Текст книги "Гуд бай, Америка! Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Юрий Цой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Вот! А меня Людмилой зовут… – Я взял кулек, любуясь следами недавной детскости на совсем молоденьком лице.

– Боб. Ай лив ин виз билдинг. – Указал на свой дом, выделявшийся портиками на фасаде.

– Иностранец то ли⁈ – Изумилась кассирша. – Люська! Отомри! Хватай пока не уплыл! Ха-ха-ха!

Девушка мило покраснела и провожала меня взглядом, в котором отражалось чувство удивления, любопытства и тайное ожидание чуда. Тоже мне, Ассоль нашлась! Меня дома Мери ждет!

Прошел еще дальше по улице и зашел в магазин с большими стеклянными витринами с надписью «Универмаг». На втором этаже были промтовары, а на первом длинный ряд стеклянных прилавков с продуктами. Зашел на верх и купил сетку с ручками, куда положил кулек с хлебобулочными изделиями. Спустился в продуктовый отдел, где были выставлены не сильно большой выбор колбас, сыра, масла и молочки.

Дождался своей очереди и ткнул пальцем в толстую колбасу.

– Сколько⁈ – Румяная продавщица, кровь с молоком, весело глядела на странного покупателя.

Я показал пальцами толщину отреза.

– Немой, что ли!

– Ай эм, Эмерикэн!

– Ешкин кот! Американец! Умереть не встать! Любка! У нас иностранец!

Весь зал оглянулся на бойкую продавщицу и спустя секунду вернулся к своим делам. Видимо иностранцы не такой уж редкий товар. Ха-ха! Я таким же манером попросил сыра, сливочного масла и по две бутылки молока и кефира.

– Три шестьдесят! Держи, Американец! Заходи еще!

Вернулся к себе с интересом разглядывая длинный ключ. Второй запирал дверь в комнату, но я им пока не пользовался. Разделся, выложил покупки на стол и обозвал себя болваном. Ножа то у меня не было! Решил не беспокоить соседей, хоть на кухне точно были ножи. Взял в одну руку батон в другую колбасу и принялся откусывать по очереди, запивая кефиром из бутылки. А вкусно! Я перекусил и растянулся на кровати, сняв штаны чтобы не помять и принялся составлять в уме список необходимых вещей. Тот получился очень длинным, и я поместил в его начало ручку и блокнот, чтобы было куда его записать. Сон незаметно пришел, надавив на веки и я уснул, встретившись наконец со своей любимой, которая махала из далека рукой и звала к себе.

Проснулся от поглаживания женской ладошки по моей груди.

– А я чаю принесла! – Сказала соседка, присевшая на край кровати. Я молча сгреб охнувшую женщину и подмяв под себя неторопливо трахнул, распахнув халат и задрав подол нижней рубашки. А трусов кстати на ней не было, хе-хе! Спокойно спустил в нее и дождавшись окончания ее мнимого или настоящего оргазма, слез с женщины и пошел прямо в трусах в ванну. Там минут десять мылся под душем, стоя в глубокой ванне, а когда вернулся, соседки и след простыл. Обманула сука! Где мой чай!

Глава 3

Утром проснулся как огурчик. Прошлый день прошел скомкано, я не совсем еще понял смысл моего здесь пребывания, еще и соседку трахнул. А нечего было подкатывать ко мне сонному! Я же привык любить свою Мери по мере потребности, которая никогда не отказывала… Почти. А потребности у меня – ого-го!

Значит так! Как там сказал следак? Жить тихо, учить язык… Мне нужен учитель и переводчик на первое время. Я же не «могу» объясниться ни с одной продавщицей. А магазинов самообслуживания тут почти нет.

– Люська! Твой Американец пришел! – Я опять зашел в булочную вспомнив смешную девчонку. Учила же она в школе иностранный.

– Ай нид тыче, фор транслейт ин Раша. Ду ю спик ин инглишь? – Спросил девушку, стоящую передо мной и теребящую пуговицу халата.

– Дую! То есть, ес ай ду!

– Ай хев мани, ю хев ленгвич. Нелп ми плиз.

– Офигеть! Оф коз! А-а, мамочка! Теть Дусь я отойду?

– Иди, коза! Будешь должна!

Первым делом мы прошли в соседний универмаг, где я купил половину своего списка в сопровождении важной переводчицы, сияющей как начищенный пятак. Нагрузился сам и переводчицу, используя ту не по назначению.

– Ой, ты тут живешь? – Девушка свалила свертки на кровать и оглядела пустую комнату. – А где ты работаешь? Ой? Вэе ю джоб? Стьюдент?

– Ес. Ай стьюдент. Сам тее?

Я прихватил авоську с чаем и новыми кружками с заварным чайничком. Переводчица увязалась со мной и поздоровалась с женщиной, готовившей на кухне. К моему облегчению это была другая соседка из комнаты семейной пары, а не та, имени которой я не успел спросить, но успел трахнуть. Ха-ха!

– Кто так заваривает! – Люся выхватила из рук пачку чая, которую я собирался засыпать в заварной чайник. Смотри! Сколько чашек чая – столько и чайных ложечек заварки. Максимум пять, а мы насыплем четыре. Конфеты в тарелочку, а сахар сюда. Все, наливай!

Мы заварились и под косым взглядом соседки отправились в комнату. Вчерашние пирожные были вполне съедобные и мы с Людмилой употребили их за неспешной беседой.

– А ты из какого штата? А апельсины у вас растут? А бананы? А обезьяны есть? Чего смеешься!

Я попросил первый урок, чтобы она называла все вещи вокруг и повторяла на английском. Люся с треском провалила задание, не назвав и половины.

– У меня в школе по английскому четверка была. У-у-у… Ты теперь не захочешь моих уроков. И-и-и… – Слезы потекли по щечкам, и я поспешил достать носовой платок и попытался остановить соленый водопад.

– Ничего! Меня все устраивает! Я буду учиться у тебя, а ты у меня.

– Правда! Тогда никаких денег!

– Ни в коем случае! У нас любой труд должен быть оплачен! Разве у вас не так?

– Так. Правда у нас есть еще субботники. А почему ты не на занятиях?

– У меня свободный график.

– Да-а… – Протянула удивленно. – А может ты шпион?

– Точно – шпион! Доложи куда надо и получи награду.

– Шутишь? А паспорт есть?

Я достал бумажку с моей фотографией, выданную следователем.

– Боб Каллахен, студент МГУ, срок действия один год. Место прописки… Ага! Не шпион! А расскажи про Америку⁈ А?

На прощание сунул в карман пальтишка красненькую бумажку, а девушка вспыхнув принялась возбужденно отказываться, говорить что это много и с трудом согласилась на аванс, который закрепит наш договор. Уф… Вот же геморрой на мою голову! Я закрыл за девушкой дверь и уперся взглядом в подносчицу вечернего чая.

– Вот, ты кобель! Не успела оглянуться, он уже другую трахает! Так и звания лишиться можно! Гуд монинг! Э-э… Ю дринк тее?

– Итс май тыче оф Раша ленгвич. Ю хэв э тее?

– Пойдем! Маньяк сексуальный! Дам тебе «чая»…

Чай оказался очень горячим, и соседка так вспотела, что разделась до гола и зажимала рукой рот сдерживая вырывающиеся стоны.

– Ох, кобель, давай не останавливайся! Ай, ай… – Женщина натурально кончила, напрягаясь красивым телом и вцепившись зубами в край подушки, чтобы не закричать.

– Вечером чая не будет… – Сказала она, уходя нетвердой походкой и оставляя за собой следы капелек, подавших из-под халата. – Кобель!

Дверь в комнату захлопнулась, а я решил отдохнуть, от двух чаепитий подряд. Ха-ха!

На следующий день добрая тетя Дуся отпустила нас с Люсей гулять по Москве, и мы целый день провели осматривая знакомый-незнакомый город, пятидесятилетней давности. Людмила старалась, катая меня на метро, трамваях и семеня за мной в своем пальтишке, радуя здоровым румянцем на щечках.

– А это пирожки и бульон. – Мы зашли в пирожковую, где на наших глазах автомат за прилавком жарил вытянутые цилиндрики пирожков, катая вверх и вниз между своими валиками, окуная в кипящее масло до румяного состояния.

– Булен, – повторил я, откусывая от горячего теста с хрутящей корочкой и мясной начинкой внутри.

– Бульон!

– Бульон.

– Молодец! Возьми с полки пирожок! Ха-ха!

– Полки?

– С тарелки! Ха-ха! Ох! Даже жарко стало. Завтра я не смогу. Тети Дуси не будет, а Симка ни за что не отпустит. Андестенд? И почему я в школе была такой дурой⁈ Завтра выходной! Ноу джоб! А! Это Ес! Ивнинг – гуд!

Через неделю я позволил себе выдавать простые фразы из двух, трех слов на корявом русском и узнал имя соседки, исправно поившей меня каждый день «чаем». Ха-ха! Марина! Не могли придумать ничего оригинальней, как подогнать сексуальную зеленоглазку, да еще и «Марину». Эх! Прости меня Мери, грешного! Считай, что я на задании, и выполняю важную миссию. Хе-хе! Все равно я люблю только тебя!

– Докладывайте Петрова!

– Товарищ полковник! Объект как мы и планировали пошел на контакт. Ведет себя естественно, вступил в половую связь с артисткой Маресьевой, которую не стали отселять для создания естественной среды. Изучает русский язык, мы в основном гуляем по городу, где он с большим интересом обращает внимание на обычные вещи, которым неподдельно удивляется. Например, автоматам с газировкой, турникетам в метро, оплатой в транспорте при отсутствии кондуктора, бесплатному жилью, интересуется зарплатами горожан. Планирую в дальнейшем посетить музеи, театры и кино.

– Как относится к вам?

– Как к младшей сестренке. Тем более что секс у него чуть ли не каждый день.

– Что рассказывает о себе.

– Ничего из того, чего бы мы не знали. Все в пределах известных фактов. Говорит, что скучает по жене.

– Скучает он! Трахнул в первый же день заслуженную артистку и скучает! Смотри! Осторожнее с этим ловеласом.

– Есть, быть осторожнее!

– Куда сегодня пойдем? – Спросил я, а Люся прицепилась к моему рукаву и задорно улыбалась, постреливая голубыми глазами.

– Давай поедем в парк Горького. Погуляем, посмотрим на город с колеса обозрения.

Возражений с моей стороны не последовало, и мы вскоре уже шли по Крымскому мосту в небольшом потоке людей, идущих с той же целью, радостно болтавших и выделявшихся беззаботными лицами отдыхающих отпускников, приехавших в столицу со всей огромной страны. Многие были с детьми, которые активно махали конечностями и звенели детскими голосами и веселым визгом.

– А у тебя есть братья или сестры? – Людмила лизнула мороженное на палочке и была похожа на школьницу в косичках и белых бантиках, высовывающихся из-под мохеровой шапочки.

– Есть. Две сестренки и три младших брата.

– У тебя большая семья!

– Да, – не стал вдаваться в подробности своей семьи. – А у тебя?

– У меня мама, папа и два брата девять и двенадцать лет. Мама работает в проектном институте, а папа мастер на заводе. Хочешь зайти в гости?

– Может быть позже. Пока плохо еще понимаю и еще хуже говорю по-русски. А сколько у вас стоит обучение?

– Где? В институте? Нисколько! Даже стипендию платят – тридцать пять рублей! А у вас что, все платят?

– Платят все, но за некоторых платят предприятия, другие берут беспроцентный образовательный кредит, а потом отрабатывают его в течении нескольких лет. Еще есть гранты от правительства для одаренных детей, короче при желании выучится можно.

– А что у вас есть бесплатного? Секс у вас тоже за деньги?

– Не рано ли тебе такие вопросы задавать?

– Мне уже девятнадцать! Я уже взрослая и работаю, между прочим!

– Секс… Секс за деньги, также как другие услуги, вещи, а любовь – бесплатная! – Я улыбнулся, а Люся смутилась и отвернулась, чтобы срыть внутреннее согласие с этим явлением, видимо негласно существующее в любом обществе, даже в советском.

Мы дошли до входной арки в столичный парк, с которой большие динамики выдавали бодрую музыку, подстегивая и без того хорошее настроение отдыхающих. Мы поддались общему настрою, и не удержавшись, как большие дети, сели в первый попавшийся аттракцион под названием «Ветерок». Люся хохотала как сумасшедшая, когда прохладный ветерок задирал ее пальто вместе с платьем, обнажая бедра в белых колготках.

– Давай на «Ромашку»! – Потянула меня за руку, сверкая в азарте голубыми глазами, и радуя задорным румянцем.

Короче, повеселились на славу. Прокатились в финале на колесе обозрения с сиденьями, которые можно было крутить по кругу, ухватившись за металлический руль в середине кабинки.

– А давай доедем до «Киевской» на речном трамвайчике! Будет быстрее, а заодно и виды красивые посмотришь.

Мы пошли к набережной по аллеям с деревьями, засыпающими асфальт и газоны желто-красными листьями.

– Смотри как красиво! – Людмила собрала большой букет резных листьев и держала перед собой как факел застывшего огня. – Ой! Что это там⁈

На гранитной набережной у пристани собралась толпа, а из ее середины доносились истеричные причитания голосящей женщины.

– Люди! Помогите! Чего вы стоите⁈ Где скорая⁈

– Что случилось, спросила Люся, приблизившись к крайним зевакам.

– Мальчик утоп. Упал со сходней. Пока достали, вода то холодная, да и в одежде был. Уже минут двадцать откачивают.

Мне со своего роста было видно поверх голов обезумевшую молодую женщину, и сердце резануло, от ее похожести на мою мать. Не американскую, а еще ту, из будущего. Я на подобии ледокола продавил толпу и склонился над лежащим мальчиком лет семи с белым как мел лицом. Отодвинул плечом мужчину, опустившего руки, который видимо пытался реанимировать утопленника. Грудь мальчишки была обнажена, и я практически обхватив своими ладонями неширокую грудную клетку сжал руки, отчаянно прося своего Ангела-Хранителя и свою внутреннюю энергию, сделать чудо. Что-то из этого помогло, во всяком случае тело вздрогнуло как от разряда и изо рта с синими губами вырвался кашель с брызгами воды.

– Живой! – Ахнула толпа, а мамаша от избытка чувств потеряла сознание.

Я подержал еще с минуту вернувшееся к жизни тельце, представляя как невидимая энергия выходит из ладоней и убедившись, что мальчик уверенно дышит, а его щеки приобрели естественный цвет, передал его подъехавшим на скорой медикам.

– Разойдитесь! Дайте дорогу!

Скорая, забрав мальчика и несчастную мамашу умчалась, завывая сиреной, а ко мне обратился спасатель.

– Спасибо, товарищ! Охсмен? Какой уровень?

– Люсья. Что он хотеть?

– Простите! Это американец. Он плохо понимает по-русски.

– А! Молодец, американец! Дай пожму твою руку! Вот это лопата! – Он с удивлением посмотрел на свою руку, утонувшую в моей. – Наверное рабочий? Профсоюз, дружба! Передавай привет рабочему классу!

Народ одобрительно загудел, выражая солидарность американским рабочим, и нас с Люсей без билета пропустили на кораблик с открытой верхней палубой.

– Боб! – Люся села рядом на скамейку и уставилась своими голубыми блюдцами. – Ты волшебник? – И затаила дыхание ожидая чуда.

– Видишь руки? – Выставил перед ее лицом свои ладони. – БОльшая сила и общее сжатие грудной клетки воздействовала на сердце и легкие более интенсивно. Голая физика!

– Да? – Девушка наморщила лобик. – За одно сжатие?

– Ты чем недовольна? Одно или два… Мальчик жив – все радуются! Вот и ты радуйся!

Я был доволен спасением пацана и недоволен проявлением на публике кое-каких способностей моего организма, которые толи были, толи нет. Итак, хожу под надзором! А тут еще лишний повод чтобы присмотреться ко мне повнимательней.

На следующий день меня повели в театр, где я сидя в партере с удивлением смотрел на свою соседку по коммуналке игравшую на сцене героиню в Чеховской пъесе. Заслуженная артистка М. Маресьева, прочитал я в программке и почесал макушку. Это что же, я трахаю настоящую артистку⁈ А как же КГБ? Может она внештатный сотрудник? Точно! Скорее всего! Я успокоился и дальше смотрел уже с удовольствием.

– Тебе понравилось? – Я провожал Люсю до ее дома, а она съежилась от подкравшегося похолодания, нагрянувшего в ночной город.

– Ты чего так легко оделась?

– Так в театр же шли! Пошли быстрее!

Мы слегка пробежались, и девушка немного разогрелась к тому времени, когда мы забежали в темную парадную.

– Все, я дома! Спасибо тебе! – Подтянулась за мою шею и подпрыгнув клюнула губами в щеку. – Завтра с утра приду! В музей пойдем! – Крикнула, стуча туфельками по лестнице.

Хорошая девушка! К тому же не шпионка. Тогда кто же? Я оглянулся на улице, ожидая увидеть свою слежку, и пошел по мостовой подняв воротник пальто. Пора покупать шубу. Зима на носу… Я опять загрустил, думая о моей Мери и строя неопределенные планы своего возвращения.

– Вы были сегодня великолепны! – Сказал соседке привалившись голой спиной к стенке, облегчив свои яички и словив порцию эндорфинов.

– Ф-х… – Марина сдула упавшую челку. – Это, когда? В постели или на сцене?

– И там и здесь. Не сильно я вас помял?

– Ничего! Синяки на бедрах, а засосы на сиськах кроме тебя никто не увидит. Ты уже почти правильно шпрехаешь!

– Я способный! В университете учусь.

– Да уж! Очень способный! Я даже моргнуть не успела, как ты меня оприходовал! У вас в Америке все такие?

– Нет. Я особенный! А ты почему в коммуналке живешь? И одна?

– Развелась и пришлось квартиру менять, чтобы разъехаться. А тут ты, такой красивый!

– У тебя красивая грудь.

– Потому что детей нет.

– Не захотела?

– Да, дуреха я еб-ивая! Залетела по малолетству, потом аборт и вот результат! Думаешь, почему мой муж на развод подал? А я его любила… Может и сейчас люблю.

– А если будет ребенок он к тебе вернется?

– А откуда он возьмется то⁈

– Как от куда? Вот от сюда… – Я положил руку на «выход» и стал представлять, что сливаю через руку лечебную энергию. Вдруг получится! Вскоре соседка часто задышала и потянула меня на себя. Ладно! Энергию можно подавать и таким образом! Марина сначала зарядилась, потом мощно разрядилась, не сдержав крика осчастливленной женщины.

– Ой, как стыдно! Что соседи подумают? – Женщина тяжело дышала под моим весом, переживая приятные чувства, поглаживая меня по спине и благодарно целуя в мою шею. – Какой ты большой! И детки от тебя наверное большими будут…

Я отвалился, освобождая любительницу чая и сказал.

– Ты бы сходила к своему бывшему… Возьми вина, устрой ему вечер воспоминаний, хе-хе! Я плохого не посоветую, поверь! А появится ребенок, тут и папа обрадуется!

– Думаешь? Ох и жук, ты! Но что-то мне подсказывает, что от тебя точно залечу! У меня внутри просто кисель какой-то и вся постель в соплях! Ха-ха-ха!

Смех, смехом, но соседка меня послушалась и через неделю переселилась обратно к мужу, не сказав даже до свидания. Обидно, да!

– Слушаю вас, Петрова!

– Мой подопечный спас мальчика, который утонул и его не могли реанимировать целых двадцать минут, может и больше. Говорит уже сносно, конечно с акцентом, но на бытовые темы шпарит прилично. Кино, театры в этом хорошо помогают, но появилась проблема. Маресьева забеременела, хоть ей врачи и поставили диагноз бесплодие. А я еще не готова для более тесных отношений. – Докладчица покраснела.

– А еще были проявление необычных способностей? Ты же могла почувствовать?

– Чувствую себя рядом с ним, как возле большой печки, от которой исходит тепло. Это подойдет?

– Петрова! Точно не хочешь, чтобы он тебя трахнул?

– Товарищ полковник! Если Родина скажет надо – я готова!

– Ладно! Нам потом всем отделом придется твоего ребенка содержать! Погодим пока…

Глава 4

Сегодня выпал первый снег. Я смотрю в окно и вспоминаю тот Питерский вечер, когда коварный лед Невы позволил реке забрать тридцати пятилетнее тело и подарил восемнадцатилетнее, отминусовав пол сотни лет мировой истории. Компенсация более чем существенная и я ни разу не пожалел о произошедшем. Тем более вдобавок подкинули еще бонус с продолжительностью жизни в этом мире и зеленоглазую жену Мери, которую правда пришлось выцарапывать из «тюрьмы», чтобы обрести свою вторую половинку. Как она там?

– Тук, тук! Товарищ КалахИн. Можно к тебе? – Мой участковый пришел с еженедельным визитом.

– Здравтвуйте! Будете чай?

– А, нет – нет! Я на службе. Вот распишитесь. Есть жалобы, просьбы?

– Все о кей! – Я расписался в журнале посещений поднадзорных и проводил до выхода милиционера.

– Ой! Здрасти! Вы уходите? – Люся застыла перед открывшейся дверью с поднятой к кнопке звонка рукой.

– Привет, коза! Я ухожу, а товарищ Боб остается! Опять с работы сбежала?

– Нет. У меня отгул! Да свидания. – И проследив за спускающейся по лестнице фигурой продолжила. – Привет! Я зайду?

– А, да! Заходи пожалуйста. Холодно на улице?

– Не очень! Пойдем гулять?

– Я еще не завтракал. А снега никогда не видел, только в горах и то далеко. Обязательно пойдем! Тебе чай с молоком?

– Конечно! Чего спрашиваешь⁈ И сахар не забудь!

Я разлил заварки, пока Люся раздевалась и положил в чашку сладкоежки две ложки сгущенного молока.

– Через два дня всенародная демонстрация. День Великой Октябрьской Социалистической Революции! Пойдешь с нашим Продторгом? А то меня заставили нести фотографию Молотова, а она большая! Ты же поможешь⁈ – Хитруля сделала глазки маленького тюлененка и уставилась на меня.

– Оф, коз! Я есть джентльмен!

– Не придуривайся! Ты не так уж плохо говоришь. А какие у вас праздники?

– У нас… Рождество, день благодарения, день независимости.

– Так мало⁈ А восьмое марта?

– А что – восьмое марта?

– Международный женский день! Всем женщинам дарят цветы и поздравляют. На работе, дома, в школе и даже в детском саду.

– Я тебя тоже поздравлю.

– Хорошо. А почему ты бутерброд с колбасой без масла ешь?

– Не знаю. Всегда так ем.

– Но с маслом же вкуснее! На попробуй! – Протянула свой, еще не надкусанный.

– Да, вроде вкусно… И колбаса вкусная, хоть и вареная.

– Докторская! Самая лучшая! В составе свинина, говядина и яйца. Рекомендована для усиленного питания выздоравливающих, детей и рабочих, занятых на тяжелых работах. А тебе она точно полезна! Вон ты какой большой!

– Да уж… Поможешь мне купить зимнюю одежду?

ЦУМ! Здание из стекла из бетона ничем не изменилось с того времени, когда я видел его в последний раз, кроме своего ассортимента. В наличии было все. К сожалению, фасоны одежды желали большего разнообразия, но внушали уважение практичностью и добротным пошивом.

– Вот шуба из пыжика!

– Кто есть пыжик? Что за зверь?

– Ха-ха-ха! Это искусственный мех!

– Мне бы что-нибудь натуральное.

– Вот дубленки из Болгарии, но цена! Еще есть кролик.

– Дубленка пойдет.

– Двести рублей⁈ Ты миллионер?

– Тысячеонер! На дубленку хватит.

Обратно я ехал в светло-песочной дубленке с ласковым ворсом на широком воротнике, на голове была лохматая ушанка, в кармане теплые перчатки, а вокруг шеи болтался длинный красный шарф.

– Ой, не могу! Ты похож на крестьянина, едущего на ярмарку, – веселилась Люся, держась за поручень вагона метро.

– Он похож на моего Ванечку, который с войны не вернулся, – сказала старушка, сидящая перед нами. – Держись за него! – Она улыбнулась. – Железка то высоко!

Мы доехали до Сокольников и с большим удовольствием погуляли по снежным аллеям, прокатились с детворой с длинной горки и слепили снежную бабу, вставив ей ручки из веток и сделав из палочек лицо.

– Назовем ее Акулиной! – Сказала Людмила и слепив снежок метко запулила прямо в мой малахай с длинным ворсом.

– Ах, так! Война!

– Ай! Спасите! Американцы атакуют!

Мы принялись кидаться наспех слепленными снежками и вскоре были все в снегу.

– Уф! Мокрая вся! Поехали скорей домой, пока не застудились! Отряхивай давай!

Мы вытряхнули из-за шиворота комки подтаявшего снега и побежали к метро, смеясь беспричинным смехом, искрясь молодостью и хорошим настроением.

Утро седьмого ноября обозначилось редким дождиком и бравурной музыкой из всех городских репродукторов.

– Боб! Ты чего не одет! – Моя учитель русского языка ворвалась в комнату, как к себе домой. – Хи, хи! А у тебя трусы топорщатся!

– Стучаться надо! – Сказал, отворачиваясь к окну и снимая со спинки стула штаны.

– А где твоя соседка? Что? Чай не с кем пить⁈ Ха-ха-ха!

– Смейся, смейся, невинное создание. Тебе моей проблемы не понять…

– Чего это⁈ Понимаю побольше тебя! В теории… А хочешь я тебя с подругой познакомлю?

– Такой же как ты?

– Нет, хи-хи! Но на чай она согласна!

– Куда мир катится⁈ Милая девушка заботится о моих яичках! Иди ставь кипяток!

Когда мы вышли из дома дождик прекратился, но свинцовое небо все также давило низким облаками. В пику капризной природы, люди внизу расцветили улицы красным кумачом, разноцветными шарами и бурлили хорошим настроением. Колонна нашего района собиралась аж на Красной Пресне, где казалось уже была вся Москва. Многие были с детьми державшие в руках маленькие флажки, шары или букетик красных цветов. Люся втянула меня в эту толпу и пробившись к машине, обвешанной транспарантами, получила от сурового дядьки большой портрет Молотова на длинной палке.

– Вот! Держи! Ура! Скоро Сталина увидим!

«Скоро» длилось два часа, за которые мы неторопливо, с остановками двигались до Садового Кольца, далее по нему до Тверской и мимо памятников Пушкину и Юрию Долгорукому к Красной площади.

– Трудящимся Первомайского района – Ура!

– Ур-ра!!

– Учителя, рабочие, врачи, учащиеся и работники сферы быта Первомайского района горячо приветствуют членов Политбюро Коммунистической Партии Советского Союза и Правительство нашей огромной страны! Ура, товарищи!

– Ур-ра!

Мы пошли по скользкой брусчатке, а Люся подпрыгивала, стараясь разглядеть трибуну мавзолея.

– Ай! – Я подхватил ее под мышки и усадил на свою шею, по примеру многих отцов, несших таким образом своих детей. – С ума сошел! Ой! Вижу! Ура-а Сталину!

Большая «девочка» сняла свой берет и принялась активно размахивать им и своими бантиками держась одной рукой за древко транспаранта.

– Какой высокий молодой человек! Вон с вашим портретом идет! Хорошая молодежь у нас растет! – Сказал стоящий на трибуне Отец Народов товарищу Молотову и приветственно помахал отчаянно машущей беретом девушке сидевшей на шее высокого и плечистого парня…

– Он мне помахал! Вы видели⁈ Он махал мне в ответ!

Счастье Люськи можно было нарезать кубиками, и напротив Собора Василия Блаженного она спустилась на землю с застывшей улыбкой на лице.

– А тебя теперь по телевизору покажут! – Сказала тетя Клава-завмаг, шедшая во глава своего коллектива. – Я видела, как на тебя камеру направляли!

– Петрова! Ты провалили задание! Мало того что вела себя как девчонка, так еще засветила американца перед всем миром!

Недовольный полковник вышагивал вокруг стоящей по стойке смирно агента под прикрытием и разносил ее в пыль и прах на следующий день после парада.

– Видела свою довольную физиономию⁈ – Он помахал большой фотографией, сделанной из трансляции парада по телевизору. – Молись, чтобы твоего американца никто не узнал за океаном!

– Мистер Каллахен. – Человек в костюме принял меня в кабинете здания министерства иностранных дел, куда привел все тот же участковый на третий день после праздничной демонстрации. – К нам поступил запрос от Американского посольства о пояснении вашего нахождения на территории Советского Союза. Нам трудно оспорить сей факт, так как ваше лицо видело пол мира. Нашему правительству хотелось бы, чтобы досадное недоразумение не вылилось в международный скандал. Нам нужно придумать более-менее правдоподобную версию вашего попадания на нашу территорию. Какие будут у вас соображения.

Я слегка опешил от такой новости, но быстро пришел в себя и выдал удобоваримую легенду:

– Может быть похищение бандитами с целью выкупа? А ваши матросы могли случайно потопить их шхуну и вытащить меня из воды. Спасли, можно сказать…

– Да! Вы весьма благоразумны! Добавим деталей и будет вполне рабочая версия. В знак нашей признательности и компенсации ваших неудобств, примите это колье, – дипломат открыл черный футляр на бархате которого засверкали бриллианты изумительной подвески. – Это колье Княжны Бегиной. Не волнуйтесь! К нему прилагается сертификат подлинности с указанием его нового владельца. Если увидите когда-нибудь Странника, передайте ему привет. – Он улыбнулся и через два дня я уже летел с пересадкой в Хельсинки через океан на четырехмоторном самолете в сопровождении двух агентов ЦРУ, принявших меня с рук на руки.

Приземлились после долгого полета над океаном на аэродроме Нью-Йорка. У трапа нас встречали десятка два корреспондентов от разных издательств и телерепортеры с кинокамерами.

– Мистер Каллахен! С возвращением! Как вам пришлось у советов? – Репортеры обступили со всех сторон и выставили микрофоны на длинных ручках.

– Нормально! Жив, как видите?

– Вас пытали?

– Нет. Поили чаем! Ха-ха! С бубликами.

– Вас не хотели отпускать?

– Господа! – Вмешался ЦРУшник. – Мистер Каллахен потом даст вам интервью, а пока с ним должны побеседовать компетентные люди.

Меня отвезли в гостиницу, а на утро доставили в Бюро и принялись опрашивать по всем правилам.

– Вы же не будете против, чтобы мы провели нашу беседу с помощью специалиста? Так нам будет проще понимать говорите вы правду или нет.

– Не против, – слегка напрягся я.

Один из трех агентов присел рядом на стуле и попросил положить руку на стол.

– Ваше имя Боб Каллахен? – Спросил, положив свою ладонь на мою.

– Да.

– Правда. Теперь соврите. Ваше имя Боб Каллахен?

– Нет.

– Кхм. Опять правда!

– Сколько вам лет?

– Двадцать.

– Теперь опять скажите неправду. Сколько вам лет?

– Тридцать семь.

– Черт! Опять правда!

– Райан! Ты опять вчера виски лакал⁈ Что за дела⁈

– Я не пил! Не понимаю, почему такая ерунда! Может у него индивидуальная особенность⁈

– Особенность… Ладно, вали отсюда!

«Сенсор» вышел, а я спокойно влил в уши двум агентам мою историю, от начала как очнулся после моего спасения бессознательной тушки из воды, до сегодняшнего дня, с небольшими умолчаниями о методах допросов в застенках КГБ и моего «чаепития» с соседкой.

– Значит, они предлагали вам остаться в СССР, а вы отказались? Затем вы жили в Москве под присмотром и ждали, когда вас вернут. Вы не подписывали никаких бумаг?

– Нет, сэр. Даже их протоколов допроса.

– Весьма разумно. Какие у вас впечатления от советов?

– Нормальные люди. Немного повернутые на своем патриотизме, но почти ничем не отличаются от нас.

– Что ж! Рад что вы вернулись и сохранили благоразумие в трудной ситуации. Примите нашу благодарность за то, что сохранились верность Америке!

Мне пожали руку и на следующий день посадили на самолет до Маурино, от которого два часа езды до П….ттеля. Я до этого успел позвонить из гостиницы Мери, которая тридцать минут выплескивала по проводам свою радость, что я живой и как она меня любит и ждет.

У трапа приземлившегося самолета меня опять встречали местные репортеры и моя Мери. Служители пера и фотовспышек с удовольствием сняли воссоединение счастливой семьи и вскоре фотографии наших счастливых лиц и статьи о моих приключениях украсили страницы почти всех газет и журналов Америки. Даже нашу свадебную фотографию перепечатали.

– Боб. Я так рада! – Моя милая сидела в мчащейся машине, прижавшись сбоку и обвив меня одной рукой, будто боясь, что я опять исчезну. – Я чуть с ума не сошла! Сначала подняла на ноги полицию, потом штат, а потом принялась штурмовать ФБР. Что за девушка сидела на твоей шее? Ты не выглядел несчастным!

– Милая! Я тебе все объясню! Давай мы доедем сначала! А то будет авария.

Мой любимый Фалькон зарулил на площадку перед домом, и из сопровождавших нас машин посыпались фотокорреспонденты, чтобы заснять счастливый момент возвращения блудного сына Америки. Я не стал их разочаровывать и, подхватив счастливую женушку на руки, понес ее в дом под вспышками фотоаппаратов. Сгрузил ее прямо в кровать спальни, а любимая, вцепившись в мою шею, потянула за собой впиваясь жарким поцелуем. Понятно, чем дело закончилось! Хорошо, что занавески были задернуты!