Текст книги "Тайна невидимки (сборник)"

Автор книги: Юрий Долгушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Цветной, объемный, стереозвуковой фильм, – сформулировал Маэстро и добавил: – Экспериментальный, без всяких трюков и игровых эффектов. Просто – картинка с натуры. Я сделал его тоже для того, чтобы показать будущее кино, а главное – дистанцию, все ту же досадную дистанцию, на которую иногда отстает промышленность от передовых возможностей техники… Однако – перебил он себя, взглянув на часы, – пора двигаться. Едемте сейчас ко мне. Разоблачать тайны вашего замка.

Мы поднимались по широкой лестнице дома, где жил наш друг. Я прекрасно помнил, что его квартира на третьем этаже. Однако он остановился на втором и, вынув ключ, стал открывать дверь.

– Позвольте, вы ошиблись этажом! – заметил я.

Он улыбнулся.

– Нисколько. Вот вам и первая тайна: у меня теперь здесь вторая комната. И в этом заключается необходимое условие, без которого не может быть решена проблема невидимки. Прошу, входите. Как видите, расположение и размеры те же, что и там, наверху. Это тоже имеет значение.

Мы вошли, и я узнал издавна знакомый «рабочий беспорядок» домашней лаборатории моего друга.

Всю середину комнаты занимали несколько столов, сдвинутых вместе и образовавших как бы один громадный стол, на котором ничего не было. Предметы же, которым следовало бы расположиться на столах, лежали на полу, на подоконниках…

Но главное, что невольно привлекало внимание, это стены и потолок. Они были усеяны какими-то одинаковыми круглыми приборами, укрепленными на больших кронштейнах. Ряд этих приборов шел по всем стенам на высоте около метра от пола, другой ряд опоясывал комнату метрах в полутора выше. Два ряда украшали потолок. В общем, их было не меньше полусотни. Тонкие провода змеились от них и вливались в общий канал.

Я подошел к ближайшему прибору и стал рассматривать его, Маэстро тотчас оказался рядом.

– Оригинальное украшение комнаты, не правда ли? – сказал он. – А в нем заключается главная техническая тайна всех чудес. Узнаете эту штуку? Впрочем, таких вы еще не могли видеть, – это моя конструкция. В общем, это репродуктор, в середине которого вмонтирован микрофон. Вот он. Они связаны между собой чисто механически. Таким образом, эта комбинация может служить и излучателем звука и приемником его. Нечто вроде искусственной головы, имеющей уши и голос… Однако посмотрим, что делается наверху, в моей гостиной. Он подошел к небольшому распределительному щитку, укрепленному на стене, и щелкнул одним из многочисленных включателей.

Я не успел заметить, что он сделал там еще, потому что в этот момент Марина, молча сидевшая на диване в трех шагах от меня, ни с того ни с сего громким мужским голосом вдруг вскричала:

– Новая эра! Поймите!.. – и испуганно вскочила с места.

Я бросился к ней…

Никогда еще мне не приходилось видеть, чтобы Маэстро хохотал так безудержно, с таким откровенным, искренним увлечением.

– Простите, на этот раз я не виноват. Чистейшая случайность, – сказал он наконец, успокоившись. – Не мог же я знать, что он сидит как раз на этом самом месте!

– Да кто это он?

– О-о… занятный человек. Я вас сегодня познакомлю. Композитор Имбирцев. Они с Ныркиным там беседуют в ожидании меня. Он увлечен одним моим предложением, касающимся музыки. Я ведь теперь, как вы знаете, стал музыкальным!.. – Он снова засмеялся. – Однако не буду вас больше мучить. Подойдите сюда… Этот щиток – пульт управления моей таинственной системой. Я только что включил сразу все «уши», то есть микрофоны, установленные в той комнате, где мы с вами вчера пировали, и все репродукторы, находящиеся здесь. Но пришлось сейчас же выключить. – Он сдержал новый приступ смеха. – Теперь снова включаю эту систему.

Голос композитора тотчас возник около нас. Он с жаром рассказывал о каком-то симфоническом концерте в Америке, обращаясь к невидимому слушателю, очевидно, Ныркину. Мы с интересом слушали. Невидимый композитор возбужденно двигался перед нами, мягко шагая по столь же невидимому ковру.

– Выключить? Или хотите послушать еще? – хитро спросил Маэстро.

– Интересно, конечно, – ответил я, – но… он, по-видимому, не знает, что его слушают. Мы, собственно, подслушиваем…

– A-а… в самом деле, это не совсем удобно. Получается нечто вроде того, как у вас там, в замке. Ну что же, тогда давайте обнаружим свое присутствие, познакомимся… Включаю другую систему.

Тут он щелкнул другим включателем и сказал:

– Сергей Андреевич, добрый вечер!

Композитор, продолжавший свой рассказ, замолк на полуслове.

– А?… Что?… Кто это?… Маэстро, конечно?

– Собственной персоной, – ответил тот. – Опять напугал вас?

– Никак не могу привыкнуть… Ну, здравствуйте. Пришли, значит?

– Да, и не один. Тут у меня двое друзей, которые…

– Простите, Маэстро, – перебил его голос Ныркина, – есть срочное дело. Вам придется извиниться перед друзьями… Полчаса назад звонили и просили немедленно прибыть на экстренное заседание комиссии, о которой вы знаете. Просили также передать, что кандидатура Волохова провалилась и что комиссия вылетает завтра.

Мы с Мариной почувствовали, что наши надежды узнать наконец тайну «невидимки» снова рухнули.

– Что это значит? – спросил я.

Маэстро обернулся ко мне.

– Это значит, что сейчас мы поднимаемся наверх, я вас познакомлю с Сергеем Андреевичем Имбирцевым, и вы проведете интересный вечер. А я… – он развел руками, – сейчас поеду в наркомат, а завтра в шесть утра буду на аэродроме. Ничего не поделаешь!

– И надолго? – спросила Марина упавшим голосом.

– Думаю, месяца на два-три.

– Три! Ну, это невозможно! Как же… с разоблачениями?

Маэстро улыбнулся своей теплой, ласковой улыбкой.

– Да, это, конечно, невозможно. Вот что! Есть выход. Вы узнаете все через несколько дней. Завтра у меня будет часа четыре совершенно свободных во время полета. Вот я и напишу вам обстоятельное письмо, в котором все объясню. Выход найден?

Я повторил жест Маэстро, разведя руками: «ничего не поделаешь!»

Через несколько минут Маэстро уехал…

РАЗГАДКА ТАЙНЫ НЕВИДИМКИ

ОТ РЕДАКЦИИ. В предыдущем номере нашего журнала повесть Юрия Долгушина «Тайна невидимки» оканчивается тем, что знаменитый Маэстро (изобретатель, великий знаток, кудесник техники) дал обещание сообщить разгадку многих непонятных, удивительных вещей. Кто был таинственный «невидимка» в старом польском замке? Отчего он внезапно появлялся и исчезал? Как мог сам Маэстро превратиться в «невидимку» и проделывать изумительные фокусы в новогоднюю ночь? Какая существует связь между всеми этими странными явлениями и тем необыкновенным кино, которое изобретатель показал на прощание героям повести?

Маэстро выполнил свое обещание. Он дал ответ на эти вопросы, прислав с пути пространное письмо. Писатель Юрий Долгушин переслал его нам и любезно разрешил напечатать в журнале полностью.

Вот это письмо.

Дорогие друзья!

Вы, конечно, ждете от меня немедленных объяснений. Изволь раскрыть перед вами сразу всю тайну «невидимки»! Но я этого не сделаю. Пеняйте сами на себя, вы. оказывается, невежды, вы не знаете самых азов современной техники. Стыдно, товарищи! В наше время, когда техника окружает нас со всех сторон, когда мы пользуемся ею буквально на каждом шагу, вы, наверное, не представляете толком, как устроены и работают такие простые вещи, как телефон, радиоприемник, репродуктор, даже выключатель?! Я сердит на вас.

В наказание вам придется подождать немного с «невидимкой» и предварительно ознакомиться с другим предметом. Но предупреждаю вас, это необходимо. Иначе вы ничего не поймете в этой самой тайне, которая вас так смущает.

Задумывались ли вы когда-нибудь, зачем природа наделила нас двумя глазами? Представьте себе, в каком трудном положении оказался бы человек, впервые познающий окружающий его мир, если бы у него был один только глаз. Ведь он прежде всего был бы лишен непосредственного чувства расстояния. Он не мог бы сразу понять, что – далеко, что – близко. А потому и размеры незнакомых предметов ему пришлось бы познавать чуть ли не ощупью. Но посмотрите в окно, сначала закрыв один глаз, а потом открыв его. Как будто ничего не меняется, все остается по-прежнему на своих местах; здания, трубы на крышах, деревья. Это потому, что мы видим обычные для нас предметы, их размеры, расстояние до них – все нам уже известно, и когда, смотря одним глазом, мы лишаемся чувства расстояния, то наше воображение легко дополняет это утраченное чувство. И все же, когда вы смотрите двумя глазами, окружающая обстановка кажется более ясной, живой, приобретает отчетливость, выпуклость. Вы полнее ощущаете пространство. Еще понятнее становится разница, если вы обратитесь к фотографии. Посылаю вам два фотографических снимка. Я снял один и тот же вид двумя разными фотоаппаратами.

Первый раз – обычным, «одноглазым» аппаратом, имеющим один объектив. А затем так называемым «стереоскопическим» фотоаппаратом. Он вооружен уже двумя объективами и как бы рассматривает предметы с двух точек зрения. Поэтому его можно назвать «двуглазым» и дает он два почти одинаковых изображения одного и того же вида. Я подчеркиваю: почти. На самом деле между этими двумя изображениями можно подметить едва уловимое различие, именно потому, что снимки были сделаны с разных точек зрения.

Рассматривать такой двойной снимок надо особым способом. Самое лучшее… воспользоваться специальным несложным прибором. Он называется «стереоскопам» и представляет собой два стеклышка (вернее две призмы), в которые такие снимки и рассматриваются. Человек как бы надевает особые очки и тогда видит чудо! Две соседние плоские фотографии сливаются в одну, вместо плоского изображения получается живой, рельефный вид пейзажа, где хорошо чувствуется глубина, даль. Вы испытывали примерно то же, когда рассматривали окрестность из окна то одним, то двумя глазами. Но тут впечатление получается гораздо ярче. Вы забываете, что это только изображение на бумаге, вам кажется, что стоит только протянуть руку и можно дотронуться до ближайших предметов, ощутить их форму, объем, даже сдвинуть с места. Вот какое чудесное впечатление дает стереоскопическая фотография, объемное изображение.

Но у вас может не оказаться такой занятной вещицы, как стереоскоп, и вы будете беспомощно разводить руками. Ничего, я подумал о вас. Держите двойной снимок перед собой на нормальном для вашего зрения расстоянии. Теперь постарайтесь взглянуть на него так, как если бы вы смотрели куда-нибудь вдаль. После нескольких попыток это обязательно выйдет. Что же произойдет? Снимки как бы расплывутся, начнут сдвигаться, раздвигаться, опять сдвигаться и наконец совпадут друг с другом, получится одно изображение, но какое! Перед вами предстанет живой, со всей глубиной и объемностью пейзаж, будто вы созерцаете через волшебное окошко настоящую натуру. Ну, а теперь перейдем к самому главному. Вы, конечно, надеетесь, что я начну сейчас объяснять похождения «невидимки» и всякую чертовщину, происходившую в польском замке. Как бы не так. Погодите-ка еще. Лучше я вам задам другой вопрос: за чем у нас два уха, а не одно?

Проделайте такой же опыт, что и с глазами. Закройте одно ухо и прислушайтесь к тому, что происходит вокруг. Как будто до вас долетают те же звуки, шум, говор, стук. Но все это потеряло не только силу, но и остроту. А главное – вы не сможете воспринимать звуки с прежней уверенностью и полнотой. Откуда доносится, скажем, стук? Где его источник, на каком расстоянии? Удаляется он или приближается? Все это определить «одноухому» человеку очень трудно, почти невозможно. И красочная, полная разнообразных звуков, оттенков окружающая жизнь становится невыразительной, однообразной и скучной, как плоская фотография.

Два уха, две точки приема звука необходимы для того, чтобы мы могли сразу чувствовать направление: откуда доносится звук – и ощущать расстояние: далеко или близко находится источник звука. Кроме того, всякий звук, доносящийся до наших ушей, состоит не только из серии звуковых волн, рождающихся от самого источника звука, например от ударов молотка по листу железа, – к нему еще примешиваются всякого рода призвуки, отзвуки, отраженные звуки. Эти бесчисленные маленькие эхо доносятся к нам уже не от самого источника звука, а от окружающей его обстановки.

Мы привыкли к этим побочным звукам и не замечаем их, но именно они все вместе дают представление о происхождении звука, о его дальности, о его источнике, именно они придают каждому звуку определенный характер. И принимая их вместе с основной звуковой волной (удары молотка), мы как бы ощупываем слухом источник звука с разных сторон. Для этого нам и нужны два уха. Как и в зрении, здесь для полноты восприятия необходимы две точки приема. Они помогают определять направление, откуда доносится звук, и расстояние, где этот звук рождается. Звуковой мир становится рельефным, объемным. Теперь вы понимаете, что называется «стереозвуком»? Запомните это слово. Оно дает ключ к разгадке многих таинственных происшествий, которые с вами приключились.

И представьте, друзья, я нашел способ воспроизводить такой объемный звук. Впечатление оказалось еще более поразительным, чем от стереоскопического изображения, когда его видишь впервые. Мне удалось построить «стереофон». Сейчас расскажу, что это за штука.

Вы, конечно, знаете, что прибор, который в современной звукотехнике заменяет ухо, называется микрофоном. Я взял два микрофона, подвесил их рядышком – на том расстоянии, как у нас расставлены уши. А затем произвел запись на кинопленку разговора Ныркина с помощником перед этими двумя микрофонами. На пленке получились две звуковые дорожки, две отдельные записи.

Потом я заставил эти две записи говорить, как в обычном звуковом кино. Только слушал я их в телефонные наушники. Левая мембрана воспроизводила звуки, записанные с левого микрофона, а правая – с правого микрофона.

Вот тут-то я и получил объемный звук. Стереозвук! Голоса Ныркина и его помощника, их движения, шаги были не только слышны – нет, они передвигались, занимали определенное место в пространстве передо мной, как это и бывает по-настоящему в жизни.

Теперь вы близки к раскрытию загадки… Но терпенье, друзья, терпенье! Сначала я доскажу вам о своем стереофоне.

Проделав с ним различные эксперименты, я убедился, что для получения такого же эффекта можно не делать звуковых записей на кинопленку, а просто ставить два микрофона перед источником звука и передавать его по проводам в наушники. Потом оказалось, что и наушники можно заменить репродукторами, расставленными пошире перед слушателями. Чтобы вам были понятнее мои рассуждения, я набросал в блокноте несколько схем и эскизов. Посылаю их вместе с письмом.

Но вот я стал думать: какое же полезное применение можно найти моему стереофону? Первое, что пришло на ум, – это кино. Оживить звук на экране, сделать его движущимся, ощутимым в пространстве.

И поступил так. При съемке фильма расставил «уши»-микрофоны подальше один от другого, на ширину обычного киноэкрана. А когда готовый фильм надо было демонстрировать, то поместил в нижних углах экрана два репродуктора. Левый репродуктор говорил то, что при съемке «слышал» левый микрофон, а правый репродуктор – то, что было записано с правого микрофона.

Ясно, что оба микрофона во время записи «слышали» один и тот же звук по-разному. Актер двигался перед аппаратом. Когда он направлялся вправо, звук его голоса в левом микрофоне ослабевал, а в правом, наоборот, усиливался. При демонстрации фильма эти изменения повторялись репродукторами, и зритель воспринимал их, как перемещение звука слева направо – сообразно движению актера.

Таким образом был сделан первый шаг: звук на экране перестал быть неподвижным, как обычно в кино. Он стал передвигаться. Но передвижение было ограниченным: только влево или вправо, на одном и том же уровне. Этого было недостаточно. Тогда я прибавил при съемке еще два микрофона, поместив их над первыми двумя. Получилось как бы квадратное окно с микрофонами во всех четырех углах. Это значительно усложнило дело, так как пришлось осуществлять четыре отдельных звукозаписи на пленке. Они уже не помещались на одной ленте с фотокадрами. Пришлось перенести их на другую ленту. Но, когда мы стали демонстрировать готовый фильм и за экраном, за его углами, заговорили все четыре репродуктора, – эффект получился изумительный. Полная иллюзия движения звука во всех направлениях – вправо, влево, вверх, вниз и в глубину, то есть во всех трех измерениях! Такой звук вы слышали в фильме, который я показывал перед отъездом. Заглянув за раму экрана, вы заметили по его углам четыре репродуктора моего стереофона.

Теперь самое время поговорить о «невидимке». Воображаю, как вас мучает любопытство!

Итак, стереофон, как видите, может создать полную звуковую иллюзию присутствия человека в комнате. Человек будет двигаться, ходить, говорить, – словом, давать о себе знать, будто он в действительности находится тут, рядом с вами.

Вот почему, когда вы рассказали мне о ваших приключениях в польском замке, я сразу понял, что эту идею кто-то воплотил в жизнь. Для чего? На этот вопрос я не нашел ответа в ваших рассказах и поэтому немедленно отправился в Польшу. Ваши указания помогли мне без труда найти и замок и таинственные комнаты в нем. Замок оставался необитаемым. Небольшой отряд наших войск, охранявших коммуникации, был расквартирован в подсобных помещениях. Командир отряда, очень симпатичный лейтенант пехоты, с готовностью взялся помогать мне в изысканиях. Признаюсь, прежде чем окончательно ввести лейтенанта в курс дела, я немного подшутил над ним, может быть даже порядком попугал его.

Вот как это произошло. Осмотрев ваши комнаты, я прежде всего убедился в том, что они совершенно одинаковы по величине, по форме и даже по расположению в них дверей и окон. Я начал выстукивать стены и тотчас нашел в них ряды пустот, скрытых за плотным парчовым гобеленом. Вскрывать эти пустоты я вначале не стал, потому что назначение их было ясно: в них размещались микрофоны и репродукторы. Эти приборы, по моим расчетам, должны были оказаться и в полу, – потом я нашел их и там. В обеих комнатах расположение их было совершенно одинаково.

В стене позади вашего стола стоял шкаф, дверцы которого открывались без ключа. На первый взгляд, он был пуст. Но я принялся обыскивать его и обнаружил под нижней доской целую батарею усилителей, трансформаторов и прочей аппаратуры, питавшей всю систему током.

Запустив мотор электростанции (потому что именно она должна была питать током всю систему), я, ничего еще не объяснив моему лейтенанту, отправил его в комнату Марины, где он должен был ждать меня. А сам я остался у пульта управления – хорошо вам известной доски с выключателями около вашего письменного стола.

Я очень хорошо представил себе тогда, как вы, чтобы включить единственную лампу в вашей люстре, сонно шарили рукой по этому пульту и вертели одну за другой ручки попавшихся выключателей. Между тем достаточно было внимательно рассмотреть эту доску, чтобы заметить надписи по-немецки: «туда», «оттуда», «обе». Может быть, эти надписи заставили бы вас задуматься о назначении трех выключателей.

Кстати, имейте в виду, что для включения разных групп ламп в больших люстрах служит один переключатель и нет никакой необходимости ставить несколько выключателей.

Когда лейтенант отправился в комнату Марины, я немедленно повернул выключатель с надписью «оттуда» и стал ждать. Вот послышались шаги, дверь открылась, лейтенант вошел в комнату, сел на стул и закурил. Все это было слышно так, как если бы происходило тут же, в моей комнате. Впрочем, вы это сами испытали. Система «оттуда» действовала!

Я повернул соседний выключатель – «туда» и легонько постучал пальцем по столу. Мой стук, переданный по проводам в его комнату, пришелся прямо перед ним. Очевидно, он решил, что стучит что-то внутри стола, потому что сейчас же выдвинул средний ящик и стал шарить в нем рукой. Тогда я тихо отошел к стене рядом, постучал в нее, а затем, обернув голову полой шинели и прислонившись вплотную к стене, начал стонать. Лейтенант вскочил, прислушался и бросился вон из комнаты.

Через минуту он влетел ко мне в страшном возбуждении и стал уверять, что там кто-то замурован в стене, что там глухие стоны человека… Мне пришлось объяснить ему все.

Потом мы стали извлекать приборы, спрятанные в стенах и в полу. Это была солидная работа: их оказалось около восьмидесяти в обеих комнатах. Тот, кто устраивал все это. не жалел средств, чтобы добиться наилучшего эффекта «невидимки». Очевидно, его целью была не простая забава! Мы стали расспрашивать людей, живших здесь раньше. По рассказам нам удалось установить, что в замке немцы подвергали пыткам заключенных. Очевидно, они пользовались звуковой установкой для подслушивания и запугивания своих жертв. Поспешное бегство под натиском Красной армии вынудило немцев оставить в целости всю установку. Я внимательно изучил ее, но ничего нового для себя не нашел.

Возвратившись в Москву, я возобновил прерванную работу над стереозвуком в кино. Как вы знаете, мне удалось получить еще одну комнату у себя в доме, как раз под моей прежней. Обе они были быстро оборудованы моими приборами, представляющими собой соединение микрофона и репродуктора. В верхней комнате мы вделали их в стены и в пол, под доски паркета. В нижней комнате – только в пол, чтобы можно было свободно ходить, а на стенах их просто развесили. Каждая звуковая точка в нижней комнате точно соответствовала по своему местоположению такой же точке в верхней комнате. Стены и полы обеих комнат приобрели способность не только «слышать», но и «говорить».

Что же получилось? Каждый звук, переданный из одной комнаты, воспроизводился в другой одновременно всеми репродукторами, – одними сильнее, другими слабее. Наше ухо не в состоянии различить звучание отдельных репродукторов, если все они одновременно передают одно и то же. Их «голоса» сливаются в один. Но эти «голоса» различны по силе, а сила их зависит от расстояния между источником звука и каждым микрофоном, передавшим этот звук к репродуктору. Так сила звучания превращается в показатель места, откуда звук исходит. Поэтому нам кажется, что звук исходит не просто от стены или пола, а из какой-то определенной точки в пространстве комнаты. Звук стал объемным, стереоскопическим. Он стал двигаться по комнате, говорить, как живой человек. Другими словами, я создал «невидимку».

Мои музыкальные номера – это электропатефон с хорошими, новыми пластинками. Репродуктор от него я поставил в таком месте, которое соответствовало самому чреву пианино. А чтобы создать впечатление, будто на самом деле кто-то играет на пианино, я заранее прижал клинышком правую педаль, глушитель освободил струны, и они стали резонировать от звуков репродуктора.

Мои полеты… Вы видели столы в нижней комнате. Ныркину пришлось повозиться с ними, прежде чем они перестали скрипеть под тяжестью моего тела. Мы достали у соседей несколько тюфяков, мешков, и во время «полетов» я просто взбирался на столы и бесшумно ходил по ним. Вот и все.

Тут можно было бы поставить точку и пожелать вам всяких благ. Но я открою еще одну маленькую тайну, которая сейчас для меня всего дороже…

Я нашел полезное применение нашего «невидимки» и заставлю его вместо всяческих страхов и ужасов приносить людям радость и наслаждение. Мой стереозвуковой фильм вы уже видели. Разве это не восхитительно! Но есть еще и другие возможности.

Ведь можно создавать любые звуковые картины природы и без всякого изображения. Просто одна звуковая картина, снятая, так сказать, с натуры. Таким путем вас можно переселить в одно мгновенье на берег моря, где слышится его вечный очаровательный шум, или в весеннюю рощу, где поют соловьи.

А театр! Вспомните любую сцену, когда действие происходит вне четырех стен дома – в саду, в лесу, в деревне, на стройке. Теперь благодаря стереофону все эти сцены можно наполнить подлинной жизнью.

И декорации, и самое действие пьесы, игра актеров – все станет более впечатляющим, убедительным. Искусство театра поднимется на новую ступень. Вот что дает стереозвук!

Не думайте, что это только мечты. Мы с Имбирцевым уже начали действовать; первые опыты прошли успешно, работа идет полным ходом.

Но и это еще не все. Кино и театр – лишь первые шаги в применении стереозвука. Имбирцев уже загорелся новой идеей. Он утверждает, что объемный звук должен войти в музыку и совершенно преобразить ее, ввести в нее движение, пространство и тем самым сделать более полнокровной, действенной. Начнется совершенно новая музыкальная эра.

Вот видите, друзья мои, что на самом деле скрывается за тайной «невидимки», если проникнуть в нее во всеоружии науки и направить не на преступления, а на счастье и радость человека.

Ну, до следующей встречи!

Ваш Маэстро.

P. S. А знаете, что в вашем рассказе о приключениях в замке сразу указало на наличие там этой стереозвуковой установки? Звонок, которым Марина подняла тревогу. Помните, ведь она услышала звон у себя же в комнате, тогда как звонок трещал о вашей комнате. Понятно? Эх, вы!..