Текст книги "Чертов Лоб (СИ)"

Автор книги: Юрий Ершов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ершов Юрий
Чертов Лоб

На окраине Осиновки всегда тихо и безопасно. Выбранный мной дом стоит немного в стороне от других, на невысоком, поросшем деревьями взгорке. Единственный основательный проселок, пугаясь чуть ли не каждой тощенькой рябины, неплохо просматривается на добрую сотню метров. Надвигающаяся осень, понемногу обгладывающая ветви, тоже стоит за меня. Удивительно, как дворняжкам удалось подобраться незаметно. Грохот выстрела я услышал одновременно со звоном разбитого оконного стекла и треском разорванной рамы. Истерично залаяли собаки соседей, заглушая все оставшиеся в живых звуки мира.

В ушах застыл колокольный звон. Крупный калибр, не иначе кто-то из моих несчастных растяп расчехлил прадедушкино охотничье ружье. Пуля так яростно впилась в стену, что шевельнулось все строение. Стоя на деревянном полу, я невысоко, но вполне заметно подлетел в воздух.

Меня выследили! Выследили и окружили. Привычки бегать в компании свистящих пуль у меня вообще-то нет, зато готовность убежать и спрятаться лишь при намеке на нешуточную опасность имеется в полном объеме. К тому же я заранее побеспокоился о пути отступления. Расчехляйте, глупые дворняжки, хоть прабабушкину мясорубку с вертикальным взлетом, в доме вы Виктора Олеговича не застанете.

Снаружи доносились неяркие, слабо неразличимые голоса. Двое, трое, возможно, даже четверо растяп. Атакующие явно спорили и переругивались между собой. Не поделили трофей, дворняжки? Грызитесь, препирайтесь, деритесь. Пока вы решаете, кому из вас посчастливится пустить пулю в красавца-хищника, у тигра есть прекрасная возможность сбежать.

Перекатываясь к печке, я расслышал свое имя, приправленное крепким нелицеприятным эпитетом. От следующей пули разлетелось второе окно, засыпая меня осколками. Палят по-взрослому! Схватившись за колечко, я дернул люк подпола, сполз на верхнюю ступеньку, нашаривая клавишу выключателя. Движения, отработанные до автоматизма в процессе тренировок. Уже через считанные секунды я надежно заблокировал специально приготовленным бруском люк, бросился к дальней стене подвала, где за горкой укрытых полиэтиленом ящиков находилось мое спасение.

Наверху послышался топот шагов, новый выстрел, почти сразу другой. Мерзкие попались дворняжки, исключительно вредные и необычайно тупоумные. Одиночным выстрелом в Осиновке никого не удивишь, но активная пальба переполошит весь поселок. Лично мне только не доставало шума вокруг своей королевской персоны. Надо быть профессиональным, дипломированным тугодумом, чтобы спускать курок ружья в почти совершенно пустых комнатах дома, где и полудохлой мыши толком негде спрятаться.

– Отдай! Отдай немедленно! – отчетливо расслышал я.

Вот придумал, дворняжка. Не отдам никогда. Совсем не интересно, что имел в виду растяпа. Если задолжал, принципиально не отдам.

Как говорится, парашют нужен не тому, кто собирается сигануть с летящего самолета, а тому, кто мечтает прыгнуть с крыла дважды. Военные мои учения прошли не зря. Когда растяпы возились над люком, я уже расколотил единственную лампочку, нырнул в низенькую дверцу за ящиками, поставил изнутри распорку и на четвереньках пролез под фундамент дома, оказавшись в соседней постройке. Поломайте бестолковые головы, дворняжки. Виктор Олегович вам не кусок торта, застрянет в глотке, мало не покажется.

Иногда еще случаются в моей упорядоченной жизни накладки. Российское законодательство о таких как я позаботилось на редкость хорошо. Если обыкновенный человек возьмет у кого-нибудь деньги в долг и откажется отдавать, обиженный гражданин накатает заявление в полицию, суд, прокуратуру, выиграет дело, нервно дожидаясь исполнения вынесенного решения. Закон изобличит, вывернет должника наизнанку, служивые выбьют пыль из карманов идиота. Правильно. Поделом. Глупость, это грех наказуемый. Нужно было брать в долг не как частному лицу, а как представителю организации.

С Виктором Олеговичем кретинские фокусы не пройдут. Никогда не пройдут. Худо-бедно, я уже добрых пятнадцать лет ломаю голову, выдумывая названия разных фирм, обществ и собственные должности. Между прочим, это самое трудное в моем ремесле. Остальное дает стабильный доход, и радость, принесу себе соболезнования за воодушевление, напоминающую восторг победителя. Всегда приятно посетить очередной кабинет очередного высокого начальника, предложить поставку по сладким ценам, затем месяцами изображать спокойную деловитость в ответ на встревоженные реплики по поводу возвращения предоплаты и, в конце концов, исчезнуть из поля зрения обманутой дворняжки. Еще приятнее крутить куриные мозги домохозяек, обещая скорейшее изготовление суперсовременной детской кроватки, заграничный медицинский прибор, удивительно мягкий диван. Больные, страждущие, строители воздушных замков, все растяпы лишь легкая добыча, а вовсе не люди. Сергея Алексеевича Пушкина надо было читать в детстве, дворняжки, и не гоняться за попадьей по базару.

Положим, я пока не богат, но тружусь чертовски активно. Повторюсь, дело тут не только в стабильном доходе и постоянной работе. Дело тут в пользе, приносимой обществу. Хочешь поправить здоровье постаревшего отца? Виктор Олегович истреплет всю семью до последней стадии нервного истощения. Собираешься обставить свежей мебелью квартиру? Виктор Олегович с удовольствием обставит всех и каждого, на время или навсегда поможет расстаться с дурацкой мечтой. Советую, забейся в нору, махровый растяпа, не показывай нос, дыши через раз или, мне безразлично, не дыши вовсе. Жизнь, это дикие джунгли, наиглавнейший начальник здесь тигр, который не прощает ослушников.

Могу точно сказать, за последние годы дворняжки сильно изменились. Если прежде ко мне на дом регулярно приходили туполобые громилы с автоматами и отрезками труб за пазухой, то сейчас в почтовый ящик все чаще, все увереннее капают повестки. Издержки разрекламированной стабильности, обещающей хрустальные горы на наших банановых плантациях. Увы, встреча с представителями власти необходимая, не особенно приятная часть труда, потому что однообразная и невероятно скучная.

Меня давно и отлично знают в полицейских отделениях любого района Кемерово и кое-где по области, где я регулярно пишу стандартные печальные объяснительные, объясняю по-дружески, важно отчитываюсь, кланяюсь сиятельным погонам, чуть не падая от смеха. Не эти тунеядцы в наших заснеженных сибирских джунглях главные, а я, трудяга, Виктор Олегович собственной коронованной персоной. Это я, я, лично я даю откормленным государственным растяпам вагоны работы, за которую можно отчитаться перед вышестоящими и еще более сиятельными погонами, за которую платят недурную зарплату. Без Виктора Олеговича держава однозначно умрет.

Суды я проигрываю десятками, хотя заседания посещаю, если правильно расположатся звезды или попросту нечем заняться. Толку, в любом случае, не будет. Никому вы не нужны, дворняжки. Бумаги окажутся на положенных местах, папки распухнут, чернила погибнут на службе отечеству, черные рабочие дни бюрократов неизменно перекрасятся в красные выходные. Пиши роман, растяпа. Авансы в силу неизбывных причин исчезли, вернуть средства должникам невозможно ввиду отсутствия средств на балансе моего предприятия и имущества, годного к продаже. Закон джунглей хранит здравомыслящих людей и потешается над безнадежно глупыми. Ума не приложу, что за имущество в принципе может быть у общества с копеечным уставным капиталом, название которого в тяжелейших муках однажды родилось на экране моего настольного компьютера?

– Витя, выходи! Поговорим! – донеслось с улицы.

Так, нервы у атаковавших меня дворняжек стали сдавать. Лавины немецко-фашистских захватчиков сникли у порога дома блистательного стратега, Виктора Олеговича. Однако, довольно быстро растяпы решили мою мудреную загадку с дверцей в темном подвале. Коллективный разум вам в помощь, мелкое тупоумное зверье. Догадаетесь теперь, что между скатом крыши дома и потолком сарая есть узкая треугольная щель, в которой тигр преспокойно отдыхает? Сильно сомневаюсь. Почти даже не волнуюсь. Дворняжки, вместе или порознь, не способны мыслить в принципе.

Доски на потолке прибиты вкривь и вкось. Из укрытия мне было неплохо видно, как в ворота сарая зашел седой, довольно тощий старик, сжимая в руках потасканного вида ружье. Не особо разбираюсь в оружии, вроде как двустволка. Спросил у прадедушки разрешения, идиотский растяпа? Впрочем, судя по дряхлому возрасту, он и сам давным-давно прадедушка.

Дворняжка, словно нарочно давая себя разглядеть, застыл на месте. Не уверен, кажется пару лет назад я в должности генерального директора какой-то разлапистой малины изображал перед худосочным седым растяпой поставку дорогостоящих лекарств к сердцу, от сердца, или как там припарки для потенциальных покойников правильно называются. Похож, дворняжка. Вполне похож. Ружье висело в левой руке растяпы, правая сжимала грудь на стороне сердца. Точно, та дворняжка. Убирайся, пока замертво не свалился, сволочное животное.

Имя у него еще было такое, очень подходящее для дворняжки: Иван, Кондрат, Федор, Пафнутий. Пожалуй, он и есть, этот Дормидонт. Помнится, растяпа все таблетки глотал, жаловался на хирургов, кардиостимулятор. Потом, не получив от гениального Виктора Олеговича лекарств, долго, намного дольше остальных дворняжек терзал полицию, судейских, прокуратуру, приставов, полицию, судейских, прокуратуру, приставов, ходя от одних к другим по безнадежному замкнутому кругу.

Живой. Не подох еще, растяпа. Симулянт. Вот старик, оказывается, теперь что придумал. Наверное, терпение иссякло на арене цирка кружить, дворняжка? А ты не кружи. Отправляйся сразу на кладбище. Там тебе место. Россия правовое государство, не Техас какой-нибудь, где правилом хорошего тона считается нормальных людей ружьем стращать. У нас в стране все по-взрослому, все как полагается.

– Виктор, мы поговорим! – крикнул растяпа, задрав голову. – Просто поговорим!

Поежившись, я тихо отполз к стене дома, подальше от щелей на потолке. Страх, жуть, озноб пробрал меня до костей. Показалось или нет, старик уперся взглядом прямо в мои глаза.

Неужели знает? Неужели заметил? Неужели убежище раскрыто? Неужели среди растяп затесался какой-нибудь поганый ясновидец? От такого не спрячешься. От такого не скроешься за гнилыми деревяшками. Неужели и эта загадка дворняжками решена?

Куда теперь бежать? Спуститься обратно в подвал, забраться в ящик, накрыться полиэтиленом? Заплакать, встать на колени, попросить у дворняжек прощения? Проломить крышу сарая, спрыгнуть на землю, забиться под кусты?

Растяпа не один, но атакующих немного. По крайней мере об окружении старого дома говорить не приходится. Как же поступить? Вот попал! Опасно, все смертельно опасно, шевельнуться даже нельзя. Сердечник, ходит на батарейках, а до сих пор живой. Гад. Симулянт. Как бы сейчас не помер. Что мне потом с мертвецом делать? Разве закопать в сарае, и дело с концом? Впрочем, пусть у дворняжки сначала батарейка откажет, потом подумаю.

Старик затопал к двери сарая. Трус! Мерзкий трус. Возвращайся в дом, поищи там. Отступай живее! Правильно делаешь, растяпа, мое сердце тоже не стальное. Еще минута ожидания, и я бы бросился на тебя сверху, вцепился в горло, начал рвать, терзать дряхлое тело до тех пор, пока ты перестал бы визжать. С тигром шутки плохи. С тигром играть нельзя.

Мне здесь вполне удобно, можно пролежать хоть целые сутки. Лишь бы не нашли. Если восточные мудрецы не врут, и перед нынешней существовала другая жизнь, то в ней я, конечно же, был большим зубастым хищником. Очень здорово вот так спрятаться где-нибудь наверху, в узком пространстве, чувствуя себя абсолютно защищенным, поглядывать на возню недалеких слабых созданий, самое мироздание которых зависит от прихоти и желаний таких крупных, могучих, храбрых зверей как я. Лев, медведь, волк, может акула, это мне до крайности близко, по душе и, безусловно, по характеру. Особенно, конечно, я симпатизирую тигру. Вот зверь, идеально родственный естественной внутренней природе Виктора Олеговича.

– Не трогай. Не смей, – послышалось снизу. Старик на батарейках говорил так жалобно, словно собирался расплакаться.

– Дай сюда, дипломатию твою, все сам сделаю, как всегда, уйди, чистоплюй, нечего с гаденышом возиться, – возразил другой мужчина. Произносилась фраза медленно, неразборчиво, со всеми разделениями, интервалами и диковинными акцентами мертвецки пьяного человека.

– Не смей, сказано! Зачем я только с тобой связался!

Позади послышался негромкий шорох, и я замер, не дыша. Принесу себе соболезнования за воодушевление, душа моя заледенела.

Кто-то тронул меня за локоть.

Не решаясь двинуться, я лежал, затаив дыхание. Неужели все-таки нашли? Пока двое растяп отвлекают мое внимание, третий подкрался и сейчас ударит? Неужели обманули, неужели переиграли?

Прихрамывая, но абсолютно бесшумно, из тени к моему лицу выбрался толстый полосатый кот. Рыжевато-коричневая шерсть поблескивала в отраженном луче солнечного света.

Хотя психологически я и настоящий тигр, не терплю более мелких представителей своей породы. Слабые неразумные твари. Нахального полудикого кота прикормил хозяин дома, который я снимаю. За неделю рыжая бестия раза три принималась скрестись во входную дверь, и однажды заработала от меня хороший пинок. Сейчас пришел отомстить, наглец? Вовремя. Удачный момент. Воистину, сегодняшний день не удался. Вокруг дома собралась банда обиженных дворняжек, в убежище пробрался жаждущий реванша кот. Кто будет следующим в очереди? Дятлы? Деревенские старухи? Цепные псы? Неужели прогульщицы – школьницы? Может, бурундуки?

Рука моя потянулась к горлу рыжей бессмысленной бестии. Схватить нужно метко. Схватить нужно крепко, сдавить, и не опускать. Если кот хоть раз пискнет, хоть раз скрипнет когтем по дереву, любой звук привлечет внимание шайки вооруженных дворняжек. Тогда я пропал.

Глупая тварь таращилась на меня, должно быть недоумевая, зачем такой большой и сильный мужчина забрался в угол, где раньше только он один валялся, задрав лапы. Подожди, бездельник, сейчас Виктор Олегович тебе объяснит.

Внезапно кот исчез в страшном грохоте. От выстрела рухнул дом, треснуло небо, содрогнулся целый мир. Сарай мгновенно, до краев затянуло пылью, совершенно лишившей меня зрения.

К счастью для дворняжек, стропила сарая оказались крепкими, и крыша не провалилась на их безумные головы. Другого выстрела не было. Вжимаясь в стену, я ждал повторения рвущего вселенную грохота, но выстрела не было.

Когда, куда ушли дворняжки, не имею представления. Впрочем, это меня не интересовало. Закрыв голову руками, я скорчился в своем неприступном убежище, стараясь не дышать. При завидном росте более чем метр пятьдесят сантиметров, мой вес почти приближается к половине центнера. Самый наилучший рост, которым всегда можно похвалиться, самый солидный выгодный вес, сразу выдающий истинно мужское атлетическое телосложение Виктора Олеговича. Но теперь, признаться, мне очень хотелось стать намного меньше и легче.

Внизу, после падения последней щепки, воцарилась тишина. Осторожно, стараясь не выдать себя ни малейшим шорохом, я почистил глаза, посматривая вниз. Поле сражения опустело. Подвинувшись к громадной дыре, пробитой пулей в считанном метре от меня, я долго, внимательно оглядывал каждый уголок сарая. Точно, растяпы ушли. Победа, как обычно, осталась за Виктором Олеговичем. Очередная шикарная победа над неразумными бестолковыми дворняжками.

Спешить не стоило. Пыль, понемногу, успокоилась, но я оставался в своем убежище. Иногда растяпы проявляют чудеса изобретательности. Седой старик на батарейках и его пьяный подельник могли запросто спрятаться и подождать моего появления. Общаться с соседями, объясняя стрельбу, тоже не хотелось. Еще меньше желания было знакомиться с местной полицией в лице участкового. Что касается дома, пострадавшего в результате атаки дворняжек, то судьба жалкого строения меня вообще не интересовала. Лачуга была снята неделю назад у здоровенного деревенского дурня без какого-либо аванса и предъявления документов. Жаль, конечно, мое хорошо устроенное тигриное логово на окраине Осиновки, но раз о нем пронюхал один растяпа, то узнают и другие.

Потолок хрустнул. Мне послышались шаги, и я снова прижался к стене.

Прошел добрый час. За это время тишину нарушали только таинственные глухие скрипы дома, похожие на стариковские вздохи, вопли птиц, да редкий лай собак, все еще обсуждающих между собой сегодняшнюю канонаду. Для верности подождав еще немного, я сдвинул кусок фанеры в углу, надежно закрывающий убежище, очень тихо спустился вниз.

Во дворе, за изгородью, сразу за воротами сарая никого не было. Жители Осиновки занимались своими обычными делами. Любопытными их не назовешь, и это замечательно. Главное, мои враги ушли, ушли точно.

Пуля пробила сквозную дыру в крыше сарая и кое-как прибитых досках щелястого потолка. Прежде чисто выметенный, утоптанный земляной пол теперь был завален мусором, трухой, опилками, мерзкими клочками тряпок, между которых даже проглядывал бок плоского, довольно крупного белесо-серого камня. Неровный квадрат, аккуратно выглаженный лишь с одной стороны, поигрывал в лучах солнца красивыми золотыми точками.

От падения с высоты или от прямого попадания пули камень лопнул почти пополам, окончательно разломившись в моих руках. Примитивный рисунок, кое-как начертанный на плитке, распался. Сколько лет камень пролежал под крышей сарая, завернутый в тряпки, неизвестно, но последние превратились в отвратительные пыльные лохмотья.

Неделю прожив в доме, я не заметил, чтобы настоящий владелец страдал тягой к собирательству бесполезных предметов. Самая последняя безмозглая дворняжка не стала бы тащить и тем более прятать в доме камень, который не стоит ни гроша. Возможно хозяин или кто-то из его несчастных малолетних родственников однажды принял блески за вкрапления золота? Нет, сколько-нибудь рассудительный человек вряд ли на это способен.

Короткие, отрывистые, резко меняющие направление полоски на обломках камня напоминали росчерки, оставляемые пишущим инструментом обычного самописца на бумаге. Идеально точными их назвать было нельзя. Линии, наверняка нанесенные человеческой рукой, кривились, имели разную толщину и глубину. Проходя по диагонали квадратного камня, росчерки начинались у одного края и внезапно, не завершив линии, обрывались на противоположном.

Бесполезный, бессмысленный предмет. Но зачем хозяину дома прятать ненужный, не имеющий ценности камень? Покрутив находку и так, и эдак, я сделал на телефон несколько снимков сложенных вместе частей плитки с разных ракурсов и особенно прилежно сфотографировал собственно рисунок. Затем, подумав, отнес камень подальше, в самый темный угол сарая, надежно забросал мусором. Если в Интернете найдется добрая информация о моей находке, я еще вернусь за плиткой и все сделаю по-взрослому.

Делать мне здесь было нечего, но и выходить на слишком яркое для осеннего дня солнце тоже не хотелось. Пора, пора отсюда убираться. В доме выбиты окна, изуродованы стены, прострелена крыша сарая. Интересно, сколько насчитает мне владелец дома? Тысяч пятьдесят? Или сто? Просто любопытно, потому что платить Виктор Олегович все равно не станет. Выплатит Лев Николаевич Гоголь. Карту телефона лучше сменить, мой городской адрес хозяину не известен. Пусть попрыгает, растяпа. Представляя унылую кабанью физиономию владельца дома, подсчитывающего убытки, я даже засмеялся. Кто сказал, что когда по тебе стреляют, не смешно? После, когда уляжется пыль, очень, очень даже смешно!

Лишь темным вечером, так и не обнаружив движения на проселке, я двинулся в другой конец Осиновки, где припарковал свою машину у магазина. Спокойная деревенская жизнь отныне противопоказана гордому тигру. Пора затеряться среди множества людей, пора перебираться в город.

Жизнь, как настоящая горная река подхватила меня, понесла по разным делам, заботам и надобностям. В конце концов, кроме постоянных нападок отчаявшихся дворняжек, на моей шее висит парочка мелких вонючих спиногрызов, и еще жена, принципиально не идущая на работу вот уже лет десять. Женщины всегда были без ума от одной моей мужской стати, а после сказанных Виктором Олеговичем двух-трех слов попросту теряют волю, соображение и недоразвитое сознание. По какой-то неизвестной причине, вероятно, в приступе добросердечности, я выбрал самую глупую, самую бездарную, самую ленивую, самую некрасивую из всех миллиардов женщин планеты. Самую обыкновенную дворняжку, которая моментально принесла приплод и растянулась на диване в твердом намерении бездельничать до конца света. Получается, свистящие пули, суды, вся суетливая кутерьма с растяпами лишь для того, чтобы изнеженные лодыри могли прозябать в неге и расслабленности. Дети, жена, всю эту бесполезную, жадную до моих денег банду обязан кормить, и кормлю я, хотя мне это не нравилось всегда и, понятно, не нравится теперь.

Какой-то законченный идиот сказал однажды, что дети, дескать, цветы. Розы или фиалки? В действительности дети элементарные сорняки. Подлинные монстры нашей мрачной реальности. Была бы моя воля, я бы всех детей сгонял в резервации и держал там насильно под охраной матерых волкодавов, пока реально не повзрослеют. Для нежелающих работать супруг в городских квартирах стоит делать отдельные помещения с решетками, железными дверями, засовами, замками. Пусть жены сидят взаперти, занимаясь чем привыкли. То есть куксятся, таращатся в окна, глотают таблетки, смотрят телевизор, сплетничают по телефону с подружками, такими же бесталанными бездельницами, как они сами, и выпускаются из заслуженно полученных апартаментов только, если понадобятся мужу.

Но воля, понятно, пока не моя. Слишком много глупости вокруг. Слишком много растяп кругом. Приходится ограничиваться тем, что супруга с детьми живет отдельно, а я часто меняю съемные дома и квартиры. Задерживаться на одном месте надолго не дают растяпы. Скаредничать мне не стоит. Средства для активной борьбы с дворняжками униженно приносят в зубах сами дворняжки.

О камне с рисунком я не вспоминал несколько недель, и не вспомнил бы еще неизвестно сколько времени, если бы случайно не наткнулся на фотографии в мобильнике. Первый же свободный час я потратил на поиски информации о плитке в Интернете.

Обнаружив циклопические горы, залежи промышленных масштабов из полностью бесполезных сведений о давным-давно мертвых народах, глиняных табличках, бесценных непереводимых рукописях, узорчатых гнилых гробах, кисельно-минорных чаяниях археологов и пыльных лабиринтах с иероглифами, я ни единого слова не прочитал об отрывистых, резко меняющих направления росчерках. Вооруженные очками шарлатаны, липовая научная братия называла изображения на камнях петроглифами, и это была единственная прибыль Виктора Олеговича от, увы, бездарно потраченного времени.

Ничего, хотя бы отдаленно напоминавшее рисунок на плитке из Осиновки не попадало в поле моего зрения. Однако всезнайка – Интернет все же не подвел меня, иронично подсунув данные там, где я их совершенно не искал и не никогда не ожидал бы встретить. Дело в том, что я абсолютно случайно увидел причудливые линии в рекламе брокерского портала, призывающего людей покупать ценные бумаги на электронной бирже.

Нажимая на баннер, по диагонали которого снизу-вверх бежали красные и зеленые росчерки, я ухмылялся, прекрасно понимая, как сейчас выгляжу. Странно, решительно ненормально, анекдотично. Матерый хищник, настоящий тигр, по-взрослому легко и с огромным удовольствием пожирающий людей за завтраком, обедом и ужином, поддался на рекламу идиотских золотых россыпей. Как говорится в сказках, Акелла промахнулся, пусть теперь подохнет с голоду, старая бездомная шавка. Лодчонку розовой сказки торпедировал вражеский дредноут. Конкурс красоты завершился, конкурсантки, как положено, поступили в распоряжение устроителей шоу.

Неужели правда? Стародавние петроглифы на куске камня и торговля акциями на бирже? Этого не может быть!

А вдруг?

Сумасшедшая идея захватила меня в плен сразу, полностью, без остатка. Сегодня мне предстояла необходимая беседа в районном отделении полиции и торжественная встреча, в результате которой мой бумажник мог наполниться купюрами, но я остался у компьютера, выключил телефон, прилипнув к экрану монитора. Читая рекламные воззвания на брокерском портале, я ничуть не проникся доверием. Казино дарит не выигрыш, а удовольствие от риска и игры. Риска и игры Виктору Олеговичу предостаточно от своих глупых дворняжек.

От опционов, стоп-приказов, экспираций, инструментов технического анализа с дьявольскими названиями, маклерских заявок, разворотов предыдущих тенденций, маржинальных позиций, фьючерсов, буквально зарябило в глазах. А ведь я даже не особенно рьяно вникал в суть новых для меня терминов! Как и полагается порядочной злостной рекламе, баннер брокерского портала откровенно профессионально, нагло лгал. Только снизу-вверх, говорите? Ребята работали открыто, жестко, по-взрослому. Цены на акции не растут постоянно, с великим удовольствием стремясь к нулю при любом удобном случае, оставляя покупателей с разинутым ртом и пустыми кошельками. Операции, не хуже моих собственных. В торговле на бирже одной светлой головы иметь мало, нужно знать направление движения цен заранее, в противном случае и лезть не стоит. Не представляю себе растяпу, который вот так, надеясь реально заработать на жизнь, голыми руками бросится ловить мелкую рыбешку между вырывающими друг у друга куски армиями акул. Среди моих дворняжек такие изумительные кретины вряд ли найдутся.

Сбросив на компьютер, я развернул наиболее удачный снимок плитки из Осиновки в редакторе фотографий. Пила постоянно меняющих направление линий в общем и целом теперь шла по направлению, указанному на лживом баннере брокера, снизу – вверх. Сами росчерки встали точно перпендикулярно. Пройдясь по контуру инструментами редактора, я вытащил собственно пилу, отбросив за ненадобностью шершавую поверхность камня. Если не привязываться к возникшим по ходу дела техническим незадачам и огрехам неизвестного автора петроглифа, получился довольно сносный график, вполне похожий на биржевой.

К сожалению, это была лишь начальная, наиболее легкая стадия моего безумия.

Как говорили в средние века, во времена мушкетеров, чем ближе к солнцу, тем законней становится воровство. Ценных бумаг и компаний, выпускающих их в обращение на мировые биржи, оказалось астрономически много. Положение мое осложнилось тем, что все просмотренные мной графики имели различное временное представление. Говоря самым простым языком, любой из отрезков пилы мог показывать изменение стоимости акции за одну минуту, а мог за целый месяц. Одни и те же графики начинали выглядеть по-разному! Если я не свихнулся, и рисунок на камне из Осиновки действительно поможет мне предсказать ценовое изменение, с эмитентами какой страны иметь дело, в каких временных категориях искать сходство линий?

Дни летели. По звонку ко мне наведывалась жена, варила еду, набивала продукты в холодильник. Обыкновенно мы разговариваем редко, и теперь вряд ли перебросились десятком слов, потому что сейчас мне особенно трудно слушать досужие рассуждения глупой безыдейной гусыни. Спрашивать Виктора Олеговича о нынешней работе она в принципе отучена, что, разумеется абсолютно правильно. Днем я корпел над графиками, а ночью графики мне снились.

В Кемерово победоносно вступила осень, привела затяжные дожди, серость и грязь. Первого сентября дети должны были отправиться в школу, но я забыл поинтересоваться у жены, все ли у них нормально и, понятно, поскорее выкинул эту мысль из головы, предпочитая вообще не вспоминать о паре сопливых плакс. Чуть ли не от зари до зари просиживая над графиками, я запустил, а потом и вовсе забросил свою настоящую работу. Полиция обрывала телефон в квартире жены, несколько раз к семье наведывался участковый, грозясь объявить меня во всероссийский розыск. Хоть в планетарный. Хоть в галактический. Меня это юмористическое сообщение не тронуло, хотя в другой раз я бы с наслажденьем посмеялся.

Прошла неделя, две, три. Дожди стали уставать, смелое, почти летнее солнце все увереннее сушило осеннюю слякоть. Очень запоздало я сообразил, что трачу время попусту, угодив в тупик. Вчерашний красавец – тигр стал сегодня небритым, грязным, голодным, забывшим о делах, потерявшимся в фантазиях безмозглым тушканчиком. Идея, в самом деле оказалась безумной и, к великому моему сожалению, полностью бессмысленной. На рисунке из Осиновки чуть больше трех десятков отрезков. Найди я прямо теперь компанию, ничтожная часть графика стоимости ценной бумаги которой идеально накладывается на пилу с камня, как на этой поразительной случайности можно заработать? Никак! Никак, и еще раз никак! Прошлое исчезло, принесу себе соболезнования за унылость, утонуло в болоте забвения. Подобного рода совпадения не продашь самому отъявленному растяпе.

У меня опустились руки. Выключив компьютер, я чуть ли не целый день пролежал на диване, не имея ни мыслей, ни желаний, ни злости. Долгой, неспокойной ночью мне снились графики, размахивающие вычерченными на бумаге графиками медведи, графики, быки, стальные рога которых расшибали в клочья древние замшелые камни с графиками современных акций. Осколки графиков так и сыпались вокруг, заставляя быков с новой яростной силой набрасываться на графики. Графики, графики, графики, графики свели меня с ума.

Утром, без особенных мыслей в голове разглядывая первые фотографии камня, я обнаружил прежде не замеченную деталь. Сложенная воедино плитка не имела ни единой, хоть немного правильной стороны. Конечно, края могли обломиться, пока камень переходил из рук в руки, пока плитку таскали, рассматривали, прятали в сарае. Но я уже потратил недели на решение головоломки и решил не отступать, когда возникла новая, возможно, еще более безумная надежда.

Путь в Осиновку не показался мне долгим, хотя я ехал так медленно и неаккуратно, что постоянно вызывал форменную истерику у других водителей. Сигналы я слышал так, будто эти звуки пробивались ко мне сквозь расстояния в световые годы. Графики. Графики всецело занимали мой ум. Если поднапрячь разум, и попытаться вспомнить дорогу, у меня это не получится. Не знаю, кто мне подсказал, что пора сделать левый поворот, въехать в Осиновку, взяв за ориентир частокол хвойного леса, подняться на знакомый взгорок.