Текст книги "СССР имени БЕРИЯ"

Автор книги: Юрий Мухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

ПЛАНЫ

Положение Хрущева было не легче, чем у Берии. Поскольку Никита выступал за то, что было нужно всему аппарату партии, то его поддерживали все партийные чиновники, а тщательно создаваемый им имидж «своего парня», даже делал их откровенными. Но ведь они не знали, что Никита – убийца! Просочись только слух об этом, и они его в клочья разорвут! Участие в отравлении Жданова и личное отравление Сталина еще можно было отрицать, но как, при таком количестве участников и свидетелей, отрицать то, что Никита умышленно не оказал Сталину помощи?

Хрущев был одинок, как никто. Его влияние на МВД с каждым днем падало – руководство Берии давало себя знать. Игнатьев сам висел на волоске и помочь не мог, а после ареста Огольцова, лечащего врача Сталина Смирнова и Василия Сталина, Хрущеву стало ясно, что Берия вышел на правильный путь расследования – путь, который вел к нему. Васька Сталин тоже был опасен для Хрущева – Никита хорошо помнил, что когда утром 2-го марта они с Игнатьевым обзванивали членов Президиума и сообщали о болезни Сталина, они Василию не звонили. Но он примчался!

Значит, его вызвал кто-то из охраны Сталина. Василий кричал: «Загубили отца, сволочи!» – значит, охрана ему что-то сказала! Васька, конечно, сейчас всех боится, но Берия Ваську со временем разговорит!

В эти дни Хрущев почувствовал в себе волка, загнанного в угол. Никита практически инстинктивно, по-звериному, делал то, что вело к его спасению, но к июню положение было столь тяжелым, что и инстинкт ничего не подсказывал.

И Хрущев методично делал единственное, что ему было доступно, – он грузил Лаврентия все новой и новой работой – он вытаскивал для решения Берией массу вопросов, которые объявлял сверхважными, он требовал присутствия Берии на всех совещаниях и заседаниях, – он стремился не оставить Берии времени для расследования. И это по его инициативе в Берлин полетел Берия, а не Молотов и не он сам.

Никита не хотел об этом думать, но уже давно, еще до убийства Сталина понял, что каким бы другом Лаврентий ни являлся, а его тоже нужно убить, он понимал, что и аппарат партии эту смерть воспримет с облегчением. Но как убить?

Хрущев уже давно начал искать для этого подходящих исполнителей, и на память ему все чаще и чаще приходил министр внутренних дел Украины Строкач, с которым в свое время Никита вместе работал более десяти лет. И когда Строкач в марте ему позвонил, жалуясь, что Берия его снял с должности и назначил всего лишь начальником УВД Львовской области, Никита подумал – а может, Строкач?

Строкач был у Хрущева на очень большом крючке и знал, что если Хрущев кое-что вспомнит из его забытой биографии, то Строкачу конец! Но как Строкача уговорить пойти на убийство, которое и Строкачу грозило смертью?

Никита решил еще больше разозлить Строкача, и когда тот, выслуживаясь перед Никитой, позвонил ему из Львова и сообщил, что Берия затребовал из области материалы наблюдений за партийными руководителями, то Хрущев ему в несколько рекомендательной форме посоветовал эти материалы Берии не давать. Никита знал Берию и знал, что тот будет в жесткой, возможно, и оскорбительной форме требовать исполнения своего приказа, а это вспыльчивого и самолюбивого Строкача может привести в необходимую ярость. Но получилось даже лучше, чем Никита хотел. Берия, действительно, сначала криком и матом пытался заставить Строкача исполнить приказ, а потом вообще, видимо, что-то зная о Строкаче, снял его и с должности начальника областного УВД.

В двадцатых числах июня секретарь сообщил, что Стро¬ кач просится на прием, и Хрущев в тот же день назначил ему встречу.

– Тимофей Амвросиевич! Дорогой! Сколько же мы нэ бачилысь? – Хрущев с распростертыми объятиями встретил, вошедшего в кабинет Строкача.

– Никита Сергеевич! Що ж цэ твориться?! Меня! Генераллейтенанта!! Как шелудивого щенка?!! – выплескивалось негодование из обнявшегося и поздоровавшегося Строкача. – Когда Кирпонос сдал немцам Юго-Западный фронт, кто выводил киевский гарнизон из окружения? Стро¬ кач! Кто организовал партизанское движение на Украине?

Строкач! Кто все эти годы дрался с бандеровцами? Стро¬ кач! А он, падлюка, меня на полковничью должность?! А потом вообще без должности?! За что? За то, что я преданный партии коммунист?!

Хрущев распорядился принести Строкачу чаю, усадил его за стол, а сам отошел к окну, делая вид суровой и глубокой задумчивости. Потом повернулся, подошел к Строкачу и ткнул в него пальцем.

– Ты – видишь, что он враг ленинской партии, а, значит, и враг народа! И я это вижу! – Никита ткнул пальцем себя в грудь. – Многие, почти все, это видят! – указал Никита пальцем на дверь. – А взять его нельзя – закона такого нету, – Никита беспомощно развел руками. – Хитер враг, коварен! На наших глазах губит дело Ленина, а мы беспомощны.

Строкача и такие слова, и театрализованное представление, конечно, удивили, но поскольку он хорошо знал Никиту, то не поверил ему ни на копейку. Однако решил, что будет выгодней молчать и дождаться, пока Хрущев сам скажет, чего хочет.

– Есть один путь спасения нашей большевистской партии и дела Ленина. – И, видя, что Строкач не собирается реагировать и делает вид внимательно слушающего, Никита решительно закончил мысль: – Убить его!

У Строкача на мясистом лице ни один мускул не дрогнул, что Хрущева обнадежило. После длинной паузы, Строкач спокойно спросил:

– Но как?

Хрущев, как бы сам оценивая, что говорит, начал рассуждать.

– Ты же знаешь, что когда наше трусливое кадровое офицерство начало тысячами сдаваться немцам в плен, когда оно стало удирать от немцев, то Сталин начал возрождать офицерскую честь. У нас и сейчас действуют офицерские суды чести, мы как-то даже обсуждали, не разрешить ли нам офицерам и дуэли. Короче, сегодня у нас офицерская честь, так сказать, в цене. В хорошей цене.

И представь, – продолжил Хрущев. – приходит к Берии какой-нибудь гордый генерал на прием, а Берия его материт и оскорбляет, и этот генерал в защиту своей чести достает пистолет и убивает врага партии. Думаю, что его сильно не накажут, но такой генерал в глазах коммунистов стал бы героем, настоящим героем! – Хрущев изучающее посмотрел в глаза Строкачу.

Тот взгляд Никиты выдержал, наклонился к Хрущеву и даже несколько зло ответил.

– Дорогой Никита Сергеевич, вы знаете, что я у вас вот где, – Строкач сжал левую ладонь в горсть. – Оно, конечно, может, я и стар, может, и выжил из ума, но не настолько, чтобы становиться Героем Советского Союза посмертно!

Хрущев отшатнулся, но появившееся было отчаяние от неудавшегося плана вдруг сменил еще один план, и даже лучше прежнего. Никита вскочил и вновь подошел к окну, теперь уже в настоящей задумчивости. Такой план мог прийти в голову только ему, пятнадцать лет просидевшему в Политбюро и прекрасно, даже не знавшему, а чувствовавшему, как члены Политбюро поступят в тех или иных случаях.

Он быстро вернулся к своему столу, сел и в упор посмотрел на Строкача.

– Так, говоришь, Берия тебе звонил и материл?

– Да,– осторожно согласился Строкач.

– Звонил по секретной связи и свидетелей разговора быть не должно?

– Не должно…

– Та-ак, – протянул Хрущев задумчиво. – А не говорил ли Берия что-то вроде того, что тебе выгоднее служить ему, а не Политбюро?

Партийные чиновники только официально называли новый орган Президиумом, а неофициально именовали его по-прежнему – Политбюро, чтобы приучать людей к мысли, что ничего не изменилось.

Строкач озадачился – Хрущев явно предлагал оклеветать Берию… Но ведь клеветать – не стрелять!

– Возможно, и говорил…

– Надо вспомнить, – ласково потребовал Хрущев.

– Точно – говорил!

– Так-то лучше, – похвалил Хрущев.

Теперь Хрущеву надо было выдумать дату, на которую Берия якобы назначил мятеж, и дать какую-нибудь подробность, которая убедила бы членов Президиума. Тут Хрущев вспомнил, что еще в начале июня им сообщили, что готова новая опера «Декабристы», премьера которой была назначена на субботу 27 июня. Президиум, чтобы показать свою тесную связь с культурой, решил всем составом быть на этой премьере. Само по себе это было тайной, о которой мало кто знал, и члены Президиума должны были понимать, что Строкач во Львове уж точно об этом знать никак не мог.

– А не понял ли ты Берию так, что, дескать, Политбюро в последний раз в субботу 27 июня послушает оперу «Декабристы», а потом узнает, каковы декабристы бывают на самом деле? – Хрущев отчетливо подчеркнул. – Тут важны дата – 27 июня и название оперы – «Декабристы».

– Да,– уже уверенно подтвердил Строкач,– как же я могу забыть про декабристов.

– Хорошо… – Хрущев еще задумался. – А не говорил ли Берия, что ты, из всех начальников УВД единственный дурак, а остальные начальники управлений в субботу выполнят небольшую работу и получат награды, а Строкач, вместе со своим любимым секретарем обкома будет «стерт в лагерную пыль»?

Строкач уже понял, что Хрущев предлагает ему сфальсифицировать некий заговор под руководством Берии. Но что Строкач терял? Надо было сообщать о телефонном разговоре, которого никто не слышал и который Строкач мог понять, как угодно. Берия будет отрицать, но где свидетели?

И даже если они найдутся, то можно прикинуться дурачком и стоять на своем. Ну, может, как-то накажут, но ведь Берия Строкача все равно уже уволил, а Хрущев может работу найти еще и получше.

– Вот именно так Берия и говорил!

Строкач подтвердил это так серьезно и уверенно, что Хрущев даже усмехнулся – Строкач был дерзким, даже наглым, и беспринципным, что для поручаемой ему роли было идеальным сочетанием качеств.

– Так ведь такие же вещи нужно немедленно сообщать Политбюро! – с деланым испугом воскликнул Хрущев.

– Но так ведь я же за тем к вам и приехал, – не растерялся, уже вжившийся в роль, Строкач.

– Так, – деловито подытожил разговор Хрущев. – Оставьте свой московский телефон моему секретарю и далеко от телефона не отлучайтесь – можете понадобиться Политбюро в любую минуту, – посмотрел на Строкача. – Думаю, мне не надо говорить, что партия будет вам благодарна?

– Никита Сергеевич! Вы же знаете, что я за дело Ленина готов на все!

Вечером Хрущев вызвал к себе командующего ПВО Московского военного округа генерал-полковника Москаленко – еще одного своего должника. Хрущев не встречался с ним с фронта, но был уверен, что Москаленко не мог забыть той услуги, которую оказал ему Хрущев, негласно спасая в те годы от разжалования и суда.

Москаленко вошел, и Хрущев понял, что для той роли, которую Хрущев ему приготовил, у Москаленко маловато внешних данных. Москаленко был невысокого роста и щуплым, мало этого, у него был органический дефект – температура его тела была 35 градусов, и Москаленко постоянно мерз. Даже сейчас, в разгар лета, было видно, что под кителем у него пододето несколько джемперов, и из туловища, кажущегося от этого толстым, торчала голова на тонкой шее. А Берия, хотя и обрюзг от постоянной кабинетной работы, мужчиной был очень крепким. «Да, – вздохнул Хрущев,– Лаврентий такого соплей перешибет!» Но никто лучший на ум не приходил, и Никита предложил Москаленко садиться.

– Товарищ Москаленко! Партия поручила вам задание сверхважное и сверхсекретное, а поэтому и сверхпочетное.

Речь идет о спасении всей партии… – Хрущев выдержал паузу, чтобы Москаленко осознал сказанное. – Вам поручается арестовать Берию!

Москаленко съежился, как от удара, и, как показалось Никите, даже задрожал.

– Но, товарищ Хрущев, это, как бы сказать, не мои функции.

– У нас у всех функции одинаковые – быть верными ленинцами. А Берия маршал, его арест простым офицерам не поручишь, тут нужен генерал.

Москаленко немного помолчал.

– А если предложить это…эту работу Батицкому? – наконец выдавил он из себя.

«Черт возьми!!» – В мозгу у Никиты вспыхнуло воспоминание.

Как же он мог забыть о командире стрелковой дивизии полковнике Батицком, валявшемся у него в ногах и выпросившим, чтобы Хрущев убедил прокурора фронта отправить дело Батицкого в архив? Тогда Батицкий запомнился ему боровом с бычьей шеей.

– А он что – генерал? – Хрущев искренне удивился.

– Генерал-майор, и, между прочим, очень сильно не любит Лаврентия Павловича.

– За что? – живо поинтересовался Никита.

– Берия, когда ему поручили создание ракетного щита ПВО вокруг Москвы, выкинул Батицкого с должности моего начальника штаба. Теперь Батицкий пристроился в штабе ВВС, но, понимаете, он пехотинец, и у летчиков он, как корова под седлом. А служить хочет только в Москве.

«Батицкий, – это удача! – подумал Никита, но отвлекаться от Москаленко не стал. – Но ты-то тоже мне должок отдать обязан, так что не выкрутишься!»

– Очень хорошо, – сказал Хрущев, – Батицкого привлеките обязательно, можете взять и других офицеров, но на вторых ролях. А арестовать Берию обязаны лично вы с Батицким!

– Слушаюсь! – ответил Москаленко, но как-то подавленно.

– Завтра вместе с Батицким будьте на месте, вас вызовут в Политбюро для получения задачи и приказа.

Поняв, что дело будет иметь официальный вид, Москаленко повеселел.

– Есть!

ЗАГОВОР

Президиум Хрущеву удалось собрать только после обеда.

Короткое сообщение Строкача все выслушали молча, единственно, Молотов строго переспросил, уверен ли Строкач, что Берия был пьян, поскольку пьяным Берию никто и никогда не видел. Затем Строкача выпроводили в приемную.

– Какой-то собачий бред, – тут же высказал свое мнение Каганович. – Этот Стукач в своем уме?

– Строкач, – поправил его Хрущев.

– Все равно – в заговор Берии я не верю!

– А я верю! – зло сказал Микоян. – Вы помните, какую программу Берия объявил на похоронах Сталина? Я его спросил, ты это серьезно? А он мне так нагло посмотрел в глаза и говорит: «Я это обещание выполню!».

– А мне еще вот что непонятно, – как бы размышляя сам с собой, начал Молотов, – Получается, что Берия снял этого Строкача с должности за то, что Строкач не послал ему результаты наблюдения за партработниками Львовской области. Но зачем они Берии? Ведь он их и так регулярно из Львова получает, изучает и передает для дальнейшего принятия мер Председателю Совета Министров – раньше Сталину, теперь товарищу Маленкову. Зачем он их запрашивал, если они у него и так есть? Что-то в этом рассказе Строкача не так!

– Тут, как в деле Абакумова, когда он посылал в ЦК не подлинные результаты допросов, а сокращенные выдержки из них, да еще так подготовленные, чтобы мы не узнали, о чем на самом деле показал на допросе, скажем, Этингер, – пояснил Маленков. – А в областях начальники МГБ хотят жить в дружбе с партийной властью, соответственно, они посылают в Москву препарированные результаты наблюдений за этой местной властью. А Берия запросил подлинные донесения агентуры, значит, ему нужны откровенно компрометирующие партийную власть факты.

– Все равно, арестовать членов ЦК, арестовать Президиум ЦК – это преступление. Берия на преступление не пойдет, вы же его знаете! – присоединился Молотов к сомнениям Кагановича.

– Мы второй раз назначаем Берию в НКВД, чтобы искоренил преступность, и вдруг он сам совершает преступление??

Я в это тоже не верю! – заявил Ворошилов, который на тот момент был Председателем Президиума Верховного Совета, то есть, главой Советской власти.

– Знаете, товарищи, Никита Сергеевич сообщил мне об этом еще вчера, я, знаете ли, долго не мог заснуть, тоже думал, как Берия может пойти на это преступление, – Маленков начал издалека. – Ну, и освежил в памяти Уголовный кодекс,

– Маленков достал тонкую книжицу и раскрыл ее на закладке. – Так вот, если он арестует партийных руководителей во имя Советской власти, то это не преступление…

– Как не преступление?! – перебили его сразу несколько голосов.

– Вот статья 13, – продолжил Маленков, – в ней написано, – стал читать медленно и раздельно. – «Меры социальной защиты не применяются вовсе к лицам, совершившим действия, предусмотренные уголовными законами, если судом будет признано, что эти действия совершены ими в состоянии необходимой обороны против посягательства на Советскую власть, либо на личность и права обороняющегося или другого лица, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны». Тех, кто посягает на Советскую власть, можно и убить, если другого выхода нет, и это убийство не будет преступлением.

– А против посягательств на партию, что написано? – спросил Каганович.

– Ничего не написано, только против тех, кто посягает на Советскую власть. Мы же – партия, – по Конституции не власть, а только политическая организация.

– Сталин нагородил в свою Конституцию черт знает чего, а главного не написал! – вскипел Микоян.

– Да чепуха это! – снова возмутился Ворошилов. – Ну, арестует он нас, а дальше что? Царем себя провозгласит?

– А дальше,– размеренно начал говорить Молотов, уже оценивший ситуацию, – он предложит тебе, или кто там вместо тебя останется, созвать сессию Верховного Совета.

А на ней объявит депутатам и народу, что арестовал нас за то, что мы нарушили свой собственный Устав и посягнули на власть Советской власти в центре и на местах, – обвинит нас в том, что мы прекратили действие Конституции.

Он действительно не совершит преступления, даже если перестреляет нас.

Хрущев только теперь понял ситуацию и удивился. Он выдумал Берии заговор, а оказалось, что Лаврентию действительно нужно было этот заговор организовать! Но его мысли перебил Микоян.

– Так нам что – сидеть и ждать, сложив руки?!

– Допустить этого ни в коем случае нельзя! – жестко резюмировал Молотов. – Это будет страшнейшим ударом по авторитету партии как внутри страны, так и за рубежом.

Это то, почему и Сталин хотел передать власть Советам тихо.

– Так все же, – что делать с Берией? – поддержал вопрос Микояна и Булганин, на тот момент министр обороны СССР .

– Это как раз понятно, – ответил Каганович, – нужно хватать Берию за шкирку и тащить сюда на Политбюро.

Тут садить его напротив этого Стукача и делать очную ставку. Надо узнать – действительно Лаврентий организовал заговор, или этот Стукач брешет? Когда Берия возвращается из Берлина?

– Сегодня вечером, – сообщил Маленков.

– А послезавтра, 27-го он хочет сделать переворот, – подсчитывал в уме время Каганович, – значит, вызывать на Президиум его нужно завтра.

– А он придет? – язвительно спросил Микоян. – Он же при любом удобном случае на заседание Президиума уже не ходит! Как Сталин стал, – зло добавил он.

– Силой нужно привести! – сказал Каганович.

– Какой силой, Лазарь? – язвительно поинтересовался Молотов. – Все МВД – у него, охрана Кремля – у него.

Сам поедешь силой приводить его на Президиум?

– Надо снять его с должности министра внутренних дел.

На должность главы советского правительства – Председателя Совета Министров СССР, его заместителей и министров, назначал Президиум Верховного Совета СССР с последующим утверждением на сессии Верховного Совета.

Все посмотрели на Ворошилова.

– А что я объясню Президиуму Верховного Совета? – в свою очередь зло спросил Ворошилов. – Что Берия, по непроверенным слухам, собрался организовать мятеж, чтобы передать всю власть Советам, и за это его нужно снять с должности? Показания этого выброшенного со службы Строкача я им должен предъявить? – Ворошилов подумал.

– А армия у нас есть или ее тоже уже нет?! Есть у нас генералы, способные задержать Берию, если он откажется ехать на Президиум?

Все повернулись к Булганину, и тот съежился. Авторитета в армии он не имел ни на грош, и трудно было ожидать, что найдутся генералы, согласные по просьбе Булгани¬ на практически арестовать первого заместителя главы СССР, министра внутренних дел и маршала Советского Союза.

Члены Президиума почувствовали себя в этот момент абсолютно беспомощными. Хрущев в душе ликовал – заседание Президиума шло точно так, как он и предполагал, планируя эту авантюру. Он специально не проронил ни слова, чтобы его роль в ней совершенно не была видна.

– Никита, а ты, почему молчишь? – Молотов, наконец, вспомнил о Хрущеве.

Все повернулись к Хрущеву. Он задумчиво почесал лысину.

– Если нужны генералы, надежные и верные партии, то я могу предложить кандидатуры. На фронте, знаете ли, со многими храбрецами был знаком, встречал их и тут – в Москве.

– Кого? – тут же спросил Булганин.

Никита еще выдержал паузу, как бы вспоминая.

– Генерал-полковника Москаленко, он служит тут в Москве командующим ПВО округа, и встречал я в Москве и генерал-майора Батицкого, этот, по-моему, служит гдето в ВВС округа. Серьезные, и, безусловно, преданные партии генералы. Этим дай, они и черта арестуют, – Хрущев опять немного подумал. – Но, товарищи, даже этим генералам нужна какая-то бумажка от нас, а то их охрана Берии перестреляет.

При слове «бумажка» встрепенулся Маленков, который сидел до этого, как в воду опущенный. Он считался лучшим специалистом в Политбюро по написанию различных документов, его и Сталин за это отмечал. Маленков быстро пододвинул к себе черновик и начал писать, читая написанное для остальных.

– Так… «Товарищу Берия. Вам предписывается прибыть на заседание Президиума ЦК КПСС…». На который час мы назначим заседание? – спросил он присутствующих и сам ответил, – Думаю, на час дня будет нормально.

Итак, «прибыть к часу дня 26 июня сего года для рассмотрения вашего персонального дела». Так, теперь документ генералам…

– Постой, – остановил Маленкова Микоян, – да он этой бумажкой подотрется! Надо написать, что если он откажется, то этим генералам Президиум приказал доставить его силой.

– Правильно, – одобрил Ворошилов, причем дописать,

– «включая силу оружия».

Остальные члены Президиума эту формулировку одобрили, и Маленков ее вписал в черновик.

– Теперь генералам, – сказал он, и начал писать. – «Товарищам Москаленко и…» Кто второй, Никита Сергеевич?

– Батицкий.

– «… и Батицкому. Правительство Советского Союза и Президиум ЦК КПСС поручает вам привезти в Кремль на заседание Президиума ЦК КПСС товарища Берию Лаврентия Павловича к 13:00 26-го июня сего года. В случае сопротивления товарища Берии, вам предлагается применить к нему силу, включая силу оружия». Предлагаю подписать всем членам Президиума.

– Правильно! – одобрил Микоян. – Пусть Берия знает, что мы на силу всегда ответим силой, а сил у нас побольше, чем у него.

– Если Берия будет знать, что мы разрешили генералам стрелять, то он не будет сопротивляться, – поддержал Микояна и Молотов. – Думаю, что товарищам Булганину и Хрущеву нужно срочно вызвать этих генералов, вручить им эти документы и проинструктировать их…

– Нет, товарищи, – не согласился Хрущев, – этого мало. Они ведь не знают наших подписей. Думаю, что инструктаж, проведем мы, а вот вручать эти приказы, надо товарищам Маленкову и… – Хрущев сделал небольшую паузу, -…и Молотову, как наиболее известному вождю нашей партии. – подольстил он Молотову.

С этим все согласились, и Хрущев пошел к себе, вызывать Москаленко и Батицкого. Никита ликовал – Президиум сам шел в расставленную ловушку, причем, Никита оставался как бы в стороне ото всех принятых Президиумом решений. Никто не мог бы сказать, что этот арест Берии был его выдумкой.

Через час Москаленко и Батицкий прибыли, Хрущев и Булганин провели их к комнате заседаний Президиума и, вместе с вышедшими Маленковым и Молотовым вручили им документы на задержание Берии, затем Москаленко, Батицкий и Булганин пошли в кабинет Хрущева.

– Товарищи, объясняю вам ситуацию, чтобы вы действовали не втемную и понимали важность поручаемого вам дела. Нами получены надежные сведения, что Берия на 27-е число назначил мятеж – вечером того дня собрался аре323 стовать всех членов правительства и ЦК. Нам нужно этот мятеж предотвратить, для этого мы должны арестовать Берию, но предварительно обязаны допросить его на заседании Политбюро. Вот в чем смысл задания, которое мы вам даем: Берия сам может и не приехать на заседание, вот вы его и привезете.

Генералы задумались над услышанным.

– Я мог бы дать приказ и к завтрашнему утру сосредоточить у своего штаба человек с тысячу офицеров из зенитных полков с пулеметами, стрелковым оружием и на бронетранспортерах, – наконец прервал молчание Москаленко.

– Разумное предложение, – одобрил Булганин.

– Но мне нужно согласовать это с командующим Московским военным округом генерал-полковником Артемьевым.

– Это я согласую, – тут же пообещал Булганин.

– Постой, – остановил его Хрущев, – Артемьеву надо будет объяснять, в чем дело. А если он в заговоре? А если предупредит Берию?

Теперь задумался Булганин.

– Под Смоленском начались учения, я могу командировать туда Артемьева, как инспектора.

– Правильно, – одобрил Хрущев. – А потом снять его.

Я уверен, что генерал-полковник Москаленко отлично справиться с должностью командующего Московским военным округом.

У генералов алчно заблестели глаза в предвкушении больших наград.

Хрущев и Булганин это сразу поняли. После войны, когда армию сократили, генералов стало некуда девать – в сокращенной армии не было столько генеральских должностей.

И сделанное Хрущевым предложение маршальской должности открывало перед Москаленко такие перспективы, о которых он, в условиях генеральской конкуренции, уже и не мечтал.

– Николай Александрович, – обратился к Булганину Хрущев, – время позднее. Ты иди и организуй, чтобы Артемьева к утру в Москве не было, а я с товарищами еще переговорю.

Булганин ушел, и заговорил Батицкий, понимавший, что главная тяжесть ареста должна лечь на него, что для этого его и пригласили.

– Товарищ Хрущев, – начал он, – ну задержим мы Берию, но ведь нужно будет его в Кремль завезти, а там вся охрана подчинена ему. Что, нам с боем прорываться?

Хрущев окинул генералов тяжелым взглядом.

– А вам не надо везти его в Кремль, – и в ответ на немой генеральский вопрос, пояснил, – вам надо будет застрелить его на месте.

– Как?! – хором выдохнули генералы, – ведь в приказе Политбюро…

– Это заговор! – перебил их Никита. – Обезглавить заговорщиков просто необходимо для успешного подавления заговора. Объясните потом, что Берия оказал сопротивление, а в приказе вам разрешено применить оружие.

– Но в приказе не так… – начал было Москаленко.

Хрущев стукнул кулаком по столу.

– Речь идет о спасении партии! Вы поняли или нет?!

И партии на командных должностях в армии нужны преданные партии генералы, а не институтки! – Хрущев сдернул с верха стопки принесенных ему на подпись бумаг и положил перед собой листик с десятком фамилий женщин, представленных к званию «Мать-героиня», после чего ткнул в этот листик пальцем. – У партии достаточно генералов исполнить это поручение. Если вы не способны – так прямо и скажите!

От его рыка генералы отшатнулись.

– Будьте уверены, товарищ Хрущев, – Батицкий поднял правую руку со сжатым кулаком, – я пристрелю этого врага партии вот этой рукой!

– Будет сделано! – подтвердил и Москаленко.