Текст книги "Русы Великой Скифии"

Автор книги: Юрий Петухов

Соавторы: Нина Васильева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Легенда о трех братьях

В легенде о происхождении народов Великой Скифии, изложенной Геродотом (История, 4, 8–10), их предками названы три сына Геракла: Скиф, Гелон и Агатирс. Это предание надо понимать в том смысле, что все названные народы имели генетическое родство. «Скифы» – это арийские народы степной зоны Евразии, под именем «Гелона», очевидно, скрываются родственные им народы северной, лесной зоны Восточной Европы (примерно по линии Минск – Новгород – Рязань), а под именем «Агатирса» – народы Западной Украины и бассейна Дуная.

Считать эти народы изолированными друг от друга значит делать ошибку. Ведь, согласно сообщениям античных авторов, они происходили от братьев и говорили на родственных языках, то есть относились к одной языковой группе.

Еще в неолите брат Агатирс говорил на языке, предковом для фракийской группы, и ему принадлежала Трипольская культура Украины и родственные дунайские культуры; «брат Гелон» – говорил на языке балтской группы, и ему принадлежали культуры ямочно-гребенчатой керамики Русского Севера. Но расхождение между этими языками в те времена было еще очень небольшим.

В какой-то момент времени (видимо, в эпоху бронзы, в XXII–XVI вв. до н. э.) один из родственных языков этой группы вытеснил остальные. Но, поскольку локальные географические различия огромного «евразийского региона» продолжают действовать постоянно, на месте старой тут же образовалась новая языковая группа, современная славянская, занявшая ту же территорию, что и ее предшественница. Речь идет о языковом замещении, о «тонкой материи» духовной культуры, поскольку, начиная с бронзового века, население «евразийского региона» почти везде сохраняло физическую (антропологическую) и культурную преемственность.

Основным языком, вытеснившим остальные близкородственные и образовавшим новую «евразийскую» группу, был именно скифский, или, называя вещи своими именами, русский язык. Ведь все данные свидетельствуют о безусловном военно-политическом доминировании степных ариев и их потомков скифо-сарматов во всей внутренней Евразии эпохи бронзы и железного века… Сами условия евразийской геополитики, отсутствие естественных границ на огромных пространствах, предопределяют сохранение определенного цивилизационного единства этого региона. Народы континентальной Евразии просто не успевают далеко «разойтись»: как только это происходит, новые импульсы интеграции восстанавливают разрушенное единство. И роль объединителя принадлежит народу, населяющему степную зону континента, – «великоскифскому» народу, предназначенному к этому самой природой.

Возвращаясь к легенде о «трех братьях» – сыновьях Геракла, можно сказать, что символ «Скиф, Гелон и Агатирс» во времена Геродота означал примерно то же, что в наше время «Русский, Белорус и Украинец»… Разница между древними языками «Скифа, Гелона и Агатирса», своеобразный параметр «дельта» (показатель разницы цивилизационного характера), постепенно увеличивалась со временем; как только был превышен «допустимый уровень», сработал «сброс», и система вернулась в исходное положение.

Что же можно сказать в итоге о границах Скифии/Сарматии? На западе естественным барьером служили Карпаты и прилегающие речные рубежи (Днестр). На юге – Кавказские горы, причем в Закавказье, судя по обилию находок наконечников скифских стрел, находились скифские «военные базы». В Средней Азии скифское население «компактно проживало» еще на Памире, причем в зону политического влияния входил и Афганистан. В Сибири южная граница не была стабильной, проходя в основном по Алтаю-Саянам, но, опускаясь до среднего течения Хуанхэ в благоприятные времена… а на севере Сибири в зону влияния попадали бассейны рек Оби, Лены, Амура.

ГРАНИЦЫ ВЕЛИКОЙ СКИФИИ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА ПРИМЕРНО СОВПАДАЛИ С ГРАНИЦАМИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА 1945 г. Эти границы обусловлены как чисто геополитическими причинами, с одной стороны, так и состоянием социума, с другой. Можно сказать, что такие границы цивилизация континентальной Евразии занимает в своем нормальном состоянии.

2.2. Города Скифии

Цивилизация немыслима без особых центров – городов, жители которых оторваны от сельскохозяйственной деятельности и занимаются созданием культурных ценностей. Возможно ли существование такой высокой культуры, как скифская, без городов? Конечно, нет. Но ведь скифские города… не обнаружены? На самом деле скифские города хорошо известны. Некоторые из них, погибшие, раскопаны археологами, другие, уцелевшие, существуют и по сей день. Вот только приписывают эти города совсем не скифам.

В XVIII–XIX вв. в исторической науке сложилось представление, что «классические» античные греки колонизировали весь бассейн Средиземноморья от Гибралтара до Танаиса. Построили там свои «полисы» и принесли местным «варварам» свою развитую культуру. Но так ли это? Действительно ли города Приазовья-Причерноморья I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. принадлежали грекам, или греческая колонизация Понта – это очередная иллюзия, сложившаяся в историографии под воздействием европоцентристской традиции, всячески преувеличивавшей влияние средиземноморской цивилизации в прошлом?

Хорошо известно, что так называемая греческая колонизация бассейна Черного моря началась еще в VII в. до н. э. В 657 г. до н. э. был основан г. Истрия в устье Дуная, в 645 г. до н. э. появились поселения в устье Днепра и Буга. В том же столетии были основаны и первые греческие поселения на территории будущего Боспорского царства. Что это было – завоевание? Ведь никто не позволяет добровольно распоряжаться чужакам на своей территории. Или же греки строили свои прибрежные полисы в землях совершенных дикарей, лишенных какой бы то ни было политической организации? Обычно так и изображают строительство причерноморских городов: приплывают на кораблях культурные «греки», дарят «варварам» связку бус и занимают удобную землю…

Но позвольте! Это же VII век до н. э. В это самое время огромные армии скифов вторгаются через Кавказ в Переднюю Азию и громят там «сверхдержавы» вроде Ассирии. Непохоже, чтобы эти походы были предприняты «дикарями», не способными к государственному строительству. Безусловно, в VII в. до н. э. у скифов существовали мощные политические объединения, которые, конечно, не допустили бы никакой колонизации своих берегов… Хорошо известно, что в то же самое время скифо-киммерийские войска вторгались и на Балканы, устрашая тамошние «греческие полисы»*. Реальная политическая обстановка диаметрально противоположна идиллической картине «греческой колонизации Скифии».

* Современная наука позволяет с уверенностью говорить о том, что никаких древних греков, как единого народа, никогда не существовало. Лексический фонд так называемого «древнегреческого языка» на 95 % заимствован у окружающих племен. В древнегреческом пантеоне нет ни одного греческого божества, все боги заимствованы извне. А сам древнегреческий язык – искусственный язык «международного общения», койне. Используя псевдоэтноним «древние греки», мы должны знать, что под ним понимается совокупность разных народов, племен, родов, которые обитали в Эгеиде, на Пелопоннесе, шире, в Средиземноморье, а также и по берегам Понта Эвксинского – Черного или Русского моря. Причем, если в эпоху Троянской войны за псевдоэтнонимом греки скрывались русы-пеласги (они же «филистимляне»), арии-микенцы, славяне-дорийцы, русы-тавроскифы Ахилла и т. д., то при Перикле греки были в большей степени уже смешанными полунегроидными представителями малой средиземноморской расы, при этом греки-македонцы и появившийся еще позже Александр Филиппович Македонский – были полными славянами, не знавшими «древнегреческого языка» и не понимавшими «греков». В «эллинистический период» «греками» считались торговцы, спекулянты, ростовщики, посредники и «финансисты», проживавшие по всему побережью Средиземного и Черного морей в городах и городищах иных народов и народностей – именно им был нужен прежде всего «международный» койне. Миф о «Древней Греции» создан в эпоху Возрождения, обработан романтиками-литераторами эпохи Просвещения и поэтами периода немецкого романтизма. – Примеч. Ю. Д. Петухова.

То же самое и в экономике Северного Причерноморья-Приазовья. Доказано, что в городах этого региона не было никакого импорта стратегически важного сырья – железной руды: так, в Ольвии использовалась криворожская руда (разрабатывавшаяся скифами), на Боспоре – местная керченская¹³¹. Оружие в городах Северного Причерноморья также было местного производства. Возможно ли это при «греческой колонизации варварских земель»?

Прибрежные города в Северном Причерноморье и Приазовье были основаны с ведома и при прямой поддержке скифского государства (в то время сильного и единого). Подтверждение этому можно найти и в ранних «греческих» источниках. Так, например, о крымском городе Керкинитиде (совр. Евпатории), по данным археологии, известно, что он, как и многие другие города Причерноморья, возник на базе местного поселения раннего железного века, преемственного, в свою очередь, с эпохой бронзы¹³². С другой стороны, Гекатей Милетский (источник еще «догеродотовский», VI в. до н. э.) упоминал его так: «Керкинитида, город скифский»¹³³. Между тем античная Керкинитида ничем не отличалась от других причерноморских «полисов»… которые, надо полагать, в момент основания тоже были обыкновенными скифскими городами.

История не донесла до нас никаких свидетельств о столкновении греков-«колонизаторов» со скифами. Один этот факт полностью опровергает версию колонизации Причерноморья в стиле «вестерна». Но как объяснить тогда присутствие в причерноморских полисах влиятельной греческой прослойки? Почему сильное скифское государство разрешило вторгнуться в свои пределы чужакам?

Очевидно, скифы были заинтересованы в строительстве морских портов. Прибрежные «полисы» служили для посредничества между двумя цивилизациями, континентальной скифской и морской греческой, равноправными в культурном отношении, каждая из которых могла предложить другой то, что у нее отсутствовало.

Античные понтийские города лежали «на границе» двух миров. Но все же берег, на котором они закрепились, был скифский. И скифское влияние преобладало на протяжении всей истории этих городов. В момент основания, в VII–VI вв. до н. э., понтийские города не могли не быть в прямой политической зависимости от Скифского государства. Их обособление, очевидно, началось в V–IV вв. до н. э., когда скифская держава ослабла. Позднее история понтийских городов знала значительные политические колебания – в зависимости от усиления или ослабления средиземноморской цивилизации, с одной стороны, и степной евразийской – с другой.

Но, как бы ни складывались отношения Великой Скифии и Средиземноморья, римско-эллинистическому миру никогда не удавалось добиться перевеса и закрепиться на северных берегах Черного моря (не говоря уже о Приазовье). На этот счет у нас есть недвусмысленные свидетельства источников. Так, Прокопий Кесарийский, авторитетный автор VI века н. э., признавал, что «местности же вокруг Понта Эвксинского, простирающиеся от Византия до Меотийского озера, описать все точно невозможно, так как из-за варваров, обитающих к северу от Истра, называемого Данувием, этот берег совершенно недоступен для римлян». Он заявил однозначно, что владения римлян простирались до устья Истра (Дуная), с одной стороны, и до устья Фасиса (Риони) в стране колхов, то есть Грузии – с другой, – но и то только в «древние времена», в период расцвета Римской державы!¹³⁴

Очевидно, что ни одна военная экспедиция Рима против Крыма и Причерноморья (а таких экспедиций известно довольно много: и при императоре Августе, и при Нероне, и при Антонинах) не завершилась успехом; северный берег Понта так и остался «недоступен для римлян». Отсюда следует, что изображение городов Причерноморья в составе Римской империи, принятое в «западной» историографии, является подтасовкой, выдающей желаемое за действительное. Не только в 1854 году англо-франко-турецкий десант не смог взломать оборону Севастополя: так же заканчивались и все походы со стороны Средиземноморья на Крым…

Рассмотрим кратко историю важнейших азово-черноморских портов, а также некоторых наиболее значительных «континентальных» пограничных городов Великой Скифии.

Борисфен (Ольвия – Счастливая)

Ольвией («счастливой») греки называли крупный порт Северо-Западного Причерноморья, расположенный в устье Днепра; однако известно, что сами жители предпочитали называть город Борисфеном, как и реку Днепр. Название – местное, отнюдь не греческое.

Из истории Ольвии известно, что город неоднократно находился под прямым политическим контролем скифов и сарматов. Согласно рассказу Геродота, скифский царь Скил (V в. до н. э.), прямо поселился в Ольвии и «увлекся» процветавшей там культурой греческого образца; увлечение это, однако же, стоило ему короны и жизни¹³⁵. Обычно этот рассказ понимают так: дикий «варвар» робко постучал в стены «цивилизованного города», был там принят, обласкан, обучен… и убит родным братом, «цивилизации» не понимавшим. Но, если оставить тон рассказа Геродота (благожелательного по отношению к «своим»), события предстают в ином ключе.

Очевидно, скифский царь мог поселиться в Ольвии только в том случае, если город целиком подчинялся ему (иначе вряд ли впустили бы горожане столь властного и опасного гостя). Фактически переселение царя в Ольвию означало перенос столицы, политического центра. Такого «крена» в сторону морской цивилизации «континентальные» соотечественники Скила не потерпели и свергли своего царя, пренебрегшего их интересами (поведение Скила можно сравнить с политикой Петра Первого, также тяготевшего к «морю» и перенесшего столицу; это действие тоже вызвало сильнейшее оппозиционное движение, которое, правда, было не столь успешно, как в скифские времена).

Кто же населял город Борисфен во времена царя Скила? Может быть, «греки-колонисты»? Но почему тогда наиболее ранними постройками в черте города являются однокамерные дома-полуземлянки¹³⁶, похожие на жилища местного, черноморского населения и не имеющие ничего общего с «греческой» традицией?

Обнаружены интереснейшие свидетельства господства скифов в Ольвии и в северо-западном Причерноморье на самых ранних этапах становления морских портов. Как известно, один из важнейших признаков политического влияния – это средства денежного обращения, монеты. Оказалось, что в этот период (VII–V вв. до н. э.) в Ольвии выпускались бронзовые монеты-«стрелки», имевшие оригинальную форму двухлопастных стрел очень древнего типа¹³⁷. Дело в том, что настоящие наконечники стрел издавна служили скифам деньгами (вещь нужная, в хозяйстве сгодится, и вместе с тем удобна, как монета). Понятно, что ольвийские «стрелки» – это уже настоящие деньги, имитирующие форму древнего средства обращения.

Исследователи «стрелок» удивляются: зачем бы это грекам понадобилось копировать скифские деньги. Первоначально думали, что жители Ольвии делали «стрелки» специально для торговли со скифами. Но выяснилось, что «стрелки» были мелкой монетой, вряд ли далеко выходившей за пределы городского рынка…

Скифский царь располагается в Ольвии как у себя дома, а жители города расплачиваются между собой скифскими деньгами. Стоит ли утверждать после этого, что Ольвия была греческим полисом? Очевидно, бронзовые «стрелки» были первым этапом настоящего денежного обращения у самих скифов. Появление приморских городов и одновременное появление в этих городах первых скифских денег – звенья одной цепи.

Ясно, что ранняя Ольвия (VII–V вв. до н. э.) и соседние с ней города были построены самими скифами для торговли с греками и находились под контролем Скифского государства. А что было потом?

В 331 г. до н. э. под стены Ольвии из Фракии (совр. Болгарии) явился Зопирион, полководец Александра Македонского и попытался взять город штурмом. Великий Александр пытался присоединить к своей империи Великую Скифию! Но не вышло. Жители Ольвии, борисфениты и соседние скифы оказали яростное сопротивление, македонская армия была разгромлена. Для II в. до н. э. у нас есть надежное свидетельство господства скифов в Ольвии: выпущенные здесь монеты с изображением царя Скилура. Тогда же скифам подчинялись и города западного берега Крыма, главным из которых была Керкинитида (Евпатория). Чуть позднее северо-западное побережье Черного моря перешло под контроль сарматов. Так, Дион Хрисостом, посетивший Ольвию в 82 г. н. э., писал, что реки Днепр (Борисфен) и Буг (Гипанис) впадают в море около «крепости Алектор», принадлежащей «супруге сарматского царя»¹³⁸. Военная крепость сарматов, перекрывая устья рек, полностью контролировала окрестные города, самым крупным из которых была Ольвия.

А кто населял этот город, в политическом отношении никогда не отдалявшийся от скифского и сарматского государств? Может быть, все-таки «классические» греки, одетые в хитоны и увенчанные лавровыми венками? Оказывается, нет. Дион Хрисостом сообщает, что все ее жители одеты «по-скифски», то есть в штаны и сапоги, носят бороды, прекрасно умеют обращаться с конями… Из всей греческой культуры интересуются только древним эпосом – «Илиадой». В самом деле, греки ли они? Или настоящими греками были только немногие купцы, находившиеся там по своим торговым делам? (Это уже близко к истине. – Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Об истории Ольвии на рубеже н. э. Дион сообщает следующие подробности: «Город борисфенитов по своей величине уже не соответствует своей былой славе, чему виной постоянные войны и разрушения. Ведь этот город, построенный очень давно, в самой гуще варварских племен и притом, пожалуй, наиболее воинственных, постоянно подвергается нападениям и не раз бывал захвачен врагами. Последнее и наиболее страшное разрушение он претерпел около ста пятидесяти лет тому назад. В ту пору геты захватили и этот город, и многие другие по левому берегу Понта до самой Аполлонии. Поэтому положение греков, живших в этом краю, стало очень тяжким: некоторые города вовсе не были заселены заново, другие – едва-едва, причем по большей части в них поселились варвары. Немало городов в разных областях подвергалось захвату и разрушению, так как греческие поселения рассеяны повсюду».

Очевидно, город попал под удар в ходе одной из «пограничных» войн между южнорусскими скифами и их дунайскими соседями – гетами (собственно говоря, жителей причерноморских степей в это время уже называли сарматами, но Дион, как и многие авторы, не делает между скифами и сарматами никакой разницы).

Нападение гетов было отбито, и Ольвия возвращена законным хозяевам: «БОРИСФЕНИТЫ ПОСЛЕ РАЗРУШЕНИЯ СВОЕГО ГОРОДА СНОВА, СОБРАВШИСЬ ВМЕСТЕ, ЗАСЕЛИЛИ ЕГО, ПО-ВИДИМОМУ, СОГЛАСНО ЖЕЛАНИЮ СКИФОВ, которые хотели вести торговлю с греками, приезжавшими в эту гавань; когда город стал необитаем, греки перестали заезжать в него, так как у них не находилось земляков, у которых они могли бы остановиться…»¹³⁹ Отношения «греков» и скифов в этом пассаже предстают совершенно ясно: и те, и другие были заинтересованы в торговле, нуждались друг в друге; «борисфениты» же были посредниками в этих отношениях.

Херсонес Таврический: Солнечный город в Крыму

Херсонес, стоявший на месте современного Севастополя, был важнейшим среди городов Южного берега Крыма. Западное побережье с центром в Керкинитиде (Евпатории) иногда подчинялось Херсонесу, а иногда входило в ту же политическую систему, что и Ольвия. Восточный берег Крыма издавна входил в Боспорское царство.

Имя города безуспешно пытаются вывести из греческого языка. На самом деле оно восходит к глубокой древности и лежит в общем культурном поле цивилизации южнорусских степей, с одной стороны, и северно-европейской цивилизации кельтов – с другой. Кроме Херсонеса в Крыму, на полуострове Ютландия(!) в древности был известен Херсонес Киммерийский… Очевидно, название Херсонес (Корсунь) относится к киммерийской или более ранней эпохе и связано с культом солнечного бога Хорса, хорошо известного на Руси. (Чрезвычайно интересное предположение и, скорее всего, верное. В теониме «Хор-Хорс» заключены понятия «крас-ный, хорош-ий» – «красно-солнышко» – Гор. «Хрен-» = «крен-» – Херсон-Корсунь. Цвет русов – красный; этимология-значение этнонима «рус, рос» – «светлый, красный = к-рас-ивый, хорош-ий, свой». В таком случае Херсон-Корсунь – город русов или носителей этнокультурно-языковых традиций русов, но отнюдь не негроидных метисов «греков». – Примеч. Ю. Д. Петухова.)

На месте Херсонеса поселения существовали еще в начале I тыс. до н. э.¹⁴⁰ Но утверждают, будто город был основан греками; спорят лишь о том, чьей колонией он являлся… Основываясь на данных источников, что в «основании Херсонеса» участвовали выходцы из Гераклеи Понтийской и с острова Делоса, некоторые исследователи пришли к выводу, что такая совместная колонизация по политическим соображениям могла иметь место только в 422 г. до н. э. (все остальное время Делос и Гераклея входили во враждебные политические блоки). Но греческая керамика на месте Херсонеса, согласно данным археологии, появилась раньше, еще в VI в. до н. э. Тогда приходится сделать вывод, что этот «ранний» Херсонес не имел с «поздним» Херсонесом ничего общего…¹⁴¹

Конечно же, это не так. Сообщение о «колонизации» Херсонеса представителями двух враждебных государств Греции может означать только одно: ни одно из этих государств – ни дорийская Гераклея, ни ионийский Делос – не обладали в Херсонесе политической властью, их граждане «колонизировали» город как частные лица, поселившись там как простые купцы и ремесленники. Греки не «создали» Херсонес, но «вписались» на определенных условиях в структуры, заложенные местным населением – таврами и скифами (как «вписываются» азербайджанские и армянские «землячества» в Москву и иные русские города. – Примеч. Ю. Д. Петухова).

ХЕРСОНЕС ИЗНАЧАЛЬНО ПРИНАДЛЕЖАЛ ТАВРО-СКИФАМ. Такой вывод подтверждается всеми данными: и преемственностью Херсонеса с местными поселениями эпохи бронзы, и его местным, древнеарийским именем, и общим обликом города и его жителей, большинство которых, как и везде в Причерноморье, были скифами.

О политической и идеологической независимости Херсонеса от эллинского мира свидетельствуют слова присяги, которую приносили граждане этого города. Достаточно прочитать ее, чтобы убедиться: они исповедовали вовсе не греческую религию. Клятва херсонесцев включала имена главных богов: Зевс, Гея, Геракл и Дева. Монеты Херсонеса выпускались с изображениями Девы и Геракла. Очевидно, что эти четыре божества и были наиболее почитаемы в городе. Зевс и Гея – боги неба и земли, верховная супружеская пара, правящая миром, почитаемая… не у греков, а у скифов (по свидетельству Геродота). У греков глава Олимпа Зевс вовсе не был тождествен богу неба Урану, супругу Земли-Геи, и вообще культ Урана (высшего бога-творца) отошел на задний план. Культ Геракла в Причерноморье хорошо известен (отмечено у Геродота). Если в Элладе Геракл был героем эпоса, то в Скифии это был один из главных богов, притом же, как утверждали греки, «прародитель» скифов. Наконец, культ херсонесской Девы сильно отличался от греческих, зато скифские цари клялись «Девой и Зевсом», ставя эту богиню наравне с верховным божеством. Что за люди давали такую присягу? Допустим, греки в Причерноморье могли переодеться в скифский костюм, использовать скифские деньги, подчиняться скифским царям. Но не могли же они отречься от своей религии… Нет, Херсонес, подверженный влиянию Средиземноморья, населяли все же не греки, а тавроскифы, почитатели божественной Девы.

В скифские времена Херсонес был независимым государством, представляя собой своеобразный «буфер» между цивилизациями Моря и Степи*. Однако уже с начала II в. до н. э. влияние античного мира стало перевешивать: Херсонес склонялся к союзу с Понтом, эллинистическим царством севера Малой Азии. Скифские цари Крыма безуспешно пытались установить над ним контроль.

* Автор развивает концепцию А. Дугина о «противостоянии моря и суши». Но для суперэтноса русов этот дуализм вторичен. – Примеч. Ю. Д. Петухова.

При Митридате Понтийском (около 107 г. до н. э.) Херсонес вошел в его империю, а после ее разгрома подчинился Боспорскому царству. И только в конце I – нач. II в. н. э. Херсонес оказался в прямом подчинении у Рима; начиная с этого времени, цивилизация Средиземноморья не выпускала этот важный пункт из своих рук вплоть до XVIII столетия. Отношения Херсонеса с окружающим «скифским миром» с этого времени стали в основном враждебными (хотя оставалось и поле для культурного контакта).