Текст книги "GROND I: Блицкриг"

Автор книги: Юрий Хамаганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Где-то впереди продолжается перестрелка и пожар, рядом с фигурой появляется человек в боевом скафандре неизвестной модели, стекло шлема закрыто светофильтром.

– Продолжай зачистку.

Сильный женский голос, настоящий, а не из имитатора. Заслышав приказ, странная фигура с пулеметом бесшумно исчезает невероятной быстротой. Только тогда женщина в скафандре поворачивается к девушке.

– Как я понимаю, ты у нас не Фрунзе Анастасович, 1979 года рождения?

– Очевидно, нет.

– Но это именно ты услышала его сигнал бедствия и помогла нам, взломав сеть изнутри. Кто ты и что делаешь в этой тюрьме?

Голос у женщины, решающей сейчас ее судьбу, ровный и совершенно спокойный. Ольга понимает, что таким спокойным тоном незнакомка может и чай предложить, и на расстрел отправить, как получится.

– Энсин Ольга Воронова, торговый флот Сверхновой, личный номер 294770. Здесь нахожусь по неизвестной мне причине триста двадцать девять дней.

– Владимир Ильич, проверь.

Другой голос, на этот раз мужской, с ехидными интонациями. Определенно Ольга его уже где-то раньше слышала.

– По документам энсин Воронова сыграла в ящик при невыясненных обстоятельствах в прошлом году, а потому уволена из флота по причине смерти. Так что либо перед тобой оживший труп, которой надо вбить осиновый кол в сердце, либо…глазки ей проверь.

Женщина подходит к заключенной.

– Стой прямо, смотри на меня и не моргай.

Ольга и не моргает, даже когда сканирующее устройство своим лучом проскальзывает ей по глазам.

– Да, действительно она, сетчатка подтверждает, и все остальные параметры совпадают на 98%.

– Ильич, а если подделка?

– Не вижу особого смысла делать столь тщательную самозванку под мертвую девицу. Бери ее с собой, если это правда Воронова, у меня к ней есть пара вопросов. А если нет – выбросим за борт.

Ехидный голос отключается, женщина еще раз оглядывает Ольгу.

– Ты идешь со мной, надеюсь, возражений нет?

– Никаких.

– Хорошо, мы тут еще не закончили работу, так что в коридорах пока не совсем безопасно. Ты идешь передо мной, в пяти шагах. Если скажу лежать – лежишь, если скажу бежать – бежишь. Если поведешь себя глупо: попытаешься позвать охрану или запаникуешь или еще чего в этом роде, то я произведу пару предупредительных выстрелов тебе в спинку, договорились?

– Да.

– Тогда вперед, узница замка Иф.

Так они и идут – впереди пленница, незнакомка в пяти шагах позади. В руках у своей освободительницы Ольга видит маленький пистолет, насчет предупредительных выстрелов та явно не шутит.

Осы возвращаются, их жужжание раздается в темноте у самой головы. Где-то впереди доносятся еще очереди, затем громкий хлопок взрыва. Они идут мимо сорванных с петель дверей, и один раз замедляют движение, чтобы перешагнуть женский труп в форме без нашивок – кажется, та самая надзирательница, что угрожала Ольге расстрелом. Труп выглядит так, словно в теле женщины пробили тридцать дыр каждая с монетку размером, причем одновременно – здесь поработали осы, расчищая дорогу. Ольге немного жаль, что женщина мертва, ей бы хотелось с ней поговорить.

Еще полсотни метров, еще пара трупов в том же состоянии. Внезапно спутница подталкивает Ольгу стволом в спину.

– Бегом марш, мы нашли клиента!

Теперь они бегут вперед, куда именно Воронова не понимает, и только быстрые окрики незнакомки задают направление. После очередного поворота кто-то бесшумно выдвигается из тьмы рядом с нею. Спокойнее, это всего лишь та же самая фигура с пулеметом, видимо, он ждал их, чтобы сопровождать.

– Можно спросить, кто это?

– Морпех.

Еще один поворот и они останавливаются у очередной выбитой двери, у которой дежурит еще один морской пехотинец.

– Он здесь, ранен, нужна срочная медицинская помощь, – басовитым голосом докладывает кибернетический убийца.

– Сделаю, прикройте нас.

– Есть!

– Ольга, вперед, поможешь мне.

Они входят в камеру, где сразу включается дневное освещение. На койке лежит высокий седой старик в одних трусах, по всей видимости, это и есть разыскиваемый Фрунзе Анастасович.

– Для своих ста семнадцати он неплохо выглядит.

Верно говоришь, думает Ольга, на вид ему не больше семидесяти. Оброс только сильно, весь седой, зато мало морщин, достаточно крепкие мускулы, ни грамма лишнего веса и все зубы целы. Но вот сейчас ему явно требуется помощь – у старика аритмия, он задыхается.

– Что с ним?

– Нейронный резонатор, имплантированный. Как пульт дистанционного управления, подключенный к нервной системе. Установлен с целью убить его в случае попытки побега или освобождения. Когда мы нагрянули, они запустили программу, но Ильич заглушил резонатор, не давая ему прикончить клиента, жаль, что полностью отключить не смог.

– Резонатор? Но я ведь тоже…

– Ты тоже заключенная в той же тюрьме, но тебе такой интересный прибор ставить не стали по непонятным причинам, потом надо будет выяснить, почему. А сейчас резонатор надо срочно извлечь, пока он не убил клиента. Возьми его за ноги, опустим на твердый пол.

Уложив старика на пол, женщина снимает с пояса две аптечки, которые раскрываются автоматически, а затем аккуратно продевает в них руки в тяжелых перчатках, еле слышно клацнули защелки.

Аптечки стремительно трансформируются, еще секунда и каждый палец незнакомки превращается в неизвестный Ольге хирургический инструмент, отчего ее руки становятся похожими на перчатки Фредди Крюгера.

– Надеюсь, тебя не мутит от вида крови?

– Переживу.

Столь точной и быстрой операции Ольга не видела ни в одном учебном медицинском ролике, хотя просмотрела их достаточно. Женщина опускается перед стариком на колени, и вкалываем ему один за другим два выстрела инъекционного пистолета в левую руку, после чего пациент окончательно теряет сознание. Точным движением хирургического лазера вскрывает грудную клетку. Крови практически нет – края разреза словно спеклись. Затем из аптечки выползает на свет странное устройство, напоминающее длинную пластиковую сороконожку. Сороконожка ложится точно на разрез, зацепившись за края тонкими лапками, еще секунда, и края разреза расходятся, пропуская внутрь грудины пару гибких манипуляторов, толщиной в полтора миллиметра каждый. Извлечение убийственного устройства привело к клинической смерти пациента, но врачу удается вернуть его к жизни при помощи миниатюрного реанимационного аппарата, запустившего сердце и подавшего кислород напрямую в мозг. Манипуляторы уходят назад, вытащив крошечную серебристую песчинку, сороконожка подтягивает лапки, смыкая разрез. На все про все сорок три секунды.

Хирург убирает инструменты обратно на пояс, а затем вынимает из рюкзака длинный металлический цилиндр, скорыми движениями разложив его в легкие носилки.

– Идти он не сможет, придется нести, берись с той стороны.

Маленький отряд продолжает путь: два морпеха впереди, трое замыкают, Ольга с хирургом посередине, несут больного.

– Каплей, доложите обстановку!

– Комплекс под нашим контролем, уцелевшие при штурме охранники сбежали через потайной ход в одной из камер, мы перекрыли его взрывом. Судя по данным местного компьютера, в момент штурма в комплексе было всего двое заключенных, оба у нас. Готовы отчалить.

Впереди показался свет – тускло-красный, мерцающий, как от догорающих в камине углей.

– Там что, пожар? – Ольга с тревогой вглядывается в переливающееся сияние.

– Там окно.

Мерцающий свет становился все сильнее, еще пара шагов и они выходят из узкого коридора в широкий зал с высоким потолком, одна из стен которого целиком стеклянная, и от увиденного за стеклянной стеной у Ольги перехватывает дыхание.

Низкие оранжевые облака с черными краями, необычайно густые, тянущиеся над грязно-серой каменистой равниной во все стороны до самого горизонта, туда, где поднимаются высокие горы с плоскими, будто срезанными вершинами.

Солнца не видно, но достаточно светло – кажется, облачное одеяло само излучает переливчатое сияние. Многокилометровые черные столбы далеких вихрей. И еще молнии: десятки, сотни, тысячи ослепительных ветвистых молний, рвущих облачный покров на части. Прислушавшись, девушка ощущает непрерывный низкий гул, доносящийся даже через многослойное бронированное стекло – ветер ревет снаружи.

– Духовка, надо же, я все время была в Духовке!

Никакая это не Земля, это Венера. Но ее гравитометр, встроенный вместе с часами, все время показывал и показывает в данный момент эталонные земные 1G, а не положенные на Венере 0.92, создавая иллюзию нахождения на третьей планете от солнца. Кто-то не только изменил время в часах, но и подправил программное обеспечение гравитометра, так, чтобы она ни в коем случае не могла узнать, где находиться.

Тут женщина толчком носилок подталкивает Ольгу пониже спины.

– Здесь тебе не экскурсия. Вперед к воротам номер 3!

Они продолжают движение, а девушка нет-нет да и бросит взгляд на удивительный пейзаж за окном – она ведь впервые наблюдает чужую планету своими собственными глазами. Венера оказалась именно такой, какой описывал ее Петров – тихим подземельем под бушующим небосводом.

Вот и третьи ворота, они смыкаются сразу же, как пропускают отряд. Вспыхивают прожекторы, и Ольга понимает, что они находятся в вертикальной шлюзовой камере – колодце пятидесяти метров диаметром. Над головой огромный задраенный люк-диафрагма, а прямо перед ними поблескивает серебристыми огнями гладкий клиновидный корпус челнока ближнего радиуса действия, стоящего на трех лыжных шасси.

У откинутой аппарели их ждет высоченный мужик в скафандре с автоматов в руках, морпехи быстро поднимаются в десантный отсек

– Сто двадцать секунд до взлета, заряд установлен!

Миновав три ядовито-желтых бочонка с черной надписью Polydichloric Trinitropropane, Ольга быстрым шагом восходит на аппарель, мимоходом рассмотрев на борту челнока надпись «Отец Народов» и эмблему – шлем буденовка с красной звездой, а под ним маузер 1912, ствол которого скрещен с кавалерийской шашкой. Знакомый символ.

Последний морской пехотинец на борту, каплей уходит в кабину пилота, люки задраены, слышен гул двигателей. В полутемном грузовом отсеке Ольга и хирург перекладывают старика с носилок в закрепленную на стене медицинскую капсулу, хирург пристегивает его, надевает кислородную маску, затем передает спутнице легкий скафандр и указывает на противоперегрузочное кресло.

– Юрий, у нас на борту двое гражданских, один из них ранен, так что не вздумай выкинуть свой любимый взлет на десятикратной перегрузке!

– Вас понял, не больше трех, пристегивайтесь!

Женщина проверяет, как Ольга устроилась, остается довольна увиденным, и занимает противоположное кресло. Насосы откачивают из шлюза воздух, диафрагма расходится в сторону, запуская в колодец разогретую до шестисот градусов ядовитую атмосферу, гул двигателей переходит в надсадный рев, еще секунда, и Отец Народов отрывается от стартовой площадки, резко задирает нос и устремляется к низким облакам. Пробивая исключительно плотную атмосферу, челнок трясется, как брошенная в ручей консервная банка, шпангоуты издают противный звук сжимаемого металла, пару раз гаснет освещение. Так продолжается полторы минуты, затем грохот отступает, тяга двигателей резко падает.

– Мы на орбите, движемся к точке рандеву, стыковка через двадцать семь минут. Можете отстегнуть ремни, выпить и закусить.

В бортах челнока прорезаются иллюминаторы, через которые Ольга видит то, отчего уже успела отвыкнуть – звездное небо. По правому борту медленно удаляющийся грязно серый диск второй планеты солнечной системы. Двигатели продолжают работать, сила тяжести треть земной.

– Ну, чтоб мне никогда сюда не вернуться, – произносит Воронова и отстегивает ремни. Женщина тем временем снимает шлем, и Ольга впервые видит ее лицо. На вид хирургу около тридцати пяти, у нее красивое русское лицо с сильным подбородком и пристальными серыми глазами, которые внимательно оглядывают девушку. Женщина поправляет тугую длинную косу, затем отстегивается от кресла и идет проверять старика в медицинской капсуле.

– Так, он успешно перенес взлет, сейчас это главное. Ты как?

– Нормально.

– Есть хочешь? Пить?

– Чуть позже. Сейчас меня интересует другое – кто вы, и что это за корабль, с которым мы стыкуемся через двадцать пять минут?

Хирург садится в кресло, достает стакан-термос, делает пару больших глотков черного кофе, переводит дыхание и продолжает разговор своим спокойным мелодичным голосом.

– Капитан третьего ранга Елена Чернова, а ты у нас Ольга Воронова, бывший энсин. Итак, Ольга – Елена, Елена – Ольга, вот и познакомились, очень приятно. Я корабельный врач на «Большевике», том самом корабле, на который мы сейчас и направляемся. Слышала про такой?

Естественно, Ольга слышала про этот корабль, нет такого космонавта, который не знал бы про Старого Большевика.

ГЛАВА 2: БОЛЬШЕВИК

Тишина. Как всегда, по пробуждению ее ждет тишина. Но это другая тишина, не та, что в тюремной камере, вырубленной в скальной породе. Там тишина мертвая, неподвижная. Здесь же тишина живая, и жизнью ее наполняют многочисленные машины, неустанную работу которых можно даже не слышать, но ощущать всем телом. Тишина, невесомость и данные, идущие непрерывным потоком на обработку ее подсознанием, снова как на Высоком Доме, еще до того, как она получила сигнал SOS поздно ночью третьего января. Все, как и должно быть, она там, где должна быть – в космосе, на борту боевого корабля, в постоянной матрице. И все же, несмотря ни на что, Ольга открывает глаза медленно, с осторожностью, в приливе несвойственного ей иррационального страха – вдруг прекрасный сон растает, и она увидит над головой базальтовый потолок, с прожилками кварца и оливина, знакомыми, как линии на ладонях?

Светлое серо-голубое синтетическое покрытие, за которым броня. Девушка не в тюремной камере, а в крошечной каюте, лежит на верхней койке и может потрогать серо-голубую поверхность рукой, она приятно шероховатая на ощупь.

– Осторожно, потолок низкий.

Русский язык с сильным акцентом. Товарищ Фрунзе предупреждает ее с нижней полки.

– Спасибо, я помню.

Воронова парит в сантиметре над койкой, пристегнутая широким эластичным ремнем, что неудивительно – Большевик закончил разгон и лег на курс к Земле, двигатели молчат, невесомость. Боевой корабль – это не космическая станция с постоянной силой тяжести: привычной гравитации здесь не будет, надо привыкать, обновляя рефлексы и снова сживаясь с космосом после длительного простоя. Привыкать к невесомости, привыкать к перегрузкам, и к тесноте тоже привыкать.

– Свет!

Светильник заливает каюту теплым желтым светом. Ольга переводит дыхание, отстегивает ремень, аккуратным движением переваливается через койку и подтягивает себя к замку. Несколько раз нажимает – бесполезно, круглый люк отказывается открываться.

– Ольга Воронова, прошу открыть люк, – произносит девушка, и люк уходит в сторону, открывая доступ в узкий вертикальный туннель. Туннель напоминает большую гофрированную трубу, стены облицованы тем же мягким шершавым пластиком, что и в каюте, с обеих сторон тянется ряд едва выступающих скобок штормовой лестницы, чувствуется дуновение ветра от системы вентиляции. В воздухе повисает красная стрелка, указывая вниз, к кормовым отсекам Большевика.

– Вас понял. Фрунзе Анастасович, я до кают-компании прогуляюсь?

– Не возражаю, я пока еще посплю.

Она проскальзывает в трубу и спускается, двигаясь вниз головой и цепляясь кончиками пальцев за скобки, люк за ней закрывается. Миновав несколько задраенных отсеков, Ольга оказывается у перекрестка, где стрелка велит свернуть в боковой туннель, пройдя который она попадает в просторное, наполненное светом помещение с большим панорамным окном, за которым привычная тьма и маленькая Земля в правом нижнем углу. В центре кают-компании воздвигнут широкий стол, за которым в гордом одиночестве сидит, окруженная раскрытыми экранами, рыжеволосая девушка в ярко-красном комбинезоне, длинные волосы свободно парят вокруг головы, словно языки пламени на ветру.

– Доброе утро.

– Здрасьте, – лениво отвечает рыжеволосая, ни на мгновенье не отрываясь от экранов. Воронова проскальзывает мимо нее и скрывается за люком из матового стекла, ведущего в душевой отсек. Она была здесь вчера и снова спешит вернуться, вдоволь натосковавшись по настоящей воде за долгие месяцы. Воды немного, она строго дозирована и расходовать надо с умом, но ничто не мешает Ольге получить максимальное удовольствие. Как же ей этого недоставало…

По возвращении рыжеволосая по-прежнему не удостаивает ее ни единым взглядом. Ольга спокойно переносит радушный прием, и садиться за стол.

– Э-э, простите, а как насчет завтрака?

В обращенной к ней секции стола открывается технологический лючок, через который Воронова вытаскивает пакет стандартного рациона.

– Я надеюсь, вы умеете есть в невесомости?

– Да уж как-нибудь…

Ольга старается завтракать как можно медленнее. Во-первых, чтобы насладиться настоящей едой, по которой она соскучилась не меньше, чем по водным процедурам. Во-вторых, ей необходимо использовать все свободное время, чтобы хорошенько обдумать ситуацию, поразмыслить есть над чем.

На борту частного военного корабля Большевик она уже почти сутки. Сразу по прибытии Воронова и товарищ Фрунзе были доставлены в медицинский отсек. Ольге еще не приходилось видеть космической операционной высшего класса, предназначенной для оказания экстренной медицинской помощи раненным в бою членам экипажа, многое здесь для нее в новинку. Доку бы понравилось.

Вторым блюдом в рационе идет горячее мясное желе с бобами и красным перцем. Выдавливая содержимое тюбика, Ольга вспоминает, как каптри Чернова еще раз тщательно обследовала старика, выискивая возможные «закладки» и запрограммированные патологии, могущие сработать в его теле через определенный срок как бомба с часовым механизмом. Убедившись, что жизни товарища Фрунзе больше ничего не угрожает, она переключила свое внимание на Ольгу, устроив ей сеанс диагностики. Электронный микроскоп, рентгеновский аппарат, зонды внутреннего обследования, многочисленные анализы – Елена работала в матрице, напрямую подключенная к корабельному компьютеру, которого она называла Владимиром Ильичом. Этот самый Ильич тщательно анализировал собранный материал, не забывая отпускать саркастические комментарии. Не сразу Ольга поняла, что они не только изучают ее здоровье, но и одновременно ищут подтверждение личности.

Последним этапом обследования было глубокое сканирование головного мозга, на которое ушло почти два часа. Как именно происходило сканирование, она не помнит, поскольку Чернова вкатила ей изрядную дозу снотворного. По пробуждении ей выдали пакет рациона, затем капитан-лейтенант – уже знакомый высокий широкоплечий азиат, представившийся Вениамином, отвел девушку в кают-компанию. Приняв душ и поужинав, она затем отправилась в крошечную каюту, которую будет делить с товарищем Фрунзе до конца полета.

Старик уже спал, а Ольга провела несколько часов, занятая изучением новостных лент, стараясь восполнить информационную пустоту последних месяцев. Она должна знать, что происходило за это время в мире, если хочет понять, кто и зачем сунул ее в Духовку. Необходимо прояснить много вопросов, первый из которых – почему на календаре 16 февраля 2093 года.

Бой за станцию «Высокий Дом 8» произошел в ночь со второго на третье января 2092 года, год и полтора месяца тому назад. Из этого промежутка времени она помнит чуть меньше одиннадцати месяцев, где остальное – неизвестно. Допустим, еще дней двадцать пять – тридцать ее переправляли в бессознательном состоянии как груз на каком-нибудь тихоходном тюремном транспорте, типа ГУЛАГ-19, на котором начинал службу Петров. Как ни крути, все равно получается меньше одного календарного года. Что же тогда с ней происходило в остальные дни, и где она их провела?

За время ее отсутствия мир мало изменился, только ухудшилась экономическая ситуация, но она всегда ухудшается. По-настоящему важных событий с ее точки зрения не произошло, за исключением одного: Электра Донован, дочь Пирпойнта Донована, одного из девяти президентов корпорации Сверхновая, погибла при крушении личной яхты Черный Лебедь в начале прошлого года, как раз в ночь со второго на третье. Вместе с ней погибли еще почти два десятка ее гостей, бывших на борту Лебедя в тот роковой полет. Проведенное расследование установило, что катастрофа стала следствием крайне неудачного стечения неблагоприятных обстоятельств. Ничьей вины нет, дело закрыто.

– Ничьей вины нет, говорите? Ладно, посмотрим, что там про твои похороны написали, подруга.

Полной записи траурной церемонии не оказалось в наличии, видимо, Электру хоронили на церемониальном кладбище клана Донован, куда доступ журналистам был заказан. В сеть попали только несколько кадров выноса закрытого черного гроба класса люкс, по традиции накрытого старым американским флагом, катафалк сопровождает куча больших шишек. Кто эта высокая рыжая девушка с рассеянным лицом справа у гроба, кажется, Измененная? Нет данных.

Вдоволь полюбовавшись выносом тела, Ольга принялась собирать информацию относительно самой себя, но обнаружить многого не удалось. Действительно, в реестре торгового флота корпорации одно время числилась некая Ольга Воронова в чине энсина, личный номер 294770. Уволена по причине смерти 3 января 2092, место службы не указано, личных данных нет, фотография отсутствует. Кроме этого короткого некролога нет никаких других подтверждений того, что Ольга Воронова когда-либо существовала.

Уволенному по причине смерти деньги не нужны, и Ольга не удивилась, узнав, что ее банковские счета, куда перечислялись проценты с каждого грамма водоочистителя, просто исчезли. «Высокого Дома 8» тоже официально никогда не было, в страховом реестре Сверхновой его регистрационному номеру соответствует теперь автоматический пакгауз, используемый для снабжения колоний на низких и средних орбитах, на котором никогда не происходило ничего интересного. Возможно, если хорошо попросить, Владимир Ильич сможет найти больше информации, но…

– Ольга Воронова, к капитану!

Оклик корабельного компьютера прервал череду тревожных размышлений: Ольга сбрасывает остаток рациона в утилизатор, отталкивается от стола и влетает в дальний туннель. Рыжеволосая, наконец, отрывается от своих экранов, и бросает ей вслед.

– Если мы с вами больше не увидимся, то очень приятно было познакомиться.

– К черту.

Ольга медленно поднимается, по возможности стараясь замедлить свой путь, но верхняя палуба надвигается неотвратимо. Вот она у толстой серой двери с черной табличкой «Капитан Федор Климов». Внезапно накатило смущение, словно она провинившаяся ученица, отправленная к строгому директору школы. Смущение и страх. Есть отчего прийти в волнение – если верны слухи о капитане этого корабля, то она может и не выйти обратно.

– Войдите!

Дверь отходит в сторону, и девушка вплывает в каюту. Некоторое время она висит неподвижно, рассматривая странное полутемное помещение. Капитанская каюта построена в стиле купе старомодного поезда, какого-нибудь Восточного Экспресса или Полуночного Специального. Стальные стены закрыты деревянными панелями, не имитацией, а настоящим деревом благородного бронзового цвета. В дальней стене большой иллюминатор, в углу отсвечивает углями искусственный камин. На правой стене портреты Сталина, Берии и Фиделя Кастро, рядом фотографии Первопроходцев: Королев, Гагарин, Титов, Леонов, Армстронг, групповые снимки, на которых Ольга знает далеко не всех. Обстановка: большой сейфовый шкаф, широкая откидная кровать, в данный момент пристегнутая к стене, рундук и массивный стол, за которым восседает, пристально изучая вошедшую, хозяин каюты и корабля.

– Ну, здравствуй, Ольга Воронова.

– Здравствуйте…товарищ капитан первого ранга.

Широкое с резкими чертами лицо капитана неприветливо и сурово, глубокий лучевой ожог, рассекший левую щеку от уха до челюсти, привлекательности ему не добавляет. Климов напоминает Ольге одного известного актера еще советских времен, тот же умный взгляд с прищуром, полуулыбка. На капитане совсем не флотская ярко-красная рубаха и черный кожаный пиджак, пальцы непрерывно сжимают тяжелый ребристый эспандер.

– Садись.

Девушка аккуратно приземляется на откидном стуле напротив стола, одним движением закрепив ремень.

– Для начала, если не возражаешь, я бы желал услышать твою историю.

Возражений не последовало, и Ольга достаточно подробно рассказывает историю своей короткой жизни. Взросление на Высоком Доме, обучение, экзамен, работа, катастрофа Техасца Билла, дальнейшие годы и, наконец, пиратское нападение. Умалчивает она только о том, кто убил Электру, а также о контактах с друзьями Арины Родионовны и о самодельной ракете, которая давно уже пересекла орбиту Юпитера. Климов слушает внимательно, изредка задавая короткие вопросы.

– Дальше вы знаете.

– Знаем. Как ты могла догадаться, в ту частную тюрьму мы явились совсем не за тобой. Наш доблестный экипаж наняли найти и освободить другого клиента, что было весьма затруднительно, ибо мы потеряли след. По счастью, имплантированный передатчик товарища Фрунзе сумел подать нам весточку, и мы начали готовить эвакуацию. Однако нам была нужна помощь изнутри тюрьмы, чтобы обрушить систему охраны в критический момент, нужен был союзник, и этим союзником стала ты. Мы не знали, можем ли верить тебе, а ты не знала, можешь ли верить нам, так что риск обоюдный. Чернова рассказала про бомбу в твоей голове, которую ты выращивала целый месяц, ежесекундно рискуя взлететь на воздух – впечатляет. Как ты её сделала?

– Собирала заряд молекула за молекулой из частиц рациона, чуть не умерев при этом с голода. По счастью, в моем личном деле не было указано, что я владею таким фокусом.

– Снимаю шляпу, товарищ Ольга. Как я уже сказал – риск обоюдный, в итоге я даже удивлен, что все получилось. Но задание выполнено, а ты сидишь в моем кабинете. И хотя я впервые вижу тебя, про Ольгу Воронову мы наслышаны.

– Интересно знать, как именно.

– Пожалуйста.

Между ними возникает короткое личное досье на офицера торгового флота корпорации Сверхновая, составленное, судя по всему, в конкурирующей организации – Союзе.

– Разумеется, мы знали, что Высокий Дом 8 никакой не автоматический пакгауз, знали, что именно там делают, и кто управляет всем хозяйством. В конце концов, это был совместный проект, именно потому нам сообщили некоторые важные детали, сообщили неофициально в частной беседе. Там произошла очень странная авария с многочисленными жертвами, завод получил серьезные повреждения и, что еще хуже, лишился оператора, о твоей смерти было сообщено в кратком новостном бюллетене. Твое тело не выдавали родителям для похорон, согласно контракту, оно принадлежит корпорации. Но в штабе нашего флота были больше обеспокоены исчезновением куратора, он ведь гражданин Союза. Михаил Петров пропал без вести, предположительно, похищен и убит подельниками Электры, которые действовали на Земле.

Ольга долго готовила себя к этой новости, и все же удар тяжел. Человека, спасшего ее одним точным выстрелом, скорее всего уже нет в живых.

– Расследование, что дали результаты?

– Официального санкционированного расследования не проводилось, все пришлось делать тайно. Большинство сообщников Электры были уничтожены вашими с куратором совместными усилиями. Их подельников на Земле задержали, допросили и, по всей видимости, затем отпустили по-тихому, в итоге не было ни единого судебного заседания и приговора. Проблема в том, что это непростые экологические террористы: вся группировка состояла из золотой молодежи корпорации, дети аристократов и богачей, посему их богатенькие родители были кровно заинтересованы в том, чтобы не дать делу хода.

– Потому было принято управленческое решение не разглашать правду и никого не наказывать, дело закрыли за смертью большинства подозреваемых. А для широкой публики сочинили удобную для всех версию о том, что пассажиры Черного Лебедя погибли в катастрофе в окрестностях Высокого Дома. В той же катастрофе погибла оператор завода, которая самоотверженно пыталась им помочь, но, к сожалению, не вернулась с задания. Тебя даже хотели наградить посмертно, но представление к медали где-то затерялось.

– Электра тоже говорила, что меня потом наградят за храбрость. Значит, все спустили на тормозах?

– Да. Представители Союза, которые владели частью Высокого Дома, согласились не разглашать правду и поддержать версию о случайной катастрофе, на том условии, что им выплатят компенсацию за ремонт завода и неустойку за недополученную прибыль. После выплаты компенсации инцидент был объявлен исчерпанным. Возможно, тебя порадует тот факт, что выплачивать огромную компенсацию руководство Сверхновой заставило именно семью Донован, раз уж именно их наследница устроила весь этот вселенский бардак космического масштаба. Клану Донован, одному из самых старых и влиятельных в корпорации, пришел конец, они разорены и сдали все свои позиции конкурентам. Пирпойнт Донован был смещен со всех постов, а затем погиб в странной автокатастрофе, предположительно, самоубийство. Такие дела.

Ольгу факт краха Донованов не особо радует – товарища Петрова это не вернет.

– Как я понимаю, в данной ситуации мое неожиданное возвращение из небытия будет крайне нежелательно для многих влиятельных лиц?

– Вы верно все понимаете, товарищ Воронова. Дело закрыто, тела преданы земле, завод восстановлен и работает с другим оператором, компенсации выплачены, а официальная лживая версия принята как удобная для всех. И тут вдруг ты, живая, здоровая, и знающая неприятную правду. Учитывая все это, Оленька, каковы твои дальнейшие планы?

Если у Ольги и были дальнейшие планы, то теперь они все разом рухнули под весом неожиданно вскрывшихся обстоятельств. Понятно, почему в Сверхновой никто особенно не беспокоился по факту ее пропажи, у всех были дела поважнее, например, спасать своих богатеньких отпрысков от трибунала. А чего теперь делать ей?

Через сорок часов Большевик совершит посадку во Фрипорте, самом большом частном лунном городе, куда он должен доставить спасенного старика. Там ей придется покинуть корабль, и шагнуть в неизвестность. Денег ни копейки, одежда только та, что на ней, документов никаких. А Фрипорт крайне неприятное место для молоденькой девушки без денег и бумаг, это общеизвестно. Конечно, оставались еще счета в банке Лунограда, те самые, про которые кроме нее больше никто не знает, денег там должно хватить на первое время, но туда еще надо будет попасть, что весьма затруднительно. Кроме того, чтобы снять деньги Ольге нужно общегражданское удостоверение личности, пусть даже на вымышленное имя, без него ее не пустят на порог банка. А теперь еще добавилась и перспектива встречи с теми, кому живая Воронова не слишком выгодна по причине информации, которой она владеет. Ей не повезло знать слишком много.