Текст книги "Воевода"

Автор книги: Юрий Корчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Однако уже на второй день слуга примчался от Федора с просьбой явиться к нему немедленно. Яи явился безотлагательно; тут пешком идти-то – десять минут. Интересно, зачем я ему так срочно понадобился? Неужто государь мои бумаги счел и побеседовать хочет?

Федор встретил меня суховато – был встревожен. После приветствий сказал, что бумаги мои государю при личной встрече отдал, но сейчас вызвал по другому поводу.

Таким раздраженным я его еще не видел. Федор мерил шагами комнату, теребил бороду.

– Думаю, язык за зубами ты держать умеешь – проверено. Однако же предупредить хочу: за сказанное по неосторожности слово в лучшем случае – опала. – Федор посмотрел на меня тяжелым, испытующим взглядом. Японял, что у него возникла большая проблема, и он рассчитывает на мою помощь, но не решается мне об этом сказать.

– Князь, коли ты не уверен во мне, так и не говори ничего. Сам знаешь: молчание – золото.

– Вот-вот, о золоте речь и пойдет. Яуж прикидывал по-всякому, однако выходит – без тебя не обойтись.

– Ты сказывай, о чем речь, все вокруг да около ходишь.

– Ладно, – Федор махнул рукой, – хуже уже не будет.

Он подошел к двери, выглянул в коридор.

– Знаешь, может быть, по слухам, что посольство к императору Максимилиану готовится.

– Сам же и говорил третьего дня.

– Не перебивай. Казенный двор для посольства дары из казны отписал. Посольский приказ дары те получил, к себе перевез, а сегодня обнаружилось – пропали дары-то!

– Как? – изумился я.

– А вот так! Дары в ларце хранились: перстни с бриллиантами, ожерелье жемчужное – да много всякого. Мягкая рухлядь – шкурки соболиные да песцовые – те в наличии, а вот злата в ларце нет. Пустой ларец-то! Опись в нем осталась – с печатью сургучной казенного дьяка.

– А ларец сей где хранился?

– В Посольском же приказе. Там хранилище в подвале есть – специально для такой вот оказии. Сам понимаешь: когда посольство едет, дары от государя везут. Когда деньги – как для крымских ханов, когда ценности искусной работы – как сейчас. Злато-серебро на Казенном дворе хранится, в казне. Отпускается по государеву велению в Посольский приказ. А уж обеспечить далее сохранность да вручить правителю чужеземному – дело посольства. За сохранность дьяк головой отвечает. И вот дары пропали. В первый раз за все время. Коли всплывет – позор неслыханный! Посольству ехать скоро – ждут, когда государь распорядится. И все дело пока в переговорах с посланниками Сигизмундовыми. Выжидает Василий, что переговоры дадут.

– Я-то здесь каким боком?

Я начинал догадываться, куда клонит Федор, но решил сразу расставить точки над «i».

– Надо ценности те сыскать. Можно было бы и из своих запасов ценности похожие подобрать, да боюсь, что барон Герберштейн, поклонник Максимилианов, опись видел.

– Плохо! – покачал я головой.

– А то! И чем быстрее эту пропажу найти, тем лучше. Вдруг завтра государь отмашку даст?

– Тогда тяните с переговорами.

– Придется. Уцепиться есть за что.

– Так ты что – хочешь, чтобы я взялся за это дело?

– Ну наконец-то понял!

– Не могу.

– Почему? – оторопел Федор.

– Срок маленький и неопределенный. Может – день, может – неделя. Украл кто-то свой. Чужого к дарам не подпустят.

– Это понятно.

– Как, под каким видом я в Посольском приказе появлюсь? Похититель сразу узнает, что чужой на его территории рыщет. К тому же – если сыскать удастся, до государя доводить нельзя; тогда как ценности изъять да вора покарать, если похититель – чинов высоких окажется?

– Ты ценности найди, а уж покарать – мое дело. А государь знать о сем не должен.

– Сложная задача.

– Была бы простая – тебя бы не просил. Сам собрал бы стрельцов да дом похитителя штурмом и взял. Я же помню, как ты убийство во Дворце раскрыл, потому сразу о тебе и подумал.

Мы даже в Разбойный приказ ничего не сообщали пока.

– Можно посмотреть хранилище и ларец в Посольском приказе?

– Конечно! Не будем терять времени, едем!

Федор быстрым шагом вышел во двор – так

что я еле поспевал за ним.

Мы уселись в возок, и кучер щелкнул хлыстом.

Через несколько минут мы уже стояли у Посольского приказа. Думаю, и пешком было бы не намного медленнее, но этикет не позволял. Должность у Кучецкого высокая, идти пешком – умалять достоинство.

Прошли в Посольский приказ. В коридорах сновали писари и подьячие, создавая видимость активной работы.

Мы сразу прошли к дьяку.

– Вот, познакомься – боярин Георгий Михайлов, я тебе о нем утром говорил. Уж если он не сможет найти – никто не сыщет. И человек он надежный – можешь довериться полностью.

Дьяк Посольского приказа вид имел благообразный, да и то – не пошлет же государь к послам иноземным или к правителю чужой державы неотесанного мужлана с немытой харей? Голос у него был мягкий и какой-то обволакивающий. Одним словом – дипломат!

Однако я держал ухо востро – на такие посты людей мягких да безвольных не назначают.

– Итак, не будем терять времени, бояре. Что требуется от меня?

– Ну, вы тут сами разбирайтесь, а у меня еще дела, – Федор откланялся и ушел.

– Мне посмотреть хранилище надо и ларец. Кстати, он тоже в хранилище стоит?

– Там, будь он неладен.

– Свечку прихвати.

– Там факел есть и масляный светильник. Пойдем.

Мы спустились по крутым ступенькам в подвал. В небольшом коридоре стояли два стража. Увидев нас, они дернулись было к саблям на боку, но успокоились.

Дьяк снял с пояса связку ключей и отпер одну из четырех дверей – тяжелую, из дуба, окованную железными полосами.

Мы вошли в хранилище. Окон тут не было, помещение сухое, воздух свежий. Не иначе – вентиляция есть. И как ей не быть – тут же и шкурки, и меховые изделия хранят, а им нельзя в затхлом воздухе находиться.

На одном из сундуков стоял ларец довольно внушительного вида – как маленький сундук. Локоть в длину, чуть меньше – в ширину и высоту.

Дьяк вздохнул, отпер замок, откинул крышку. На дне ларца сиротливо лежала опись. А что, собственно, я хотел увидеть? Были бы там ценности – меня никто бы не позвал. – Я бы хотел остаться здесь один – ненадолго.

Дьяк окинул взглядом стоящие в подвале сундуки – наверняка с добром немалым, вздохнул.

– Ты уж прости, боярин, но я тебя снаружи замкну.

– Давай, но через полчаса отопри.

Дьяк потоптался в хранилище, еще раз тяжко вздохнул, повернулся и вышел. Хлопнула массивная дверь, лязгнул замок. Я остался один.

Помещение освещалось двумя факелами – скорее всего, они горели постоянно, так как потолок был изрядно закопчен. И еще – горели они ровно, подтверждая, что есть в подвал приток воздуха.

Я начал осматривать стены и нашел два продыха. Я поднес факел к одному – огонь отклонился к отверстию. Ага, значит этот – на вытяжку. Ощупал его руками. Сделан давно, не переделывался, по размерам невелик: голова пройти может, но тело – нет. Стало быть, залезть сюда через отдушины и украсть что-либо нельзя. Окон нет, у дверей – охрана.

Значит, ценности забрал кто-то свой, причем имеющий к ним доступ.

Я решил бросить немного порошка на факел – за неимением свечи, чтобы вызвать хрономираж. Должна же быть отгадка?

Из мешочка на груди я взял несколько крупинок и бросил их в пламя факела. Сам уселся на один из сундуков.

И вот – в центре подвала появилось нечто зыбкое, колеблющееся. Видение начало сгущаться, стало четким.

Я увидел этот же подвал, ларец, стоящий на сундуке, горящие факелы. И ничего больше – ровным счетом, никакого движения. Что за чертовщина? Ценности пропали, а за ночь к ларцу никто не подходил. В конце концов, не нечистая же сила ценности забрала? Зачем ей золото? Им кровь людскую теплую подавай да души.

Я сидел на сундуке и тупо глядел на видение.

Вот открылась дверь, человек в одежде подьячего поставил ларец и вышел. Затем вошли двое, с кряхтением втащили сундук и ушли. К ларцу даже близко никто не подошел, не взглянул.

Видение стало меркнуть и исчезло. Е-мое, да как же это? Мне удалось просмотреть события в подвале за последние сутки – и ровным счетом ничего, никакой зацепки. А я так надеялся на порошок из склянки. Факир был пьян и фокус не удался. Ой зря я взялся за это дело!

В унынии я уселся на сундук, ожидая, когда вернется дьяк.

Так, паниковать пока рано. Ларец из Казенного приказа забирали с ценностями – по-другому и быть не могло. Ведь если дьяк Посольского приказа получал ценности по описи, а в подвале к ларцу никто не прикасался, то вывод следует один – ларец поставили в подвал уже пустым! А украли ценности по пути из Казенного приказа и до того момента, как ларец водрузили на сундук в подвале.

Надо разговаривать с дьяком. Кто прикасался к ларцу – перевозил, охранял… Не думаю, что таких людей будет много. Да где же этот дьяк?

Как будто услышав мои мысли, загремел замок, распахнулась дверь и вошел дьяк. Он окинул меня подозрительным взглядом, но слишком весомо было слово Кучецкого, что мне можно доверять.

Мы поднялись наверх, в его кабинет. Я уселся в кресло без приглашения и с ходу заявил:

– Ценности из ларца пропали не из подвала – там к нему никто не прикасался. Расскажи подробно, кто прикасался или мог прикасаться к ларцу?

– Я.

– Это понятно. Кто получал ларец с ценностями в Казенном приказе?

– Я и получал, по описи все сверил. Ларец из рук не выпускал – даже в возке.

– Дальше, дальше!

– Приехал к себе, водрузил ларец на стол, вот сюда, – дьяк указал место на столе. – Полюбовался немного: редко когда красоту такую увидишь, уж очень работа искусная.

– Рядом был кто-нибудь?

– Никого. А – нет, подожди, подьячий мой был. Я уже ларец закрывал, когда он зашел.

– И что дальше?

– Меня позвали – барон Максимилианов, Герберштейн приехал. Надо было встретить, уважить – положено.

– А ларец в это время где был?

– Экий ты занудливый. Да на столе и стоял.

– А кабинет был закрыт?

– На ключ, как всегда. У нас в приказе так положено: вышел – дверь на ключ, чтобы никто документы важные не счел. – А потом?

– А что потом? Барона проводил, вызвал подьячего – он ларец в хранилище спустил. Ключи от хранилища только у меня и у подьячего. Да и будь ключи у кого другого, стража к дверям не пустит. Стражники наши, Посольского приказа, трижды проверенные. Кто бы ни пришел, какую бы бумагу ни показал – если нет меня или подьячего, к дверям не подпустят.

Я задумался. Вариантов немного – всего два. Или ценности похитили, когда ларец на столе в пустой комнате стоял, или когда ларец вниз несли – к подвалу. Второй вариант маловероятен – как можно украсть ценности из ларца в коридоре, на виду у писарей и прочего люда? Возможно, но уж очень сомнительно.

Итак, наиболее вероятно, что ценности похитили из комнаты самого дьяка. Ему бы сразу ценности в подвал спустить, а потом уж барона привечать. Да что об этом сейчас говорить? Поздно!

– Я хочу один в комнате твоей побыть – совсем немного.

Дьяк побагровел лицом, но не промолвил ни слова – вышел и запер дверь на ключ.

Не теряя времени, я достал из кожаного мешочка щепотку порошка и бросил на огонь свечи. Сам уселся в кресло и стал ждать.

Снова появилось марево зыбкое, потом – видение. Время в нем отматывалось назад.

Я увидел себя со стороны – вместе с Федором, потом – разный люд посольский, входящий к дьяку, потом снова Федор появился – в одиночку. «Ага, – сообразил я, – это утром было».

Затем в кабинете стемнело – ночь. Опять светло – день вчерашний. Обычная работа приказа – заходят и выходят писцы, подьячие.

Вот, опять интересно. Кабинет пуст, ларец на столе. Открывается дверь, и входит кто-то из посольских – в синем кафтане. Запирает дверь изнутри на ключ, достает из-за пазухи кожаный мешок, отпирает ключом ларец, пересыпает ценности в мешок и снова запирает ларец. Горловину мешка туго завязывает и сует его за пазуху. Кафтан топорщится – мешок-то великоват.

Тогда вор – а я в этом уже не сомневался – задирает полу кафтана и подвязывает мешок за завязки к гашнику штанов. Опускает кафтан – снаружи ничего особенно и не видно. И, открыв дверь, выходит.

Я смотрел, боясь моргнуть. Запомнил отчетливо одежду и лицо. Опознать бы надо, а в первую очередь – выяснить, куда делись ценности.

Видение пропало, я же сидел в кресле и думал. Куда мог пойти вор с мешком под кафтаном? В каждой комнате приказа сидят служивые люди – писари, столоначальники, подьячие. Достать и спрятать мешок при них – нереально. На выходе стража стоит, тоже мешок не вынесешь.

Загремел замок, вошел дьяк.

– Чего надумал?

– Ценности здесь украли, когда ларец на столе стоял.

– Не может быть! – Лицо дьяка побагровело от негодования.

– Пойдем, вместе посмотрим соседние помещения.

Дьяк, заперев кабинет, пошел следом со мной. От его кабинета по коридору можно было идти влево и вправо.

– Там что?

– Людская, ну – писари. Направо – подьячие сидят, а в конце – отхожее место.

– Да? – заинтересовался я.

А ведь местечко-то подходящее – уединенное, из-под кафтана мешочек достать можно. Только вот куда его после деть?

– Пойдем-ка, посмотрим отхожее место.

– Чего я там не видел? Вонь! – сморщился дьяк.

– Тогда постой здесь – я мигом.

Я дошел до туалета. Маленькое помещение, два очка. В стене – небольшое окно, забранное крепкой решеткой. Ухватился за прутья, дернул. Нет, сделано на века – решетка даже не шелохнулась. Выглянул в окно. Эта стена выходила не во двор – в узкий проезд. Разгадка где-то рядом. Туалет, окно на улицу…

Через окно ничего не выбросишь, это ясно. Но туалет-то типа сортир! Неприятно и противно, но придется искать.

Явышел в коридор, где меня терпеливо дожидался дьяк.

– Когда выгребные ямы чистили?

Дьяк растерялся – таких вопросов слышать ему еще не доводилось.

– Э-э-э… Сказать не могу. Тут, в приказе человек есть – так это его епархия: бумагой запастись, чернилами да перьями, а коли ямы выгребные полны – золотарей вызвать.

– Зови.

Золотарями на Руси называли ассенизаторов. Ездили они на телегах, в которых была здоровая бочка с крышкой. В телеге лежал длинный шест, к одному концу которого было закреплено ведро. Им и вычерпывали яму и выливали содержимое в бочку. Вещь сколь необходимая, столь и дурно пахнущая.

Дьяк привел – я бы назвал его завхозом, а тут – управляющий.

– Милейший, когда ямы выгребные чистили в последний раз?

– Так недавно – недели две назад.

– Зови золотарей – снова будем чистить.

«Завхоз» посмотрел на дьяка, тот кивнул —

исполняй, мол. Управляющий недоуменно пожал плечами и ушел.

– Не уверен полностью, но думаю, нам стоит посмотреть на очистку.

– Может быть – без меня? – попробовал увильнуть дьяк.

– Нет уж! Думаю – ценности найдем сегодня. Из приказа вечером никого не выпускай.

– Пойду распоряжусь.

Прав я или ошибся? Вот конфуз-то будет, коли не найдем ничего. Если обнаружим пропажу – никто и не узнает, где и как сыскали. А если «пустышка», мне от этого – в прямом и переносном смысле – дерьма не отмыться.

Прибежал управляющий.

– Золотарь приехал. Начинать?

– Погоди, за дьяком схожу.

Я зашел в комнату дьяка и почти выволок его под ручку в проезд.

Золотарь привычно снял дощатую крышку с выгребной ямы. В нос ударил зловонный запах. Дьяк брезгливо отшатнулся, и видно было, что его замутило.

– Господа хорошие, вы бы отошли – вымажу невзначай, – бросил золотарь.

– Потерпим, начинай, – поторопил я золотаря.

Золотарь приступил к своей работе. Одно ведро поднято и опрокинуто в бочку, второе… Когда я уже потерял счет ведрам, а дьяк начал терять терпение, золотарь вдруг сказал:

– Зацепилось чего-то, тяжело.

– Тащи!

Золотарь поднял ведро, поверх которого торчало нечто бесформенное.

– Несите воды, да побольше! А ты постой пока, – это я золотарю.

«Завхоз» исчез, и вскоре появился с двумя парнями, каждый из которых нес по два ведра воды.

– Лейте! – я показал рукой на ведро с находкой.

Одно ведро выплеснуто, другое…

Стал виден бок кожаного мешка.

– Ну-ка, ребятки, вытащите это…

Дьяку тоже стало интересно, и он подошел поближе.

Парни перевернули ведро, и из него на землю тяжело вывалился кожаный мешок.

– Обмойте его как следует водой и – в приказ! – распорядился дьяк.

Мешок обмыли, взяли за горловину и понесли в приказ. Дьяк шел следом, брезгливо зажимая нос и поглядывая по сторонам.

Как только мы вошли в здание приказа – свернули в боковую комнатушку.

– Несите холстины чистые! – распорядился дьяк.

Когда холстины были доставлены, завязку у мешка взрезали ножом, мешок перевернули. Присутствующие ахнули. На холстины посыпались ценности – перстни, ожерелья… Все было слегка в грязи и попахивало. Но дьяк от радости аж подпрыгнул.

– Нашлись! Языки всем за зубами держать! – он обвел присутствующих взглядом, ничего хорошего болтунам не обещающим. – Воды сюда! Отмывайте! За труды из писарей столоначальниками сделаю, возвышу!

Парни исчезли. Дьяк повернулся ко мне.

– Как догадался?

– Потом скажу. Сейчас отмыть надо да злодея задержать.

Парни на радостях тащили полные ведра воды, расплескивая ее по коридору.

Ценности отмыли, и дьяк сам пересмотрел и пересчитал дары.

– Принеси ларец! – бросил он подьячему.

Ценности были сверены по описи и уложены в ларец. Дьяк не поленился – сам спустился в подвал и запер ларец в хранилище. Вернулся довольный, глаза сияли. Хлопнул меня по плечу:

– Молодец, боярин! Я уж было духом пал, да видно – Господь ко мне Кучецкого послал. Он и вспомнил про тебя. Нет, каков умелец! Я бы сроду в нужник не полез, не подумал бы даже! Откуда будешь?

– Вологодский я, Георгий Михайлов.

Дьяк удивился:

– С такой головой – и в какой-то Вологде прозябаешь? Боярин, иди ко мне в приказ. Сразу должность хорошую дам и жалованье положу.

– Прости боярин – в Вологде семья, поместье. А государю я и так служу – воеводою.

– Воеводою!? – еще более изумился дьяк. – И в дерьмо не испугался, не побрезговал полезть. Федор-то ничего про воеводство не сказывал.

– Не в чине дело – в пользе государю.

– Правильно сказал! О, а про лихоимца мы и забыли-то. Надо гниду найти и раздавить! – сжал он кулак. – Нельзя в приказе изменщика подлого держать!

– Согласен. Распорядись – пусть люди твои по одному из приказа выходят. Я тебе и укажу шпыня.

– Э, погоди – я охрану позову. Его же схватить надо.

– Ну, схватишь – потом что?

Дьяк осекся. В тюрьму да в суд нельзя – дело огласку получит. При всех убить без суда – невозможно: по «Правде» виновный должен быть казнен.

Выход подсказал управляющий.

– Веревку с петлей в нужнике повесить – пусть сам и сведет счеты с жизнью.

– А не схочет если?

– Тогда на суде присягну, что он у меня калиту украл. За то кнутом бьют и ноздри рвут. И уж в приказе ему тогда не служить.

– Иди, ищи веревку.

Люди из Посольского приказа пошли на выход. Я и не думал, что здесь занято так много служивого люда. Конечно, выглядят они не в пример Разбойному приказу. Все одеты чисто, бороды подстрижены, лица приятные. А в Разбойном у половины не лица, а хари – почти как у их подопечных.

Лица сменялись перед моими глазами, и вдруг я увидел его – так же четко, как в видении.

– Он! – ткнул я пальцем.

– Не может быть! – ахнул дьяк. – Это же секретарь мой! Семью языками владеет, мой первый помощник!

– Истинно говорю, а там сам решай!

Дьяк сокрушенно покачал головой. Управляющий показал глазами, и стражники заломили мужику руки.

– Ну-ка ко мне его, – дьяк показал стражникам головой в сторону кабинета.

Секретарь сник. Зашли в кабинет. Дьяк гневно глядел на Онуфрия. Тот затравленно озирался.

– За что, отец родной?!

– Неуж не знаешь?

– Духом не ведаю.

– А ларец?

– Что «ларец»? – Но глазенки забегали.

– Иди в нужник. Коли виновен, поймешь, что делать надо.

Мужик неожиданно упал на колени.

– Помилуй, отец родной! Бес попутал.

– Какой я тебе отец! Ты меня предал, поживиться хотел. Думал ли ты обо мне, когда худое замышлял? А о чести приказа помнил?

Стражники за руки подняли вора на ноги.

– Ведите!

Стражники повели лихоимца к нужнику. Мы с дьяком прошли в его комнату.

– Расскажи, боярин, любопытство снедает. Почему ты смог найти, а я – нет?

– У тебя голова не так работает.

Я выдал ему наскоро продуманную версию, в которой, естественно, не было порошка и видений – одна логика.

– И это ты сам все? Посидел, подумал и все понял? – изумился дьяк.

– Как видишь – да.

Дьяк поглядел на меня с уважением.

– В первый раз такого вижу. Пошли в нужник.

Вор понял все правильно. Он висел на веревке с посиневшим лицом и высунутым языком.

Дьяк сплюнул, вышел в коридор и демонстративно развел руками.

– Беда-то у нас какая – секретарь мой, Онуфрий, руки на себя наложил. Пойдите, снимите тело и отвезите домой.

Мы прошли в кабинет, дьяк достал стеклянный штоф с вином, и мы выпили за удачное завершение дела.

Вдруг дверь распахнулась и энергично вошел Кучецкой.

– Я, похоже, вовремя! Наливайте!

Мы все дружно выпили.

– Мыслю – за удачу пьете?

– За нее. Ценный у тебя побратим, Федор. И редчайшего ума, скажу тебе! – показал вверх пальцем хмелеющий от удачи и вина дьяк.

– Других не держим! – выдохнул польщенный государев стряпчий.