Текст книги "В дебрях Даль-Гея (худ. М. Ромадин)"

Автор книги: Юрий Тупицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Умрок вошёл и замер, вытянувшись стрункой и преданно глядя на Таига. Это был первый умрок во плоти и крови, которого видел Снегин. Пожалуй, в полумраке его можно было принять за человека. Тем более, что одет он был в обычную для тёплого времени спортивного вида безрукавку и короткие шорты. Но при ярком свете сразу бросалось в глаза, что весь умрок был покрыт чёрной шелковистой, слегка серебрившейся шерстью и только ладони, губы и нос были свободны от волосяного покрова. У умрока было сильное, довольно стройное тело, короткая могучая шея, длинные, свисающие почти до колен сильные руки, звероподобная голова со скошенным назад лбом и мощными, выдающимися вперёд челюстями. Странное впечатление производили печальные, умные, почти человеческие глаза, смотревшие на Таига, как определил про себя Снегин, с выражением собачьей преданности.

Президент обернулся через плечо.

– Как дела, Тао?

Умрок заморгал, его коричневые губы дрогнули и раздвинулись, обнажив великолепные белоснежные зубы, – он улыбнулся. Снегин внутренне вздрогнул, испытывая подсознательное чувство ужаса перед этой человеческой эмоцией на звериной морде.

– Рекли, со всеми приправами, Тао, – уже не глядя на умрока, приказал президент.

– Аа-а… – мягко отозвался умрок и бесшумной чёрной тенью исчез за дверью.

Президент взглянул на Снегина с понимающей улыбкой.

– К ним надо привыкнуть. – И, очевидно уловив тень недоверия на лице Снегина, повторил: – Просто привыкнуть, как с детства привыкаете вы, земляне, к кошкам и собакам, которых держите в своих домах.

– Возможно, – без всякого энтузиазма согласился Снегин. Но все-таки кошка и собака – это нечто совсем другое.

– Разумеется, – в голосе президента звучала снисходительность человека, который по этому вопросу знает больше, чем его собеседник, – кошки и собаки – это развлечение, а умроки – наши верные помощники.

– Собака тоже была верным помощником человека в течение многих тысячелетий, – возразил Снегин. – Я имел в виду вовсе не утилитарную сторону вопроса. И собака и кошка не похожи на человека. Поэтому они не кажутся нам уродливыми и не вызывают неприятных ассоциаций.

Президент внимательно посмотрел на него и повторил:

– Да, к умрокам надо привыкнуть.

Отворилась дверь, и умрок вкатил в кабинет столик, на котором стоял высокий, похожий на вазу, чайник, две чашки, блюдо с бисквитами и целый набор вазочек и кувшинчиков с приправами. Аккуратно, без лишних движений, расставив все это между Снегиным и Таигом, умрок выпрямился, преданно моргая.

Президент подцепил совочком несколько бисквитов и высыпал их, казалось, прямо на пол. Но умрок сделал левой рукой молниеносное движение, и бисквиты оказались в его широкой ладони.

– Такова реакция, – сказал президент Снегину. – У умроков чрезвычайно развиты двигательные отделы мозга. Это следствие колоссальной селекционной работы, выполненной нашими предками.

Он сделал лёгкий жест рукой.

– Ты больше не нужен, Тао.

– А-а-а… – тихо отозвался умрок и неслышно выскользнул из кабинета.

Президент продолжал, обращаясь к Снегину:

– Следствием той же самой работы является и слепая преданность умроков. Прикажи я Тао броситься с веранды этой башни, и он, не задумываясь, сделает это. И не только сделает, а сделает с удовольствием, даже с восторгом.

– Наверное, бывают и исключения, – будто мимоходом заметил Снегин.

Президент сдёрнул с чайника-вазы прозрачную салфетку, принялся аккуратно складывать её.

– Бывают, – согласился он. – Ведь даже людям свойственны патологические аномалии поведения.

– И как вы поступаете в таких случаях?

Президент бросил сложенную салфетку на край стола, взял за причудливую витую ручку чайник-вазу.

– А как вы поступаете с собаками, которые начинают бросаться на людей?

Он взглянул на Снегина, усмехнулся и наклонил чайник-вазу над чашкой.

Потекла прозрачная жидкость зеленого цвета, в воздухе распространился терпкий аромат.

– Я не поклонник умроков, – президент пододвинул Снегину чашку и начал наполнять вторую, – но слуга-умрок у президента – священная традиция, а имея дело с этими существами, просто невозможно к ним не привязаться.

Президент поставил на место чайник-вазу и продолжал:

– Если говорить честно, то некоторая часть далийцев испытывает к умрокам необъяснимое отвращение и совершенно не терпит их пребывания в своих домах, хотя и не возражает, когда их используют на производстве. Непоследовательно, конечно, но кто из нас последователен до конца? Если не ошибаюсь, примерно такая же проблема существует на Земле в отношении роботов. Одни не представляют, как без них обойтись, другие не терпят их в своих домах, но ничуть не возражают против использования роботов на производстве, третьи выступают против любого их применения в земных условиях.

Президент поднял наполненную чашку.

– Любимый напиток далийцев.

Снегин взял свою чашку, хотел сделать пробный глоток, но президент остановил его.

– Нет, – укоризненно сказал он. – Разве так можно? Именно так земляне и составляют себе превратное мнение о рекли. То, что налито в вашу чашку, не самостоятельный напиток, а всего лишь основа, из которой его можно приготовить.

Президент взял ложечку и подал её Снегину.

– Прежде чем пить рекли, в чашку надо положить кусочек сахару, ломтик клинтры, дольку атта, щепотку импэ и крошку аспры. – Таиг внимательно смотрел, чтобы Онегин точно следовал его советам. – А теперь размешайте все тщательно и попробуйте.

Снегин отпил глоток.

– Весьма недурно, – искренне сказал он.

Президент не слышал его, он пробовал рекли, сосредоточенно хмуря брови. Сделав маленький глоток, а затем другой, констатировал:

– Резковато.

Подхватив кувшинчик, он ловко бросил из него в каждую чашку по мелкой синеватой горошине и наставительно сказал:

– Когда переложишь импэ, то лучший способ довести рекли до кондиции – горошина ссуо. Но пить рекли с ссуо и без импэ – варварство, достойное разве что аборигенов со Стигмы. Как теперь?

Снегин, с любопытством слушавший гурманские рассуждения президента, попробовал напиток.

– А ведь и правда: лучше.

Президент одобрительно кивнул.

– У вас тонкий вкус. – И, критически оглядев Снегина, добавил: – Да и вообще в вас чувствуется порода в хорошем смысле этого слова.

Снегин усмехнулся.

– Это не комплимент, я говорю совершенно серьёзно. – Президент взял бисквит. – Бисквит нужен для полноты букета. Я заранее уверен, что вам это понравится. Кстати, следующую чашку попробуйте приготовить сами. Научившись готовить рекли, вы сильно вырастете в глазах далийцев, уважающих традиции, а таких пока большинство.

Снегин допил свой рекли и осторожно поставил чашку на стол.

– А умроки – тоже традиция? Или необходимость?

Президент как-то странно посмотрел на него.

– Трудно ответить на ваш вопрос однозначно, ленд Снегин. Пожалуй, правильным был бы ответ такой: умроки – традиционно необходимый компонент нашей цивилизации. Мы могли бы обойтись и без них, но мы не хотим этого.

Последних слов президента Снегин уже не слышал – лёгкое, ритмичное покалывание пальца под часами-перстнем дало знать, что пришло экстренное сообщение.

Незаметным движением Снегин включил дешифратор, и покалывание, потеряв свою ритмичность, рассыпалось на отдельные буквы, из которых начали складываться слова: «Непредусмотренная ситуация. Срочно нужна консультация. Алексей».

– Вы чем-то озабочены, ленд Снегин?

Снегин оторвался от своих мыслей и увидел умные, проницательные глаза президента.

– Что поделаешь, – вздохнул он, – моя миссия не из весёлых.

– Может быть, я могу быть полезен? – вежливо осведомился президент.

У Снегина мелькнула мысль: «А не познакомить ли Таига с некоторыми деталями предстоящей операции и открыто попросить помощи?» Интуиция подсказывала, что президент пойдёт навстречу. Однако Снегин был достаточно осмотрительным человеком, чтобы целиком полагаться на интуицию. Все же какую-то пользу из предупредительности Таига стоило извлечь, а заодно и проверить искренность его заверений.

– Пожалуй, – вслух сказал он. – Мне бы очень не хотелось, ленд президент, чувствовать себя в Даль-Гее на положении арестованного.

Таиг приподнял брови, его лицо приобрело официальное выражение.

– Я был бы благодарен, ленд Снегин, если бы вы выразились определённее.

– Консульский автомобиль, который доставил меня к вам, сопровождали три машины. Это очень похоже на слежку. От покушений и прочих неприятностей подобное сопровождение не гарантирует, а вот постороннего внимания к моей персоне привлекает предостаточно.

Президент задумался.

– Вы уверены, что машин было три?

– Уверен.

– Ну так вот. – Таиг говорил медленно, как бы взвешивая каждое слово, – я не могу и не хочу входить в детали, но по крайней мере одна из этих машин следовала за вами без моей санкции.

– Гангстеры?

– Нет! Они не работают в одной упряжке с полицией.

«Тогда кто же это?» – подумал Снегин. И вдруг его словно осенило.

– Неужели ваша тайная служба безопасности, Яр-Хис, действует так самостоятельно? – спросил он.

Таиг странно взглянул на него: не то насмешливо, не то с сожалением.

– Да, это Яр-Хис.

Глава 7

– Вы меня забыли, – с лёгким упрёком сказала далийка.

Кронин молчал, пристально глядя на молодую женщину.

– Забыли, – повторила она, сняла очки и взглянула на Алексея грустными глазами.

– Кайна, – ошеломлённо проговорил он, все ещё не веря в реальность этой встречи.

Они познакомились три года назад, когда Кронин проводил на Земле свой очередной отпуск. Земля тогда слегка сходила с ума: на гастроли приехала знаменитая далийская певица Кайна Стан, виртуозно исполнявшая полные тайного очарования песни своей далёкой родины. Гастроли Кайны Стан были одним из пунктов программы культурного обмена между Землёй и Даль-Геем. Кронин ворчал на своих друзей, поражался их способности восторгаться таким обыденным и заурядным явлением природы, как человеческий голос, и принципиально не желал слушать далийской певицы.

В тот день Кронин чисто случайно попал на стоянку аэротакси. Стоянка была пуста, видимо, такси только что разобрали. В тени раскидистого дерева стояла молодая, очень красивая женщина и устало повторяла с чуть заметным акцентом:

– Диспетчер, почему вы молчите? Диспетчер!

Кронин улыбнулся: очень уж выразительно звучал этот капризный, какой-то детский голос. И потом акцент. Он подошёл ближе. Женщина подняла голову и, доверчиво глядя на него, пожаловалась:

– Вот, стою и мучаюсь.

– Наверное, рация неисправна, – предположил Алексей.

Женщина покачала головой и с торжеством показала на контрольную лампочку:

– Горит.

– Ну и что же? – удивился её технической наивности Кронин. – Разрешите, я посмотрю.

Женщина охотно протянула ему рацию.

– Возьмите. – И спросила, глядя прямо в глаза Алексею: Лампочка горит, а неисправна. Разве так бывает?

– Бывает, – успокоил её Кронин, беря рацию, и рассеянно добавил: – Вообще чего только на свете не бывает.

– Да, – тотчас согласилась она, – чего только не бывает…

Кронин достал из кармана универсальный нож. Эти ножи были инженерным чудом современности. Их имели космонавты, акванавты, штейгеры больших глубин – все, кому приходилось работать в условиях изоляции, когда трудно рассчитывать на постороннюю помощь. Нож имел большой набор манипуляторов, контрольную микроаппаратуру, квантовый резак, приспособления для горячей и холодной сварки по металлу и органике – в общем, это была настоящая карманная мастерская, которая называлась ножом только по традиции.

После короткого размышления Кронин открыл один из манипуляторов и двумя точными движениями вскрыл заднюю крышку рации. Осторожно ступая, женщина обошла Алексея сзади и с любопытством стала смотреть через его плечо, что он делает.

Обнажив панель с контрольными клеммами, Кронин убрал манипулятор и выдвинул щуп индикатора. Он сделал это привычным, почти неуловимым движением, так что женщина, не заметившая момента смены инструмента, удивлённо взглянула сначала на вдруг изменившийся нож, а потом на Алексея. Она смотрела на него недоверчиво и немного испуганно, но Кронин, ушедший в работу, ничего не замечал. Серией точных движений он пробежался щупом по контрольным клеммам. На мгновение вспыхнула индикаторная лампочка, и Алексей поднял глаза на женщину.

– Видите? Неисправен шестой блок.

– Шестой блок? – переспросила она.

– Хотите, отремонтирую?

Она улыбнулась в ответ:

– А это долго?

Кронин пожал плечами:

– Да минуты две.

– Минуты?

Она недоверчиво покачала головой:

– Нет. Не может быть.

– Ну, возможно, три.

В её глазах появилось искреннее, почти детское любопытство.

– Делайте.

Кронин взял коробку рации поудобнее, сдвинул контрольную панель, сменил щуп индикатора на пинцет и вынул схему шестого блока. Женщина следила за его действиями, приподнявшись на цыпочки. Она смотрела на Алексея, как на иллюзиониста, показывающего загадочный фокус. Кронин положил схему на корпус рации и принялся разглядывать её через крохотную, но очень сильную лупу, которая волшебно появилась на месте исчезнувшего пинцета. Теперь женщина уловила и лёгкое движение его пальцев, и молниеносную смену приборов. Вот на схему блока лёг крохотный, тонюсенький кусочек проволоки. Алексей несколько раз придирчиво проверил его расположение, а потом точным движением электрода впаял в схему. Полюбовавшись своей работой, он вставил на место шестой блок, задвинул контрольную панель и установил крышку.

– Вот и все, – удовлетворённо сказал он и нажал кнопку вызова. – Диспетчер!

– Диспетчер слушает, – немедленно откликнулся автомат.

Женщина смотрела на Алексея с восхищением, широко раскрыв глаза.

Когда Кронин протянул ей рацию, она спрятала руки за спину и сделала шаг назад.

Алексей засмеялся:

– Берите, все в порядке.

Она с опаской сказала:

– Я боюсь, вы, наверное, колдун?

Кронин смутился.

– Это же элементарное устройство, стандартный блок. Любой школьник сделает.

– Нет, школьники такого не умеют, – возразила она, осторожно беря рацию длинными пальцами. – Вы работали как настоящий художник. Вас можно показывать на сцене.

Вид у Кронина, очевидно, был очень глупый. Женщина сразу поняла, что он чувствует себя неловко, и занялась рацией. Осмотрела её со всех сторон, нажала кнопку вызова и сказала тихонько и певуче:

– Диспетче-ер!

– Диспетчер слушает, – каркнул автомат. Во всяком случае, Кронину показалось, что он каркнул, так контрастировал его голос с голосом женщины.

Она засмеялась.

– Работает. – И подняла глаза на Кронина. – Кто вы? Ну… – Рука её сделала лёгкий порхающий жест. – Какая у вас профессия?

Кронин пригладил волосы.

– Инженер.

Она склонила голову набок.

– Обыкновенный инженер?

– Обыкновенный.

Алексей взглянул на нож, который все ещё рассеянно подбрасывал на ладони, и поспешно спрятал его в карман. Он испугался, что она заметит на его рукоятке маленькую монограмму с литерой «А» – знаком высшей инженерной квалификации, заметит и сочтёт это хвастовством.

Но женщина ничего не заметила, она лишь сказала:

– Этого не может быть. – И добавила виновато, словно извиняясь: – Я такого не умею, совсем не умею. Я вообще ничего не умею.

Кронин недоверчиво улыбнулся.

– Ну делаете же вы что-нибудь?

Она согласно закивала:

– Делаю, конечно. Я пою, всю жизнь пою. А это иногда весело, а иногда очень скучно, когда только поешь, и больше ничего.

Кронин взглянул на неё так, словно увидел впервые.

Удивительный голос, лёгкий акцент, чарующая грация движений.

– Вы Кайна Стан?

– Кайна Стан, – подтвердила она. И спросила, немного морща лоб: – А вы, кто вы? Нет, не профессия, а… Как ваше имя?

Вот так они познакомились три года тому назад…

– Кайна, – теперь уже с улыбкой повторил Кронин, – вы…

– Я, – кивнула она. – А вы, как вы оказались здесь?

Этот простой вопрос поверг Кронина в смущение. Что он может ответить Кайне, своему близкому и доброму другу?

Правду сказать невозможно, а врать – стыдно.

– Это все лихорадка-тау, – нашёлся наконец Алексей, и это было почти правдой.

– Да, – охотно согласилась молодая женщина, – чего только не творится сейчас из-за этой лихорадки.

– Именно из-за неё мы и застряли на стигмийской базе. Кронин понемногу обретал обычную уверенность. – Мои друзья в карантине, я на свободе – скука смертная. И когда представилась возможность побывать в Даль-Гее, я ухватился за неё с удовольствием.

Внимательно глядя на Алексея, Кайна спросила с едва уловимой ноткой лукавства:

– И вам дали разрешение?

– Не только дали, но ещё и упрашивали, чуть ли не на коленях. – Кронин шутливо приосанился и в лёгком поклоне склонил голову. – Я приехал сюда, собственно, как представитель фирмы «Нун».

– Вот как! Вы занялись коммерцией?

Кронин улыбнулся:

– Неужели я так низко пал, что стал похож на коммерсанта? Все гораздо проще – фирма из-за лихорадки осталась без надёжных людей, а мы заинтересованы в контактах с нею. Правление обратилось к нам за содействием, и вот я в Даль-Гее.

– И как вам нравится ваша новая роль?

– Честно говоря, я не успел с нею освоиться. – Кронин, словно извиняясь, чуть развёл руками. – Я ведь прямо с космовокзала.

– И сразу в парк? – удивилась Кайна.

– Представьте. Ехал в гостиницу, и вдруг мне захотелось погулять. А здесь вы.

– Странно все это, – задумчиво сказала она.

– Странно, – согласился Кронин. – Раньше говорили – судьба.

Кайна вдруг рассмеялась и непринуждённо взяла его под руку.

– Вам не нужно ехать в гостиницу, Алексей. Вы поедете ко мне.

Повинуясь ей, Кронин сделал первый шаг и неуверенно спросил:

– А это удобно?

– А почему неудобно? Разве мы перестали быть друзьями?

– Нет, Кайна. Конечно, нет.

Под ногами сухо шуршал мелкий голубой песок, проплывал мимо широколистый кустарник, листья были оранжевые, с чёрными прожилками, а на руке его лежала прохладная рука Кайны, это было похоже на странную сказку.

Кронин незаметно, искоса все посматривал на её тонкий профиль. Кайна перехватила его взгляд и улыбнулась.

– Вы надолго к нам?

Кронин вдруг отдал себе отчёт в том, что они до сих пор говорят по-земному, и мысленно выругал себя за это.

– Да что-нибудь около недели наверняка пробуду, – ответил он по-далийски.

Кайна остановилась, изумлённо глядя на него.

– Вы говорите по-далийски?

– Как видите, – скромно ответил Алексей, возобновляя движение.

– Вижу, – повторила она и поправилась: – Не вижу – слышу. У вас чудесное произношение. Вас не отличишь от коренного далийца.

Кронин вздохнул и искренне признался:

– Если бы вы знали, как мне пришлось мучиться, пока я не овладел этим произношением.

Глаза Кайны потеплели.

– Не жалейте об этом. – Она помолчала и после некоторого колебания добавила: – Я очень рада, что могу говорить с вами на родном языке.

Вдруг поняв, как она может истолковать его усердие, Кронин, пожалуй, впервые за этот суматошный день, смутился. Заметив это, Кайна смутилась в свою очередь. Некоторое время они шли молча, глядя прямо перед собой. Будь Алексей в эти минуты внимательнее к окружающему, то заметил бы любопытное явление: почтительность, с которой далийцы смотрели на Кайну, подчёркнутую предупредительность, с которой ей уступали дорогу, и невозмутимость, с которой Кайна принимала эти знаки внимания.

Когда они свернули на боковую аллею, Кронин вдруг замедлил шаг и остановился. Кайна удивлённо взглянула на него, но, проследив за его взглядом, понимающе улыбнулась: в стороне от аллеи, под деревьями, стояло около десятка умроков, а недалеко от них – атлетически сложенный мужчина в блестящей, будто кожаной, одежде. Умроки расположились тесной группой, переминались с ноги на ногу, озирались по сторонам и почёсывались. На них были только короткие шорты. Кронин обернулся к Кайне с молчаливым вопросом.

– Это умроки, – пояснила она, – они занимаются здесь садовыми работами.

Кронин снова повернулся к умрокам и принялся разглядывать их, морща лоб. Кайна прикоснулась к его руке:

– Вам они неприятны?

– Не знаю, – ответил Алексей.

В это время один из умроков сделал осторожный шаг в сторону, постоял так, поглядывая на кожаного человека, сделал ещё два быстрых шага, наклонился и протянул руку к пышному, похожему на хризантему цветку, поднимавшемуся над травой.

Кожаный человек, не меняя позы и лишь повернув голову, резко взмахнул правой рукой. Раздался звонкий щелчок бича, умрок гортанно вскрикнул и одним прыжком присоединился к группе. Алексей сделал непроизвольное движение в сторону кожаного человека. Кайна едва успела удержать его.

– Что с вами?

– Но он ударил его! – обернулся к ней Алексей.

– Он только щёлкнул бичом. – В голосе Кайны звучали нотки недоумения. – Если за ними не следить, они разбегутся.

Кронин смотрел на неё так, словно не понимал смысла её слов.

Кайна лёгким прикосновением руки заставила его следовать за собой.

– Вам их жалко? – спросила она негромко.

Кронин промолчал: ему было стыдно своего импульсивного порыва. К тому же на память пришли цирковые представления с дрессированными животными: то же хлопанье бича, отрывистые команды и ответные действия зверя, совершенно не свойственные ему по природе. Он никогда не любил этих представлений.

– Когда я была маленькой, – проговорила Кайна, – я тоже иногда жалела умроков. У меня был большой, старый, совсем седой умрок. Я любила играть с ним, он был добрый и очень сильный. И вдруг он пропал. Я долго плакала, просила вернуть его, но мне сказали, что он убежал в лес.

– А он и правда убежал в лес?

Кайна покачала головой.

– Нет. Старых умроков умерщвляют, совершенно безболезненно: они засыпают и не просыпаются – вот и все. – И, со свойственной ей чуткостью уловив отчуждение Кронина, мягко добавила: – Не надо принимать все это близко к сердцу, умроки ведь не люди, а животные. Что хорошего в дряхлой старости? И потом, каждая цивилизация имеет особенности, к которым не сразу привыкаешь. Я вот долго не могла смотреть равнодушно, как земляне едят чуть обжаренное мясо. – Она передёрнула плечами и засмеялась. – Мне все время казалось, что они вот-вот зарычат и защёлкают зубами.

Кронин задумчиво взглянул на неё.

– Вы правы, Кайна, я понимаю… Но ведь этот умрок наклонился к цветку.

Кайна удивлённо подняла брови.

– Да, это правда, Алексей, – сказала она, будто вспоминая что-то полузабытое, – умроки любят цветы.