Текст книги "Русы Великой Скифии"

Автор книги: Юрий Петухов

Соавторы: Нина Васильева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Скифы и «гипербореи»

Естественно, что однородную в климатическом смысле степную и лесостепную зону континентальной Евразии населял единый великоскифский народ. Далее к северу, вплоть до Ледовитого океана, простиралась иная природная зона: лес и тундра. Ее населяли нескифские народы: область хвойных лесов Крайнего Севера от Балтики до Урала – угро-финны; северную Сибирь – палеоазиаты, которых античные историки именовали «гипербореями».

(Гипербореями все-таки были русы-бореалы «севера». – Примеч. Ю. Д. Петухова.)

В каких отношениях находились скифы и гипербореи лесов Северной Евразии? Где заканчивалась Скифия на севере? Античные источники считали, что скифам принадлежат все земли континентальной Евразии вплоть до «безжизненных пустынь» за Полярным кругом; даже Северный Ледовитый океан носил название Скифского¹²⁰. Почему-то эти недвусмысленные сообщения до недавних пор было принято отрицать. Однако данные современной археологии позволяют пролить свет на эту интересную проблему.

Как показали исследования, влияние скифов захватывало не только юг Сибири, от Урала до Алтая, но и долину Оби и прилегающие таежные области. В середине I тыс. до н. э. у лесных племен и жителей западносибирской лесотундры появляются характерные скифские котлы. В Салехарде найдены образцы резьбы по кости в скифском зверином стиле. Скифская культура захватила и долину Енисея, Ангары, Лены. Вот что писал о скифском влиянии в северных таежных районах выдающийся русский археолог и историк, исследователь палеокультур А. П. Окладников: «Отраженные волны бушующей в степных просторах скифской кочевой стихии рано докатываются и до далекого Севера. В долину Оби и соседние с ней районы Западной Сибири проникают кочевые скотоводы-конники… Едва ли не самым ярким примером влияния [скифов в Сибири] могут служить шишкинские писаницы в верховьях Лены, где изображено мифическое чудовище, живо напоминающее клыкастого зверя, столь излюбленного в скифском искусстве, и еще более замечательный фриз из семи лодок… По своему содержанию эти замечательные рисунки обнаруживают удивительное сходство с более древними памятниками искусства бронзовой эпохи не только в Скандинавии и Карелии, но и в далекой Италии. В стилистическом же отношении, как свидетельствует фигура лани, они в свою очередь сближаются с предскифским и скифским искусством Восточной Европы, Сибири и Центральной Азии. Насколько широко на север и восток Азии распространилось подобное влияние скифо-сарматского искусства, помимо находок в курганах древних гуннов Монголии и Забайкалья, показывают древние писаницы, уцелевшие на далеком Амуре. Ниже Хабаровска, в местности Секачи-Алян, на одном из огромных валунов видно большое изображение лося, в бедро которого вписана характерная спиральная фигура, столь обычная на скифо-сарматских и родственных им памятниках искусства, точь-в-точь такая же, как и на изображении оленя, сопровождающем фриз из семи лодок в Шишкино»¹²¹.

Добавим, что подобного рода следы не могут быть оставлены в результате торгового обмена или чего-то подобного. Эти рисунки могли быть созданы только руками самих скифов. Значит, в период расцвета скифской культуры население степной зоны Евразии проникло в очень отдаленные регионы, в лесотундру на севере, в Забайкалье и на Амур на востоке. Если вспомнить относительно низкий уровень развития палеоазиатских народов Крайнего Севера, неудивительно, что их взаимодействие со скифами носило односторонний характер. Скифы-степняки, поднимаясь на север, несли с собой высокую культуру. Отношения скифов с сибирскими «гипербореями» складывались, видимо, по той же схеме, что и отношения русских землепроходцев XVII–XVIII вв. с ними же…

«Отложившиеся скифы», ирки и фиссагеты

Насколько далеко к северу простиралось влияние Скифии на территории Восточно-Европейской равнины? Этот вопрос издавна вызывает ожесточенные споры. Любители игры «на понижение», стараясь всячески принизить значение великой империи Евразии, отрицают вообще всякое влияние степной культуры на севере; они «отнимают» у скифов не только лес, но даже и лесостепь. С их точки зрения, «лес» и «степь» представляют собой несовместимые природные зоны, жители которых должны быть враждебны друг другу и никак не могут принадлежать к одному и тому же народу.

Данные археологии ясно свидетельствуют о прохождении скифами всей Сибири вплоть до Тихого и Ледовитого океанов. А что в лесах Русской равнины? То же самое. В «раннежелезных» культурах Средней и Верхней Волги, Городецкой и Ананьинской, обнаружено множество вещей, свидетельствующих о скифском влиянии, в частности, предметы скифского вооружения.

Эти культуры принадлежали народам угро-финского происхождения, известным еще в раннее Средневековье как меря, мордва и пр.; очевидно, именно они описаны у Геродота под именем фиссагетов и ирков (последнее слово есть искаженное «угры»). Собственный уровень развития этих народов был довольно низок: античные источники отмечают преобладание у них охоты. Очевидно, железный век наступил на севере благодаря скифскому влиянию, и только с применением железа в северных лесах появилось «настоящее» сельское хозяйство.

Само имя фиссагеты относится к скифскому кругу (среднеазиатские скифы назывались массагетами). Уже один этот факт свидетельствует о прочном влиянии скифов (или, может быть, их арийских предков) в верхней части бассейна Волги.

По-видимому, в период своего расцвета Скифское государство осуществляло над Верхним Поволжьем прямой политический контроль. Появление в Ананьинской культуре (соврем. Татарстан и Марий Эл) скифского оружия и погребального обряда следует связать с пребыванием в этих краях «ограниченного контингента» скифских войск, возможно, выведенных из Закавказья после окончания войн в Передней Азии¹²².

Геродот, называя рядом с фиссагетами и ирками неких скифов, отложившихся от «царских», вероятно, имел в виду государственное образование, созданное в среде угро-финских народов Поволжья выходцами из южнорусских степей. «Отложившимися» от своих собратьев верхневолжские скифы стали, видимо, после того, как их государство на юге, на Нижней Волге и Дону, сменилось савроматским и оказалось «выдавлено» на Украину. Северная лесная периферия империи, как и западная (Украина), обычно дольше поддерживала старую политическую традицию.

Итак, Верхнее Поволжье в железном веке заселено утро-финнами, находившимися под скифским культурно-политическим влиянием. Поскольку скифы – прямые предки русских, можно сказать, что ситуация в этом регионе мало отличалась от той, какую застало раннее Средневековье: чудь, весь, меря и мордва «сидят» в северных лесах и платят дань Руси. А что на западе, от Волги до Двины?

Скифы, гелоны и будины

Зону смешанных и широколиственных лесов от Западного Буга до бассейна Оки в железном веке занимали однородные археологические культуры (штрихованной керамики, днепро-двинская, юхновская, милоградская, верхнеокская), принадлежавшие, несомненно, народу индоевропейского происхождения. Все они обнаруживают преемственность с местными культурами шнуровой керамики эпохи бронзы, начиная со времен XXII–XVIII вв. до н. э.

Это все, на чем сходятся историки и археологи. Какому конкретно народу принадлежали эти культуры? Еще недавно было принято утверждать, что создавшие их народы разговаривали на языках балтской группы (совр. литовский, латышский языки). Балты якобы и жили в Белоруссии и на северо-западе России чуть ли не до «прихода славян» в VIII–IX вв., после чего их язык на всей этой огромной территории якобы «исчез без следа».

Утверждалось, что русские не были на «русском севере» местными жителями. Но данные археологии опровергают это голословное утверждение. Дело в том, что культуры типа штрихованной керамики обнаруживают преемственность не только с предшествующими, но и с последующими – вплоть до славянского Средневековья. В них отчетливо заметны черты, сближающие как с «пражской керамикой», так и с другими славянскими культурами этого региона. Те же углубленные в земле однокомнатные жилища с очагом в углу, лепные горшки той же формы, те же обряд погребального сожжения и культовые центры – круговые ограды с идолом посредине¹²³.

В этом регионе никакого «разрыва» при переходе к Средневековью вообще не было. Славяне Русского Севера – автохтоны, коренные жители. Но, с другой стороны, анализ топонимов показывает, что все-таки было время, когда зону смешанных и широколиственных лесов Восточной Европы заселял народ, говоривший на языке балтской группы¹²⁴. Когда это было? Во времена Геродота, в раннем Средневековье? Некоторые исследователи придерживаются именно такого мнения; они настаивают на существовании еще в недалеком прошлом «балто-славянского единства». «Балто-славянам» они и приписывают археологические культуры Русского Севера, обнаруживающие сходство с поздними славянскими. По этой концепции, славяне поздно, чуть ли не в VI–VII вв. н. э., «отпочковались» от балтов, и произошло это где-то на периферии зоны широколиственных лесов, чуть ли не в болотах бассейна Припяти¹²⁵.

Перед нами очередная концепция «автохтонии» славян в России: опять предков огромного народа пытаются загнать в маленький уголок, ничем не ограниченный посреди великого евразийского пространства. Честно говоря, уголок Б. А. Рыбакова (среднее Поднепровье) выглядит гораздо уютнее: сторонники происхождения славян «от балтов» пытаются утопить их предков в болоте в буквальном смысле слова.

Однако современные исследования подвергают сомнению существование балто-славянского единства в сравнительно недавнюю эпоху¹²⁶. Балтские языки обнаруживают большое сходство со славянскими (как и с санскритом) – но сходство это очень странное. Огромный общий словарный запас – но совершенно иная языковая структура, древние различия в фонетике, отсутствие общих названий для меди и бронзы и других важных культурных терминов¹²⁷. (Напомним, что фактически балты вычленились из достаточно поздней общности русов-славян. Балтские «языки» – примитивно-периферийные латинизированные католическими миссионерами славяно-русские диалекты. В целом «балтская проблема» – это не проблема этноистории, ведь балты – латыши, литовцы – есть ассимилированные славяно-русы, не более того – а проблема политическая, проблема отторжения от России прибалтийских земель. Антропологически и генетически балты не меньшие русы, русские, чем сами русские и их предки скифы, исключая, разумеется, тюркский элемент, влившийся в литовцев после переселения в Литву значительного числа татар. – Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Каким же было отношение древних балтов к древним славянам? Ответ на этот вопрос – ключ к истории Русского Севера. Очевидно, расхождение балтской и славянской языковых групп началось еще в неолите (иначе были бы общие названия для технических терминов металлургии бронзы). Если считать, как делает это большинство исследователей, что «протославяне» тогда еще входили в арийскую общность Древнеямной культуры (степи Южной России, III тыс. до н. э.), то можно предположить, что балтская общность занимала северную лесную зону Восточно-Европейской равнины именно в те времена. В таком случае протобалтам следует приписать комплекс культур ямочно-гребенчатой керамики, заполнявший этот регион в V–III тыс. до н. э. Если это так, то балты оказываются одним из древнейших народов арийской семьи. Надо полагать, расхождение языков севера и юга Восточно-Европейской равнины в V–III тыс. до н. э. было сравнительно небольшим, поскольку этому препятствуют сами геополитические условия. Вот в ту пору и существовало «балто-славянское», вернее, еще «балто-арийское» языковое единство. И оно не успело распасться, поскольку уже на рубеже III и II тыс. до н. э. из степей на север двинулись культуры шнуровой керамики…

Такое предположение, сделанное на основе данных лингвистики и археологии, полностью совпадает с сообщениями русских летописей. Как гласит новгородская традиция (представленная в Никаноровской летописи и у Татищева), славяне впервые пришли на север «от берегов Понта и Меотиса» в XX в. до н. э., что практически совпадает с датой появления Фатьяновской культуры бронзового века, охвативший регион от Белоруссии до Верхней Волги. Очевидно, большинство местных жителей, наследников ямочно-гребенчатой культуры, перешло на славянский язык уже в эпоху средней бронзы, прежние языки сохранились только в Восточной Прибалтике и там «законсервировались».

(Данное положение автора требует особого пояснения. Мы должны помнить, что русские – стволовое развитие суперэтноса русов (бореалов-индоевропейцев) – имеют своими предками не только ту составляющую, что пришла с юга («славянскую»), но и автохтонную (бореалы Евразии, в частности, Европейской России) и «возвратную» северо-западную (та часть ариев-индоевропейцев, что из южно-русских степей Северного Причерноморья ушла на север, в том числе в Скандинавию, Восточную и Центральную Европу, а затем, возвращаясь на восток и юго-восток, органично влилась в бореальную и «славянскую среду» – мы знаем, что скандинавы-«норманны» есть не пресловутые вымышленные «германцы», а прямые потомки тех же скифов-ариев.) Практически между этими тремя основными составляющими русов не было существенных различий, все они были носителями этнокультурно-языковых, антропологических и генетических признаков суперэтноса русов. Переместившись со вторичной прародины ариев-индоевропейцев, две основные составляющие пространственно разошлись, но не изменились, – слияние их было естественно (вспомним, «язык руський и славянский один есть»). На фоне метаисторического процесса слияния русов и образования русских современного типа, «балтский вопрос» выглядит микроскопической составляющей. «Балты» не древней «славян». Говорить о «балто»-арийской общности не приходится, как не приходится говорить об «украинско»-ностратической общности. А роднит «балтские» языкии, скажем, санскрит не их прямое родство, а та часть языка русов, что сохранилась в порожденных им как «балтских» языках, так и санскрите. Вот уже два века с появлением «индоевропеистики» мы «бродим между трех сосен» и не можем понять, что без ствола и корней из разрозненных листьев и веток мы дерева никогда «не сложим». Когда мы говорим о «германо-балто-славянской» общности, мы должны четко понимать – никакого «триединства» не было, это было единство – общность русов, из которой вычленились в результате ассимиляций их пришлыми «этносами» так называемые этносы германской языковой группы (ассимилированные русы-славяне), а затем – «балты». В отличие от активных «германцев» и «славян», «балты» осели в своих «болотах», по-своему храня и по-своему искажая этнокультурно-языковое наследие русов-ариев. Но, повторим, наибольшую культурно-языковую деформацию «балтам» нанесло именно католическое миссионерство романо-«германских» культуртрегеров – именно вследствие этого направленного воздействия пруссы были уничтожены и ассимилированы полностью, а «балты» искусственно вычленены из суперэтноса русов; при этом антропологически они остались русами. – Примеч. Ю. Д. Петухова).

Вернемся теперь к Геродоту и посмотрим, кого он «увидел» на месте археологических культур типа штрихованной керамики, Юхновской и др. Как известно, в его времена там обитали будины и гелоны – народы разного происхождения и образа жизни. Будины – это водь, народ угро-финского происхождения, а гелоны и есть носители тех культур лесной зоны, которые признаны индоевропейскими и… славянскими.

Описание Геродота дает представление о взаимоотношениях двух основных этнических групп севера Русской равнины: будины были менее развиты, занимались более охотой, тогда как гелоны жили в той же земле, но в укрепленных поселениях (городах), занимались высокопродуктивным сельским хозяйством. Гелоны мирно колонизировали землю будинов, распространяя на север свою высокую культуру. Такими же были отношения славян и угро-финнов и в Средневековье.

ГЕЛОНЫ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА БЫЛИ СЛАВЯНАМИ – вполне в современном смысле этого слова. Сходство языка гелонов с языком скифов, которое отмечал уже Геродот, есть не что иное, как общность языков одной славянской группы или, может быть, даже диалектов внутри одного языка.

«Лесные» народы Центральной России раннего железного века были не просто близки скифам, но входили с ними в одну политическую систему. Когда скифская цивилизация подверглась опасности со стороны персидской империи Ахеменидов (поход Дария в Причерноморье в 512 г. до н. э.), ее поддержали ближайшие родственники: донские савроматы и северные гелоны и будины, тогда как меланхлены и агатирсы в этот критический момент «отпали».

Гелоны под несколько измененными именами известны на севере Русской равнины вплоть до Средних веков. Еще в V–VI вв. н. э. по левобережью Днепра, в бассейне Десны и верхней Оки обитали, как сообщают источники, ГОЛЬТЫ и ГОЛЬТЕ-СКИФЫ. Последний термин ясно указывает на большую близость гелонов-гольтов и скифов, о чем говорил и Геродот. В русских летописях жители бассейна верхней Оки назывались ГОЛЯДЬЮ, при этом никогда не отмечалось их иноязычие по отношению к славянскому населению. Средневековая «голядь» – потомки древних гелонов, сохранивших свои этнополитические структуры; остальные вошли в состав нового славянского объединения, созданного вендами-вятичами.

Скифы, невры и венеты

Восточные Карпаты и Волынь в раннем железном веке были «местом встречи» родственных народов: венетов – предков западных славян и скифов, которых можно прямо называть славянами восточными. Первым «венетским» народом на западной границе Великой Скифии были, видимо, невры.

С одной стороны, Волынь входила в общность полей погребальных урн, занимавшей в раннем железном веке Центральную Европу. С другой стороны, строгой границы с Великой степью не было: к востоку от Днепра поля погребальных урн плавно переходили в скифскую культуру. В лесостепной зоне Киева-Харькова-Полтавы прослеживается культура курганов, подобная степной, «классической» скифской, но несколько отличающаяся преобладанием земледелия. В этой же самой области присутствует и культура погребальных урн, аналогичная центральноевропейским.

Античные авторы называли народ, населявший Восточные Карпаты во II–III вв. н. э., ВЕНЕДАМИ-САРМАТАМИ, подчеркивая тем самым, что никакой строгой границы между Центральной и Восточной Европой в то время не существовало.

По-видимому, такое двойственное название носили те самые анты, к которым некоторые историки пытались свести происхождение всех русских (концепция Б. А. Рыбакова и предшественников). Из одних источников известно, что антами называлась самая восточная часть венетов, из других – западная часть сарматов.

Анты (венеты-сарматы) представляли собой промежуточное звено между славянами западными (венетами) Центральной Европы и славянами восточными (скифами-сарматами) Восточной Европы, они жили на границе двух крупных природных и цивилизационных зон. Недаром «анты» переводится с санскрита как… «украинцы».

Скифы, агатирсы и геты

Бассейн Дуная еще в эпоху классической античности заселяли геты. Жившие на западной границе Великой Скифии агатирсы были, очевидно, родственны дунайским гетам. Язык гетов относят к фракийской языковой группе. Однако если это и верно, то только для эпохи бронзы, самое позднее – для ранне-железного века. Нет никаких оснований полагать, что бассейн Дуная был заселен «фракийцами» вплоть до Великого переселения народов. Имеются бесспорные свидетельства, что уже в III в. до н. э. почти весь дунайский регион принадлежал… скифам и савроматам.

В самом деле, рассказывая о походах Александра Македонского (330 г. до н. э.), Арриан пишет о Дунае: «Это самая большая из европейских рек; она протекает через многие и многие земли, образуя границу между самыми воинственными племенами. Большинство из них – племена кельтские; в их земле Истр и берет свое начало. У самых истоков ее живут квады и маркоманы, потом язиги, племя савроматов, и потом геты, дарующие бессмертие; потом большинство савроматов и потом скифы – до самого устья, до того места, где пятью рукавами Истр впадает в Эвксинское море»¹²⁸.

Во времена Александра Македонского только истоки великой реки принадлежали кельтам. А весь остальной дунайский регион был занят скифами-савроматами. В начале н. э. античные источники твердо указывают, что все жители северо-дунайского бассейна являются скифами-сарматами. Как сообщает Плиний Старший:

«В ЦЕЛОМ К СЕВЕРУ ОТ ИСТРА (ДУНАЯ) ВСЕ ПЛЕМЕНА СКИФСКИЕ, однако места, прилегающие к побережью, заняли разные народы; в одних находятся ГЕТЫ, которых римляне называют ДАКАМИ; в других – САРМАТЫ, по-гречески САВРОМАТЫ (в их числе гамаксобии или АОРСЫ); в третьих – выродившиеся и произошедшие от рабов скифы или троглодиты и затем АЛАНЫ и РОКСАЛАНЫ… до тех мест, где границы германцев, поля и равнины населяют ЯЗЫГИ-САРМАТЫ, а горы и леса до реки Патисс – изгнанные ими даки»¹²⁹.

В сообщении Плиния среди названий дунайских народов перечислены почти все «скифские» этнонимы. Дунайские геты (даки), очевидно, тоже были скифами. Ведь сами их имена имеют неоднократный «повтор» на всей территории Евразии (фиссагеты на Волге, массагеты на Аму-Дарье, даки к востоку от Каспия).

Неудивительно поэтому, что источники V–VII вв. н. э. постоянно «путают» дунайских гетов и готов Причерноморья, упорно считая их за один и тот же народ¹³⁰. Лингвистическая путаница? Невозможно: ошибки речи не могут держаться тысячелетиями. Просто и геты, и готы были обыкновенными скифами.

Скорее всего дунайский регион перешел под контроль Скифской империи в эпоху ее расцвета, в VII в. до н. э., и тогда же, если не раньше, началось «языковое замещение». Уже геродотовы агатирсы, с одной стороны, похожи на фракийцев по нравам и образу жизни, а с другой – родственны по происхождению скифам (что предполагает и языковое родство). Во времена Александра Македонского народы Дуная, несомненно, были «скифоязычны»; конечно, они и называли себя так же, как и скифы Южной России – СКОЛОТАМИ; несколькими веками позднее это имя изменилось и стало звучать как «склавены», а в Средние века – «славяне»…

Археологические культуры Приднестровья и Восточного Прикарпатья уже в раннем железном веке обнаруживают черты родства со средневековыми славянскими; есть основания полагать, что геродотовы агатирсы, занимавшие этот регион, были славянами. Но в таком случае, славянами были также ближайшие родственники агатирсов – геты, даки, и все эти дунайско-днестровские народы представляли собой не что иное, как западную группу сарматов.

Начиная со II–III вв. н. э. на Дунае источники обнаруживают явные следы пребывания славян – в надписях встречаются чисто славянские имена; дошедшие слова дунайских народов звучат по-славянски. А ведь никаких крупных перемещений, которые могли бы устранить отсюда скифов-савроматов, не было; напротив, в эпоху «великого переселения» на Дунай опять двинулись народы Причерноморья. Так разъясняется загадка «дунайской прародины» славян.