Текст книги "Мертвая пехота"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Это гостевые покои наместников, Консворт, – Излом неодобрительно прищурился. – Какая съемка?

– Не надо считать меня за дурочку. Я никогда в жизни не поверю, что там нет скрытых камер. На входе-то обязательно должна была быть.

– Съемки из его покоев нет, – отрезал Консворт. – Есть данные с внешней камеры наблюдения. Вот только…

В коридор вышла Пальчики, и Рэм тут же почувствовал себя неуютно. Женщина остановилась рядом, но дистанцию с ним удержала. Проклятье, как же им работать вместе, если его колотит от одного ее присутствия?!

– Досса Лианот, – поклонился ей безопасник и покорно удостоился холодного взгляда.

Рэм уловил, что в адрес девчонки военный употребил уважительную приставку. У Раберса что-то личное к Консворту?

– Я все равно не верю, что нет камер внутреннего наблюдения, – раздраженно напомнил о себе Рэм.

– Да мне плевать, веришь ты во что-то или нет… – побагровел от сдерживаемой ярости военный.

– Что значат ваши слова, дор Раберс?! – начал терять терпение Рэм. – Вы, офицер службы императорской безопасности, отказываетесь помогать следствию? И что значило ваше многозначительное «вот только»?

– Мы располагаем видеосъемкой с камеры напротив входной двери. Но ее часть изъята лично Вэпсом Нувалом. Все резервные данные уничтожены. У нас есть только тот момент, когда Болвар Гедаус, охранник Ноя Огара, заходит в его покои и инициирует взрывчатку! – отчеканил Раберс.

– Причина изъятия? – подала голос Пальчики.

– Я не знаю, досса Лианот, – развел руками Излом. – Я не дознаватель! Может быть, вы и разберетесь? Это же ваша работа, не так ли?

Раберс, опытный в дворцовых интригах, не смог не придать слову «работа» пренебрежительной окраски. Каков мерзавец!

Рэму очень хотелось заметить эту шпильку. Вытащить Инсигнию и спросить еще раз. Но он понимал, какое же это будет ребячество. И хорошо себе представлял, сколько убийственного яда вложит Пальчики в свою тонкогубую ухмылку, глядя, как он потрясает волшебным шариком перед крысиными глазками Излома Раберса.

– Все данные по мере поступления сбрасывайте мне на коммуникатор, – приказал безопаснику Консворт.

– Нам… – поправила его Пальчики.

Адова канитель, какие же мерзкие денечки ему предстоят!

– Да, – согласился он с видом, будто ничего не произошло. – Нам… Все понятно?

Излом недовольно сверкнул глазами, но промолчал. Вообще Раберсы – весьма знатный род в империи. Оттого вдвойне приятно было добить его язвительной улыбкой и фразой:

– Выполняйте, Раберс.

Уважительное обращение «дор» Рэм опустил сознательно.

Ноздри Излома гневно расширились.

– Что-то еще? – Консворт насмешливо склонил голову набок.

– Разве вы не собираетесь осмотреть место преступления? – очень холодно спросил Излом.

– Когда произошло убийство, Раберс?

– Утром…

– Ранним утром, Раберс, – поправил его Рэм. – А сейчас уже день. Как вы думаете, неужели там все еще сидят и ждут триумфального появления дознавателей Дома? Полагаю, те, кто осмотрел место преступления, уже должны были составить полный отчет, не так ли?

У Излома на скулах заиграли желваки. Массивная челюсть чуть выдалась вперед.

– Не забудьте, что эти отчеты тоже нужны, Раберс, – подмигнул ему Рэм и добавил: – Нам.

Воин резко развернулся и чеканным шагом отправился по коридору прочь. Темная фигура на фоне белых стен. Консворт проводил взглядом напряженного и оскорбленного офицера, думая о нарисовавшейся вдруг проблеме.

Эта проблема стояла сейчас позади него и молчала. И сама собой разрешаться не собиралась. А ведь дела не ждут. В горле моментально пересохло.

– У меня тут есть клиент, – он скорее просипел эти слова. Откашлялся. – Может быть, он что-то знает о…

– У меня тоже есть зацепка, – прервала его Пальчики. Ему почудилось, или в ее интонации прозвучала насмешка? Может, показалось?

Или все-таки прозвучала?

Проклятье, эта сука над ним издевается? Она считает себя чем-то лучше его? Надо бы развернуться и посмотреть на выражение ее лица. Надо! Но так не хочется. Вдруг она заметит, как он нервничает?

– Тогда работаем по обоим направлениям… – Как же хотелось сказать что-нибудь другое, что-нибудь хлесткое, убийственное. Способное открыть ей глаза на все, что она когда-нибудь делала. Чтобы она прозрела, поняла свою никчемность и покончила с собой от раскаяния!

– Если появится новая информация – прошу немедленно сообщить ее мне, – сказала Пальчики, и Рэм спиной почувствовал, как дознавательница развернулась и отправилась по коридору вслед за Изломом Раберсом.

Сразу стало легче дышать и думать. Да и жить, чего там говорить, стало легче.

Так, ближе к делу, Рэм. Ближе к делу. Сейчас его ждет Бэлла.

Когда Консворт подошел к кабине лифта, то остановился у неподвижных Рыцарей Гнева и покосился на их почти восьмифутовые энергетические алебарды, а затем попытался заглянуть в темную прорезь забрал, но оттуда на него глядела зловещая пустота. Пугающий взор неизвестности. Бэлла смотрела проще и понятнее.

– Надеюсь, вы не скучали по мне, – сказал Рэм, когда вошел в свой кабинет. Улыбнулся пленнице, улыбнулся Славею. И напрягся. Вид у толстяка был нервный и виноватый. А у Бэллы…

– Адова канитель… – проговорил моментально вспотевший Рэм. – Что стряслось?

– Я задремал, Рэм. Прости меня. Я задремал и не уследил. Она что, Тронутая? Я бы проснулся, если что. Прости, Рэм.

Проклятье! Консворт подошел к обмякшей на стуле пленнице. Проверил пульс. Тело уже остыло.

– Мад, ты обалдел? Ты совсем обалдел? Я же тебя не просто так оставил! Глубина тебя забери!

– Ну прости, – заюлил испуганный Славей. – Это все твой мертвяк. Я не знаю, как он ее угробил! Ударил, что ли, слишком сильно?!

Шестой безразлично покачивался за спиной мертвой товарки.

– Я проснулся, а она уже. Я ночь не спал, задремал ненадолго. Что могло случиться? Вскрикнула бы – я бы проснулся, Рэм. Прости меня… Прости!

– Вызови мне Читающих, – буркнул Рэм, понимая, что, скорее всего, уже поздно считывать останки памяти у покойницы. Смерть быстро опустошает мозг человека. Но мало ли.

– Прости меня, – всхлипнул толстяк. – Но она точно Тронутая. Только они могут так неожиданно сдыхать. Может, это поможет, а? У нее шея сломана, Рэм.

Консворт внимательно посмотрел на приятеля. Если бы он не знал Славея много лет, то предположил бы, что это брат Кнута прикончил подозреваемую. Но и вариант с Шестым тоже можно было допустить. Мертвяков необходимо контролировать.

– Почему ты так на меня смотришь, Рэм? – испугался Славей.

– Вызови мне Читающих, – отчеканил он. – Быстро!

Элай Ловсон
Шестой день

Вода была теплой и с неприятным привкусом, но Элай все равно ее пил. С трудом, маленькими глоточками. Настороженно, чтобы быть готовым остановиться, если вдруг изнутри поднимется волна омерзения и начнет выдавливать съеденный завтрак наружу.

Как же ему плохо, Лоден свидетель! Да еще и вода эта… Бортовые синтезаторы никогда не сравняются с наземными!

Где-то в районе бедра, на той тонкой границе, где нога соединяется с телом, раздражающе покалывало. Клещ насточиво напоминал о себе.

Элай устало фыркнул и еще раз подставил стакан под кран синтезатора, подняв глаза на зеркало. Прошло всего пять дней, а вид такой, словно его года два в застенках гноили. Он провел ладонью по лицу, чувствуя сухую, царапающую пальцы кожу. Надавил на кран, слушая журчание воды.

Когда все это кончится-то, а?

– Дор стратег! – забарабанили в дверь каюты. – Дор стратег!

– Чего еще?

Четыре дня на орбите. Четыре дня запертые в беспомощной, немой и глухой консервной банке под названием «Рывок», с прекрасным видом на облако металлолома, в который превратилась орбитальная станция империи. Четыре дня перехода от состояния художника к состоянию старого кладбищенского сторожа.

Где-то в этом облаке скрывались десятки эвакуационных ботов и сотни индивидуальных капсул. Те, кому удалось спастись с погибшей летающей цитадели. Те, кто теперь задыхался в крошечных ячейках, с каждым вдохом сжигая остатки кислорода. Те, кто искренне надеялся, что их подберут корабли империи, которые непременно окажутся рядом через пару часов, ну, максимум через день после катастрофы.

Те, кто не знали, что единственное судно «Имперских карателей» с трудом преодолело атмосферу Раздора и, потратив почти всю энергию, мрачной тенью повисло на орбите, не в силах даже добраться до системного портала. Впрочем, из этой системы можно попасть только в смежные пределы, раньше именуемые пограничными. Так что без разницы, где висеть мертвым грузом.

И теперь бортовой компьютер бесполезного челнока «Рывок» каждый вечер собирал зловещую статистику эскадрильи Радикала, поступающую со спутника Калькуляции. Десять составленных из индикаторов офицерских пирамид, от стратега до тактика. Один зеленый огонек – одна еще цепляющаяся за жизнь душа. И множество красных, уже проигравших.

Ниже каждой пирамиды мигала пятизначная цифра и заботливая подсказка «раскрыть?». За этой цифрой скрывалось самое страшное. Тысячи трагедий и смертей, сведенных к холодным числам и команде «раскрыть?». Чем выше по лестнице карьеры ты забираешься, тем незначительнее становятся лица тех, кто остался внизу. Сначала ты знаешь их по именам, потом по лицам, а потом они лишь элемент статистики. Плюс-минус сотня, какая, будь она проклята, разница?

Изобилующий помехами эфир был забит обрывками тысяч тщетных воззваний о помощи, в то время как на окраине системы, у портала торчит гигантский спутник, напичканный техникой и жрецами Калькуляции, и бесстрастно пересчитывает рейтинги.

Его связь бы так пригодилась Элаю. Его связь не смогли бы глушить…

Интересно, а кто вообще ее глушит? И что тут произошло?

– Вернулся шестой борт, дор Стратег. Ловур Эрзарх запрашивает топливо для следующей спасательной экспедиции.

«Дай им топлива, Элай? Ты же не подонок какой-то, а? Ты же можешь дать им топлива, чтобы они опять полезли в ту гребаную мешанину обломков и, может быть, вытащили оттуда парочку-другую солдат? Не бери в голову такие мелочи, как гребаные синтезаторы пищи, кислорода и воды, которые, о чудо, откажутся работать без этого проклятого топлива! Подумай, это же не цифры, Элай. Это же живые люди, да?»

– Ловуру Эрзарху прибыть ко мне лично. С докладом, – сквозь закрытую дверь приказал стратег Ловсон.

Ловур Эрзарх может стать героем новой войны. Гребаный спаситель.

В ноге опять стрельнуло. Интересно, где сейчас Нара? Опять в лазарете? В последний раз, когда он ее видел – морт выглядела не краше бывалого некропехотинца. Осунулась, черты лица заострились, взгляд потускнел. Она единственный жрец Медикариума на борту «Рывка», и потому вся нагрузка по магической поддержке легла на ее хрупкие плечи.

Девушка работала на износ, вытягивая раненых с того света. Бригада медиков-хирургов просто купалась в крови несчастных, но Ловсону казалось, что вместе они делают значительно меньше, чем морт в одиночку.

Элай еще раз глянул на свое отражение. На сумрак комнаты позади. Втянул носом затхлый воздух. Он совсем забыл, каково это, жить на корабле, в четырех стенах жилой ячейки. Офицерской ячейки! Солдаты рангом ниже старших тактиков обитали в тесных казарменных блоках, напоминающих пчелиные соты.

Все познается в сравнении. Для них его покои это дворцовая палата. А для него – могила. Потому что в его теле поселился клещ…

Ночью Элаю снилось, как у него вырастают прозрачные крылья, почему-то на руках, а не за спиной, как крошатся зубы, и вместо них изо рта лезут мерзкие хитиновые жвала. Ночью он скрывался в вонючих джунглях от солдат, прятался в болотах, ползал под землей по диковинным ходам. А когда просыпался с криком отчаянья, то раздраженно стирал с себя полотенцем липкий пот, мечтая о холодном душе в нагревшемся аду «Рывка».

Стук в дверь. Прибыл Эрзарх. Ловур Джулиан Эрзарх. Третий из пяти уцелевших высших офицеров. Там, на Раздоре, остался молодой Тимми, которого сожрали, пока он прикрывал погрузку корпуса в «Рывок». Элай видел на мониторах, как сражается с жуками вооруженный двумя энергетическими палашами ловур-гигант, как на него накатываются волны тараканов и разбиваются об усиленный офицерский бело-красный экзоскелет. Как светят прожекторами в небо поваленные сторожевые башни и как пятятся к трапам солдаты, поливая огнем эту лавину хитиновой мрази, посреди которой бурлит последний бой ловура Тимми.

А еще пропал Тэмс. Старина Тэмс, так изменившийся после модификации. Его датчик на панели горел зеленым, и это могло значить только одно: солдат жив. Как ему удалось уцелеть – неважно. Главное, что даже сейчас, спустя пять дня пребывания на захваченной тараканами планете – молчаливый офицер сражался.

Или прятался?

В любом случае, у Элая остался лишь влюбленный в Нару Рудольф, легко раненный при эвакуации; остался тучный и ленивый Даэр, отвечающий за технические службы «Рывка», да еще и этот юнец…

– Дор стратег! – молодцевато поприветствовал командира Эрзарх и вытянулся по стойке смирно. Ловур даже не переоделся после вылета. На нем до сих пор был легкий черный скафандр, а под мышкой молодой офицер держал шлем. Высокий парень, статный, широкоплечий. Его красоту портил лишь уродливый шрам, рассекающий левую половину лица надвое. Главная награда для его возраста. Любые шрамы плевое дело для жрецов Медикариума, но этот ловур предпочитал носить свое уродство как боевой стяг.

– Вольно. Проходи, – он жестом пригласил Эрзарха в каюту.

По коридору мимо протащился кто-то из техников челнока. Круглое лицо работника лоснилось от пота, да и форменная рубашка была расстегнута. «Рывок» медленно жарил запертых в его недрах людей, а доблестный Эрзарх тащил в него новые жертвы.

– Сколько удалось спасти? – спросил Ловсон, едва молодой ловур переступил порог и дверь за ним захлопнулась.

Офицер никогда не был в ячейке командира, и от взгляда стратега не утаилось, как Эрзарх с некоторым восхищением и недоумением оглядел простенькое убранство каюты. Рыцарь космоса явно был удивлен аскетичностью своего прославленного командира.

«Поменьше высокомерия, Элай!»

– Семь индивидуальных ячеек. Один бот. В общей сложности пятьдесят четыре человека, дор стратег! Мы отметили еще два бота, дор стратег! Разрешите еще один вылет! Один вылет и два бота. Мы можем спасти еще под сотню жизней!

«Или зажарить их вместе с остальными?»

Над верхней губой собралась противная капля пота, и Ловсон машинально ее слизнул, даже не почувствовав соленого вкуса.

– Что-нибудь выяснил о станции и кораблях нашей эскадрильи? – Элай скрестил руки на груди, наблюдая за молодцеватым офицером и пытаясь представить, как бы тот отреагировал, узнав, что в его командире сидит клещ.

– Ничего нового, дор стратег. Даже странно. Те, кто в состоянии говорить, утверждают, что для них тревога и объявленная эвакуация были неожиданной новостью. Все по-прежнему считают, что на момент атаки высшее руководство уже было мертво. – Эрзарх старательно проговаривал каждое слово, будто ученик под строгим взором любимого учителя. – Хотя есть кое-что, что может показаться вам интересным, дор стратег.

Элай заинтересованно кивнул:

– Продолжай.

– За пару дней до взрыва к станции пристал корабль «Триумфаторов», кого-то высадил. То ли жрецов, то ли офицеров – информации никакой по этому поводу я не имею. Но после стыковки пограничники ушли.

Ловсон хмыкнул: базирующаяся в системе эскадрилья «Триумфаторов», корпуса, испокон веков стерегущего подходы из Глубины, на призывы о помощи тоже не отвечала. Значит, и с ними не все в порядке. Диверсия? Предательство?

– Разрешите соображение, дор стратег? – вдруг спросил Джулиан. Элай кивнул и промокнул рукавом рубахи лоб. От жары пот тек по лицу ручьями.

– Скорее всего, уцелевшие корабли эскадрильи отступили к порталу в пограничную систему. Если судить по обломкам станции, то здесь погибла только она. И, если позволите, мне кажется, что сработала система самоликвидации.

Все-таки диверсия. Элай был склонен согласиться с версией ловура. Появление на орбите вражеского флота (допустим) из систем Альянса вызвало бы куда больший переполох, и пару кораблей из эскадрильи они бы точно нашли, даже если и в разрушенном состоянии. По-видимому, оставшийся за старшего офицер приказал двигаться к порталу. Судя по данным Калькуляторов – из высшего командования уцелел только стратег Сепар. Который бросил спасшихся с Раздора товарищей на медленную смерть на орбите.

– Пока нас глушат, Джулиан, придется довольствоваться только соображениями, – сказал вслух Элай. Вновь отер лицо. – Жарко, да, Джулиан?

Вопрос смутил офицера. Он смущенно улыбнулся.

– Есть немного…

– Тогда ты должен понять, почему я сворачиваю твои спасательные операции, – улыбнулся Ловсон.

Глаза Эрзарха удивленно расширились.

– Нам нужна энергия, Джулиан. Я лучше пущу ее остатки на системы жизнеобеспечения. Иначе мы тут скоро зажаримся.

– Но мы не должны бросать наших солдат, дор стратег! «Имперские каратели» всегда возвращаются за своими мертвыми! Вы сами так говорили, дор стратег! – голос офицера задрожал.

«Лоден свидетель, так лети на Раздор, смельчак. Вернись за мертвыми! Что же ты там не остался вместо Тэмса? Или не сдох, как Тимми, долбаный ты герой?»

– Ты делал хорошее, благородное дело, Джулиан. Ты молодец, и я непременно доложу о твоем рвении наверх. Но сейчас я должен подумать о тех, кто застрял вместе с нами на борту этого куска металлолома, понимаешь? Я не хочу превращать «Рывок» в космический склеп.

В ноге кольнуло, и Элай осекся. К горлу тут же подкатила сухая горечь, голова закружилась. Он едва не пошатнулся от нахлынувшей слабости, концентрируя взгляд на расплывающемся лице Эрзарха.

Слава Лодену, проклятый ловур ничего не заметил. Юнец был слишком занят своим возмущением.

– Дор стратег… но там же живые люди! – остолбенел он. – Там «Имперские каратели»! Там наши, дор стратег! Вы… Разве вы не понимаете?!

Если бы Элай чувствовал себя лучше, то с радостью бы дал ему гневную отповедь. Но сейчас слова были всего лишь словами и ничего в душе не трогали. А вот настойчивость Эрзарха раздражала.

– Я все понимаю, Джулиан. Но, надеюсь, ты оспаривать мой приказ не станешь? Операции отменить. До особого распоряжения. Ясно?

– Но…

«Лоден свидетель, да как ты не понимаешь, Джулиан? У нас нет энергии на твои благородные гарцевания! Мы торчим на орбите, как кит на отмели. Не нырнуть, не уплыть. Кораблей прикрытия нет. Станция уничтожена. Потери исчисляются тысячами! Все командование, кроме Сепара, погибло на станции! Да и сам Сепар вполне может жариться в одной из капсул, среди мусора. Думать надо о живых!»

– Мне тяжело это говорить, – вслух сказал Элай. – Но я должен думать об интересах своих людей. И ты тоже.

– Я… Я понимаю, дор стратег, – поник Эрзарх. Он повертел в руках свой шлем и по-детски шмыгнул носом. – Просто… Они там… Как в гробах…

Ловсон утер пот со лба и осторожно выдохнул. Легкие попросту горели от сухого и горячего воздуха, пропитавшего «Рывок» от кубрика до командной рубки. Но хотя бы этот молодой офицер все понял. Не вспыхнул злостью или обидой.

Не все такие сговорчивые.

– Я знаю, – сказал Элай, положив руку ему на плечо. – Не хуже тебя знаю. Нам лучше помолиться, Джулиан. Попросить Лодена Всемогущего, чтобы корабли прикрытия вернулись. И тогда мы сможем спасти оставшихся.

Ловур горячо кивнул. И в глазах его вновь вспыхнуло обожание. Ведь перед ним, перед молодым героем новой войны стоял герой прошлого. Тот, кто видел последний приход Улья. Тот, кто не потерял человечность, добравшись до поста стратега. Тот, кто был мудр, умен и добр.

«Лоден свидетель – ты противен, Элай. Твоя черная душонка прогнила насквозь».

– Отдыхай, Джулиан. Нам всем не помешало бы хорошо отдохнуть, – Ловсон подбодрил его улыбкой, и офицер, порывисто кивнув, развернулся и покинул комнату.

Романтичный юноша. Жизнь еще пообломает ему молодые зубы.

Клещ вновь пошевелился. Мерзкое чувство, когда в тебе копошится нечто чуждое. Нечто враждебное. Нечто настолько запретное, что любой из солдат императора мгновенно выпустит тебе кишки, как переметнувшемуся к тараканам предателю.

Самое досадное, что пять дней назад он пристрелил бы любого, в ком заподозрил клеща. Не разбираясь, хотя бы из чувства милосердия. Очень неприятно нарушать собственные принципы.

Элай вышел из каюты и отправился по тесному лабиринту узких коридоров в командную рубку. Туда, где у командирского пульта откидывается в сторону монитор с десятью проклятыми пирамидами. Где каждый вечер зеленых огней все меньше.

– Добрый день, – проговорил он, едва оказался в рубке. Прошел в ответном молчании через весь зал до командирского мостика. Взошел по ступенькам на возвышение и сел в кресло у пульта. Маленький надзиратель под полусферой черного купола. Если бы энергии хватало – сейчас над ним бы раскинулась звездная карта с десятками видеопотоков. И на одном из них крутились бы обломки станции.

Так что даже в вынужденной экономии можно найти свои плюсы.

У лестницы на его площадку стоял один из жрецов Калькуляции. Безмолвный адепт в черном одеянии, в черном капюшоне, с черной пустотой под ним. Руки спрятаны в широких рукавах. Голова склонена. Следит. Наблюдает. Ведет учет.

С Раздора слуг Калькуляции спаслось всего шестеро. Хотя, честно говоря, никто их спасать и не собирался. Сами просочились. И теперь на «Рывке» бродили шесть бездумных оболочек. Элай знал, что каждое слово «простых смертных», каждое их действие, каждый шаг постоянно анализируется бесстрастным наблюдателем. Фиксируется в его памяти, пока не придет считывающий сигнал со спутника, пока не унесет все заметки за много световых лет и не затрет все накопившееся в голове мертвого адепта, начав жизнь жреца с нуля.

Один раз Ловсон видел, как рехнувшийся тактик попытался избить слугу Калькулятора. С тем же успехом можно было мучить куклу. Потому что среди жрецов Калькуляции живых людей нет. Творение Медикариума во всех красе. Огромная равнодушная машина наблюдателей.

Но в чем их нельзя упрекнуть, так это в необъективности. Мертвецы, как известно, сомнений не имеют.

«Итак, чего ради ты сюда приперся, Элай?»

Пальцы пробежались по пульту, отлавливая последние отчеты, пропущенные за время отсутствия. В основном списки погибших, списки эвакуированных Эрзархом, сухие цифры последнего доклада от Даэра. Так… Синтезаторы не справляются. Больничный блок переполнен. Карцер переполнен. Всего пять дней прошло, а уже волнения среди солдат поднимаются. Мелок человеческий род.

Кто-то в зале тихо выругался, и Элай поднял взгляд.

– Сигнал! – вдруг заорал связист. Волосы у него были взъерошены, как перья у пережившего шторм воробья. – Четкий!

– Вывести на громкую связь, – приказал Ловсон. В горле от волнения пересохло. Неужели им повезло? – Есть ли видеопоток?

– Включаю, дор стратег! Видеосигнал четкий!

– …ит боевой лорд Коса. Повторяю: есть ли в секторе уцелевшие? Прошу дать оповещение, если в секторе есть уцелевшие!

Коса? Его эскадрилья должна была базироваться в соседней системе. Неужели Лоден услышал молитвы задыхающихся на орбите «Карателей»?!

Элай вывел изображение себе на монитор. Действительно Коса. На экране скуластое лицо боевого лорда «Имперских карателей» казалось еще более вытянутым, чем в жизни. Длинный хвост черных волос, украшенных драгоценностями, был собран у командующего на макушке в узел. Эге… Да он весь при параде!

«Как же ты, должно быть, жалок, Элай!»

Боевой лорд с некоторым недоумением уставился на измученного стратега.

– Говорит стратег Ловсон. Слышу и вижу вас, дор боевой лорд.

– Рад тому, что вы откликнулись, Ловсон! – неуверенная улыбка тронула губы Косы. – Подразделения боевых лордов Ветродава и Дракона сейчас выходят из порталов. Наше расчетное время прибытия к орбите Раздора – сутки. Вы продержитесь?

Элай глянул на колонку цифр от Даэра и коротко кивнул. Святой Лоден. Они уцелели. Помощь уже близко.

– Как обстановка, Ловсон? Что тут, заглоти меня Глубина, произошло?! Как погиб Радикал?! Что со станцией?

Элай потер рукой бороду.

– Я сам ничего не знаю, дор боевой лорд. На Раздоре нас атаковали тараканы. Мы проворонили принцессу. Планета потеряна. Станция уничтожена, и я не имею представления, как и кем. Сутки продержимся, но у нас тут прорва спасательных капсул со станции, а энергии для эвакуации почти не осталось!

– Эвакуируй кого сможешь, стратег! Не экономь. Скоро будем у вас и решим проблемы с энергией.

– Нам глушат связь, дор боевой лорд. Как вы пробились?

– Мой маленький секрет. Я нахожусь на спутнике Калькуляции! Стратег Сепар из вашего отделения доложил мне о наличии вражеского флота в системе. Сам он отправился на поиски корабля радиоборьбы. Они засекли источник, – нервно улыбнулся Коса. – У вас там тихо?

Корабль радиоборьбы?! Вражеский флот?! У тараканов? Ловсон не смог удержаться от этого вопроса, при этом переключив связь только на себя.

– Это не Улей, стратег, – помрачнел Коса. Боевой лорд глянул на что-то за пределами экрана.

Ящеры? Псы? Кто тогда? Кому еще нужна радиоразведка? Элай торопливо проверил данные радаров. Тихо, спокойно, нет никого вокруг.

– Это «Стальной клык», дружище, – тихо сказал Коса. – Это вернулся владыка Воннерут…