Текст книги "Если человек оступился"

Автор книги: Юрий Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

ОТЦЫ И ДЕТИ

Кто-то из известных педагогов, сказал, что душа ребенка– это чистая грифельная доска: что на ней напишут, то и останется. Думается, что мы еще очень и очень мало занимаемся тем, что когда-то называлось хорошим воспитанием. Почему-то у многих людей само понятие «хорошее воспитание» ассоциируется с барством, чуждым нам культом «светскости» и «аристократизма»-избранного общества. «Это, мол, всё буржуазные предрассудки»,– говорят некоторые. – «Что, мы барчуков растить собираемся, что ли?».

Нет, барчуков мы растить не собираемся, и вряд ли кто-нибудь будет за это ратовать. Но ведь наш моральный кодекс, разработанный в Программе партии, вобрал в себя все лучшее, что выработано человечеством в области морали и этики. А это – и отношение друг к другу, и умение вести себя в обществе, и умение красиво и со вкусом одеваться, и здороваться с женщиной, и вести себя за столом. Конечно, мы не собираемся игнорировать те главные общественные принципы морального кодекса, которые говорят о человеке и коллективе, об отношении к труду, о дружбе народов. Но разве может ударник коммунистического труда быть хамом дома? Разве может передовик производства скандалить с соседями? Или комсомольский вожак, например, встретив на улице девушку, может ли забыть снять головной убор, здороваясь с ней?

Мелочи, скажет кто-нибудь. Нет, не мелочи, – культура. И мы, к сожалению, очень мало занимаемся воспитанием этих культурных навыков с детских лет – дома, в детском саду, в школе.

Из истории педагогики известно, что еще в XVII веке великий славянский педагог Ян Амос Коменский в своих «Правилах поведения для юношества» дал ряд полезных советов о поведении детей в обществе. На Руси в XI веке появилось «Поучение Владимира Мономаха детям». Во второй половине XVII века в России появляется и распространяется «Гражданство обычаев детских» – сборник в 164 вопросах и ответах.

Разве плохие давались там советы, разве они не приемлемы и сейчас! Там сказано: «Смеяться следует умеренно, но «не ржати» и «не полегати от смеха»»; «одеваться надо чисто, скромно, не роскошно, избегая пестроты в одежде»; «не подносить ко рту кусков зело великих»; «локтей на стол не класть и не подпираться ими»; «при беседе не следует прерывать речь собеседника» и т, д. и т. п.

Ушинский, Пирогов, Макаренко, Крупская – все они писали, и каждый в той или иной степени пропагандировал нормы поведения людей в обществе. М. И. Калинин подчеркивал, что внешнюю культуру отрицать нельзя и прививать ее нужно. Жизнь заставляет нас сейчас об этом особо позаботиться.

Ведь из наших детей вырастают не только строители, но и жители коммунистического общества. То, за что мы сейчас боремся, для них должно стать естественной нормой поведения, И за воспитание этих норм в ответе мы все.

Очень часто человек нарушает какие-то правила не потому, что он убежден в своей правоте или выработал в этом отношении четкую и конкретную линию, а потому, что подпал под чье-то вредное влияние, потому что другому нашему воздействию (здоровому и правильному) он не подвергался; потому, что до него не дошли руки ни профсоюзной, ни комсомольской, ни общественных организаций. Только потому, что он находился в среде равнодушных людей.

Большая должна вестись работа по разъяснению принципов коммунистической морали. В частности, может быть, даже стоит проводить специальные занятия по вопросам правил хорошего тона, о манере одеваться, о том, как вести себя за столом, и о прочих такого же плана вещах, которые определяют культуру человека, делают его приятным, красивым в обществе, делают взаимоотношения между людьми хорошими, такими, когда от встреч друг с другом то ли ка вечере, то ли в семье, то ли на работе люди получают удовольствие.

В том, что это имеет принципиальное и важное значение, убеждает практика работы органов милиции. Задержан нарушитель, или даже преступник. С ним ведется обыкновенная, прозаическая беседа, и задается самый обычный вопрос: почему он так сделал?

Иногда слышите такой ответ:

– А что? .. Я хотел… Буду…

Правда, так отвечает наглый нарушитель. Человек же, не потерявший окончательно человеческое достоинство, говорит, что «так получилось», «я не помню», «я не знаю». И дальше выясняется, что вот о существовании каких-то правил хорошего тона, о каких-то нормах поведения, официально, может быть, и не написанных, но признанных и установленных нашим социалистическим обществом, этот человек в общем-то ничего и не знает. Когда-то в своей жизни он начал с мелких проступков и докатился до крупного нарушения, и даже до преступления. Причем оказывается, что, когда он допускал эти мелкие нарушения, ему на них никто не указывал, не подсказывал, и он считал это дело обыкновенным.

Страшная вещь – это равнодушие!

Нам пришлось провести по просьбе профсоюзной организации строительного треста № 20 совещание с молодежью треста. Зашел разговор как раз на тему о правилах хорошего тона, и в частности о том, что всякого культурного и воспитанного мужчину прежде всего определяет его предупредительное и вежливое отношение к женщине. Разговор шел, например, о таких вещах, что если мужчина хочет закурить и рядом находится женщина, то он должен попросить у нес разрешение. Или, здороваясь с женщиной, не подавать ей руку первым, пока она сама ее не подаст. Или о том, что, встречая на улице знакомую женщину, нужно, здороваясь с ней, приподнять или даже снять головной убор. Все эти вещи в общем вызвали веселое оживление у слушателей. А один парень с места подал такую реплику:

– Это что же, я перед Машкой шапку ломать должен?

Над этой репликой стоит крепко задуматься людям, ведущим воспитательную работу среди молодежи.

Встречаются две женщины. Обе со средним образованием, служащие. Не стоит называть их фамилии – нм уже пришлось краснеть за свое поведение. Вот их короткий диалог:

– Я слышала, ты вышла замуж?

– Да, вышла.

– Ну и как у тебя муж?

– Хороший, 120 рублей в месяц получает.

Разве такой разговор может вызвать что-нибудь, кроме досады! Молодая женщина только что вышла замуж и, кроме размера зарплаты, ничего не может сказать о своем муже. И, думается, это не от природной скаредности, а от некультурности и невоспитанности. Или вот аналогичный и столь же нелепый разговор между двумя молодыми людьми:

– Женился?

– Да, брат.

– Ну, как она?

– Ничего, нормальная.

И это все, что было сказано о жене. Вроде бы ему одному повезло: ему досталась нормальная, а у остальных жены не совсем нормальные.

Мало того, в тоне, которым было произнесено это слово «нормальная» чувствовалось столько равнодушия, безразличия, что это вообще наводило на грустные размышления. О любимой женщине, которая недавно стала его женой, муж не сказал, что она красивая, умная, хорошая, а так: «нормальная», «живем», «скрипим», «мучаемся», – вот как звучало это слово в их разговоре.

Коль скоро так строятся отношения между людьми, недавно вступившими в брак, есть ли какая-нибудь уверенность в том, что они сами без постороннего влияния, без посторонней помощи, если им на это не указать, а может, и активно не вмешаться, смогут правильно воспитать детей?

Не получится ли у них так, как в семье Киселевых?

Отец, ранее работавший на заводе «Синтетическая ароматика», женат вторично. Мачеха – О. О. Салакина – значительно моложе мужа, работает там же, где работал муж. Старший сын Киселева, Вадим, служит в армии, до этого жил в общежитии, так как из дома его гнали, не кормили. Второй мальчик, Станислав, 1945 г. рождения, из-за тех же причин воспитывался в школе с особым режимом, оттуда убежал; в 1960 г, по просьбе отца был направлен в детскую воспитательную колонию.

Там он вел себя хорошо, приобрел 2-й разряд слесаря. Его предполагали отпустить домой, но отец отказался взять сына, хотя для мальчика имеется отдельная комната в отдельной квартире. Узнав о решении отца, мальчик убежал из колонии и скитался в городе.

В декабре 1961 г, на заводе «Синтетическая ароматика» но инициативе инспектора детской комнаты милиции т. Нафтульевой состоялся товарищеский суд.

Киселев-отец обвинял всех в случившемся, но своей вины за горькую судьбу сыновей не признал. Сапакина-мачеха заявила, что она ведь не усыновляла детей, поэтому с нее и спрашивать нечего…

Из выступлений родственников и соседей по квартире выяснилось, что у Киселева с Сапакиной есть дочь, которая родилась у них еще до смерти первой жены Киселева. Оказалось, что первая жена умерла от саркомы нижней челюсти. Киселев ударил ее в челюсть, образовалась язва, а затем – рак и смерть.

Дети были заброшены в угоду новой жене и их общей дочери. У нее было все, а у мальчиков не было даже

самого необходимого: белья, одежды, обуви.

И вот – финал: отец фактически довел своего младшего сына до колонии, а затем отказался взять его оттуда. Станислав рвался домой, ему хотелось родительского тепла, участия, домашнего уюта. А Киселев не пускал его в квартиру. Мальчика кормили соседи, у чужих людей он и ночевал.

Коллектив завода сурово осудил Киселева и его жену. Товарищеский суд возбудил ходатайство о взыскании с родителей алиментов на содержание Станислава, а коллектив завода взял его на воспитание.

О каких моральных нормах можно говорить в такой семье! Какой пример подавал отец детям! И сколько труда придется теперь приложить людям, чтобы воспитать Станислава, заставить его забыть уродства жизни в семье отца, привить мальчику правила социалистической морали и нравственности.

…В сентябре 1961 г. в полночь дружинники Василе-островского района задержали ученика 7 класса

школы № 7 А. Исакова, 14 лет. Он был пьян. В штаб дружины для беседы о поведении сына была вызвана его мать, Д. И. Исакова, работавшая бухгалтером фабрики имени Веры Слуцкой. Вместо того, чтобы осудить поведение сына, Исакова стала всячески его выгораживать. Упрекнула дружинников за то, что они задержали ее сына, кричала, что дружинники «не имеют права заниматься воспитанием детей», а под конец сама нагрубила в штабе, очевидно, показывая этим своему сыну, как нужно себя держать в таких случаях,

В нетрезвом состоянии и за недостойное поведение был задержан на улице студент первого курса 1 медицинского института К. Елфимов, Об этом факте было сообщено в газете «Вечерний Ленинград», а кроме того, дружинники поставили в известность его отца – члена КПСС, депутата Мурманского горсовета И. Елфимова.

И вот, вместо того чтобы призвать к порядку сына, отец стал в позу оскорбленного. «Дружинники занимаются не делом, – заявил он. – Задерживая подобных молодых людей, они забывают, что подрывают авторитет их родителей, несмотря на то, что те большие (?!) советские работники».

И. Елфимов требовал опровержения в газете…

Отцы и дети.., Писатели не раз ставили эту проблему в философском и общественно-политическом плане. И это очень важно. Но не менее важно поставить ее и в морально-этическом плане.

Отцы и матери должны быть примером не только трудолюбия, но и культуры и нравственности для своих детей. Об этом мы нередко забываем. А зря…

«ПОДАЙТЕ, РАДИ ХРИСТА…»

С людьми, пытающимися жить в нашем обществе паразитами, за счет других, можно успешно бороться только тогда, когда каждый советский человек будет твердо держаться правила: не оставаться равнодушным, встречая таких людей, не прибегать к их «услугам».., не оказывать им «услуг». Между тем иные из нас, к сожалению, своими поступками иногда потакают тунеядцам.

Откуда быть сейчас у нас попрошайкам? – Ответ может быть лишь один: «Ниоткуда!». Никакой социальной базы для нищенства в нашей стране нет. Советское правительство приняло все меры к тому, чтобы старость была обеспечена, чтобы одинокие больные люди содержались в домах инвалидов, а дети, если это нужно,– в детских домах, на полном государственном обеспечении. Кстати, о детях. В Ленинграде за последние годы не зарегистрировано ни одного случая детского нищенства. Ни одного! Этот факт говорит сам за себя. Материальное благосостояние советских людей поднялось настолько высоко, что мы полностью покончили с таким-социальным уродством, как нищенство.

И все-таки на улицах нашего города иногда появляются попрошайки, а некоторые «сердобольные» ленинградцы им подают.

Кто же эти люди, которых, по их словам, «жизнь заставляет просить»?

До Великой Отечественной войны П. С. Горбунов работал слесарем на заводе «Красный треугольник», В 1941 г. он был мобилизован на фронт. В боях был ранен в ногу. В 1943 г. Горбунов вернулся из госпиталя к семье в Ленинград, где и проживал до недавнего времени.

Семья Горбунова была материально обеспечена: мать и жена работали, сам он получал пенсию и по состоянию здоровья имел возможность работать.

Но Горбунова потянуло к водке. Сначала он пропивал пенсию, затем стал брать из заработка престарелой матери и жены, воспитывающей двух дочерей, а когда дома взять было нечего, он останавливался у дверей магазина с протянутой рукой.

Собрав таким образом 30-50 рублей (старыми деньгами), Горбунов напивался до потери сознания. Его неоднократно подбирали на улицах, доставляли домой или в вытрезвитель. Работники милиции беседовали с ним, призывали бросить попрошайничество и пьянство, вспоминать о своих обязанностях по отношению к детям. Но эти беседы на Горбунова не оказывали никакого воздействия.

Жена Горбунова жаловалась:

– Семья наша обеспечена. Но из-за мужа все идет прахом. Он занимается попрошайничеством – стыдно даже соседям в глаза смотреть. Является домой пьяный, грязный… Детям-то какой пример…

Начала работать старшая дочь. Ежемесячный бюджет семьи достигал уже без малого двух тысяч рублей. Но Горбунов по-прежнему попрошайничал и пьянствовал.

Вопрос о Горбунове разбирался на общем собрании жильцов дома, в котором он жил, Попытки пропойцы спекулировать на патриотических чувствах, на уважении народа к инвалидам Великой Отечественной войны встретили резкий отпор. Но Горбунова уже затянула трясина пьянства, паразитического образа жизни. Собрание не оказало на него воздействия, и в прошлом году народный суд вынес решение выселить П. С. Горбунова из квартиры. Попрошайки появляются в разных местах города и под разной личиной, но чаще всего – у церквей на кладбищах под видом бедных богомолок.

Вот стоит у ворот кладбища пьяница Анна Заверечева. Крестясь, она обращается к прохожим:

– Подайте, ради христа! В тяжелую минуточку вас господь не забудет… Дай вам, господи, здоровья и мир в вашем доме и мир во всем мире…

А рядом слышится другой голос:

– Дорогие труженики, спасибо вам за вашу трудовую копеечку!

Стать в ряды тружеников и честным трудом добывать «трудовую копеечку» обладательница этого голоса не намерена.

В Ленинграде, на Гаванской улице, проживала А. Шедько, 1905 г. рождения. Она получала пенсию и прирабатывала» на Смоленском кладбище. Там, за церковной оградой, ей подавали милостыню, считая ее человеком бедным, не имеющим средств к существованию. Родственников у Шедько не было, и, когда она умерла, была создана, в соответствии с существующим порядком, комиссия для учета оставшегося имущества. В комнате Шедько комиссия обнаружила чемодан, в котором лежало 117 тыс. 910 руб. (в старых деньгах). Деньги были подобраны сотенными купюрами в пачки по тысяче рублей; каждая купюра была тщательно разглажена утюгом…

Нередко люди, занимающиеся попрошайничеством, говорят: «Я инвалид, работать не могу». Те из них, которые вдобавок систематически пьянствуют, выставляют «дополнительный» довод: «Инвалид, горе свое заливаю»…

И сердобольные люди попадаются на их удочку.

А вот история о другом инвалиде. Я. Г. Арьеву 60 лет. он инвалид Отечественной войны – обе ноги у него ампутированы выше колен. Жена его тоже инвалид, у нее нет правой руки. По они не вышли из строя честных советских тружеников, достойных граждан социалистического общества. Сразу после войны, в 1945 г., Я. Арьев стал работать сборщиком игрушек в артели инвалидов-Красный луч». Сейчас работает на фабрике, которая создана на базе этой промартели. На Доске почета на фабрике висит портрет отличного производственника – Якова Григорьевича Арьева.

Там же работает инвалид Елена Григорьевна Сенина. Она воспитывает дочь, которая ходит в начальную школу и постепенно становится помощницей матери. Производственные нормы Сенина выполняет на 200-210%, Уже несколько лет она является примером для всего коллектива.

Подобных фактов – бесчисленное множество. Не инвалидность выключает человека из нормальной жизни, а безволие и стремление жить за чужой счет. А «заливать» горе водкой – все равно, что заливать пожар бензином. Уже упоминавшийся П. С. Горбунов лишился на войне ноги. Однажды, напившись, он заснул на снегу и отморозил пальцы на руке. Мало того, что систематическим пьянством он поставил себя вне общества, но и сама инвалидность его стала гораздо более тяжкой.

«Сердобольное» отношение к попрошайкам есть по существу губительное равнодушие, поощряющее их-к тунеядству.

«КОМУ ПОГАДАТЬ…»

Зимой в больницу им. Боткина была доставлена старая женщина А. Е. Николаева. Уход за больной поручили медсестре В. Ф. Ляпкиной. Расположив к себе сестру, старуха вскоре многое узнала о ее личной жизни. То, о чем рассказала сама Ляпкина, дополнили другие медсестры и санитарки. Николаева узнала, что у Веры Федоровны неладно в семье.

Как-то, заговорив с Ляпкиной, старая мошенница как бы невзначай заявила, что легко может объяснить плохое настроение дорогой сестры: дескать, на лице у то» написано, что с мужем живет она плохо, что он собирается от нее уйти… Назвала даже имя соперницы:

Такая «проницательность» потрясла Ляпкину. Она безоговорочно поверила в сверхъестественную силу старухи и стала просить ее о помощи. Та, конечно, согласилась.

Услуга за услугу. Николаева, постоянно проживавшая в Москве, после выписки из больницы хочет отыскать в Ленинграде своих родственников, точного адреса которых не знает. И вот Ляпкина устраивает ее на квартиру к своей приятельнице Т. М. Тихоненко.

Узнав, что старуха взялась помочь Ляпкиной, решает воспользоваться таким «благоприятным случаем» и ее приятельница. Нет, у нее самой пока что все в порядке, но вот на брата «что-то нашло»: бросил свою жену и детей. Нельзя ли вернуть его в семью?

И Николаева ставит условия: она поможет обеим, ворожить будет на деньгах и ценных вещах («чем дороже вещь, тем надежней ворожба»). Старуха предложила молодым женщинам достать десять тысяч деньгами и побольше ценных вещей. С этими ценностями они должны были поехать ворожить на Троицкое поле.

Подруги раздобыли денег: сняли со сберкнижек свои небольшие сбережения, заняли у родных, у знакомых. Кроме того, они собрали свои ценности: Ляпкина – зимнее пальто, пуховый платок, шелковые платья; Тихоненко – отрез бостона, три шерстяные кофточки и много других вещей; наняли такси, погрузили все. В последим момент Николаева заявила, что для ворожбы нужно одной отъехать на машине. И опять подруги поверили. Воспользовавшись этим, мошенница, разумеется, скрылась.

Только тогда, поняв, наконец, что обманута, Ляпкина побежала в милицию, заявила, что у нее и ее приятельницы гадалка Николаева обманным путем забрала 10 тыс. рублей и вещей на 12 тыс. (в старых деньгах).

Утром следующего дня в поселке Мга Николаева была задержана. Все вещи и деньги были еще целы.

Кому же доверили свою судьбу Ляпкина и Тихоненко? Мошеннице, которая уже несколько раз наказывалась судом за подобные проделки. Немало были поражены Ляпкина и Тихоненко, когда узнали, что Анна Евграфовна (она же Анна Тимофеевна, она же Анна Ва-сильевна) Николаева (она же Зубова, она же Вербицкая и т. д.) – преступница, живущая на счет простаков.

… В Невском районном отделе милиции в приемной паспортного стола по утрам околачивался, высматривая себе очередную жертву, некто Иванов. Известно, прописка– дело ответственное, особенно в таком городе, как Ленинград. Наметив жертву (как правило, среди женщин, стоящих в очереди на сдачу документов), Иванов вкрадчиво заговаривал:

– Что это у вас такой вид взволнованный?

– Да, знаете, а вдруг не пропишут…

– Покажите мне ваши бумажонки-то.

Смотрит. Видит, что дело совершенно ясное, что прописка здесь обеспечена. И сокрушенно качает головой. Разговор продолжается где-нибудь в сторонке, вполголоса.

– Да… плохо, плохо. Но я могу помочь, если хотите.

– Пожалуйста! Будьте добры, мне это очень важно.

– Но…

– Я понимаю, понимаю.

– Это дело будет стоить двести рублей. Нужно, знаете ли, кое-кому… – И многозначительно кивает на дверь.

– Пожалуйста, вот деньги.

– Ну что вы! Что я – жулик какой? Вот сделаем дело, а тогда…

И он уходит якобы звонить, «хлопотать».

Очередь гражданки подошла. Ее принимают. Без слова прописывают. Она уходит довольная, а на улице ее встречает Иванов.

– Ну, помогло? Все в порядке, надеюсь?

– Спасибо. Все в порядке. Вот двести рублей.

Положив деньги в карман, «благодетель» любезно прощается.

– Рад, что смог вам помочь. До свидания.

Иванова судили. И вот что он сказал на суде: «Граждане судьи! А за что вы, собственно говоря, меня судите? Кто попадается на мою удочку? Люди, которые хотят по блату достать, подешевле купить, словчить, дать взятку… Они-то полагали ведь, что дают взятку! Разве это честные люди? Нет! Вот я их и наказывал…»

Суд не счел это «смягчающим обстоятельством».