Текст книги "Творцы миров"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Даже в этих вот играх, в онлайновых, и то отстаем просто не знаю как. Всю жизнь нам трубили, что в России – лучшие программисты мира, но на самом деле в России не создали ни одной приличной онлайновой. Вся Россия с упоением режется в, стыдно сказать, корейские. Уже лучшие программисты помимо Америки живут везде, но только не в России. Даже Индия, недавняя страна слонов и обезьян, перегнала на этой беговой дорожке Россию в десятки, если не сотни раз.

Так что если у нас получится создать то, что задумали, то и престиж страны поднимется… Хотя хрен он поднимется, что-то мои мысли потекли в какую-то сторону, совсем не творческую. Устал зверски. Мозг отказывает работать, а в таком состоянии годится разве что для политики или выслушивания «юмора», ориентированного на широкую аудиторию. На очень широкую.

Глава 4

Громко топая задними конечностями, как бык, что вот-вот ринется в бой, вошел Аллодис. Густая шапка волос блестит в быстро тающих снежинках, брови покрыты инеем. Он не только каждый вечер уходит спать домой, хоть и поздно, но еще и ухитряется утром добираться до офиса пешком, здоровый образ жизни, хоть и с великим скрипом, входит в моду даже в России.

Разделся, ловко набрасывая вещи на крюки.

– Знаешь, – сказал он недовольно, – мы выхолащиваем из игры все очарование. Если будут одни люди, не покажется ли игра серой? Мне покажется.

– Это как сделаем, – ответил я.

– Ну, знаешь ли… Одно дело из серой жизни пытаться сделать что-то цветное, другое – взять готовый цветной мир эльфов, орков, троллей, гоблинов, великанов… Там, думаю, изначально проще. Особо и раскрашивать не надо. Вот смотри, я сказал «эльфы», и Кулиев сразу заулыбался, морда такая мечтательная, представляете? У Кулиева! Мечтательная! С ума сойти. А я всего лишь упомянул эльфов. А если скажу «Люди»?.. Нет, вы посмотрите на его харю, посмотрите!

Я посмотрел, Кулиев скривился, будто хлебнул старого уксуса. Я развел руками.

– Да знаю-знаю, что задуманное и получаемое несколько разнятся. А то и значительно. Ладно, ты прав, прав. Я сам над этим долго думал, спорил.

– Да ты же знаешь, какая я упрямая скотина – хрен переспоришь! Но и он тоже… В смысле, мое альтер эго. Словом, когда не могут договориться нормальные люди, они бьют друг другу морды. Но мне… гм… пришлось договариваться, будто депутат какой. Взяли за основу, что игра должна быть прекрасной. Порешили, что и так ее изосрут, изговнякают донельзя, так что изначально надо делать чистой и, повторяю, прекрасной.

Аллодис сказал деловито:

– Ура! Но, шеф, эльфы тоже есть разные. Темные, к примеру… Еще не поздно переиграть! Мы же переиграли насчет трех материков? И технологическую цивилизацию, как я понимаю, вообще задвинули в глубокую и темную?

– Никаких темных, – сказал я безжалостно. – Это все придумки тех же изосрунов. Есть такие, что выросли, даже романы пишут, а развитие у них как у пачкунов стен. И тех, кто на заборах пенисы рисует. Конечно, эти взрослые изосруны пользуются успехом у таких же малолетних дебилов и дебильчиков. Но мы не они… А ты, Ворпед, чего уставился с такой надеждой? Ты из их лагеря?.. Эта наша позиция есть и будет непокобелимой.

– Что вы, что вы, – сказал Ворпед испуганно, – я просто за расширение… за раздвижение границ. Чтоб все было.

– Все не будет, – отрезал я твердо. – Каждый из нас ходит в туалет, но запирает за собой! И что он там делает, не спрашиваем. Только догадываемся, судя по худеющему рулону туалетной бумаги. Так вот в нашей байме никто из нас срать не будет вообще, как бы ни хотелось этого нашему поборнику реалистичности, дорогому Аллодису!

Ворпед кивал, записывал в блокнот.

– А зеленых? – спросил он деловито.

– Орков? – поинтересовался я грозно.

– Нет, – сказал он торопливо, – я имею в виду эльфов. Кроме темных есть еще и зеленые… зеленоватые такие. Очень красивые и благородные, совсем как интеллигенты из леса.

– Никаких зеленых, – сказал я безжалостно, – никаких темных, серых, никаких лесных или еще каких-то!.. Только эльфы-НПСы в том значении, в каком привыкли видеть самое светлое… э-э… возвышенное. Только чистая красота! Никакой красоты зла или порока. Чистота, благородство… и всякое такое, чего недостает человечеству.

Ворпед проговорил задумчиво:

– То есть те же люди, только красивее, благороднее, возвышеннее… и так далее. Все человеческие качества, но со знаком плюс?

– Но-но, – сказал я предостерегающе, – какие это все? В человеке столько говна! Если это «все» еще и со знаком плюс… Только самые светлые стороны! И только, повторяю, в качестве НПСов! Я слежу за вашими сионистскими попытками раскачать корабль!

– Он татарин, – пискнул Секира из своего угла.

– Тогда за исламскими попытками взорвать шахидскую бомбу, – уточнил я, – в байме неверных гяуров.

Ворпед сказал с обиженным достоинством:

– Я вообще-то украинец!

– О господи, еще хуже… За хохлами глаз да глаз, и все равно сопрут… Так что, дорогой Ворпед, раз уж признался, что работаешь на иностранную разведку, за тобой будет особое наблюдение. Шаг вправо, шаг влево – сам понимаешь… А про прыжок на месте уже и не говорю.

Кирич, единственный, кто мог бы в офис не ходить вообще, на нем нет нагрузки писать программы, он в роли генератора идей, еще на нем – сэттинг, что вообще-то самое важное, это основа любой баймы, однако в офисе появляется почти ежедневно.

Он успевает пообщаться со всеми, всем поинтересоваться, и только когда в конце подходит ко мне, веселая и беспечная улыбка гаснет. Уже вполголоса говорит, что не потянем, надорвемся, вот уже как призраки бродим по офису, месяцами из него не показываемся. Нужно сократить объем работы, слишком уж размахнулись. Надобно оставить самый популярный участок, скажем, Средневековье, зато разработать его так, чтобы конкуренты от досады из окон на асфальт с этажей повыше, повыше…

Я отмахивался, наша мощь из ушей прет, готовы мир перевернуть, но Кирич говорил все настойчивее, наконец и я при всей твердолобости начал замечать признаки сильнейшей усталости у ребят, в груди екало все чаще и чаще. Должность такая: надо больше прислушиваться к предостережениям, чем к бодрому: «Давай, Вася, все получится!» Да и предыдущий печальный опыт научил кое-чему, научил. Пуганая ворона на куст садится до трех раз, я вот именно та еще ворона.

Я начал высчитывать, прикидывать, соразмерять, на душе все тревожнее, потому что работа идет, планы четкие, пока что вроде бы укладываемся в сроки, что поставили сами себе… И в то же время гаденькое чувство, что впереди ждет большой облом. А как его избежать, пока не вижу.

Сегодня Кирич, просматривая сделанное, сказал задумчиво:

– Я смотрю, большинство говорит о Средневековье… Я только рад, сам влюблен в мир замков, рыцарей и турниров. Значит, Средневековье разрабатываем особенно тщательно?

– Три Средневековья, – подчеркнул я. – Раннее, среднее и позднее. Переход из одного в другое возможен тоже только в одну сторону.

– Это понятно, – согласился он. – В раннем Средневековье копье держали как дротик, кололи прямо, сверху и снизу, а таранный удар гигантским копьем, зажатым под мышкой, пришел только в середине среднего периода. Такой рыцарь с легкостью вышибет из седла десяток героев раннего Средневековья. В начале позднего Средневековья уже применялось огнестрельное оружие…

– Мы его не планируем, – предупредил Скоффин. – В смысле, в любом из периодов. Это уже в следующей формации. На другом материке.

К разговору подключились Кулиев и Ворпед, тут же придвинулся вместе с креслом Николай, он на нем разъезжает с грохотом по всему офису, как на бронированной инвалидной коляске. Даже Аллодис бросал какие-то реплики, хотя знаю его любовь к любым выяснениям, я слушал внимательно, снова отметил страшную усталость каждого, написанную прямо большими буквами, у кого в глазах, у кого на лбу.

– Ребята, – проговорил я наконец с тяжелым сердцем, – теперь и я вижу… мы замахнулись на такое, что не потянем.

– Что такое? – спросил Кулиев испуганно.

– Вся эта всемирная история, – ответил я. – Дело даже не в том, что не уложимся в графики… а не уложимся, уже видно. Все студии не укладываются, мы не одни такие, но… как бы это… мы замахнулись даже на больше, чем нужно. Объясню-объясню, не кипятись! Несмотря на то что всем хотелось охватить все эпохи, начиная от простого кочевья, а далее – через рабовладельческий строй идти к миру нанотехнологии, но давайте скажем, положа руку на сердце, почему разрабатываем охотнее всего Средневековье?

Аллодис сказал осторожно:

– Причин много. Но повод ли это, чтобы вот так резко ломать уже утвержденный план…

Я покачал головой:

– Нам его спустили не из правительства. Даже не Иисус, Мухаммад или Моисей дали… Сами составили, сами и поменяем, потому что работа идет, лучше начинаем понимать, что делаем и во что ввязались. А ввязались, вернее, замахнулись на то, что лучше оставить на аддоны. Если к тому времени вообще не передумаем. А сейчас, сегодня же, сворачиваем все работы по доисторическим и технологическим эпохам, все силы – на Средневековье! К счастью, практически все и так работали над сеттингом Средних веков.

Кирич заговорил мягко:

– Позвольте мне пару слов? Ребята, вы бы посмотрели на свои лица! Как будто крушение всех сокровенных планов… Ничего подобного! Писать баймы и книги – много общего, а я видел, что все новички обычно замахиваются на нечто глобальное и… с треском проваливаются под лед. Профессионалы трезво взвешивают свои силы. И хотя сил и умения у них намного больше, но они выбирают небольшой участок для действия. Зато их мир получается цельным, упругим, компактным. Новичок, ошалев от свободы, тащит в свой роман героев с мечами, драконов, принцесс, пришельцев из будущего и космоса, динозавров, сумасшедшего ученого, вампиров и бледных мутантов, машину времени и оживших фараонов… а это не есть гуд. Сейчас я хочу поздравить вас с взрослением. С переходом в профессионалы! Да, вы переходите в этот момент, когда беретесь сосредоточить все силы на выгодном для вас участке и сделать полноценную байму…

Скоффин буркнул мрачно:

– Мы еще не отказались от полноценного мира.

Кирич возразил с непривычной мягкостью:

– Огромный – не значит полноценный. Слишком огромный начнет распадаться на куски. Делайте Средневековье, а все остальное, как верно сказал наш шеф, можно будет добавить в аддонах, если такое желание еще останется. Зато основная игра получится более ударной!

Николай сказал с тоской:

– Но сколько работы коту под хвост!

Я возразил:

– Не так уж и много, давай по-честному. Все выкладывались в средневековый мир, а на остальные эпохи у нас все больше эскизы да идеи. И те довольно смутные. Ребята, мне тоже тоскливо… Как будто сам себе обрезал крылья! Но, что делать, мы делаем виртуальный мир, но сами живем по законам рилайфа, увы.

Поступили в коммерческую продажу первые образцы «электронной бумаги». Цены кусаются, да и разрешение пока слабое, но я прикинул наши возможности: идем пока, тьфу-тьфу, с опережением своих же завышенных обязательств и сроков, пока еще горим на работе. Переговорил, сторговался, убедил пока передать нам на правах лизинга, и через неделю специалисты торжественно доставили и заклеили большой участок стены этой электронной бумагой.

Слабое разрешение, увы, не компенсируется увеличенной площадью экрана, зато можно, не вставая из-за стола, рассматривать свое творение и на большом экране. Все-таки у нас байма некст-ген, к моменту ее выхода уже у многих будут экраны повышенной емкости. Правда, все предпочли все же свои настольные дисплеи, а на стену выводят только спорные моменты, когда решение принималось либо после жаркой дискуссии, либо после моего унтер-пришибеевского окрика.

Дольше всех разглядывал стену в электронной бумаге Николай.

– А помнишь, – сказал он неожиданно, – двушки?

Я не понял, переспросил:

– Двухкопеечные, что ли?

– Нет, двести восемьдесят шестые.

– А-а-а… я застал их, застал. Экраны размером с почтовую открытку, да еще и предохранительные сеточки перед ними, чтобы спасаться от жесткого излучения, сумасшедшие скорости в три мегагерца, дискеты на семьсот килобайт…

– А игры помнишь?

– Это диггеры да шамусы?

– Ну да. И арканоиды всякие. Помнишь, как играли? Все ночи напролет…

Николай заулыбался мечтательно, сказал медленно:

– Мечется шарик под твоими пальцами, что-то там сшибает, а ты переживаешь так, как не переживешь за наводнение, что вчера затопило треть Индонезии… Что там эти сто тысяч утонувших, когда у тебя не получается перескочить с шестого лэвела на седьмой! Сердце колотится, адреналин стекает в туфли, ни о чем другом и думать не можешь, а все о том, как пройти на этот седьмой лэвел…

Скоффин с подозрением наблюдал за ним из-под прищуренных век.

– Это ты к чему?

– Да так просто…

– Старый ворон так просто не каркнет, – возразил Скоффин. – Что ты хотел этим сказать?

– Не знаю, – ответил Николай. – Разве что напомнить самому себе, что такое вот у нас, человеков, восприятие. Можем всю ночь переживать из-за какой-то фигни, что никакому здоровому скоту и в голову не придет. Шарик мечется, а ты переживаешь…

Скоффин хмыкнул.

– Я знаю и других придурков. Раскрывают книгу с какими-то черными закорючками на листах, вдруг начинают то хмуриться, то смеяться, то слезу пустят…

Николай возразил:

– Ну не скажи. Здесь другое…

Он осекся, на него смотрели насмешливо, но дружелюбно.

– Насколько другое? – спросил Аллодис.

Николай улыбнулся, махнул рукой:

– Ладно-ладно. Мы сейчас беремся эксплуатировать ту самую способность человека видеть то, чего не видит ни одно живое существо, помимо человека. Как из закорючек, точек и всяких нуликов создается в мозгу… именно в мозгу, а не на экране!.. яркая картина иного мира, где человек захочет бывать чаще, чем… чем…

– Чем у Лариски, – подсказал ехидный Скоффин под смешки остальных.

Николай смутился лишь на миг, но, истинный запорожец, тотчас же принес личное в жертву и продолжил развивать мысль:

– Да, чем в нашем привычном и поднадоевшем мире. Мы должны предложить ему нечто большее, чем простую стрелялку, бродилку, качалку лэвелов… И, страшно подумать, мы вроде бы это сможем сделать…

– Почему страшно?

– Не знаю, – ответил Николай со вздохом. – Я ж местами интеллигент, всегда чего-то боюсь, кого-то подозреваю этими местами… Просто как вспомню, что из простой баймы не вытащить подсевших на нее…

– Не бери в голову, – сказал Скоффин авторитетно, – я ж говорил, что меня точно так же не могли вытащить из книжек. И ничо, не сбрендил.

Николай смолчал, но я видел в его глазах несогласие. Баймы – не книги, говорил его взгляд. В книге виртуальный мир разворачивается перед тобой, но ты не участвуешь в нем. А в байме можешь вмешаться, спасти тонущего или убить топителя, дать денег сиротке, защитить женщину… Две большие разницы, даже три, как говорят теперь. А люди не все сильные. Среди умных и чутких как раз больше слабых и очень поддающихся. И поддающих.

Глава 5

Начинаем подбирать людей на вспомогательные, так мы их назвали, хотя на самом деле это и есть основная, хоть и рутинная работа. Каждый разрабатывает свою часть, в планы нашей фирмы не посвящаем, но ребята понимают насчет коммерческой тайны, за работу держатся, лишних вопросов не задают, в чужие ящики не заглядывают.

Для них сняли соседнюю комнату у постепенно разоряющихся соседей, увы, успех сопутствует не всем, не всем. Хорошее предостережение всем нам.

Открыл дверь, в офисе, помимо наших, двое парней с баночками пива сидят на краю стола Ворпеда, ржут, что-то рассказывают весело и с шуточками. Я прислушался от двери, один, блестя живыми глазами, хохотал и ликующе рассказывал, как едва не завалил зачет, но вывернулся и сдал. А потом шел на экзамен, не зная ответ ни на один вопрос. И что уже заканчивает медицинский, а на лекции ходил разве что на первом курсе, да и то в первые месяцы.

Слушают его с интересом. Второй тут же перебил и начал рассказывать с жаром, как он тоже ничего не учил, но на экзамене ухитрился сдать на «отлично» с помощью вот такой хитроумной уловки…

Ко мне бочком приблизился Аллодис, кивнул в их сторону:

– Ну как?

– Ловкие, – ответил я со вздохом, – умеют…

– Да я о другом, – сказал он. – Посмотри, с каким восторгом слушают наши! Ведь одобряют же. Одобряют, вот что самое непонятное и… страшноватое. В героях у нас те, кто убегает с лекций, кто вот так сдает экзамены. И невдомек придуркам, что завтра вон тот станет врачом. К нему же и пойдут на прием! Будет им делать операции, даже не зная, где этот аппендикс и как он выглядит… квартиру им спроектирует и построит вон тот второй, который тоже больше по ночным клубам, чем по лекциям…

– Что за люди? – спросил я.

Аллодис понизил голос:

– Работы невпроворот, мы закончили разрабатывать все основы, теперь пошла детализация. Вот для нее и набираем! Оба очень хороши в компьютерной графике. Непонятно, на фига один пошел в медвуз, а второй – в строительный. Престижно было!

– Скоф рулит?

– Да.

– Ладно, он зануда, ничего не упустит.

Когда ребята, получив задание и подписав договор, ушли, Аллодис сказал с недоброй улыбкой:

– К счастью для нас, большинство игр и байм делается как раз такими. В смысле, нормальными людьми! Которые больше по дискотекам, чем за рабочим столом. Потому мы, будучи придурками, имеем все шансы обойти нормальных. Вот только не растерять бы эти шансы по дороге… А то она где скользкая, где в рытвинах, где в ухабах. А евреи так и вовсе стараются завести в тупик.

Николай подошел, довольно икнул, погладил брюхо.

– Евреи в доле, так что заинтересованы в успехе. Это исламист Кулиев разве что…

– А он не в доле?

– Так шахидам в раю по семьдесят две гурии достанется, что ему наша доля?

– Хохла тоже не сбрасывайте со счетов, – сказал Аллодис деловито. – Украина ему может доплатить больше, чем он получил бы у нас.

Я толкнул его в бок.

– Ты что? Главный хохол у нас Николай!

– Он запорожец, – уточнил Аллодис. – А это вроде уже и не хохол, а дохохол. Скиф или киммериец.

Ворпед отвечает и за женский дизайн, то есть за все, что относится к женским персам. У него все стены обвешаны скриншотами из уже вышедших игр, а также анонсированных, то и дело восклицает с досадой, что и эту идею у него украли прямо из головы, неделю назад придумал, а эти гады уже месяц как над нею работают, но все же собственных наработок росла сперва стопка, потом горка.

Особенно тщательно он прорабатывал серьги, брошки, кольца и ожерелья-амулеты. В играх предыдущего поколения отображалась только смена одежды, сапог, нарукавников и головного убора, а замену колец можно было заметить только по изменению характеристик силы, ловкости, защиты. Сейчас же мы рассчитываем, что восьмиядерный процессор потянет, а видеокарта GeForce 9950 отобразит без задержек всю красоту ограненных камней и хитрую вязь золотой оплетки. Зуммирование у нас будет от вида через разрывы облаков, это когда игрок летит на драконе, и вот оттуда, «прищурившись», он может заглянуть в низкий вырез платья грудастой дамы. Конечно, при таком увеличении можно будет рассмотреть кольца и серьги во всех подробностях.

Сперва он планировал привлечь специалиста по драгоценностям, даже вел переговоры с двумя, но те заломили цены за свои услуги выше крыши, а во-вторых, консультировать обязывались от случая к случаю, а не когда надо фирме. В конце концов Ворпед плюнул на профи, насобирал хороших снимков всех наиболее красивых перстней, колец и драгоценностей, принадлежащих королям и королевам, кое-что подправил в фотошопе, но в большинстве случаев и так пошло, и выставил на обозрение длиннющий ряд сверкающих украшений.

– Характеристики навешивайте сами, – сказал он сварливо. – Это уже черная работа, а я не подмастерье.

– А что ты? – спросил Секира ехидно, окидывая взглядом его приземистую фигуру с широкими плечами и длинными руками.

– Я гном-мастер, – ответил Ворпед гордо. – Мастер-золотокузнец!.. У меня и фамилия настоящая – Голдсмит, если перевести на забугорный.

Секира посмотрел с недоумением:

– Вообще-то я думал, что Золотарев – это от другой профессии… Ну, другой-другой, не спрашивай, я деликатный… Ладно, замнем. Ты прав, надо по возрастающей: от простых камешков к самым драгоценным, но в сверхвысшей лиге надо поместить не как драгоценные, а ценные тем, что принадлежали кому-то из великих: камешек из посоха Моисея, камешек из башни Камелота, камешек из клозета Иисуса Христа…

– У него не было клозета.

– Да, а что было?

Скоффин вмешался:

– А ну покажи еще раз, как это смотрится…

Ворпед вывел на экран женскую голову, а потом менял ей серьги, настолько красивые, что даже я, человек к этой херне равнодушный, как здоровый и психически нормальный мужчина, ощутил, что это поднимает нашу байму на порядок выше остальных. А Ворпед начал примерять ожерелья, амулеты, брошки – преобразились даже женские лица, не говоря уже вообще… ну, вообще.

– Брошей, – сказал он гордо, – как я помню, вообще нет в других играх. Мы – первые!

– Тогда надо поработать над ними.

– Прав, везде кольца, серьги и ожерелья.

Николай сказал мечтательно:

– Броши?.. Тогда уже и пирсинг… Чтобы танец живота…

– Скажи еще – стразы, – возразил Скоффин. – Мы создаем суровый и прекрасный рыцарский мир, а ты какой-то пирсинг! Его делали папуасы да дикари из Южной Индии. Нет, у нас будут только благородные украшения!

Ворпед развел руками.

– Беру свои слова взад. Взамен предлагаю ввести ордена, медали и значки.

– Какие, спортивные?

– Мое дело подать идею, – ответил Ворпед невозмутимо, – а разрабатывать ее черному люду.

Скоффин засопел, привык сам уедать, а что его уели – как-то непривычно даже, но по его взгляду я видел, что идея насчет орденов, медалей и даже значков – хорошо. Надо только придумать, как и во что ее оформить. А это неплохо бы перепоручить еще кому-нибудь, рангом помельче.

Когда Ворпед счел, что эскизы персонажей подготовил, гордо представил на суд общественности и, главное, шефа. До того как остальные начали высказываться, я сказал как можно тверже, чтобы заранее отсечь возражения:

– Ворпед, ты проделал громадную работу, кто бы спорил, и ты… талантлив. Сам убью того, кто будет спорить с этим очевидным фактом на лице. Все движения, которые ты разработал для чаров, превосходны!.. Но, прости, сами эскизы никуда не годятся. Извини, но полета фантазии у тебя как раз и не хватило. Нет, все красиво и стильно, однако… Извини, я неточно выразился. Не полета фантазии, а отваги, нахальства, дерзости.

Все молчали, Ворпед спросил несчастным голосом:

– А что не так?

– Помнишь, чем был вызван успех Линейки? В первую очередь бесподобными персами. А женщины всех рас настолько совершенны, красивы и эротичны, что очень часто мужчины играли женщинами…

Секира прервал весело:

– Три четверти женских персонажей в игре – мужчины! Это проверено.

– Вот видите? Хотя и мужчины в Линейке все хороши: с хорошо прорисованной мускулатурой, с красивыми благородными лицами, прекрасной осанкой, достойной анимацией… Это всех так ошеломило, что вон даже монолитный Близзард дал трещину: в последнем аддоне «The Burning Crusade» там расы созданы под явным влиянием Линейки!

Секира тут же вставил:

– Это, точно, шеф, говорю, как главный подхалим. Я поиграл малость, чтобы, аки лазутчик, подсмотреть у конкурента… смотрю, а они сами слизали этих персов у Линейки!

– Не слизали, – уточнил Скоффин, – а создали, так сказать, под сильным влиянием.

Я развел руками.

– Спасибо за понимание. Вы забываете, что местность и монстры меняются, но со своим персонажем вы будете постоянно! И если там будет хоть одна черточка, что раздражает вас, то в конце концов это выльется в желание оставить игру.

Ворпед возразил:

– Это ты перегнул… В игре главное – геймплей. Интересность. Увлекательность!

Я покачал головой:

– Уже нет. То время прошло, когда мы гоняли шарик по лабиринтам. Вот тогда, кроме геймплея, ничего и не было. А теперь персонаж должен быть не просто… четким, как фотография, но и, главное, красивым. Шарик погоняешь десять минут и всю игру проходишь. А в онлайновые играем годами. Да никто год не будет играть уродом!

Аллодис, которому явно не хотелось вступать в неприятный спор, да и на Ворпеда жалко смотреть, сказал, морщась оттого, что приходится говорить неприятные вещи:

– Не только фигуры и морды. Даже одежда… Казалось бы, на покрой должны обращать внимание разве что женщины, да и то прибитые. Которые не играть пришли, а повыначиваться… Так нет же, я вот, играя эльфом, надел блю Вульф хэви, посмотрел на это уродство и… снял. Несмотря на прекрасные боевые характеристики доспеха. Лучше уж в плохоньком аваддоне, зато в нем смотришься таким гордым красавцем! А вот, помню, попробовал играть в Сагу о Ризоне, там прекрасный мир, хорошо проработано дерево умений и крафта, все здорово, но… фигуры несколько… недоработанные. Мир доведен до совершенства. А персонажи – нет. Разработчики не врубились, что каждый из нас именно себя считает целым миром! Потому в первую очередь человек должен быть красив и вообще… понятно, потом уже мир.

Николай почесал в затылке, сказал задумчиво:

– Гм, теперь понимаю, почему я попробовал играть в ДоД, но быстро бросил… а вот в Линейку, хоть и допотопная, если сравнивать с ДоД или ГВ, играл долго… Там и мир такой красивый, почти как на Украине. И мобы, будто прямо из рады выбежали…

Ворпед вздохнул и с трагическим видом опустился за свой стол. Самый мягкий и чувствительный из команды, даже самый деликатный, он почти никогда не спорил и постоянно прислушивался к мнению других, но сейчас я видел на его лице упрямое выражение.

Я вернулся к своему генеральскому месту, Ворпед согнулся перед дисплеем, что-то быстро менял, убирал, перетасовывал. Наконец Николай не вытерпел, поднялся вроде для того, чтобы размять кости, очутился за спиной Ворпеда. Через минуту к Николаю присоединился Кулиев.

Я слышал, как Николай подбодрил ворчливо:

– Давай-давай, так их! Сиськи побольше-побольше! Чтоб как на Украине. Красота должна спасти мир от засилья интеллекта.

Кулиев сказал так осторожно, словно шел с шестом в руках по туго натянутой проволоке:

– Только наши компы не потянут, помните?

– Рассчитываем на некст-ген, – напомнил Ворпед, не поворачивая головы. – Интель обещал к Рождеству выпустить уже восьмиядерные.

От своего стола бросил реплику Скоффин:

– А может, рассчитывать на еще более следующее поколение? Там вообще обещано что-то невероятное..

– А что? – спросил Николай.

– Да промелькнул где-то анонс, что фирма «Интел» после выпуска чипов Pentium I, Pentium II, Pentium III и Pentium IV решила выпустить чипы «Pentium возвращается» и «Pentium жив».

– А-а-а, – протянул Кулиев, – ну тогда мы точно сделаем в баймах искусственный интеллект! Разумеется, если у некоторых в нашей фирме появится естественный.

Ворпед проворчал с подозрением в голосе:

– Ты на кого намекиваешь?.. И что ты вообще знаешь об интеллекте, если о нем пока еще никто ничего не знает?

Кулиев дипломатично промолчал, зато Скоффин, как же утерпеть, когда есть возможность вдарить, с довольным видом погладил себе по голове и сказал веско:

– Интеллект – это то, что иногда встречается и у других. Но тебе этого не понять, ты рисуй, рисуй. Людям искусства интеллект даже вреден. У вас вдохновение впереди планеты всей!