Текст книги "Соседи по планете Земноводные и пресмыкающиеся"

Автор книги: Юрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

По сравнению с тем, что знали неистовый аббат Спалланцани или Блуменбах, сегодняшние ученые знают во много раз больше. И о жизни самих тритонов знают почти всё, и о способности регенерировать уже многое известно: оказывается, у тритонов регенерируются не только конечности и хвост, кожный покров и частично глаза – у них восстанавливаются легкие и спинной мозг, перерезанный кишечник быстро срастается, причем отрезки кишки как бы сами «находят» друг друга и срастаются. Пересаженный глаз не только приживается, но и отрастает зрительный нерв, который затем самостоятельно находит дорогу в мозг, а в мозгу «отыскивает» те участки, которые управляют зрительной информацией. Почему, как, каким образом все это происходит? И еще один очень существенный вопрос: почему это свойственно лишь хвостатым амфибиям? И никаким иным животным, даже их близким родственникам – бесхвостым амфибиям, – не свойственно? (У лягушек, за исключением одного вида – шпорцевой, – регенерируются лишь кончики пальцев.) Недавно выяснено, что у амфибий регенерацией ведает генетический аппарат. Пока практического применения сам факт еще не нашел. Но ведь это только начало!

Ну хорошо, амфибии самостоятельно, без чьей-либо помощи восстанавливают утраченные органы. Люди рано или поздно откроют секрет амфибий и, возможно, смогут что-то извлечь из этих открытий для себя. Но ведь есть и другой путь, казалось бы, более простой и близкий – искусственная регенерация, то есть восстановление утраченных, поврежденных или больных органов путем пересадки.

Вопрос искусственной пересадки органов и тканей давно волнует и биологов и медиков. Надо ли говорить, скольких людей можно было бы сделать здоровыми или полноценными, сколько жизней можно было бы спасти благодаря этому. Не случайно тысячи ученых уже на протяжении десятилетий упорно работают над вопросами пересадки органов и тканей. И вот одержаны первые победы: пересадка кожи и роговицы глаза, кроветворных органов, а главное, переливание крови – величайшие завоевания науки! И восстановленное здоровье тысяч людей, спасение тысяч жизней – высшая награда медикам и биологам за их благородный и нелегкий труд.

Нет необходимости доказывать, какое огромное значение для человечества имеет дальнейшее развитие этой отрасли науки.

Однако, сделав первые шаги, люди столкнулись с, казалось бы, непреодолимым препятствием. Пересадка многих органов при самых идеальных операциях, при самой тщательной подготовке и проверке, при самых скрупулезных исследованиях и расчетах не удается – пересаженные ткани остаются чужеродными. Называется это тканевой несовместимостью.

Так, может быть, это вообще не реально? Может быть, это противоестественно? Но в том-то и дело, что в природе есть примеры как раз обратного. И доказывают это опять-таки хвостатые амфибии: почти любые операции по пересадке органов и тканей, проведенные на этих животных, оказываются удачными.

У них будто бы и не существует проблемы тканевой несовместимости.

В греческой мифологии есть чудовища с туловищем козы, головой льва и хвостом дракона. Назывались они химерами. До середины нашего века химеры существовали лишь в мифах да в исполнении скульпторов, любивших украшать фантастическими существами капитальные сооружения, такие, например, как знаменитый собор Парижской богоматери в Париже. А в середине нашего века появились живые химеры. Тоже в Париже, в лаборатории профессора Шарля Уйона. Они не только фантастичны внешне (например, о восьми ногах), но и «составлены» из частей разных животных в полном смысле слова. Например, одна химера «сделана» из крупного большеголового иглистого, или ребристого, тритона и маленького хрупкого перепончатоногого, другая – из мексиканского аксолотля и альпийского тритона.

Химеры, фантастические животные, до сих пор существовали лишь в легендах и мифах.

Здесь интересно все – и методика профессора и результаты. Уйон соединяет не взрослых животных, а эмбрионов в тот момент, когда они уже почти сформировались – имеют голову, туловище, хвост, но еще находятся в яйце. Тонкой платиновой проволокой профессор разрезает эмбрион, и голову одного присоединяет к туловищу другого и наоборот. Если соединение точное, то через два часа происходит и рубцевание. Конечно, далеко не все оперированные тритоны выживают – до зрелого возраста доживают едва ли три процента, но те, что остаются, дают возможность увидеть много нового и удивительного. Например, окраска: она сохраняется такой, какая свойственна обоим видам тритонов – на одной половине одна, на другой иная, а граница проходит по месту соединения. Ноги – тоже: передние – одного вида тритона, задние – другого. Но бывает и так: на первой половине одна пара ног, а на второй – две. Шесть ног, как у насекомых! Бывают даже и восьминогие: еще одна пара вырастает как раз на месте соединения. И, будто не зная, какой половинке отдать предпочтение, эта пара превращается в нечто среднее по внешнему виду – что-то берет от одного «хозяина», что-то от другого. В каких случаях это происходит, почему, есть ли тут какие-то закономерности, пока сказать нельзя – фактов еще слишком мало. Однако уже установлено: химеры будут жить, только если обе соединяемые части одинаковы по величине. Очевидно, тогда не происходит взаимного подавления, которое получается, если одна часть была больше, а стало быть, сильнее. «Если силы эквивалентны, – говорит профессор Уйон, – произойдет обоюдная вакцинация, которая повлечет взаимную терпимость. Если, напротив, одна из систем значительно сильнее, она вытеснит другую… жизнеспособной является химера, обладающая равновесием».

Благодарное человечество поставило лягушкам памятники.

Любопытно и поведение химеры – восемь ног работают координированно, голова «управляет» и теми, что находятся на «нейтральной полосе», и теми, которые находятся на «чужой» части тела. Образ жизни химера ведет тот, какой ведет животное, от которого получена голова.

Опыты профессора Уйона – не единственные: во многих лабораториях мира ведутся подобные или похожие опыты и рано или поздно они дадут практический выход.

Лягушкам поставлено два памятника. Один – в прошлом веке в Париже, другой – сравнительно недавно – в Токио. Французские и японские медики от имени мировой науки, от имени всего человечества поставили памятник лягушкам, благодаря которым люди избавились от многих страданий, нашли пути к лечению многих болезней, лягушкам, которые, став жертвами науки, открыли людям путь к познанию живого организма.

И кто знает, не заслужат ли памятника их хвостатые родственники, если они помогут ученым преодолеть барьер несовместимости тканей, – это будет такая победа науки, которую сейчас даже оценить невозможно!

2. Тайна чаши со змеей

Реди был спокоен, и стеклянный сосуд не дрожал в его руке. Оглядев собравшихся, он посмотрел на помощника, державшего сосуд с такой же жидкостью, улыбнулся и быстро выпил содержимое своего сосуда. Помощник немедленно сделал то же самое. Раздался чей-то громкий вздох, кто-то ахнул, и снова, как секунду назад, воцарилась глубокая тишина. Все присутствующие понимали: сейчас случится чудо или произойдет трагедия.

Медленно тянулись напряженные минуты. Никто не знал, что чувствовал в эти минуты Реди, но все видели: он улыбался. Может быть, его веселило выражение ужаса на лицах коллег, может быть, улыбкой он пытался скрыть страх, который испытывал сам? А может быть, это была улыбка превосходства? Или улыбка победителя? Он, Реди, уже знаменитый во всем мире, привык побеждать. Блестящий экспериментатор и полемист, впервые доказавший, что мухи не зарождаются в гнилом мясе, опровергший тем самым, казалось бы, незыблемые каноны о самозарождении насекомых и доказавший, что насекомые откладывают яйца (великое открытие, продвинувшее биологию значительно вперед), не побоявшийся опровергать самого Аристотеля (чей авторитет и тогда, в XVII веке, был незыблем); Реди, заявивший, что многократно видел, «как лягушки откладывают яйца, из которых развиваются их малыши»; Реди, которому наука обязана еще очень многим, сделал новое замечательное открытие, точнее, опроверг веками укоренившееся мнение, и доказал, что желчь змеи никакой опасности не представляет! Для ученых того времени это было невероятно – ведь именно желчь, да еще слюна змей, по всеобщему представлению, наиболее опасны. Считали, что именно они немедленно вызывают смерть. Чтоб опровергнуть это, Реди публично, в присутствии самых уважаемых ученых, выпил желчь змеи. И остался жив. Значит, опасна не желчь змеи. Тогда что же?

Змея – символ медицины.

Реди ответил на этот вопрос: опасен змеиный яд, выделяемый при укусе!

Через сто лет, уже в XVIII веке, другой итальянец, Феличе Фонтана, как и Франческо Реди, живший в Пизе, откроет у змей ядовитые железы, выделит чистый змеиный яд и поймет механизм действия этого яда на организм животных. Ему придется поправить Реди: яд действует на животное, попадая не в желудок, как считал Реди, а в кровь.

Но это уже не столь важно. Важно, что Реди и Фонтана открыли новую эру в изучении змей вообще и их яда – в частности.

В разные века разные народы по-разному относились к змеям, наделяли их и положительными и отрицательными качествами, приписывали им и сотворение мира, и стремление разрушить его. И в то же время многие народы издавна связывали змей с исцелением больных. Можно по-разному объяснять это. Например, некоторые исследователи считают, что болезни, а тем более смерть всегда были для людей явлениями таинственными и непонятными. Непонятны были и причины болезней и смертей. Змея тоже всегда оставалась существом таинственным и непонятным. Может быть, полагают эти исследователи, люди связывают непонятные явления с непонятными существами. Возможно, хотя объяснение, пожалуй, не очень убедительное. Тем более – это хорошо известно – змея всегда была символом мудрости, учености и давно стала символом медицины. Причем не только в Европе: у африканских народов змея тоже часто была связана с врачеванием. Объясняется это, очевидно, тем, что в Африке врачеванием занимались колдуны, они же, как правило, были и заклинателями змей. Символом колдуна была змея. Вот так и получалось: змея – колдун – лечебная магия. Потом колдун почему-то выпал из этой цепочки, и осталась змея и лечебная магия.

Теофраст Парацельс (1493–1541).

В Европе же змея не просто символизировала лекаря, как в Африке – колдуна, она символизировала мудрость и знание. А так как первыми учеными на Земле были медики, то изображение рядом с ними змеи объяснимо.

Но тут возникает сразу несколько вопросов. Во-первых, почему именно змея стала символом мудрости и знаний? Ведь змеи, как и все рептилии, значительно уступают высокоразвитым животным.

Во-вторых, является ли змея символом знаний вообще или каких-то определенных знаний? Например, если, допустим, первыми учеными на Земле были бы не медики, а физики, то стала бы змея их символом? Или ее все-таки связывали именно с лечением, врачеванием?

И наконец, третий, весьма существенный вопрос: почему змея всегда изображается рядом с чашей?

Надо сказать, что вопросы эти представляют не только академический интерес. Они в какой-то степени проливают свет на историю медицины, и не случайно этими вопросами занимались многие серьезные ученые, в том числе и выдающийся советский медик академик Е. Н. Павловский.

Долгое время некоторые историки науки трактовали символ медицины – змею, обвивающую чашу, – как утверждение целебного свойства змеиного яда. В частности, советский исследователь П. Е. Заблудовский считает, что изображение чаши рядом со змеей появилось на рубеже нашей эры и означает сосуд, где хранился змеиный яд. Однако, по данным академика Павловского, такое изображение появилось лишь в XVI веке, благодаря знаменитому врачу Парацельсу, впервые предложившему подобное сочетание.

Возможно, истина лежит посредине. Действительно, точного и узаконенного символа, то есть змеи, обвивающейся вокруг чаши или изображенной рядом с ней, ни в древние времена, ни много позже не было. Более или менее определенным этот символ стал благодаря Парацельсу. (Кстати, символ был совсем не таким, каким мы знаем его сейчас: современная эмблема медицины – змея, обвивающая ножку чаши и склоняющая голову над самой чашей, – утверждена в нашей стране Реввоенсоветом в 1924 году, а затем уже широко распространилась и за пределами нашей страны. Сама же змея «сопровождает» медиков издавна.

Эскулап – бог медицины у римлян не расставался со змеями. Так же как Асклепий – бог медицины у древних греков.

Легендарный греческий врач Асклепий (у римлян он звался Эскулап) всегда изображался со змеей, ибо именно благодаря змеям, как рассказывает миф, он стал сначала просто великим врачом, а потом – врачом-богом, покровителем медицины.

Вот что говорится в мифе.

Уже прославленный, Асклепий был приглашен критским царем Миносом, чтоб воскресить его умершего сына. Врач шел, опираясь на посох, и вдруг посох обвила змея. Испугавшись, Асклепий убил змею. Но едва он это сделал, как появилась вторая змея, несшая во рту какую-то траву. Эта трава воскресила убитую. Видимо, Асклепию уже было предначертано судьбой стать богом, поэтому он, обладая нечеловеческой прозорливостью, тут же все понял, нашел траву, которую принесла змея, собрал ее и, прибыв на Крит, воскресил ею сына царя Миноса.

Так гласит легенда и так объясняется, почему в храмах, посвященных Асклепию, и на скульптурах самого бога медицины всегда присутствуют змеи. Правда, они обвивают либо посох Асклепия, либо его самого, а не чашу. Единственная, дошедшая до нас скульптура, найденная при раскопках Помпеи, изображает Асклепия, держащего в одной руке посох, обвитый змеей, в другой – чашу. Зато дочь Асклепия – богиня здоровья Гигея (отсюда – «гигиена») – начиная с VI века до нашей эры постоянно изображалась со змеей в одной руке и с чашей в другой. Так, быть может, змея в те времена была не символом излечения, а просто символом здоровья? Тогда почему же она у Гигеи всегда рядом с чашей? Нет, просто символом здоровья она не могла быть, тем более что древние очень хорошо знали, насколько опасны эти существа.

О смерти людей от укусов змей рассказывается и в мифах – например, нимфа Эвридика, жена Орфея, погибла от укуса змеи, от этого же умер и сын троянской царевны Лаодики, и прорицатель Моис тоже стал жертвой ядовитой змеи. Можно вспомнить еще немало подобных примеров из мифологии, можно обратиться и к другим источникам.

Знаменитый врач и ученый античного мира Гален свидетельствовал, что понтийский царь Митридат VI, умерший в середине I века до нашей эры, очень интересовался змеями, точнее, их ядом. Он лично и его придворные врачи ставили опыты над приговоренными к смерти людьми – позволяли змеям кусать их, а затем пробовали различные способы лечения. Интерес Митридата, так же как и других правителей той эпохи, был вполне оправдан: яд змеи оказался очень удобным способом устранения неугодного правителя – действовал быстро и безошибочно. К тому же, в случае разоблачения, убийца не мог быть наказан: укус змеи считался «божьей карой», и подсунувший правителю это пресмыкающееся лишь выполнял волю богов.

Однако правители не желали считаться с волей богов и упорно искали средств избежать этой «кары». Тот же Митридат имел огромный штат придворных врачей, которые трудились над поисками противоядий. В конце концов, то ли боясь гнева повелителя, то ли желая ему просто угодить, врачи «изобрели» уникальное и универсальное средство, спасающее от укусов любых змей, и назвали его «митридатиум». Однако сами медики не очень верили в его лечебные свойства, считая, что раз смерть от яда змеи – «кара богов», то спасти от этой кары могут лишь сами боги. Поэтому лучшие средства – это молитвы и заговоры, чудодейственные амулеты и жертвоприношения.

Тем не менее Митридат и его придворные собрали много сведений о ядах и хранили их в глубокой тайне. Даже книга, составленная Митридатом и его врачами, называлась «Тайные мемуары». Возможно, она навсегда или надолго осталась бы неизвестной, если бы в 66 году до нашей эры Митридат не был разгромлен римским полководцем Помпеем в битве при Целе и мемуары, которые Митридат всегда держал при себе, не попали в руки римлянам. Переведенные вскоре на латинский язык, они стали относительно широко известны.

Однако, хорошо изучив действие змеиных ядов, люди не могли, сколько ни старались, найти средств, спасающих от укусов змей. Первое тысячелетие нашей эры не принесло ничего нового в этом отношении. Суеверный страх перед змеями, усиленный легендами о существовании всяких змееподобных чудищ, мешал серьезно заняться изучением ядовитых пресмыкающихся. Позже, в средние века, в Европе, когда любая попытка приоткрыть завесу над какой-нибудь тайной природы расценивалась католической церковью как посягательство на устои веры и жестоко пресекалась, тоже ничего существенного не было сделано в изучении пресмыкающихся. Зато в Юго-Восточной и Средней Азии на рубеже первого и второго тысячелетий нашей эры не только возрождается интерес к ядовитым змеям, но и делаются успешные попытки их изучения.

Положил начало этому выдающийся естествоиспытатель и врач Абу Али Ибн-Сина (известный больше под европеизированным именем Авиценна). Внес очень существенный вклад в изучение змей и их ядов последователь Авиценны Абу Ибрахим Джурджани. Советские ученые В. С. Баркаган и П. П. Перфильев, подробно проанализировав работу Джурджани «Сокровища Хорезмшаха», написанную в 1100 году, пришли к выводу, что «Джурджани делал много метких и новых наблюдений и талантливых догадок о механизме действия змеиных ядов на организм человека». Так, например, Джурджани первый высказал мысль, что яд некоторых змей вызывает быстрое свертывание крови в организме человека. Это было великое открытие, но воспользоваться им, как и другими открытиями и догадками Джурджани, его современники не могли.

Авиценна (980-1037).

Однако и много позже в Азии, а особенно в Европе господствовали канонизированные взгляды древних, и отступать от них было не только невозможно, но и очень опасно. Только через пятьсот лет это осмелился сделать Франческо Реди.

Конечно, Реди жил уже в другое время, ему не грозило, как, допустим, Мигелю Сервету, обвинение в ереси и сожжение на костре. Но и в XVII веке было достаточно схоластов, достаточно сильна была церковь, а главное, было очень мало фактов, опыта, обобщений.

Через столетие Феличе Фонтана, проделав более шести тысяч опытов, не только подтвердил догадку Джурджани, что яд действует лишь на кровь, а проглоченный – безвреден, но и открыл целый ряд реакций организма на змеиный яд. Наконец, с помощью микроскопа он тщательно изучил строение зубов змей и доказал, что далеко не все змеи ядовиты – ведь не у всех змей, оказывается, есть ядовитые железы и зубы, снабженные ядопроводящими каналами. Раньше, считая всех змей ядовитыми, люди были убеждены, что змея не кусает, а жалит и жалом ей служит раздвоенный язык.

Исследования Фонтана сильно продвинули вперед науку о пресмыкающихся и соответствующую область медицины. Однако прошло по крайней мере еще столетие, прежде чем открытие Фонтана помогло людям сделать следующий, очень важный шаг – открыть противозмеиную сыворотку.

В 1887 году, экспериментируя с голубями, французский ученый Севаль установил, что при повторном введении птицам яда гремучей змеи они становятся гораздо менее восприимчивыми к этому яду. Севаль в конце концов добился того, что голуби не реагировали на дозы яда, в шесть раз большие смертельных.

В 1889 году этим вопросом занялся немецкий ученый Кауфман, а через три года, в 1892 году, французский исследователь Кальметт доказал, что животных можно сделать невосприимчивыми к яду, если им многократно вводить постоянно увеличиваемые, но тем не менее безопасные дозы яда.

Вслед за Кальметтом этим вопросом занялся другой француз Ц. Физали. В начале нашего века благодаря его работам и исследованиям уже применяется антизмеиная сыворотка, но лишь в 1922 году Физали публикует окончательные и обобщенные результаты своих многолетних исследований.

С этого момента человечество получило могучее оружие в борьбе за жизнь людей. Конечно, и открытия, и применение этих открытий на практике стало возможным лишь благодаря новейшим по тому времени достижениям медицины и биологии, физики и химии, благодаря Джурджани и Реди, Фонтана и многим другим ученым. И все-таки люди навсегда останутся особенно признательны этим двум французам – Кальметту и Физали, открытие которых спасло и спасает тысячи, а может быть, и сотни тысяч человеческих жизней.

Сравнительно недавно люди сделали удивительное открытие: оказалось, что далеко не все змеи ядовиты!

Открытие, точнее, метод, предложенный Кальметтом и Физали, оказался так же прост, как и эффективен: лошади делают прививку змеиного яда – небольшую и сильно разбавленную дозу, не могущую причинить ей вреда. Однако ядовитые вещества, попавшие в кровь, вызывают немедленную реакцию в организме животного – в крови вырабатываются так называемые антитела, которые уничтожают попавших в кровь «врагов». Через некоторое время лошади делают еще одну прививку, затем еще и еще, каждый раз увеличивая дозу яда. И каждый раз в крови животного вырабатываются новые антитела. Через 16 месяцев лошадь становится настолько невосприимчива к яду, что на нее уже не действует доза в 2 грамма яда (в то время как не иммунизированную лошадь может убить доза в 80 раз меньшая). Такая лошадь уже пригодна для дачи сыворотки. Собственно, сыворотка – это и есть сама кровь лошади, насыщенная антителами, готовыми в любой момент к борьбе с «врагом». Попав в кровь человека, укушенного змеей, эти антитела немедленно начинают действовать.

Соответствующим образом обработанная сыворотка в запаянных ампулах долго хранится и легко транспортируется.

Не случайно, конечно, люди много веков искали способы нейтрализовать действие змеиных ядов. По данным Всемирной организации здравоохранения, в середине нашего века укушенных змеями людей ежегодно насчитывалось примерно 500 тысяч (в прошлые века, да и в начале нашего, видимо, гораздо больше). До применения современных методов лечения 20–40 %, а в иные годы в некоторых странах и до 70 % укушенных людей погибало. Сейчас благодаря применению сыворотки число смертных случаев значительно снизилось. Например, в Бразилии, где ранее погибало до 27 % людей, укушенных змеями, сейчас гибнет лишь 8 % (по данным А. Г. Банникова и Н. Н. Дроздова ранее погибало до 40 %, сейчас – 1 %). В южной Японии соответственно – 15 % и 3 %, в США – 6 % и 2 %. Общее же число смертных случаев снизилось по всему миру до 2–3 %, и приходятся они в основном на Индию, страны Юго-Восточной Азии и Южной Африки, то есть на те районы земного шара, где пострадавшим пока не могут оказать своевременную помощь. В Европе же смертные случаи от укусов змей единичны. Ученые считают, что в ближайшее время, благодаря сыворотке, смертные случаи от укусов змей будут полностью исключены.

Итак, проблема, над решением которой бились люди, решена. Однако вряд ли многовековое стремление найти средство, спасающее от действия змеиных ядов, имеет отношение к змее – символу медицины. Почему же змея обвивает посох Асклепия и что же все-таки означает появившаяся затем рядом с нею символическая чаша? Может быть, древние знали о змеях что-то такое, что потом ускользнуло от внимания потомков? Трудно сказать – у нас нет никаких фактов, кроме самого факта – символа медицины – змеи.

Вряд ли можно считать, что змея стала символом медицины благодаря «териаку», изобретенному в античные времена.

О знахарях и врачах-шарлатанах, усиленно в разных видах использовавших змей, тоже говорить не имеет смысла – это не серьезно, да к тому же, оглядываясь на них, можно было бы символом медицины сделать и жабу – она ведь у них была не менее популярным «снадобьем».

Из гораздо более позднего, чем античные времена, – из XV века до нас дошло любопытное свидетельство известного армянского врача Амирдовлата: «Когда наступает зима и змеи уходят под землю, – писал в своем труде этот врач, – глаза их слепнут от силы холода. Когда наступает лето, змеи находят укроп, немного едят его, несколько протирают им глаза, и тогда они открываются. Когда врачи увидели это, они поняли, что укроп улучшает зрение, записали и сохранили это испытанное средство».

Вряд ли в действительности сыграли змеи какую-нибудь роль в открытии благотворного действия укропа на зрение, но знаменательно, что змеи фигурируют в научном труде в такой необычной для них роли.

Однако подобные свидетельства ученых встречаются крайне редко. Тем не менее змеи заняли прочное место в медицине. И не только символическое!

Еще в прошлом веке ученые заметили, что змеиный яд, попадая в кровь, заставляет ее свертываться. Образуется тромб, который вызывает тяжелое заболевание и часто приводит к смерти человека. Но нередко бывает и наоборот – повышенная свертываемость крови человеку необходима. Например, при сильных кровотечениях, когда гибель может наступить от потери крови. И вот сравнительно недавно найдено средство, сгущающее кровь и останавливающее кровотечение. Этот препарат создан на основе яда гюрзы, или индийской кобры.

Случается и так: кровь слишком сгущается, происходит закупорка сосудов, и это часто приводит к трагическим последствиям. Препарат, изготовленный с применением яда малайской гадюки, делает на какое-то время кровь не способной к свертыванию и помогает избежать закупорки сосудов.

Яд змей применяют при лечении проказы и ревматизма, его испытывают, и довольно успешно, для разрушения злокачественных опухолей. Советский ученый А. С. Мелик-Карамян разработал метод лечения бронхиальной астмы препаратами из змеиных ядов. Есть показания, что яд помогает при стенокардии, наконец, его успешно применяют как успокаивающее средство, вполне заменяющее морфий и не дающее таких тяжелых последствий.

В начале нашего века было сделано еще одно замечательное открытие, которому предшествовал довольно странный случай. Собственно, поначалу ничего странного не произошло – в 1908 году в одном из селений штата Техас змея укусила человека. Укус гремучей змеи, как известно, очень опасен. Но пострадавший, хоть и тяжело перенес последствия укуса, к счастью, остался жив. Это действительно было счастьем, и не только для него, но, как впоследствии оказалось, для тысяч людей.

Дело в том, что человек этот страдал тяжелой болезнью – эпилепсией. И вдруг, после укуса змеи, он навсегда избавился от нее.

Случайность? Врачи – люди благороднейшей в мире профессии – не признают случайностей, используют малейшую возможность, если она сулит здоровье людям. Может быть, змеиный яд – как раз то лекарство, которое способно избавить от тяжелой и неизлечимой болезни?

Опыты показали, что эти яды облегчают течение эпилептических припадков и значительно снижают их количество у больных (правда, по не установленным пока причинам, яд действует не одинаково благотворно на всех). И вот сравнительно недавно в Германской Демократической Республике стали выпускать препараты, способствующие излечению этого недуга. А сотни людей (и среди них, наверно, немало таких, которые терпеть не могут или очень боятся змей) не знают, что облегчением своих страданий они обязаны ядовитым гремучим змеям.

Фактически изучение подобных свойств змеиного яда лишь началось, а уже известно, что он не только помогает лечить десятки болезней, но и облегчает диагностирование (в основном заболеваний крови).

Химикам пока не удалось найти искусственный заменитель змеиного яда. А его с каждым годом нужно все больше и больше: все яснее люди понимают, что он открывает перед учеными новые возможности вернуть людям здоровье, спасти человеческие жизни. И если пока еще не открыто, не понято, почему древние избрали символом медицины змею, то уже совершенно ясно, что они были правы – змею действительно можно считать символом медицины.