Текст книги "Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945"

Автор книги: Юрий Цурганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

В произведениях Ленина и других большевистских вождей можно найти немало высказываний о том, что любые договоры и соглашения с капиталистическими странами – лишь тактические маневры. Но стратегическая цель остается неизменной – полное уничтожение капиталистического окружения и победа коммунизма в мировом масштабе. Программа Коминтерна указывает, что должно произойти в ходе реализации этого плана и после его завершения: «Крупная буржуазия и помещики, преданные им части офицерского корпуса и высшая бюрократия являются последовательными врагами рабочего класса, с которыми необходима самая беспощадная борьба»[27]27
  Там же. С. 28.


[Закрыть]. Иными словами, предполагалось истребление ведущих слоев общества зарубежных стран, что уже полным ходом осуществлялось большевиками в России. «Для массового порождения коммунистического сознания… необходимо массовое изменение людей, которое возможно только в практическом движении, в революции…»[28]28
  Там же.


[Закрыть] В качестве плацдарма для осуществления этого плана большевики использовали территорию бывшего Российского государства.

Стремление белой эмиграции указать международной общественности на опасность, которую несет в себе большевизм, давало определенные результаты. Наиболее ощутимый из них – создание в 1924 году Лиги по борьбе с III Интернационалом – международной организации, которую возглавил гражданин Швейцарии Теодор Обер. Одним из первых, кто поддержал ее организаторов, был П.Н. Врангель. Ближайшим помощником Обера стал руководитель Российского общества Красного Креста в Женеве Ю.И. Лодыженский. Штаб-центры «Лиги Обера», как называли эту организацию, имелись во многих странах мира. В состав штаб-центров входили представители белой эмиграции, чины РОВС работали доверенными корреспондентами. В Берлине таким корреспондентом был руководитель II отдела РОВС генерал-майор А.А. фон Лампе. С 1924 по 1927 год были проведены четыре международные конференции Лиги: в Париже, Женеве, Лондоне и Гааге. В начале 1928 года было объявлено об учреждении постоянного секретариата русской секции Лиги. Секретариат имел своих представителей в семнадцати странах[29]29
  Шкаренков Л.К Указ. соч. С. 60, 122–123.


[Закрыть].

Большевики предвидели, что белогвардейцы не оставят попыток продолжить борьбу с ними после ухода за пределы России. В связи с этим большевики стремились не допустить отбытия в эмиграцию наиболее активных борцов с коммунистическим режимом. В частности, была предпринята попытка путем агитации и пропаганды воспрепятствовать отступлению Русской армии из Крыма в 1920 году. Когда войска Южного фронта РККА прорвали укрепления белых, командующий фронтом М.В. Фрунзе обратился по радио к П.Н. Врангелю: «Ввиду явной бесполезности дальнейшего сопротивления ваших войск, грозящего лишь пролитием потоков крови, предлагаю вам прекратить сопротивление и сдаться… В случае принятия вами означенного предложения Революционный военный совет армии Южного фронта на основании полномочий, предоставленных ему центральной Советской властью, гарантирует сдающимся, включительно до лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой…»[30]30
  Цит. по: Рапопорт В., Алексеев Ю. Измена Родине: Очерки по истории Красной Армии. Лондон: OPI, 1988. С. 97.


[Закрыть] Специальное обращение было адресовано офицерам, солдатам и матросам Русской армии: «Мы не стремимся к мести. Всякому, кто положит оружие, будет дана возможность искупить свою вину перед народом честным трудом. Если Врангель отвергнет наше предложение, вы обязаны положить оружие против его воли… Одновременно с этим нами издается приказ по советским войскам о рыцарском отношении к сдающимся противникам…»[31]31
  Там же. С. 98.


[Закрыть] Пропаганда возымела определенное действие.

После занятия Крыма Красной армией известный деятель Коминтерна Бела Кун опубликовал заявление принципиально иного содержания: «Крым – это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то быстро подвинем его к общему революционному уровню России…»[32]32
  Цит. по: Мельгунов С.П. Красный террор в России. 1918–1923. Нью-Йорк: Телекс, 1989. С. 66.


[Закрыть]

В городах начались облавы. В первую ночь пребывания большевиков в Симферополе было расстреляно 1800 человек, в Керчи – 1300, в Феодосии – 420. Затем террор был «упорядочен» – начали проводить анкетирование населения. Большевиков интересовало не только отношение к Врангелю, но и социальное происхождение, имущественное положение анкетируемых, а также их родственников.

Жертвами террора становились офицеры, солдаты, военные чиновники, члены их семей, а также врачи, медицинские сестры, инженеры, земские деятели, священники, студенты, гимназисты. В Севастополе было расстреляно свыше пятисот портовых рабочих, помогавших эвакуации беженцев. 28 ноября в «Известиях временного севастопольского ревкома» был опубликован первый список расстрелянных – 1634 человека, в том числе 278 женщин. 30 ноября – второй список – 1202 человека, в том числе 88 женщин. В Симферополе зафиксированы случаи расстрелов женщин с грудными детьми, в Ялте и Севастополе – расстрелов раненых и больных, вынесенных из лазарета на носилках. В качестве способа убийства применялись также массовые затопления в трюмах барж. Общее число жертв красного террора в Крыму составило от 50 до 150 тысяч человек[33]33
  Там же. С. 66–69.


[Закрыть].

Борьба против РОВС была важным направлением деятельности Иностранного отдела ОГПУ и Разведывательного управления Главного штаба РККА. Советские спецслужбы стремились внедрить в ряды РОВС свою агентуру, провоцировали конфликты между эмигрантскими организациями и правительствами стран-рецепиентов, организовывали похищения людей.

26 января 1930 года в Париже советской агентурой был похищен генерал-лейтенант Александр Павлович Кутепов, возглавлявший РОВС после Врангеля, умершего в 1928 году. СССР отрицал причастность своих спецслужб к похищению генерала, объявив его «пропавшим без вести». В настоящее время существует три версии относительно обстоятельств гибели Кутепова. По одной версии, он был в бессознательном состоянии доставлен на советское судно, где умер от сердечного приступа. По другой версии, в момент похищения генерал оказал сопротивление и был заколот ножом. По третьей версии – умер от сердечного приступа, оказывая сопротивление похитителям, после чего тело было захоронено в пригороде Парижа во дворе дома одного из агентов советской разведки[34]34
  Политическая история русской эмиграции… С. 69.


[Закрыть].

На пост председателя РОВС вступил генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер, командовавший в 1919–1920 годах войсками Северной области. В 1922–1923 годах он был начальником штаба Врангеля.

22 сентября 1937 года в Париже он был похищен агентами НКВД и тайно вывезен в СССР. После отказа выступить с открытым письмом, призывающим эмиграцию отказаться от борьбы с большевиками, Миллер был расстрелян 11 мая 1939 года[35]35
  Там же.


[Закрыть].

До марта 1938 года во главе РОВС находился генерал-лейтенант Федор Федорович Абрамов. Он добровольно сложил с себя обязанности председателя в связи с попытками советских спецслужб дискредитировать его.

Абрамова сменил генерал-лейтенант Алексей Петрович Архангельский, который возглавлял РОВС на протяжении Второй мировой войны и после нее.

Архангельский был выпускником Александровского военного училища и Николаевской академии Генерального штаба. Как профессиональный генштабист, он с 1898 по 1918 год занимал ряд ответственных должностей. После прихода большевиков к власти продолжал руководить Управлением по командному составу. Этот пост он использовал для того, чтобы предупреждать генералов и офицеров о готовящихся арестах ЧК и тайно переправлять группы офицеров в Добровольческую армию.

В феврале 1919 года, используя подложные документы, Архангельский сам прибыл в распоряжение Деникина и настоял на том, чтобы предстать перед военно-полевым судом. Суд не только оправдал генерала, но и высоко оценил его заслуги перед Белым движением.

В 1919–1920 годах Архангельский служил в Военном управлении Вооруженных сил Юга России, в 1920–1926 годах возглавлял Отделение личного состава штаба Врангеля. С 1927 года состоял председателем Общества офицеров Генерального штаба в Бельгии.

При Архангельском РОВС впервые получил возможность проверить реальность своего плана привлечения военнослужащих Красной армии на свою сторону. Эта возможность возникла в связи с войной, начатой Советским Союзом против Финляндии 30 ноября 1939 года. В.В. Орехов, главный редактор журнала «Часовой», писал: «Наш долг – долг русской эмиграции – принять посильное участие в борьбе с большевизмом, всегда, везде и при всяких обстоятельствах. Не надо преувеличивать свои силы: никаких армий и никаких корпусов мы выставить не можем, единственно, что можно сделать, – это создать значительный русский отряд под нашим флагом, который привлечет к себе русских людей, ненавидящих советскую власть… И если Финляндия захочет нашей помощи, мы должны будем вложиться в эту борьбу, памятуя, что каждая пуля против красной армии нам выгодна, каждый удар по большевикам идет на пользу России и каждая неудача Сталина – радость русского народа…»[36]36
  Орехов В.В. Мысли белогвардейца // Политическая история русской эмиграции. С. 64–65.


[Закрыть]

Белым эмигрантам, отправившимся в Финляндию, удалось сформировать из советских военнопленных отряд численностью до двухсот человек. Отряд принял участие в боевых действиях и даже пленил 30 красноармейцев[37]37
  Захаров В.В., Колунтаев С.А. Указ. соч. С. 54.


[Закрыть]. Скоротечность войны, закончившейся 12 марта 1940 года, не позволила развить данное начинание. Однако накопленный в Испании и Финляндии опыт белая эмиграция будет использовать в ходе предстоящей войны Германии против СССР.

Эмиграция проявляла особый интерес к морально-политическому состоянию военнослужащих Красной армии. Советско-финская война дала ценный опыт в этом отношении. В 1944 году в Нью-Йорке В.М. Зензинов опубликовал книгу «Встреча с Россией. Как и чем живут в Советском Союзе. Письма в Красную армию. 1939–1940». Весь материал, положенный в основу книги, был собран на полях сражений в Финляндии. Это были преимущественно письма, найденные на трупах советских солдат. «В известном смысле, – пишет Зензинов, – публикуемый материал по-настоящему может быть понят только теперь, после войны России с Германией. Для внимательных исследователей этот материал будет неоценимым и незаменимым источником для знакомства с людьми, жившими в сороковых годах двадцатого столетия в России, и для их понимания»[38]38
  Зензинов В. Встреча с Россией. Как и чем живут в Советском Союзе. Письма в Красную армию. 1939–1940. Нью-Йорк, 1944. С. 5.


[Закрыть].

«Всего больше в письмах можно найти материала о повседневной жизни в деревне, со всеми ее мелочами и заботами. Письма полны подробностей о жизни в колхозе, полны жалоб на тяжелую жизнь, на высокие налоги, на отсутствие товаров, дороговизну, на отсутствие одежды и обуви и невозможность достать новую, на затруднения в деле получения пособия, на тяжелые заработки. О многом говорит уже один тот факт, что повседневным заботам о существовании уделено в этих письмах со всех концов и из всех углов Советского Союза столько места и столько внимания»[39]39
  Там же. С. 179.


[Закрыть]39.

Первый опыт создания общей политической платформы белой эмиграции относится ко времени созыва Российского зарубежного съезда. Генералы Белого движения направили приветствие съезду, но П.Н. Врангель на нем не присутствовал, подчеркнув тем самым внепартийность РОВС как военной организации, его независимость от возможных политических дискуссий.

В итоговом документе съезд провозгласил отказ от реституции собственности после падения большевизма. Сделал заявление о том, что восстановление российского государства не может означать посягательства на суверенитет других государств, возникших на территории бывшей Российской империи. Провозгласил принцип обеспечения всем народностям России свободного развития их бытовых, культурных и религиозных особенностей.

Вместе с тем съезд, на котором присутствовали как монархисты, так и республиканцы, не счел возможным предрешить будущий государственный строй России[40]40
  Российский зарубежный съезд… С. 38.


[Закрыть]. Такой подход соответствовал тактике Врангеля.

Военные эмигранты не занимались разработкой политических программ, считая своей главной задачей сохранение имеющихся и воспитание новых кадров армии. В приказе № 82 за 1923 год Врангель запретил военнослужащим вступать в политические организации, чтобы не допустить размежевания монархистов и республиканцев.

Активная работа по составлению программ началась со второй половины 1930-х годов – стали образовываться уже не просто военные, а военно-политические организации. В 1935 году полковник Н.Д. Скалон формирует Российское национальное и социальное движение (РНСД), в 1936-м генерал-майор А.В. Туркул создал и возглавил Русский национальный союз участников войны (РНСУВ). Туркул добился наибольших успехов. К 1939 году отделы РНСУВ существовали во Франции, Бельгии, Чехословакии, Югославии, Греции, Албании, Аргентине и Уругвае. Своей главной задачей союз считал «политическую подготовку к деятельности в России».

На страницах печатного органа РНСУВ – журнала «Военный журналист», позже получившего название «Всегда за Россию», постоянно публиковались материалы программного характера. «Непредрешенчество, – писал „Военный журналист“, – страшное зло, главным образом потому, что оно избавляет его сторонников от обязанности продумать, разработать и сформулировать основные вопросы будущего государственного устройства России»[41]41
  Военный журналист. 1940. 1 февраля. № 9. С. 2.


[Закрыть].

Союз избрал себе лозунг: «Бог, Отечество и социальная справедливость». Идеологи РНСУВ признавали, что события 1917 года были именно революцией, а не просто бунтом, то есть были вызваны объективными причинами. Из этого делался вывод, что к прошлому возврата нет, реставрация старого режима невозможна, и следует вести борьбу за новую Россию. Члены союза полагали, что либерализм и демократия с их парламентаризмом тоже отжили свой век: «Сейчас на смену им пришли новые веяния, новые течения… Мы должны взять, и мы возьмем от нового все, что в нем хорошо и полезно, но переделаем это на русский лад…» При этом утверждалось, что «единственным строем, подходящим для России, была и будет монархия»[42]42
  Там же. 1941. 15 марта. № 2. С. 1–2.


[Закрыть].

Статьи в «Военном журналисте» писались по материалам монархического семинара Югославского отдела РНСУВ. В них вырисовывается следующая картина будущего государственного устройства России: «Это должна быть социально ориентированная модель монархии, стоящая на принципах надклассовости, надсословности, самодержавия, гражданских прав и законности»[43]43
  Там же. 1940. 15 февраля. № 10. С. 5–6.


[Закрыть]. «При отсутствии классов, сословий и привилегий в будущей России не будет низких и высоких профессий, не будет также отношения свысока одних людей к другим, не будет и вопиющей разницы в окладах»[44]44
  Там же. 1940. 15 января. № 8. С. 5.


[Закрыть].

Туркуловцы считали, что программа переустройства России должна быть написана именно эмигрантами: «Опыт финской войны показал, что подсоветские люди политически незрелы, поэтому было бы не только ошибочно, но и преступно предоставлять этим людям решать судьбы будущей Российской Империи»[45]45
  Там же. 1940. 15 апреля. № 14. С. 4.


[Закрыть].

РНСУВ выработал план действий во время предстоящей войны: русская национальная эмиграция должна объединить программы идеологически близких политических группировок и партий. Затем, не рассчитывая на внутренний переворот в СССР, предполагалось создать «освободительное движение на началах военно-политической акции», направленной из-за рубежа. Только потом, после слияния с «национальными русскими силами на русской земле», планировалось начать боевые действия против Сталина. Еще до начала войны предполагалось создать авторитетный центр в эмиграции, который сумел бы доказать противостоящим Советскому Союзу странам выгодность для них включения элемента гражданской войны в их войну против СССР. Планировалось в срочном порядке выбрать кандидатуру будущего российского главнокомандующего и поставить его во главе эмигрантского национального центра. Этот главнокомандующий должен был положить начало превращению РККА в Русскую императорскую армию. «Если мы не создадим соответствующего центра, возглавляемого будущим главнокомандующим, мы опять опоздаем, как опоздали в Финляндии»[46]46
  Там же. С. 3.


[Закрыть]. Допускалось, что в ходе войны какой-либо доселе неизвестный красноармейский военачальник («комкор Сидорчук») попытается повернуть оружие против Сталина. Такое развитие событий туркуловцы приветствовали.

В 1938 году начались существенные изменения политической карты Европы. 12 марта в состав Третьего рейха была включена Австрия. 1 октября – Судетская область, входившая ранее в состав Чехословакии. 15 марта 1939 года Гитлер оккупировал Чехию и Моравию, создав на этих территориях протекторат. На территории Словакии было создано формально независимое государство, которое в действительности находилось под контролем Германии.

Эти изменения отразились на структуре РОВС. В 1938 году в самостоятельную организацию был выделен II («германский») отдел, возглавляемый генерал-майором А.А. фон Лампе. Новая организация стала называться Объединением русских воинских союзов (ОРВС). В мае 1939-го из РОВС был выделен VI («чехословацкий») отдел, возглавляемый капитаном 1-го ранга Подгорным. Так возник Союз русских воинских организаций (СРВО), который немедленно вошел в ОРВС в качестве его Юго-восточного отдела[47]47
  Приказ по РОВС генерал-лейтенанта А.П. Архангельского, 6 мая 1939, Брюссель // Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 5845. Оп. 1. Д. 4. Л. 102.


[Закрыть].

Новые реорганизации последовали после раздела Польши между Германией и СССР в сентябре 1939 года, оккупации немцами части Франции в июне 1940 года и Югославии в апреле 1941 года, оккупации Советским Союзом Литвы, Латвии, Эстонии, отторжения от Румынии Бессарабии и Северной Буковины летом 1940 года.

Генерал-лейтенант П.Н. Краснов писал, что, поскольку возглавляемый генерал-лейтенантом В.К. Витковским I («французский») отдел РОВС и возглавляемый адмиралом М.А. Кедровым Военно-морской союз, а также другие эмигрантские организации «в течение многих лет ориентировались на страны Антанты, то они не могли в новых условиях рассчитывать на сочувственное отношение со стороны германских властей. Естественно было образование какой-то новой группы, стоящей на платформе совместно с Германией, ей содружественной и сплетающей интересы будущей национальной России с интересами Германии»[48]48
  Письмо генерал-лейтенанта П.Н. Краснова донскому атаману генерал-лейтенанту М.Н. Граббе. 27 ноября 1940 г. // ГА РФ. Ф. 6461. Оп. 1. Д. 33. Л. 182.


[Закрыть].

Группа стала называться Объединением русских воинских организаций (ОРВО) во Франции. 25 декабря 1941 года генерал-лейтенант Н.Н. Головин принял начальствование над этим объединением и приказом № 1 огласил его состав: соответствующая часть РОВС, Союз русских военных инвалидов во Франции, Гвардейское объединение, Общество по изучению Мировой войны, Союз офицеров Кавказской армии, Союз Георгиевских кавалеров, Союз кадетских корпусов, Российское национальное и социальное движение, Русский национальный союз участников Войны и Общество бывших юнкеров Николаевского кавалерийского училища[49]49
  ГА РФ. Ф. 6461. Оп. 1. Д. 35. Л. 9.


[Закрыть]. Генерал-лейтенант М.А. Свечин возглавил организации РОВС на юге Франции, оставшейся вне германской оккупации.

В сложившихся условиях роль генерал-майора фон Лампе существенно возросла, поскольку на подвластной Германии территории оказались четыре из шести европейских отделов РОВС, и фон Лампе из Берлина было гораздо проще устанавливать контакт с ними, чем находящемуся в Брюсселе руководителю РОВС А.П. Архангельскому. Последний в связи с этим обратился к фон Лампе с письменной просьбой временно взять в свое ведение V («бельгийский») и IV («югославский») отделы в дополнение к бывшим II («германскому») и VI («чехословацкому») отделам[50]50
  Русские без Отечества… С. 139–140.


[Закрыть].

Несмотря на то что германские власти отказались санкционировать это переподчинение, объединение, возглавляемое фон Лампе, стало до конца войны центром белоэмигрантских военных организаций на территории Германии и оккупированных ею стран. 9 декабря 1941 года фон Лампе подписал приказ № 50, в котором были перечислены организации, отныне находившиеся в его подчинении[51]51
  ГА РФ. Ф. 6461. Оп. 1.Д.35. Л. 10.


[Закрыть].

Алексей Александрович фон Лампе был выпускником кадетского корпуса, Николаевского инженерного училища и Николаевской военной академии. Участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах. К моменту захвата власти большевиками исполнял должность генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии. Летом и осенью 1918 года вместе с полковником Б.А. Штейфоном возглавлял подпольный Добровольческий центр в Харькове. В то время город находился под германской оккупацией, а затем попал под контроль гетмана С. Петлюры. Организация, в которой работал фон Лампе, переправляла русских офицеров в Добровольческую армию. Сам фон Лампе прибыл в распоряжение Деникина в конце 1918 года, занимал должность начальника оперативного отдела в штабе Врангеля. После отступления из Крыма выступал в качестве представителя Русской армии в Дании, Венгрии, с 1923 года – в Германии. После ликвидации этих должностей возглавил II отдел РОВС[52]52
  Рутыч И. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии… С. 133.


[Закрыть].

Фон Лампе был личным другом Врангеля, после кончины главнокомандующего взял на себя заботу о его семье, подготовил к публикации воспоминания барона. Фон Лампе можно назвать летописцем белой эмиграции. На протяжении многих лет он вел подробный дневник, где фиксировались все сколько-нибудь важные события из жизни российской диаспоры в разных странах. Свой личный архив, насчитывавший 27 тысяч листов, фон Лампе в 1943 году передал в Русский заграничный исторический архив в Праге – крупнейший центр хранения документов эмиграции[53]53
  Русский заграничный исторический архив («Пражский архив») был в 1945 году передан Советскому Союзу. Находится в составе Государственного архива Российской Федерации. Фонды «Пражского архива» являются ценнейшим источником по истории белой эмиграции.


[Закрыть].

В связи со сложившейся в Европе военно-политической ситуацией фон Лампе предстояло стать до окончания войны одной из ключевых фигур белой эмиграции.

Известие о начале войны между Германией и СССР полномочные представители российской военной эмиграции встретили восторженно. Они связывали с этим свою давнюю надежду на «освобождение России от власти III Интернационала и восстановление национальной власти»[54]54
  Война Немецкого Народа с Коммунистическим Интернационалом // Морской журнал. 1941. Июль. № 145 (2). С. 2.


[Закрыть].

6 июля 1941 года в Праге белоэмигрантские активисты провели собрание, посвященное «военной борьбе Германии с иудо-большевизмом и начавшемуся освобождению русского народа от красного ига»[55]55
  ГА РФ. Ф. 5796. Оп. 1. Д. 8. Л. 16; Там же. Д. 24. Л. 155–157.


[Закрыть]. С соответствующими речами выступили: К.Н. Малюшицкий от Юго-восточного отдела ОРВС, В.Ф. Веригин от Русского национального и социального движения, К.А. Калякин от Национальной организации русской молодежи, И.Л. Новосильцев от Объединения профессиональных союзов, И.Т. Камышанский от Союза русских врачей, Н.С. Запорожцев от Профсоюза русских инженеров и техников, генерал-лейтенант Е.И. Бадабин от общеказачьего объединения, профессор Д.Н. Иванцов от Объединения культурно-благотворительных организаций и генерал-лейтенант Н.Н. Шиллинг от Союза русских военных инвалидов.

Тезис о том, что Гитлер воюет с врагами России во имя ее освобождения, присутствует в персональных обращениях к эмигрантской общественности генерал-майора В.В. Бискупского[56]56
  Морской журнал. Июль 1941. № 145 (2). С. 2.


[Закрыть], председателя Галлиполийского союза в Праге генерал-майора М.М. Зинкевича[57]57
  ГА РФ. Ф. 5796. Оп. 1. Д. 4. Л. 52.


[Закрыть], начальника 1 отдела РОВС генерал-лейтенанта В. К. Витковского[58]58
  Там же. Ф. 6461. Оп. 2. Д. 18. Л. 296.


[Закрыть], руководителя Юго– восточного отдела РОВС капитана 1-го ранга Подгорного[59]59
  Там же. Ф. 5796. Оп. 1. Д. 8. Л. 24.


[Закрыть] и др. Подгорный назвал военные действия германской армии продолжением белой борьбы с коммунизмом.

РНСУВ был более сдержан в оценках происходящих событий. Свое понимание проблем войны союз сформулировал еще в 1940 году: «Настоящих союзников у русского белого дела нет и теперь, но теперь наши надежды на возобновление борьбы на родной земле имеют серьезные основания»[60]60
  Военный журналист. 1 января 1940. № 7. С. 2.


[Закрыть]. Туркуловцы считали, что сотрудничать с интервентами следует в любом случае, но неизбежно наступит момент расхождения путей.

Прогерманская позиция, занятая представительной частью российских военных за рубежом, была до известной степени закономерна. На протяжении двух десятилетий они жили мечтой о «весеннем походе». Как уже отмечалось, это словосочетание означало ситуацию, когда какая-либо европейская держава или группа держав возобновит интервенцию против СССР. Тогда белогвардейцы смогут возобновить и гражданскую войну с большевиками. Подготовка к «весеннему походу» была основным содержанием жизни военных эмигрантов, она вносила смысл в их существование.

Тот факт, что зачинательницей «весеннего похода» стала Германия Адольфа Гитлера, смутил не всех. Среди тысяч приказов, постановлений, распоряжений, циркуляров, отчетов, рапортов и частных писем из собрания Русского заграничного исторического архива в Праге трудно обнаружить документы, содержащие оборонческие настроения. Идея защиты СССР от внешней агрессии, невзирая на существующий в нем строй, очевидно, представлялась многим белоэмигрантам настолько абсурдной, что они даже не находили нужным полемизировать с ней.

К 1941 году белая эмиграция сохранила свое видение сущности советской политической системы. Большевистский период по-прежнему не рассматривался как логическое продолжение российской истории. С середины 1930-х годов советская идеология претерпевала определенную трансформацию. Произошла «реабилитация» Александра Невского, мощи которого в свое время были выброшены из лавры, Петр I стал преподноситься как прогрессивный исторический деятель. Сталин уже полностью состоялся как диктатор, и ему, по всей видимости, хотелось иметь соответствующую политическую родословную. Само понятие «патриотизм» было реабилитировано как побудительный мотив в действиях человека, что было необходимо Сталину в условиях предстоящей войны. Эмиграция внимательно следила за всем, что происходит в СССР. Патриотический антураж заставил многих поверить, что большевизм превращается в русскую национальную власть. Однако видные деятели РОВС оставались верны своим представлениям о большевизме. Попытки Сталина и его приближенных апеллировать к русскому прошлому понимались как идеологическое мародерство.

Белоэмигранты не воспринимали Гитлера как врага России, так как на момент его прихода к власти России как государства, в их понимании, не существовало. Они не воспринимали предупреждений об угрозе немецкой оккупации страны, которая и так уже находилась под оккупацией Интернационала.

Белоэмигранты не считали, что большевистский режим обрел легитимность за два с небольшим десятилетия пребывания у власти. Государственные структуры СССР не стали и никогда не смогут стать русским национальным правительством. В связи с этим любые военные действия против СССР воспринимались белой эмиграцией как миссия освобождения или, в крайнем случае, как замена одного оккупационного режима другим: «Власть антинациональной секты по существу губительнее и отвратнее господства другой нации. Под татарским игом русская самобытность менее искажалась, нежели под игом коммунистическим. Оно внешне менее заметно, так как коммунист говорит на том же языке… и потому сопротивление коммунистическому разложению требует большей сознательности, нежели противодействие иноземному засилью»[61]61
  Ольденбург С.С. Существо коммунистической власти. Цит. по: Назаров М.В. Указ. соч. С. 52.


[Закрыть].

Более того, именно Германия и даже непосредственно Гитлер зачастую вызывали симпатии у белой эмиграции. Важной причиной появления прогерманской ориентации у белоэмигрантов стало их разочарование в бывших союзниках по Антанте. Многие русские офицеры были убеждены, что главная причина, по которой Россия в 1914 году вступила в «Великую», как ее называли, войну, – это стремление оказать помощь союзной Франции. Помощь была оказана должным образом – русские армии П.К. Рененкампфа и А.В. Самсонова, наступавшие в Восточной Пруссии, отвлекли на себя часть германских войск. В результате французам удалось победить в битве на Марне и не допустить сдачи Парижа. Таким образом, Франция оказывалась в долгу перед русскими, тем более что участие в войне закончилось для России революцией.

В ходе Гражданской войны в России державы Антанты занимали двойственную позицию по отношению к Белому движению. Первоначально ему оказывалась материальная и моральная поддержка. Войска интервентов сохраняли союзнические отношения с белыми армиями и правительствами. Но после того, как военный успех начал сопутствовать красным, отношение начало меняться. Официальные представители Великобритании и Франции стремились убедить белогвардейцев сложить оружие. При этом они обещали начать переговоры с Лениным об амнистии участникам борьбы с большевизмом[62]62
  2 апреля 1920 г. Верховный комиссар Великобритании в Константинополе получил от своего правительства предложение сделать генералу Деникину следующее заявление: «Верховный Совет держится того взгляда, что продолжение гражданской войны в России вызывает наибольшую тревогу при современном положении Европы. Правительство Великобритании желает представить на усмотрение генерала Деникина, насколько для него было бы полезно в настоящем положении, чтобы было сделано предложение Советскому Правительству о даровании амнистии, как вообще для населения Крыма, так и для личного состава Добровольческой армии в частности. Проникнутое убеждением, что прекращение неравной борьбы было бы наиболее важно для России, Великобританское правительство, получив согласие генерала Деникина, взяло бы на себя ведение переговоров и готово оказать генералу Деникину и его ближайшим сотрудникам гостеприимный приют в Великобритании.
  Британское Правительство, оказавшее в прошлом в широких размерах помощь, благодаря которой только и возможно было продолжение борьбы до сего времени, по справедливости рассчитывает, что предложение его будет принято. Если бы тем не менее генерал Деникин его отклонил и решил бы продолжать явно безнадежную борьбу, то Британское Правительство сложило бы с себя всякую ответственность и прекратило бы раз навсегда оказывать ему какую бы то ни было поддержку». (Цит. по: Даватц В.Х., Львов Н.Н. Русская армия на чужбине. Нью-Йорк: Possev-USA, 1985. С. 5.)


[Закрыть]. Страны Антанты были заинтересованы в скорейшем прекращении Гражданской войны, чтобы начать торговать с Советской Россией. Такая постановка вопроса воспринималась российским офицерством как предательство. И все же надежда на то, что союзники по мировой войне 1914–1918 годов будут верны своему долгу, еще сохранялась.

«Я ушел из Крыма, – писал генерал Врангель, – с твердой надеждой, что мы не вынуждены будем протягивать руку за подаянием, а получим помощь от Франции как должное, за кровь, пролитую в войне, за нашу стойкость и верность общему делу спасения Европы»[63]63
  Цит. по: Назаров М.В. Указ. соч. С. 26.


[Закрыть]. Правительство Франции смотрело на сложившуюся ситуацию иначе.

Константинополь, куда в ноябре 1920 года прибыл основной контингент Русской армии Врангеля, был оккупирован войсками Антанты. Они отнеслись к русским как к обузе и потребовали роспуска армии. Это было абсолютно недопустимо для русского командования, поскольку уход из Крыма рассматривался как временное отступление. Франция сочла себя свободной от союзнических обязательств и согласилась лишь обеспечить снабжение русских войск на кратковременный период их рассредоточения. Великобритания вообще отказалась оказывать помощь, настаивая на немедленной репатриации белогвардейцев обратно в Россию. Русские беженцы были бесправны, никто не был гарантирован от произвола любого агента власти каждой из держав Антанты. В порядке компенсации за снабжение Русской армии продовольствием французы реквизировали имущество, эвакуированное ею из Крыма: 45 тысяч винтовок, 350 пулеметов, несколько сот тысяч гранат и снарядов, 12 миллионов патронов, 300 тысяч пудов зерна, 20 тысяч пудов сахара, 50 тысяч пудов другого продовольствия, 200 тысяч комплектов обмундирования, три парохода с углем, запас материалов для шитья теплой одежды и многое другое. Были конфискованы все русские военные и торговые суда, остатки денег врангелевского правительства в Парижском банке, личные счета лиц из окружения Врангеля[64]64
  Назаров М.В. Указ. соч. С. 22–24.


[Закрыть].

Французы сокращением пайков и угрозами стремились заставить российских военных возвращаться в Россию, ехать в Бразилию рабочими на плантациях, вступать в ряды французского Иностранного легиона, переходить на положение беженцев и рассредоточиться по Европе. На одной из встреч с представителями недавних союзников Врангель заявил: «Если французское правительство настаивает на том, чтобы уничтожить Русскую армию, наилучшим выходом было бы высадить ее с оружием в руках на берегу Черного моря, чтобы она могла, по крайней мере, достойно погибнуть…»[65]65
  Цит. по: Назаров М.В. Указ. соч. С. 24.


[Закрыть] Врангель был изолирован французами на яхте «Лукулл». Она была протаранена итальянской подводной лодкой и затонула. В момент столкновения на яхте никого не было, и главнокомандующий не пострадал. По официальной версии, столкновение произошло случайно, однако инцидент произвел крайне неблагоприятное впечатление на российскую общественность.

Державы Антанты, и прежде всего Франция, стремились превратить отступившую, но сохранившую боевой настрой и организованность Русскую армию в сообщество политических эмигрантов. Именно поэтому Врангель перевел свои войска в славянские земли, где можно было рассчитывать на добросердечный прием. К 1922 году большая часть русских войск была принята Югославией и Болгарией.