Текст книги "Рената"

Автор книги: Юрий Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Первый покупатель

На самом первом этаже нового дома никто не жил.

«Чего же здесь будет?» – думала Рената, разглядывая громадные, от самого пола до потолка, окна. И двери какие широкие, с красивыми золотыми ручками! Так и горят на солнце. А что внутри – неизвестно. Стекла замазаны чем-то белым. И двери заперты наглухо.

Зато сегодня с самого утра к дверям все подъезжают и подъезжают машины. Рабочие в черных халатах выгружают какие-то коробки, мешки, ящики. Хотела Рената протиснуться между машиной и дверями, но дяденька с мешком на плечах шикнул на нее:

– Брысь! Раздавлю. Шныряют тут под ногами!

– Дядя, а что тут будет?

– Ты еще здесь?! – рассердился грузчик. – Сказано тебе – уходи. Видишь, баня какая! Настоящая парная, – и рукавом вытер пот с лица.

Рената обиделась и отошла от машины. Видит: идет старушка.

– Бабушка, а что тут будет?

– Э-э-о, детка, кто ж его знает. Может, какая парикмахерская или прачечная. А может, еще что.

Так ни с чем и ушла Рената. Вечером отец смеялся:

– Пошутили они, дочка! На что нам баня?! Во всех квартирах ванные есть и душ. А вот магазин далеко. Наверняка магазин будет. Вот только какой, не знаю.

На другой день Рената раньше всех выбежала во двор. Завернула за угол – да так и ахнула. Глаза разбежались. Громадные стекла чистые-чистые. Как будто и нет их. А наверху красивая вывеска «Гастроном». Папа правильно угадал.

Подошли близнецы. Тоже витринами залюбовались. А там рисунки всякие. И консервы, и колбасы, и конфеты, и даже золотая рыбка на громадной вилке наколота.

– Во здорово! – обрадовались братья.

– Хорошо, – согласилась Рената, – только зачем рыбку накололи?

– А что? – спросил не то Женька, не то Вовка. – Правильно. На вилку ее и в рот.

– Ну и пусть в рот. Только лучше не надо. Разве ее вилкой ловят? Мне рыбку жалко.

– А ты пожалуйся! Видела, толстый дядька пошел? Это, наверно, директор. Пожалуйся ему.

– Да-а-а. А двери закрытые.

– У них черный ход есть. Около нашего подъезда. Что, струсила? – Братья смеялись. Показывали на нее пальцами и кричали: – Струсила! Струсила!

Рената поджала губы и решительно шагнула к близнецам:

– А вы только смеетесь, а самим слабо! Идем вместе.

– Нам слабо? – закричали близнецы хором. – Идем!..

Рената постояла возле низкой двери черного хода и первая шагнула через порог. Она тихо шла по узкому коридору. А кругом были ящики, бочки, мешки. Чуть не до потолка. За ней, толкая локтями друг друга и сопя, как два паровоза, на цыпочках пробирались Вовка и Женька.

Рената завернула за угол и попала в другую комнату. Ящиков и мешков тут было меньше, зато в центре стояли большие весы. Через открытую дверь Рената увидела громадный зал с квадратными колоннами. Она оглянулась. Сзади из-за бочек выглядывали головы близнецов с белобрысыми чубчиками и круглыми от напряжения глазами. Отступать было некуда, и она вошла в зал.

Ох, как здорово! Все тут было не такое, как в других магазинах. Все такое новое и светлое, как квартиры в их новом доме. И пол весь в блестящих красных и белых шашечках. И высокие, красиво расписанные стены. И лампы дневного света на потолке сплетались в чудесный узор. И светлые-светлые окна витрин. Да это и не окна вовсе! Вся стена – окно. Если чуть-чуть зазеваешься, то и побежишь прямо на улицу, пока не стукнешься лбом о стекло.

Направо – кондитерский отдел. Сколько тут конфет, шоколада, печенья! Налево, за выпуклым стеклом прилавка, – сыры, то с ярко-красной, то с лимонно-желтой корочкой, колбасы, консервы с разноцветными наклейками… Длинные черные стрелки белоснежных весов неподвижны. Никто еще не взвешивал на них ни одной конфеты, ни кусочка колбасы. Да и вообще еще никто-никто из покупателей не заходил в этот чудесный зал… И Ренате так захотелось первой, самой первой, пройти от прилавка к прилавку. Все потрогать. И всего понемногу купить.

Она забыла обо всем и пошла путешествовать по магазину. Все рассматривала, любовалась. До всего тихонько дотрагивалась руками. Подошла к кассе посреди зала и присела на краешек табуретки с мягким кожаным верхом. Кончиками пальцев провела по клавишам.

– А-а! Первый покупатель уже тут как тут! – раздался громкий басовитый голос. – Только зачем тебе касса? Может, ты будешь у нас кассиром работать?

Рената вздрогнула и обернулась. За ее спиной стояли двое мужчин. Один – толстый, с круглым улыбающимся лицом. Наверное, директор. Другой – высокий, худой, с большими очками на носу. А за ними – в белых халатах молоденькие улыбающиеся продавщицы.

– Что ж ты молчишь? Испугалась?

– Нет. Это наш магазин.

Девушки весело рассмеялись.

– Ну и прекрасно, – улыбнулся директор. – Понравился тебе магазин, детка?

– Я не детка, дядя. Я – Рената. А почему они смеются? Что ли, я смешное сказала? Это правда наш магазин! Я живу здесь. На пятом этаже. А вы директор?

– Директор, Ре… Ре… Рената. Магазин ваш! Не спорю, – весело согласился толстый дяденька. – Тебе здесь нравится?

– Очень даже нравится! Все! Тут лучше, чем на Пушкинской. Лучше даже, чем на улице Ленина!

– Ну, вот видите! – живо откликнулся худой человек в очках. – А вы еще чем-то недовольны. Дети – они все видят. У них глаз – ого!

– Только рыбку жалко, – тихо сказала Рената.

– Какую рыбку? – удивился худой.

– А там, – и Рената показала на витрину.

– Ага! – воскликнул директор. – Вот вам и критика, товарищ декоратор. А чем же тебе не нравится рыбка, девочка?

– А зачем ее на вилку? Пусть бы плавала. И кругом волны, волны, как на море.

– Ну вот. Правильно же человек говорит! Уберите с витрины эту устрашающую оглоблю. И волны пустите… Хорошо! – и от удовольствия директор даже причмокнул губами. Он обернулся и сказал: – Спасибо, Рената. Что ты хочешь за свое ценное предложение? Выбирай! – И обвел рукой вокруг – Конфетку? Шоколадку? Не стесняйся.

– Бери! Бери, девочка! – подбадривали ее девушки-продавщицы.

Рената нерешительно переминалась с ноги на ногу. Потом посмотрела на директора и спросила:

– А когда он откроется?

– Что? Магазин?

Рената молча кивнула.

– Завтра. В десять часов утра. А что? Боишься опоздать?

– Дядя директор, можно я завтра первая… самая первая что-нибудь куплю?

Взрослые вокруг заулыбались.

Рената вприпрыжку выбежала на улицу. Из-за ящиков у входа выглядывали Женька с Вовкой. Они спрятались сюда, как только увидели, что Ренату возле кассы окружили продавцы.

– Ну что? Надавали по шее?

Рената презрительно скривила губы:

– А вы дрянь мальчишки! Папа говорит: кто товарища одного бросает – тот дрянь!

Близнецы даже рты раскрыли от неожиданности. А Рената отвернулась и, подскакивая на одной ножке, побежала к своему подъезду.

Утром, еще до открытия нового магазина, собралась большая толпа. Рената дежурила у дверей с семи часов. Она видела, как пришли директор и веселые девушки-продавщицы. Перед самым открытием приехал на «Волге» важный дяденька. «Товарищ Иванов» – называл его директор. Увидев Ренату, директор стал что-то говорить ему. Товарищ Иванов засмеялся и тоже посмотрел на Ренату. Потом сказал:

– Товарищи! Жители нового дома и всего близлежащего района. Поздравляю вас. Сегодня мы открываем еще один прекрасный магазин… Пусть перережет ленточку и станет ПЕРВЫМ покупателем магазина представитель самого молодого поколения. Рената Бикбаева! Иди сюда.

Все захлопали. Рената под завистливыми взорами сестер Каблуковых и близнецов перерезала длинными блестящими ножницами красную ленточку, натянутую поперек двери, и первой вошла в магазин. В кондитерском отделе она купила лимонные вафли, а в гастрономическом – двести граммов тоненькой охотничьей колбасы. И только потом, после нее, стали покупать все остальные.

Скамейки

После завтрака Рената забралась с ногами на диван и оттуда наблюдала, как папа готовится к экзаменам. Он считал на логарифмической линейке, записывал. Потом сердито зачеркивал все и снопа начинал считать.

– Что, пап, у тебя задачка не получается? – не выдержала Рената.

– Какая задачка? – Папа поднял от стола голову, посмотрел на Ренату. И улыбнулся: – Верно, дочка! Заработался я. Устал. Айда проветримся!

– Айда! – с радостью поддержала Рената.

Они наперегонки с грохотом скатились по лестнице и побежали вокруг дома. Впереди стрелой летела Ренка, за ней папа. И никак не мог догнать.

– Хватит, дочка! Все равно тебя не догонишь. Ты здорово бегаешь!

– Папа, а тут Колька Пугач живет! – сообщила Рената, когда они проходили под балконами. – Вон там. Видишь железные ворота на той стороне улицы? У Пугача есть нож большущий…

– Ну-у-у! – папа сделал испуганное лицо. – Тогда бежим во двор?

Ходили-ходили они возле дома, и вдруг папа спрашивает:

– Ренка, а на чем ты сидеть будешь, если в куклы играть?

Рената огляделась вокруг. Сидеть и правда было не на чем.

– А на ступеньках можно!

– Нет. На ступеньках нельзя. Они цементные. Давай-ка сделаем с тобой деревянную скамейку.

Доску они нашли в подвале. А кусочков бревен во дворе хватило бы еще на двадцать скамеек. Папа вырыл три ямки. Поставил в них три столбика и стал закапывать. Рената помогала: сыпала землю, носила кирпичи.

– Папа, а зачем столбик посередине? Что ли, я тяжелая?

– А разве ты одна сидеть будешь? А если тетя Валя из четырнадцатой квартиры? Да еще две-три женщины сядут – она и сломается.

Ренка сморщила нос:

– А они в другом подъезде живут… что ли, мы для них делаем?

Папа бросил закапывать ямку. Внимательно посмотрел на дочку. Покачал головой:

– Ой-ей! Что ли, для тебя только? – передразнил он. – Стыдно, товарищ!

Ренка насупилась и отвернулась. Она сосредоточенно ковыряла носком туфли кусок кирпича.

– Нет, ты камень оставь! Он ни при чем. Да не отворачивайся. Правильную критику признавать, брат, надо!.. Серьезно тебе говорю. Ты эту манеру – «твое», «мое» – брось! Тут все наше!.. Подай-ка рубанок.

Папа острогал доску с обеих сторон, и стала она гладкая-прегладкая. Рената поддерживала доску, подавала инструменты, гвозди. Обида постепенно проходила. Потом папа предложил ей:

– А ну-ка забей и ты свой гвоздь в общее дело!

Рената долго забивала большущий гвоздь. То молоток бил мимо шляпки по доске, то гвоздь согнулся. Аж вспотела вся. Но все-таки забила. Она чисто убрала все вокруг скамейки. Села рядом с папой – удобно. Провела ладошкой по доске – гладкая. Нагнулась и понюхала. Доска вкусно пахла смолистой сосной. Папа смотрел на нее и улыбался:

– Ну что, нравится? То-то, брат.

Ренка в знак примирения ткнулась мягким носом в папину шею. К ним подошел пожилой мужчина из второго подъезда.

– Товарищ Бикбаев, можно у вас ножовку попросить? Мы с женой по вашему образцу тоже такую скамейку сделаем.

Когда он, помахивая ножовкой, скрылся в подъезде, папа ткнул Ренку в бок пальцем и подмигнул хитрым темно-карим глазом:

– Видала?… Вот только не знаю, на их скамейку нам можно будет садиться или нельзя?

– Ну, пап! – сморщилась Рената.

– Ладно, ладно. Я шучу…

К вечеру следующего дня против каждого подъезда стояли новенькие скамейки. А Рената с близнецами, с Клавой и Соней бегали от одной к другой: пробовали – чья скамейка лучше. Рената все же думала, что лучше всех та, которую они сделали с папой самыми первыми.

Сад

Последнее воскресенье апреля. День выдался ясный, солнечный. Десятка два мальчишек и девчонок с лопатами и совками в руках собрались во дворе у третьего подъезда. Вовка с Женькой то и дело бегали за угол дома и смотрели на дорогу. Наконец они закричали: «Едет! Едет!» Головы всех собравшихся, как по команде, поднялись кверху.

– Те-тя Ли-да! Едет! Едет! Можно начинать? – хором закричали они.

На балкон второго этажа выбежала круглолицая веселая тетя Лида – председатель домового комитета. Ребята закричали еще громче. Она замахала маленькими, как у девочки, ручками:

– Слышу! Хватит! Слышу! Можно начинать!

Все ринулись к четырем подъездам дома.

– Откуда начнем? – спросил Вовка.

– Давайте сверху, – предложила Рената, – а то пока сгустятся.

И они наперегонки побежали по лестнице. Рената подпрыгнула и коснулась белой кнопки звонка у своей квартиры:

– Мамочка, приехали!

– Идем, донька, идем! Папа уже переоделся.

И тут Рената вдруг вспомнила: а как же кино? Еще позавчера папа поручил ей купить билеты на двухсерийный взрослый фильм. Рената выстояла длинную очередь и купила два билета на 11 часов.

– Мама, вы же в кино опоздаете!

Мама улыбнулась:

– Ничего, донька. Мы просто пойдем в другой раз.

– А билеты? Я целый рубль заплатила! Они же пропадут. И ты так хотела с папой посмотреть это кино. Что ли, не жалко?

– А что поделаешь. Мы же не знали тогда, что воскресник будет. Кино мы в другой раз посмотрим. А воскресник ведь из-за нас не перенесут. Не расстраивайся. Это же очень весело – воскресник.

До кнопки звонка соседней квартиры Рената не допрыгнула. До черного кружочка доставала, а до кнопки – никак!

– Вова и Женя, станьте вот так, коленка к коленке. А я позвоню.

Рената сняла тапки, встала на коленки близнецов и дотянулась до звонка. Дверь открыла соседка тетя Таня.

– Тетя Таня! Там уже деревья привезли. Скорее. А то не достанется!

– Идем, Рена… Коля, пошли! Ребята зовут, – крикнула она в глубь квартиры.

У следующей двери Рената и Вовка подставляли коленки, а Женька звонил. Потом звонил Вовка. После него – сестры Каблуковы.

Через десять минут во дворе уже было полно народу. Ренатин папа и высокий мужчина в очках мигом открыли борта грузовика.

Осторожно, чтобы не повредить корни, брали с машины тоненькие топольки, раскидистые, с темно-красной корой вишенки, крепкие, будто отлитые из металла, трехлетние деревца ореха. Мама и соседка тетя Таня принимали у них саженцы и передавали дальше. Деревья-малютки, как по волнам, плыли из рук в руки к уже приготовленным для них ямкам. Папа говорил, наверное, что-то веселое, потому что мама и тетя Таня громко смеялись.

Рената тоже смеялась. И думала, что воскресник – это очень здорово. И ей уже совсем не было жалко тех билетов в кино, которые пропали.

Из магазина вышли две молоденькие продавщицы.

– Ох ты! Красота какая. Мы тоже сейчас! – и убежали. Вскоре все свободные продавцы и сам директор принялись за дело. Приехала большая машина-поливалка. Пожилой шофер дядя Вася поливал из шланга только что посаженные деревья. Рената услышала, как рядом заспорили два дяденьки.

– Дайте мне! Дайте посадить этот тополек, – просил директор магазина у высокого мужчины в очках. – Шустрый вы. За третье деревцо ухватились.

– А что, завидно? – улыбнулся высокий.

– Видите ли, дорогой товарищ, один какой-то ученый сказал: если человек за всю свою жизнь не посадил ни одного дерева… и еще что-то там не сделал… В общем, дрянь он, а не человек… А мне, знаете, как-то до сих пор не приходилось. Уступите мне этот тополечек! Ямку-то я выкопал…

– Ну, что ж, действуйте! Искупайте свой грех перед природой, – согласился мужчина в очках. – Тем более что я их посадил не одну тысячу. До войны в лесопитомнике работал.

Ребята сновали во всех направлениях. Собирались кучками. Обсуждали что-то. И снова бросались врассыпную. Они поддерживали деревца, пока корни засыпали землей, собирали камни, носили колья.

Рената обернула мягким байковым лоскутом тоненький ствол вишенки. Шпагатом привязала ствол к крепкому колу, вбитому папой.

– Пап! Теперь ветер не сломит ее, правда?

– Правда, Ренка… Вишенку не сломит. А вот тем деревцам тоже колья нужны. Беги и организуй еще штук двадцать.

– Ага, пап! Мы быстро. Мы хоть сто штук принесем! – И Рената побежала к товарищам…

* * *

Вечером друзья сидели на скамейке возле первого подъезда и любовались своим садом.

– Клава, а почему ваша мама не пришла деревья сажать? – спросила Рената. – Она же сказала: «Приду».

– Не знаю, – ответила Клава. – А папа в Москву уехав.

– А тебе что? Тебе больше всех надо? – накинулась на Ренату Сонька.

– Что ли, спрашивать нельзя? – удивилась Рената.

– Они и двор убирать не выходили, – сказал не то Женька, не то Вовка. – Все выходили, а они со своей мамочкой попрятались.

– Сам ты, дурак, прятался! Нас дома не было.

– И были! Твоя мать на балкон выходила. Я видел. А за дурака я тебе как дам палкой!

Сонька взвизгнула и отбежала от скамейки.

– Женя, не дерись, – Рената перехватила палку.

– А чего ж она. И я не Женька, а Вовка.

– Обманываешь! Я заметила. У тебя на штанах вон дырка зашита.

– Нет, Вовка! Давай поспорим?! – Он пощупал штаны и обернулся к брату: – Женька! Ты опять мои штаны стащил! Свои порвал, а теперь…

– А ты сам первый их схватил, когда одевался!

– Хитренький! Значит, опять на мой стул подсунул.

– А знаете что-о-о?! – перебила их спор Сонька. Она сделала такое таинственное лицо, что все разом спросили:

– Что-о-о?

– А у нас сберкнижка есть!

– Поду-у-маешь! – разочарованно сказали близнецы. – У нас тоже есть. Мы с мамой ходили деньги по ней получать.

– А у вас, Ренка, есть? – ехидно спросила Сонька.

– А зачем? У нас деньги в туалетный столик кладут, когда получка.

– Тю-у-у! – презрительно протянула Сонька. – У каждого должна быть сберкнижка. У нас аж три! У мамы. У меня. И у Клавки. Мама говорит, что у каждой порядочной семьи должна быть на книжке хоть тысяча.

– А что ли, мы не порядочные?! – спросила Рената.

– А, думаешь, порядочные? У вас и телевизора нет. И холодильника нет. И серванта тоже нет!

– А зато… зато у нас есть это… аж два шкафа с книгами! Большущих! – защищалась Рената.

– Тю-у-у, – присвистнула Сонька, – разве книжки много стоят! – Сонька торжествовала победу. Наконец-то она поддела Ренку. Пусть не задается.

Глаза Ренаты метались с одного лица на другое, ища поддержки. Но близнецы молчали. У них дома были и сберкнижка, и холодильник с телевизором. Клава что-то жевала губами и смотрела в сторону. На щеках Ренки выступили красные пятна. Что сказать? Как доказать, что они, Бикбаевы, порядочные?! И вдруг вспомнила:

– А папа говорит: не в деньгах счастье! Вот! И еще директор магазина сказал: кто ни одного дерева не посадил, значит, он дрянь, а не человек!

– А ты, а ты… – задохнулась от злобы Сонька, – и директор твой дурак! И отец – дурак! И мать – дура! – и ударила Ренку по лицу.

Этого Рената выдержать уже не могла. Еще никогда в жизни никто не посмел так обзывать папу и маму! Ренка вскочила и крепким кулачком ткнула в Сонькину физиономию. Сонька взвизгнула, закрыла лицо руками и кинулась в сторону. Споткнулась о лежавшую на земле лопату. Растянулась на асфальте и тонким пронзительным голосом заорала на весь двор:

– Ма-ма-а-а! Ой, ой, ма-мо-о-о-чка-а! Ой, глаз, глаз! Выбила-а!

Клава перепугалась и побежала поднимать сестру.

– Беги! Ренка, беги! – закричали близнецы.

Ренка во весь дух пустилась по пустырю и спряталась за трубами. Сердце у нее бешено колотилось. А вдруг правда глаз Соньке выбила? Что будет? Она долго сидела за трубами. Прислушивалась. Вот зашелестела прошлогодняя сухая трава. Идет кто-то! Ренка сжалась в комочек.

– А здорово ты ей трахнула!

Рената подняла голову:

– Ой, Женя! Я ей правда глаз выбила? Правда?!

– Ну-у-у-у! Какой глаз! Только нос расквасила. И чего ты меня все Женькой зовешь? Вовка я!

– Так у тебя же штаны целые!

– Подумаешь, штаны! Я свои у Женьки отобрал. Правильно ты Каблучихе дала! Я бы ей еще не так дал. Там что было! Народу собралось. Каблучиха ревет как резаная. Мать ее орет: «Пусть попадется, я ей голову оторву!.. В милицию оттащу!..» А я своей маме рассказал всю правду. А мама приказала громко рассказать. И я рассказал. И про сберкнижки… И как Сонька обзывала. И тебя стукнула первая… Тут все как стали ругать Каблучиху. А домкомша сказала: «Вот видите. Ваша Соня сама во всем виновата». Мать как схватит Соньку за шиворот. Домой побежала, отлупила Соньку. Клавку зачем-то… Стоят они на балконе и ревут на всю улицу…

Космонавты

Близнецы Вовка и Женька, присев на корточки, выглядывали из прошлогоднего бурьяна, что рос на пустыре. Там, где обычно проходят футбольные баталии, собрались большие мальчишки. Руками размахивают, спорят.

– Чего они придумали? – прошептал Вовка. – Глянь. У Пугача шлем летчицкий! Может, опять ракету пускать будут? Давай узнаем?

– Давай. Только сперва ты пойдешь, а потом я.

– Почему опять я?

– А ведь ты ему тогда почти полкоробки пистонов подарил.

– И ты бы подарил! Жадина ты, Женька! И всегда за меня прячешься.

– Вы что тут делаете? – подбегая к ним, спросила Рената.

– Хочешь, посмотрим, что Пугач придумал?

Рената, которая столько слышала о Пугаче, но ни разу его в глаза не видела, с готовностью ответила:

– А то нет?!

Втроем они направились к футбольному полю. В кругу ребят стоял широкоплечий, крепкий мальчишка в закатанных до колен черных штанах, в синем распахнутом кителе, из-под которого виднелась матросская тельняшка. На макушку черной, стриженной под машинку головы лихо сдвинут кожаный летный шлем. Лицо, руки, ноги мальчишки были коричневыми.

«И где он успел так загореть?» – подумала Рената.

Мальчишка в шлеме обернулся и увидел их. Сунул руки в карманы. И, виртуозно сплюнув под самые ноли близнецов, спросил:

– Ну, чего притопали?

– А мы, Коля, посмотреть… Во что вы играете, – расхрабрился Вовка.

Пугач поддернул штаны, подмигнул дружкам и ответил:

– А мы это… в космонавтов.

– А нам можно? – спросила Рената.

– А чего ж, валяй! Терешкова тоже женщина… Только сначала нужно испытание пройти.

– Какое? Какое? – подались вперед близнецы.

– А вот полезете через эту трубу…

Ренка посмотрела. Труба широкая. Пролезть в нее – ерунда. Но увидела, как ухмыляются приятели Пугача, и подумала: «Что-то они очень веселые».

– А зачем? – спросила Рената.

– Зачем-зачем! – передразнил Пугач. – Это же не простая труба, а аэрофи… аэроти… аэро-ди-нами-чес-кая труба, – насилу выговорил он длинное заковыристое название. – Все космонавты в таксой трубе испытываются.

– А тогда что? – спросила Рената.

– Тогда играть с нами будешь. Полезешь?

– Нет. Играть хочу. А в трубу не могу, – Рената посмотрела ша свою светло-серую шерстяную кофточку и только что выглаженные мамой шорты, – запачкаюсь.

– Испугалась, чис-тю-ля! Слабо?! Ну и отваливай, – процедил сквозь зубы Пугач.

– Пугач! Я полезу! Я не боюсь, – выскочил Вовка. – Только тогда, раз я первый, я буду Гагариным!

– Валяй! – весело согласился Пугач.

Как только Вовка сунул голову в трубу, Женька, не желая отстать от брата, закричал:

– И я! И я хочу Гагариным! Я еще лучше пролезу! – и тоже исчез в другой трубе.

– Быстрей! Быстрей! – кричали дружки Пугача. – Кто первый – тот Гагарин! Давай! Жми!

– Начать вращение! – скомандовал Пугач. – Дайте им состояние невесомости.

Мальчишки ухватились за трубы и стали их перекатывать.

– Право – два оборота! – кричал Пугач.

Трубы покатились вправо.

– Стоп! Лево – три оборота!

Женька с Вовкой заскользили внутри труб, пытаясь сохранить нормальное положение. Но трубы вращались все быстрее. Близнецов швырнуло на бок, перевернуло на спину, снова бросило на живот. Потом трубы покатились в обратном направлении. Стукаясь коленями, локтями, окончательно потеряв представление, где низ и где верх, близнецы призвали на помощь маму:

– Ма-а-а-а… О-о-о-о… те-е-е-е, – неслось из труб.

Тогда Пугач махнул рукой:

– Прекратить испытание!

Ошалев от страха, братья вывалились из труб, на четвереньках поползли в разные стороны и уселись на земле, тараща глаза.

– Гля!.. Два Гагарина!.. Космонавты!.. Вот дурачки! – кричали, хохотали, хватаясь за живот, мальчишки, тыча в близнецов пальцами.

Пугач глянул на Ренку. Она не смеялась. Черные широкие брови ее сошлись в одну линию. Пальцы сжались в кулаки. Кольке сразу почему-то стало невесело.

– Цыть, вы! Чего ржете?! – крикнул Пугач дружкам и подошел к близнецам, которые наконец поднялись на ноги: грязные, с растрепанными волосами. Белые чубы, руки коленки и курточки-были перемазаны ржавчиной и сажей. Пугач сказал им примирительно: – У вас еще слабый вести-бю-лярный аппарат. Потренироваться надо.

– Ага! Мы будем… тренироваться, – сказал Вовка. – У нас в подвале пустая бочка есть. Правда, Женька?!

Женька не успел ответить. От большого дома донесся крик мамы:

– Во-ва-а-а!.. Же-ня-а-а-а!

И растрепанные близнецы, спешно приводя себя в порядок, поплелись к дому, навстречу неминуемой расплате…

И все-таки Ренке понравился Колька Пугач. Смелый, видно, да еще и выдумщик. Она целую неделю после этого надевала свой черный лыжный костюм. Но у труб никого не было. Пугач испытанием космонавтов больше не занимался.