Текст книги "Завещание Вагнера (СИ)"
Автор книги: Юрий Трещев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
"После этой одиссеи я почти месяц питался одной водой, как цикада..." – подумал Авель и улыбнулся своим мыслям.
Улыбка Авеля погасла.
Ему вспомнилось, как они плыли в барке с русалкой на носу дорогой китов... в бурю барка наткнулась на рифы, перевернулась и затонула...
Они чудом спаслись...
Море выбросило их на берег одного из западных островов, их еще называют блуждающими...
"Бог следил за нами издали...
Помню, когда это случилось, я парил в вышине наподобие птицы, я исчислял звезды и сам сиял среди них... и вдруг рухнул, очутился в воде, плавал как какая-нибудь рыба морская... туда-сюда... я искал выход наружу и не находил...
Вагнер помог мне снова стать человеком...
Очнулся я на берегу...
Я лежал и слушал, как журчала вода в камнях...
На море был прилив...
Я не верил тому, что видели мои глаза...
Я испытывал покой и блаженство...
Я ничего не имел и всем обладал: небом, морем...
Вагнер стоял у камней и как-то подозрительно осматривался... мне показалось, что он не решается задать мне вопрос, поделиться своими сомнениями, обменяться мнениями...
Лицо Вагнера кривила гримаса...
Я уже стал отчаиваться, когда он вдруг заговорил...
Ему было видение... он видел у камней нимф, они играли с дельфинами, был среди них и тритон, дул в раковину...
Я понял, что он не в себе и вряд ли сможет объяснить мне, где мы?..
Я предложил ему обсудить этот вопрос... не стыдясь, я сознался в невежестве... я не знал географии... и вел себя скромно...
Вагнер заговорил, но как-то странно, путанно... он подозревал, что попался в сети, расставленные бесами... он пытался руками распутать то, что было запутано не руками...
Бесы выкладывали на песке приманки: медуз, похожих на женщин, в которых Вагнер верил, я нет... они танцевали, украшенные раковинами, ослепляли своей красотой, грацией...
Вагнер исчез...
Я лежал и догадывался, куда бы Вагнер уйти с женщинами?.. конечно в чертоги преисподней на позор себе...
Я подполз к расселине...
Безумный, Вагнер смеялся, обнимал женщин...
Я что-то пробормотал...
Он не понял, переспросил...
Я обвинял в безумии нечто другое, что было в нем, но им не было...
Лукавыми словами бесы разделили Вагнера на части, и ополчили одну часть на другую, видимую часть на невидимую...
Я попытался уверить его, что женщин, похожих на медуз, сотворил не бог...
Думать так лучше, чем представлять их разлитым в пространстве злом...
Вагнер лежал на песке и задыхался под тяжестью этой мнимой телесности... затих... молча выслушивал мои проповеди, но не ради их содержания, а ради прелести слов, образности и утонченности формы...
Он продолжал блуждать в потемках безумия...
Бесы вели его к погибели...
Я это понял из его бормотания... он представлял себя то четвероногим, то крылатым, то с плавниками...
Я пошел осмотреться...
Когда вернулся, то застал его в полной растерянности среди нимф, отчаявшегося...
Я не понимал, что происходит, ждал, что будет дальше...
Я и представить себе не мог тех искушений, наслаждений и радостей, которыми он питал себя... и не видел пропасти гибели своей...
Пелена безумия разделяла нас...
Иногда глаза Вагнера пробегали по мне, но не задерживались...
Я размышлял, я безмолвствовал, не находил слов, он же как будто читал вслух... текст был темный, запутанный...
Единственное, что мне оставалось, слушать его...
Он читал книгу Лии...
Мое внимание и сочувствие связывало, путало речь Вагнера...
Книга Лии отвлекала его от коварства бесов...
Бесы распутывала его связанного... помогали ему срывать с себя одежду, искушали какими-то выдумками плотского воображения...
Вагнер не стыдился своей наготы... ему казалось, что он не ограничен пространством, может прыгать по камням, летать, плавать...
Он ринулся в воду и исчез...
Я едва не утонул, спасая его... он играл с русалками, говорил о каком-то золоте Рейна...
Я вытащил его на берег...
Я говорил: все это ложь, нелепые вымыслы твоего воображения... эти тела, образы обольщения, надо быть осторожнее, не принимать все на веру, усмирять себя...
Вагнер молчал, лишь всхлипывал, пускал пузыри...
Я и сам оставался в неведении относительно этих сущностей, я осознавал слабость своего ума, чувствовал потребность в авторитете Мавра... обычно он разъяснял мне кажущиеся несообразности правдоподобными объяснениями, в которые входить надо было как в узкую дверь, протискиваясь...
Мавр приглашал к себе немногих...
Я слушал его, вздыхал... он был для меня богом, как и для Лии...
Он не слышал моих вздохов...
Вагнер был с Лией... о чем он думал, обуреваемый страстями?.. о славе, о любви к Лии?.. он пребывал в бедственном положении и ушел служить, чтобы спасти Лию от Мавра, который удалял ее от счастья, если это было счастье...
Любовь это скорее наказание, чем дар... она опутывала с ног до головы, оставляла раны на теле и язвы в душе...
Что мы желаем?.. достичь покоя и блаженства... достигли и что?.. снова ждем встречи, пребываем в неуверенности, в тоске, в тревоге...
Желание ударяло мне в голову как вино, будило среди ночи... вставал, шел к женщине и падал в водоворот наслаждения... он затягивал и отпускал, возникал период неприязни...
Утром я возвращался к обычной жизни...
Я понимал, что происходило с Вагнером и обещал ему, что не оставлю его, говорил: будем вместе искать путь, ведущий к блаженству, которое я тоже когда-то искал и не нашел... а когда нашел, Лия уже умерла...
О смерти Лии мне сообщил Мавр...
Я вздыхал и печалился, колебался и недоумевал... и продолжал блуждать в потемках безумия и страсти...
Кто завел меня в этот мрак?.. и мрак ли это?..
Я искал того, кто развеял бы мои сомнения...
Найду ли я его?.. вряд ли... я обречен на одиночество и мрак... и все же остается надежда, вдруг меня посетит откровение, свет истины...
Увы, жизнь бедственна, смерть внезапна, могу и не дождаться...
Что я знаю о Вагнере?.. ничего... он знал Лию, Мавра, жил в доме, фасад которого украшали гарпии и химеры, плюющиеся огнем... что еще?.. у него были пьяные учителя... они были и у меня...
Расстаться с ними было нелегко, возвращаться вновь стыдно... снова слушать их жалкий лепет и робко, малодушно мечтать о блаженной жизни...
Бесы посмеивались над моими мечтами, видя, что я становился все несчастнее, тонул в трясине желаний... и некому было протянуть мне руку, чтобы вытащить из этого омута...
Я знал, что тону, хотя и неясно, откуда?.. кто-то подсказывал... кто?..
Ночью Вагнер вертелся с боку на бок, пытался отогнать порождения нечистых мыслей, видения тел, не имеющих человеческий облик...
Они были чем-то таким, что отталкивало, смущало... и слова их были ложью...
Я пытался извлечь Вагнера и себя из трясины, и все глубже проваливался в яму желаний, страсти...
Такое было у меня впечатление...
Я понял, что любовь это не дар, а наказанием мне... и не от бога оно, а от природы...
Размышляя о многом, я случайно наткнулся на эту истину... или что это?..
Не смею спрашивать, я только человек...
Бог дает покой и благодать смиренным...
Нет, я не обезумел, я смирил себя... и, увидев смирение мое, бог отпустил грехи мои...
Мы богом живем, движемся, существуем...
Мы служим творцу, а не твари...
Утром мы встали и пошли... мы шли и шли, преодолевали, огонь и град, снег и туман... и оставило Вагнера безумие его, он как будто проснулся от кошмарного сна и увидел меня, но не в пространстве, а духовным зрением и упал ниц, вообразил, что я бог...
Помню, я рассмеялся, сказал: я не бог, я существую как человек... и не призрачно...
Бог действует и пребывает выше...
Наконец-то Вагнер покинул неподобающие ему области бытия, вернул себе облик своего создателя и способность рассуждать...
Душа его была еще в робком озарении, но уже видела путь, истину и жизнь, все то, что было недоступно ему из-за замутненности взгляда грешной души...
"Чему ты смеешься?.." – спросил Вагнер...
"Я радуюсь с трепетом, что ты не оказался погибшим телом смерти в чертогах преисподней у начальника смерти..."
"Лия меня разбудила и спасла... не поколеблюсь более..."
"Что ты ищешь?.."
"Книгу Лии... я опишу, как произошло это избавление...
Бог виделся мне как бы сквозь тусклое стекло, гадательно... увидев тебя, я понял, что он принял твой облик и пал ниц бедный и бледный, но счастливый, пострадавший от грабителей..."
"В твоем кошмаре были и грабители?.."
"Не сомневайся, были и грабители... и еще стая гиен... они превращались в женщин, в мужчин, в детей... кто так, кто этак... заставляли меня предаваться наслаждениям плоти... я же был слаб, избирал худшее и плыл по течению... посмотри на меня, я иссох, лицо исписано морщинами как клинописью..."
"Что еще?.."
"Слава богу, скопцом они меня не сделали... помню, я был уже далеко от этой лжи, прозрел, когда они вернулись и...
Это была ужасная ночь, странная и страшная... я лежал на ложе и был среди них, пытал себя... и бормотал: Господи, преклони небеса, сойди, спаси...
И сошла Лия, и вызволил меня из этого кошмара... что это?.."
"Где?.."
"Мне показалось или я на самом деле видел, как море вспенилось, а горы вздыбились...
"Это мираж..."
Так все это продолжалось, пока мы шли, искали лодку, чтобы перебраться с острова на материк...
Вагнер ликовал, я изумлялся...
Бесы сопровождали нас, скрежетали зубами, пока не истаяли...
Хочу сказать, что я не подвергался большим опасностям и не терял надежды, но ночью оробел и смутился...
В Вагнера вселился бес, пытался его задушить...
Вагнер был мертв и ожил... увидел меня и в ужасе бежал...
Всю ночь он пропадал где-то, а утром нашелся...
"Где ты был?.."
"Бесы загнали меня в преисподнюю, а потом явилась Лия, дала мне крылья и я полетел... и вот я здесь..."
"Ты изменился... был маленького роста, а стал выше... и красноречивее... может быть, и мне последовать твоему примеры, сойти с ума..."
"Смеешься... я дошел до того, что делал то, чего вовсе не хотел делать... и что осуждал...
Сознаюсь, я находил в этом некоторое удовольствие, хотя знал, что сплю, и желал проснуться, но, одолеваемый дремотой, снова погружался в сон... и спал бы вечно..."
"Кто же тебя разбудил?.."
"Лия... потом я вспомнил о тебе... и увидел тебя спящим... выглядел ты как умерший...
Я сказал: встань спящий и воскресни из мертвых... и ты встал... больше мне нечего сказать в свое оправдание..."
"Я все помню... сон был пленительный и приятный... я сказал: сейчас, сейчас, еще чуть-чуть... и этому чуть-чуть не было видно конца..."
"Бедный я бедный... "
"Не такой уж ты и бедный..."
"Растолкав, ты спас меня от желаний тела и смерти... помню я шел среди скал, потом потянулись бесплодные пески... я шел и искал взглядом монахов, тех самых, нищих духом, населявших пустыню..."
"Я шел и размышлял об их уединенной жизни, молитвах, возносившихся к небу...
Вагнер уже встречался с ними, называл их осведомителями бога...
"Зачем они мне?.. они лишь прибавят тоски, сомнений и неопределенности... захочу остаться?.. начну жизнь пустынника..."
На мой вопрос, что Вагнер думает об этом, он лишь промычал что-то невразумительное, мол, хочешь остаться, оставайся... построишь башню или выроешь яму... лучше яму...
День уже клонился к закату, когда мы увидели обломки барки...
Из обломков барки Вагнер соорудил нечто, отдаленно напоминающее лодку, и мы с божьей помощью покинули остров...
День был ясный... мы разделись и увидели себя такими, какими мы были... кожа да кости, ноги в струпьях и язвах...
Глянули мы друг на друга и ужаснулись...
Я хотел отвернуться, стыдясь наготы Вагнера, потом закрыл глаза, пытаясь забыть, что видел...
Боже, как жалка была его плоть, да и моя... и не от пресыщения страстями, а от их угасания...
День окончился... мы вплыли в темноту ночи...
Вагнер ушел в себя, я – в себя... и оказался в каком-то мутном потоке...
Я заговорил, я задыхался от слов...
Вагнер, потрясенный моим возбуждением и бессвязной речью, слушал молча, менялось лишь выражение его глаз, губ, лица...
Я говорил о плоти... желая освободиться от рабства плоти, я решил идти до конца...
"До какого конца?.. что ты собираешься делать с собой?.." – спросил Вагнер, когда я умолк, поняв, что схожу с ума...
"Не знаю..." – простонал я...
"Хочешь вернуться на остров?.."
"Нет..."
Остаток ночи Вагнер говорил о Лии... он видел ее перед собой, не меня...
Лия звала его, но куда он мог идти?.. по воде ходил только бог...
Увы, Вагнер не страдал нерешительностью...
Мне пришлось привязать Вагнера к мачте, что я и сделал...
"Откуда это в нас?.. – размышлял я... – Что это?.. привычка?.. болезнь?.. можно ли излечиться от этого искушения?..
Надо одуматься, успокоиться и устыдиться...
Или нас преследует грех Адама?.. а это грех?.. сомневаюсь...
Сомнения разрывали мне душу... я разрыдался...
Мои рыдания разбудили Вагнера... он стал спрашивать, сочувствовать и сам разрыдался... вдруг закричал: "Земля!..
Море прибило нас к другому острову... всего их было семь...
Лия сопровождала нас в этом странном плавании... ее нежно протянутые руки будили нас, глаза ее, губы и все лицо ее улыбалось... губы ее шептали: не своей волей я здесь, но божьей благодатью...
Своими прикосновениями она исцеляла наши язвы и раны, и молчаливо ждала пробуждения...
Я встал и отошел к камням, напоминавших стаю присевших волков...
На море бушевала буря... она разрешилась ливнем, который едва не утопил нашу лодку...
Тучи ушли... спокойный свет озарил скалы... мрак рассеялся...
Я рассказал Вагнеру, что видел Лию в платье невесты...
Вагнер рассказал мне, что происходило с ним, о чем я и не догадывался, после чего мы с богом поплыли дальше...
После полудня мы увидели город на небе, потом на земле...
С радостным чувством мы причалили у пристани, заполненной толпой беженцев от войны...
Мы поселились в гостинице...
Ночью меня разбудил кашель Вагнера, он задыхался, голос его осип...
Вагнер прощался со мной...
Он отпустил меня... мы обнялись и я ушел... и все еще иду...
Лия сопровождала меня и радовалась такому исходу...
Тело ее было призрачным, но голос пьянил, смирял и подчинял...
* * *
Авель встал, и, обогнув фонтан, направился к подъезду дома, фасад которого украшали гарпии и химеры, плюющиеся огнем.
В списке жильцов дома он нашел фамилию Вагнера.
Вагнер жил в коммунальной квартире.
Авель позвонил нужное число раз, потом постучал в дверь.
Что-то звякнуло, дверь приоткрылась.
– Вам кого?.. – Фауна окинула Авеля быстрым подозрительным взглядом.
– Вагнер здесь живет?.. я по делу...
– Да, а что случилось?.. – Фауна отбросила цепочку.
– Ничего не случилось... скажите ему... впрочем, я сам скажу...
Авель вошел в прихожую.
– Его комната в конце коридора... – сказала Флора... она сидела на диване в прихожей, кутаясь в штопаную шаль, и раскладывала пасьянс... ее знобило... она отметила поразительное сходство незнакомца с Вагнером...
Дверь в комнату Вагнера была приоткрыта.
– Можно войти?.. – спросил Авель.
– Да, конечно... чем обязан?.. вы присаживайтесь... – Близоруко сощурившись, Вагнер с любопытством посмотрел на Авеля и выдвинул из-под стола табуретку.
Авель обвел взглядом комнату, напоминающую склад потерянных вещей.
В нише за занавеской стояла кровать с никелированными дугами и шарами.
На столе шелестели какие-то бумаги... их листали сквозняки.
Авель обратил внимание на книгу с медными застежками...
– Пишу завещание моим потомкам... – заговорил Вагнер. – Правда, их у меня еще нет, но... хм... – Он глянул на Авеля, вдруг смешался, задернул занавеску, потом подтянул гирю стенных часов и заспешил с отвлекающими словами. – Привык я к этим часам... у них своя история... знаете ли, с годами время иначе идет... да... а вы, собственно, по какому делу?..
Авель понял, что Вагнер не узнал его, но не успел он что-нибудь сказать, как Вагнер снова заговорил... как будто за язык его кто-то тянул...
"Собственно, ценных вещей у меня нет, а эти часы уже не часы... куча железа... так что завещать мне нечего, да и некому... – Вагнер покосился на дверь, подозревая, что девы его подслушивают. – Что завещать-то?.. если только воспоминания...
Вы знаете, я ведь сирота... поезд, в котором я ехал с родителями в эвакуацию, попал под бомбежку...
Родители погибли, а я чудом остался жив... в беспамятстве, оглохший и ослепший я отполз подальше от искореженного вагона и заснул...
Разбудил меня старик, похожий на апостола... он ехал с нами в одном купе...
Апостол посадил меня в кузов полуторки, и мы поехали... час или два я глотал пыль и не заметил, как заснул...
Когда я проснулся и протер глаза, то увидел перед собой лысину Апостола, покрытую младенческим пухом...
Апостол спал, уронив голову на грудь... его одолевала сонливость, он мог заснуть в самом неподходящем месте...
Солнце уже закатывалось, когда полуторка въехала в небольшой провинциальный город и остановилась у закопченного здания типографии...
Апостол работал наборщиком в типографии...
Чтобы не жить зря, я помогал апостолу в нетрудной работе и читал книги, которые находил в шкафу или под кроватью...
С апостолом я прожил три зимы... он умер от астмы...
После похорон апостола все разошлись, кто куда, а я остался на кладбище...
В тот год лето было нежаркое и началось вовремя... трава стояла по пояс...
Я лег... я лежал и слушал, что скажет мне Апостол из могилы, но он молчал...
Прошел этот скорбный день, прошел и другой день...
На третий день голод и дождь прогнали меня с кладбища...
Помню, день был субботний... я шел и шел по каким-то улицам, едва передвигая ноги от слабости, заблудился, зашел в какой-то вытоптанный до песка дворик и сел под дерево... сижу, жую губы от голода... вдруг слышу, как будто кто-то окликнул меня по имени...
Я с трудом поднял голову... голова была тяжелая, точно чугунная... как сквозь туман я увидел какого-то странного господина в кителе довоенного покроя с вытянутым лицом и носом, похожим на рог носорога... он стоял на террасе, смотрел на меня и как будто мимо меня...
По виду он был похож на писателя... я узнал его... я видел его в издательстве... читал его книги...
Нащупывая ногой ступеньки, писатель сошел вниз по лестнице, рассыпал корм птицам...
Тучи ушли... приближался вечер...
"Какой чудный вечер..." – пробормотал писатель, потом почесал лодыжку, промежность, после чего глянул по сторонам...
Малыши возились в песочнице и не слышали и не видели ничего вокруг, кроме города, построенного на песке... они лепетали что-то на своем тарабарском языке и смеялись от удовольствия...
У ржавого мусорного бака в луже дождевой воды девочка ловила головастиков, которых сама же туда и напустила из стеклянной банки...
"Иногда я выпускаю их погулять..." – объясняла она свое дело подруге в круглых очках с толстыми стеклами...
Несколько мальчишек постарше, гроздью облепили велосипед... они гнались за котом, к хвосту которого была привязана громыхающая жестянка...
Жестянка оторвалась, а кот запрыгнул на ограду... он уже умывался, забыв весь свой ужас...
Писатель перевел взгляд на старух, которые сидели у подъезда и пережидали время до смерти... Он вытер слезящиеся под очками глаза с редкими рыжими ресницами, и увидел мальчика, который ползал среди птиц и собирал хлебные крошки...
Этим мальчиком был я... – Вагнер зябко повел плечами, закутался в плед, шитый белыми нитками.
Он как будто заснул, тут же и проснулся, поднял голову.
Семь лет я жил у этого старого Мавра, так я его звал... потом меня призвали в армию... в армии я узнал, что Мавра арестовали... я долго искал его... в конце концов, я его нашел... где, вы думаете, я его нашел?.. в сумасшедшем доме...
На кровати за занавеской кто-то заворочался, сказал хриплым голосом:
– Ты бы помолчал... зачем ему слушать твой бред...
– Ты права... это Кларисса, моя бывшая половина... – Вагнер сдвинул занавеску. – Я думал, ты спишь... пришел человек из редакции... хочет напечатать мое завещание...
– Мне кажется, он совсем не этого хочет... другого...
– Да?.. ты так думаешь?.. – Вагнер поднял голову, по-птичьи глянул на Авеля.
Авель отвел взгляд.
Повисла долгая, неловкая пауза.
Авель размышлял: чью историю он рассказал мне?.. не мою ли?.."
Размышляя, Авель встал, подошел к окну.
Небо опять заволокли тучи... пошел дождь...
– В тот день тоже шел дождь... – заговорил Вагнер. – Я читал, а Мавр дремал в кресле.
"Всякий наш шаг уже записан... и оправдан..." – прочитал я и, заложив палец между страницами книги с медными застежками, спросил:
– Как это понимать?..
– Так и понимать... – отозвался Мавр и повел своей тонкой шеей... оттопыренные уши его заалели, когда послышался нетерпеливый стук в дверь... Мавр бросил плед на диван и пошел открывать дверь...
В комнату вошел высокий господин с тростью, напоминающей жезл...
– Милости прошу... вы собственно, по какому делу?.. – спросил Мавр...
– У меня ордер на обыск... – раздраженно буркнул незнакомец сквозь тонкие губы и сунул Мавру под нос какую-то бумажку, которую он читать не стал, а отступил вглубь прихожей и еще раз, но уже с легкой иронией повторил:
– Милости прошу... – после чего тяжело опустился на стул и больше не раскрывал рта...
Появились понятые, соседи: муж и жена... одна сатана...
Он, артист, лет на пятнадцать старше своей жены... играл в оркестре и подрабатывал на похоронах... губы его дрожали... он явно трусил... с предупредительной улыбкой на лице он поглядывал на незнакомца с тростью...
Она, учительница немецкого языка, полная, раскрасневшаяся женщина 30 лет... она неловко обошла Мавра, одними губами прошептала: "Мне ужасно неприятно..." – и принужденно улыбнулась незнакомцу с тростью.
– Каждый за себя... только Бог за всех... – сказал Мавр...
Пауза...
– Да, время было смутное... – продолжил Вагнер свой путаный рассказ. – Происходили непонятные события... люди исчезали даже среди белого дня... и Мавр исчез...
Пауза.
– Так вот... из тюрьмы Мавр попал в ссылку на остров, а потом в сумасшедший дом... "Теперь у меня все дома... – говорил он мне, когда я приходил к нему, и смеялся своим тихим захлебывающимся смехом. – А ты почему не смеешься?.. понимаю... жалко старика... жалость ищет чужой боли... – Взгляд Мавра затуманился... – Вокруг все чужое... – продолжил он свою историю... – Я все растерял, книги, вещи, друзей... а когда-то многие желали погреться в лучах моей славы..."
Мавр говорил, а я смотрел в пол и думал о Лии... она ждала меня у ворот желтого дома... она повсюду за мной таскалась... между прочим, ее отец был героем войны... вся грудь в орденах, как в латах... правда, домой к жене и дочке он вернулся без ног, на громыхающей тележке... он работал в инвалидной артели... по выходным дням он навешивал на грудь все свои ордена и пускался в загул... Лия искала его по всему городу... и находила где-нибудь в канаве или у какой-нибудь шлюхи...
"Сердце у тебя золотое... – шлепал он пьяными губами, лил слезы и бил себя в грудь... звякали медали. – Весь секрет и трагедия в том, что я все еще люблю ее..."
Жену он выгнал, застав ее с капитаном из военкомата...
"Ты понимаешь, ее надо спасать, а не меня... – бормотал он, вытягиваясь во весь свой усеченный рост и выгибая шею. – А этого военкомовского кобеля я еще достану...
Слышишь, капитан, я тебя достану... – кричал он, сплевывая окурок, который жег ему губы. – Эй-эй, Лия, тише... куда ты так разогналась...
Что ты все молчишь?.. скажи мне, что она в нем такого нашла?.. а?.. что?.."
"А что ты нашел в вине?.." – Лия потянула отца за плечи, помогая вскарабкаться на ступеньки лестницы.
"Вино – это спасение для моей души..."
"Молчи уж..."
"Молчу, молчу... – Уже протрезвевшим голосом шептал он озираясь. – Кажется, у нас свет горит?.. Боже мой, неужели Вера вернулась?.." – Он тихо всхлипнул.
"Да нет, это у нас гость..."
"Гость, вот так-так... это кто же?.. тронутый что ли твой, заика?.."
"Ему пока жить негде... он будущий писатель..."
"У тебя что, любовь с ним?.."
"Да, любовь..."
– Безумие это было, а не любовь... – Вагнер отошел к окну... в стеклах отразилось его лицо. – Вам не кажется, что в любви есть нечто, бесовское... она не от бога... или от бога?.. как вы думаете?.. помню, Мавр как-то сказал, что бога можно понять только любовью... разумом никого нельзя понять...
Возникла пауза.
– В сумасшедшем доме Мавр провел почти семь лет... – заговорил Вагнер. – Он ослеп и...
– Я знаю, он повесился... – сказал Авель.
– Да, он повесился, потому что не мог писать... пальцы сводила судорога... и все пропало... его архив, личные вещи, все... осталась только эта странная книга с медными застежками без начала и конца, как вечность, которую я пытаюсь дописать... правда, иногда мне кажется, что не я ее дописываю, а она меня... наверное, это уже за пределом разума и реальности, но как-то я заметил, что одни абзацы в ней исчезают, а другие появляются... и комментарии, вписанные чужой рукой... сомнительные комментарии...
Вагнер говорил и говорил, избегая смотреть Авелю в глаза.
Его повествование прерывалось вздохами, отступлениями...
Из Средней Азии Вагнера перевели на один из западных островов, где он получил назначение на должность начальника тюрьмы.
На острове он и встретил Клариссу... он уже встречался с ней...
Кларисса почти не изменилась, была такая же рыжая, восторженная и красивая.
Она обожала театр... ее охватывал сладострастный трепет от игры... возбуждение лишало ее сна и чтобы заснуть, она среди ночи голая плавала в море.
Надо сказать, что плавала она как рыба.
Когда городской театр закрыли на ремонт, Вагнер открыл театр в тюрьме, чтобы Кларисса могла играть.
Скоро и сам он стал не только зрителем, но и актером.
После смерти отца Кларисса жила у дяди, известного сценариста.
Она скрыла, что у нее была дочь от дяди.
Однажды Вагнер заснул на берегу залива.
Во сне на его ложе прилегла русалка и, играя его тайными желаниями, отдалась ему.
Русалкой была Лиза, дочь Клариссы.
Когда Вагнер проснулся, девочка играла с волнами.
У нее были сросшиеся ноги, и из стыда она скрывалась в воде.
Вагнер потер глаза, чтобы очнуться, но это был не сон.
Он положил золотое кольцо на сросшиеся колени девочки, которые выступали из воды.
Она со смехом надела кольцо на палец и вытянула руку перед собой.
"Не на счастье сверкнуло мне это кольцо золотым огнем... – продолжил Вагнер свою путаную историю. – Кларисса покончила с собой... не смогла выйти из роли...
Лиза утопилась... я пытался ее спасти... нырнул... ударился виском о камень... и очнулся в открытом море... вокруг только вода и небо...
Несколько дней волны носили меня на себе... меня спасли рыбаки... когда я очнулся, я смог вспомнить только несколько слов: Вагнер и золото Рейна... это были слова из постановки, в которой играла Кларисса...
Так я стал Вагнером... живу я как все... что-то делаю, чего-то избегаю, чему-то радуюсь... иногда пишу, выдумываю себе жизнь, разукрашиваю, пока пальцы не сводит судорога...
Увы, в жизни не одни только радости... жизнь жестока, но нужно жить, чтобы дать жить другим... – Вагнер хохотнул и глянул на дверь, за которой ему почудилось подозрительное движение...
Авелю казалось, что говорил не Вагнер, а кто-то другой, кто знал о нем куда больше, чем он сам.
Заныло в висках. Авель невольно поморщился.
Он тоже многое мог рассказать о себе, тем более что старый Мавр был и его отцом, но в комнату вошли Флора и Фауна с чайником и тарелкой, на которой горкой лежали сухари, обсыпанные сахаром.
Кончиком языка Авель лизнул пересохшие губы.
Вагнер осклабился, заслонив собой кровать от глаз Флоры и Фауны.
Он стоял, молча, наморщив лоб, и ждал, когда девы уйдут.
Девы разлили чай по чашкам и ушли.
– Явились... точно к себе домой... наследила тут... – вяло проворчал Вагнер и потер нос. – Хотите чаю?.. у меня от чая изжога... вы не обратили внимания на сходство этих старых дев?.. как две мартышки...
– Я, пожалуй, пойду... – Авель покосился на стенные часы.
– Они спешат...
Авель принужденно улыбнулся... боль в висках не утихала...
– Так какое у вас дело ко мне?.. – спросил Вагнер,
– Когда-то я был вашим попутчиком в плавании... – сказал Авель, страдальчески сморщив лицо, и, не ожидая что-либо услышать в ответ, неловко поднялся, зацепив угол стола.
Чай плеснулся, пролился, тонким коричневым ручейком протек под бумаги и книгу с медными застежками.
– Ах... ох... это же мое завещание... – Вагнер вытер книгу об рубашку. – Правда, я еще не знаю, кому ее завещать...
– Прощайте...
– Я вас разочаровал?..
– Нет, что вы...
Авель вышел в коридор и направился к двери.
На улице Авелю стало легче. Боль ушла.
Он шел и размышлял:
"Странная история... все в ней странно, страшно и непонятно... можно только удивляться... и молиться..."
Около полуночи Авель вернулся домой, не раздеваясь, сел на кровать, потом лег...
В дверь кто-то постучал...
Авель подошел к двери, спросил: кто там?..
Никто не отозвался...
Он осторожно приоткрыл дверь и увидел на полу книгу с медными застежками...
"В книге я нашел эту утешительную и странную историю...
Хочу верить голосу книги, хотя и не знаю, как она появилась, от общения с господом, от святого духа или открылась мне как-то иначе...
Целый хор голосов подтверждает достоинства книги своей стройностью и внушительностью...
Автор ее возлежал на груди господа... не иначе...
Я не порицаю того, что не постиг, напротив, удивляюсь этому, тем более, что не понимаю, как такое возможно...
3.
Авеля я отпустил первым, потом Вагнера... оставил одну Лию...
Время было смутное, и я решил вернуться на западные острова, их еще называют блуждающими...
Говорят, они выстроились в цепь, как на параде...
Лия осталась с настоятельницей монастыря, а я пошел оглядеться...
Я шел и смотрел по сторонам глазами Лии...
Вокруг царило бабье лето...
Я услышал позади шум, шаги, кто-то окликнул меня голосом как бы человека... это был голос с облаков, который остановил меня...
Я нерешительно обернулся и увидел лицо незнакомца, бледное, тонко очерченное, волосы седые, вьющиеся как у цветка гиацинта, глаза темные, с отблесками пламени, как у южан...
Незнакомец заговорил...
Из уст его молния вышла, как искривленный нож острый с обеих сторон...
Я упал, ослепленный и оглушенный, стал как мертвый...
"Не бойся... – сказал незнакомец и так властно, как будто он имел ключи от ада и смерть попрал, последнего врага нашего господа...
Знаю я твою скорбь, нищету...
Злословят о тебе, а ты не таков... ты выше этого сборища сатанинского...
Ты многое претерпишь... донос на тебя напишут, ввергнут в темницу, чтобы искусить... семь дней они будут мучить тебя темнотой, потом убьют и венец повесят на голову из верблюжьих колючек... ты будешь зрелищем для живых, но это еще не конец... ты очнешься от мнимой смерти...
