Текст книги "Баймер"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Я видел по его лицу, что мужик после этой удачной продажи сервера запросится перевести его обратно в тихую страну, подальше от этих ужасных русских.

– Куда вам выслать чек? – спросил он. – Или… погодите минутку, мы сейчас подготовим, я подпишу, поставим печати…

Я удивился:

– А на фиг он нам?

– Но… как же… – пробормотал он.

– На фиг, – ответил я твердо. – Мне надо, чтобы я в тетрис мог играть, понял?

Мы отъехали два квартала, потом Сергей кое-как припарковался, руки отпрыгнули от баранки, словно обожгло кожу. Он давился от хохота, стучал ногами, сползал с сиденья на пол, визжал и махал руками. Лицо стало кисло-сладким, он умирал от смеха, умолял не напоминать, как покупали компы. Я не напоминал, он сам вспоминал все детальки, слова, жесты, ржал, как оцифрованный конь от Седьмого Волка, и визжал, как поросенок Фаргуса.

– Ты разобьешь нас, – предупредил я. – У нас будущее мира на заднем сиденье!

– Я сперва отсмеюсь, – простонал он. – Вволю, а то лопну, будто тот самый торт съел!.. Ну, засадил ты им… В тетрис гонять!.. Это там, где голые бабы сверху падают?

Все еще всхлипывая, он повернул ключ зажигания. Машина медленно начала выползать задом из ряда. Я придерживал на коленях коробку с ноутбуком, на заднем сиденье вторая, две непомерно огромные коробки для мобильников, а сервак мы бережно разместили в багажнике.

– Сегодня расскажу Конону, – объявил Сергей. – Ты молчи, понял? Я сам расскажу. Ты все испортишь, ни хрена не умеешь рассказывать, а еще программист по железу!.. Ребята будут кататься по всему полу и его окрестностям…

Я счастливо и сыто молчал. Душа моя, крылатая, как дракон из Revenant’а, мощно влетела через черную дыру коллапсара в волшебный мир могучих компов и неистово пляшет там чечетку. Это сто лет тому все как-то умещались в одном мире – как крестьяне, так и феодалы. Даже пятьдесят лет еще так зябли, а сейчас одни еще в том, старом веке, другие в этом, нынешнем, но я… эхма, труля-ля, не женитесь на курсистках!.. уже в дне завтрашнем!

Мои дрожащие от жадности пальцы ласково гладили коробку. Там в поролоновом гнездышке спит, подогнув лапки, ноутбук завтрашнего дня. Именно завтрашнего, ибо сегодня он чересчур дорог, да и не знает о нем никто, кроме редких спецов, а вот завтра станет таким же привычным, как для меня Интернет, а для моего отца – электричество.

ГЛАВА 16

Сергей отнес огромный ящик с сервером в операторскую, я отнес ноутбуки в приемную перед кабинетом Конона. К нему не решился, Козаровский и так зверем смотрит. Не любит, что кто-то находится возле шефа слишком долго. Боится, что задавлю такого бизона?

В приемной запах духов почти выветрился. Едва поставил правый ящик на стол секретаря, как из коридора вбежал запыхавшийся Сергей.

– Еще не сделал? – удивился он.

– Ты хоть сервак отнес?

– И распаковал, – сообщил он. – Подключать не стал, а то тебе совсем делать не фига.

– А я уже запаковываю, – сообщил я. – Повезем обратно.

Но оба одинаково жадно смотрели на картонные ящики. У меня от нетерпения тряслись пальцы, когда разодрал картон, дальше поролоновые прокладки с крылышками, целлофановые пакеты, просвечивает темная матовая поверхность вещи из мира будущего. Сердце мое стукало, будто дятел бился головой о железобетонный столб. Пальцы жадно срывали прозрачную пленку, как распаленный Ромео сдирал свадебную фату с Зухры или Изольды, не помню.

Ноутбук поколебался, похожий на элитного щенка кенру, самой дорогой собаки мира, но все же позволил взять себя в руки и поставить всеми четырьмя лапками на середину стола. Я откинул крышку, с внутренней стороны вмонтирован жидкокристаллический экран с невиданным разрешением тысяча шестьсот на тысячу двести, а внизу под клавой те навороты, которые может позволить себе только едва появившийся четвертый пень…

– Здравствуй, – сказал я тихо, – здравствуй, завтрашний день… в котором я уже сейчас!..

Ноутбук смотрел на меня внимательно инфракрасным глазом, готов принять информацию, готов поделиться своей, в нем уже масса программ, их продают уже заполненные всем-всем, в отличие от простых, ящичных.

– Привет, – произнес Сергей.

Я думал, он это мне, но бот смотрел на ноутбук внимательно и серьезно. В глазах блистают странные огоньки. За неделю он научился смотреть на ящичные компы, как на добротные телевизоры, навороченные стиральные машины, электрогрильницы, но сейчас в его выпуклых глазах я увидел – как бы сказать не так высокопарно, ненавижу высокие слова – отблеск грядущего мира!

Второй ноутбук освободился от трех слоев одежды, опустился на стол рядом с первым, прекрасный и совершенный в своей наготе. Сергей восторженно присвистнул.

Плоские, тонкие, суперэлегантные, они в этой комнате, где на столах три мощных компа, как два современных автомобиля среди карет луив и людовиков. Их время придет, будут в каждом доме, но пока только здесь, сверкающие вещи будущего мира!

Даже по глазам Сергея, которые враз стали тоскующими, видно… да, он понял, ощутил спинным мозгом, что эти две вещи из мира, которого… пока еще нет.

– А что это за книги?

– Инструкции, – объяснил я.

Он проследил, как я тут же вскрыл ноутбук, открылось дивное царство плат, все блистает странными огоньками, кристаллами, словно я рассматривал сто тысяч швейцарских «Lego» с бриллиантами.

– А чо не читаешь?

– Мы ж не Германия, – напомнил я. – В России заглядывают в инструкцию, когда уже перепробованы все средства, вплоть до кувалды.

– Правильно, – одобрил он. – Кто не рискует, тот не падает в пропасть! Жить тяжело… А хорошо жить – еще тяжелее. Зачем усложнять?

Но у меня самого тряслось внутри, словно студень при езде на мотоциклете. С моими знаниями языков программирования можно всю жизнь не уметь пользоваться даже сотовым телефоном, ибо, чтобы пользоваться, надо его хотя бы подержать в руках, хоть чужой. А видеконфы – это вообще, прежде всего из области больших денег. Конечно, надо бы хотя бы полистать инструкцию, но если человек живет в России…

Через полчаса заглянул Конон, понаблюдал с недоверием, пожал плечами, ушел. Его опыт работы в оборонке говорил, что для такого сложного дела нужно поставить чуть ли не космические корабли вокруг его особняка, а внутри разместить завод из будущего века, где залы с огромными ЭВМ, агрегатами для охлаждения метровых ламп…

Сергей, которому делать нечего, пока Конон дома, торчал в моей комнате, присматривался с интересом.

– Программы, – сказал он с уважением, – это не мыло по тазику гонять… А что там такое лопастями вертит?

– Кулер, – объяснил я, – тоже вертолет. Только маленький еще. С железом все в порядке, это я проверил. А вот проги…

– А что программы?

– Если бы архитекторы строили здания так, как программисты пишут программы, то первый залетевший дятел разрушил бы цивилизацию. Все торопятся, понимаешь? А потом сразу же вдогонку выпускают патчи…

– А нельзя сразу доделанное?

– Можно, – ответил я со вздохом, – но мы сами соглашаемся схватить сегодня недоделанное, чем ждать месяцы, а то и годы… А это самое раздолье для хакеров! Они все ищут дырки в программах и лезут, лезут, воруют коды доступа, номера кредиток, даже пароли запуска ядреных ракет…

Сергей сказал со вздохом:

– Да, сложные проблемы всегда имеют простые, легкие для понимания неправильные решения. Как говорил мой инструктор в армии: к верхнему днищу бака приваривается треугольное отверстие диаметром три на четыре… Не понял? Два наряда вне очереди!

– Нравилось в армии?

Он пожал плечами.

– Да как сказать… Когда служил, то девяносто девять процентов наших орлов тянуло на гражданку. И только один жалкий процент, а то и меньше, на гражданина. А теперь, с этим разгулом сексменьшинств… Я и сейчас, кстати, почти в армии. Оружие мне положено по статусу охранника частной фирмы. Охраняю все так же, только раньше – военную базу, а теперь… Сам видишь, жизнь – это игра, в которой нет setup’а.

– Есть, – возразил я, – но, увы, параметры выставляет Верховный Программер.

Сергей подозрительно проследил взглядом за моим пальцем. Комп пискнул и склеил ласты, а экран блымнул, как спросонья, и отъехал в нирвану.

– Что-то случилось?

– Если враг не сдается, – объяснил я, – его перезагружают! Семь бед – один reset.

– Reset – вот эта маленькая кнопка?

– Reset – не кнопка, а горькая необходимость.

Сергей вряд ли понял, но кивнул.

– Понимаю, – сказал он уважительно, – клаву топтать – это не с джойстиком баловаться… Человеку свойственно ошибаться, но с помощью компа это ему удается намного лучше, интереснее и чаще. Ты не горюй, если что сразу не получается: не всякий лось перекусит рельсу. На net и суда нет. Вишь, тут написано, что здесь интуитивно понятный интерфейс, что значит нужна недюжинная интуиция, а откуда ей у тебя взяться, если ты от Нюрки глаз не отводишь?

Я удивился:

– От Нюрки? Ну и шуточки у тебя!

– Не заглядываешься? Правильно. Нюрке нужен мужчина, чтобы с положением и с состоянием. А с нами она просто дурачится.

– Да какая Нюрка, – сказал я с досадой. – Это вы здесь сидите… и живете, а я через пару часов выйду к остановке автобуса… А там вся Москва, раскованная-перераскованная!.. Кого хошь и куда хошь, а ты мне о Нюрке…

Сергей сказал с досадой:

– Почему я все всегда узнаю из задних уст? Чем больше узнаю людей, тем больше люблю компьютеры. Это к тому, что тут уже пустили слух, что ты к Нюрке… Не знаю, зачем это, ведь Нюрка и так наша колхозная! Ладно, нас reboot, а мы крепчаем…

Я смолчал, но на душе в самом деле остался осадок. Вроде бы мелочь, но я здесь не просто новый, который должен кланяться каждому шкафу, а хозяйского кота звать по имени-отчеству, а еще и человек, который вряд ли уживется здесь долго. Что-то должно произойти. Слишком уж я не такой, как все здесь…

К концу рабочего дня я все наладил, протестировал, Сергей вызвался нести второй ноутбук, и мы ввалились к Конону.

– Готово, шеф!

– Ну-ну…

Я поставил перед ним ноутбук, открыл. Конон тупо уставился на экран.

– Ни черта не видно!

– Зацепилось… Слышите, шуршит?

Второй ноутбук я оставил на другом столе. Там вспыхнул экран, высветилась комната. Конон оглянулся, я слышал, как он ахнул. Вот эти же стены, угол мебели, край окна, колышется занавеска… Я видел, как он задвигался, догадался подойти к компу, сел. На экране появилось серое пятно, загородило половину видимой области.

Я встал, снял телекамеру и установил прямо на крышке компа. С экрана на Конона смотрела его собственная физиономия. Он всматривался, наконец сказал с нервным смешком:

– Да, это техника… Чудо-техника!.. Но если говорить по-простому, то я эту морду вижу каждое утро, когда бреюсь. А у тебя тоже?

– Тоже, – ответил я.

– Тогда пересядем?

– Нет-нет, – ответил я торопливо. Это для него оба ноутбука совершенно одинаковы, но в «свой» я уже поставил не только уникальный софт, но и пару добавочных модулей, которые не хочется терять. – Я сейчас попробую переключить…

В самом деле щелкнуло, словно я повернул большой амбарный ключ. Я даже вздрогнул и поморщился, хотя умом понимал, что это сработала озвученная пиктограмма.

На экране появилось большое красное ухо. Я зумил изображение, из пятна проступил профиль Конона, пока размытый, он смотрит куда-то вдаль орлино и подозрительно. Я сказал, не отводя глаз от экрана:

– Илья Юрьевич, взгляните на свой экран.

Голова на экране повернулась, глаза посмотрели мне прямо в лицо. Брови поползли вверх, он посмотрел в сторону, потом снова на меня. Губы раздвинулись в широкой усмешке:

– Гляди… Получается!

– Но мы можем смотреть друг на друга и без экранов, – отомстил я за зеркало. – Берите свой комп… Нет, простите, сидите, а я возьму свой и выйду в другую комнату.

Любопытствующий Сергей потащился за мной, хоть какая разница, в чей комп смотреть. А может, присматривает, чтобы ничего не спер в комнате их отсутствующей секретарши.

Из соседней комнаты мы видели друг друга и переговаривались так же устойчиво. Я вышел во двор, комп нес на вытянутых, руки устали, но Конон мог убедиться, что общаться можно даже так. Из встроенных динамиков донесся восхищенный голос:

– Никогда бы не подумал!.. Это же какие-то звездные войны. А из машины тоже будет брать?

– Хоть из звездолета, – ответил я как можно спокойнее, хотя в душе ликовало. – Ну как?

– Круто, – сказал он. – Клево, как вы все говорите, придурки длинноволосые…

Я возразил:

– Это наши родители были длинноволосыми. А вы?

– Я их стриг, – сообщил он злорадно. – Насильно. Мы ловили этих гадов, затаскивали в подворотню, стригли патлы! Да еще и по сопатке, если пикали.

Я сказал с уважением:

– Так вы человек идейный… А я думал, что за доллар удавитесь.

Он шутку не принял, хоть и понял, не дурак, отмахнулся:

– Раньше, в самом деле, был идейный. А сейчас и не знаю даже какой. Но хочу жить красиво, понимаешь?

Я молча кивнул. Наше «красиво» в данном случае совпадает: у меня оно тоже ассоциируется с мощными и в то же время портативными легкими компами, беспроводной связью, асфальтом без выбоин, очищенным бензином и частотой не меньше чем в гигабайт.

– До свидания, Илья Юрьевич, – сказал я. – Хоть раз уйду вовремя!

Он удивился:

– А разве кто-то держал? У нас сверхурочные не практикуются.

– Еще б не держали! – ответил я сердито. – В полночь домой приползаю!

– Кто держал? Скажи, я его расстреляю сегодня же вечером. Сперва, правда, рукопожатие перед строем…

– Компы держали, – ответил я еще сердитее. – Кто же еще?

Внизу в холле меня бочком догнал Гриць. Тайком, шепотом и воровато оглядываясь по сторонам, спросил, как можно побыстрее прокачать варвара до тридцатого уровня, чтобы получить доступ к адамантовому мечу.

По дороге к воротам я рассказывал все тонкости, все трюки, указал секретные комнаты, где можно надыбать что-то ценное. Голова осчастливленного Гриця пухла на глазах. Взмолился, огрызком карандаша записал пару особо трудных мест, провожал меня чуть ли не до остановки, а унесся обратно едва ли не кувырками, как во всех фильмах передвигаются такие вот накачанные спецназовцы. А с мечом так ему бы вовсе цены не было: Ланселот, Тристан, Галахад, Антара, Добрыня…

Он – да, понятно, но почему я, человек третьего тысячелетия, у которого самый навороченный комп… Со стороны леса свежий ветерок донес чистый свежий запах листьев и хвои, я глубоко вдохнул, конь подо мной призывно заржал. Под тонкой кожей перекатываются его могучие мускулы… впрочем, у меня мышцы не мельче, а длинный меч за моими широченными плечами могут поднять только мои мускулистые руки. Широкие браслеты из черной бронзы охватывают мои запястья и мои предплечья…

Снова я сражаюсь и строю свой мир в некоем феодализьме, где не то что Интернета, еще даже порох не придумали. Наверное, потому, что будущее – оно еще может быть и опасным, а вот феодальная Европа – это мир детства, где все знакомо вдоль и поперек, привычно, каждый камешек и рытвинку знаешь… Здесь я – феодал, король, сам издаю законы, сам и применяю, а если закон меня не устраивает, тут же меняю на ходу. Да и какие законы, если я – вождь, а значит – моя воля и мое слово и есть закон?.. Красота – полная и абсолютная свобода. А вот в будущем, понятно, никаких свобод. Чем человек выше поднимается по лестнице эволюции, тем свобод меньше, а ограничений больше. Так что в будущем – творчество, работа, в прошлом – оттяжка, кайф, расслабон…

Ветер свистел в ушах, трепал волосы, длинные искры вылетали из-под копыт целыми снопами. Когда я с грохотом мчался через Великую Степь, за моей спиной высоко в небе как будто неслась огромная черная стая ворон. Это мой конь выбрасывал широкими копытами целые пласты земли вместе с ковылем, чертополохом, перекатиполем.

Узкая дверь распахнулась, я торопливо выскочил на темный асфальт. Автобус, который лишь притормозил, тут же набрал скорость и погнал дальше. Последний рейс…

Копыта стучали по асфальту сухо, негромко, сдержанно. По черной проезжей части прополз версальский фонтан, сильные струи смывают грязь даже с тротуара, пришлось спрятаться за дерево, ибо мужик за рулем даже не подумал уменьшить напор.

Я дернул повод, забыв, что конь понимает движения моего колена, а то и мысли, сухой перестук копыт стал мягче, асфальт пошел черный, как космос, теплый, пахнущий нефтью.

Перед нашим домом спешно суетятся крупные оранжевые муравьи. Большой муравей-матка вывалил на асфальт темную экзотично пахнущую кучу, а рабочие муравьи лопатами разравнивают, вбивают в щели. Огромная глыба муравья-матки сдвинулась, мелкие отступили, широкие колеса примяли свежеуложенный асфальт, вернулись на место, и мелкие еще раз, уже окончательно бросили несколько лопат черного и феромоново пахнущего, заровняли.

Я въехал в подъезд, у нас ни кодовых замков, ни домофонов, ни консьержки, что значит – стены подъезда расписаны, почтовые ящики погнуты, два покороблены огнем, закопчены, но лифт все-таки лифт: двери распахнулись, мы вошли, в кабине я повернулся в седле и едва отыскал нужную кнопку. К счастью, живу на семнадцатом, это самая верхняя, не надо лезть коню под брюхо. С моими глыбами мышц могу не удержаться и соскользнуть, как по ледяной горке…

Через считаные секунды двери распахнулись уже на моей верхотуре. А в моем Зачарованном Королевстве мне приходится на свою башню короля-мага подниматься по винтовой лестнице. До-о-олго подниматься, да и то самый верх равен разве что пятому этажу здешней хрущобы. Впрочем, в тех эпохах, когда двухэтажный дом – великая редкость, башня в пять этажей – небоскреб…

Отец открыл дверь, когда я рылся в карманах в поисках ключа. Зимой я обычно нахожу ключи за подкладкой в районе колена, у меня в каждом кармане по дырке…

В глазах своего родителя я прочел такую любовь и ласку, что неизвестно, почему стало стыдно. А я ведь тоже люблю своего отца… но все-таки стыдно.

Из прихожей меня метнуло в комнату, проверил, не отрубился ли модем, а потом вернулся и снял обувь. Еще пообщались с отцом, но он уже зевал, глаза слипались, через пару минут ушел, я слышал, как рухнул в уже приготовленную постель. А у меня за это время в джезве началась плохо управляемая реакция ядерного взрыва, пошла вверх коричневая шапка, вот-вот превратится в знакомый гриб в верхних слоях атмосферы… если не успею вовремя снять с конфорки.

Комп за это время, как быстроногий паук, молниеносно пробежался по Всемирной Паутине, что-то наловил, начал апгрейдивать, скачивать новые примочки…

Красота, я с чашкой горячего кофе вернулся к жадно ожидающему меня компу, извинился за долгое отсутствие и… начал жить!

ГЛАВА 17

Я отрубился под сладостное утро субботы. Это, выходит, я у Конона пропахал неделю? А пролетела как один час… Счастливые трусов не надевают, тьфу с этой Нюркой, в общем, когда все клево, время летит, как гигапиксели на джифорсе, а когда хреново, то ползет как дефрагментация на двушке. От Конона своему компу я ничего не принес в клюве, кроме пароля, но зато это ж unlimited доступ, о каком мечтает всякий интернетчик! К тому же у меня хоть и один телефонный номер, но отец даже не подозревает, что модем тоже пашет вовсю, на телефонных звонках это не отражается…

Слышно было, как в соседней комнате скрипнул сдвигаемый диван. В ванной пошумела вода, в прихожей что-то грюкало, наконец очень тихонько, чтобы не разбудить ребенка, это меня, защелкнулась собачка дверного замка. Ага, отправился в булочную, в это время привозят свежие, горячие, пахнущие…

Я все еще валялся бездумно и безмятежно, когда раздался звонок в прихожей. Я посмотрел в глазок, по ту сторону двери молодая миловидная женщина в домашнем халате и в домашних шлепанцах, улыбается заискивающе.

Я натянул шорты и открыл дверь. Женщина сказала искательно:

– Здравствуйте, я ваша соседка…

– Сверху или снизу? – спросил я, вспоминая, не затопил ли кого, не слишком ли громкой вчера была стрельба в динамиках и жуткие крики: «Убивают!»

Она робко спросила:

– Что, вот так сразу?.. А может, сперва посмотрите наш компьютер?.. Мы сегодня купили, но, пока ребенок в школе, хорошо бы поставить пароли… Чтобы не играл, в Интернет не лазил…

Она сделала беспомощное движение руками, объясняя, что хорошо бы назапрещать все, кроме учебы. Халатик на ее груди распахнулся. Я уставился бараньим взглядом, одобрительно подумал, что вообще-то вот так расплачиваться даже удобнее и проще, чем раскошеливаться на бутылку водки.

– Ладно, сделаю, – пообещал я.

– Только надо побыстрее, – сказала она, чуть оживая. – А то ему остался один урок. Мой муж только что пошел его встречать, сразу отведет в школу восточных единоборств…

Полы халата разошлись, как створки занавеса. На ней не оказалось даже трусиков, что при ее фигуре вообще-то на фиг нужны.

Я закрыл за собой дверь, замочек замка щелкнул.

– Это займет недолго, – пообещал я.

День начинается неплохо: контакт с еще одним соседом, где есть комп, а это значит, что вот-вот можно уговорить опутать весь дом локалкой, чтобы нести софтовое бремя сообща, да и выделенку можно на всех…

Где-то во второй половине дня по аське пробилась Нинель. Порасспрашивала о моей новой работе, потом отрубилась, а через полчаса звонок в дверь, на лестничной площадке стоит Аверьян, рядом с ним Нинель с неизменной сумкой с «косметикой», оба веселые, любопытные.

– Привет, – сказал Аверьян. – Не утерпели! Да и Нинель новый мод дьяблы сотворила, с самим Vortex’ом соревнуется… Жуткие дела творит! Посмотришь, вверх копытами рухнешь.

Нинель вскинула красивые брови:

– Vortex? Это кто?

– Нехорошо так о своем учителе, – укорил Аверьян.

В комнате я поинтересовался у Нинель:

– А как ты здесь?.. Ты ж говорила, что сейчас у Никитских Ворот!

– Так я ж за рулем, – объяснила она. – Надо и тебе, Андрий, что-нибудь колесное.

– Она гоняет, как черт за бабочками, – пожаловался Аверьян. – Я уже к ней не сажусь! Разобьется когда-нибудь.

– Разбиваются те, – возразила Нинель победно, – кто ползет тихо и чинно. Они засыпают за рулем!..

– А лихих то и дело штрафуют.

Она наморщила носик:

– Подумаешь! Ну вот сегодня утром остановил один… Скорость превысила, видите ли! Угрозу создаю… Ну, а я ему таким умильным жалобным голосом: отпусти меня, бедненькую, я тебе еще пригожусь…

Аверьян ждал, но Нинель, явно считая, что сказала все, быстро настраивала на моей клаве горячие клавиши по своему вкусу. Он наконец спросил недоверчиво:

– И все? Отпустил?

– Ну конечно, – удивилась она. – Ведь я тут же взяла и пригодилась!

Аверьян некоторое время сидел с открытым ртом, соображая, потом фыркнул и повернулся ко мне.

– Ну ее, эту современную дщерь. Андрий, расскажи, где ты теперь? А то исчез так внезапно!.. А ты, вавилонка из НовоКитежа, приготовила б нам пару бутербродов. Да побыстрее: одна нога здесь, другая – там!

Нинель радостно вскинула изумительно тонкие красивые брови:

– Одна нога здесь, другая – там? Так это ж моя любимая поза!

Но послушно удалилась. Из кухни вскоре донеслось музыкальное жужжание кофемолки и немузыкальное пение.

Через десять минут мы уже рубились, разрабатывали ресурсы, апгрейдивали юниты и здания, засылали друг к другу шпионов и диверсантов, саботажников, сколачивали блоки с другими персонажами, уже компьютерными, плели интриги, а сами под покровом соглашений о мире готовили армии, одновременно разведывая территории друг друга, наращивали технологическую мощь, и вот я уже в том веке, когда рисовали этих толстых мясистомолочных баб, как образцы тогдашней красоты, Аверьян наверняка на пару веков отстал, а вот Нинель, страшно подумать, может строить гладкоствольные пушки, а то и даже изобрести нарезное…

Голова накалилась от стремления одновременно удержать в сфере внимания и экономику, и политику, и требования повысить ассигнования на развитие науки. Вся моя часть экрана покрыта работающими шахтами, плавильнями, кузницами, оружейными, лесопилками, рабочие прокладывают дороги, строят верфи, а саперы спешно укрепляют переправы через реки. Еще немного, я смогу строить фрегаты с двумя рядами пушек, тогда переброшу десант с рабочими на ту сторону океана, там богатые залежи золота в Колорадо, смогу основать колонию, как можно быстрее ее развить, и… история мира пойдет по-другому!

Часика через три мы с Аверьяном совместными усилиями зажали Нинель в угол и разложили ее, голенькую, себе на утехи и потехи. Я сумел тайком провести и спрятать в ее лесу полдюжины апгрейденных лучников, и те отстреливали как золотонош, так и добытчиков железной руды, а Аверьян наткнулся на богатые залежи драгоценных камней, прислал ко мне целый караван, щедрая душа.

К тому времени, когда Нинель обнаружила, что у нее нет денег на создание артиллерии, мы уже нарастили свои армии, создали могучий флот, то и дело засылали к ней то шпионов, то саботажников, а то прямых диверсантов. К тому же от нее начали отваливаться союзники, это хитрый Аверьян строил козни, раздувал вражду к Нинель, финансировал оппозицию.

– Это нечестно! – возмутилась Нинель.

– В чем?

– Ты мне заговаривал зубы своим мафиози, я ухи развесила, такая вот доверчивая, а ты, а ты…

– На войне как на войне, – захохотал Аверьян.

– И ты, Брут? – сказала она горько.

– Дык сюрприз же! – возразил он и снова захохотал. – А признайся, Андрий, ты придумал насчет мафиози?.. Во всяком случае, сработало классно.

– Да не придумал, – возразил я. – Он в самом деле… Но я не сказал, что мафиози. Просто, когда собирается компашка миллионеров, там уже не отличишь мафиози от немафиози. Они все владеют чем-то крупным, все уклоняются от налогов, все грязную работу делают чужими руками. И все любезны, приветливы…

Аверьян кивал, смотрел на меня, а в это время из динамиков раздались крики, ржание коней, лязг оружия. Оказывается, пока мы упивались близкой победой, Нинель пустила свою легкую конницу в обход, зашла с той стороны, откуда не ждали, это для них самоубийство, и сейчас ее конники яростно разрушают наши города и убивают беззащитных крестьян.

Я спешно повернул обратно свои победно наступающие войска. Аверьян тоже кричал и ругался. У нас армия впятеро больше, экономическая мощь безмерна, технический уровень тоже выше, но нашим армиям снова переть через всю карту в свои земли, а всадники Нинель, хоть и слабенькие, хоть и неабгрейденные, успеют разрушить обе наши столицы и перебить простой народ. А это значит, что хоть мы и перебьем их с легкостью, но будем лишены возможности нанимать новых рабочих, рекрутировать в армию, добывать золото, железо, камень, рубить лес, ловить рыбу…

Нинель злобно хохотала. Игра чуть выровнялась: у нас по-прежнему армия впятеро сильнее, золотые запасы еще на две такие же армии, но зато Нинель спешно строит крепостную стену, расставляет по ней слабенькие пока катапульты, лучников, а в ее тылу в это время роют, копают, изобретают порох, создают первые пушки.

Аверьян рычал от злости. Попасться так просто! Достаточно было оставить небольшой отряд стрелков или поставить крепостную стену. Но все равно надо вернуться, иначе…

Мои войска прошли обратно не больше трех верст, я развернул их снова в сторону владений Нинель. Аверьян легкую конницу раздавит сам, а моя железная армия двинулась на укрепления Нинель в одиночку. Я видел, как она посерьезнела. Здесь все зависит от того, выдержат ли стены ее крепостей и пока что слабенькие войска первый удар моей профессиональной и хорошо обученной армии. А дальше – за ее спиной богатая людьми и ресурсами Сибирь, а за моей – опустошенная и разоренная Германия…

Аверьян, ослепленный злостью, не сообразил, что на конницу Нинель мог бы отрядить десятую часть своей исполинской армии, остальное бы сюда, сюда, я скрипел зубами, но помалкивал, неэтично, мы ж вроде бы каждый за себя. Если Нинель продержится полчаса, то к ней из тыла за это время будут подходить сперва мелкие отряды наспех обученных и вооруженных чем попало крестьян, а потом придет черед и тяжеловооруженной панцирной конницы, хорошей артиллерии, латников, а у меня… у меня только то, что есть.

В прихожей негромко хлопнула дверь. Донеслись голоса отца и Валериана Васильевича. Отец мой входит деликатно, как thief восьмого лэвела, что даст сто очков любому ниндзюке. Эта вкрадчивость от врожденной деликатности, он и меня приучал, чтобы я не шумел, а в стакане ложечкой не брякал – неприлично. Что-то было еще, но я запомнил только насчет бряка ложечки.

Если у нас в выходные рубиловка в «Хмельницкого» по локалке или в «Аттилу» по Интернету, так же точно у них брехаловка на вечные темы: мол, ах как велик Марчелло Паганини и Бекассо Пикассо, а вот Тарантино тоже велик, но не так велик, ибо плебей, плебей… Во время таких брехаловок из комнаты отца валят желтые запахи добротного и ядренистого нафталина.

Валериан Васильевич заглянул и к нам, поздоровался, победно вскинул над головой видеокассету:

– «Титаник»!.. Вчера получил всех Оскаров в Каннах, а сегодня вот он, шедевр!.. В моих дрожащих от жадности руках. Желающие насладиться – в очередь!

И, не дожидаясь ответа, жизнерадостно захохотал, удалился с отцом на кухню. Кофе они пьют, как и мы, люди, но вот ценности у них какие-то странноватые: кино, фотоальбомы, репродукции картин древних художников, когда не только жили без цифровых фотоаппаратов, но и рисовать, если честно, не умели толком.

От компа, где пыхтел Аверьян, донесся вздох. Мелькнула крупная белая рука, отер пот, послышался молящий голос:

– Давайте на паузу, а?..

– Опять есть захотел? – поинтересовалась кровожадная Нинель. – Сколько в тебя влезает…

– Да я не есть, – робко сказал Аверьян. – Хоть водицы из холодильника… Ну, а от бутербродика я просто не стану уж очень сильно отбиваться…

Приоткрылась дверь, отец сунул голову и, поймав мой взгляд, с таинственным видом мигнул. Я вытаращил глаза – что за парижские тайны, но отец качнул головой, приглашая выйти. Нинель кивнула, соглашаясь на паузу, тоже придумает что-то хитрое, зараза, я кивнул отцу, мол, щас иду, не стал передоверять свое королевство министрам и советникам… разворуют казну за мое отсутствие, гады, запаузил и вышел в прихожую.

Отец сказал обвиняющим шепотом:

– Ты что-то совсем скрытный стал!

– Я?

– Ну да. Звонил Денис, спрашивал адрес твоей Аськи. Говорит, ты без нее жить не можешь… А я думал, у тебя с Нинель серьезно.

Я едва не лопнул, стараясь удержать хохот, но он поднимался из меня, как прет из глубин еще не остывшей нашей планеты раскаленная магма, из-за чего всякие там вулканы и прочие материалы для еженедельной «Катастрофы планеты».

– Я ему позвоню, – пообещал я. – Только ты, знаешь… Не говори Нинель, хорошо?..

– Нет, конечно!

– И Аверьяну не говори, – попросил я.

– Ладно-ладно… Эта Ася и с ним? Не скажу, будь уверен.

Я поспешно вернулся в комнату. Нинель и Аверьян смотрели на меня вопросительно. Аверьян спросил: