Текст книги "Гуд бай, Америка! Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Юрий Цой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 18

Через два дня к гостинице подъехала черная Волга, на которой приехал наш персональный помощник-переводчик и, когда я открыл дверь номера, представился:

– Здравствуйте! Я Антон – ваш помощник. Готов отвезти вас в вашу квартиру.

– Очень приятно! Заходите Антон. Это моя жена Мери! И говорите пожалуйста на русском! Мы оба хотим побыстрее освоить его на должном уровне.

Высокий спортивный молодой человек нам понравился своей спокойной уверенностью и немногословностью. Он помог нам переместится из номера с вещами и малюткой в нашу машину и, сев в свою, повел наш маленький караван к новому месту жительства. Высокий дом сталинской постройки с уютным двором, куда мы проехали под аркой дома, располагался рядом с Ленинским проспектом, вытянувшись вдоль набережной Москвы реки.

Двор, несмотря на замкнутость, был довольно просторным и уютным, благодаря растущим деревьям и детской площадке. Мери благосклонно кивнула, оглядев его выйдя из машины и довольная увиденным пошла следом за нашим помощником.

– Мы теперь будем здесь жить? Ты мне не говорил! А откуда у нас взялся помощник? – Мы зашли в огромную парадную и направились к лифту.

– Мери. Ты хотя бы вставляй те слова что уже знаешь на русском. Иначе язык не выучить. А помощник у нас от правительства в знак уважения к твоей красоте!

– Ну, тьебя! Бальбес!

– Ругаться ты уже научилась, ха-ха! Научишься еще варить борщ, и станешь настоящей русской женщиной!

На лестничной площадке оказалось всего две квартиры с высокими массивными дверями.

– Вам на право! – Подсказал Антон и, поставив на пол чемоданы, достал из кармана связку ключей.

– Проходите пожалуйста!

Квартира поразила высотой потолков, огромными окнами и мусоропроводом с круглым люком прямо на кухне. Паркет блестел, мебель имелась, а сантехника напоминала о домах дореволюционных времен.

– Располагайтесь, тут везде прибрано. Если нужно, то можно организовать еженедельную уборку. – Антон разулся, проверил наличие воды, газа и постельного белья.

– Если что понадобится – не стесняйтесь! Какие планы? Я в вашем распоряжении в любое время суток. Запишу вам мой номер телефона для экстренного вызова. – Он взял ручку и стал писать в блокноте лежавшим на тумбе рядом с телефоном.

– Антон. Сегодня мы пожалуй будем обустраиваться, а в дальнейшем нам понадобится няня для малышки, так как я надеюсь, что мы не будем сидеть без дела и злоупотреблять гостеприимством вашего правительства.

Антон согласно кивнул и покинул нас, а мы принялись осматривать комнаты, которых помимо большого зала и кухни оказалось еще целых три и большой чулан для хранения всякой всячины. Половина окон выходили на набережную в том числе из большой комнаты, а остальные были обращены во двор.

– Где будем спать? – Спросил довольную осмотром квартиры Мери, закопавшуюся в шкаф с бельем.

– Так двухспальная кровать только одна! – Ответила милая, а я внимательно следил за ее наклонами, раздумывая не провоцирует ли меня жена своими позами. В этот момент наши глаза встретились и Мери поспешила выпрямиться, пока я окончательно не уговорил себя, что все это делается исключительно для меня.

– Не вздумай! Муш мой! – Она хихикнула и соблюдая дистанцию проскочила на кухню.

– Тут в холодильнике продукты есть! – Донеслось оттуда, а я принялся доставать из коляски нашу Эмилию, которая сразу заснула, как только мы сели в машину отправляясь на новое место проживания. Малышка в процессе проснулась и мило зевая принялась исполнять потягушки, от которых я пришел в совершенный восторг и впал в состояние грогги, пока вернувшаяся с кухни женушка не отняла у меня «игрушку», чтобы покормить довольное жизнью дите. Я хотел было присоединиться к этому процессу, но был изгнан своей супружницей готовить еду, убивающая этим сразу двух зайцев: избегая опасности неизбежного «изнасилования» и необходимости демонстрировать свое кулинарное искусство.

Не стал мудрить, и поджарив мясной фарш с луком залил все яйцом, взбитым со специями и молоком.

– А вкусно! Как называется это блюдо? – Жена наворачивала в обе щеки, закусывая куском свежего хлеба.

– Запеканка от Боба, – ответил, отпивая из граненого стакана густой кефир, найденный в холодильнике.

– А овощей нет. Почему?

– Овощи еще не выросли в огородах. Хорошо если в середине июля начнут продавать. Боюсь, что на базаре тоже их не найдем, разве что зеленый лучек и укроп. Лето то только началось!

– А тут разве не всегда лето?

– Милая! – Я не удержался и чмокнул ее губки под белым ободком кефира. – Ты просто обворожительна в своем не знании географии! Не сердись! Я же любя! Знаю, что ты не виновата! Пойдем, проверим кроватку… Вдруг она жесткая. – Жена вздохнула, погладила свой животик и обреченно кивнула головой, заранее зная, чем закончатся подобные смотрины.

Утром Антон позвонил на наш телефон ровно в восемь, разбудивший женский состав непривычно громким звуком, и доложил, что нянечка найдена и готова приступать к обязанностям прямо сейчас. Я глянул на настенные часы и попросил приходить через два часа, прикинув сколько времени нам потребуется на утренний туалет и завтрак.

Нянечка нам понравилась своим опрятным видом и круглыми щечками бодрой женщины лет пятидесяти, которая легко перехватила нашу малютку у жены и понесла в ванну подмываться, воркуя русским говорком с рязанским оттенком.

– Какие планы, товарищ Каллахен? – Антон выпрямился, ожидая вводную.

– Завтракал? Тогда организуй нам пожалуйста визит в Онкологический Центр на Каширском шоссе. Хочу посмотреть, как у вас лечат деток и может быть даже помочь, по мере наших возможностей. Попробуем быть полезными и оправдать затраты вашего государства на наше содержание.

Пол часа звонков по телефону и согласований прошли за нашей спиной, которые мы потратили на инструкции для Нины Михайловны. Невозмутимая нянечка выслушала нас, совершенно не вникая в слова половина которых была на американском, и в конце наших излияний сообщила, что у нее четверо детей и восемь внуков и уж как обращаться с детками она знает получше многих. Пришлось поверить, а тут и Антон сообщил что можно выдвигаться.

Мы сели в «Волгу» и плавно покатили по Москве, разглядывая в окна проплывающие виды скверов и домов.

– А в этой секции у нас тяжелые! – Зав отделением Детской Онкологии со своей помощницей шел впереди и показывал свое хозяйство «высокой инспекции» с иностранным акцентом.

– Здесь у нас девочка с лейкемией, – кивнул заведующий на дверь очередной палаты.

– Можно зайти? – Спросил я и, дождавшись поспешного согласия, зашел в открытую помощницей дверь.

Четырехлетняя девочка по имени Настя лежала на кровати не в силах пошевелиться, истратив почти все невеликие силы на борьбу с тяжелой болезнью. Ее кругленькая головка без единого волоска с огромными голубыми глазами на исхудалом личике казалась совсем маленькой на фоне большой подушки, а прозрачная кожа на руках, лежащих поверх покрывала была испещрена голубыми венами, исколотыми иглами от различных инъекций. При виде Мери ее глаза расширились, а губы что-то прошептали. Жена подошла и присела на краешек кровати, пригнувшись чтобы расслышать что говорит девочка.

– Ты пришла, мама… А я умираю… – Произнесла она еле слышно. – Врачи говорят, что я поправлюсь, но я им уже не верю. Хорошо, что ты пришла, а то я уже забыла, как ты выглядишь. Возьми меня на ручки! – Сознание девочки видимо пребывало уже немного в другом мире, изнуренное долгой болезнью и тяжелым лечением, подменяя действительность под желаемое. Мери догадалась, что от нее хотят и притянула к себе худенькое тельце и, заглянув девочке в глаза, не выдержала и брызнула солеными ручейками.

– Не плач мамочка! Мне уже не больно… – Прошептала малышка и улыбнулась, может быть впервые за многие месяцы. Ее глазки закрылись, а жена бросила на меня отчаянный взгляд, моливший о помощи.

– Антон! Принеси пожалуйста из машины чемоданчик и освободи палату от посторонних! Всех за дверь! – Я опомнился и чуть сбавил тон. – Пожалуйста!

Ударная доза из двадцати кристаллов совершила свое дело, украсив щечки больной девочки небольшим румянцем и погрузив в целебный сон, дав нам ощущение похожее на счастье от осознания своего участия в этом маленьком чуде.

– Больше пока нельзя, – сказал для Мери, глядя на вторую половину заряженных кристаллов. – Организм девочки слишком ослаблен, да и маленькая она еще.

– За что их так? Боб⁈ Разве бог не видит их страдания? – Мери чуть успокоилась, но женское сострадание никуда не делось и желание помочь всем детям клиники уже сформировалось в ее прелестной головке. – Мы же поможем им⁈

– Хочешь, чтобы мы взяли на себя миссию представлять здесь небесную канцелярию? Так я не против! Антон! Заходи! Нам нужен еще один тяжелый пациент и отдельный кабинет. Мы остаемся тут работать!

Через неделю изумленные врачи констатировали полное выздоровление Насти и она переселилась в нашу квартиру, так как Мери как впустила ее в свое сердце, так и не смогла расстаться с сироткой, которая восприняла такое как само собой разумеющееся и радовала нас теперь буйной энергией ожившего существа и звонким голоском, соблюдая при этом железную дисциплину, в первый же день выметя все комнаты большим веником и расставив обувь в порядке роста на полке в прихожей.

– Жалко я до раковины не достаю! Я бы посуду помыла! – Жаловалась она нам, когда мы пришли из больницы, расставляя ложки на столе.

– Баб Нин! Хлеб нести⁈

Вместе с Настей за прошедшую неделю мы успели полностью излечить еще двух девочек и одного мальчика, одновременно поддерживая сразу десяток маленьких пациентов небольшими дозами энергии кристаллов, чтобы болезнь не сильно прогрессировала. О «Чудо-врачах» уже поползли слухи и на нас приходили смотреть из других корпусов, а персонал детского отделения возможно даже молился, сделав из нас чуть ли не святых, по крайней мере пожилые нянечки втихаря крестились при нашем появлении и старались прикоснуться к моей благоверной, будто прося благословения. А что⁈ На такую красоту и я был готов молиться, что впрочем и делал, когда ежевечерне раскладывал на ее восхитительном теле все сорок кристаллов и приступал к ритуалу «вознесения» к небесам, благодаря бога за его подгон моей второй половинки.

За месяц мы излечили пятьдесят четыре ребенка и после этого я решил взять отпуск, чтобы слегка отвлечься от ежедневного стресса при виде страданий больных детей, которые безропотно ожидали своей очереди на лечение, провожая каждого выздоровевшего шумным восторгом, что поднимало всем настроение и убеждало в излечимости их болезней лучше всяких слов. Так как сроки нашего пребывания в стране заканчивались, я посетил знакомый кабинет, где меня радушно принял Семен Евгеньевич.

– Проходи, проходи! Присаживайся! – Знакомый графинчик булькнул, и мы причастились, закусывая янтарный напиток долькой лимона. – Можешь ничего не рассказывать! Понятно, что я в курсе ваших дел и готов от имени страны и правительства высказать вам свою благодарность! Может вам медаль выдать или орден? Дружбы Народов!

– Кхе, кхе… Нам бы сначала с документами разобраться… – Ответил я, прислушиваясь к действию коньяка на свой организм.

– А это вообще не проблема! Давай паспорта! Антон! Зайди! Проштампуй с открытой датой выезда! – Он отдал документы зашедшему помощнику и дождавшись, когда тот выйдет, достал из ящика стола два красных паспорта с крупными буквами СССР вокруг герба. – Вот, на всякий случай! Вдруг надумаете у нас остаться! – Он хитро улыбнулся и протянул книжицы мне.

– Переманиваете? – Спросил, раскрывая один документ и читая: – Калахин Борис Иосифович! Это кто мне такое отчество придумал⁈

– Почему придумал? – Обиделся мидовец. – Сам Хозяин так решил. Понравился ты ему! Еще там, на параде. Хороший говорит парень! И душа у него русская! Любит женщин и детей, ха-ха-ха! Так что, полная тебе свобода в выборе приложения своих сил! Не надумал еще о преподавании? С клиникой и жена справится, тяжелых то вы всех вытащили! Не расскажешь как? Или это семейный секрет?

– Расскажу… Только позже… Боюсь, что этот секрет может стать опасным для отдельной страны, даже такой огромной как ваша. Соберете пару умных голов и решите, что с ним делать.

– Ну, берилла у нас навалом… – Семен Евгеньевич высказал свою осведомленность о нашей маленькой тайне, которую возможно обнаружили еще на границе. – И с вас снимем тяжесть решения, что делать с таким секретом, который может стать поводом для большой войны. – Он выпрямился в кресле и расслабился. – Раз уж мы все решили, не могли бы вы вылечить в качестве исключения пару очень важных для государства людей. Не подумайте! Это ученые с мировым именем! Только им не повезло родиться без сорок седьмой хромосомы.

– Если потерпят пару недель, то хотелось бы сначала отдохнуть, а то месяц выдался слегка напряженным.

– Не вопрос! Антон! – Опять вызвал нашего общего помощника. – Куда желаете съездить отдохнуть?

– Нам бы туда, где тепло, море и фрукты. Желательно самолетом, – попросил я в сторону ожидающего помощника.

– Нет проблем! – Ответил немногословный Антон, и спустя два дня мы уже грелись на берегу Черного моря в уютном пансионате, отгороженным высоким забором вместе с приличной территорией и куском галечного пляжа.

– А это что? – Настя впервые видела клубнику и черешню, стоящие на обеденном столе. Отдыхающих было совсем мало и нам никто не мешал наслаждаться отдыхом с двумя малыми детьми. Антон тоже расслаблялся где-то рядом, звоня по утрам и вечерам на телефон и справляясь не нужно ли нам что-нибудь.

– Это клубника, а это черешня. Попробуй! – Я взял большую красную ягоду за зеленую розетку и, окунув сначала в сметану потом в сахар, поднес к ротику нашей неожиданно появившейся старшей дочки.

– Вкусно!

– Ну, вот и ешь! – Я погладил девочку по отросшим светлым волосикам, по привычке подавая в ладонь энергию, чтобы та прошла в организм девочки, задержав ладонь на ее спинке.

– Хи-хи… – Настя пошевелила лопатками ощутив привычное щекотание. – Папа! А ты научишь меня плавать?

– Конечно, доча! И маму заодно подучим! А то она наверное уже забыла как это делается. Эмми и то лучше нее плавает!

Эмилия согласно угукнула, блестя своими зелеными глазками и стукнула по столу погремушкой.

После купания у нас был тихий час. Дети уснули в своей комнате, а мы с женой использовали это время соединяясь в одно целое на удобной кровати. Сегодня мы были расслаблены и нежны, неторопливо лаская друг друга, легко объединив по привычке сознания и радуясь каждому сладостному чувству друг друга, принимая как свое и даря в ответ собственные чувства. От такого общения наши организмы быстро разгорались как атомные печки, начиненные радиоактивным топливом, и начинали фонтанировать во вне энергией, которая в отсутствии кристаллов изливалась в все стороны пространства, обеспечивая излечение отдыхающих в пределах ее рассеивания.

– Ох! – Мы одновременно содрогнулись, объятые чувством вознесения и принялись пульсировать энергиями и некоторыми жидкостями, обычно сопровождавшийся подобным эффектом человеческий процесс продолжения рода в нашем исполнении.

– Милый, – жена замерла после продолжительного финала и решила поразить меня первой мыслью, пришедшей в ее прелестную головку. – А не позвонить ли нам Китти⁈ Как она там? Может страдает без секса, бедненькая?

Мысль была на удивление здравая, и я даже принялся корить себя за то, что мы не сделали этого раньше. Заказали звонки сразу на два номера, так как я решил повиниться перед профессором и попросить у него извинение за наш «побег». Первой ответила Китти и половину часа трепала нам нервы, за предательство, огорошив напоследок новостью:

– А еще у меня в животе растет маленький Боб! Попробуйте только не вернуться! Тогда я рожу, и сама к вам приеду!

Профессор, к счастью, не был беременным и довольно спокойно принял известие о моей «задержке» на другом континенте.

– Боб! Лишь бы ты чувствовал себя в безопасности! – Отозвался он на мою новость. – А наука – она не имеет границ! Пиши мне пожалуйста!

Прекрасно отдохнув, загорелые и довольные вернулись в столицу готовые к новым подвигам. Антон встретился у самого трапа со своим коллегой, который проведя нас по летному полю указал на подогнанную к воротам черную волгу.

Глава 19

Мы без проблем доехали до своей квартиры и попрощавшись с Антоном принялись создавать «уют» расставляя привезенные сувениры и устраивая стирку для некоторых вещей. Нежданная дочка суетилась больше всех и обязательно хотела помогать во всем, веселя нас своими неожиданными выходками и умиляя способностями в лепке пельменей, которые мы решили забацать в порыве кулинарного вдохновения.

– А мы в детдоме тоже делали пельмени! Только не из мяса. – Настя старательно лепила своими ручками пельмешек, довольно умело заворачивая рожок и скрепляя мягкие ушки.

– Без мяса – это вареники, – высказался я, любуясь отчаянными попытками жены запихнуть внутрь теста вываливающийся фарш.

– У-у – сказала младшая, засовывая в рот кусок пластилиновой муки и пытаясь откусить розовыми деснами.

– Нет! Эми, не ешь пожалуйста! Вон мамка рядом. Кусай ее! – Эмилия взглянула своими малахитиками на указанную цель и довольно улыбнулась, протягивая пухленькие ручки. Мери облегченно отставила неудавшийся пельмень и забрав малышку пошла кормить, оставив нас доделывать съедобные ушки.

Через две недели наступило первое сентября и уже через два дня я, стараниями моих кураторов, оставил больных на свою жену и поднялся на кафедру лектория, чтобы выступить перед студентами и не только от имени иностранного «светила» по экономическим наукам Боба Каллахена, известного в определенных научных кругах.

– Здравствуйте господа студенты! А также уважаемые преподаватели! Сегодня у нас открытая лекция, которую я бы назвал: «Естествознание, как основа для понимания жизненных приоритетов человечества». Для начала я задам вам вопрос: «В чем смысл существование человека?». Не как общества, а как индивидуума?

– Строить! Созидать! Учиться! Создать свое продолжение! Совершенствоваться! – Студенты оживились и включились в процесс общения.

– Это все правильно! Но есть что-то, что все это объединяет! И это предал нам наш создатель!

– Уж не имеете ли вы в виду бога? – Высказалась одна из немногих женщин-преподавателей.

– А почему нет? Какая разница, как назовем мы причину появления всего живого на нашей планете, в том числе человека. Определение «Бог» ничем не хуже других.

– Так можно и партбилета лишиться! – Усмехнулся один из преподавателей под смех окружающих.

– Хорошо! Назовем того, кто стал первопричиной нашего появления «Некто». Зачем он это сделал? Напрямую, косвенно или напрягая астральные струны, уплотняя нить вероятности. Я предполагаю, что он совершенно не представлял получившийся результат! Он – Творил! Творчество! Вот что объединяет все человечество и его дела! Творчество дает смысл существованию человека на Земле, заставляя материализовывать его в предметах, стихах, фильмах, в отношениях, во всем! Так вот! Я хочу научить вас: «Творить»! – Оглядел затихший зал. – Вижу не очень понятно… Попробуем конкретизировать! Вот, возьмем прилежного студента, например его, – указываю на явного отличника, – которому вложили в голову научный материализм и еще много других постулатов. И возьмем другого студента, который проспал все лекции и в его голове один ветер, – я поглядел на вихрастого парня, и все засмеялись, когда он начал возмущаться, что: «Почему чуть что, то сразу он!» – Ставим им задачу на первый взгляд неосуществимую. «Материалист» подумает, подумает и напишет заключение, что, согласно научным постулатам, сие действие невозможно. А прогульщик не знает об этом и проводит эксперимент за экспериментом, в итоге добиваясь решения поставленной задачи. Почему? Потому что он меньше ограничен в рамках творческого потенциала!

– Это, что же! Чем меньше знаний – тем больше творчества? – выкрикнула девушка с передних рядов.

– Конечно – нет! Знания нужны, чтобы избежать пройденные ошибки и идти к цели опираясь на их багаж.

– А можете назвать или показать пример? – Спросил солидный слушатель из числа преподавателей.

– Пример… Например, мне сказали, чтобы я добился открывания двери при моем приближении. Какие есть варианты? Давайте, высказывайтесь!

– Механический привод от нажатия кнопки! Световые датчики! – Раздались предложения от студентов.

– Вот! Вы мыслите в привычном вам диапазоне, основываясь на имеющиеся знания. А в недавнем прошлом просто бы поставили привратника!

– Ха-ха-ха! – Грохнул лекторий.

– А еще можно так! – Я махнул рукой выпуская рвущуюся из ладони энергию, которая распахнула тяжелую дубовую дверь, со стуком ударив створки о наружную стенку. – Это я называю Творчеством! Сделать то, что другие считают невозможным!

Сказать, что успех моей первой лекции был огромным, это сильно приуменьшить результат. Успех был оглушающим, выводя слушателей за рамки привычного и призывая к чему-то великому, приобщая к избранной касте творцов, даже если пока просто в мечтах.

Я пошел по простому пути на своих лекциях для всех желающих, создавая атмосферу двухстороннего общения с аудиторией, где задав определенную тему мы «творили», придумывая фантастические и не очень решения тех или иных задач, иногда дававшие неожиданные эффекты при воплощении возникших идей в материальном виде в основном от «технарей», принявшие за истину мой единственный постулат: «Невозможного – нет!»

Кремль, Сталин.

– Что скажешь, Инокентий! – Иосиф Виссарионович уже дымил трубкой, со смешинкой поглядывая на своего соратника, чаще всего отдувающегося за всех при докладах главе государства.

– Не устроит мой крестник нам тут революцию? Взял и отменил научный материализм!

– Товарищ Сталин… Вы же знаете об излечении онкобольных детей в клинике на Каширке этой супружеской четой. А еще есть результаты по многим научным направлениям, хоть и не связанных с нашим гостем напрямую, но давший толчок к новым разработкам именно после его лекций, на которых обсуждались эти темы. И ничего крамольного он не утверждает, призывая лишь развивать творческий потенциал. К тому же в идеологические дебри не лезет, высказавшись лишь однажды, что уважает любую идеологию, которая идет во благо общества.

– Как думаешь… – Сталин сделал длинную паузу, выпуская струйку ароматного дыма и глядя в пространство. – Кто он?

Жизнь наша устаканилась, войдя в определенный ритм, где было много свободного времени для семейного общения, так как мы сами регулировали свои общественные нагрузки. Я установил для себя чтение лекций от имени «творца» один раз в неделю и расслаблялся в домашних делах, иногда помогая жене в ее работе целителя, к которой мы привлекли молодую пару из известного ведомства, передавая им опыт и навыки работы с кристаллами. По известным побочным эффектам, хе-хе, именно молодая пара могла достаточно эффективно раскачивать свою энергетику, выпуская «пар» понятным способом. Успехи на этом поприще уже имелись, и я со смехом наблюдал за их развитием, предостерегая от излишнего усердия при зарядке кристаллов и получше предохраняться в процессе. Молодые «лекари» краснели и кивали, горя глазами в фанатичном пламени познания неизведанного, дающего необыкновенные возможности и весьма приятные ощущения, ха-ха!

Почти каждый вечер мы ходили в кино или театр, что помогало Мери в изучении русского языка, которое проходило с известными трудностями для любого иностранца. Но милая справлялась, мило картавя и неправильно расставляя ударения.

– Муш мой! А давай попр-росим дядю Сэма купи-ить фильм с моим участьем! – Высказалась как то она после просмотра американского вестерна. Я мысленно обозвал себя болваном и уже через неделю хохотал, смотря на экране сцену «призыва о помощи», где невидимый «помощник» раскачивал бьющуюся в агонии девушку, наполовину высунувшуюся из окна с искаженным от «страдания» лицом.

– Ха-ха-ха! – Вторила мне рядом моя половинка, пламенея румянцем. Это зрелище так нас воодушевило, что придя домой мы как самые нетерпеливые подростки кинулись в объятия друг к другу и с трудом добрались до кровати и то лишь благодаря отсутствию нашего любимого ковра.

– М-м! Какой ты горячий! Мой Инчу-Чун! Помнишь, как привязал меня к столбу позора? Накажи меня! – Мы уже были в полной «боевой» готовности, сплетясь голыми телами, и я со стоном вошел в супружницу, раздвигая напряженным орудием гладкие складочки, а жена специально сдвинула ножки, чтобы показать свою жертвенную невинность, перед «насильником». Я рыча задвинулся до упора и сжал в порыве страсти брызнувшую молоком грудь жены, вызвав болезненный стон раненной оленихи, которая запрокинула голову, прикрывая свои необыкновенные глаза, и отдалась трагическим обстоятельствам переживая необыкновенные «страдания». Яростно овладеваю своей «жертвой», которая видимо от горя очень бурно кончила и вопреки сценарию обняла своего мучителя, рухнувшего в процессе яркого финиша на распластанное под ним тело.

– Муш мой! – Довольная жена погладила меня по спине и пожамкала мои расслабившиеся булки. – Каждый раз в такие моменты я благодарю Бога за то, что послал мне тебя. – Прошептала, глядя глаза в глаза и целуя с любовью и благодарностью.

– А я благодарю за тебя! – Ответил взаимностью и вскоре мы опять вспыхнули желанием и уже не спеша с нежными стонами и вздохами принялись любить друг друга, уходя в привычный астрал совместных чувств и мыслей, сплетая тела и души в одно целое.

– Бо-об? А что мы будем делать? – Я посмотрел на жену в зеленом дождевике, резиновых сапогах и с корзинкой в руке. За руку держалась ее маленькая копия по экипировке, весело размахивая своей корзиночкой.

– Мы идем на охоту!

– О-хот-та… Я еще не знаю такого слова.

– Тихая охота! Мы идем за грибами!

– Ур-ра! Грибы! – Настя запрыгала, а Мери неуверенно посмотрела на мою решительную физиономию, стесняясь прямо высказать свои сомнения в здравом уме своего мужа. Величественный сосновый бор расстилался прямо перед нами, к которому привел нас неизменный Антон, вручив мне планшетку на которой была нанесена карта местности и заметные ориентиры в виде двух просек и высоковольтной линии ограничивающие квадрат наших блужданий. Эмилия с нянькой остались в лесном санатории, в который мы заселились вчера вечером, уехав на выходные из города, чтобы напитаться красотой осеннего леса и насладиться его тишиной, нарушаемой лишь птахами, да редкими возгласами отдыхающих.

– Вперед! – Скомандовал я, взмахнув подобранной палкой и вглядываясь вдаль, ориентируясь на поросль небольших елочек вдоль широкой просеки. Грибы не заставили искать себя, почти сразу заиграв своими разноцветными шляпками, и Настена со счастливым криком бросилась к ним сообщая о своей находке.

– Это сыроежка, а это масленок. Съедобные. Ты лучше туда посмотри! – Под кустиком папоротника стояли два могучих красавца из семейства белых грибов, будто обнявшиеся два богатыря приготовившиеся к битве с врагом.

– Ура! – Ухватила Настя двумя руками за ножку одного из крепышей, и пыхтя стала пытаться вытащить глубоко сидящего в земле боровика с темно-коричневой шляпой, похожей на поджаристую горбушку хлеба.

– Давай помогу! – Я подкопал ножом толстую ножку и выкрутил одного за другим братьев близнецов вручив по одному жене и дочке.

– Это можно есть? – Мери недоверчиво повертела перед собой увесистый царь-гриб. – Красивый какой! А как его готовить?

– О-о! Рецептов очень много! Я тебя научу! – Мери опять посмотрела на меня своими волшебными глазами, в которых читалось недоверие, но тут Настена принялась верещать, наткнувшись на семейство подосиновиков с круглыми оранжевыми головами, усеявшие серебристый мох на большой поляне.

Спустя всего час, мы нагруженные благородными грибами вышли к месту встречи, где Антон спокойно читал какую-то книгу, и весело обсуждая свои находки пошли по тропинке за своим проводником прямо в свой отдельный деревянный домик, из которых состоял санаторий, включая отдельную столовую и баню. Баба Нина всплеснула руками, увидев какое богатство мы принесли и, обменяв нашу малютку на корзины грибов, умчалась в сторону столовой, чтобы приготовить лесные дары нам к обеду.

В результате ее стараний, к столовским котлетам нам подали суп из белых грибов, шибанувший непередаваемым ароматом в мои ноздри и золотистую картошечку с грибочками, после которой котлеты хоть и зашли, но уже не так уверенно, как на фоне макарон.

– Очень вкусно! – Согласилась с нашими довольными моськами Мери. – А что еще можно из них делать?

– Много чего. Сушить, мариновать, солить. Зимой попробуешь!

– Зимой⁈ А это разве не зима? – Бедная южанка легко мерзла по утрам, так как сентябрь склонился к октябрю и ночи стали довольно холодными.

– Помнишь снег в горах? – Не стал скрывать очевидное будущее перед женой. – Вот такая тут зима! Будет очень холодно и много снега.

Мери жалобно посмотрела на меня, потом на детей и снова на меня, что я не выдержал и поспешил утешить.

– Не волнуйся! Не зря же мы купили себе домик у моря. Как только надоест мерзнуть – махнем туда и дождемся, когда сюда вернется тепло.

– А домой мы разве не поедем? – Мери наконец решилась высказать мучивший ее вопрос и смутилась своего желания.

– Обязательно поедем, только позже. Пусть твой папа попробует разобраться с мафией. Скорей всего у него это не получится, и нам просто придется подождать несколько лет, пока про нас все не позабудут.

Жена обреченно вздохнула и кивнула своей кудрявой головой.

Вечером в программе у нас была баня. Одинокое строение стояло в стороне от жилых домиков на берегу заводи тихой речки в окружении белобоких берез, осыпающих желтыми листьями все вокруг, готовясь к зимнему сезону. Стараниями нашего помощника, мы были единственными посетителями обители тепла и душистых веников, развешанных под потолком в помещении с большим столом и дубовыми лавками с дымящим паром пузатым самоваром на красивой столешнице из целого куска дерева.

– Это что? – Мери с любопытством оглядела чайное отделение и принюхалась к ароматам трав, шевеля крылышками своего изящного носика.

– Это русская баня, будем мыться.

– Банья… Вот из банья?

– Сейчас все увидишь! – Зловеще ухмыльнулся я. Завел любимую в теплый предбанник и под хихикание любимой раздел себя и жену, которая решила, что ей предстоит очередной секс с мужем в колоритном антураже местной купальни. Но когда я надел на нее головной убор из валяной шерсти, а себе водрузил на думалку буденовку со звездой, воззрилась с недоумением на то, как я, надев рукавицы, стал выбирать замоченные в кадке веники, делая недвусмысленные движения в воздухе.