Текст книги "Изгой"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 3

Сквозь сон он услышал тревожное конское ржание. Мгновенно вскочил, топор в одной руке, вторая на ощупь искала несуществующий щит, сна уже ни в одном глазу, сердце колотится, нагнетая кровь в мускулы.

Рассвет осветлил восточную часть неба, но темная земля такая же черная, какой была ночь. Олег приподнялся на локте, задумчиво смотрел в подернутые серым пеплом багровые угли. Скиф спросил зло:

– Чего твое животное ржет?

– Сюда едут, – сообщил Олег.

– Откуда знаешь?

– Сам послушай.

Зевая, он вытащил из-под головы походный мешок. Глаза Скифа округлились, когда красноголовый вытащил могучий лук, толстый, составной, блестящий от частого употребления.

Так же неспешно Олег выудил два темных мотка, брезгливо потыкал в них пальцем, один забросил обратно, второй размотал, накинул петельку на рог, упер лук рогом в землю... так сперва показалось Скифу, но потом обнаружил, что упер в камень, и не зря, как оказалось. Лицо Олега покраснело, под волчовкой вздулись бугры, словно проступили каменные валуны.

Накинув петлю и на второй рог, он щелкнул пальцем по туго натянутой тетиве, прислушался.

– Гм, – сказал он разочарованно, – струна как стру-на! Не понимаю...

– Чего?

– Да как эти певцы различают?.. Я только и слышу, что одна громче, другая – тише...

Не торопясь он высыпал из тулы стрелы. Скиф впервые видел такие длинные и толстые, больше похожие на короткие дротики. И только сейчас уловил быстро приближающийся стук копыт. В их сторону, судя по грохоту, несется не меньше десятка человек.

Скиф торопливо поймал коня, понял, что оседлать не успеет, беспомощно оглянулся на Олега:

– Может, в лес?

– Зачем?

– Всадникам там труднее.

– Да какой это лес, – ответил Олег брезгливо. – Насквозь все видно.

Из утреннего тумана вынырнули скачущие всадники. Конские тела блестели от пота, но еще ярче блестел меч в руке у каждого. Скиф посмотрел на их лица, и сердце дрогнуло. Олег посуровел, в зеленых глазах вспыхнула мрачная угроза, а пальцы нащупали стрелы. Похоже, успел подумать Скиф, красноголовому волхву тоже ясно, что этим не нужны ни рабы, ни пленники. Хотя такой мог понять как-то и по стуку копыт. Говорят, есть такие, могут рассказать по конскому топоту все, даже кто когда родился...

Скиф не успел подумать, что могут рассказать ветераны про него самого, в руках красноволосого на древко лука легла стрела с белым оперением. Звонко вжикнуло. Потом щелчки слились в непрерывный звон. Всадники налетели с поднятыми мечами. Скиф закричал, ярость ударила в голову, его метнуло навстречу, топор ударился о меч, звон еще не утих, а лезвие рассекло плоть, тело развернулось, топор отразил удар, снова звук рассекаемого мяса и хруст костей...

Страшно ржали кони, кричали люди. Вдруг лезвие его топора бесцельно рассекло воздух. Он едва не упал от удара, ощутил, что бешено вертится один среди трупов и двух умирающих коней. Остальные кони отбежали, волоча поводья. На земле корчатся раненые, но больше тех, кто распластался или скрючился в неподвижности... Страшно пахнет горелым мясом.

Огляделся, не веря себе, глаза горят бешенством, кровь носится по телу, как заяц по комнате. Пространство вокруг костра в трупах, один рухнул на угли, горит одежда, а обгорелая плоть источает сизо-черный дымок.

Олег отшвырнул меч, весь по рукоять в крови. Лук в сторонке, стрел ни одной. Покачал головой, вместо меча подобрал топор и пошел высвобождать стрелы с дорогими наконечниками.

Скиф наконец проговорил с удивлением:

– Ровно десять человек!.. И ни один не ушел.

– Да, – согласился Олег. – А могли бы. Они на конях, мы – пешие.

У их ног раскинулся на спине, раскинув руки, краси-вый черноусый воин. Стрела торчала из правой глазни-цы. Скиф поежился, когда Олег попытался высвободить стрелу, та не поддавалась, тогда он хладнокровно расколол череп, выдернул стрелу и одним движением швырнул в родник.

– Да я не о том! – заорал Скиф ликующе. – Ты еще не понял?

– Чего?

– Да мы же их побили! Их было десятеро!.. А нас? Олег буркнул:

– Их было всего десятеро.

Он перевернул на спину всадника, которого явно сразил первым. Тот лежал дальше всех, стрела ударила в горло, проломила кадык и сломала шейные позвонки. В отличие от других, был он немолод, без доспехов а на поясе при движении зазвенели Обереги, амулеты. На груди тоже на цепочке блестит затейливый амулет.

Олег пошарил в сумке, нахмурился, вытряхнул все на землю. Скиф с отвращением уставился на вырезанные из дерева и камня фигурки людей и животных, всякие блестящие камешки, связку высохших лапок лягушек, россыпь сорванных с покойников ногтей. Как всякий честный воин, он ненавидел и боялся колдунов.

– Странно, – произнес Олег.

– Что?

Почему не воспользовался магией?

Скиф удивился:

– Когда бы успел? Ты ж его первым...

– Все равно, – заметил Олег. – Не понимаю.

– Да он просто ничего не успел!

– Должен был успеть, – сказал Олег трезво. – Это недолго. Как только увидел, что я натягиваю лук, должен был защиту... Это проще всего.

Скиф махнул рукой:

– Нашел над чем ломать голову! А то что они совсем не собирались начинать с ругани, привычной брани, угроз, приказаний бросить оружие и стать покорно на колени? Им не нужны были ни рабы, ни пленники, они сразу неслись, чтобы нас убить!

– Да, – сказал Олег. Он ощутил, что отвлекается от чего-то важного, но решил вернуться позже, чтобы обдумать глубже. – Да, у них была ясная цель. Заранее обговоренная. Если пошаришь хорошенько по карманам, то узнаешь, во сколько нас оценили.

Скиф с энтузиазмом вытряхивал и карманы, и мешки, вскрывал даже седла, куда многие прячут золотые монеты. Когда он вытряхнул на землю все собранное, у Олега распахнулись глаза, он даже забыл, что собирался обдумать нечто важное.

Кто-то очень тебя не любит, – сказал он пораженно. – Я б за тебя столько не дал!

Скиф сам с удивлением смотрел на горку золотых и серебряных монет. Наконец в глазах блеснула гордость.

– А почему и нет? Ты посмотри, эти десять наглецов разлеглись в собственной крови! Следующим должны заплатить больше!

Олег пробормотал:

– Странно, все-таки странно...

В глазах убитого колдуна застыл не ужас, что было бы естественно, а почему-то безмерное удивление .

Скиф сказал с нервным смешком и в то же время с гордостью:

Не думал, что за мной пошлют... колдуна.

Олег смолчал. В груди растекался жуткий холод. Что-бы прихлопнуть комара – не бьют со всей дури дубиной. А Скиф для повелителей мира – еще меньше комара. Но вот он, Олег...

Олег принял как должное, что коней оседлал, а ему даже подвел сам тцарский сын. В седло взобрался с таким видом, словно с тяжелым мешком за плечами поднялся на тяжелую гору. Лицо хмурое, зеленые глаза потемнели. Если присмотреться, там, в глубине, двигаются тучи, поблескивают молнии, виден отблеск далеких пожаров.

По утренней прохладе кони пошли резво, игриво. Дорога постепенно понижалась, слева медленно начала вырастать из земли пологая и каменистая возвышенность, но так медленно, неспешно, что на нее не обращали внимания, пока не превратилась в нагромождение камней, скал, исполинских валунов, что дивным образом держатся друг на друге, образуя целые столбы.

Скиф все чаще посматривал на Олега, поинтересовался:

– Говорят, легче найти золотой самородок с конскую голову, чем хоть самую завалящую истину. Верно?

– Наверное...

– А ты находил?

– Самородки?

– Да нет, истины. Олег горько усмехнулся:

– Пока только самые расхожие...

– Это какие?

– Ты их хорошо знаешь. Если голова болит, значит, она есть. Утро вечера дряннее. Человек может все, пока не начинает что-то делать... Достаточно?

Скиф кивнул:

– Да, для этого надо было стать мудрецом, чтобы такое изречь... Мне чудится, что дерешься ты все-таки лучше, чем мыслишь.

Олег промолчал, глаза были устремлены поверх конских ушей. Слева поднялась желтая, как медовые соты, гора. Скиф дивился, гора кажется слоеным пирогом. Только в пироге от силы три—пять слоев, а здесь сотни, и все так четко отделены друг от друга, что просто непонятно, зачем боги проделали такую дивную рабо-ту, а потом все бросили. А эта гора лишь кусок от слоёного пирога, срезанного грубо и небрежно, крошки осыпались на землю, но там, к счастью, ветер раздробил в пыль и разметал без следа, коням не помеха.

Стук копыт звонко отдавался в тиши. Гора нависала странная и загадочная, Скиф запрокидывал голову и напряженно всматривался. Чудилось, что едут либо внутри гигантского дупла окаменевшего дерева, либо вдоль гигантского разлома дерева. Те же слои волокон, те же трубочки, по которым вода поднимается из темных глубин до самых кончиков листьев. Даже запах почти древесный, только окаменевше древесный, и страшно представить, какие жуки могут выползти из этого ствола...

Он зябко передернул плечами. Ветром кое-где на волокна забросило пыль, утренняя влага смочила, и вот уже упорная зелень вцепляется, пробует протиснуться в глубь трещин, расшатать, расширить нишу...

А вот дальше вообще каменный ствол покорежен исполинским, размером в три дворца куявского тцара, наплывом на этом странном дереве: кольца покручены, сдавлены, словно их внезапно завертел магический вихрь и так же внезапно покинул. Здесь даже гора крепче, камень не поддался ветру, палящему солнцу и морозам, зелень не вцепилась, не сумела.

А внизу ровная, как подметенный хорошей хозяйкой пол, земля. Если и встретится где упавший камень, то это один-единственный на версту чистой дороги. По спине Скифа пробежал озноб. Он спросил охрипшим от волнения голосом:

– Что это? Окаменевшая гора? Или гора, что пыталась стать городом? Олег буркнул:

– Да, такое встречается. Старики говорят, что в таких жили... да и сейчас кое-где живут, подземные люди.

– Гномы?

– Да нет, просто подземные. Они из тех, кто пережил потоп, спрятавшись в горах. Не на горных вершинах, как другие, а внутри гор. Когда вода поднялась, они просто замуровали входы, вот и все.

– И там остались?

– Да нет, иногда выходят. В безлунные ночи. Им даже свет звезд кажется ярким. Им лучше всего в дождливые ночи.

Скиф сказал взволнованно:

– Да-да! Я столько о них слышал!.. Но увидеть бы хоть раз... Говорят, они знают все земные сокровища...

– Все никто не знает, – ответил Олег хладнокров-но. – И вообще, это все басни про потоп. Нет, потоп конечно же был, но эти подземники вовсе не прятались от потопа. Они там уже давно. Просто когда первая женщина, Евой ее звали, купала в реке детей, бог пришел, поинтересовался, всех ли уже искупала, а ей стыдно стало признаться, что проспала и половину еще не выкупала, где-то в кустах играются, вот и брякнула, что да, всех! Вот, мол, посмотри, какие чистенькие да вымытые! Бог кивнул, сказал, так тому и быть, ушел. А она обнаружила, что у нее остались только те, которых она показала богу.

– А куда же делись остальные? Бог их убил?

– Да нет, я ж говорю, что от них и пошли те, что живут глубоко под землей.

Небо было густо-синее, непривычно яркое ненасыщенное, но дальше к горизонту постепенно размывалось в голубизну, а над самой кромкой земли превращалось в почти белое. Скиф с трепетом в сердце смотрел, как в этой синеве гордо поднимается оранжевый замок-крепость, огромный, построенный на вершине горы, которая сама охотно стала продолжением замка: такая же оранжевая, прокаленная солнцем, с красиво выступаю-щими ребрами скал, уступами и карнизами.

И не сразу волхв уверил его, что этот величественный и тщательно построенный и украшенный замок, с его сторожевыми башенками и выровненной зубчатой стеной, из-за которой так удобно стрелять из луков, – всего лишь любовная шутка ливней и ветра. Или же однажды боги начали строить это чудо, но так и не закончили. Замок снаружи – прекрасный замок, но внутри сплошная скала, там нет пустоты, чтобы поместиться даже муравью.

У молодых гор, подумал он, своя красота, гордая и слегка надменная, даже задиристая, зато старые горы, как вот эти, полны тайн, изрыты норами, а сами норы ведут в такие сказочные пещеры; что только рот распахиваешь от изумления: целые города с их высокими домами можно поместить в уголке таких пещер, а те и не заметят пришельцев.

Однажды, вспомнил он, как-то пробирался по такой пещере несколько недель, а она все не кончалась, переходила из одного сказочно прекрасного зала с блистающими самоцветами в стенах в другой, еще прекраснее, чудеснее, сказочнее... Когда он наконец выбрался на поверхность, яркий солнечный мир показался серым и бесцветным.

Скиф вздрогнул, когда Олег вдруг вышел из задумчивости и спросил обыденным тоном:

– А почему не вернешься в Артанию?

– Зачем?

– Но там... гм... твои наследственные земли. Скиф помрачнел.

– Если бы, – вырвалось у него. – Была бы у меня мощь Артании, я бы пронесся с войском по землям Миш, вбил бы копытами в пыль все их жалкое войско!.. И самого Агафирса в придачу! Я бы... Я бы...

Олег поинтересовался:

– А что там случилось? Скиф ответил зло:

– То, что и должно было случиться. Колоксай однажды ушел в странствия с каким-то бродягой-мудрецом... попался бы мне этот мудрец...

– И что бы? – полюбопытствовал Олег.

– Я бы выпустил из него все кишки и набил бы живот камнями! А кишки развесил бы на деревьях!.. Я бы его сжег живьем, отрубил голову, а потом бы повесил!.. Словом, Колоксай оставил вместо себя верного человека, Миротверда. Тот правил мудро, а трон хранил за Колоксаем, ждал его возвращения. Но Колоксая все не было, а Миротверда однажды серьезно ранили... Да нет, не в пьяном застолье. Его Миротвердом прозвали потому что после того, как он пройдет где со своим огромным топором, там сразу становилось тихо и мирно... Он даже расширил Артанию почти вдвое. Но рана оказалась чересчур тяжелой... Олег догадался:

– Наследники?

– Да, – прорычал Скиф с ненавистью. – У Миротверда было семь сыновей! Как они еще не передрались, ума не приложу. Наверное, умирающий отец как-то сумел этих шакалов усмирить. В общем, теперь там правит старший. Братья присягнули в верности... Словом, там теперь другие правители. Артания – это моя другая боль. Когда-то надо будет вернуть себе эти земли.

Некоторое время ехали молча. У Олега на лбу собрались морщинки, а когда заговорил, в голосе звучало напряжение, словно решалась судьба мира:

– А что для тебя важнее? Отомстить за гибель отца или вернуть Артанию? Хотя, если честно, на Артанию точно такие же права у Агафирса с Гелоном.

Скиф зарычал:

– Никаких прав!.. Ну и что, если они тоже сыновья Колоксая? Только я верен памяти отца, только я взялся отомстить за его подлое убийство! Не говоря уже о том, что у Агафирса есть земли Миш, а у Гелона – целая Гелония!.. Моя Артания, только моя!.. Никому не отдам, а кто лишь посмотрит в ее сторону – глотку разорву!

Он поперхнулся от душившей его ненависти. Олег с трудом оторвал взгляд от красного, как железо в горне, лица. Еще одна загадка... Почему люди все-таки готовы вылезти из теплого угла и пойти совершать дело, от которого ничего, кроме неприятностей? Поняв это, можно двигать целыми народами...

Глава 4

Он помнил, что крохотная и неприметная страна Миш как-то незаметно стала могучей и свирепой. Агафирс велел заменить нелепые мечи на топоры, он сам выковал первый боевой образец, опробовал в схватках, а затем вооружил всю конницу. Его войско стали называть народом Боевых Топоров. Сам народ на севере занимался хлебопашеством, а в южной части гоняли стада, там Агафирс из кочевников создал крепкие конные отряды, а потом и часть землепашцев посадил на коней.

Последних сделал ядром, ибо тяжелые рослые кони землепашцев не годились для набегов, зато об их сплоченные отряды, как волна о берег, разбивалась легкая конница противника. Когда бой закипал, тогда снова налетала своя легкоконная, разили издали стрелами, а затем приходил черед знаменитых топоров, из-за которых вскоре всю страну Миш, а потом Агафирсию начали называть страной Боевых Топоров.

За короткий срок он разгромил все мелкие княжества, казнил удельных владык, а в крепостях поставил своих людей, к ним же приставил тайных соглядатаев. Так, по крайней мере, говорили о нем, во всяком случае, его власть выглядела незыблемой, но сам он не проводил время в молодецких забавах, на пирах да соколиной охоте, как ожидали от молодого сильного тцара.

При имени «Агафирс» у всякого перед глазами вставало зрелище горящих городов, звучали крики, звон железа, стук стрел, дикое ржание боевых коней.

И вот теперь, судя по всему. Скифу придется перейти дорогу грозному Агафирсу...

Солнце, за день пути превращаясь из раскаленного оранжевого комка металла в огромный багровый шар, медленно опускалось к краю земли. Кони ступали медленно Скиф клевал носом, иногда наклонялся так низко что тыкался лицом в конскую гриву. Воздух был неподвижный, тихий, пахло сочными травами, цветами, а толстые шмели все еще бороздили с грозным гулом теплый и густой, как парное молоко, воздух.

Олег посматривал на этот странный багровый шар, снова и снова замечал на нем пятна, похожие на ржавчину, видел сияющие выступы... или это огненные вихрики? Заходящее солнце чем-то похоже на полную луну, но с той лишь разницей, что на луне всегда можно рассмотреть эти пятна, а на солнце утром или днем в упор не посмотришь, как смотрит он сейчас...

Сердце тревожно и радостно стукнуло. Он еще не понял, в чем дело, но сонные медленные мысли, что похожи на лениво плывущие облака в спокойном небе, задвигались хаотично, как головастики в теплой воде, стараясь не упустить мелькнувшую лакомую добычу. Ну-ну, хватай ускользающую мысль, все важные мысли почему-то ускользают, а ленивые и тупые лежат под ногами, натыкаешься то и дело... Итак, утром солнце поднимается, как белый раскаленный комок металла, только что вынутый из небесной кузницы, затем постепенно начинает остывать, зато нагревается внизу земля, солнце же становится оранжевым...

Дальше, сказал он себе, дальше! А дальше, подсказала услужливая мысль, солнце остывает еще и еще, становясь красным. Ага, красным. Затем к вечеру уже совсем багровое, как всякое остывающее железо... Так-так, тащи мысль дальше: когда остынет еще, то и багровость уйдет... солнце станет черным! И вот оно, не останавливаясь, пойдет через страшный подземный мир, пойдет черное и страшное, пойдет в другую сторону, пойдет, пойдет, уже с запада на восток пойдет...

Скиф прислушался, сказал с беспокойством:

– За нами погоня!

Олег, раздраженный, что глупую мысль никто и никогда не прерывает, хотя глупые мысли так и лезут, зато умную перебьет всякий, буркнул:

–Да.

– Что «да»?

– Погоня, да.

Скиф посмотрел с подозрением в неподвижное лицо этого странного человека:

– Тебя это не тревожит?

Олег рассерженно проворчал:

– Зачем беспокоиться по мелочам? Есть дела поваж-нее. Мой чалый что-то прихрамывает. То ли ногу сбил, то ли колючка... Как думаешь?

– Прикидывается, – ответил Скиф зло. – Я и то заметил, что у тебя конь – хитрюга. Ты на звезды смотришь очень часто, а что под тобой – хоть иногда замечаешь?

– Подо мной седло, – ответил Олег рассеянно. Он коснулся пальцами луки седла. – Это седло...

Скиф с подозрением всматривался в его лицо, но странный человек в самом деле углубился в думы, будто погоня и не погоня вовсе, а так, пустячок вроде каркающей вороны. На самом же деле в том отряде, судя по облачку пыли, не меньше чем полсотни человек.

Они проехали в прохладной тени высокой горы, тут же опалило зноем, а впереди показалась еще одна роща. Скиф оживился, чутье подсказывает, что там обязательно родник с ледяной водой, а под теми старыми деревьями полно сухих веток, можно сразу костер, зайцев освежевать и на угли...

Едва слышный конский топот стегнул по нервам, как пучком крапивы. Он подобрал поводья, оглянулся, но придвинувшаяся гора скрыла облако пыли. А спереди... из-за рощи выметнулся с десяток всадников на легких конях.

Всадники неслись весело, наперегонки. Сперва не усмотрели бредущих шагом двоих всадников, но передний вскрикнул, указал в их сторону плетью. Скиф видел, как все слаженно повернули коней.

Он зарычал, потащил из петли боевой топор. Под тем-ной от солнца кожей прокатились шары мускулов, плечи раздвинулись, а руки прямо на глазах стали вдвое толще.

– Вот теперь мы им покажем!

– Их всего-то ничего, – обронил Олег равнодушно.

Скиф подбросил топор, тот блеснул в воздухе блестящим лезвием, дважды перекувыркнулся и, как в мокрую глину, влип в широкую ладонь хозяина. Скиф хищно оскалил зубы, глаза уже выбирают, кого разрубить молодецким ударом, кого сорвать с седла, кого сбить конем...

Олег поморщился, все эти дурацкие махания мечами и топорами – ничто. В его сумке магический жезл, которым он не пользовался уже сколько лет, этот жезл способен смести с лица земли целую армию. Даже в руках простого мага сметет, а ему так и вовсе достаточно сделать движение дланью. А то и двумя пальцами. Можно даже одним, неспешно, этот горячий воин даже не поймет, что случилось и почему десяток сильных и здоровых головорезов превратились в жаб, в сухие листья, просто в пыль, что тут же развеется под ударом ветра.

Скиф начал выдвигаться вперед. Олег остановил его брезгливым движением:

– Погоди.

Скиф посмотрел на него с недоверием:

– Там их десяток... нет, даже пятнадцать человек!

– Да какая разница, – ответил Олег усталым и злым голосом, ведь мысль все-таки ускользнула, а додумался или почти додумался до чего-то очень важного.

– Десять или пятнадцать?

– Да хоть сотня, – ответил Олег.

– Так доставай же лук! – закричал Скиф.

– Лук? – удивился Олег.

Всадники неслись в их сторону, как стая волков, загоняющих двух туповатых оленей. Трое нацелились прямо на рыжеволосого, что впереди, еще один держал взглядом Скифа, а остальные ушли в стороны, наддали, стараясь замкнуть кольцо до того, как сшибутся передние.

Олег поднял руку, сказал Слово. На лицах всадников он рассмотрел злобные усмешки. Кони несутся все так же галопом, из-под копыт выстреливают струйки желтой, как золото, пыли, вылетают мелкие камешки. Олег повторил Слово, дополнил жестом. Всадники даже не заметили страшного удара, который должен был смести их с лица земли, несутся все так же, а в руках, сжимающих мечи, теперь появились арканы.

Олег в тревоге сказал Слово вслух, громко, собрал в кулак волю и метнул навстречу всадникам. Кони мчались, как стадо огромных кабанов, Олег с непониманием смотрел на приближающихся всадников...

Скиф заорал за спиной:

– Да хватайся же хоть за палку!

Олег увидел оскаленные конские морды, перекошенные злобные лица всадников, торжествующие. Успел выкрикнуть Злое Слово, обеими руками ухватил пространство и отшвырнул от себя. Раздался грохот, блеснуло синее небо, страшно ржали кони, в голове был грохот, лавина падающих камней...

Над ним стремительно поплыло небо с мелкими облачками. По бокам неслись блестящие от пота конские тела. Копыта бьют в землю совсем близко от его лица, забрасывают комьями сухой земли, а во всем теле боль, что растет и растет...

В голове гудело, мысли сталкивались угловатыми комьями. Он наконец сообразил, что тугая петля аркана захлестнула его поперек груди, прижав и локти. Сейчас его тащат за скачущими конями. Снизу больно бьют все бугорки, неровности, пыль забила легкие, в горле саднит. Позади отдаляются крики, дикое ржание и звон железа.

Волчовка на спине разогрелась. Его тащили с такой скоростью, что он иногда взлетал на воздух, и тогда ударялся с такой силой, что кости трещали, а обрывки мыслей слипались в тугой вязкий ком. Всадники на скаку перекрикивались, Олег видел, что в его сторону никто не метнет и взгляда: дело сделано, никуда не денется.

Его волочили как бревно. Он отчаянно задирал голову, чтобы не снести кожу о твердую сухую землю, в черепе как будто работала камнедробилка: грохот, стреляет острыми осколками, а в груди холодное отчаяние: почему же так вдруг подвела магия, ведь так просто смести нападающих единым словом!

Дважды его подбрасывало, переворачивался на грудь, снова изо всех сил задирал голову, едва не ломая шейные позвонки, чтобы не волочиться лицом по твердой сухой земле, начинал отчаянно извиваться, снова переворачивался на спину.

Мелькнула мысль, что можно бы попытаться что-то сделать, Мрак на его месте уже нашел бы способ, как освободиться, а потом и перебить всех этих на конях голыми руками, а он хоть и не Мрак, но долго шел рядом с Мраком, чему-то да научился...

Но отчаяние от непонятного поражения, страх, недоумение, и он сделал первую жалкую попытку как-то начинать освобождаться без магии, когда стук копыт стал тише, его уже не подбрасывало так, что пролетал по воз-духу и падал на землю далеко от того места, где взлетел...

Кони остановились. Один всадник соскочил, легко перехватил ножом веревку, стягивающую руки и плечи пленника, рывком заставил подняться. Олег встал, перед глазами плыло, качалось, его тошнило.

– Здоровый, – сказал всадник оценивающе. – Смотри, какие мышцы!.. Явно уже ломал камни.

– А где второй? – донесся из-за спины другой голос.

– Тащат... Тот из воинов. Если этот явно топора в руках не держал, даже плотницкого, то второй крепкий орешек! Если бы не молотом со спины, то не знаю, не знаю... Троих успел, гад... И покалечил двух. Я б его на месте кончил, если бы не строгий наказ Хозяина.

– Ты что? – сказал первый испуганно. – Даже думать о таком не смей! Это мы можем гибнуть, но не рабы!

Избитое о дорогу тело стонало и ныло. В боку при каждом вздохе остро кололо. Сердце захлебывалось кровью, булькало. Его трясло, а ноги, напротив, одеревенели и превратились в две неподвижные колоды.

Всадники гоготали, смотрели презрительно, но вражды на их лицах он не видел. Смотрят, как на очередную дикую козу, пойманную в степи. Похоже, это не те, которые следили за ними. Даже так: убегая от одних, угодили в лапы к другим. Но этим нужны только пленники. Даже не пленники, а рабы для каких-то работ...

Застучали копыта. Трое всадников приволокли Скифа. Тот уже почти ухитрился освободиться от петли, а едва всадники остановились, вскочил на ноги: яростный, озверевший, с безумием в глазах...

Олег вскрикнул:

– Скиф!.. Я здесь. Не двигайся.

Всадники в самом деле уже занесли мечи над головой буйного пленника. Скиф затравленно огляделся. На него смотрели оценивающе, как на молодого быка, которого удалось поймать в дикой степи, но еще не решили: приучать ли к ярму или же пустить на мясо.

– Не двигайся, – повторил Олег. – Эти люди не собираются нас убивать. Понял? Не собираются!

Скиф шумно вздохнул, выдохнул. Глаза все еще оставались налитыми кровью, но удержался от прыжка на ближайшего всадника, взгляд упал на Олега.

– И что теперь?

Один из всадников гоготнул, другой вытащил плеть, но кто-то вскрикнул встревоженно:

– Мигарт едет! Мигарт!

Все подобрались, посерьезнели. Вскоре прискакали еще двое: пожилой мужчина в богатой одежде, за ним юноша с огромным щитом за плечами. Пожилой с ходу окинул пленников оценивающим взглядом:

– Только двое?.. Маловато.

– Дороги пустые, – ответил один из всадников смиренно. – Наш край уже начали избегать! Слухи идут быстро... Эти две вороны явно чужедальние.

Мигарт поинтересовался:

– Как захватили?

– Этот вот, который рыжий, стоял и молился. А второй оказался чистым зверем! Прости, я едва не зарубил его на месте... Он троих уложил сразу. Если бы не метнули молот в спину... то не знаю, не знаю...

Мигарт еще раз оглядел обоих, распорядился:

– Черного – в железо! И руки, и ноги. Рыжего... нет, рыжего не надо. Раз молился, значит – трус. Такие не опасны.

Он повернул коня и ускакал. Юноша унесся следом. Всадники перевели дух, один сказал дрожащим голосом:

– Я уж думал, что и нас камни ломать... За то, что троих потеряли.

– Да разве Хозяину нужны наши жизни, – буркнул второй.

– Ш-ш-щ-ш, – сказал третий предостерегающе. Олег видел, как все испуганно переглянулись и даже пригнули головы к конским гривам, словно некто огромный, могущественный мог услышать. Старший из всадников указал на Скифа плетью.

– За этим, – прозвучал его злой голос, – смотреть особо... Связать им руки.

– Скиф, – сказал Олег настойчиво, – не противься. Не противься, понял?

Скиф глухо рычал, когда ему заломили руки за спину, Олег видел, каких трудов стоило молодому гордецу покориться, позволить вязать себя, как животное. А Скифа в самом деле связали туго, жестко, как вязали бы дикого, только что пойманного лесного быка.

Потом обоим снова набросили веревки на шеи. Двое взяли концы в руки, остальные повернули коней, Олег услышал удаляющийся стук копыт.

– Не противься, – повторил Олег. – Только не противься...

Веревка натянулась, он задохнулся, вынужденно побежал за всадником.

Земля качалась, подошвы глухо и часто били в сухую выжженную солнцем землю. Перед глазами плыло, едкий пот выедал глаза, а впереди в тумане мелькал конский зад с развевающимся хвостом.

Губы пересохли и полопались, но он продолжал шептать заклятия. Слова выходили торопливые, рваные, он сбивался и начинал сначала. Глаза следили то за всадниками, что должны пасть мертвыми, то за проплывающей мимо скалой, откуда посыплются камни...

Даже выйдя из Леса, он не чувствовал себя таким испуганным и беспомощным. Тогда был просто слаб и неопытен, а теперь за десяток лет привык к своей мощи мага. Если одним словом мог расколоть вот эту гору... то не захмелеет ли от осознания своей мощи любой человек?

Он не захмелел. И почти не пользовался магией, инстинктивно чувствуя, что перестанет понимать тех, кому стремится помочь. Но знал, что в любой момент, стоит только произнести слово или шевельнуть пальцем... И с этим ощущением силы он странствовал один через самые опасные места, где разбойники, чудовища, гиблые топи... И вот сейчас как улитка на холодном ветру, с которой внезапно содрали панцирь!

В черепе стучало, а когда он с разбегу ударился лицом о твердое и горячее, не сразу понял, что конь уже остановился, всадников прибавилось, стоят полукругом, а в середине десятка два оборванных, избитых, испуганных мужчин разного возраста, дрожащих и, как и он, ничего не понимающих.

Скиф хрипло и часто дышал рядом. Олег поднял связанные руки, кое-как вытер пот с лица. Скиф приблизился, прорычал негромко:

– Что случилось? Тебя околдовали, что ли?

– Пока ничего не знаю, – прошептал Олег.

У тебя вид был таков, – прорычал Скиф еще тише, – будто собираешься колдовать!

Олег пробормотал:

Да что ты, что ты... Как мог такое на меня...

В голове стучало как молотками, а в груди разрасталась едкая боль. А что теперь? Что теперь? Можно еще раз в тупом отчаянии перебрать все заклятия, какие знает. Но уже пробовал все, вплоть до самого первого, самого простого, какому обучился: тряхнуть землей так, что лопнет, пойдет трещинами, а из недр выметнется горячий дым и адское пламя... Всадник прокричал: