Текст книги "Завещание Вагнера (СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

И эта порочная практика судебных разбирательств остается до сих пор не замечаемой...

Откуда она взялась?..

В ослеплении ненависти они называли Лию беспутной, ничтожной, бессовестной... их раздражало ее смиренная поза, ее красота...

Она была не дурна собой, лицо тонко очерченное, волосы вьющиеся как у цветка гиацинта, голос, как у ангела...

Ее голос пьянил, смирял...

Они же вопили, и выли как волки: не должно ее быть среди нас...

Она говорила, что упала к ним с неба...

Они недоумевали... как такое возможно?..

Лия насадила сад, а они пришли с топорами... они и ее рассекли бы на части, если бы узнали, кто она...

В книге Лия описывала жизнь и учение Мавра... она жила и дышал его словами...

Мавр говорил: все люди по происхождению одинаковы...

Мое происхождение осложнялось некоторыми посторонними обстоятельствами... я ведь тоже был сиротой, я упал с неба... и это возбуждало людей против меня...

Почему?..

Помню, Мавр говорил: в боге надо искать объяснений существования этого мира...

Вселенная поражала меня гармонией своего устройства и странным безразличием, равнодушием...

Мавр явно имел общение с богом...

Лия стояла в середине между Мавром и мной смертным, но ближе ко мне, чем к Мавру... она была моим ангелом... я в ней нуждался, а она не имела нужды даже в самой себе...

Она чувствовала себя блаженной, жила не для себя, для других...

Я вспомнил все утра и вечера, когда она являлась мне в видениях и в разных обликах...

В наших отношениях не было случайности или принуждения, но только то, что сообразно с природой...

Город нам не был нужен...

Мы оставались равнодушными ко всему происходящему...

Мы жили на острове...

В книге Лии я нашел историю рождения близнецов, и как бы переселилась в них и без всякой преднамеренности...

Близнецы обращались друг к другу на своем языке и созерцали себя...

Это созерцание развивало их ум...

Помню, как я, движимый неопределенной какой-то бессознательной силой, тяготением устремлялся к богу, но видел его еще смутно... в три года это неопределенное влечение стало определенным, бессодержательное оно наполнилось содержанием, смутное превратилось в видения мне от бога... мне захотелось туда, где он, но лучше бы мне не желать этого...

Ум направил меня к богу...

Я созерцал... это созерцание отлагалось в уме в виде множества представлений...

У меня была способность без усилий и исканий находить в этом множестве представлений нужное мне представление, и пользоваться им как своим...

Лия была для меня самым возвышенным существом, лучше всех и ближе всех прочих... она разливала вокруг себя светлое сияние...

Я помню лицо брата... я сохранил в себе многие его черты...

Смерть разделила меня с ним, второй бог...

Потом ушел Мавр, за Мавром Лия ушла... я пытался ее удержать, но неуспешно...

Смерть представила мне все это как естественно необходимое и в другом свете, она поразила меня беспомощностью, лишила сил...

Я очнулся на кладбище на дне ямы... не знаю, сам я туда сошел или кто-то спихнул... и заслуженно... я никому не был нужен, даже самому себе...

* * *

Возможно, я впадаю в преувеличение...

Все смутно, дробится...

Книга Лии не представила мне сколько-нибудь счастливого разъяснения тайны моего рождения...

Мавр говорил, что у меня был брат, но он умер...

Подчинена ли смерть богу?.. да и есть ли смерть?.. ведь Христос и человек и спаситель, своей крестной смертью он попрал смерть, вырвал ее жало... или это некое утонченное богословское построение, тайна, в которую трудно вложить понятное содержание...

Здесь я переношусь в область нетленного...

Лия являлась мне ангелом в образе, который она носила... я же никуда не приходил, ни ходил... я лежал и не вставал... однако каким-то образом перемещался в пространстве и времени, мог даже летать без крыльев...

В этом есть очевидное противоречие моим словам: я пребывал камнем на ложе, и, тем не менее, жил такой жизнью, которая предполагала публичность обнаружения, правда, слишком своеобразное, вызывающее у меня недоумение...

Что это?.. как будто земля уходит из-под ног, гора стронулась и поползла в воду, ставшую кровью...

Закат ее сделал такой...

Камни вокруг кишат как муравьи, снуют, одни туда, другие сюда, спешат, переговариваются, обмениваются мнениями...

* * *

Я задумался и едва не проехал свою остановку... я поспешно покинул трамвай, глянул на гору, она и не думала трогаться с места, но закат пылал...

На месте дома вдовы догорали руины...

Я вдруг понял, что случилось что-то страшное...

Лия оставляла у вдовы близнецов, когда задерживалась в театре или у нее случались приступы...

У вдовы не было детей, и она с радостью брала близнецов на ночь и относилась к ним как своим собственным...

О вдове, впрочем, как и о Лии, рассказывали всякие истории, иногда утешительные с невнятными последствиями... может быть, это и сблизило их...

Между ними была трогательная и полная уважения привязанность...

В книге я не нашел подробностей случившегося... всего несколько строк, без какой бы то ни было завершенности...

Подобная незаконченность была присуща Мавру...

Случалось в книге обнаруживались и пропуски, пробелы, по всей видимости, идущие от реальности...

Лия как бы смирялась с тем, что ей придется оставить эту пустоту незаполненной...

И это касалось не только интимного...

Пустота была воплем, выражающим бессилие, и звучала как прелюдия к безмолвию вечности...

Для меня не было ничего более страшного, чем пустота, из которой я вышел...

Мне взбрело в голову представить эту пустоту... и я очутился на дне Черной Дыры, если у нее есть дно...

Взгляд не успевал запечатлевать увиденных там мной зрелищ...

Это область поэзии...

Поэзия не описывает ничего, что не соскользнуло бы в темноту непознаваемости......

Я открыл глаза и в смятении увидел эту пустоту на месте дома вдовы...

Пустота постепенно наполнялась подробностями...

Это было видение из прошлого, в котором был ужас, страх и смерть...

День почти ушел, и сумерки придавали этому видению некоторую осязаемость... я даже увидел над домом некий обманчивый в своей притягательности ореол, преисполненный смысла и навязчивого до боли искушения войти и остаться там...

Я вошел... какое-то время я блуждал, как в тумане... все окружающее виделось смутно, было лишено отчетливых очертаний...

Я повернул налево, потом направо...

Пока ничего реального, но вот обрисовался фикус в кадке... в детстве он представился мне неким мифическим чудовищем, охраняющим кровать с никелированными дугами и шарами...

Вдова спала и очнулась в геенне огненной вместе с близнецами...

Я не могу ее описать, представить... это то, что от меня постоянно ускользающее, ввергающее меня в ослепляющую темноту, которая лишала меня способности что-либо ощущать, кроме слез...

Слезы помогают мне видеть более отчетливо...

Темнота наполняется призраками вещей, которые могли и вовсе не соответствовать тому, что я видел...

Мы лежали с братом, обнявшись, у стены и смотрели на пламя в немом ужасе...

Языки пламени лизали нас, но не жгли...

Помню, я ощущал что-то неизъяснимо нежное, непостижимое, трогательное...

Я казался самому себе лишь бесплотной тенью в декорациях сновидения...

Нет ни дома вдовы, ни города, лишь некая безымянная пустота...

Я все еще не в состоянии ни уловить суть происходящего на фоне некоего помутнения сознания, ни вымолвить хотя бы слово в свое оправдание...

Я потерял брата... и пустота обвиняла меня...

Я находился между жизнью и смертью, хотя уже знал, что смерти не существует...

Смерть – это та же жизнь, которая заполняла все, и не вызывала у меня ни страха, ни сопротивления...

Какое-то время я провел в тревожном ожидании...

Я мог бы пребывать в этом состоянии достаточно долго...

Я видел только пламя... для смерти не было места, хотя она и царила вокруг, впрочем, едва ли это была смерть...

Возникло мимолетное ощущение, что смерть и есть жизнь...

В угасающем сознании я увидел вдову и брата в окружении неких темных сущностей и уподобительных изображений...

* * *

Мавр оставил книгу с медными застежками Лии, а Лия передала ее мне в приличном состоянии, даже не тронутую огнем с изображения неведомых мне растений и существ, имеющих много ног и лиц, в одеждах, украшенных письменами и символами...

Были в книге и грубые рисунки, совершенно несходные ни с чем из видимого и существующего, совершенно невиданные, несообразные, страстные, чувственные...

Движения их были исполнены бессмысленности, с преобладанием телесного влечения...

Являлись они из темноты, одетые пламенем...

Я увидел танцующую вдову... и себя... я напоминал извивающегося червя, что вызывало некоторое недоумение... почему?.. за что?..

Несообразность этих изображений поражала... они пытались вовлечь и меня в свои танцы, подражая друг другу, сколько возможно испытывая блаженство близости...

Сущности изменялись... и я изменялся, я как бы очищался и просвещался и уже способен был изливать свет, созерцать тайны бога, ощущать благодать...

Бог вызвал меня из небытия к бытию, сделал соучастником всего этого хаоса творения...

Существа прояснялись, приобретали жизнь, к какой только они были способны...

После смерти Мавра Лия вела жизнь совершенно духовную... когда на нее нисходило озарение, ей открывались тайны бога... она могла и летать, как ангел... свидетельствую...

Она и меня привела к богу, внушила мне, что я должен был делать...

С Лией я видел сокровенные видения, мне открывались некие примирные тайны, я мог предсказывать...

Нет, бога я не видел, да и не мог видеть... это было как озарение... я видел его лицо, как отпечаток в воздухе...

Лия как бы тайнодействовала, приближала меня к богу и общению с богом... но бог ли это был?..

Через Лию и мне сообщалась благодать познания тайны благого и спасительного в месте очищенном уединением и тишиной, безмолвием...

Лия славословила, я подпевал, с покорностью подчиняя себя ее голосу, интонациям и распоряжениям...

Это она направляла мое бегство на остров... и возвращение оттуда в город...

Я стоял на месте дома вдовы и видел языки пламени, вырывающиеся из земли, они лизали стены дома...

Я увидел и поджигателей...

Все что Лия слышала в озарении и что могла понять, она записала в книгу...

Я снова увидел вдову и близнецов, их пламенеющие лица, они вызывали сострадание, боль и ужас...

По факту пожара было возбуждено дело...

Вдова была ни вполне преступна, ни невинна в случившемся...

У многих вдова вызывала неприязнь...

Лия пыталась оправдать вдову... из-за несчастной любви она в 17 лет бросилась со скалы в море... море не приняло ее... она вышла замуж за племянника Мавра, но оказалась бесплодной... она испытала замешательство, поняла, что это кара ей, постриглась и ушла в монастырь, но и там не прижилась, пыталась покончить с собой, неудачно, вернулась в город и узнала, что тяжко и опасно больна, почти год она благочестиво ждала смерти...

Скончалась она ночью, и была похоронена на монастырском кладбище у стены плача, где и покоится...

Во время ее похорон случилось затмение, вдруг стало темно, пронесся ветер, обдал холодом, на небе появились звезды, собаки подняли вой...

Монахини пали ниц...

Во время смуты его причислили к лику блаженных...

Я был свидетелем этих трагических и противоречивых событий, царившей среди людей жестокости и насилия...

Помню, я едва не погиб, бросился в реку, пытаясь спасти беременную женщину... и женщину не спас и сам едва не утонул... бог меня услышал... море вдруг успокоилось, и я оказался на берегу камнем среди камней вместе с женщиной и ребенком... от страха она родила раньше срока...

Начался дождь с громом и молниями...

Я укрылся с женщиной и ребенком в расселине...

Женщина и ребенок уснули...

Я лежал и боялся... дождь лил, не переставая, с гор стали спускаться потоки грязи с камнями и деревьями...

Природа вела себя как тиран, не оставляла никого в стороне...

В книге Лии есть описание смутного времени и нашествия грязи...

Злобный дух смутного времени возбуждал заговоры, не обошлось и без переворота...

Тогда и явилась дева...

От девы люди ждали спасения...

Многие горожане видели, как преклонив колени и молитвенно сложив руки она просила бога за город:

"Боже сделай хоть что-нибудь для людей, пошли ангелов...

Пророков люди ни во что не ставят... или приди сам, просвети и укрепи их...

Бесы восстали против людей...

Они странствуют и проповедуют на площадях и в театрах...

Они пишут книги, которые не следует читать, соединяют чужие слова со своими, искушают неискушенных, порождают усталость и вместо пути спасения готовят к гибели..."

Паузы придавали голосу девы глубину и особую торжественность...

Бог не мог не откликнуться...

Раскат грома прокатился от заката до рассвета...

И все... ни объяснений, ни доказательств, ни примеров, одни только вопросы...

Ни сам бог не явился, ни ангелов не явил...

Толпу, собравшуюся слушать деву, растоптала конная полиция...

Власти были весьма доброжелательно настроены к деве и все же арестовали ее агитаторов, правда, дали возможность их защитникам высказаться, и не поверили им...

За деву заступились женщины города...

В зале допросов произошло чудо... изображение святого Георгия, убивающего змея, стало кровоточить, некоторые увидели его оживление, многим показалось, что он заговорил, сказал, что скорбит смертельно...

Каждый свидетель искушался, увлекался и обольщался собственным воображением...

Молва разнесла эту историю по городу, заглянула и на остров и оставила там свою версию событий...

Случившееся происшествие в зале допросов связали с затмением и появлением девы...

Говорили: сатана потерпел поражение от девы...

Виновников мятежа власти заточили в ад, а всех погибших дева увлекла за собой в рай...

Явление девы было только прологом, истинного значения которого власти не поняли...

Они спрашивали: что же она сделала и собирается сделать?.. да и кто она?..

Одни говорили: соблазнительница она и глаза у нее от собаки из стаи собак... не бесов она изгоняла, а была покорна им...

Другие молча молились...

Я узнал в деве свою мать, какой помнил в детстве, правда, мне было не больше года...

Потом мне ее заменила Лия...

Когда Лия стала блаженной, ее сослали на остров... я последовал за ней...

Помню, Лия сказала: здесь ты странник, а там будешь ангелом...

"Где там?.." – спросил я...

Не доверял я ей... не от себя она говорила, другие ей это советовали сказать...

– Дева ли она?.. – спрашивали они... они искали в ней грех, но не нашли, нашли книгу Лии, и записи в ней о ее страданиях, смерти и воскресении...

Говорят, толпа собралась на острове у стены плача побивать Лию камнями... они нашли в ней сходство с девой...

Помню, я молвил: отпустите ее, не заслужила она такой смерти... она святая...

Лию арестовали по обвинению в заговоре...

Гул и гомон воцарился на площади у дома суда и пыток...

Ораторы говорили, что хотели, звали нечистую силу...

Были в толпе живых и мертвые, взяли свои одра и пришли... живые слышали их голоса, но не видели никого, только деву в ризах...

Народ волновался, между собой люди говорили: мятеж будет... что нам делать?..

Лия молилась за народ, и никто не умер...

И все же нашелся один, попытался сорвать с Лии ризы и возложить на ее голову венец из верблюжьих колючек, но упал венец у ног девы...

Сказала она: боже прости им, не знают они, что делают... и ризы ее воздухом стали, а голос девы еще долго жил над толпой...

Через сорок дней около полуночи сделался пожар... говорят, над домом суда и пыток вороны рассыпали угли...

Что дом суда и пыток заслужил, то и принял, он сгорел дотла, лишь стены остались из обожженного кирпича...

Весь следующий день тьма стояла над местом суда и пыток, солнце померкло, а луна окрасилась кровью...

Бог город оставил на произвол судьбы...

Очнулся я от сна и видения на ложе в келье, где не было даже окна, укрытый как для похорон...

Явилась дева и увела меня от мертвых и темноты, ожидающей меня... и оставила в толпе беженцев от войны, как странника...

Я шел и открывал прохожим помышления мои... и ждал, когда бог возьмет меня к себе...

Однажды я увидел себя возносящимся на небо живым как Енох блаженный...

Было мне и другое видение: Авель посетил меня и вернулся молча в свою могилу и в гроб повапленный, он лежал там как камень, но глаза его были открыты... или мне это показалось?.. не знаю...

Я смотрел и трепетал телом, был в смятении...

Вокруг тьма кромешная и люди, ходящие во тьме... они спрашивали: кто я?..

Лицом и видом я был похож на странника, стоящего у врат райских со слезами радости в глазах и молитвой на губах...

Увы, это были врата ада и царь смерти, дьявол, встретил меня живого у ворот...

Сказал он мне: приготовься к смерти человек, боящийся смерти... ад будет говорить с тобой...

И приблизился ко мне ад, и подверг меня искушению, чтобы сделать покорным себе, он пронзил меня болью, прибил к земле гвоздями и лицо свое приблизил, с каким он жил и отбирал жизни у людей, делая их мертвыми для бога...

Я увидел смердящих, обгнивших, от видя которых меня всего затрясло жуткой дрожью...

Все мысли мои смешались, пришли в смятение желания...

Я вскочил с ложа и устремился прочь, никто не мог меня удержать безумного, даже ад...

Ад, главный мучитель, связавший меня грехами уз, отпустил меня бежать, распахнулись крылья ворот страшные медные, отпали железные затворы...

Я бежал и слышал топот ног за спиной и дыхание...

Восстали все мертвые и воскресли те, кто лежал в гробах...

Я бежал и оглядывался, бормотал: где твое жало смерть?.. где твоя победа ад?..

Устав бежать, я остановился, спросил: это конец?..

Бог искал лекарство мне от безумия и послал Лию...

Мне хотелось увидеть радость в ее глазах...

Я согласен был не видеть ее тело... пусть бы она меня видела и слушала, а я бы и не подозревал об этом...

Помню, я очнулся ночью, я трепетал от страха, я ощущал ее присутствие...

Страх отражался в моем голосе, в движениях...

Я не мог писать, карандаш выпадал из пальцев... их сводила судорога...

Мне нужен был другой утешитель...

Я позвал Авеля, но вряд ли он услышал мои жалобы...

Однажды я видел, как он воскрес из мертвых и живым взошел на небеса как Енох блаженный...

Авель не искал лжи, как я...

Я любил красоту...

Красота – это ложь, я искал ее в призраках, за которыми гонялся как за живыми... и находил их... они волновали мое изголодавшееся воображение...

Во тьме они дарили мне свет...

Как-то я увидел Авеля в толпе беженцев от войны... он трепетал, как и все, и изумлялся, увидев деву в ризах на облаке...

Помню, когда меня на острове преследовали одалиски и гетеры, Авель спокойно ложился и засыпал...

"Авель!.." – окликал я его...

"Я уже сплю... ложись и ты..."

Я лежал на ложе и горел, срывал с себя одежду, но не знал, чем помочь себе...

Слова, которые они произносили, казались мне лаем...

Я отвечал им тем же...

Такого со мной еще не было...

Не плачи и псалмы я пел, я лаял...

Помню, от лая я и проснулся... и услышал утешительное пение Лии...

Благоговение охватило меня... я попытался подпевать ей, но губы не слушались меня, издавали только хриплый лай...

У Лии была привычка утешать меня пением... пела она искренне, иногда псалмы, но чаще плачи, составленные Мавром...

А утешать меня приходилось и днем и ночью...

Город жил в смятении и беспокойстве из-за нашествия чужих...

Пением Лия исцеляла одержимых... бесы делались непохожими на бесов, забывали своего хозяина...

Помню, один из бесов вошел и в наш дом... сначала он побывал у полковника... прежде он был осведомителем, после переворота он оставил свою службу и отправился с паломниками в святую землю, но скончался по дороге и стал являться полковнику в кителе, который носил до смерти...

Полковник учил его петь и говорить должное и пристойное...

Он пел и говорил, однако мне признавался, что им владела страсть к женщинам и вину...

У него появились женщины и пьяные учителя... они доставляли ему вино... он предлагал и мне вино и женщин, но я был еще мал...

Бранным и грубым словом полковник отогнал его и он пропал... нет, не пропал, явился в образе Лии... он пел и говорил со мной словами, возникающими ниоткуда и тающими в воздухе...

Его голос будил воображение...

Помню, я рассказал Мавру историю этого беса...

"Не все мы умрем, но все изменимся..." – сказал Мавр...

Увидел Лию и толпу людей, Мавр спросил:

"Что она говорит им?.."

"Она беспокоится о тебе... просит помочь с похоронами..."

"Пусть не беспокоится о теле... похороните, где придется... бог вспомнит, где меня воскресить..."

Странная это была смерть... да и умер ли Мавр?.. сомневаюсь...

Он умер, а глаза Лии оставались сухими... почему?.. я думаю, она знала тайну смерти...

Я же рыдал в голос... душа моя сострадала душе, умершей в нем, как в человеке...

Помилуй его, пожалей, боже...

Я выкупил душу Мавра у врага слезами о нем...

Ночью после похорон Мавра я не мог заснуть, исповедался Лии... она услышала мои признания, каким я был и каким стал... и в словах моих не было лжи...

Бог знает все, и даже нечто такое, чего я не знаю...

Какие еще искушения ждут меня?.. и смогу ли я им противиться, когда день в полдень превратится в кромешный мрак?.. а что это случится, я нисколько не сомневался...

Человеку откроется картина вселенной, и всем тварям немым и красноречивым, об этом возвестят их чувства и разум...

Все скрытое, невидимое станет видимым, все, что было как бы спрятано и отложено в сторону...

Сами люди об этом спрятанном и отложенном в сторону и не вспомнили бы...

Горло молчит, а я пою... все во мне поет... душа поет и знает, о чем поет...

Люди знают, что живут для смерти, но живут, веселятся, радуются как дети...

Что же еще мне делать?..

Это и моя жизнь...

Оставлю это, устремлюсь к моей Лии, прикоснусь, прильну... но где она?.. где ее искать?.. только в памяти, которая неисчерпаема... она как вселенная... если не вселенная... буквально...

Там темно, со свечой туда не войдешь, а не войдешь, не найдешь, что ищешь...

Вдруг я найду там Лию... как я узнаю, что это она?..

Иногда я с тоской думаю о Лии... она ушла и забыла меня... я делаю ее живой, ее образ, тело, голос...

Все стремятся к блаженству, я тоже, хотя и не знаю, откуда у меня это знание?.. может быть я уже жил блаженной жизнью, а потом грех рождения вошел в мир, а за ним смерть и скорбь...

Иногда я вижу Лию, когда смотрю на солнце, и становлюсь красноречивым...

Лиза смиряла меня молчанием, взглядом...

Я вспоминаю о ней с тоской и слезами, иногда со стыдом... я хочу видеть ее и радоваться, пока не объяла меня тьма кромешная...

Говорят, свет есть и там... не хочу обманываться...

Счастье любит прятаться, но не любит, когда прячутся от него...

Где Лия пребывает?.. где это место?.. как узнать?.. у кого?.. или оно повсюду?..

Когда прильну губами к губам Лии, исчезнут все мои печали и тяготы...

Я жалок, она жалостлива...

До сих пор в памяти всплывают образы, связанные с прошлой привычкой искать блаженство не там, где оно есть...

Эти призраки обступают меня ночью в распутных снах, но бывает, что и днем подкрадываются, искушают явью...

Я доволен тем, что у меня есть прошлое... там мне было хорошо, все были живы... мы собирались у полковника, пели песнопения, одушевленные изречениями Мавра...

Я цепенею от наслаждения... хочу остаться там, слушать эти сладостные напевы...

Помню, мне было пять лет, Мавр писал плачи и заставлял меня произносить их почти без интонаций...

Он говорил, что мне надо петь в церковном хоре...

У меня был чистый и взволнованный голос, который трогал его... и не только его...

Смысл слов мне оставался непонятен...

Лия пела мне во сне эти плачи... мог ли я забыть их?..

Я слушал ее с тоской и слезами и просыпался не замечая, что Лии нет рядом...

Взгляд мой омрачался печалью... закрыв глаза, я шел за Лией, я видел ногами, отяжелевшими от старости... мне уже... сколько же мне лет?..

Мне дана была милость видеть Лию, а иногда даже прикасаться...

Губы ее обжигали как лед...

Помню, Мавр ослеп перед смертью, ходил ее ногами, Лия была его поводырем... она говорила, что Мавр лаял на прохожих... она говорила и смеялась, как блаженная...

Такая вот была парочка...

Мавр видел Лию внутренним взором... и любил, охранял...

Перед смертью Мавр перекрестил мои руки с руками Лии, сказал, чтобы мы не прельщались преходящими благами, чтобы не ослепнуть...

И еще: не растрачивали свои силы на утомительные наслаждения...

Он понимал, что говорил...

* * *

Я шел по аллее, когда увидел старика... он лежал ничком, нелепо вывернув шею...

"Вылитый я... нет, не я, но так похож..."

У трупа из любопытства собралась толпа... люди любят посмотреть, хотя не хотели бы такого видеть и в кошмарном сне...

Сколько людей пало и еще падет...

Как жалко закончилась жизнь старика, так нелепо и мерзко... боюсь такой смерти...

Переждав слабость, головокружение, я подошел ближе... иду и боюсь упасть...

Вороны кружат над толпой любопытных... они ясно видят, а я вижу смутно... меня это беспокоит...

Бог знает страхи мои, утешает, учит, чего остерегаться и к чему стремиться...

Я сел на ступени лестницы, потом лег... я лежал, смотрел и поражался, ничего не мог понять...

Лия пела плач над трупом старика, которым был я... я раздвоился...

Сознание что-то прятало, что-то показывало, извлекало из памяти, нечто достойное сожаления... уж не знаю, что это... я могу потрогать это нечто, но не хочу, да и не могу...

В смятении я подумал, что умираю, а это нечто моя душа...

Я потерял душу... тело еще жило из любопытства...

Вороны продолжали кружить надо мной с жутким карканьем... или это ангелы?.. вряд ли... скорее бесы...

Губы мои пели плач, глаза искали Лию...

Я умер?.. нет, я не умер, я стал жертвой воображения... и кружат надо мной не ангелы, а вороны...

Женщина в мантии склонилась надо мной... я вижу ее глаза, губы, грудь...

Сатана принял вид соблазнительной женской плоти...

Бог был далеко...

Женщина хотела казаться привлекательной... у меня было нечто общее с ней... у нее не было души...

"Это возмездие за мои грехи..." – подумал я и икнул...

Душа, мой бог, была уже у бога... тело еще жило, смирилось, со страхом ждало, что будет дальше?..

Помню, как Мавр сказал: и слово стало плотью... мы сотворены из слова бога, в котором сокрыты сокровища истины...

Для чего?.. для страданий и милостей твоих, боже...

Как мало осталось времени, чтобы понять, что я знаю, а в чем беспомощен...

Плачу, ничего не могу поделать с собой...

Иногда я вижу, как мечутся тени мрака вокруг моего ложа...

Лия сидит у изголовья... она их тоже видит...

Нечего мне ей завещать, нищ я и беден... богатства лишь вводит в заблуждение... ничего этого не нужно было в моем странствии от рождения до могилы...

Мавр говорил: не все мы умрем, но все изменимся... это точно...

Откуда было мне знать, правду ли он говорил, но я слушал его... слова были прекрасны... бог их сотворил и даровал Мавру... в них отблеск, отражение бога и его совершенство...

Я увидел его, вижу...

Лия заметила, что я вдруг умолк, спрашивает, что со мной?.. но я не могу выразить словами, что вижу...

Я вижу свет и в нем движение каких-то светлых сущностей, но вряд ли это относится к богу, от которого все начинает и перестает существовать...

Я хочу заблудиться... трепещу, страшусь... тьма непроглядная окружает, обнимает...

"Опять эта тьма..." – подумал я и икнул...

Бог вечен, к нему я и иду... творение его, увы, не вечно...

Или вечно?.. почему нет?.. вдруг плоть снова станет словом, а слово плотью...

На все воля божья...

Бога я не вижу, вижу только мерцание вечно сущего, для которого нет ни прошлого, ни будущего... нет и мира... только бог, который творит из ничего...

Нечто было, хотя было безвидным это нечто, которое есть ничто, то, чего нет...

Но оно как-то было, чтобы возникло все видимое и устроенное...

Вначале был только бог и бездна, полная тьмы, и еще это нечто безвидное и пустое, готовое обрести свой вид, которому Мавр не уставал удивляться, да и не он один...

Помню, мне не было и года... я барахтался в этой тьме, потом блуждал, искал родителей, кого-нибудь...

Я полз... кто-то позади меня подталкивал меня к ним... кто?.. бог?.. я этого не знал, но я был под его крылом, постепенно постигая то, что недоступно даже воображению...

Я видел, как из ничего возникало земля и небо... они были уже видные и наполненные всем тем, что сотворилось богом за шесть дней творения...

И видел я не как сквозь тусклое стекло, гадательно, а лицом к лицу...

С трепетом и дрожью я вглядывался в это лицо... и вдруг я запел, нет, не плач, а гимн ему своими воздыханиями...

Кто в состоянии это понять, изложить, чтобы объяснить, если кто спросит?..

Кажется, забрезжила заря...

Я слышу голос Мавра:

"Бог сотворил нас, а мы его... увы, дом бога сделался местом греха, правда обитала в нем, а теперь блуд и блудницы... они надменны, ходят, подняв шеи, и обольщают взорами, выступают грациозно, танцуют, звенят запястьями... они пьют вино испорченное водой... посещают их сообщники воров... все они спасутся в огне геенны... а прочие с ними...

Оголит их огонь, обнажит срамоту тел их, и будет вместо благовоний зловоние, а вместо печати клеймо на лбу...

Будут они воздыхать и рыдать... и именоваться блаженными и святыми... и спрашивать жениха, что еще сделать, что мы не сделали?..

Я вернулся на остров... храм в запустении... сад зарос тернами и волчцами...

Вошел я в сад и увидел, что напала на него нечто непредвиденное...

А в подвале храма царили шум, веселье...

Сошел я туда и увидел, что веселило бесов в темноте...

Темноту они почитали светом...

Легко и скоро я сошел я туда... так же и вышел... вывел меня ангел, двумя крыльями он закрывал лицо, летал и говорил: свят, свят, свят бог...

Оглянулся я на место преисподнее, и не увидел его, и шума веселия не услышал...

Авель, я смотрю, ты мне не веришь, потому что не удостоверился...

Попроси себе видение от бога в глубине или на высоте, но лучше тебе не искушать его...

А потом я вернулся в сад, оградой которого был терновник и колючий кустарник... он доходил до шеи...

Я бродил по аллеям угнетенный и голодный, злился на тех, кто просил изображения мертвых за живых...

Слово свое послал бог, и оно низошло на сад, наполнило его цветущими деревьями и благовониями...

Даже издалека сад казался раем с его богатствами...

Был сад чахлый и умирающий и снова ожил, разросся, дотянулся до края неба, заселился блаженными и святыми...

Помню, я возвысил голос, махнул им рукой...

Они веселились и не услышали...

Ночью выли шакалы и смеялись гиены...

Другое видение мне бог послал...

Сад был разорен, а обитателей его бог низверг в ад, в самые глубины преисподней...