за следствием, шел на поводу у РЮМИНА и некоторых других работников МГБ, которые, пользуясь этим, разнузданно истязали арестованных и безнаказанно фальсифицировали следственные материалы.
Так было сфабриковано позорное «дело о врачах-вредителях», столь нашумевшее в нашей стране и за ее пределами и принесшее большой политический вред престижу Советского Союза.
Зачинщик этого дела РЮМИН и ряд других работников МГБ, принимавших активное участие в применении незаконных методов следствия и фальсификации следственных материалов, арестованы.
Постановление специальной следственной комиссии с подробным изложением результатов проверки материалов следствия по этому делу прилагается. Министерство внутренних дел СССР считает необходимым:
1) всех привлеченных по этому делу к ответственности и незаконно арестованных врачей и членов их семей полностью реабилитировать и немедленно из-под стражи освободить;
2) привлечь к уголовной ответственности бывших работников МГБ СССР, особо изощрявшихся в фабрикации этого провокационного дела и в грубейших извращениях советских законов;
3) опубликовать в печати специальное сообщение;
4) рассмотреть вопрос об ответственности бывшего Министра государственной безопасности СССР т. ИГНАТЬЕВА С. Д.
Министерством внутренних дел СССР приняты меры, исключающие впредь возможность повторения подобных извращений советских законов в работе органов МВД.
Как видите, в фальшивке вся ответственность перенесена с Игнатьева на Рюмина: это он оказывается виноват, а Игнатьев просто оказался «не на высоте своего положения». Обманул, короче, олуха Игнатьева его заместитель хитрец Рюмин.
Между тем, поскольку и в этой фальшивке Игнатьев все же обвиняется в фальсификации уголовных дел, то сам Берия в своей подлинной записке в Президиум не мог допустить ни малейшей фальши, особенно такой, которая усугубляет вину Игнатьева. Ведь дело свежее, ему едва 4 месяца, члены Президиума все подробности хорошо помнили и любую фальшь в записке обернули бы против Берия – его самого обвинили бы в фальсификации дела против секретаря ЦК Игнатьева. А вы посмотрите, сколько в этой записке нагорожено вранья.
Первый врач по делу «врачей-вредителей», профессор Егоров, был арестован 18 октября, а 12 ноября Сталин подписал распоряжение об увольнении замминистра Рюмина из МГБ. Егоров и профессор Виноградов признались в том, что они лечили Жданова не от инфаркта миокарда, в середине ноября и, надо думать, в этот момент они и признались, что их об инфаркте у Жданова предупреждала Тимашук. Сама Тимашук вспоминала, что «в конце 1952 г. меня вызвали в МГБ к следователю». Но узнав от Тимашук, что она информировала о неправильном лечении Жданова начальника Управления охраны Власика письмом, следователи потратили какое-то время на то, чтобы найти это письмо, поскольку только оно являлось доказательством вины Власика. А когда нашли, то сами врачи отошли на второй план, поскольку более важным стал вопрос, почему Абакумов и Власик скрыли от Политбюро то, что Жданова лечили неправильно. Надо думать, что Власик был арестован немедленно после обнаружения письма Тимашук, а арестовали его 16 декабря 1952 г. Следовательно, письмо Тимашук было найдено не ранее начала декабря, т.е. через полмесяца после того, как Рюмина выгнали из МГБ. А основные фигуранты по делу врачей-вредителей – врачи-евреи – были арестованы в конце ноября – в начале декабря, т.е. тоже уже без Рюмина.
Как же настоящий Берия мог написать, что «все это дело от начала и до конца является провокационным вымыслом бывшего заместителя Министра государственной безопасности СССР Рюмина»? Ведь Берия подставлялся – все отлично помнили, что после увольнения Рюмина, 20 ноября первым заместителем министра МГБ стал Огольцов и это он раскручивал с Игнатьевым «дело врачей-вредителей». А в фальшивке «Берия» о нем вообще молчит! Получается, что он фальсифицирует дело на Рюмина, выгораживая Огольцова, причем на глазах тех, кто был в курсе всего. Ну как настоящий Берия мог этаким образом обвинять Игнатьева в фальсификации «дела врачей»?
Далее. При чем тут Тимашук к делу врачей? Ее заявление в этом деле не может являться ни доказательством, ни даже причиной возбуждения уголовного дела. Ведь она написала заявление при жизни Жданова, следовательно оно само по себе является всего лишь одним из вариантов диагноза. Причиной возбуждения уголовного дела и доказательством по нему были акт о патологоанатомическом исследовании тела Жданова профессором Федоровым и зафиксированные медицинские назначения Жданову, которые были противопоказаны при инфаркте миокарда. И, формально, заключение экспертизы под председательством профессора Лукомского.
Далее. При чем тут к делу врачей то, что заявление Тимашук якобы видел Сталин? Он что – практикующий врач или профессор медицины?
Далее. Упоминания о том, что Сталин видел заявление Тимашук и даже на нем расписался, резко усугубляет вину Игнатьева, ведь тогда он становится виновным и в незаконном аресте Власика: за что же Власика арестовывать, если он письмо Сталину показал? Такое заявление Берия в Президиум ЦК вызвало бы резкую реакцию Игнатьева и встречное обвинение от него самому Берия.
Мы уже рассмотрели вопрос о том, почему ни Сталин, ни Политбюро не могли видеть письма Тимашук Власику, и я не буду повторять эти доводы. Но фальсификаторы в обоснование утверждения, что Сталин «списал» письмо Тимашук в архив, состряпали еще одну фальшивку. Вот она.
«Совершенно секретно
Товарищу СТАЛИНУ И. В.
При этом представляю Вам заявление заведующей кабинетом электрокардиографии кремлевской больницы – врача ТИМАШУК Л. Ф. в отношении здоровья товарища Жданова А. А.
Как видно из заявления ТИМАШУК, последняя настаивает на своем заключении, что у товарища Жданова инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка и межжелудочковой перегородки, в то время как начальник Санупра Кремля ЕГОРОВ и академик ВИНОГРАДОВ предложили ей переделать заключение не указывая на инфаркт миокарда.
Приложение: – Заявление т. ТИМАШУК и электрокардиография товарища Жданова.
В. Абакумов
30 августа 1948 года».[573]573
П. Судоплатов. Спецоперации. М., «Олма-пресс», 1997.
[Закрыть]
На этой бумаге есть надпись: «Д. В архив. Ст.».
Во-первых. Кто такой «Д»? Если это первая буква фамилии секретаря, которому надлежит сдать документ в архив, то секретарем Сталина на тот момент был Поскребышев. В какой архив этот документ адресован? В фальшивой «записке Берия», как вы видели, написано, что в «архив ЦК ВКП(б)». Но там этой записки «не лежало», поэтому Яковлев и Гуверовский институт пишут, что Сталин якобы адресовал эту записку в свой личный архив. Поскольку учреждения под названием «Личный архив т. Сталина» никогда не существовало – не было директора и работников этого архива, – то единственным архивариусом в своем архиве был сам Сталин. Следовательно, он сам себе написал и распоряжение: «В архив»? Но почему он назвал себя «Д», а не «Ст»? (Это еще раз подтверждает мысль, что умный человек изготовлением фальшивок заниматься не будет).
Во-вторых. За 22 года работы в органах управления СССР я никогда не встречал на документах резолюции «в архив», поскольку она в принципе невозможна. Когда начальник, прочитав документ, принимает по нему решение, он отправляет его тому подчиненному, в ведении которого находится затронутый в документе вопрос. Подчиненный подшивает документ в соответствующую папку (в дело) и работает с ним. Когда вопрос исчерпан или папка переполнена документами, которые уже отработаны, дела сдаются сначала в свой архив – архив учреждения. И лишь лет через 15 после того, как документы без востребования пролежали в своем архиве, их отправляют в центральный архив. В случае, если документ изначально не требует никакой работы подчиненных, но является интересным и его желательно сохранить на всякий случай, начальник пишет на нем не «в архив», а «в дело». Тогда документ подошьется в дело по своей тематике и переместится со временем в архив вместе с этим делом.
В-третьих. Документ, который я привел выше, называется сопроводительной запиской и он не может существовать отдельно от тех документов, которые он сопровождает. Так вот, в сопроводительной записке никогда не раскрывается, о чем написано в сопровождаемых документах – это грубое оскорбление начальника. Получается, что начальник такой кретин, что подчиненный должен ему разжевать, о чем в документах говорится. И то, что в данной сопроводительной записке это сделано, свидетельствует о том, что эта записка Абакумова Сталину является фальшивкой и предназначена она историкам и публике исключительно для того, чтобы подтвердить брехню, что Сталин якобы письмо Тимашук видел в 1948 г.
И наконец. Вспомните, 7 сентября 1948 г. Тимашук написала новое письмо секретарю ЦК Кузнецову, в котором сообщала: «4/IX-1948 г. начальник Лечсанупра Кремля проф. Егоров П. И. вызвал меня к себе в кабинет и в присутствии глав. врача больницы В. Я. Брайцева заявил: „Что я Вам сделал плохого? На каком основании Вы пишете на меня документы. Я коммунист, и мне доверяют партия и правительство и министр здравоохранения, а потому Ваш документ мне возвратили“. О том, что он записку Тимашук передал Егорову, пишет и сам Власик.
Как же Сталин мог 30 августа отправить записку Тимашук и ЭКГ «в архив», если 4 сентября эти документы все еще находились у Егорова?
Посмотрите, сколько работы выполнили фальсификаторы вокруг смерти Жданова, сфальсифицировав:
1. Записку Берия в Президиум ЦК;
2. Решение Президиума;
3. Письмо Президиума членам ЦК и секретарям;
4. Записку Абакумова Сталину;
5. Записку о реабилитации М. Кагановича.
Зачем? Ведь в конечном итоге речь идет о 28 врачах, которых даже не осудили. И какие люди эти фальшивки стряпают или вводят в оборот историков и журналистов! От большого члена Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлева до Гуверовского института. Цвет цивилизованного мира. Махровый.
Ответ один и для нас он банален: до настоящего времени идет работа по фальсификации истории – по сокрытию убийц именно Сталина, поскольку, боюсь, ради Жданова так бы стараться не стали.
А вот и лечащий врач
Когда мы рассматривали в главе 8 подробности смерти Сталина, то я писал, что телохранители Сталина, пока видели, что Сталин еще дышит, не пошли бы ни на какой сговор с Хрущевым и Игнатьевым и требовали бы к потерявшему сознание Сталину врача. Только врач мог их успокоить и сказать, что «Сталин перепил и ему нужно дать отоспаться». Причем это должен был бы быть врач, которого телохранители знали, и таким врачом мог быть лечащий врач Сталина. Более того, он по должности обязан был бы примчаться впереди всех. Но, как вы обратили внимание, ни один свидетель последних дней Сталина не упоминает о его лечащем враче. Вспоминают всех, кто был у постели умирающего Сталина, даже реанимационную бригаду, но никто не упоминает (очень старательно не упоминает), о лечащем враче Сталина, который обязан был неотлучно находиться при своем умирающем пациенте.
Правда, тут есть два момента. Утром 2 марта на дачу Сталина съехались все медицинские светила Москвы, в том числе и все медицинские руководители лечащего врача Сталина, а как говорится, при живом капитане матрос не начальник. Лечащего врача оттер в сторону консилиум и этот врач мог стать незаметен в толпе эскулапов, скажем, для Светланы Алилуевой. С другой стороны, фамилия лечащего врача Сталина наверняка была тайной и ее знали лишь очень немногие. Тем не менее Хрущев, Шепилов, Молотов, Каганович, охранники – все они лечащего врача Сталина безусловно знали, но глухо о нем молчат. Почему?
Дело дошло до смешного. Практически все историки, кто затрагивал эту сторону жизни Сталина, уверены, что у Сталина вообще не было лечащего врача. Одни полагают, что его лечил непосредственно главный терапевт Лечебно-санитарного управления Кремля (ЛСУК) академик Виноградов, другие считают, что Сталина лечил какой-то его телохранитель, который якобы имел диплом фельдшера, третьи считают, что Сталин лечился сам. Причем, так считают и те историки, которым доступны все архивы. А ведь у каждого советского человека была в поликлинике больничная карточка, куда записывались все его болезни, подробности их лечения и фамилии лечащих врачей. Без сомнения, была в ЛСУК заведена такая карточка и на Сталина. Что стоит ее взять и прочесть имена его врачей? В том-то и дело, что взять ее, видимо, уже невозможно. Кстати, то, что она уничтожена, подтверждают и нескончаемые гадания историков о том, чем болел Сталин. К примеру, полагают, что в 1946 г. у него был инсульт, но полагают так не потому, что прочли это в архивах ЛСУК, а потому, что Сталин несколько месяцев не принимал никого в Кремле.
Можно понять, почему хрущевцы уничтожили все рукописи и личные архивы Сталина: они уничтожали идеи его перестройки, а сами могли оправдаться тем, что, дескать, не хотели, чтобы «зараза культа личности» распространялась в народе. Но его больничную карточку зачем уничтожили? Как это объяснить? Я могу объяснить это только так: после ХХ съезда КПСС хрущевцы были крайне заинтересованы в том, чтобы никто не знал, кто был лечащим врачом Сталина. Но почему? Видимо, потому, что с этим врачом что-то случилось такое, что могло навести нас на мысли об убийстве Сталина и о причинах убийства Берия.
И хрущевцы тщательно вычистили все архивы, старательно уничтожая все упоминания о враче Сталина.
Но, как водится, произошла накладка: фальсификаторы забыли об архивах самого Хрущева. А в документах его архива этот врач назван!
Тут такая предыстория. По официальной версии, идея прочесть доклад с «разоблачением культа личности Сталина» на ХХ съезде КПСС возникла у Хрущева уже в ходе съезда. Секретари ЦК срочно написали текст доклада, но как бы мы ни относились к Хрущеву, однако Никита Сергеевич по своему уму намного превосходил всех этих горбачевых, ельциных и путиных вместе взятых. Вместе с их спичрайтерами и имиджмейкерами. Сталин все же откровенных дураков в Политбюро не держал. Поэтому Хрущев не стал тупо читать заготовленный ему текст, а переделал его сам. Поскольку с русским языком у него были проблемы, то он надиктовал своим секретарям правки к тексту доклада, те их внесли и получился документ под названием «проект доклада». Но Хрущев отличался еще и тем, что, начиная читать свои доклады, почти сразу же от текста отвлекался и переходил на их вольный пересказ с различными добавлениями и рассуждениями в зависимости от настроения. Причем эти отклонения были таковы, что партноменклатура и дипломаты за голову хватались: Никите Сергеевичу ничего не стоило отвлечься от текста, строго выдержанного в дипломатических выражениях, и пообещать США показать вскорости «кузькину мать» во всех ее деталях. Вообще-то, когда Хрущев выступал, ни у кого не возникало сомнений, что говорит глава сверхдержавы. Правда, потом его выступления приходилось переделывать в пригодный для печати вид.
Н.Хрущёв
Поэтому совершенно не обязательно текст проекта доклада совпадал с тем текстом, который Хрущев огласил на съезде. А поскольку заседание съезда, на котором был зачитан этот доклад, было закрытым (секретным) и, кроме этого, прошло это заседание уже после официального окончания работы съезда, то стенограмма его не велась, и что именно сказал Хрущев делегатам, так и осталось неизвестным.
После выступления был написан окончательный текст доклада Хрущева, этот текст в виде брошюры и был распространен среди коммунистов внутри страны и за рубежом.
Так вот, в окончательном варианте Хрущев сам, либо по подсказке, сделал изменения в той части доклада, которая касалась «дела врачей». После этой его корректировки был сделан упор на доносчицу Тимашук, по вине которой якобы сумасшедший Сталин арестовал невинных врачей. И сегодня практически все историки пишут свои работы в духе именно этого, последнего варианта клеветы Хрущева. Но к нашему счастью, в архиве Хрущева по недосмотру сохранился и его добавления к докладу, а из них видно, какую именно клевету хотел запустить в общество Хрущев сначала. Вот этот вариант.
