Текст книги "Творцы миров"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Юрий Никитин
Творцы миров

Всем моим друзьям и недругам по прекрасному миру Lineage-2. Все-таки здорово, что он есть, что можем в нем получить такое агрома-а-адное удовольствие.

И все-таки… до встречи в Vangard'e!

Предисловие

Лучшая возможность обратиться к своим читателям – это предисловие. По крайней мере, для меня, с моей «любовью» давать интервью и нежеланием общаться иначе как через книги.

Было время, когда получал письма в бумажных конвертиках, читал, писал ручкой на бумажном листке (иногда печатал на пишущей машинке), покупал конверт и марку, наклеивал ее на конверт, писал обратный адрес, а потом ходил с ним в кармане, напоминая себе, что нужно хотя бы сегодня не забыть бросить в почтовый ящик, мимо которого прохожу уже в пятый раз.

Потом пришел инет, появилась электронная почта. Куда проще стало настучать ответ и одним кликом отправить обратно. Но эта идиллия продолжалась два-три года, потом количество инетчиков резко увеличилось. Мне это заметно, т. к. я один из первых пользователей инета, а мой сайт и уже известная Корчма – один из первых сайтов Рунета. Словом, легче стало не только отвечать на письма, но, увы, и писать их мне :-) А вы понимаете, что такой цикл, как «Странные романы», у многих вызывает желание поругаться, поспорить, завязать ожесточенную полемику с автором. Доступность электронной почты сыграла в данном случае дурную службу. Дело не в спаме, его удаляю, не читая, дело в количестве писем, обращенных лично ко мне. Когда их стали сотни, я ощутил, что не в состоянии отвечать на все. Сперва отвечал выборочно, но лавина писем растет. Сейчас их триста-четыреста в сутки, а будет, увы, больше. И все написавшие ждут длинные развернутые ответы. Иногда на действительно серьезные и умные вопросы, но чаще на «Привет, Юра! А чё щас клепаешь…», но все примеряют ситуацию к себе (мол, я бы ответил), не зная, какова она на самом деле.

И вот вынужденно говорю здесь: спасибо за письма, но года два уже никому не отвечаю. Никому. Да и, положа руку на сердце, многие из вас стали бы писать, если бы пришлось покупать конверт, марку, писать от руки, выходить на улицу в поисках почтового ящика? Большинство емэйлов идут ко мне только потому, что написать и отправить ничего не стоит. Ни денег, ни усилий. Но я, знаете ли, не та SMS-служба, которая «отправь SMS-сообщение по такому-то номеру и получи бесплатно голую Аню Межелайтис».

Так что не обижайтесь, когда в ответ на ваши письма не приходит голая Аня Межелайтис. Я не могу по заголовку вычленить ваше замечательное письмо с умными мыслями среди массы тех, что от нефига делать, так что и оно останется нераскрытым. Если читать все, что приходит, пришлось бы отказать себе не только в чтении интересных книг, они все еще выходят, но некогда было бы работать, общаться с друзьями, баймить, ездить на велосипеде, принимать гостей…

Поймите правильно, не обижайтесь!

Пояснение: это обращение к тем, кто пишет действительно умные и грамотные письма. Остальные – в Бобруйск.

Юрий Никитин

ПС. Заодно уже пару слов по этому роману. Предвосхищая вопли, что автор ни разу ни одну байму в глаза не видел, сообщаю, что я играл и продолжаю играть в Guild Wars, DDO, Dark&Light, прошел практически все триал-версии всех доступных в инете игр, дабы иметь о них представление, а в Lineage-2 я уже больше года тружусь клан-лидером очень нехилого клана (половина клана, кстати, из корчмовцев). У меня на Каине чары ДА, СВ и паладин, все – хаи, я играю много и с удовольствием, работе это нисколько не мешает, и тему онлайна знаю хорошо.

Это к тому, что почему-то самые тупые полагают, что писатели все еще гусиным пером шкрябают. А вот язык ассемблера да, не знаю, признаюсь сразу. И Дельфи. И даже, стыдно сказать, С++. Но я о них и не пишу.

Часть 1

Глава 1

Скоффин ввалился в комнату злой и взвинченный. От его фигуры пахнуло таким напряжением, что в компьютере вроде бы заискрило, а люстра испуганно мигнула. Я придвинул к нему цифровик и мобильник, мол, пусть заряжаются. Красный, как свежесваренный рак, он рухнул в кресло, скривился, будто хлебнул уксуса.

– Снес все с диска!.. – сообщил он злобно. – Твари… Убивал бы!.. Медленно бы убивал! А потом респавнил бы и снова убил. И так раз десять. Нет, сто!..

– Что случилось? – спросил Николай. Он с высоким бокалом, полным янтарного пива, стоял у окна и наблюдал за взбешенным Скоффином, чуть шевеля длинными запорожскими усами.

– Вирусов наловил! Да таких, что вообще не давали работать!

Николай чуть дунул на белоснежную шапку пузырьков, полюбовался сложной архитектурой, когда получается высокий конус. Красная рожа расплылась в довольной улыбке.

– А защита? – поинтересовался он с ленивым превосходством.

Скоффин возмутился:

– А что может эта гребаная защита? Ничего из-за нее из инета не скачать! Тут же крик поднимает: и то нельзя, и другое нельзя… Хотя бы вирусы были, а то «подозрение на вирусы!» Пришлось отключить, пока ползал по Сети.

– Искал золотую рыбку? – спросил Николай. Он отхлебнул пива, закрыл глаза в сладкой истоме. – А какая бы из нее вобла…

Громко и простонародно загоготал от холодильника интеллигентнейший Кулиев. Он как раз вытаскивал упаковку баночного пива и едва не уронил от хохота. Скоффин зло оскалил зубы. Николай подошел и, красиво отставив пиво на вытянутой руке, свободной выдернул из упаковки зеленоватую баночку, локтем пихнул, чтобы закрылось, с грохотом опустил на стол перед Скоффином. Тот жадно ухватил сразу запотевшую баночку, у меня кондишен, прохладно, это за окном майская жара, потому Скоффин похож на вынырнувшего из озера расплавленного металла терминатора, от него несет сухим жаром и неуютом улицы.

Кулиев примостил упаковку на свободном месте, у меня стол на кухне размером с бильярдный, спросил чересчур заботливо:

– Но потом включил?

– Кого?

– Защиту, дорогой, защиту.

– Я тоже умный не сразу, – огрызнулся Скоффин, – а потом! Как и ты, не криви фэйс! Собирался включить, собирался! В самом деле собирался, я что, не понимаю? Но когда все нормально, любому лезть в установки в лом! А они, гады, сперва тихие, как мыши под полом, но зато плодятся, как… правозащитники на юсовские деньги!.. Хотел переустановить Виндовс, но уже ночь, я устал, топчу кнопки привычно, не заметил, как на предложение «Форматировать» случайно кликнул «да». Ну а когда пошло, охнул… да поздно.

Из комнаты к нам заглянул с пультом от телевизора Ворпед, прислушался, посмотрел на всех добрыми кроткими глазами, спросил участливо:

– Что-то ценное было?

– Еще бы! – воскликнул Скоффин. – Полетел web-кошелек, аська со всеми телефонами, база данных, не говорю уже про коллекцию фильмов и прочие вкусности… но все фигня в сравнении с тем, что мне удалось замочить предпоследнего босса в «Князе Кие»… а все сэйвы теперь злорадно гавкнули!

Все сочувствовали, Скоффин пользуется всеобщей симпатией, единственный, кто рассказывает, когда у него с бабами не получается, мы все о таких случаях молчим, как партизаны. Некоторое время потягивали пиво молча, у меня уютно, кухня размером с большую комнату, плюс – квартира на Тверской, здесь собираемся привычно еще с того времени, как начала создаваться наша странная компания.

Николай сказал с чувством полнейшего превосходства:

– Вот тут-то и превосходство онлайновых. Просто сокрушительное превосходство! У меня, к примеру, пусть весь комп сгорит… да что там комп, весь дом обвалится, а с баймой все равно ничего. Куплю новый комп, зайду по аккаунту и продолжу с того момента, на котором остановился. И никаких сэйвов не нужно.

Скоффин уныло отмахнулся:

– Да не люблю я эти детские мочиловки! Здесь я в компьютерном мире, сражаюсь только против мобов, мне легко и спокойно. Никто не обматерит просто так, никто не забьет, как жирного гусака, всего лишь для потехи!.. Понятно же, что я с каким-нибудь пятым или десятым лэвелом – мясо для четырнадцатилетнего сопляка, который прокачался до семидесятого!.. А я так не хочу.

Николай рвался возражать, возражать и спорить, но видно, как себя одергивает, а Кулиев, который тоже знает онлайновые не понаслышке, вздохнул с сочувствием профессионального юриста:

– Что ж, это неизбежное зло. Зато потом, когда сам прокачаешься до семидесятого, уж никто не встанет тебе поперек дороги.

Скоффин спросил зло:

– А до этого времени я должен от них прятаться? И качаться тайком?

Николай сказал рассудительно:

– Слухи насчет засилья Player Killer'ов сильно преувеличены. Встречаются редко и, по сути, качаться не мешают. Ну разве что за все время убьют пару раз. Но если им не попадаться или вовремя убираться с дороги, то вообще можно избежать схваток с заранее известным концом.

Скоффин спросил с недоверием:

– Что, так редко?

– Клянусь!

– Что-то не верится, – буркнул Скоффин.

– Почему?

– Слишком велик соблазн утвердиться за счет более слабых, – объяснил Скоффин с обидой.

– Это есть, – согласился Кулиев. – Но что делать? Найти свое место в жизни легче, чем его занять. И вообще ничто так не убеждает, что жизнь прошла, как вскрытие.

Николай поддакнул:

– Насколько проще была бы жизнь, если бы дали в исходниках! Увы, такой баймы нет, где бы не резвились подростки и не портили нормальным игрокам жизнь. Кстати, твое стертое восстановить можно или ты не знаешь?

Скоффин оскорбился.

– Это ты не знаешь! А ты знаешь, что на это потребуется восемнадцать-двадцать часов?

Он с жадностью, как выползающий из жаркой пустыни, выдул две банки пива, перевел дыхание и цапнул третью. Эту уже смаковал, даже обратил внимание на корюшку и прочие деликатесы, что для любителей пива выпускают мелкие фирмы. Полное и вечно небритое лицо на глазах обретало относительно спокойное выражение.

Секира, четвертый из нашей компании, снисходительно улыбался и помалкивал. Он, как и почти все мы, играет только в онлайне. Все мы там умело читерим, но Секира сделал это профессией. На покупку внутриигровых вещей всегда нужны деньги, но не секрет, что купить можно и за реальные рубли или доллары, хотя в большинстве игр это запрещено. Кроме внутриигровых денег Секира наловчился получать впятеро больше лута с каждого моба. Правда, сперва он сгоряча взялся получать в сто раз, но хозяева сервера тут же вычислили и забанили. Второй раз был осторожнее, поставил «пятьдесят», но вылетел с такой же скоростью. Пришлось заводить третий аккаунт, что недешево, а самое главное – прокачивать чара до нужного лэвела, чтобы мочил хотя бы средних мобов. И вот теперь, продает лут на рынке, получает внутриигровые, копит и переводит в вмз.

Николай пошел еще дальше, у него с десяток ботов бегают по всей карте и набирают лэвелы. Конечно, время от времени админы их вылавливают и банят без права разбанивания, но в общем сальдо положительное. Успевает некоторых прокачать до заказанного уровня и продать. Покупатель не рискует: он играет честно, просто не умея читерить, бан не грозит. И дома рады: как же, сынок работает старшим менеджером, приносит неплохие деньги…

Кулиев, самый обеспеченный, читерит для собственного удовольствия. Ему в кайф взламывать защиту, менять мобам характеристики. Сам он почти в каждой игре через недельку уже наверху турнирной таблицы, у него лучшие доспехи, оружие, бижа, а в таких, как Эверквест, – два пятикомнатных дома с множеством мебели, картин, ковров и прочих излишеств. И, конечно, везде, где это возможно, у него самые дорогие животные, а то и ездовой дракон.

Когда вышли суперзащищенные баймы второго поколения, он не спал, не ел, дыр отыскать не сумел, зато взломал защитную стену, и вскоре у него были корабли, высшие показатели, свой замок и прочая-прочая.

В отличие от увлекающегося Николая или меня он не играл ни в одну из игр, в том смысле, как играют все: не повышал лэвел, не собирал лут, не дрался ни с мобами, ни с игроками, а, как хирург, сладострастно копался во внутренностях движка. Когда наконец-то понимал все законы и параметры, сразу терял интерес и тут же присматривал новую жертву.

Глава 2

Я потягивал пиво, покой и блаженное состояние постепенно расходятся теплыми волнами от желудка во все стороны. Даже в голоса перестаешь вслушиваться, то есть слышишь, но просто как разные звуки, дешифровальная машина в голове в положении «off».

И вообще все тело медленно, в этом весь кайф, очень медленно движется к этому «off». Народ собирается у меня, у остальных напряг с жильем: родители, бабушки с дедушками… Николай вообще в коммуналке. Есть на свете счастливцы, деньги с неба падают: квартиры им халявные ввиду смерти каких-то двоюродных дедушек и бабушек, которых они и в глаза не видели. Знаю одного хмыря, у него уже четыре квартиры. Три сдает, в одной живет, денег навалом, пьет и девок водит – мечта моих приятелей.

Мы привычно на кухне, только добрейший Ворпед устроился в гостиной на диване, щелкает пультом перед жвачником. У меня он с диагональю в пятьдесят дюймов, это почти рекорд, и Ворпед не столько передачи смотрит, сколько рассматривает пиксели и юзает дополнительные настройки. Он из тех, кто всегда выжимает из железа максимум, а процы у него всегда разогнанные до предела. Просто так.

Кухня плавно переходит в эту гостиную, мы и отсюда видим огромный экран, похожий на голову фантастического робота. Закреплен не на стене, а на массивной подставке, это шея, а дальше целая куча металлических ящиков, представляющих торс: видеомагнитофон с жестким диском, ресивер, саундбуффер. Сейчас уже начали выпускать «все в одном», но знатоки вроде меня пока что предпочитают настраивать по отдельности.

Хлопнула дверца холодильника, Скоффин на этот раз выволок упаковку бутылочного, бережно опустил на пол у стола. Успеваю увидеть янтарный цвет, стекло тут же покрывается плотным туманом.

– Странный ты человек, Владимир, – сказал он. – Ей-богу, странный.

– Чем же?

– У тебя три упаковки пива и пять пачек кофе.

– Ну и что? – удивился я. – Кофе уходит быстрее.

– Да я не о том… Понимаешь, кофе пьют одни люди, а пиво – другие. И тоже, как ни странно, люди. Пиво – чтобы расслабиться, побалдеть, словить кайф. А кофе – это натянутые нервы, это всегда на стреме, в голове шумит, какой там отдых…

Я подумал, развел руками.

– Да, противоречие… Но я, честно говоря, люблю и то и другое.

Рука привычно потянулась к бутылке с пивом. Кончики пальцев прикоснулись к запотевшему стеклу, в животе довольно квакнуло. Кишки завозились, устаиваясь поудобнее. Я взял бутылку в руки, подержал… Кресло крутнулось, так же автоматически я включил кофемолку.

Скоффин оглянулся на резкий звук размалываемых зерен.

– Ты чего?

– Да что-то восхотелось, – ответил я.

– А, ну давай… а мы пивка, пивка.

Кофе я делаю постаринке в джезве и, пока следил, как поднимается коричневая пена, понял, что вот сейчас хочу именно кофе. Хочу именно напряга. Может, это желание ненадолго, но сейчас хочу всплеск адреналина.

Ворпед прибавил звук в жвачнике, я не оборачивался, услышал только, что Януковича избрали премьером, Юлия Тимошенко уходит в оппозицию, Израиль бомбит Ливан, наши что-то выиграли в теннис. Очередная катастрофа в воздухе: самолет разломился в воздухе. Министерство внутренних дел отвергает все подозрения в теракте. Погибли все пассажиры, экипаж, а в числе пассажиров двое инкассаторов, перевозивших в трех мешках выручку в размере сорока миллионов долларов. Все это в четырех стандартных мешках. По-видимому, вместе с остальным багажом упадут в радиусе ста километров в Московской области в треугольнике между селами Квакино, Жабкино и Рапухино. Там небольшой лес, луг и болото.

Николай протяжно вздохнул:

– Сорок миллионов!.. Это в каждом мешочке по десять лимонов.

– Почему я не турист, – пробормотал Скоффин. – Оказаться бы в том месте… Иду себе, а с неба такой вот мешочек!

– И что с ним сделал бы? – спросил Кулиев.

– Как что? Пачки с долларами в рюкзак, в инкассаторский мешок камень и… в болото! А дома бы нашел, что с зелененькими делать…

– Да уж, – сказал из комнаты Ворпед мечтательно и даже перестал дергать пультом, – я бы тоже…

Они заговорили наперебой, каждый предлагал свои варианты, как потратить, куда вложить, куда поместить, какие акции купить, а может, лучше просто держать дома, ну их эти банки, теперь же все за прозрачность, я слушал краем уха, потом посмотрел и поразился их лицам: раскрасневшиеся, глаза блестят, как у нарков, даже руки трясутся, будто уже спешно распихивают тугие пачки.

Я с чашкой кофе подошел к панорамному окну, моя квартира на верхнем этаже, люблю смотреть поверх домов вдаль. Вижу закаты и рассветы, бывают просто страшные в великолепии, будто небо завешено багровыми шторами, вот-вот раздвинутся, и…

Но сейчас взгляд уперся в эти дома, их сотни коробок, все испещрены точками окон. Жуть, сколько их. И я теперь тоже в одном из них и тоже один из них… из этого множества существ, что помещены в эти бетонные коробочки.

Ребята грызли корюшку, шумно хлебали пиво и все громче рассказывали, как лучше истратить миллионы долларов, что упали бы с неба. Я слушал, слушал, слушал, пока не всплыла неясная идея, не начала копошиться в мутной тине, пытаясь обрести форму. Я старательно выуживал ее, стараясь подцепить за жабры, но пальцы скользили по чешуе, а поймать хотелось: рыбина, чувствую, крупная, а на безрыбье годится все….

– Алексей, – спросил я, – а сколько еще в баймах режется таких же, как ты? В смысле, взрослых?

Секира сдвинул плечами.

– Не знаю. Но, судя по речи, немало. Подростки общаются смайлами, значками да матом, а взрослые пишут длинные фразы. И, конечно, взрослые не матерятся.

– Совсем? – спросил я с недоверием. – Ты что, не материшься?

Он криво ухмыльнулся:

– В реале бывает. В байме – ни разу. Все-таки там не из-за чего… Подростки матерятся просто так! Бежит такое сопливое чмо и матерится по любому поводу и без повода. А ники, под которыми играют? Даже совсем нецензурное бывает…

Он говорил что-то еще, но я снова вернулся к тому месту, где мелькнула та нужная мысль. Да, кроме высшего образования надо иметь хотя бы среднюю сообразительность, но с этим повезло: мы все устроились так, как большинство населения земного шара только мечтает. В смысле, работаем ради денег от силы час-два, остальное на развлечения. В результате, как мне показалось, даже у ненасытного Аллодиса эти развлекухи уже из ушей лезут.

– Нет, конечно, – продолжал тем временем Секира, – есть и приличные женские имена! Вон у меня были один раз напарницы Iolandа и Мisery, очень милые и воспитанные женщины, но вы же знаете, что один трамвайный хам может испортить настроение всем в салоне!.. А в любой из онлайновых их массы…

– И что с ними делать? – спросил Скоффин и сам же ответил уныло: – А ничего. Подымать культуру масс, как говорится, надоть.

Я молчал, сумасшедшая мысль пришла и… почти ушла, испугавшись, что заставят работать, а кто из нас не увиливает от работы, но я ухватил за хвост и не отпускал. Я тоже люблю балдеть и оттягиваться, но уже затрахало безденежье, сочувствующе-презрительные взгляды женщин и осознание, что годы уходят, мне уже почти двадцать восемь, еще не старость, но уже и не восемнадцать. Вроде только вчера, а на самом деле десять лет проскочило… Еще десять – и можно начинать готовиться на пенсию, так ничего и не совершив.

Итак, компашка у меня подобралась еще та. Такие же, как и я. Неудачники. Вот тот же Скоффин – редкостный мудила. Жена вьет из него веревки, подрастающая дочь обращается как с тряпкой, на службе начальство третирует, сам он дома угодливо раскланивается перед дворником и консьержкой, а то обматерят, те всегда чувствуют, на кого можно наехать. В автобусе у него трижды проверят билет да еще попытаются оштрафовать, но послушать его – он знает, как поднять экономику России, а то и всего мира, как справиться с тайфунами, обуздать инфляцию в Бразилии, установить справедливые цены на нефть, выиграть Суперкубок по футболу и сделать Россию столицей нанотехнологий.

Такими выдающимися политиками и общественными деятелями являются обычно подвыпившие мужички у пивного ларька или на кухне за бутылкой водки, они все могут и умеют в теории, страна у нас такая, но Скоффин все-таки, в отличие от них, умеет хоть что-то, и даже не просто «что-то», хоть и в очень узкой области, в нашей стране почти ненужной, потому большинство головастых программистов работает на западных заказчиков. Он тоже работал в фирме, разрабатывающей программное обеспечение, быстро достиг высокого положения в том смысле, что хоть и вытирают ноги по-прежнему, но платят в несколько раз больше, западники таких ценят, про равенство в оплате труда и не слыхали, а недавно повздорил, ушел, а теперь страшится признаться дома, что уже не работает. Правда, умелый программист всегда сумеет заработать, не нарушая законодательство, как вон зарабатывают Секира и Кулиев.

Или вот Ворпед, ему пока только восемнадцать, он пристроился работать в компьютерном клубе, сумел так наладить работу, что прибыль превысила все ожидания инвестора, после чего его поставили начальником. И первое, что сделал, – это написал программку, что автоматизировала работу до предела, а сам с бутылочкой пива уединялся у телевизора. Нет, футбол или хоккей не смотрит, до такого дна еще не рухнул, просто жвачник сумел приспособить как монитор и постоянно шарил по инету. Нам говорит, что тем самым учится, самая благородная отмазка лодырей: когда-то ведь надо начинать отдавать то, чему научился? Вечный студент – это трутень, пустоцвет.

Я налил кофе, отхлебнул, в голове сразу начало проясняться, будто проглотил пузырек тирозина. Уже другим взглядом обвел помещение: все балдеем, все хорошо вот так с банками или бутылками пива в руках, с корюшкой, таранькой, умело зажаренными сухариками…

Мне хотелось сказать как-то легко и без лишних эмоций, но как-то само собой прозвучало горько и безнадежно:

– А в самом деле… Неужели нам осталось только ждать, что в пролетающем небе самолете откроется багажный отсек и выпадет инкассаторская сумка с миллионом долларов? Не выпадет, ребята. Не выпадет. А если выпадет, то упадет под ноги другому. Давайте признаемся, что ничего нас не ждет. Слишком уж заботились о нас бабушки, носочки надевали до шестнадцати лет, носик вытирали. Карманные деньги у нас всегда были… из родительского кармана. Вот и не умеем сами зарабатывать.

Секира сказал с неудовольствием:

– Умеем. Мы как раз не дураки. Потому и сбились в компанию, что родственные души. Но вот стержня, ты прав, ни в одном… Слишком многие из нас… эти, отличники.

Я возразил невесело:

– Я как раз был двоечником. И за хулиганство чуть не вылетел… Но вот и я на мели, хлебалом щелкаю. Только и разницы, что мы не перед жвачником, а по сайтам шарим. Но по каким?

– Ну хоть не порнушным, – сказал Скоффин, защищаясь.

– Да и порнушные смотрим, – признал я безжалостно. – У каждого куча закладок. У меня десяток, у вас меньше? Да, смотрим и новости из мира нанотехнологий. Смотрим, кто какие движки создает, какие проги пишут. Ну и что? Чем мы лучше блондинки, что в инете ищет выкройки для Барби и сплетни про Бритни Спирс?

– Мы развиваемся, – ответил Скоффин упрямо.

И хотя я знал, что со Скоффином спорить бесполезно, он никогда не отступит, будет находить сотни доводов, но сказал хоть и ему, но не для него:

– До какого лэвела? Пока все на свете не узнаем?.. Нет, ребята, надо судьбу ломать. Если сумка с миллионом долларов не падает к ногам, то надо сцепить зубы и заработать этот миллион. Другие как-то могут? У нас есть головы, а еще самый главный стимул: в зеркало смотреть противно. Вся беда, что не можем сцепить зубы. Не можем сжать кулаки. Вообще не можем напрячься: все время расслаблялись и расслаблялись. И теперь уже не млекопитающие, а безвольные медузы. Даже грузчики вытирают ноги.

Кулиев криво улыбнулся:

– Эх, как по тебе кофием шарахнуло! Может быть, все-таки пивка? Успокоишься…

– Нет, – огрызнулся я. – Вообще с пивом завязываю. Мне уже двадцать восемь, а все еще говно на палочке, ничего не стою. Дни рождения отмечаю, орел! Дожил, значит! А не потому, что сделал что-то. Не знаю, как вам, а мне хреново. Если не удастся что-то с вами замутить, буду ловить шанс соло.

Они посматривали, отводили взгляды. Внезапно Секира сказал со странной усмешечкой:

– Я уже начал к наркоте присматриваться. Сам знаю, что дорога в один конец… но хоть с ветерком, с кайфом! А тут только и того, что дорога длиннее и тоскливее. Но если что-то решим, я пока отложу… Честно говоря, уже купил и героин, и элэсдэ, и даже модную в этом сезоне белуху. Ты ж знаешь, я все достану… Присматриваюсь, с чего начать. Ты что предлагаешь?

Я сказал с нажимом:

– С наркотой пока погодить. У нас редкий случай: совпало время, место и наши возможности!.. Если упустим шанс, судьба второго не даст. Почему нам не попытаться создать вещь, на которой заработаем и вырвемся из нищеты? Я говорю о компьютерной игре. Онлайновой, конечно. Байме. Во-первых, мы все работаем с прогами. Умеем писать, умеем придумывать навороты. Сколько мы карт и модов напридумывали и запустили в мир от нефига делать? Сколько ню-патчей к самым защищенным играм? Во-вторых, мы все в этих мирах погрязли. Знаем, что это такое и какая это прилипчивая зараза. Знаем, какие деньги вкладывают потребители. Третье, самое главное – мы ничего лучше не умеем…

Скоффин сказал желчно:

– Самое главное не третье, а четвертое.

– Что? – спросил я с настороженностью.

Он вздохнул, опустил бокал с недопитым пивом, бросил короткий взгляд в сторону кофеварки.

– Мы все прижаты к стене. Отступать дальше некуда.

Некоторое время в комнате царило тягостное молчание. Только Кулиев время от времени прикладывал к губам баночку с пивом, но мне показалось, что именно прикладывает, а отхлебывать перестал. Юрист и сын юриста, он предельно осторожен в выражениях и оценках, никогда ни с кем не спорит, никого не критикует, полная противоположность Скоффину, и сейчас тоже выжидает. Но по тому, как насторожился, можно догадаться, что и его задело.

Я сказал уже с безнадежностью:

– Хорошо, признали, что сейчас ничего не значим. Но так и оставим?.. Или же попытаемся вырваться из этой трясины?

Кулиев спросил с удивлением:

– Ты что предлагаешь? Предпринимательство? Торговать шмотками? Или яблоками на рынке?

Я покачал головой.

– Смотрите, сейчас уникальная ситуация. Во-первых, мы все технически подкованы, мозги у нас на месте, только силы воли нет. И еще работать не любим. Правда, никто не любит, кроме психически больных, но мы же видим, как народ вкалывает? И видим, что Гейтсу никто не подарил его миллиарды: своим умом и трудом заработал. Примерно на том же, чем занимаемся и мы. Во-вторых, в мире сейчас бурно начинает развиваться совершенно новая отрасль… не для нас, для мира – онлайновые игры. Эту необъятную целину только начали ковырять детской лопаткой, а спрос на продукцию в тысячи раз превышает предложение. А в-третьих, что самое главное, мы в самом деле настолько прижаты к стене безденежьем, настолько устали от этой нищеты… что я даже не знаю! Одно скажу: второй раз такой шанс может не выпасть.

Скоффин хотел что-то возразить, я видел по его лицу, как это иметь возможность возразить и удержаться, но вдруг осекся, начал осматриваться, вглядываться в наши устало-разочарованные лица. Пока он думал, Секира проговорил с неловкой улыбкой:

– Владимир прав, спрос на онлайновые просто бешеный, а мы как раз умелые программисты… Может быть, не самые лучшие в мире, но мы умелые, в меру беспринципные, в меру играющие с законом, что немаловажно для любого успеха… Это совпадает. Да и безденежье – прекрасный стимул. Но я что-то не понял… ты предлагаешь, чтобы мы вот так сели и написали компьютерную игру? Да ты хоть представляешь реально, во сколько это обходится? И по времени, и по деньгам?

Я развел руками.

– Прекрасно представляю. Я тоже читаю новости, по мэйлу идут. В среднем игра разрабатывается года два-три, а обходится миллионов в три-пять. Это на Западе, который теперь в Корее и Китае. А у нас онлайновую разрабатывают пять лет, на это тратят полмиллиона долларов, а потом о ней забывают. Скажу сразу, что когда мы вот так прижаты к стене, то работать могли бы больше чем шесть часов в сутки… и без выходных. Это сократило бы срок до двух лет, а то и до года. Вместо пяти миллионов нам хватило бы и ста тысяч долларов. При условии, что все мы будем пайщиками игры. И если она удастся, то будем стричь купоны…

Скоффин сказал нетерпеливо:

– Согласен-согласен, если касается меня, хотя и не верю, что все будут работать по двенадцать часов в сутки. Это в первые дни, а потом начнется: а чего этот козел работает меньше меня, а что мне больше всех надо… У нас ведь Россия, где якобы коллективизм и соборность, но я еще не видел таких индивидуалистов. Русские не умеют работать в команде.

– Я хохол, – сказал Секира живо. – По бабушке. А хохлы какой цикл про казаков закатали?

– Они не совсем хохлы, – уточнил Скоффин ядовито. – Это юсовская компания на Украине. Хоть работают там хохлы, но с кнутом и куском сала в другой руке над ними стоит манагер-юсовец.

Секира сказал безнадежно:

– Ну вот, на этом и прогорим. Мы же все индивидуалы! А абсолютно все на свете рассматриваем, как посягательство на нашу свободу!

Кулиев наконец опустил баночку с пивом на стол, но из ладони не выпустил. Лицо бесстрастное, таким же бесстрастным голосом произнес:

– Женщинам в мужчинах нравятся больше всего вторичные половые признаки – дача, машина, зарплата… А мы что-нить на этой байме огребем?

– Огребем, – ответил серьезно Скоффин. – По самые помидоры.

Секира сказал сердито:

– Ну что ты пугаешь ребенка?

– Да это я так, чтобы слишком не воспарял. Огребем, но не скоро. И то если сумеем… На разработку игры уйдет года три. Два – это Володя то ли оптимист, то ли ловит нас на крючок.