Текст книги "Солдаты и конвенции. Как воевать по правилам"

Автор книги: Юрий Веремеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

60. Политический руководитель роты обязан:

1) воспитывать личный состав роты в беззаветной преданности партии Ленина-Сталина и социалистической родине, в духе пролетарского интернационализма, лично разъяснять красноармейцам и командирам решения партии и советского правительства и постоянно информировать их о международных политических событиях;

2) персонально знать весь личный состав и быть крепко с ним связанным, проявлять заботу об удовлетворении его культурных и бытовых нужд, быть близким товарищем красноармейцев и командиров и помогать им в боевой и политической учебе;

3) укреплять воинскую дисциплину и боевую подготовку роты, лично быть образцом большевистской бдительности и оберегать роту от проникновения шпионов, диверсантов, вредителей и иных врагов народа;

4) организовать и лично проводить политические занятия с красноармейцами, младшим командным и начальствующим составом, направлять и контролировать работу групповых руководителей политических занятий;

5) организовать систематическое чтение газет и книг всем личным составом, обеспечивая своевременную доставку газет и литературы;

6) организовать разумный отдых и развлечения красноармейцев;

7) организовать работу и порядок в Ленинской комнате;

8) организовать и лично вести справочную работу для личного состава роты;

9) систематически и своевременно информировать командира роты и военного комиссара полка о запросах, политических настроениях, боевой и политической подготовке роты;

10) аттестовать вместе с командиром роты весь командный и начальствующий состав роты;

11) непрерывно совершенствовать свои политические и военные знания.

Любой юрист скажет, что коли комиссары и политруки армейским уставом считаются военнослужащими, и их конкретные обязанности прописаны в нем, то утверждения Манштейна безосновательны. Это власти нашей страны определяют, кого считать военнослужащим, а кого нет, а противник обязан принимать это как данность. Добавим к этому и то, что конвенции требуют предоставлять статус военнопленного всем, кто находится при войсках противника и захвачен. И нет там ни слова о том, что статус военнопленного не должен предоставляться по политическим мотивам.

А любопытно, что бы ответил Манштейна на вопрос кем считать «офицеров по национал-социалистскому воспитанию», введенных в вермахте в 1943 году. Тоже не считал солдатами?

А теперь рассмотрим другой немецкий директивный документ.

О военной подсудности в районе «Барбаросса»

Этот документ как-то уж очень тщательно замалчивается многими современными историками. Раньше о нем еще встречались упоминания, но как-то все без его цитирования. Современные же российские «демократические» историки его просто игнорируют. А между тем он полностью расставляет точки над i, относительно поведения немецких военнослужащих в отношении гражданского населения на оккупированной территории Советского Союза.

В двух словах– во-первых, этот документ передавал всю судебную и карательную власть в отношении всего местного населения в руки любого немецкого офицера, который единолично решал, помиловать человека, заподозренного (только заподозренного!) во враждебности или расстрелять. Более того, командир батальона и выше мог применять массовые репрессии в отношении всего населения целого населенного пункта.

Во-вторых, немецкий военнослужащий любого звания, да в вообще любой немец, входящий в состав войск, не нес никакой дисциплинарной или уголовной ответственности за преступления против местного населения.

Почитайте Приложение 8. Его оригинал на немецком языке вы сможете найти в ЦГАОР РФ. Фонд 7445, опись 2, ед. хранения 166. И обратите внимание на дату этого документа. Война еще не началась, а беспощадность к советским гражданам уже предписана.

Последние лет десять-пятнадцать российской прессой очень навязчиво, а телевидением особенно, в головы читателей и зрителей вдалбливается тезис о том, что не столь уж и особенно виноват Гитлер в нападении на нашу страну. В этом, мол, больше Сталин виноват своей политикой. И что все же основной идеей нацистов было освободить народы СССР, в том числе и русских, от «преступного сталинского коммунистического режима», от ужасов коллективизации и массовых большевистских репрессий», и в целом дать возможность России двигаться по пути к демократии, приобщиться к западному миру». И что у Германии вроде как и не было стремления уничтожить Россию как государство, а русских как нацию.

А коли так, то и генерал Власов уже не предатель, а борец против сталинского режима, и его хлопцы из РОА все как один стояли «за освобождение России от коммунистических угнетателей». Значит, они не пособники фашизма, а борцы за демократию и свободу русского народа. Вроде как бы герои и страдальцы. Как и все прочие различные полицаи, каратели.

Ну а если немцы и их пособники, мол, где-то кого-то немного и постреляли, да что-то сожгли, так это лишь эксцессы. Перегибы, так сказать, на местах, проявления злости отдельных невыдержанных немецких солдат. Да и то, вызванные «преступными действиями коммунистических партизан и иных большевистских фанатиков». А к мирному населению немецкие власти относились как строгая мать к неразумным чадам. Если где и высекут или повесят кого-то, так это для их же пользы и, так сказать, вразумления.

То есть, немецкие войска воевали не против российского народа, как такового, а за него, за его освобождение от большевиков, не за уничтожение российского государства, а за то, чтобы оно перестало быть «империей зла».

Однако все это ложь самого гнусного и низкого пошиба. Из самой книги Гитлера «Майн кампф» следует, что целью войны Германии против СССР был именно захват нашей страны, уничтожение российской государственности, истребление российского народа как этноса и превращение его остатков в рабов.

У современных российских ревизоров истории уже заготовлено довольно простое возражение, что мол это лишь личные политические взгляды и мнения Гитлера, а отнюдь не руководство к действию, что никто в Германии эту книгу толком и не читал (как и в СССР никто не читал «Капитал» К.Маркса) и никто ею не руководствовался.

Ну что ж, возможно, это и так. Действительно, мало кто внимательно читает скучные книги на политические темы. Однако аккуратные и педантичные немцы, у которых каждый шаг регламентируется какой-либо бумагой, оставили нам достаточно директивных государственных и военных документов, имевших для немцев юридическую силу и подлежавших обязательному исполнению. Документы эти неопровержимо и юридически однозначно доказывают, что вне зависимости от политического и государственного строя России цели войны были однозначны– уничтожить российское государство, присоединить ее земли к Германии, сделать хозяевами земель и господами над русскими людьми исключительно немцев.

Одним из таких документов является ранее довольно известная и фигурировавшая на Нюрнбергском процессе в качестве улики, а ныне старательно задвигаемая в тень директива А. Гитлера «О военной подсудности в районе «Барбаросса».

Напомню, что к району «Барбаросса» немцы относили все территории нашей страны, на которых осуществляется выполнение плана войны против СССР под кодовым названием «Барбаросса», т. е. практически всю территорию СССР. Во всяком случае, ее европейскую часть.

Уже первый пункт первого раздела директивы изымает из юрисдикции немецких военных и военно-полевых судов все проступки, совершаемые гражданами нашей страны, которых эта директива с ходу обозначает как «враждебные гражданские лица». Заметим, что здесь не идет речи ни о «коммунистических элементах», ни о «сотрудниках НКВД» или ком-то подобном. Все, абсолютно все граждане СССР отнесены к враждебным гражданским лицам.

Так что же, может быть, немецкие оккупационные власти не считают возможным судить граждан чужой страны за их преступления и отдают их судить советским судам по советским законам? Что ж, подобное в мировой практике бывало.

Однако третий пункт директивы предписывает войскам уничтожать немедленно с применением крайних мер всех, кто совершает нападения на них. Возразить на это особенно нечего. Война есть война и всякого, кто стреляет в тебя, ты вправе уничтожить.

Но вот четвертый пункт отчетливо и однозначно определяет, кому предоставляется полное право вершить суд и расправу над гражданами СССР. Это любой немецкий офицер. Причем для этого не требуется разбирательство, расследование, составление каких либо документов, и даже достаточно четкое определение – совершал ли этот человек преступление или нет. Достаточно того, что имярек заподозрен в том, что он совершал деяние. Причем выбор мер воздействия невелик– расстрелять или не расстрелять. Никаких прокуроров, адвокатов, презумпции невиновности, права на обжалование. Немецкий офицер здесь единственная и высшая судебная инстанция. Его приговор окончательный. Любое его решение автоматически считается правомерным и законным. Любопытно, что пункт пятый директивы запрещает сохранять жизнь подозреваемому до момента, пока в данной местности будет установлена судебная власть. Т. е. если офицер сомневается, виновен ли человек или нет, то он все равно имеет законное право его расстрелять.

Перефразируя правило известного в Одессе в двадцатые годы бандита Сашки Червня, можно этот пункт обозначить так «Никогда не сомневайся, стоит ли расстреливать, сомнение уже повод для расстрела». Директива Гитлера уже одним этим пунктом превращает немецкого офицера в бандита, не опасающегося наказания. Государственного бандита.

Более того, пункт третий позволяет немецкому офицеру в должности командира батальона и выше осуществлять массовые репрессии в отношении целых населенных пунктов.

И только когда командующий группой армий решит, что та или иная местность достаточно усмирена, то с согласия командующих военно-воздушными и военно-морскими силами, действующими на данной территории, он может ввести систему военных судов для местного населения, а может и не вводить.

Итак, вся юстиция для местного населения на оккупированных территориях, весь закон, все право по гитлеровской директиве зиждутся на настроении немецкого офицера.

Еще более примечателен раздел второй, где указывается, как относиться к преступлениям немецких военнослужащих в отношении местного населения. Этот раздел обнажает всю суть отношения немецкого государства к преступлениям своих военнослужащих на оккупированной территории. Сказано однозначно, четко и ясно – судить солдата за преступления можно только в том случае, если он своими действиями принес вред своим войскам. Т. е. если он убил русского ребенка, сжег русский дом, ограбил местного жителя, изнасиловал его жену– он не подлежит ни суду, ни даже наказанию. Его можно судить, например, если он сжег дом, который нужен для размещения немецких солдат, или разграбил склад, из которого снабжаются немецкие подразделения. При этом особо подчеркивается, что следует крайне критически относиться к показаниям местного населения. Фактически это означает, что виновный солдат может переложить вину за сожженную хату на ее хозяина, пропавшее имущество из склада на местных жителей. Директива предписывает верить немецкому солдату, а не «враждебным гражданским лицам».

Этот раздел директивы полностью отдает население во власть немецких солдат. Они могут творить с людьми все, что им заблагорассудится. В отношении местного населения для немцев нет никаких сдерживающих произвол правил.

Что тут доказывать и спорить? Бандитизм под защитой закона. Вещи без всякого стеснения или иносказания названы своими именами, и предписано за преступления против местного населения немецких военнослужащих не наказывать. Одна эта фраза директивы дает нам полное основание называть всех солдат Вермахта бандитами и разбойниками, а все уверения выживших немецких генералов в том, что Вермахт воевал благородно, и что называется в белых перчатках, называть обычной ложью.

Что стоят в свете этой директивы их воспоминания, когда немецкий же руководящий документ освобождает солдат от какой либо даже номинальной ответственности за уголовные преступления, и чего стоит подпись Германии под Гаагской конвенции о правилах сухопутной войны? Если в правилах обращения с военнопленными, с политкомиссарами гитлеровское руководство еще ссылается на то, что СССР якобы не признает Женевскую конвенцию о пленных, то здесь оно не делает даже этого, а просто отдает всех жителей оккупированных местностей во власть немецких солдат.

Вот так-то.

А что же по другую сторону линии фронта? Может быть, и там издавались столь же жестокие и безжалостные документы в отношении солдат и офицеров противника? Документы, предписывающие беспощадно уничтожать пленных, морить их голодом и расстреливать за малейшие проступки. Ведь и у нас никогда не скрывалось, что идеологически фашизм (или, как его более скромно и изящно именуют на Западе, национал-социализм) злейший враг коммунизма, крайнее проявление неприязни западного мира к политическому режиму, установившемуся в СССР. А коли так, то и появление подобных директив было бы неудивительно. Тем более, что, по мнению очень многих, Советский Союз не присоединился к Женевской конвенции, а значит, у Сталина в этом плане руки были развязаны полностью.

Правила обращения с военнопленными в СССР

В Приложении 9 публикуется основополагающий законодательный акт советского правительства, определяющий статус военнослужащих армий противника, попавших в советский плен, а также обязанности советских должностных лиц, работающих с пленными.

В какой мере исполнялись эти требования, нам теперь судить трудно, т. к. многочисленные рассказы о плене людей, принадлежавших в то время к той или иной из противоборствующих сторон, всегда несут на себе отпечаток личного отношения к противнику, субъективность взглядов. Эти воспоминания в одинаковой мере могут быть как истинными, так и лживыми. Отклонения должностных лиц от предписанных правил в ту или иную сторону также носили локальный, местный характер и не могут осветить общее положение дел. Остается судить о положении дел с военнопленными по официальным документам, и в частности, по этому документу.

Хотелось бы обратить здесь внимание читателя на то, что в 1941–1945 годах Сталин и его окружение не очень заботились о том, какое впечатление на мировое сообщество произведет хорошее или дурное обращение советского руководства с пленными немцами, а следовательно, положения этого документа не диктовались стремлением представить советское государство в наилучшем свете.

Во-вторых, законодательные документы во времена Сталина резко отличались от современных. Это теперь любой российский закон можно расценивать как просто благие намерения, декларацию, пожелания, но которые вовсе не обязательно исполнять. Сталин неисполнения своих решений не терпел и наказывал мгновенно и жестоко. Так что, вполне возможно, что и этот закон, если и нарушался, то нарушители делали это скрытно, находясь под угрозой тяжкого наказания. А значит, в целом закон исполнялся.

В-третьих, Гитлер рассматривал каждого красноармейца, как непосредственного врага Германии, о чем недвусмысленно говорится в ответствующем документе (см. Приложение 6):

«Приложение к журналу № 39058/41 от 8.IX.41 г.

Распоряжения об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных

I. Общие вопросы обращения с советскими военнопленными

Большевизм является смертельным врагом национал-социалистской Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма. Борьба с национал-социализмом привита ему в плоть и кровь. Он ведет ее всеми имеющимися в его распоряжении средствами: диверсиями, разлагающей пропагандой, поджогами, убийствами.

Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним, как с честным солдатом в соответствии с Женевским соглашением. Поэтому вполне соответствует точке зрения и достоинству германских вооруженных сил, чтобы каждый немецкий солдат проводил бы резкую грань между собою и советскими военнопленными…»

А вот советское политическое руководство рассматривало немецких солдат как братьев по классу, обманутых немецким империализмом и обманом брошенных в бой против таких же пролетариев. Отсюда следовало, что с пленными следует обращаться гуманно, разъясняя им суть их ошибки.

Помните, у Стаднюка в его знаменитом романе «Война» младший политрук Иванюта рассуждает в первый день войны:

«….начало разбирать любопытство: грянула настоящая война!.. Чего же тем фашистам надо?.. Ну, пусть попробуют… Узнают силу и Красной Армии и своего пролетариата… Наверняка немецкий рабочий класс уже выходит на баррикады… Сокрушающие удары с фронта и революционный пожар в тылу…»

Конечно, это художественная книга, но ветераны войны признают, что в первые дни у них было именно такое представление о немецких солдатах, о классовой солидарности и т. п.

Вот что пишет в своих мемуарах советский разведчик Евгений Березняк, отчет которого о выполнении задания по спасению Кракова писатель Юлиан Семенов, не мудрствуя лукаво и чуть-чуть обработав, выпустил под названием «Майор Вихрь». Перед началом войны Березняк работал заведующим отделом народного образования во Львове (о карьере разведчика он тогда еще не помышлял). Будучи членом ВКП(б) и руководящим работником, он являлся носителем тогдашней идеологии, проповедовавшей классовую солидарность.

Итак. 22 июня утром немцы высадили в районе населенного пункта Винники, что в 10 км от Львова, парашютный десант. Однако десант был разгромлен и несколько немцев попали в плен:

«Странно вели себя первые пленные. Словно не они, а мы у них в плену. Держались самоуверенно, шутили, похлопывали конвоиров по плечу…

Я обратил внимание на его руки: мозолистые, натруженные, руки мастерового, рабочего человека. Я так верил в немецких пролетариев, в «Рот фронт». Сколько раз говорил своим ученикам, если начнется война, верные интернациональному долгу немецкие рабочие схватят Гитлера за глотку.

–  Арбайтер? – спросил я, неожиданно вспомнив нужное слово.

–  Дойче! – презрительно процедил в ответ ефрейтор…»

Хотелось бы обратить внимание на статью 7 Правил. Пленными в СССР занимались органы НКВД, в частности, созданное в структуре НКВД Главное Управление по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ). Все лагеря пленных находились в ведении этого Управления. Наркомат обороны, армия имели отношение к пленным лишь до момента передачи их в лагерь военнопленных или конвою НКВД.

А вот в Германии пленные оставались в распоряжении Вермахта и в частности, в распоряжении OKW на все время плена. Так что все уверения немецких мемуаристов о том, что они не знали ничего об участи пленных, что все гнусности это дело рук СС, безосновательны. Вермахт несет всю полноту ответственности за жестокое обращение с пленными, и от этой липкой грязи германским Вооруженным Силам не отмыться никогда. И эта грязь даже сегодня пятнает светло-серые мундиры сегодняшнего Бундесвера.

По прочтении советских Правил легко можно сделать вывод, что основой для их разработки, безусловно, явилась Женевская конвенция о пленных 1929 года. Я нашел лишь одно положение, расходящееся с конвенцией – запрещение использовать пленных солдат в качестве денщиков для пленных офицеров.

Любопытно, не правда ли:

А. Советский Союз конвенцию не подписал, но его внутренние правила полностью с ней совпадают.

Б. Германия конвенцию подписала, но ее внутренние документы полностью ей противоречат.

Что вы на это скажете, господа «демократические» историки? Что более достойно осуждения – подписать и не выполнять, или наоборот?

Хотелось бы обратить внимание читателей на главу IV этого документа, пункты 18 и 29 главы III. Из них следует, что СССР вовсе не отказывался от сотрудничества с организациями международного Красного Креста. Следовательно, все утверждения о том, что Сталин не желал иметь ничего общего с Красным Крестом, и по этой причине советские военнопленные в Германии, и немецкие военнопленные в СССР были лишены элементарных возможностей улучшать свое положение, лишены всяких оснований, и повторяются из публикации в публикацию лишь вследствие некомпетентности авторов или злонамеренного желания исказить в определенных интересах истину.

Я дал почитать рукопись книги одному из небезызвестных в стране демократов и правозащитников (не будем называть его имя), то он заявил, что Совнарком, это и есть Совнарком, а для бериевского НКВД это не указ.

Ну что ж, вот вам сов. секретная инструкция НКВД (см. Приложение 10) о порядке содержания военнопленных, введенная в действие приказом НКВД № 001076 от 7 августа 1941 г.

Кто не верит, что это подлинная инструкция, то пусть обратится в Государственный архив Российской Федерации и попросит там том 12 дела 205 из фонда № 9401 опись 12. А чтобы долго не искать, то сразу пусть откроет лист 313.

Уверяю вас, что сегодня попасть в архивы гораздо проще, чем нам пытаются внушить разных калибров правозащитники и гуманисты. Стоит это, конечно, не очень малых денег, но ради поиска истины…

Конечно, читать эту инструкцию довольно скучно. Куда ей до звонких и сенсационных разоблачений злодейств НКВД В. Резуном (В. Суворовым) или нобелевским лауреатом Солженицыным. Но в ней изложено то, что требовал от своих «подручных изверг Лаврентий Берия». Вот только как-то тускнеет адское пламя, горящее вокруг этого имени, да и дьявольские рога на его голове все больше становятся похожими на картонные.

Особенно, когда прочитаешь приказ НКВД № 0371 от 15.8.41, подписанный самим Берией, где он обрушивается на своих подчиненных за безобразия в темниковском лагере, объявляет выговор начальнику лагеря Кадышеву, а его заместителя Кузьмина отдает под военный трибунал. А в конце приказа требует размещать пленных офицеров на койках с постельными принадлежностями. Может быть, с подачи таких вот кадышевых и Кузьминых и родился зловещий облик Берии. Тем более, что в архиве не так уж мало его приказов, где он жестко карает подчиненных за некачественное исполнение вот этой самой инструкции.

И как-то не очень вяжется со злодейским образом НКВД и Берии вот такой пункт Инструкции по правилам содержания пленных:

«19. Категорически запрещается проживание военнопленных за зоной лагеря и на частных квартирах».

Не знаю, как кому, а мне довольно дико читать про это запрещение. Значит, и такая вольность была возможна, раз Берия счел нужным включить в правила такое запрещение.

Рекомендую повнимательнее ознакомиться с разделом IV, регламентирующим права и обязанности пленных. Что-то я не припомню, чтобы в немецких правилах что-либо говорилось о правах пленных.

И с разделом относительно наказаний пленных. Ни о каком принуждении пленных к повиновению силой оружия, как это предписывали немецкие правила, и речи не идет. Сугубо в соответствии с Дисциплинарным Уставом РККА. Т. е. за одни и те же проступки одинаково наказывается и красноармеец, и немецкий военнопленный.