Текст книги "Дикая жизнь в лесу"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

2

Ночью какой-то неизвестный лесной житель залез в продуктовый мешок и прогрыз дырки во всех пачках отцовских папирос – интересовался, что там положено.

Но это обнаружилось потом, когда собрались завтракать, а рано утром Мишаня проснулся, выглянул из-под телогрейки и увидел двух собачек – желтенькую и пестренькую. Они навострили уши, дружелюбно вильнули хвостами и не спеша побежали рядышком по тропинке, которая вела в чащу леса.

Собачки, видно, прибегали посмотреть, кто здесь поселился, и заодно подобрали все корки, оставшиеся после ужина.

Трава была серая от росы, с воды поднимался пар.

Когда Мишаня сунул палец в воду, она оказалась теплая, но лезть в нее все равно не хотелось…

Мишаня разбудил Братца Кролика: может, он первый бултыхнется, как вчера обещал, а уж Мишаня – за ним…

– Купаться, да? – спросил Братец Кролик, выбираясь из общего логова.

– А как же! – сказал Мишаня. – Ты ж обещал! Глеб, вылазь, буди отца с Гусем: зорька уже кончается, а они все спят! И догоняй нас – мы пошли место для купания искать!

Когда Глеб их догнал, он уже успел от холода посинеть.

– Будил? – спросил его Мишаня.

– Да, будил… – ответил Глеб. – Говорю: вставайте, дядь Петь, зорька уже почти кончилась… А он говорит: мы всю ночь с этими проклятыми комарами не спали, какая тут зорька! В таком месте мы наловим себе рыбы без всякой зорьки… И опять заснул еще сильнее… А Гусь так и вовсе не просыпался…

Отыскалось хорошее место, где река была мелкая, и даже игрушечный пляжик величиной с песочницу для малышей.

– Раздеваемся! – сказал Братец Кролик и начал медленно-медленно высвобождать рубашку из-под пояса.

Мишаня тоже расстегнул одну пуговку. А Глеб быстро скинул рубашку, трусы, тапочки и подошел к воде:

– Лезть?

– Давай!

Никто и не думал, что он осмелится окунуться, а он бултыхнулся в воду, окунулся по самую шею, вытаращив глаза, как кот, побарахтался и обернулся:

– А вы?

Пришлось и Мишане с Братцем Кроликом лезть в речку! Вода была теплая и сидеть в ней приятно, но холодно и страшно вылезать.

Глеб опять осмелился и вылез первый, поскорее оделся, начал подпрыгивать, стучать зубами и размахивать руками, однако не уходил, а ждал всех.

Поневоле пришлось вылезать и Мишане с Братцем Кроликом.

Стало ясно, почему закаленные люди купаются рано утром: все сразу почувствовали необыкновенную бодрость и энергию.

– В пять раз лучше я себя чувствую! – заявил Братец Кролик.

Мишаня, не зная, куда деть появившуюся от купания силу, вернувшись в лагерь, начал тормошить спящего Колюньку:

– Ну, чего спишь, как птица-сплюшка? Купаться нужно! Вот окунем тебя сейчас в воду!..

– Меня нельзя окунать… – пробормотал Колюнька, не просыпаясь. – Я маленький…

От скуки натаскали целую гору сухих сучьев и разожгли огромный костер, но варить на нем было нечего, а солнце пригревало с каждой минутой все сильнее.

– Покуда они спят, пошли на разведку! – скомандовал Мишаня. – Мы будем разведывать местность, а Глеб пускай поддерживает огонь, как у первобытных людей!.. Смотри, чтоб не потух!..

Затем он заткнул за пояс свой нож, а Братцу Кролику посоветовал:

– Захватывай Гусеву дубину! Если какой зверь на нас нападет, я буду колоть его ножом, а ты бей сверху дубиной, только не промахнись!

Братец Кролик взвалил на плечо дубину, и они пошли по узенькой тропке, а свернуть в сторону было нельзя, потому что кусты, стоило их задеть, обрызгивали росой с ног до головы.

– Чащу мы обследуем потом, когда роса высохнет, – сказал Мишаня – А пока будем и будем идти по дорожке. Интересно, куда она ведет?..

Тропинка привела к озеру Синичка.

Оно было широкое и такое длинное, что и конца у него не видно, как у реки! На берегу виднелись из-за деревьев крыши каких-то туземных хижин.

Тут они встретили дикаренка. Он был Колюнькиного возраста, в девчачьем платье, но острижен наголо. Лицо у него, как у вчерашних туземцев, было черное от загара, а брови и немного отросшие волосы – белые. Он гнал веревочным кнутиком утят без утки и вытаращился на гусиновцев, будто они с луны свалились.

Мишаня спросил:

– Девочка, как тебя зовут?

Дикаренок застеснялся, отвернул лицо в сторону и невнятно пробормотал:

– …лопец…

– Ка-ак?

Дикаренок разозлился и крикнул:

– Хлопец! Пэтя!

Потом рассвирепел еще больше и замахнулся на Мишаню кнутиком:

– Як запалю!

– Какие тут злые туземцы… – удивился Мишаня, идя дальше. – Надо подползти к их деревне и всё хорошенько высмотреть: не задумывают ли они на нас какого нападения? Только вот росы много, но ничего – разведаем в другой раз! А вон еще один туземец…

Второй туземец был босиком, в трусах и в большом пиджаке, спускавшемся ниже колен. Первобытной кривой удочкой он старался поймать рыбу и уже наловил полное ведерко. На вид ему было столько же лет, сколько и Мишане. Хлопец в девчачьем платье Пэтя, наверно, приходился ему братом: такой же белоголовый и загорелый.

– Вот бы сделать на него нападение и захватить в плен! – предложил Мишаня. – Отвести к себе в лагерь, пускай живет у нас в плену!.. Нет! А то другие разозлятся и сами на нас нападут… Лучше начнем мирные переговоры…

При виде Мишани с Братцем Кроликом туземец не то испугался, не то удивился: уж очень грозный вид имели Мишаня с ножом за поясом и Братец Кролик с дубиной на плече.

Для начала мирных переговоров Мишаня поднял ракушку и запустил в воду рядом с поплавком туземца.

– Чи сдурел?! – с обидой спросил туземец. – Чого тобе надобно?

– А что?

– Места вам нема?

– Нам тут лучше…

– Приихали, та ще хозяевають тут… Ходьте с нашего озера!

– «С нашего»… Закупили вы, что ль, его?..

– Мы тут живемо!

– И мы живем!

– Мы живемо у своий хати!

– Мы тоже будем! – сочинял Мишаня. – Состроим землянку и будем жить… пока не переловим и не переедим всю рыбу… всех птиц, зверей, какие тут водятся!

– Хто ще вам дозволить?

– А кто нам запретит?

– Батько наш!

– Боялись мы твоего батьки! У нас свой есть! У нас еще есть пять ружей и три пистолета! – врал Мишаня. – Устроим окоп и будем отстреливаться!

Со зла туземец начал ругаться, передразнивал Мишанин разговор:

– Шарлоты гарадские!

– А ты – синица, – сказал Братец Кролик, – Которая часто ворует пшеницу!..

Туземец насупил свои белобрысые брови и тихо спросил:

– Яку ще пашеницу?..

– В доме, который построил Джек! – ошарашил его Братец Кролик, и они с Мишаней пошли назад, а туземец крикнул вслед:

– Ге, дурный! Не уси дома?..

Отец и Гусь уже встали и возились в продуктах.

– Как ты смел брать дубину без моего личного разрешения? – набросился Гусь на Братца Кролика. – Вы вот спите все да разгуливаете, а у нас ночью кража произошла… точнее, обокрали нас!..

Оказывается, неизвестные лесные жители не только проникли в рюкзак, но и похитили самые хорошие яблоки, помидоры и всю картошку.

– Кто же это мог быть? – гадал отец.

– Тут две собачки прибегали! – сообщил Мишаня.

– Сырую картошку собачки съели? – спросил отец. – Догадливый ты парень!.. Я было на дикого кабана думал, но тот стопчет да замусолит чего не съест… Следы были б…

– Может, Синицы уперли? – предположил Гусь.

– Нужна им твоя картошка! – засмеялся отец. – У них погляди-ка огородище какой – целое подсобное хозяйство!

Глеб стоял у костра, где в Гусевом котле кипятилась вода для чая. Чайник не взяли, потому что отец сказал, что настоящие лесовики варят чай в котелках: он получает особенный вкус от дыма и угольков, которые в него попадают из костра.

– Закипает! – сообщил Глеб. – Будем так пить? Чаю-то не взяли…

– На кой он нам! – сказал отец. – Настоящие лесовики, брат, заваривают шиповник и кипрей: так он и зовется – Иван-чай!.. Беги-ка сорви мне во-он с красной метелочкой: он и есть!

Глеб выдернул куст с корнем и принес ему. Кипрея этого росло по берегу столько, что хватило бы напоить лесным чаем всю Гусиновку.

Отец отрезал своим ножом грязный корень, а остальное сунул в котел. Обстругал несколько веточек шиповника и тоже – туда! Потом начал заглядывать в свое варево, потирая руки:

– Заварится – аромат необыкновенный! Куда там всяким чаям! И не только не вредный, но и полезный вдобавок – витамины содержит!

Когда котел закипел, его сняли с огня и накрыли телогрейкой, чтобы хорошенько настоялось.

На завтрак ели опять хлеб с помидорами, которые почему-то забраковал ночной воришка, потом стали пить знаменитый лесной чай. Цвет у него был очень красивый, темно-красный, а по вкусу – чай и чай… Но все пили его кружка за кружкой, после каждого глотка чмокали, ахали, восхищаясь необыкновенным вкусом, и допили весь котелок до дна.

Особенно старался Глеб.

– Поеду обратно в Свердловск – целый мешок этого иван-чая наберу! – сказал он. – Или, лучше, два!.. Буду только иван-чай дома пить. Жалко, я раньше не знал!

После чая отец торжественно заявил:

– Ну, братцы-разбойнички, подготовляйтесь к ухе!

Он собрал свои удочки, банки с насадкой и прикормкой и пошел на берег. Вместе с ним ушел Гусь.

Остальные вели наблюдения за дикой мышью.

Ее увидел Глеб и показал всем: похожа на домашнюю, но вся какая-то лесная. Она вылезла из травы, никого не боясь, схватила большую хлебную крошку и куда-то понесла. Потом быстро вернулась и начала искать, нет ли чего еще. Глеб стал отламывать от хлеба кусочки и кидать ей. Мышь проворно относила их к себе в нору, стараясь обернуться как можно скорее, чтобы запасти хлеба побольше, а уж отдыхать – потом!

– Хозяйственная какая! – сказал Братец Кролик. – Она, наверно, и папиросы нагрызла… Но картошку ей не дотащить… Картошку и помидоры кто-то другой свистнул…

Колюнька тоже начал крошить мыши хлеб, говоря:

– Вот мышата сейчас радуются-пляшут: никогда они не видали такого вкусного хлеба!.. И много столько!..

И даже сам заплясал от радости за мышат.

– Эх, жалко, ничего другого вкусного не взяли! – жалел Глеб. – Могли бы ей всего дать… Чтоб на всю зиму запаслась!

Но мышь испугалась Колюнькиной пляски, шмыгнула в траву и больше не вышла.

– Беги на берег, узнай, сколько там рыбы наловили! – приказал Колюньке Братец Кролик. – Небось уж полкотла.

Колюнька долго не возвращался, а потом прискакал и восторженно доложил:

– Уже рака поймали! Клещами своими так и шевелит… Черный, страшенный… Пошли покажу! Он у нас сидит на привязи!

Колюнька повел всех к берегу и показал место, где привязанный веревочкой за лапу сидел в воде угрюмый рак, который отполз по дну на всю длину веревочки и замер, видно раздумывая над своим безвыходным положением.

– Пока не будем отпускать, ладно? – спросил Колюнька.

– Пускай сидит, покуда не доловим их до полного котла, – согласился Мишаня.

Но ни одной, даже маленькой, рыбки отец с Гусем пока не поймали.

– Не клюет почему-то… – сокрушался отец, – Я уж и прикормки набросал килограмма два, а все не клюет…

– На Гусиновке нашей и то лучше ловится! – подтвердил Гусь. – Я там раз тридцать восемь пескариков натягал, как копеечку!.. Аж круглые от жиру, чуть не лопаются!..

– Надо полагать, к непогоде это! – сказал отец – Недавно жаба кричала: тр-р-р-ю-ю… А жаба перед дождем кричит – примета есть…

– Как же так! – заспорил Глеб. – Я все приметы читал! По приметам, дождя не будет: дым от костра идет вверх – раз! Ласточки высоко летают – два!

– Ну, насчет ласточек – это еще вопрос! – не сдавался отец. – Они и высоко летают, и низко, глянь-ка!

В самом деле: одни ласточки мелькали под облаками, как черные точки, другие ловили мошек над самой речкой.

– Муравьи ползают как ни в чем не бывало, – спорил Глеб. – А перед дождем они обязаны сидеть дома, укреплять свой муравейник.

Но отец был упрямым, не хуже Глеба:

– Я в муравьев не верю, это насекомые, у них ума нет, один инстинкт, а жабы – мозговитые твари!

Они начали спорить, у кого больше ума, – у муравьев или у жаб, и наконец Глеб сдался:

– Я, дядя Петя, здешних примет не знаю, – сознался он. – Я больше знаю приметы, какие в Африке действуют или там в Бразилии… Например, если термиты и гремучие змеи попрятались, то должно быть наводнение… Еще знаю…

– Это точно! – согласился отец. – Те приметы верные… А здесь черт знает что: путаница, понимаешь!.. В Африке мы б с тобой не пропали! И в Бразилии не растерялись! Но только вот одного я не пойму никак: по какой такой причине тут рыба не ловится? Быть не может, чтоб в таком месте она не ловилась! Я его с малолетства знаю, самое что ни есть рыбное… Должно, ночью дождик зажарит, так что готовься, голытьба!..

Колюнька тем временем ползал по круче, выискивая место для своего Чиполлинушки, чтобы и он мог пожить дикой жизнью в какой-нибудь уютной пещере под корнями, и вдруг закричал:

– Сюда! Сюда! Нашел! Картошка наша!

Кручка заросла вениками и кипреем, в ней было множество укромных ямок, и в каждой ямке, под корнями ветел, в кустах были спрятаны картошины, помидорины, яблоки. Кому-то здорово пришлось потрудиться, чтобы распрятать их по всему берегу!

Отец сказал, что это сделал скорее всего какой-то лесной зверек.

– Давай собирай обратно! – скомандовал он, не отводя глаз от поплавка. – Картошка нам еще при годится, а то пока начнется клев, как бы на одних помидорах с голоду тут не опухли!..

– Не опухнем! – гордо сказал Гусь. – Какая важность!

Однако первый кинулся выискивать картошины среди ямок и зарослей, а запрятал их неизвестный зверек так хитро, что, когда собрали все, картошки получилось гораздо меньше, чем было утащено. Остальную зверек, наверное, успел перетаскать в свою кладовую.

– Пускай! – сказал Глеб. – Будет теперь есть, нас вспоминать!

И Колюнька ликовал:

– Всем мы всего дали! Мышу – хлебушка, зверьку – картошечки! Они рады, а, Глеб?

– Еще как! – ответил Глеб. – Где им тут взять!

– А Чиполлинушку моего они не унесут?

– Нужен им твой Чиполлинушка!

– Пускай бы унесли! – вдруг решил Колюнька. – Он бы у них пускай жил, как Дюймовочка, – девочка такая маленькая, мне бабушка про нее сказку читала!.. Рассказать вам?

– Мы знаем!

– Вы другую знаете – плохую… – загрустил Колюнька. – А эта – длинная, интересная!.. Там есть знаете кто? Крот!.. А тут кроты живут?..

– Никаких тут кротов не живет, отстань!..

Явился пропадавший где-то Братец Кролик и, скосив круглые глаза в сторону отца, зашептал:

– Я брод нашел на Меркушкин остров!.. Синичата сейчас переходили с острова на берег: наш большой Синичонок маленького Синичонка на себе верхом перетаскивал, всего по грудь было!

– Значит, и я могу с вами! – сразу догадался и обрадовался Глеб, так и не научившийся за лето плавать.

Все заранее разделись, чтобы не канителиться с одеждой. Братец Кролик сложил в мешок лопатку, топорик, фонарик, Мишаня прихватил свой нож, Гусь взвалил на плечо дубину, а Глеб и Колюнька пошли так, безо всего.

Быстро перебредя речку, оказавшуюся в этом месте мелкой, гусиновцы углубились в дебри острова.

Остров и вправду был дикий, глухой и почти непроходимый, особенно для людей, одетых только в трусы.

На острове росли почему-то одни только колючие и жгучие растения, а разрослись они до неимоверной величины: и шиповник, и ежевика, и крапива – все было выше человеческого роста.

Гусь шел впереди, грудью проламывая крапиву, как танк или лось, а каждая крапивина хлестала сперва Мишаню, шедшего следом, потом Братца Кролика, потом Глеба и, наконец, Колюньку, который плелся в хвосте и вскрикивал:

– Ой! Ой! Мишань, тебя тоже обожгло? Глеб, ты обжегся?

– А то нет!

И Колюнька на время замолкал: раз всех, то ладно…

В таких зарослях Меркушке прятаться было удобно, но все время жить на этом острове – негде: везде сырость, под ногами вода проступает, и комары тут водятся совсем особой породы – большие, полосатые, хоботки у них толстые и острые, как иголки.

И видно, что в полую воду остров заливает: высоко на деревьях, на макушках кустов повис разный мусор, похожий на растрепанные птичьи гнезда: камыш, палочки, сено, свисающее как грива.

Исследователи сначала обошли весь остров по берегу, потом углубились в середину.

Середину острова занимали два озерка. Когда-то они были большие, во весь остров, но постепенно усыхали, становились все меньше и превратились в болотца.

В некоторых болотцах вода уже высохла вся до капли, но илистое дно высохнуть еще не успело и было испещрено следами каких-то крупных птиц – сорок или ворон.

Братец Кролик догадался:

– Это они пировали тут! Всю живность поели, теперь ждут, когда и эти пересохнут! Вон как орут!

В чаще леса беспокойно стрекотали сороки и каркали вороны, наверно думая, что мальчишки пришли за их рыбой…

А рыба эта так и кишела в озерках!

Скорее всего, в разлив здесь осталась икра, из нее вывелись мальки, подросли и стали ростом с палец.

Когда исследователи подошли к самому большому озерку, длинному, широкому и мелкому, там рыбок оказалось – сотни, наверное! Они, выстроившись в стаю с командиром впереди, плавали из одного конца озерка в другой, поворачивая все разом, как по команде.

Возле берега валялась одна дохлая рыбка, которую кто-то страшно изгрыз. Глеб ее подобрал и взял с собой, чтобы показать Мишаниному отцу, потому что определить ее породу никто не сумел.

Больше на острове осматривать было нечего, пришлось возвращаться.

– Клюет и насадку срывает, что не поспеваешь насаживать, а не ловится! – пожаловался отец. – Хоть бы одну поймать для смеха, глянуть, что тут за рыба! Кто-то ведь срываем насадку? Значит, она тут есть! А раз есть – будет наша!

– А это какая рыба? – спросил Глеб, показывая рыбешку, подобранную у озерка.

– Это маленький сазанчик! – определил отец. – Значит, сазан тут есть! Я ведь по натуре – сазанятник! Только как его взять – вот вопрос…

– Такую мелочь и ловить не стоит… – сказал Мишаня.

– Это сазан тебе мелочь? Да он, если хотите знать, «царь речки» зовется! До пуда тянет – соображаете? Чешуины, как пятаки, красным отсвечивают, покрасивше золота любого! Из воды сиганет, обратно ахнется, как прямо тебе поросенок хороший, аж сердце отрывается! Я, если желаете знать, зачем сюда ехал – сазанов ловить! Только почему они не ловятся – вот вопрос интересный…

– Вот так сазан! – удивился Мишаня. – А мы и не знали… Сколько их там! Штук двести, наверное!.. Если бы все выросли, то полречки заполнили! Жалко, что их сороки-вороны поклюют…

– Переловить их да в речку и выпустить! – предложил Глеб.

– Да-а… – глубокомысленно заметил Гусь. – Если их всех в речку выпустить, порядочно рыбы прибавится…

– Давайте переловим! – загорелся Глеб. – Да вайте, а? Ну давайте… Они уж совсем приготовились к съедению воронами, а вдруг очутятся в реке, на воле! Ну давайте, Мишаня. Ну чего нам стоит!

– Это дело надо обдумать… – сказал Братец Кролик, ложась под деревом. – Надо сперва еще картошку сварить да поесть немножко хоть…

Картошку варили долго, а ели быстро. Почти нисколько продуктов не осталось, да и хорошо: отделаться от них поскорее и переходить на рыбу.

А рыба начала помаленьку ловиться! Отец с Гусем поймали двух маленьких окуньков и пеструю голую рыбку под названием: «голец».

Колюнька прыгал по берегу и кричал:

– Ура! Клев!

Мишаня, Братец Кролик и Глеб тоже взяли удочки и, чтобы не мешать отцу с Гусем, пошли на тот песочек, где купались.

Там Колюнька сразу же поймал одного за другим четырех пескариков, сильно загордился и никому не давал их трогать. Остальные не поймали ничего.

Братец Кролик сказал:

– Пескаря лучше всего есть сырого… Тут нам всем по одному! В дикой жизни их полагается есть сырых.

Колюньке стало интересно, и он не только пожертвовал своих пескариков, но и сам сбегал за солью, так как Братец Кролик сказал, что сырую рыбу едят подсоленной.

Пескариков очистили, помыли, посолили, положи ли на лист лопуха и сели вокруг, не решаясь приступать.

Наконец Братец Кролик сказал:

– Ну, начали! – и взял себе самого маленького. И другие взяли по пескарю.

Братец Кролик подержал своего пескаря в руке, скомандовал:

– Ну, едим! – и стал смотреть на других.

Глеб первый сунул своего пескарика в рот, за ним – Колюнька, потом Мишаня, потом Братец Кролик начали осторожно жевать пескарей. Ничего в них хорошего не было: сырые и безвкусные. Но кое-как дожевали их и проглотили. Выплюнуть никто не решился, а Колюнька ел даже с удовольствием, только косточки похрустывали.

– Ну как? – спросил Глеб.

– В пять раз вкуснее жареных! – быстро сказал Братец Кролик. – Так бы и ел всю жизнь!

– А по-моему, ничего хорошего… – покачал головой Глеб. – Пресная какая-то… Жевать неприятно…

– Много ты понимаешь! «Пресная…» Лучше солить надо было, чудак!..

Отец с Гусем свой улов есть не стали, а насадили на большие крючки для поимки крупной рыбы. Они сказали, что окуньки – самая лучшая насадка (это оказалось правдой: наутро насадка с крючков исчезла), и поставили донные удочки с колокольчиками, на них рыба ловится сама, а колокольчики сообщают своим звонком, что она уже поймалась, можно идти снимать.

Все легли, спать, а отец с Гусем сидели на берегу и ждали, когда зазвенят колокольчики.

Дождик так и не пошел, небо осталось чистое, и на нем было полно ярких звезд.

– Дядь Петь, а как же твоя жаба? – подсмеивался Гусь.

– Возможно, она предсказывает погоду задолго вперед…;– ответил отец.

А когда они легли, то Братец Кролик никак не мог угомониться. Он решил нести караул: надел вывернутый Гусев полушубок, взял копье и прогуливался в темноте около лагеря.

Он то и дело вскрикивал:

– Стой! Кто идет! – и со страшным шумом метал в кусты копье. Потом долго отыскивал его, треща сучьями, зажигал фонарик и бормотал: – Ложная тревога… Не иначе как кабан или енот… Ну, ничего… Куда это копье задевалось?..

Наконец ему надоело караулить. Он достал из своего мешка несколько веревочек и начал устраивать сигнализацию на случай ножного нападения Синиц; вбивал в землю колышки и натягивал на них веревочки, чтобы Синицы, когда будут красться в темноте, споткнулись и упали прямо на котелок и кружки, которые должны загрохотать.

Сигнализация получилась хорошая: отец ночью встал, споткнулся о веревочку, грохнулся прямо на котелок и долго ругал Братца Кролика.

Но Братец Кролик остался доволен: пускай теперь Синицы приходят!