Текст книги "Командир особого отряда. Повести и рассказы"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Однако если представить, что ты сидишь не в печке, а в загоревшемся снаружи танке, то терпеть можно!

Но вот среди яблонь завиднелось красное платье, бойцы съежились и пригнулись, а Наташка подошла к беседке, увидала приказ, прочитала и, пожав плечами, начала расхаживать по саду, заглядывая во все заросли и закоулки.

– Вот глупая… – сказал Шурка шепотом, будто она могла оттуда услышать. – В приказе все ясно написано, а она не верит!..

В конце концов, нигде не обнаружив ни одного спрятавшегося бойца, она все-таки ушла.

Осторожный командир, прежде чем выйти с отрядом на свежий воздух, выслал вперед разведку, чтобы она разведала, не бродит ли где поблизости хитрая пленная, подстерегая отряд на улице.

Вскоре разведчики вернулись и доложили, что пленная нигде не замечена, а, по их мнению, ушла насовсем – доигрывать с маленьким Антошкой.

После этого отряд с радостью выбрался из душного убежища и, соблюдая все меры предосторожности, двинулся по улице. Шурка вел своих бойцов по направлению к лесу – в такое место, чтобы пленная, если вздумает их искать, ни за что не нашла.

На улице они увидели Деда, который куда-то вел на длинной веревке своего знаменитого козла Кузю. Кузя, угнув рогатую бородатую голову, изо всех сил куда-то стремился, а хозяин еле-еле его удерживал, упираясь пятками и натягивая веревку, будто ехал за козлом на лыжах, только лыж не было.

– Давайте Кузю возьмем! – предложили бойцы, и командир разрешил на освободившееся от Наташки место зачислить Кузю, сказав:

– Ладно! Недавно я читал книжку: там в одном таком отряде был свой агитмедведь, а у нас пускай будет считаться – агиткозел за неимением медведя!..

Норовистый и капризный Кузя сперва начал упираться, не зная, куда его хотят вести, но Зубан с Голованом с обеих сторон подхватили Кузю за рога и потянули вперед, уговаривая:

 
Кузьма Кузьмич,
Не плачь, не хнычь!
 

И Кузя, который побаивался и уважал этих отчаянных разведчиков, послушно пошел между ними то шагом, то рысью, потому что его поводыри не любили долго двигаться каким-нибудь одним ходом.

Само собой, Шурка привел своих бойцов в лес короткой дорогой, опасаясь, что на длинной их может подстеречь Наташка, да и Кузя не любил купаться и мог не захотеть форсировать речку вместе со всеми.

На опушке они чуть не взяли еще двух пленных, заметив, что двое «кирпичей» – маленький и побольше – лазают по болоту и что-то там вылавливают: головастиков или другую мелкую живность. Но когда отряд без приказа бросился на них, Шурка успел вовремя крикнуть:

– Пленных не брать! Не нужно их больше…

Поэтому «кирпичи» удрали, и отряд вернулся без пленных, захватив только трофеи: пластмассовое ведерко и марлевый сачок.

– Ладно, узнаете! Скоро узнаете! – грозились «кирпичи», отбежав на безопасное расстояние, но Шурка на их угрозы не обратил внимание, а трофеями остался доволен.

– Выставим в штабе! – решил он. – Будем скапливать! Теперь «кирпичей» уменьшилось, начнем их громить на каждом шагу, и все трофеи у них позаберем! Теперь будет считаться не только пруд наш, но и озерки все, и лес, и речка, и что за речкой… Пускай не ходят!

Чтобы дать Кузе попастись на вольной лесной травке и рассмотреть трофеи, отряд устроил привал на первой попавшейся полянке, чуть отойдя от дороги, но в такой густой чаще, что даже Наташка ни за что бы его не нашла, вздумай идти искать.

Неутомимые разведчики, захватив для компании Кузю, ушли, ища, чего бы разведать, а остальные сидели просто так.

За время возни с пленной бойцы успели отвыкнуть от прежнего распорядка, а привыкли, чтоб и пленная тут находилась, везде заглядывала и командовала своим звонким голосом, без нее как-то не ладилось, и даже сам командир не знал, с чего начинать, за что приниматься первым делом, – вроде чего-то не хватало… Хотя, конечно, без Наташки в тысячу раз лучше!

– Хорошо, что ее не было… – бодрился Калиныч, рассматривая сачок. – Она не дала бы трофеи забрать! Скажет: они заслонку отдали, и вы у них не берите… А заслонку нельзя засчитывать: это взрослая вещь! За нее влетит! А сачок… Разве взрослые бывают с сачками и такими маленькими ведерками?

– Чего там! Не дает воевать – выдумывает! – сказал Шурка. – С ее затеями даже некогда командовать: то гусеницу ей лови, то змей, то еще что…

– А куда она делась? – спросил Дед, который не присутствовал при обнародовании секретного приказа № 00321.

– Отстранили!

И Шурка коротко рассказал, как происходило выдворение Наташки из плена.

– Эх, жалко… – вздохнул Дед.

– Чего тебе жалко?

– Да я ей гусеницу поймал! Ту, которая с рогом… Ох и страшная! Я ее палочками брал… Интересно, что из нее выведется…

– Сами выведем!

– Сами мы так хорошо не сумеем…

– Она и колючки хорошо вытаскивала… – добавил Перфишка, который без толку пытался вытащить у себя из локтя крохотную черненькую колючку, почти не видную глазом. – Ну-ка, у кого ногти длинные?

Все попробовали, но ухватить колючку никому не удалось, потому что ногти отстригали все в одно время, и они еще не успели отрасти как следует.

– Не видно, а колется, зараза… – сопел Перфишка. – Кто это придумал сразу у, всех отстригать? Хоть бы у одного оставили на всякий случай… Вот у нее ногти цепкие!

Отстригать ногти придумал сам Шурка и громко сказал, чтобы замять пустой разговор:

– Что теперь об ней говорить! Есть дела поважней! Теперь нужно думать, как получше «кирпичей» расколошматить, раз их мало!

– Да те небось скоро приедут… – продолжал сопеть Перфишка.

– А может, там останутся насовсем, откуда ты знаешь? Понравится им, они и не приедут! У меня у самого знаете сколько родни? И двоюродные братья и троюродные, и даже один племянник есть! И в Москве, и в Киеве, и в Днепропетровске – прямо тыщи у меня всяких родственников! Я уж своим сказал, чтобы всем письма написали: пусть сюда едут на лето! Тогда знаете сколько соберется? Да если еще вы своих вызовете, это сколько нас добавится? Но бойцы слушали невнимательно.

– Как же теперь ей гусеницу отдать? А то жалко… – размышлял Дед вслух, но Шурка пропустил его слова мимо ушей и продолжал вдохновлять свой отряд:

– Значит, так! Заблаговременно заготовляем боеприпасы, складываем в кучки! Замаскируем, конечно… Место засады это уж после выберем… А пока разведаем и нанесем на карту их точки, стрелки ударов…

– Можно было бы ее медсестрой зачислить, – перебил командира Перфишка. – А то как же мы были все время без медсестры? Даже агиткозел теперь есть, а медсестры нету…

– Медсестрой можно бы… – примирительно сказал Калиныч.

Шурка промолчал и, достав из кармана блокнот, который всегда находился при нем, если куда-нибудь не пропадал, открыл чистую страничку:

– Карту составляем! С картой будет лучше!

Бойцы вроде бы заинтересовались и потянулись заглянуть в блокнот.

Шурка принялся составлять карту, для начала нарисовав квадратик – свой дом. Потом очертил его садом, провел две линии – улицу… Дальше не известно, что рисовать…

В это время прибежали запыхавшиеся разведчики, Зубан с Голованом, и принялись наперебой докладывать:

– Там Витюша!

– Уехал уже!

– Он нас не видел, а мы – с Кузей!

– Мы ползли от самой от дороги!

– Только доползаем, а он уже вылазит!

– Пошлите скорей, посмотрим!

Из отрывочных сообщений разведки удалось составить такую полную картину: Зубан и Голован с Кузей везде ходили и пришли на бугор, а оттуда хорошо видно дорогу. Потом на этой дороге появился грузовой мотороллер из подсобного хозяйства, а за рулем сидел сам Витюша! В одном месте он свернул прямо в чащу, остановился, слез и начал там что-то такое делать… Пока разведчики привязали Кузю и скрытно пробрались в то место, поглядеть, что делает Витюша, он уже вылез из овражка… Разведчики сами ничего не искали и не трогали, но место запомнили и могут показать, а Кузя там недалеко привязан…

Отряд в полном составе снялся с привала и двинулся на обследование того овражка. Разведчики сначала приведи бойцов к Кузе, который испугался, что его бросили одного в лесу, кружил у дерева и уже обмотал вокруг него всю веревку. Оттуда по своим следам они прошли к небольшому овражку, промытому весенними ручьями, и остановились:

– Вот тут!

На дне овражка ничего не виднелось, кроме кучи гнилых щепок.

На всякий случай решили ее раскопать и сразу обнаружили… тот же самый шланг! Значит, Витюша обратно его украл… А он опять нашелся!

Представив, что будет, когда шланг вернется на свое место, Шурка схватился за живот, лег на щепу и начал перекатываться с боку на бок, чтобы удобнее было смеяться. Остальные хохотали, ржали, хихикали: кто сидя, кто согнувшись в три погибели! Разведчики от восторга бегали на четвереньках, брыкая в воздухе ногами, и даже Кузя длинно и громко заблеял дребезжащим голосом, будто, тоже смеялся над глупостью Витюши.

Когда все выбились из сил и смехота помаленьку прошла, стали думать, как лучше пронести шланг до репейных зарослей у больницы.

– Я говорил, что рановато ее прогнали… – завел свое Перфишка. – Теперь бы ее коляска годилась… Шурка больше всех ее прогонял!

– А ты? – вспылил Шурка. – Ты даже косточкой от вишни на пол плевался и хотел веник изломать!

– Косточку я поднял, а веник зачем мне ломать, если я сам его сделал? Просто я тогда на ребенка, Антошку этого, немножко обиделся!..

– И я!

– Ребята, а Кузя? – воскликнул Дед, и все вспомнили, что Кузя умеет везти на своей спине небольшой мешок с травой или сеном для прокормления самого себя.

– А завернуть? – размышлял командир. Находчивые разведчики и тут сделали ценное сообщение:

– Мы знаем, где есть брезент!

– Старый, от туристов!

– У него и веревочки есть…

– В через дыры уже трава проросла!

– Там еще много всякого!

Они быстро куда-то сбегали и притащили большой кусок рваного брезента с веревочками по краям.

В этот брезент увязали шланг, натыкав в дырки со всех сторон травы, чтоб торчала для маскировки, и взвалили Кузе на спину, прикрепив веревкой, отвязанной от Кузиных рогов. На вид получилось, будто Кузя себе траву везет. Даже он сам ничего не заподозрил, думая, что это ему для еды столько травы наготовили, и потому не противился, а быстро пошел вперед. Зубан и Голован держали его на всякий случай за рога. Может быть, Кузе надоело гулять в лесу и захотелось домой, но шел он хорошо.

В поселке многие знали, что Кузя умеет таскать на спине свое сено, и никто не обратил внимания на сверток, только невидимые маленькие ребятишки приветствовали козла откуда-то сверху, точно с неба:

– Кузя, оборватое пузо!

Правда, вскоре от отряда откололась разведка: Голована поймала его бабушка и, ухватив за руку, потащила домой, а Зубан не оставил друга и ушел вместе с ним, унося, трофейное ведерко и сачок.

А Кузю повел сам хозяин, которого Кузя не так сильно уважал, как Зубана с Голованом, и ничуть не боялся…

И тут командир допустил небольшую стратегическую ошибку, поведя отряд с Кузей к зарослям репейника напрямик – через больничный сквер.

В сквере находилось множество больных, которые не лежали, как полагается, на своих кроватях, а везде разгуливали, в пижамах, сидели под деревьями на скамейках, курили, резались в домино и пересмеивались, будто они не в больнице болеют, а отдыхают в доме отдыха.

Завидев ребят с Кузей, они, наверное, подумали, что козла привели им сюда, чтобы еще больше их развеселить… Сразу закричали, захохотали, засвистели, показывая пальцами, словно никогда в жизни не видели живых козлов, и начали сбегаться со всех сторон, а кто болел сильно и не мог быстро бежать, те высовывались из окон, чуть не падая вниз, и тоже смеялись, что-то крича.

Боязливый стеснительный Кузя, конечно, испугался всего этого переполоха, шарахнулся назад из сквера и галопом, как настоящий дикий козел из пустыни, припустил вдоль улицы, а самые хулиганистые больные из интереса нарочно загородили ребятам дорогу, чтобы не давать за ним гнаться.

Когда наконец ребята выбежали на улицу, Кузя уже сворачивал за угол – и на Кирпичную…

А там все окопы были заняты «кирпичами»: они сновали и выскакивали отовсюду в неимоверном количестве.

Завидев Кузю, «кирпичи» будто того и ждали: обрадовались, завопили, как ненормальные, и начали швырять в него со всех сторон земляные гранаты. От этого Кузя и вовсе одурел, сделал крутой поворот на одних задних копытах и, взбрыкивая, поскакал обратно. Веревка оборвалась, сверток упал на землю, хищные «кирпичи» тотчас его схватили и с торжеством унесли куда-то к себе…

Под ураганным огнем тяжелых земляных снарядов малочисленный Шуркин отряд отступил назад за угол – до самой больницы, а дальше «кирпичи» не преследовали, очевидно спеша вернуться, чтобы получше рассмотреть свой трофей и отпраздновать победу.

Перепуганного Кузю хозяин догнал и увел на родной двор, пока он не помер от разрыва сердца по причине сильного испуга и переживаний.

Остатки разбитого Шуркиного отряда оказались в тяжелом положении…

Главное, шланг попал в лапы противника и теперь не известно, как его оттуда выручить, пока злые «кирпичи» не успели сломать там краник, проткнуть, прорезать или испортить каким другим способом…

Бойцы растерянно стояли у больничной ограды и молчали, не зная, что теперь делать…

– Ага! Вот я вас и поймала! – вдруг раздался за их спинами звонкий голос, и всем отчего-то сделалось радостно при виде Наташки, появившейся возле них как из-под земли.

– Вы чего от меня прячетесь? – спросила она без всякой обиды.

– Где же мы спрятаны?.. – оправдывался Шурка. – Мы даже сами только сейчас хотели за тобой бежать! Посоветоваться…

И, перебивая друг друга, все начали жаловаться ей на несчастье, приключившееся с Кузей, на хулиганство больных и «кирпичей».

– Вы бы еще на слоне приехали! – прыснула Наташка. – Конечно, все сбегутся: козел – везет! Всем интересно посмотреть!

– Да не сообразили… – покраснел Шурка. – Вот как теперь его обратно взять?..

– Очень просто! – решительно заявила Наташка. – Сейчас пойду и возьму!

– А если они не будут отдавать?..

– Вот так новости! Я им дам – не отдавать! Какое они имеют право не свои шланги присваивать? Да они мальчишки хорошие, не то что вы… А захочу, возьму вот и – не пойду! – вдруг закапризничала она. – Раз вы от меня бегаете, как будто я вас укушу, то и берите свой шланг сами!

– Что ты! – испугался Шурка. – Он не наш, а… поросячий! Запаршивеют все поросята, что тогда делать?

– Мы тебе даже гусеницу приготовили! – улещивал ее Перфишка. – Которая в сирени живет, рогатая!..

– Где она? – обрадовалась Наташка. – Показать мне ее немедленно!

– Она сейчас у Деда… Он домой ушел, но можно сходить, взять…

Неизвестно, что на нее сильнее подействовало – гусеница или поросята, но только Наташка подобрела:

– Хоть вы и не хотите, чтоб я в плену была, да ладно…

– Мы тебя можем не только пленной, а даже коман… моим заместителем выбрать! – горячо пообещал Шурка, страдая за шланг, который «кирпичи», может быть, давно уже там портят и терзают…

– Хорошо… Только все секреты всегда мне рассказывать… подробно, а то не пойду!

Наташка отправилась на переговоры к «кирпичам», а отряд дожидался результатов под больничным забором. Наконец Наташка вернулась и объявила:

– Они говорят: если мир заключите, то отдадут, а так не отдадут!..

Шурка подумал и спросил:

– А где заключать, у нас или у них?

– Не знаю… Сейчас спрошу!

Она опять сбегала к «кирпичам» и вернулась с ответом:

– У них! Они уже начали подготовляться!

– А откуда их столько много? – спросил Шурка.

– А те уже обратно приехали! – объяснила Наташка. – И еще с собой в гости разных братьев привезли!

– Наверное, близко живут… – позавидовал Шурка. – А у меня вся родня дальняя: долго приходится ехать, пока приедут…

– А они не тронут, если мы придем? – опасался трусоватый Перфишка.

– Вот еще! Как это они тронут, если я участвую! Значит, вы тут еще посидите, а я пойду там посмотрю!

И она опять ушла.

– А чего они должны подготовляться? – беспокоился Перфишка. – Может, они подготовляются нас в плен брать, как придем? Только начнем заходить, а они как набросятся!

– Была не была! – храбрился командир. – Слышал, что Наташка сказала? Она не даст им набрасываться… Что за новости!

Вот опять показалась Наташка, махнула рукой, чтоб шли, и Шурка с отрядом отправился заключать мир.

Проходя через обе линии фронта, Шурка заметил, что окопы для войны уже почти не годились, сильно пострадав от бывших сражений: обвалились и засыпались землей, а часть земли куда-то улетела в виде земляных снарядов и гранат, так что хорошую войну стало негде проводить, а водопроводчикам придется себе новые траншеи откапывать.

По переднему краю гулял отсутствующий рядовой Марчуков, он же Марчук, он же Чук, он же Чурила, который дочитал дядину книжку, дорастил шампиньоны, помог цыганам искупать лошадь и теперь, очевидно, не знал, чем заняться. Увидев своих, он обрадовался:

– Вы куда?

– С «кирпичами» мир заключать!

– Разве уже кончилась война? – удивился рядовой Марчуков. – Эх, не успел я ничуть повоевать, все некогда было… А кто победил?

– Никто никого!

– А можно мне с вами?

– Пошли!

И рядовой Марчуков, хоть на войне отсутствовал, тоже пошел заключать мир.

«Кирпичи» хорошо подготовились: стол из перевернутого ящика был поставлен под развесистым кустом, сплошь усеянным цветущими желтыми розочками, на столе лежали чистые листки бумаги и карандаши, а по бокам приставлены стулья из чурбачков: два для командующих, а один – так.

Наташка суетилась и кричала на «кирпичей»:

– Балда! Убери ноги, я тут стул поставлю! Куда садишься, тут я сяду!

На стулья сели Шурка, длинный рыжий «кирпич», главный у них, и Наташка.

Остальные расселись на земле кто где, но по отдельности: Шуркины бойцы с одной стороны, «кирпичи» – с другой. Даже Шурка, знаток всяческих церемоний, остался доволен.

Приступили к переговорам.

Сначала некоторое время все молчали, потому что ни одна сторона не знала, как начинать, кому первому.

На помощь пришла Наташка:

– Чего надулись? Начинайте!

Видя, что опять никто не начинает, она начала сама:

– Вы согласны мир заключить?

– Мы не против… – солидно ответил Шурка.

– И мы… – подтвердил главный «кирпич».

– Тогда так! – распоряжалась. Наташка. – Они согласны шланг отдать, мир заключить…

– Значит, вы нас не трогайте, а мы вас… – уточнил Перфишка.

– А это какой у вас козел? – интересовались рядовые «кирпичи».

– Кузя! – объяснил Шурка. – Он у нас агиткозлом состоит… вместо медведя!

Среди «кирпичей» сразу обнаружились любители козлов и начали расспрашивать про Кузю, где он живет, что ест, часто ли бодается, а Шуркины бойцы оживились и принялись подробно описывать Кузин характер и его смешные привычки.

Разошлись, что даже Наташка вмешалась:

– Хватит про козла! Давайте про дело! Пиши! – приказала она главному «кирпичу», и тот начал строчить. – Ходить всем везде, не затрагивать, не дразниться…

– На пруд нас пускать! – подсказал кто-то из рядовых «кирпичей».

– Мы почему не пускали… – миролюбиво объяснил Шурка. – У нас там черепаха посажена… для разведения! Боялись, что ее по ошибке поймают…

– А можно посмотреть? – спросил главный «кирпич».

– Раньше можно было, а теперь нельзя… Она там в глубине все время находится и не вылезает… Я даже и сам ее не вижу… Но вы ее не ловите!

– Не тронем! – пообещали «кирпичи». – Запиши особо!

Записали: черепаху не ловить, смотреть там, а чужих ловцов прогонять.

– Ведерко пусть отдадут! – вспомнили «кирпичи».

– Это мы отдадим! – обязался Шурка. – Хотя в прошлые войны вы тоже у нас много трофеев позахватили: бумеранги, свисток, тюбетейку мою…

– Тюбетейка цела! – обрадовано закричали «кирпичи». – Вон она!

И показали на макушку яблони, где в развилке ветвей была укреплена вниз дном Шуркина тюбетейка, точно птичье гнездо. «Кирпичи» рассказали, что тюбетейка и являлась готовым птичьим гнездом для приманивания какой-нибудь птицы, которая, может быть, сочтет ее удобной, чтобы нанести туда яиц и вывести птенчат. Один рядовой «кирпич» сразу слазил на дерево, достал тюбетейку и вручил Шурке. Шурка осмотрел ее, увидел, что она ничуть не пострадала от дождей и прочей непогоды, и с удовольствием надел на голову, сказав:

– Хорошо, что птенцы не успели вывестись! А то пришлось бы ждать до самой осени, пока они вырастут и улетят…

– А если из бывших трофеев что потерялось? – спросил главный «кирпич».

– А пускай! – решил Шурка.

Записали: все трофеи возвратить, а какие совсем потерялись, те можно не возвращать.

Дальше переговоры пошли как по маслу.

Под конец записали: мир заключается сроком на вечные времена, а кто нарушит, пускай потом не обижается…

Мирный договор был составлен в двух экземплярах, под которыми подписались все присутствующие и Наташка как свидетельница. Оба экземпляра начштаба Калиныч заверил штабной печатью «Фельдшер Михей Иванович Мухортов», потом их сложили вместе, спрятали в железную коробочку из-под зубного порошка и отдали главному «кирпичу» на вечное хранение.

Процедура заключения мирного договора очень понравилась Шурке и всем бойцам, потому что все делалось по-настоящему. Но, оказывается, еще не все кончилось.

– Теперь состоится угощение! – объявила Наташка, пошептавшись с главным «кирпичом».

«Кирпичи» жили хозяйственно: у них имелся даже свой маленький погреб, вырытый в сирени, где ни один взрослый не догадается его искать.

Оттуда достали пузырек с каким-то соком – неизвестным, но вкусным, и консервную банку с маленькими солеными рыбками. Хлеба принесли из дома, так как своей пекарни у «кирпичей» пока еще не было.

Каждому присутствующему досталось по рыбке, а сока на всех было мало, и его пило из настоящих, хоть и треснутых рюмок только начальство – Шурка, рыжий и Наташка.

На второе «кирпичи» подавали вареную кукурузу:

– Я кукурузу не уважаю… – отказался было Шурка..

– Балда! – сказала Наташка. – Это знаешь что? Маис! Том Сойер ел!

– Чего врешь!..

– А вот и не вру! У меня дома в книжке сказано, могу показать!

– Ну-ка, дай… – заинтересовался Шурка и попробовал один початок: действительно, вкусно… Как он раньше не знал, думал – кукуруза простая… Он съел две штуки и еще одну спрятал в карман – угостить Деда, чтобы и он попробовал, какой бывает маис.

Празднование чуть не испортил очкарь, которого недавно дразнили в Перфишкином саду. Он, видно, был родственник «кирпичам», вышел из дома и, заметив Перфишку, начал задираться:

– Ага! Дразнильщики в гости пришли! Значит, сами гостей не любите, а к другим ходите?

– Это мы тогда так… для шутки… – оправдался Перфишка. – Теперь можете ходить к нашей Лидке хоть каждый день: я не против! Только в беседке ничего не трожьте!

Очкарь обрадовался и больше не стал придираться.

Наконец «кирпичи» принесли из своих тайных складов шланг, оказавшийся целым, неиспорченным, только в одном месте снято медное колечко, которое самый младший «кирпич», по приказу рыжего, вынул из кармана и со вздохом отдал Шурке.

Для предварительной разведки на больничный хоздвор пошли Калиныч с Наташкой, а командир Шурка продолжал вести с главным «кирпичом» дружескую беседу, уточняя разные подробности послевоенной мирной жизни.

Главный «кирпич», которого звали Сашкой, согласился объединить обе армии под общим командованием Шурки как военного специалиста, а сам хотел заняться исключительно научной деятельностью по ловле с Наташкой гусениц и выведению из них различных бабочек. Так что теперь запланированный «переход через Альпы» могла совершить громадная армия под командованием известного полководца А. В. Суркова, решившего в связи с большим пополнением личного состава присвоить себе очередное звание генералиссимуса.

Прибежала как угорелая Наташка:

– Давайте скорей! Там никого нет! Все на перерыве!

Схватив в охапку завернутый в брезент шланг, она убежала раньше, чем Шурка успел согласиться или запретить.

Вскоре Наташка с Калинычем вернулись и доложили, что шланг благополучно присоединен к своему месту при полном соблюдении военной тайны.

Потом мирные делегации бывших «кирпичей» были приглашены на Луговую с ответным визитом: любители козлов отправились с Наташкой и Калинычем к Деду – знакомиться с Кузей и с ним самим, а хозяйственный Перфишка, которому у «кирпичей» больше всех понравился погреб, сговорившись с двумя специалистами по копанию погребов, повел их к себе – чтобы незамедлительно выкопать у себя в саду точно такой же.

К Егору Ефимычу решили сегодня не заходить, а то можно вызвать подозрение, да и некогда было, так как Шурке полагалось лично присутствовать и при осмотре Кузи, и при рытье погреба, а в ближайшее время вырыть себе погреб, где бы хранились разные припасы для таких вот торжественных случаев.

Перебегая с одного двора на другой, он столкнулся с Витюшей, понуро ехавшим на велосипеде с новенькой лучковой пилой, привязанной к раме.

– Ты ничего не знаешь? – спросил Витюша, останавливаясь. – У нас там чудеса творятся буквально… Шланг этот гадский опять пропадал и опять нашелся! На Егор Ефимычевом месте я бы прямо в угрозыск перешел, на фига ему эти поросята!

– Как же он его нашел? – прикинулся непонимающим Шурка.

– А кто его знает… – вздохнул Витюша. – Все-таки у него, по-моему, есть такие способности, как у той бабки, помнишь, тетя Маруся рассказывала?

– А пила у тебя зачем? – спросил Шурка.

– Да хочу обратно отдать… – махнул рукой Витюша. – Она у меня на чердаке случайно оказалась, не знаю, как туда попала… Я совсем про нее забыл, а Егор Ефимыч все намекает… Интересно, как он пилу учуял? Уж на что я ее спря… то есть сама она там за трубу завалилась! Хочу отдать, отвязаться, в гробу я ее видал! А то явится за ней, тут от одной матери шуму не оберешься буквально! Хотя, по-моему, все-таки никакой он не ясновидящий, а обыкновенный колдун!..

И расстроенный Витюша поехал дальше, а Шурка сел на лавочку, чтобы в одиночку спокойно посмеяться.

Правильно говорит Витюша, что Егор Ефимыч никакой не ясновидящий: вот Шуркины бойцы – те действительно все ясно видят! Особенно зоркими показали себя юные разведчики Зубан и Голован – слабо Витюше с ними тягаться.

…Поздно вечером после тяжелого хлопотливого дня Шурка отправился к пруду – немного отдохнуть и заодно посмотреть, не вылезла ли черепаха.

Там он повстречал Наташку. Она тихо сидела на бревне и о чем-то думала.

Над прудом и лугом стоял туман, в теплой воде надрывались, квакали лягушки.

Шурка начал искать, чем бы в них запустить.

– Зачем? – спросила Наташка.

– А чего они орут?

– Они не орут, а так поют… – объяснила Наташка. – Птицы по-своему поют, а они – по-своему… Послушай, разве плохо?..

Шурка прислушался: правда, хорошо… Присел рядом с Наташкой на бревно и тоже стал слушать.