Текст книги "Боевой режим"

Автор книги: Юрий Гутян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

В ответ раздался одиночный глухой выстрел. Ах ты, гад! Перекатился к соседнему дереву. На том месте, где я только что лежал, взметнулся фонтанчик пыли.

Боковым зрением увидел, что Игорь перебегает от дерева к дереву.

Не дожидаясь Больбатова, вскочил и, согнувшись пополам, побежал в мою сторону доктор. Залег.

Я удивился своему спокойствию. Почему-то в голове прозвучали слова майора Ермошкина из моего Суворовского детства: «Ветер пулю так относит, как от прицела два отбросить». Виктор Алексеевич, дорогой вы мой офицер-воспитатель из Калининского СВУ, какой нужной сейчас оказалась ваша наука!

Мой АКС изрыгнул еще две очереди. Не знаю, это было на самом деле или нет, но из кустов, по которым я стрелял, послышался вскрик. Оттуда, где мы спешились после обстрела из гранатомета, елочной гирляндой сверкнула очередь трассеров в то место, куда стрелял я и откуда был слышен вскрик.

– Ты как? – неподалеку от меня, ближе к опушке, плюхнулся Игорь.

– Нормально. Как доктор? – Я резко вспомнил, что не видел, чтобы доктор пробегал мимо меня.

– Да тут я… Юрик, а ты хорошо стреляешь. – Доктор обрывком бинта вытирал пот со лба, укрывшись за соседним деревом и переводя дух после перебежки.

– Ладно тебе. Как научили, так и стреляю….

Внезапно наступила оглушающая тишина. Только танк лениво рычал двигателем, да птицы в ветвях сначала робко, а потом все громче возобновляли свое щебетание.

На дороге появилась БМП, проехала мимо нас, свернула влево и, почти доехав до того места, куда я стрелял, встала, медленно поворачивая башню вправо-влево.

Еще одна БМП проехала мимо нас и, резко повернув вправо, встала, подмяв под себя виноградную лозу.

Стали подходить бойцы. Сгрудившись в группы по три-четыре человека.

– Рассредоточиться! – прозвучал чей-то властный голос.

– Пошли к комбату, – Игорь поставил автомат на предохранитель и многозначительно посмотрел на мой АКС. Я, не глядя, поднял рычажок переключателя вида огня в верхнее положение.

Комбат приветливо взмахнул рукой и жестом предложил расположиться рядом, продолжая отдавать команды по рации, устало привалившись к БМП.

– Ну что Юрий Батькович, с крещением тебя. Красиво, красиво бежали! Да и стреляете грамотно. Вовремя «духа» с буром «снял». И откуда он взялся!

– Может из кяриза? – вставил слово Больбатов.

– Кто его знает…. Юра, вот с Игорем все ясно. Он до вашего училища в пехоте «срочную» служил. А у тебя, откуда такая прыть?

– Калининское СВУ, – буркнул я, пытаясь вспомнить, когда это я успел «духа» с буром «снять». По мне стреляли, и я стрелял, меняя, как учили, позиции. Слышал вскрик, но чтобы в кого-то попал – не видел.

– Ну, тогда все ясно! Как стрелок ты мне уже интересен. Думаю, что и с авиацией ты также управляешься, как и с автоматом.

Дроздова снова запросили по радиостанции. Опять пошли его команды, иногда сдабриваемые крепкими русскими словами.

В эфире снова стало тихо.

Мимо нас, фырча моторами, проехали несколько БМП и, свернув с дороги, прямо по винограднику стали на блоки слева и справа от дороги.

– Командир, а что дальше?

– Дальше, под прикрытием брони бежите рысью к заставе. Встретимся там….

Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок….

«И дернули же меня черти слезть с БМПэшки. Ехал бы себе спокойно с Орловым, душновато, но зато спокойней и бежать никуда не нужно…».

Прыг-скок, прыг-скок….

«И как в этом железе воевать можно? Эка тяжесть! Тут слоном нужно быть, чтобы не замечать этого экспериментального противопулевого «бронника», и каска все на глаза съехать норовит…».

Прыг-скок, прыг-скок….

«Радиостанция мешает, то по ляжкам, то по заднице лупит. Духи, вот гады, не могли ряды этой лозы реже или почаще посадить! Неудобно бежать. Как по шпалам идти!»

Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок….

Где-то на полпути этой полутора километровой дистанции по нашей БМП снова «накатили». Пули процокали по броне, а некоторые, противно визжа, срикошетили и прошли мимо нас. С блоков мгновенно ответили шквальным огнем. Наш бронированный щит ускорил движение. Пришлось и нам прибавить прыти.

Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок….

Вот и застава. Расположилась в старом доме-крепости с двумя невысокими башнями. Это она виднелась с опушки «зеленки», за виноградником. Наконец-то добрались!

Согнувшись пополам, я отплевывался и безуспешно пытался восстановить дыхание, а в голове свербела одна глупая мысль: «Интересно, а бронежилет у меня тоже от пота промок насквозь или нет? Так я еще никогда не бегал!»

Отдышавшись, напившись вдоволь воды, хорошенько умывшись, мы с Игорем пошли искать комбата.

– Так, мужики, вы мне сегодня не нужны. Ночуем здесь. На рассвете – ваше время. По этим целям «Грачи» (штурмовики Су-25) будут наносить БШУ (бомбово-штурмовой удар). – Капитан Дроздов на карте Игоря Больбатова нарисовал условные значки и поставил предполагаемое время нанесения удара. – Не шарахайтесь почем зря – снайпер работает. Пригодитесь – позову.

Солнце клонилось к закату. Темнота в этой горной стране наступает очень быстро. Поэтому решили сначала осмотреть крепость, а потом найти место, где можно поспать и поесть.

Осматривать наше пристанище было интересно, но из-за некоторой переделки, что превратила крепость в заставу, ее возраст и первоначальный вид было представить сложно. Побродив по крепости минут десять, чтобы запомнить расположение помещений и проходов мы встретили бойца, который проводил нас до комнаты, выделенной нам для ночевки.

Разложив спальники, вдруг вспомнили, что с утра ничего не ели. Достали сухпайки.

– Товарищи офицеры, прошу на ужин – в дверях комнаты стоял прапорщик, что исполнял обязанности командира заставы. Настоящего командира две недели назад снял снайпер.

Нас ждала вкусно пахнущая жареная картошка.

– Последнее изжарил, – прошептал мне на ухо Игорь. – У них жратвы почти не оставалось на момент, когда мы приехали. Давай еще откроем пару-тройку банок своей тушенки, и на столе оставим еще несколько неоткрытыми.

Я быстро сгонял за консервами.

Прапорщик искренне был нам рад. Не смолкал ни на секунду. Он уже полгода на заставе. Из двадцати пяти бойцов «дембеля» дождались только шестеро. В основном снайпер снимал, но были и такие, что по своей глупости гибли.

Полтора месяца назад два «дедушки» поймали местного старика, что возвращался с базара. Забрали все, что у него было, и пообещали, что все вернут, если он приведет им вечером «ханум» (женщину). Через некоторое время в установленном месте их ожидала девушка в чадре. «Дедушки» вернули старику отнятое и удалились вместе с ханумкой в кусты. «Молодой», которого они взяли с собой для прикрытия, целый час ждал, надеясь, что и ему что перепадет. Не дождался – в кустах лежали его старшие товарищи со вспоротыми животами, а в рот каждому было засунуто отрезанное собственное мужское достоинство со всеми причиндалами.

Местные жители очень мстительны, оскорбления и обиды никому не прощают, тем более «неверным», или «кяфирам», как они нас, да и вообще всех немусульман называют. И такое бывает….

Помолчали. Невеселая история. Узнав, что я недавно с Союза, прапорщик стал расспрашивать о жизни в Прибалтике.

Я неохотно отвечал, но, перехватив многозначительный взгляд Игоря, стал рассказывать о прошлом жарком лете, и как мы с друзьями ловили радужную форель в речке Вазалема.

Незаметно для себя увлекся рассказами о рыбалке, о том, что на островах Суур-Пакри и Вяйке-Пакри, где располагался авиационный полигон, на котором мне довелось довольно часто бывать по служебным делам, рыбу вообще интересно было ловить. В проливе, между островами там ловились язь, плотва, щука и окунь, а мористее, со стороны Финского залива, можно поймать треску и камбалу.

Но, по-моему, наш гостеприимный хозяин был совершенно равнодушен к рыбалке. Ему больше понравился рассказ о том, какие шикарные в этом году были грибы, и какой богатый урожай ягоды мы собрали.

– А за клюквой вы ходили? – Прапорщик жадно ловил каждое мое слово, его глаза светились теплотой, как бывает, если вспоминаешь что-то близкое, родное.

– Ходил прошлой осенью. Впервые в жизни. Страху натерпелся! Я до этого болото только с вертолета видел, когда на полигон летал, да по телевизору. После фильма «А зори здесь тихие» вообще болота мне не нравятся. Собрал целое ведро, да чуть было всё не рассыпал, когда заметил, что почва под ногами волной колышется. Только на сухом месте и пришел в себя….

– Это кино в наших краях снимали. – Прапорщик вздохнул и счастливо улыбнулся – А чё этих болот бояться? Не лезь куда нельзя, и все будет хорошо. Во всем нужна сноровка. Вот в следующий раз пойдете, уже сами будете смеяться со своих страхов.

Я выглянул через маленькое окошко во двор. Солнце клонилось к закату, окрасив все вокруг красноватыми тонами. Вечернюю тишину нарушали только звуки работающих двигателей нашей брони.

– Слушай, а у вас тут сполоснуться есть где? А то пропотел под этим «бронником», как жеребец на скачках. – Я демонстративно почесал шею.

– Ой, товарищи офицеры, как это я! Да у нас тут такая купальня организована! Нигде такой нет. Вода чистая, правда, холодноватая с непривычки. Пойдемте, я проведу.

Купальня, как ее окрестил прапорщик, действительно была хорошей. Под одной из башен можно было спуститься к каналу, подступающему к самой заставе. Архитектурные подробности сооружения под местным названием «купальня» внешне рассмотреть было не возможно, но изнутри она собой представляла деревянный дощатый настил со ступеньками, уходящими в воду. Простенки из железных щитов с большими круглыми отверстиями, что используются на полевых аэродромах, не давали возможности пробраться внутрь заставы по воде и под водой, но позволяли сквозь эти отверстия наблюдать за тем, что творилось снаружи. Сверху все было защищено толстыми досками.

Вода была ледяной, да и темнело быстро. Поэтому сполоснулись наскоро и пошли пить чай. Неожиданная возможность помыться сделала свое дело. В теле ощущалась приятная легкость, и я чувствовал себя довольно бодро. Забылись и длительное сидение на броне под нестерпимо жаркими лучами солнца, короткие перебежки под духовскими пулями по «зеленке», и поднятые ими фонтанчики пыли перед самым носом, и изнуряющий бег по винограднику, и даже нелепая мысль о возможностях бронежилетов промокнуть от пота.

Я почему-то подумал, что после пережитого за день врядли усну. Но только забрался в свой спальник, как усталость и пережитое за день взяли своё. Крайнее что помню, было, очередное посещение нас гостеприимным хозяином, который передал, что комбат ждет нас завтра к 4:00 у командирской БМП.

Потерь, несмотря на довольно серьезную дневную перестрелку, в батальоне нет. Все живы. Нет и раненых, только одному бойцу со второй роты пулей отстрелило крайнюю фалангу мизинца….

* * *

Я вскочил с койки и, ставши на стул, наполовину высунулся из иллюминатора. Нервно закурил.

Тихо вокруг. Спит экипаж. Крайние минуты сна перед подъемом самые сладкие.

Море тоже, казалось, спит, ласково плеская волной о борт «Кузнецова» и разбегаясь кругами от якорной цепи. Чуть слышные всплески убаюкивали.

Что же было дальше? Некоторые эпизоды того злополучного дня, последовавшего за ночевкой на заставе, никогда не хотелось вспоминать, а рассказывать кому-либо тем более. Первый мой выход на «боевые» в «зеленку» оставил незаживающий шрам в моей памяти.

Май 1987 года. Афганистан. Чарикарская «зеленка».

Уточнение задачи у комбата и контроль нанесения бомбово-штурмового удара «Грачами» по запланированным целям прошли буднично. Я ловил себя на том, что эта работа мало чем отличалась от того, что я привык делать на полигонах Суур-Пакри и Салдус, где приходилось бывать довольно часто. Только тепловые ловушки – «асошки» никто там не отстреливал на выводе из пикирования, да не нужно было во все глаза смотреть за возможными пусками ракет по самолету помимо контроля, куда упали бомбы.

Комбат был явно не в духе. На доклад Игоря по проведению БШУ только кивнул головой и жестом попросил подождать.

– Так, мужики, обстановка обостряется. В «зеленке» от вас толку будет мало. Только разве как от автоматчиков. Посему слушайте внимательно: не высовываться. В случае нападения на заставу вы держите башню над купальней…

– Командир, что все так плохо? – уточнил Больбатов.

– Идет к тому…. «Аушевский» полк (знаменитый Руслан Аушев в то время был ещё начальником штаба 180 мотострелкового полка) пройти по основному маршруту не смог. Будем пропускать его через себя. Все. Слушайте команды. По первому зову – ко мне. Удачи! – Капитан Дроздов снова стал отдавать команды по радиостанции. Не глядя на нас, пожал нам руки.

Перед входом в комнату, где лежали наши рюкзаки, напились до ломоты в висках ледяной воды.

Есть не хотелось, поэтому, не сговариваясь, почистили свои АКС, набили магазины. Игорь с интересом наблюдал, как я брал патроны из разных пачек и, снаряжая магазин, вставлял каждым третьим трассирующий патрон.

– Да, кое-чему в Суворовском училище вас научили, – он похлопал меня по плечу. – Грамотно снаряжаешь!

– Игорь, а правда, что ты до поступления в ВВВАУШ (Ворошиловградское высшее военное авиационное училище штурманов имени Пролетариата Донбасса) полтора года в пехоте прослужил?

– Было дело…. Поэтому наши меня «пехотой» и дразнят. Теперь и за тебя возьмутся… – Больбатов усмехнулся. – Глупые, не знают, какую школу мы прошли….

Из-за стен внезапно раздались автоматные очереди, чьи-то крики. Знакомо ухнул «Гром» с БМП-1.

– Нападение на заставу!

Мы вскочили как ужаленные и стремглав побежали наверх, в башню.

– Блин, нужно было по низу бежать! Пригнись! – Игорь на четвереньках полез к башне, укрываясь за стеной. Я последовал его примеру. Над головой несколько раз сердито прожужжало. Сверху, со стены, посыпалась за воротник глина.

– О, подмога пришла! – Поприветствовал нас боец с РПК (ручной пулемёт Калашникова), деловито выпускающий длинные очереди куда-то в сторону виноградника. – Смотрите: вон выносной пост, а за теми кустами, в винограднике и за каналом – духи.

Быстро сориентировались. Игорь пристроился у свободной бойницы.

– Смени меня! Я за патронами смотаюсь! – Пулеметчик юркнул вниз. В суматохе боец не сообразил, что к нему в башню поднялись офицеры.

– Да когда же ты успел все расстрелять! – Прокричал с досадой ему вслед Игорь.

Я залег у бойницы. Конкретных целей не видно. Из выносной позиции раздалась длинная автоматная очередь по кустам, что росли вдоль канала с нашей стороны. Там что-то мелькнуло. Я дал туда две коротких очереди с небольшим упреждением. В ответ по нашей башне из виноградника раздалась очередь, и цепочкой полетели трассирующие пули, глухо ударив по стене. Вот гады! Дал еще несколько очередей по винограднику, откуда стреляли трассирующими патронами, нечаянно обозначая свою позицию. Духовский автомат замолчал, но подозрительно зашевелились кусты, растущие у канала. Получи! Я снова выпустил три коротких очереди, по два патрона каждая, как учил незабвенный майор Ермошкин.

Снизу по нашей бойнице полоснуло очередью, что-то ухнуло за стеной. Посыпалась глиняная крошка. Я откатился. Протер глаза.

Мелькнула мысль: «В магазине осталось двенадцать патронов».

– Вы что там охренели? Куда по своим лупите? – проорал в бойницу Игорь.

– А ты чё «по-духовски» стреляешь?! Я думал, что «душары» уже башню взяли…. – Ответили, перекрикивая стрельбу, с выносной позиции.

– Юрик, ну их в задницу, стреляй длинными очередями. Еще свои пристрелят.

– Понял тебя! – прокричал я и выпустил по кустам длинную очередь.

«В магазине осталось семь патронов», – мелькнула мысль.

Игорь перезаряжал свой автомат. Его место у бойницы занял вернувшийся пулеметчик.

Я снова выпустил длинную очередь по кустам, откатившись, перевернулся на спину и быстро сменил магазин. Больбатов занял мое место. Стрельба понемногу стихала.

– И мой набей! – Не отрываясь от бойницы, протянул свой магазин Игорь, заметив, что я, воспользовавшись передышкой, снаряжаю свой опустевший рожок.

Снова стало тихо.

– Что же ты, голубь мой, оказался тут с одним магазином? – Игорь обратился к пулеметчику.

– Не скажу. Смеяться будете! – засмущался пулеметчик.

– Да чего уж там, кайся. Тут все свои.

– Я в «толчке» сидел, когда духи полезли. Пулемет схватил, а «бронник» и «лифчик» в углу забыл…. Виноват!

– Да, боец, ТЫ – НЕ ПРАВ!

– Виноват! – Еще раз покаялся пулеметчик и смущенно опустил голову.

Вид у него был до того комичным, а штаны с болтающимся ремнем и расстегнутой ширинкой выглядели так нелепо, что мы дружно рассмеялись….

Через некоторое время на дороге, вдоль которой мы вчера скакали по винограднику, показалась броня 180 полка. Оставив в башне пулеметчика, решили сходить к комбату.

– Игорь, объясни, пожалуйста, какой смысл стрелять такими длинными очередями? Ведь это бессмысленная трата патронов! – Спросил я, вспомнив недавнее происшествие. – Насколько я помню на расстоянии сто метров при прицельной стрельбе очередями, первая пуля идет в цель, вторая вправо – вверх на двадцать пять сантиметров, а третья еще на два-три метра выше….

– Все правильно. Но ты учти и психологию бойца – первогодка, который знает, что такими очередями как ты стреляют в основном духи. Они ведь всю жизнь воюют, а патроны дорогие…. Кстати, а ты патроны свои считал?

– Конечно! Знаешь нас как в «кадетке» (общепринятое жаргонное название Суворовских военных училищ) драли, если неправильно на вопрос Пиночета (прозвище моего училищного офицера-воспитателя, майора Виктора Алексеевича Ермошкина) о расходе патронов при выполнении упражнения ответишь.

– Да, толковые были у вас командиры…. Но ты сегодняшний урок, надеюсь, усвоил.

– Усвоил…. – Я немного смутился. – Стрелять правильно здесь не принято.

Мы подошли к БМП комбата.

– О, авиация! Живы? Целы? Ну и, слава Богу. – Капитан Петр Дроздов был нам искренне рад….

* * *

Прозвенели звонки. По корабельной трансляции прозвучали звуки дудки и такая привычная и не любимая для матросов команда: – «Команде вставать! Койки убрать!». Прошло пять минут.

«Отдраить водонепроницаемые переборки!», – снова послышалась команда. На авианосце «Адмирал Кузнецов» начинается новый день на боевой службе в Северной Атлантике.

До завтрака и предполетных указаний далеко. Я зябко поежился и юркнул под одеяло. По привычке взглянул на секретер, где лежала «авианаводческая» Р-853М.

Что же было еще в тот день?

Май 1987 года. Афганистан. Чарикарская «зеленка».

Рядом с КП нашего батальона развернул свой командный пункт и подполковник Аушев. Там же мы разыскали и наших товарищей – капитана Спевакова и майора Карасева.

Пока Игорь Больбатов вкратце рассказывал Виталику Спевакову о наших приключениях, мы с Николаем Карасевым уселись за кустами, у невысокого короткого дувала, примыкавшего к стене заставы. Молча закурили, угощая друг друга. Подопечным негоже перебивать своих инструкторов. Николай сочувственно похлопывал меня по плечу при рассказе Игоря о том, как мы вчера попали в передрягу в «зеленке», бежали по винограднику и отстреливались от духов уже сегодня утром.

Майор Карасев, как и я, приехал с Прибалтики. Последнее время служил на аэродроме Скульте, что под Ригой, а до этого у нас, в Сууркюле.

– Игорь, ты, по-моему, оправдываешь одно из своих прозвищ – Спеваков хитро взглянул в нашу сторону, намекая на то, что Больбатова за глаза иногда называют вульгарным названием человеческой пятой точки на букву «Ж». Этим словом на «афганском» жаргоне называется и неприятная ситуация, в какую иногда попадают некоторые подразделения, если напорются на засаду, например. Последнее время Игорю явно не везло. Из одной «Ж» он попадал в другую.

– Да ладно тебе! Сам-то тоже сейчас не в танке сидишь. Как самочувствие? – Игорь намекнул на то, что Виталик позавчера утром поехал в штаб 108 дивизии, а оттуда в 180 полк после изрядной попойки, лишь немного похмелившись.

– Ты прав: только спьяну можно добровольно полезть в «зеленку». Все. Завязываю. Позавчера вечером для поправки здоровья с друзьями со 180 полка чисто символически выпили «за встречу». Им ничего, а я после первого же тоста «уехал». Видать, «на старые дрожжи» развезло. Просыпаюсь – в танке куда-то еду. Вылез наружу: мать моя женщина, «зеленка» вокруг! Думал уже «галюники» начались. Оказалось все точно: на самом деле по «зеленке» едем. Все, мужики, точно решил: «завязываю». – Виталик почесал затылок. – Вернемся, Церковский опять «драть» будет. И откуда он только о моих «подвигах» узнаёт?

С той стороны, куда направлялась броня, послышалась стрельба, усиливающаяся с каждым мгновением. Переглянувшись, мы поспешили к своим командирам.

«Чайка» знаменитого Руслана Аушева стояла рядом с БМП нашего комбата. Командиры сосредоточенно вели радиообмен со своими подчиненными. Опять духи полезли. В этот раз на колонну 180 полка.

Дроздов жестом показал, чтобы мы ушли на заставу.

Поднялись на стену. Прав комбат. Толку от нас в «зеленке» мало. Визуально навести авиацию невозможно – не видно толком ничего, разве что по координатам «район – квадрат – улитка» работать. Так духи от наших позиций очень близко, даже для вертушек, а о работе самолетами вообще речи не может быть. Свои войска могут под осколки своих бомб угодить.

Со стороны соседней заставы, куда от нас пробивалась броня 180 полка, возвращалась на большой скорости БМП, и, завернув на нашу заставу, остановилась.

Карасев и Спеваков, переглянувшись, побежали туда.

Я, было, дернулся, но Игорь остановил меня жестом.

– Ты забыл, где сказал быть нам комбат? Еще насмотришься.

Мой инструктор достал из пачки очередную сигарету и закурил, нервно затягиваясь.

Нарушать приказ комбата не хотелось. Я вспомнил вчерашний тяжеленный бронежилет, что вернул старшине сегодня утром по его просьбе. Такой урок запоминается надолго.

Солнце поднялось уже довольно высоко. Снова наступила жара, к которой, как мне казалось, я никогда не привыкну, и снова наступила тишина, нарушаемая лишь звуками работающих двигателей. Со стороны Баграмской базы послышался «градовский» залп. В «зеленке», далеко за каналом взметнулись разрывы снарядов.

В метрах пятистах-шестистах от нас, возле одной из БМП что-то сверкнуло. Ветер донес звук разрыва гранаты. Снова началась стрельба.

– Игорь, пойдем, узнаем, что происходит. Не нравится мне это.

На выходе из заставы мимо нас в сторону виноградника, откуда донесся гранатометный выстрел, и звук разрыва гранаты проехала БМП со знакомым номером на броне. Это на этой машине я сюда ехал с сержантом Орловым, пока не решил пройтись пешком. Надо будет узнать: все ли у него нормально.

На месте, где мы пару часов назад делились своими впечатлениями со Спеваковым и Карасевым развернули перевязочный пункт. В тени кустов, что росли у примыкающего к стене заставы, лежали раненые. Возле одного из них, похоже, офицера, сгрудилось несколько человек. Поодаль стоял доктор, наш общий знакомый, с которым мы вчера утром познакомились, а днем, прикрывая друг друга автоматным огнем, короткими перебежками добирались до комбата.

Обрывкам бинта он пытался стереть со своих рук кровь.

– Здравствуй, земляк. Дай закурить. Только сам прикури. Видишь, какие у меня руки.

Я вставил ему в губы прикуренную сигарету. От былой веселости доктора не осталось и следа. Глаза выдавали внутренние переживания и усталость.

– Как дела, доктор? Много работы? – Я тоже решил закурить.

– Работы хватает, а вообще все хреново. Видишь? – Доктор мотнул головой в сторону раненых. – Готовим к отправке в госпиталь на броне…

Кто-то из обступивших раненого офицера позвал доктора. Подошел и я поближе.

Выплюнув сигарету, доктор припал ухом к чуть шевелящимся губам раненного, периодически стирая с них бинтом выступающую алую пузырящуюся пену.

Через несколько минут доктор снова подошел ко мне.

– Дай еще сигарету.

– Как он? – спросил я, выполняя просьбу.

– Пить просит. Вообще-то нельзя, но ему уже все можно…. – доктор зло сплюнул.

– Как так? – Опешил я.

– У него посреди груди входное отверстие и на спине дыра с две ладони размером…. Все бесполезно, максимум минут двадцать ему осталось жить. Есть у нас в медицине самое горькое понятие: «травма не совместимая с жизнью». Представляешь, а он постоянно просит пить и спрашивает, будет ли жить…. – Доктор судорожно затянулся. – Чертовы духи!

На большой скорости подъехала БМП, тянущая на буксире еще одну, без гусеницы. Из водительского люка выскочил один из Дроздовских командиров взводов.

– Скорее сюда! Там Серега, он еще жив! – взводный судорожно пытался открыть створку десантного люка, не замечая, что из левого предплечья у него хлыщет кровь.

Я обомлел. Моя БМП! Что с Серегой?

Нету больше сержанта Сергея Орлова, и больше никогда не будет. Из обрывочных рассказов очевидцев, я понял, что то, что я видел со стены крепости заставы, был моментом, когда подкравшиеся «духи» выпустили гранату с РПГ (ручной переносной гранатомёт), которой перебило гусеницу. А следующей гранатой заклинило башню.

На выручку бросился командир взвода на БМП, где был Сергей Орлов. Им удалось взять на буксир подбитую машину, но, отъехав метров тридцать, они попали под огонь ещё одного «духовского» гранатометчика.

Водитель погиб на месте. Его место занял взводный. Сергей Орлов вел огонь до тех пор, пока очередная кумулятивная граната не попала прямо в башню….

Ближе к вечеру, трясясь в десантном отсеке БМП, пока мы не выбрались из зеленки, у меня перед глазами все стоял сержант Сергей Орлов с чайником и паяльной лампой в руках, а в ушах звучали его слова: «Угощайтесь! В горах еще не раз будете вспоминать мой чай и это изобилие воды…».

Господи! Упокой душу раба твоего Сергея, и всех погибших в том бою воинов российских.

* * *

В столовой летного и технического состава, в гордом одиночестве восседал полковник Щеглов, заместитель командира корабля по авиации.

Сергей Михайлович был явно не в духе. Отсутствие группы руководства полетов на завтраке его настораживало. Это отсутствие могло означать все что угодно. В диапазоне от простого «зарывания в тряпки», когда народ, игнорируя завтрак, будет спать до самого предполетного медицинского осмотра из-за того, что просто устали, и до обнаружения факта, что его подчиненные, пользуясь стояночным днем вчера «расслаблялись» до глубокой ночи и ему снова придется драть «особо отличившихся».

Поэтому на наше со Славой пожелание доброго утра и приятного аппетита он хмуро бросил:

– Взаимно. – И добавил – Есть информация, что никуда сегодня не пойдем, и вертолетную смену перенесут на завтра. Но это еще не точно. Поэтому никому не расслабляться. Слушайте команды по трансляции.

– Михалыч, у нас такого и в мыслях нет, хотя, честно говоря, не плохо бы еще сутки на якоре постоять….

– Хорошего понемногу. Передайте всем нашим, кого недосчитаюсь на принятии решения, если полеты состоятся, или на обеде, если их отобьют, то тот отгребет по полной схеме…

Завтрак приятно удивил большим куском ветчины вместо поднадоевшей копченой колбасы и пышным, почти домашним омлетом.

В прекрасном расположении духа решил по пути в каюту заскочить в мед блок. Мне казалось, что у меня появилось лишних пару килограмм. Взвеситься почему-то никак не получалось – весы показывали что-то непонятное – то целых девяносто два килограмма, то девяносто. Это уже на целых семь килограмм больше моего обычного веса.

В недоумении я сошел с весов и услышал за спиной смех.

Оказалось, что это подполковник Оберемок подкрался тихонько сзади и, надавив своей ногой на площадку весов, добавил мне лишних пять с половиной килограмм.

– Алексеевич, ну, ты даешь! Я уже было расстраиваться начал!

Поздоровались. Поделились последними корабельными новостями. Виктор Алексеевич на прошлой неделе удивил меня изрядно, когда в каюте полковника Бубеева мы пили чай и заговорили на тему Афганистана. Я знал, что Виктор в свое время служил «за речкой», а где и как он не говорил. За десять лет знакомства мы редко касались этой темы. Я по просьбе Юрия Аркадьевича что-то рассказывал о своей работе в 345 полку, и вдруг увидел, что Алексеевич встал, застегнулся на все пуговицы и по уставу представился: «Товарищ подполковник! Разрешите представиться: младший лейтенант Оберемок. Артиллерийский дивизион. Анава…».

Насколько тесен мир! Кто бы мог подумать, что такое возможно на авианосце, за тысячи миль от родных берегов.

В каюте ожидал очередной сюрприз: мой сосед за брюхо подцепил пару исландских селедок, довольно больших и жирных. Как он ни старался, ничего больше не ловилось, а так как Слава мечтал поймать исландскую селедку и самолично ее засолить еще с того момента, когда стало известно, куда мы пойдем на боевую службу, то он запасся всевозможными специями, и теперь, мурлыча какую-то песню, колдовал над пойманной рыбой.

– Станиславович, дорогой, я все-таки ее поймал!

Лицо Вячеслава излучало полную удовлетворенность. Как же не порадоваться чужой радости. Ведь это так приятно, наблюдать за человеком, у которого сбылась хоть и не большая, пусть даже немного детская мечта!

Рецепт приготовления он держал в секрете и, забегая вперед, скажу, что вкуснее селедки в жизни я еще не ел.

В полдень сыграли тревогу. Привычно грохоча, гигантским удавом якорная цепь поползла в клюзы, и вот уже многотонный якорь занял свое штатное место. «Адмирал Кузнецов» неторопливо развернулся. Плеск зыби по борту постепенно сменился шумом рассекаемой волны. Появилась небольшая качка, которая становилась все меньше по мере увеличения скорости, и наш авианосец, горделиво вздернув свои нос-трамплин, взял курс в открытое море. Исландский берег с его скалистыми берегами и белоснежными горными вершинами стал удаляться и вскоре скрылся за горизонтом.

После воздушной разведки погоды командование авиагруппы все-таки приняло решение провести тренировку водолазов-спасателей. Руководить этим делом с баркаса предстояло мне. Поэтому пришлось срочно утепляться, брать радиостанцию, спасательный жилет и бежать на площадку СПУ – спускоподъемного устройства.

Там мне сразу же не понравилось. Накат довольно большой, ветер плотный. Все в пределах допусков, но близко к верхнему пределу. Волны сердито били в борт корабля. Глядя вниз, мне с трудом представлялось, каким образом мы, спустившись на воду, будем освобождаться от крепежа, и отходить от корабля, а о процедуре возвращения думать вообще не хотелось.

Но это забота других членов нашей команды. Меня больше волновала непосредственная работа с командирами экипажей вертолетов и безопасность спусков и подъемов с воды водолазов-спасателей при таком волнении моря.

Команда подобралась сильная. Старшим на баркасе пошел помощник командира корабля капитан второго ранга Сергей Алантьев.