Текст книги "Как стать писателем… в наше время"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Две большие разницы. Даже очень большие

Давайте наконец проведем четкую грань между писательством и журналистикой. Это две близкие и родственные профессии, их иногда совмещают, хотя редко успешно. Прежде всего потому, что в самой основе у этих профессий лежит диаметрально противоположный подход.

Кто-то сказал, что разница между литературой и журналистикой примерно такая же, как между любовью и проституцией. Грубо, конечно, но что делать, сейчас весь мир груб, изящество ушло с веком размахивающих шляпами с перьями мушкетеров, зато сразу бывает видна истина.

Итак, в чем же на самом деле разница? Журналист пишет статьи, очерки, заметки, информашки, даже документальные книги. Основная сфера публикаций – газеты, журналы, блоги. Хорошей газетой считается та, которую человек от первой до последней страницы прочитывает за двадцать минут. Великолепной – за пятнадцать. Прочитывает и усваивает массу информации. Запоминает хотя бы до завтра, ибо с утра другие события, другой курс доллара, другие убийства, свадьбы, разводы и скандалы в правительстве. Разве не так? А разные требования диктуют разный стиль.

Журналист обязан избегать яркого языка, великолепно построенных фраз, которыми восторгаемся у Бунина – Набокова – Астафьева. Он обязан писать так, чтобы взгляд бежал по странице быстро, не цепляясь за метафоры, сразу хватал и усваивал информацию, очищенную от шелухи литературного стиля.

Писатель пишет не на один день. Книга не выбрасывается по прочтении, как газета, а в этом случае требования к способу разбрасывания значков по бумаге иные. Первое: писатель обязан писать не информативно, а образно. Если на пальцах, то журналист пишет: «Депутат Зюган рассердился», писатель так не имеет права уже по статусу художника слова. Он пишет что-то вроде: «Депутат Зюган нахмурился»… варианты – стиснул кулаки, заскрипел зубами, взревел, зарычал и прочее, то есть он рисует картинку, а проницательный читатель, которому спешить некуда, хоть с трудом, но все же догадается, что депутат Зюган рассердился. Писатель не напишет: «Депутат Зюган обрадовался», а прибегнет пусть к штампам, но все же образам – губы раздвинулись в улыбке, счастливо завизжал, подпрыгнул, лихо пригласил всех в депутатский буфет за свой счет и так далее.

Конечно, нужно избегать штампов, всех этих «стиснул кулаки», «заскрипел зубами» и прочее, но даже самые убогие штампы и штампики лучше простой информативности журналиста. Они, по крайней мере, говорят о том, что автор смутно догадывается, что нужно сделать, но пока не умеет…

Хотя, с другой стороны, штампы и есть штампы, с ними уважения коллег не приобретешь, но деньгу зашибить можно. Особенно если строгать детективчики или лав-стори. Там требования намного ниже, а читатели проще, чем высоколобые эстеты или любители фантастики… О том, как убирать штампы – позже. Сперва – все еще базовое.

Для запоминания

Не сообщаете а-ля журналист, что произошло (рассердился, обрадовался и пр), а рисуете (нахмурился, растянул рот до ушей и пр.).

Еще раз: сообщение о событии – это журналистика, показ события – литература.

Самое главное в романе. Мера романа – это…

…не виртуозный язык, как вам прожужжали ухи знатоки, а сдвиг характера. То не роман, где герой каким пришел на первую страницу, таким и ушлепал. Это какая-то бесконечная конина или зенина. Герой обязательно, как говорили в старую эпоху, должен «перевоспитаться». В ту или другую сторону. А сдвиг характера отображается и во внешности, герой не только начинает одеваться иначе, он держится иначе, выпрямляет или сутулит спину.

Если он переменил взгляды, а в романе это обязательно, то и в лице появляется нечто иное… Ну, то ли челюсти стиснуты так, что желваки вздулись, то ли взгляд горд и надменен…

При одном развитии герой преодолевает – и нижняя челюсть выдвигается, при другом – скисает, тогда и взгляд долу, и спина горбатится, при третьем – уходит в монахи, а тут надо дать просветление во взоре, а челюсть как бы не замечать вовсе.

Не забудьте записать отдельно и запомнить эту важнейшую истину:

«Мера романа – сдвиг в характере».

Держитесь, держитесь, держитесь…

Писатель – наряду с медициной и политикой – удивительнейшая профессия, в которой все знатоки и умельцы. Вот не подсказывают же токарю, в какую сторону крутить шпиндель и как затягивать суппорт, не советуют банкиру, как лучше провернуть с фьючерсными контрактами, тем более не подсказывают математику, как умножить лямбду на симбду, но писателю…

Лесорубы, инженеры, садоводы, знатоки корабельных узлов, специалисты по оружию, эксперты, политики и умельцы по заточке мечей – все берутся учить, как писать, что писать.

Что делать человеку с нормальной психикой, как выстоять против такого натиска? Ведь многие все-таки ломаются, начинают делать «как правильно», и тогда хана их творчеству, а им – как писателям. Другое дело – люди с неправильной психикой, как, скажем, я, самый умный и замечательный.

Пока не оторвали крылья, я успел взять на вооружение железобетонное, несокрушаемое: «Чуден Днепр при тихой погоде. Редкая птица долетит до середины реки…» И пусть, если хотят, сперва подоказывают не вам, а великому Гоголю, что есть птицы, которые не только долетят до середины, но и кое-как перелетят даже на тот берег! И даже начнут листать справочники о путях миграции птиц на юга. И после того, как им придется признать Гоголя дураком и дебилом, не умеющим писать, я могу скромно встать рядом с Гоголем, Пушкиным и прочими львами толстыми, у которых этих поэтических гипербол видимо-невидимо. Становитесь и вы, потеснюсь.

Правда, стоит добавить, что однажды в ходе дискуссии по поводу этой фразы, после веселой пирушки, были высказаны предположения, что гениальный автор сделал ударение не на «птице», а на «редкой» ибо в самом деле, такая редкая птица, как попугай, кое-как дотянет до середины Днепра и склеит ласты, а другая редкая – страус, утопнет еще возле берега. А пингвин или киви не полетят вовсе. Другие справедливо указывали, что великий Гоголь мог иметь в виду, что птица полетит не поперек, а вдоль Днепра, Украина – почти Россия, у нас и мосты строят не поперек, а вдоль, тут уж в самом деле редкая долетит… Словом, в произведениях гениальных классиков в самом деле можно всегда находить что-то новое, неизведанное, глубинное! И прочитывать всякий раз по-новому, доказывая, что раньше писали лутше!

Помню, после первой моей книги, что успела выйти еще до падения режима, один из общих приятелей-книжников, оказавшийся к тому же вторым секретарем обкома комсомола, так представлял меня своим знакомым: смотрите, ведь просто литейщик, а какую сильную книжку написал! Когда он это повторил трижды, я научился поддакивать: да-да, а какую бы книжку написал, если бы захотел, второй секретарь обкома комсомола!

То есть в страстном желании найти ляпы и ткнуть писателя в них носом лежит неосознанное мнение, что, мол, если бы я преодолел свою лень и сел писать, то уж написал бы намного лучше! И пусть этот человек вслух отнекивается, мол, бог таланта не дал, чукча читатель, а не писатель, но он абсолютно уверен, что смог бы сделать намного лучше. Ведь он, в отличие от писателя, точно знает, как затачивать мечи, заряжать танк, выращивать грибы…

А мешает стать величайшим писателем только лень. Вообще только она мешает развиться всем нашим уникальным и замечательным талантам, потому в ней признаются все очень охотно… да еще нехватка времени вредит: ведь надо ж и козла забить, и за пивком посидеть, и жвачку для глаз посмотреть, и кости перемыть всем этим политикам, что не умеют руководить, да писателям, что не умеют писать, футболистам, что не умеют играть, певицам, что не умеют петь, а юбки короткие носют.

А попробуйте и вы: «Чуден Днепр при тихой погоде…» Это в самом деле – аргумент! Проверено.

Без чего начинать писать просто нельзя

Что бы и кто бы из великих ни говорил о первостепенности каких-то элементов литературы, но никто не переубедит меня в том, что самое важное для произведения – идея. И хотя слово само по себе за последние семьдесят лет испоганено до такой степени, что назвать кого-то идейным, – это оскорбить, но все же произведение, в котором есть идея, – на порядок выше даже самого талантливого, в котором идеи нет.

А таких, на всякий случай добавлю, море. В прошлые века такая литература определялась термином «бытописательство», а писателей называли «бытописателями». Ничего обидного в этом нет, то же самое, что фэнтези или сайнс фикшн, которые, к слову о птичках, сейчас почти исключительно бытоописательны, пусть не быт помещиков, а гномов, орков, гоблинов, драконов… зачем, к чему?

Вы же начинайте с подбора, а еще лучше – поиска идеи. А если идея окажется и нова, или хотя бы незатерта… Помните, что образы, язык, метафоры и все прочее в литпроизведении не имеют сами по себе никакой цены и должны полностью зависеть от идеи!

Увы, абсолютнейшее большинство авторов начинают процесс писания не с поиска новой оригинальной идеи, а смотрят на материал: из какого я смогу пошить лучше, а из какого хуже? Нет поиска нового материала, новых образов или героев, тем более никто не ищет новую идею, все исходят из принципа: что лучше получается, то и буду делать.

В литературе это почему-то нормально, не вызывает протеста, но сравните с другими профессиями: вот вам предлагают на выбор стать банкиром или, скажем, чемпионом мира по теннису, или же стать подсобным рабочим на укладке асфальта на дорогах.

По идее, человек всегда должен выбирать профессию подсобника: ведь на банкира еще учиться надо, это труднее, а вот с лопатой управлюсь хоть щас!

И управляются: прилавки завалены абсолютно одинаковыми произведениями, хотя названия вроде бы разные… ну, сравнительно, не будем очень уж строги, да фамилии авторов отличаются одна от другой по количеству букв и ширине кегля.

Великое правило Лихтенберга: если твое немногое не представляет ничего оригинального, то выскажи его по крайней мере оригинально.

Старайтесь начинать с поиска новой идеи. Потом темы. Можно и то и другое сразу.

Жанры, жанры, жанры, поджанры…

Загляните в любую интернетовскую библиотеку, обычно там везде представлен один и тот же набор романов, разбитый на группы:

Проза

Боевики, триллеры, детективы (иногда в куче, иногда по отдельным группам),

Ужастики

Эротическа

Мелодрама

Научная фантастика

Фэнтези

Историческая проза

В этих списках нет, но мы для обзора добавим романы производственные, наиболее ярким представителем которых из иностранных авторов был Артур Хейли, у нас авторов было побольше, но сами романы пожиже, что объясняется не слабостью авторов, а суженными возможностями при прошлом строе: этого нельзя, того тоже нельзя… а также романы так называемого главного потока.

В романах главного потока было доведено до абсурда то, что считалось гордостью русской литературы: ее духовность и нравственность. Когда духовность стали насаждать принудительно, это вызывало ответную реакцию отрицания, все мое поколение возненавидело оперы и балеты, потому что, к примеру, мой класс в школе только на «Лебединое озеро» водили восемнадцать раз! А оперные арии звучали по радио с утра до вечера. В остальное время – симфоническая музыка.

Не буду давать советы, какой жанр выбрать или какой из них лучше, какой хуже, не дети, сами понимаете разницу как между боевиком и мелодрамой, так и между историческим и ужастиком. К тому же в любом случае правила к тексту везде одинаковы – надо писать… хорошо! Вот это «как писать хорошо» мы и рассмотрим. А хорошо, – это прежде всего правильно.

Что такое правильно в литературном ремесле? Возьмем аналогию с шахматами. Вы знаете, что уже давно исследованы все дебюты и эндшпили. Для тех, кто не знает, что это, поясняю: уже несколько веков знают, с каких ходов начинать игру, это и есть шахматный дебют. Если кто-то начнет иначе, это явный новичок, через несколько ходов завалит всю игру, что всегда и случается. Но после дебюта все сложнее и сложнее, а середину игры не знает никто, там-то и разворачиваются основные баталии.

То же самое и в литературе: существует набор правил, которые должен знать и соблюдать любой пишущий. Если он этого не делает, то сразу видно: начинающий, текст слабый, не стоит тратить время на чтение, а если произведение выпущено в бумажном варианте – не стоит тратить деньги на покупку.

Поясняю для ревнителей свободы творчества: ее у вас никто не отнимает, это как фигурное катание, составляйте сами любые сложные элементы, но сперва нужно научиться держаться на льду, выполнять простейшие движения и не падать при каждом повороте. А просто уметь читать и печатать буквы – недостаточно.

Вот сейчас может показаться, что знать простейшие правила – это мало, надо знать больше. Скажу честно, и это вам подтвердит любой более или менее знакомый с литературой, да вы и сами это могли заметить: девяносто девять процентов всех книг, что лежат на прилавках, написаны с полным незнанием этих правил, потому и недотягивают даже до нижесреднего уровня. Просто взять их и привести в соответствие с «правилами дебюта», и уже они поднялись бы до уровня среднего или чуть выше среднего. А это, извините, немало, это резкий скачок в рейтинге, это намного более высокие гонорары, внимание издателей, прессы, читателей.

Хотите совершенствоваться дальше и стать чемпионом? Пжалста, как только дебют освоите, это даст вам место в сотне сильнейших писателей России, ведь там половина таких, что и дебюта не знают, выезжают на случайных открытиях некоторых правил, которые я здесь вываливаю полный мешок, так что после их освоения вы уже сами можете карабкаться в первую тройку лидеров. Для этого есть свои рецепты, они тоже здесь.

Не изобретайте велосипед! Если хотите – усовершенствуйте. Но не изобретайте.

Есть такая преподлейшая ложь…

…запущенная в обращение ворами и плагиаторами. Мало кто догадается с ходу, что речь идет о девяти, кто-то говорит о семи, а кто-то и вовсе о пяти… кто меньше?… идей, тем, сюжетов в мировой литературе. На самом деле, понятно, этих идей, тем и сюжетов – море, но ведь иному ловкачу проще не мочить ножки, удя рыбку, а втихую воровать уже наловленную из ведерка трудолюбивого рыбака?

Вот и запускает такую сенсационную идею – посмотрите, сколько идиотов ее повторяют! – а сами под ее прикрытием воруют и воруют идеи, темы, сюжеты, образы, а то и внаглую переписывают чуть ли не от и до, меняя только фамилии. Это обыкновенное литературное воровство, красиво называемое плагиатом, что под звучной благородной латынью как бы теряет свою подловатость.

На самом же деле, повторяю для тех, кому надо повторять, а то и тесать кол, таких немало, не морщите нос, тем, идей и сюжетов – море. Бесконечное море!.. Только берите ложку побольше и черпайте. Или ведерко. А на расподлейшую ложь, что идей и сюжетов всего столько-то, просто… не ловитесь. Воры хотят, чтобы воров было больше. Но вы никогда не сможете украсть столько, сколько они, Настоящие Воры. А обвинять в воровстве и указывать пальцами будут как раз на вас.

Да и вообще… воровать нехорошо.

Понимаю, для некоторых небосвод затрещал, вот-вот на голову рухнут хрустальные глыбы. То, что я вот сейчас говорю, вроде бы четко, точно и верно, но, с другой стороны, – о семи сюжетах говорят такие импозантные и благородные мыслители, с седыми шевелюрами до плеч, с величественными манерами, обладатели громких литературных титулов… и так хочется им верить, ибо они вслух говорят красивым благородным голосом и величественными фразами то, что у каждого человечка на самом дне души, где темно, куда не достигает свет… дескать, можно не трудиться, выискивая новое, его нет, надо брать старое, перелицовывать, ставить свое имя вместо какого-нибудь Тургенева или Дюма, и – дело в шляпе, а гонорар в бумажнике!

Насчет импозантности и благородного облика уже понятно, для успеха дела вор должен выглядеть человеком, заслуживающим доверия. Даже беспредельного доверия, излучать бескорыстие и альтруизм, чтобы вы доверили еще и ключи от квартиры, где девки визжат.

Насчет повторяющих эту глупость чуточку сложнее. Кроме ворья, что оправдывает уже свершившееся воровство, кроме потенциальных воров, что только примериваются к воровству, но никак не решатся, а пока только подготавливают идеологическую базу, есть еще масса непуганых дураков, что просто обожают все сенсационное, из ряда вот выходящее, необычное. Это они запоминают и с восторгом рассказывают всем, что улитка имеет 1764 зуба, что у жирафы и воробья по сорок шейных позвонков и что с Эйфелевой башни ежегодно соскабливают семнадцать тонн ржавчины. Понятно, что миф о семи сюжетах… а то и вовсе трех!.. такой эффектный и такой же правдивый. Чтобы вы не тратили время на проверки, скажу сразу, что все это про улитку, воробья и Эйфелевую башню я придумал только что. Для примера. Хотя… почему бы не запустить в обращение и эти «факты»? Мало ли я их придумал и запустил в обращение, когда сотрудничал в «Ленинской смене» и вел рубрики «Знаете ли вы, что…», «Пятьсот строк» и другие?

К тому же наш бурный век постоянно подбрасывает новые возможности для абсолютно новых тем, сюжетов, образов, какие просто невозможны были даже полвека назад. Вот встречаются два писателя: «Ну, как ты, что пишешь?» – «Боевик, а ты?» – «А я в новомодное ударился. Сказку про Интернет пишу». – «И как начинается твоя сказка?» – «Жила-была девочка неизвестного пола и неизвестной наружности…»

На самом же деле, повторяю для тех, кому надо повторять, а то и тесать кол, таких немало, не морщите нос, тем, идей и сюжетов – море. Бесконечное море!..

Соблазн пристроиться к власти велик…

Это только кажется, что сейчас нет той силы, что при советской власти одних прикармливала, а других зажимала. Есть, только одни пристраиваются напрямую, сочиняя жизнеописания президента, а другие пишут биографии лидеров многочисленных партий. И все такие борцы, такие борцы!

И все сражаются за Добро, Свет, Свободу, Гуманизм, Либерте, против тоталитаризьма и прочих ужасов!

Но у вас перед глазами живой пример: советская власть рухнула, и всех этих деятелей заслуженно забыли. Хотя, конечно, они и сейчас, используя старые связи, эдакие бодренькие трупики, мелькают по жвачнику, рассказывают, как им не давали писать при советской власти, «редактора вычеркивали все лучшее», как они добивались прихода вот этого времени, когда свобода, когда прогресс, когда… да-да, когда можно писать все, цензуры нет.

Если бы все было так, как они рассказывают, то сейчас бы им самое время писать, но почему-то либо читают лекции в Юсе, рассказывая, как советская власть мешала писать, либо участвуют во всех публичных шоу, посвященных новым прокладкам с крылышками, сникерсам и всем видам жвачек.

Именно у нас они лауреаты всех мастей, делая вид, что борются с режимом, сумели собрать все наши симпатии: ах, вот завернул, вот засадил советской власти, вот завернул еще один намек… А на самом деле, обласканные советской властью, эти борцы в невыездном вроде бы Советском Союзе посещали зарубежные курорты, все международные выставки и фестивали, у всех этих борцов были от Литфонда такие дачи и квартиры, что позавидуют новые русские олигархи, а почти под каждым стихом кумира тех лет рядом с датой написания стояло и место написания, что-нибудь подобное такому: «Москва – Токио – Мехико – Рио-де-Жанейро – Мадагаскар – Гватемала – Сомали…». Да-да, под одним только стихотворением, даже не под сборником, которые один такой пёк, как пирожки!

Так что знайте подлинную цену всем их премиям, званиям, лауреатствам и умело раздутой и навязанной популярности… А если полагаете, что я пристрастен, тогда попробуйте ответить на простенький такой прямой вопрос: почему ни один из этих живых трупиков не пишет сейчас? Почему все разом, скопом, все вместе перестали писать, когда пришло то счастливое время, которого добивались, когда «писать можно»?

Ладно, какие-то причины у кого-то одного-двух есть, но почему у всех разом? Вы, возможно, их уж и не помните, но спросите родителей, расскажут, как их имена гремели по Советскому Союзу! Не одно имя, а не меньше десятка, а то и двух. И вот все разом с приходом свободы творчества умолкают…

Ладно, об этом еще подумаете, а пока скажу вам самое неубедительное для современного рыночного мира, но, к счастью, мир не ограничивается примитивными рамками рынка: воровать нехорошо. Аморально. Какими бы красивыми фразами о малом числе сюжетов ни прикрывались. Потому помните, это – враги.

Если почему-то нельзя их тут же вздернуть на высокое дерево, в каком-то дурном мире живем, то хотя бы не слушать их провокационную дурь – закон для творческого человека. А для импотента или плагиатора эти речи в самый раз. Они их будут повторять и тиражировать при каждом удобном случае.

Воровать нехорошо. Аморально. Какими бы красивыми фразами об ограниченности сюжетов ни прикрывались.