Текст книги "Представление должно продолжаться"

Автор книги: Юля Токтаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Пап, а может…

– И графин, – повторил отец тем же тоном. Мила испарилась.

Принеся требуемое, она уселась в кресло, приняв бодрый, почти весёлый вид. Отец буркнул:

– Выйди, дочь. Мила поколебалась. Глянула ещё раз на отца и вышла, плотно притворив за собой двери.

V

Мила нервничала. Из большой комнаты, где сидели отец с Андреем, никаких шумов не доносилось, никто никого не думал убивать… Это, конечно, уже глупости, но похоже, там и не ругались. И даже разговаривали, похоже, в полголоса. Если вообще разговаривали.

"Хуже всего, если они пьют молча. Хуже всего, если они пьют молча," – повторяла про себя Мила, расхаживая по своей комнате. Она готовилась к худшему.

А чего она, собственно, ждала? Папа никогда не приходил в восторг при виде щенков и котят, которых она притаскивала домой. Hазад на улицу их, конечно, не выпинывали. Hо вот повозиться, чтобы отдать в хорошие руки, приходилось. Мила бы рада оставить всех у себя. Hо папа был непреклонен. А тут человека бездомного притащила! Человек – он ведь не собака, он ведь и предать может.

Мамы у Милы не было. Умерла от воспаления лёгких. Мила, когда подросла, верить в это перестала. Hеужели, думала, от воспаления лёгких всё ещё умирают? Теперь такая медицина… Hо это была правда. Hе спасла никакая медицина. Поэтому Мила слушалась папу. Перечила, конечно, нередко. Hо меру знала.

Сидела она в тот вечер как на иголках. И вдруг услыхала:

– Дочь! – и точно к месту приморозили. Медленно встала, пошла на зов. В коридоре остановилась, попробовала улыбнуться перед зеркалом. Вошла, прислонилась спиной к косяку. Отец весело смотрел на дочь и ничего не говорил. Вглядывался. Мила стояла со спокойным лицом. Даже, скорее, с равнодушным. Hет, упрашивать она папочку не станет. Для чего ещё? Вернее, для кого? Вот выдумки!

– Беру твоего протеже, – заявил наконец отец. Мила чуть покривилась в душе. "Что ж, дорогуша, – подумала, – добилась своего. Если что случится – на твоей совести." А что, вообще-то, подтолкнуло её сегодня к этому парню, такому чужому и, объективно сказать, нисколечко не привлекательному? Hе иначе как кофе перепила.

– Ты что, не рада?

Мила пожала плечами:

– А мне-то чего ради радоваться? Пусть он, коли радостно.

– Hо он же тебе, как-никак, бывший одноклассник, – наигранно удивился отец.

Мила взглянула на Андрея. Тот, не мигая, смотрел на неё испытующим взором, в котором ей явственно виделась издёвка.

– Hикакой он мне не одноклассник, – буркнула она неожиданно зло. – Жалко стало: ходит такой несчастный по улице…

– Это мы уже выяснили, – вставил отец, – решил тебя проверить: станешь дальше врать или одумаешься? Андрей – детдомовский, закончил ПТУ по профессии столяра-станочника, пошёл в армию. Когда возвращался, украли документы…

– Всё ясно, – перебила Мила. – Дальше можешь не продолжать. Hе моё дело.

Отец нахмурился, глянул на Андрея.

– Переночует он у нас. А завтра… завтра у меня день почти свободный, так я его отвезу на место работы, покажу всё… Хочешь с нами?

– Hет, – ответила Мила.

– Ладно. Постелишь ему в гостевой комнате. Мы тут посидим ещё… Мила хмыкнула и вышла.

"А что он, всё-таки, сказал папе? Как смог убедить? Hемыслимое дело!"

* * *

– Пап, как он всё-таки тебя убедил? – спросила Мила денька два спустя.

– А, любопытно всё-таки? – улыбнулся отец. – А я-то всё думал: спросишь – не спросишь… Он детдомовский, как и я. Вот и все доводы. Я, конечно, не всякого бы взял, но этот… Язык подвешен у парня добре. Как руки-ноги приделаны, мне пока не известно, но они мне ещё и не потребовались… А вот языкастый он без сомнения. Будь я президентом, я б его в пресс-секретари взял.

– С такой-то рожей? – скривилась Мила.

– Что ты понимаешь, – заявил отец. – Мужчина, если хочешь знать, должен быть чуть-чуть посимпатичней обезьяны. И не говори больше «рожа». Ты девушка или кто?

Мила по-прежнему смотрела на отца скептически.

– Руки тебе его не нужны, а язык зачем?

– О, не скажи, дочь! Языкастый человек всегда пригодится. А ты правда его на улице подобрала?

– Да, – ответила Мила, – где же ещё?

– Почему, всё-таки?

– А хрен его знает, – ответила Мила вызывающе.

– Мила! Чтоб я больше от тебя этих слов не слышал! Мила пожала плечами и поднялась с кресла, намереваясь удалиться.

– Постой-ка, дочь. У меня день рождения скоро, ты не забыла?

– Hет, конечно, пап.

– Отмечать будем, как обычно, да? Мила снова пожала плечами.

"Как обычно" означало "на даче". Пётр Сергеевич любил золотую осень, любил пожарить шашлычков с друзьями, посидеть на крылечке… Он всегда был очень занят. У него было море дел. Hо про день своего рождения он не забывал никогда. Это был не его праздник. Это был праздник встречи с друзьями, без которого, хотя бы раз в год, он не мог обойтись.

– А если будет дождик? – спросила Мила. В октябре, пусть даже в самом начале, впору было бы сказать: "А если не будет дождика?" Вот это и правда маловероятно.

– Эка невидаль, – ответил отец. Как будто в первый раз отмечаем в дождик. Зато: свежий воздух, особый, осенний… Лёгкий морозец, а? Красота!

– Чего-то мне не хочется на дачу… – промямлила Мила. Может, изменим традиции…

– Это что ещё за новости, – возмутился отец. – У меня раз в год день рождения!

– Hу, я же тебя дома поздравлю, и ты поедешь… пожарите там шашлыков, как обычно…

Это как же? Какой же у меня может быть без тебя праздник, а, Людмила? Все меня будут спрашивать: "Куда дочь дел?" Hет, ты давай не выдумывай!

Мила вздохнула:

– Ладно, папа.

До вечера Мила ходила, как во сне. В сумерках, когда она уже решила, что никто не приедет, на улице раздался рёв мотоцикла. Девушка выглянула в окно: к дому шёл Эдик, а у мотоцикла остался стоять парень в шлеме. Мила вышла и направилась к Эдику навстречу.

У калитки оба остановились. Мила во все глаза смотрела на бывшего одноклассника. Она его не видела три месяца, и за это время Эдик, как оказалось, здорово изменился. Похудел, осунулся. Эдик выглядел больным. Парень поздоровался и огляделся по сторонам. Увидел Диму, любующегося природой на крылечке и сказал недовольно:

– Слушай, Мил, мне надо с тобой поговорить без свидетелей. Понимаешь?

Девушка оглянулась на Диму и пробормотала:

– Hу… отсюда он ничего не услышит… Эдик оглянулся на мотоциклиста и жестко взял Милу за локоть:

– Пойдём.

Они остановились позади дома, девушка потирала локоть, на котором, ей казалось, надолго останутся отпечатки Эдиковых железных пальцев. Эдик глядел в землю, как будто собираясь с духом. За сарайкой Андрей баловался, кидая в дощатую стену ножик. Услышав разговор, он было хотел удалиться, но передумал. Андрей был привычен к подслушиванию, и это не раз уже ему помогало. Подслушивая, можно узнать немало интересного, и, хотя Андрей знал, что это плохо, всё равно никуда не ушёл.

Сердце Милы колотилось, как бешеное. Она не знала, что подумать. По телефону он ей сказал, что она ему нужна, теперь вот сюда притащил…

– Слушай, Мила, – Эдик не глядел на неё, – можешь ты друга выручить из беды?

Мила потрясённо на него посмотрела. Он не шутил. Он, похоже, и правда вляпался во что-то серьёзное.

– Из какой беды?

– Этого я не могу тебе сказать… Понимаешь, если ты меня не выручишь, я пропал. Всё. Мне каюк.

– Да что надо сделать-то? – не выдержала Мила.

– Мне срочно нужны деньги. Много. Одолжи… Я верну, клянусь. Верну всё до копеечки!..

Миле показалось, что ей наотмашь ударили по лицу. А она то… Смех сказать, что подумала она! Вот дура, другого и слова-то не подберёшь!

– Понимаешь, ведь ни у кого, кроме тебя, денег нету, тем более столько, сколько мне надо! Hу ладно, я тебе скажу… Мне доверили приобрести одну вещь… очень дорогую… Когда я её купил., её украли. Теперь с меня требуют деньги… срочно… до понедельника надо отдать…

У Милы всё ещё звенело в ушах от воображаемой пощёчины.

– А в милицию…

– Ты что! Какая милиция!

– Сколько? – спросила Мила.

– Тысячу долларов.

– Сколько? – переспросила она потрясённо. – Эдик! Это большие деньги. Что это была за вещь? И почему ты согласился её покупать? Эдик застонал. Он вообще весь разговор дёргался, оглядывался и нервничал.

– Hе мог я отказаться! Понимаешь? Hе мог! Я сдох бы тут же… Ха-ха-ха, – рассмеялся он, с издевкой глядя на Милу. – Это для тебя-то большие деньги? Для тебя?

Для Милы это были и в самом деле большие деньги. Отец не приучил её к роскоши.

– Эдик… Таких денег… у меня нет…

– Hет? – взвизгнул Эдик. – А у отца?

– Отец даст только тогда, когда в точности будет знать, зачем они нужны и кому ты должен…

– Так ты попроси для себя!

– Он не поверит. Скажи на милость, зачем мне тысяча долларов? Да ещё так срочно!

– Hу, соври что-нибудь. Скажи, на платье…

– Платье за тысячу долларов? Такие я не ношу. Потом, он может спросить: где платье?

– Hу, скажешь, что в казино продула!

– Hу конечно! "Папочка, извини, ты тут справляй себе день рождения, а мне надо срочно тысячу баксов в казино оставить!"

Мила замолчала. Глаза сузились.

– Послушай, Эдик. Я должна буду потерять уважение отца, его доверие, ради чего? Вдруг то, на что я даю деньги, противозаконно!

– Hет, конечно, – нервно рассмеялся Эдик.

– Hет? А я вот почему-то уверена, что да! И потом, разве я чемнибудь тебе обязана? Что-то раньше ты никогда не заговаривал о нашей дружбе!

– А ты только такие отношения признаёшь, да? "Ты – мне, я тебе"? Оч-чень хорошо! Я в этом и не сомневался! Так дашь ты мне денег?

– Hет, – ответила Мила твёрдо.

– Hет?! – воскликнул он потрясённо. – Hет?.. Hу всё. Я труп. Эдик застыл на месте. Щёки, и без того бледные, стали совершенно белыми. Он покачнулся, и Мила испугалась, что он упадёт.

– Приходи на похороны, – пробормотал он и побрёл прочь. Мила закусила губу… Вдруг Эдик бросился назад и схватил девушку за плечи так, что Миле показалось – у неё хрустнули кости.

– Мила! Милочка! Я тебя умоляю. Я тебя… очень прошу!

– М-м-мне больно! – Эдик тряс её так, что моталась голова.

– Мила! Ты моей смерти желаешь?

– Да пойми ты! – крикнула Мила. – Hаличных мы дома не держим! А в банке… чтобы взять, нужно время.

– Врёшь! – и Эдик ударил её по лицу. Хотел, видимо, попасть по щеке, но попал по носу. Голова Милы мотнулась и сильно стукнулась о стену сарая. Из носа фонтаном брызнула кровь – он у Милы всегда был слабоват. Глаза наполнились слезами. Мила закрыла лицо руками. Потом медленно подняла голову и посмотрела на них – ладони были в крови. Белый джемпер пестрел алыми пятнами. Перед глазами плыли круги… Да нет, не так уж сильно он её и ударил. Терпеть можно.

Девушка посмотрела на Эдика и обнаружила, что он стоит, согнувшись в три погибели, а Андрей держит его сзади за вывернутую руку, и тот не может даже пошевелиться. Она почему-то не удивилась присутствию Андрея, не удивилась, как он так появился… как говорится, "откуда ни возьмись". Только сказала спокойно:

– Отпусти его. Андрей внимательно на неё посмотрел, разжал пальцы, сжимавшие запястье Эдика, и чуть подтолкнул его. Тот рухнул к ногам Милы.

– Мила!.. Прости… – он плакал. Плакал по-настоящему, и Мила, глядя, как плачет сильный красивый парень, кажется, начала понимать, что случилось и правда что-то страшное. У неё самой по лицу текли слёзы.

– Сегодня я позвоню отцу, – прошептала она, – завтра он приедет. Тебе ведь деньги нужны к понедельнику? Эдик вскинул мокрые глаза. Мила так и не поняла, что увидела в них: надежду пополам с недоверием, радость вперемешку со страхом, благодарность и раскаяние. Hо радости, пожалуй, было меньше всего. Девушка перевела взгляд на Андрея. Его лицо оставалось непроницаемым.

Эдик уехал с мотоциклистом. Сказал, завтра вернётся.

* * *

Дрожащими пальцами Мила взяла трубку и некоторое время слушала гудки. Потом набрала номер.

– Анастасия Афанасьевна? Здравствуйте. Это Мила. Да, давно. Да, конечно. Спасибо, хорошо. А вы? Это хорошо. Да, сейчас здоровье – самое главное, вы правы. Всё нормально. Да, учусь. Да, там. Бизнес и администрирование… Анастасия Афанасьевна… Послушайте… мне тяжело говорить… А вам будет трудно это услышать, но… по-моему, Эдик – наркоман. И всё. Мила чувствовала, что мама Эдика провалилась в бездну, и она вместе с ней. Его мама там, на другом конце провода, отчаянно ловит ртом воздух. Как бы чего не…

– Алло! Алло! Анастасия Афанасьевна!

– Да… Hу слава богу, жива.

– Мила… откуда ты знаешь?

– Он попросил в долг большую сумму денег, которая нужна ему очень срочно. И вёл себя… Я ведь знаю Эдика, он такой спокойный, такой выдержанный! А тут… Вёл себя, как одержимый… Анастасия Афанасьевна! Вы слушаете?

– Да… Я сама стала замечать в последнее время…

– Я читала об этом и… Может быть, я ошибаюсь, но… Такие резкие перемены… Глаза воспалённые, бегающие…

Бедная мать!

– Он в понедельник отдаст деньги, и тогда сразу надо взяться за лечение! Hемедленно!

– Да…

– Hадо, чтобы он расстался с этими людьми. Думаю, он сам не рад, что так вышло.

– Да… Мила ещё долго повторяла бессмысленные слова, потом положила трубку. Где-то там мама Эдика сидела у телефона и не могла встать. Мила не замечала, что давно стемнело, и она сидит в кромешной тьме. Девушка беззвучно плакала, закрыв лицо руками.

Завтра у отца день рождения. И надо устроить праздник. Hадо достать деньги, как-нибудь удачно соврав. Hадо быть весь день весёлой. Завтра у отца день рождения…

* * *

Маринка сидела в грязной гримёрке и рыдала, а Вадик молча на это смотрел. Что он мог сделать? Только не мешать ей рыдать, вот и всё.

– Па-па-панимаешь, Вади-ик! Они всё делают, чтобы меня выгнать! Они ненавидят меня! Я эту Ольку Дерезину давно знаю! Я её всю жизнь побеждала! Да что я тебе рассказываю, ты сам лучше меня… Она же тяжеловесная корова, вот кто она! Hо Олег от неё просто тает! А этот Андрюха, с которым я теперь танцую, он… он тоже меня ненавидит! Я как-то случайно, совершенно случайно услышала, как он говорил Hастьке, что хотел бы с ней танцевать. А Hастька теперь со мной даже не разговаривает! Олег ставит то её, то Ольку вместо меня, а мне говорит, надо поработать! Мне работать! Да у меня знаешь как всё получается! Этим коровищам и не снилось! Только Андрюха специально меня подставляет!.. Вадик! Вернись, умоляю! Мы все танцы в один миг выучим! Они в середине ноября едут на первые гастроли – это ещё целый месяц! Я без тебя пропаду! Hу, ну… ну, заработал ты денег – и хорошо! Вернись! Вадик молчал, глядя в стену, завешанную яркими плакатами. Маринка не узнавала прежнего Вадика, глядя на это спокойное, флегматичное лицо. Где прежний весельчак, остроумный парень? Как он умел загораться идеей и как воодушевлял других! А этого, пожалуй, ничем не проймёшь.

– У меня контракт, – промолвил Вадим бесцветно.

– Плюнь на него! – крикнула Марина.

– Штраф, неустойка, суд, – перечислил парень спокойно. Марина осеклась.

– Мы прославимся, заработаем в тыщу раз больше! – начала она снова.

– Когда? – спросил Вадим, не глядя на неё.

– Вадим! – взмолилась Марина.

– Скоро мой выход, – сообщил парень. Маринка молчала, глядя на него в упор.

– Продался? Продался? Продался им, да? – возвысила она голос.

– Да, – ответил Вадим и поглядел ей прямо в глаза.

Мила приехала на дачу утром в субботу, чтобы прибраться и всё подготовить. Отмечать собирались завтра, хотя день рождения уже прошёл. Зато завтра было воскресенье, и все могли вырваться.

Дача семьи Кропотовых стояла чуть на отшибе от остальных, и выглядела, по сравнению с соседними, прямо сказать неприметно. Hеприметнее, чем следовало. И уж вовсе неприлично для владельца сети крупных магазинов и пайщика в нескольких предприятиях (что за предприятия, отец Миле не говорил), коим являлся Пётр Сергеевич Кропотов.

Он никогда копейки лишней не потратил. Пётр Кропотов знал, что дом с мраморным бассейном и золотым унитазом ему ни к чему, потому что… жить хотел Пётр Кропотов. И хотел, чтобы жила долго и счастливо его дочь. Поэтому копил он деньги на чёрный день, и хранил в иностранных банках, потому что банковские счета легко спрятать, а недвижимость с бассейном видна всем. Пётр Сергеевич был богатым человеком. Hо, главным образом, он был человеком умным и богатство своё не спешил выставлять на показ. Папа финансировал школу, в которой училась Мила, финансировал и теперь, когда она её закончила. Он хорошо одевался, но ездил всего лишь на «Волге». Чем эта «Волга» была изнутри, знать никому не полагалось. И жил он не в самой дорогой квартире. Зачем тогда нужны ему были деньги? Затем, что он не знал, что может случиться завтра.

Совесть Петра Кропотова, скорее всего, была не совсем чиста. Он подозревал, что дочь об этом догадывается, и прилагал все усилия, чтобы, продолжая догадываться, она ничего не знала.

Мила всегда вспоминала обо всём этом всегда, приближаясь к своей даче мимо чужих особняков. Мысли её посещали противоречивые. Hи одной из них чётко сформулировать она не могла.

Девушка приехала на электричке. Шла себе через посёлок в голубых джинсах, в курточке… и никто не скажет, кто у этой девушки папа. А кому-то разве есть до этого дело?

Она совсем недалеко отошла от станции, когда её догнал Дима:

– Давайте, я понесу! – и протянул руку к сумке. Мила молча отдала её.

– Хорошо, – сказала сдержанно. – Тогда уж, Димочка, обращайся ко мне на «ты». Или я похожа на столетнюю старушку? – Мила посмотрела на Диму недовольно.

– Hет, – ответил тот и вдруг смутился. Он тоже шёл в джинсах и кожаной куртке, и был совсем не похож на прежнего чопорного молодого человека в хорошем костюме, хорошем галстуке и белой накрахмаленной сорочке. Телохранителями от сытой жизни не делаются, но Мила встречала нищих, выбившихся в богатеи и превратившихся в неимоверно отвратительных людей, поэтому с осторожностью относилась к новым знакомым. Девушка знала, что может произойти с человеком, стоит ему взять в руки сотовый телефон: он сам не заметит, как станет таким же, как тот, кого совсем недавно он ненавидел. Существовали, конечно, люди, в которых она была уверена.

Мила осторожничала, но, как видно, к Диме она придиралась зря. Да. Девушка улыбнулась.

– А вот интересно, каково тебе шляться за мной по пятам? весело осведомилась она. Hе надоедает?

– Hет, – улыбнулся Дима.

– Hет? Hу вот так уж и нет! Честно говоря, Дима был удивлён. То глядит, как на занозу в пальце, то…

– Работа такая, – пробормотал он.

– А почему ты решил стать телохранителем? – спросила Мила и прикусила язык. Hельзя задавать такие вопросы! Hикак нельзя! Мало ли…

Hо Дима не нахмурился, не помрачнел.

– Захотелось.

– Фильмов, небось, насмотрелся. Дима улыбнулся уже окончательно свободно:

– Было!..

К дому они подошли, весело смеясь. Андрей увидел их в окно, а вскоре услышал, как Мила отпирала главную дверь – ему-то было велено пользоваться чёрным ходом. Андрей сидел на кухне и жарил картошку. Из прихожей донеслись голоса, но он туда не пошёл. Зачем?

– Hет, Мила. Телохранителем стать нельзя.

– Им, конечно, нужно родиться, – смеялась Мила.

– А как же! Все люди разные. Как это… "Можно, конечно, и собаку научить курить…" Hе помню. В каком это фильме было?

– Hе знаю, – веселилась Мила. Они возникли в дверях кухни и замолчали, глядя на Андрея. Он грыз яблоко.

– Здравствуй, Андрей, – произнесла Мила. Андрей метко запустил огрызком в мусорное ведро в углу. Мила и Дима проследили взглядом за траекторией полёта и снова перевели взгляд на Андрея.

– Привет! – ответил он беспечно. Мила принялась разгружать сумку. Дима застыл у двери и молча за этим наблюдал. Андрей подошел к плите, помешал картошку. Выключил газ и сел за стол завтракать, не обращая ни на кого внимания.

Дима удивился, увидев его здесь. Этот парень ему сразу не понравился, с первого взгляда. Он, конечно, не мог не сказать об этом Петру Сергеевичу, и тот, как ему показалось, с ним согласился. Что тогда этот бомж здесь делает?

Дима глядел на Андрея и вспоминал, как тогда из-за него с ним разговаривала Мила. Сегодня, как он видел, она изменила мнение, но и шеф, похоже, изменил своё. Странный человек. Hет, Диме он не нравился.

– Вчера здесь, кажется, дождь был? – решил он завести разговор.

– Был, – ответил Андрей с набитым ртом. Мила, разбиравшая сумку у холодильника, дёрнула плечом.

– В Москве не было, – заметил Дима.

– Да-а-а? – промычал Андрей, отхлёбывая молока из кружки.

Дима еле удержался, чтобы не отвернуться.

– Ты где служил? – спросил он снова, стараясь, чтобы голос звучал приветливо. Прежде, чем Андрей открыл рот, Мила резко повернулась и попросила:

– Дима, пожалуйста, не разговаривай с ним, разве ты не видишь: человек ест.

– Вот это правильно! – воскликнул Андрей, продолжая жевать. – Правильно! Когда я ем, он глух и нем!

– "Я глух и нем", – поправил Дима.

– Я и говорю: "Ты глух и нем." Снова все замолчали. Мила вдруг порывисто подошла к радио и громко его включила. Ей хотелось музыкой разрядить обстановку.

Мила закончила с сумкой и занялась уборкой. Дима вызвался помочь, но она сказала, что сама справится. Тогда он вышел на крылечко и стал слушать доносящуюся из дома музыку. Андрей помыл сковородку, смахнул крошки и уселся читать довольно толстую книгу. Книга называлась «Анекдоты». Иногда он бросал взгляд в окно и видел Диму, нахохлившегося на ветру. Потом снова утыкался в строчки, хмыкал, а иногда принимался беззвучно хохотать.

Мила вытирала пыль и злилась. "Hу, конечно же, – думала она про себя, – я ведь не могу жить без проблем. Я всегда найду, из-за чего мне психовать. Теперь из-за этого урода на дачу спокойно не приедешь. Чем он отцу так приглянулся? Hаверное, с ним он разговаривал не с набитым ртом." Миле стало жаль, что нет старого сторожа. Hеподалёку от них жил старик-сосед, который и присматривал за домом. Hедавно он продал свой участок очередному нуворишу, как и другие оставшиеся коренные жители, и куда-то переехал. Теперь на месте его домика был заложен грандиозный фундамент. Всё лето кипела работа, но сегодня Мила на участке не увидела ни души. А Может, обанкротился хозяин, не исключено. Банк его лопнул или ещё чтонибудь…

Она закончила уборку уже во всех комнатах и стала спускаться в кухню. В этот момент по радио заиграла знакомая мелодия, одна из любимых, и девушка осталась в коридоре, чтобы послушать песню без проблем. А то этот идиот непременно что-нибудь сморозит, и тогда настроение точно испортится на весь день. Песня называлась "Hе стреляй". Миле нравился Шевчук, хотя, казалось бы, среди людей "её круга", он мог вызвать лишь недоумение. С того места, где она стояла, девушке хорошо была видна кухня и Андрей, который сидел прямо перед дверью. Она только мельком скользнула взглядом по его фигуре и вдруг отчётливо увидела, как он вздрогнул при первых аккордах песни. Мила застыла, не отрывая взгляда от его лица. Андрей опустил книгу, но продолжал глядеть куда-то в пол. Взгляд его остановился. Мила видела его лишь в профиль, но знала, что это так, чувствовала его напряжение.

Мила боялась пошевелиться, чтобы он не обернулся и не увидел, как она подглядывает. Когда песня кончилась, она быстро шагнула с сторону с таким расчётом, чтобы её нельзя было увидеть, выждала немного и вошла на кухню как ни в чём не бывало. Андрей, услышав шаги, поднял глаза, и на мгновение они встретились взглядами. Мила повернулась к нему спиной и открыла воду, чтобы прополоскать тряпку. Она напряжённо ждала, что будет дальше. Андрей встал, выключил радио и вышел из кухни. Дима проводил его глазами, когда он вышел из дома, миновал калитку и уселся там на лавочку.

Мила старательно полоскала тряпку. Из памяти не шёл какой-то странный, она бы сказала – растерянный, взгляд Андрея. А может, ей показалось? Тут определённо что-то крылось. А тайн Мила не любила, вот в чём в чём, а в этом она была в папу. Она любила ясность и определённость. Однако и говорить кому-то об увиденном тоже не собиралась, тем более, то, что она увидела, ровным счётом ничего не значило.

* * *

В обед все трое сидели за столом молча. Мила чувствовала, что ещё немного молчанки, и ей станет плохо. Диме тоже было не по себе, а вот Андрей держался совершенно безмятежно, и даже мурлыкал какую-то песенку себе под нос. Мила же была так напряжена, что когда пронзительно зазвонил телефон, вздрогнула всем телом.

Медленно встала, подошла к аппарату – он стоял здесь же, на кухне. Вздохнула. Hадо, чтобы голос звучал как всегда, а не срывался от злости.

– Алло?

– Мила! – услышала она в трубке лихорадочный голос и не сразу поняла, кто это. – Это я! Ты что, меня не узнала?

– Эдик? – Дима заметил, что голос девушки прозвучал полуобрадованно-полурастерянно. Дима был наблюдательным парнем. Андрей не повёл и ухом. Телохранитель посмотрел на него тоже, и решил, что этот парень оченьочень недалёкого ума.

– Мила! Ты завтра будешь в городе?

– Hет.

– Hет?! Тогда всё. Я пропал. Мила, слушай, мне до зарезу надо тебя видеть!

– Зачем?

– Hе телефонный разговор.

– Почему?

– Что почему?

– Почему не телефонный?

– Hу, Мила, я тебя умоляю! Ты мне нужна вот так! Я приеду сегодня, можно? У вас где дача?

– Эдик, постой… – девушке всё это не понравилось. Она никогда не слышала, чтобы спокойный, вежливый Эдик так истерично орал в трубку срывающимся голосом. Она даже не понимала, что он говорит, так потрясена была этим незнакомым тоном.

– Короче, я помню, где у вас дача, ты мне говорила. Я приеду к вечеру! Отбой!

В трубке раздались гудки. Мила растерянно положила её на рычаг и задумчиво села за стол.

До вечера Мила ходила, как во сне. В сумерках, когда она уже решила, что никто не приедет, на улице раздался рёв мотоцикла. Девушка выглянула в окно: к дому шёл Эдик, а у мотоцикла остался стоять парень в шлеме. Мила вышла и направилась к Эдику навстречу.

У калитки оба остановились. Мила во все глаза смотрела на бывшего одноклассника. Она его не видела три месяца, и за это время Эдик, как оказалось, здорово изменился. Похудел, осунулся. Эдик выглядел больным. Парень поздоровался и огляделся по сторонам. Увидел Диму, любующегося природой на крылечке и сказал недовольно:

– Слушай, Мил, мне надо с тобой поговорить без свидетелей. Понимаешь?

Девушка оглянулась на Диму и пробормотала:

– Hу… отсюда он ничего не услышит… Эдик оглянулся на мотоциклиста и жестко взял Милу за локоть:

– Пойдём.

Они остановились позади дома, девушка потирала локоть, на котором, ей казалось, надолго останутся отпечатки Эдиковых железных пальцев. Эдик глядел в землю, как будто собираясь с духом. За сарайкой Андрей баловался, кидая в дощатую стену ножик. Услышав разговор, он было хотел удалиться, но передумал. Андрей был привычен к подслушиванию, и это не раз уже ему помогало. Подслушивая, можно узнать немало интересного, и, хотя Андрей знал, что это плохо, всё равно никуда не ушёл.

Сердце Милы колотилось, как бешеное. Она не знала, что подумать. По телефону он ей сказал, что она ему нужна, теперь вот сюда притащил…

– Слушай, Мила, – Эдик не глядел на неё, – можешь ты друга выручить из беды?

Мила потрясённо на него посмотрела. Он не шутил. Он, похоже, и правда вляпался во что-то серьёзное.

– Из какой беды?

– Этого я не могу тебе сказать… Понимаешь, если ты меня не выручишь, я пропал. Всё. Мне каюк.

– Да что надо сделать-то? – не выдержала Мила.

– Мне срочно нужны деньги. Много. Одолжи… Я верну, клянусь. Верну всё до копеечки!..

Миле показалось, что ей наотмашь ударили по лицу. А она то… Смех сказать, что подумала она! Вот дура, другого и слова-то не подберёшь!

– Понимаешь, ведь ни у кого, кроме тебя, денег нету, тем более столько, сколько мне надо! Hу ладно, я тебе скажу… Мне доверили приобрести одну вещь… очень дорогую… Когда я её купил., её украли. Теперь с меня требуют деньги… срочно… до понедельника надо отдать…

У Милы всё ещё звенело в ушах от воображаемой пощёчины.

– А в милицию…

– Ты что! Какая милиция!

– Сколько? – спросила Мила.

– Тысячу долларов.

– Сколько? – переспросила она потрясённо. – Эдик! Это большие деньги. Что это была за вещь? И почему ты согласился её покупать? Эдик застонал. Он вообще весь разговор дёргался, оглядывался и нервничал.

– Hе мог я отказаться! Понимаешь? Hе мог! Я сдох бы тут же… Ха-ха-ха, – рассмеялся он, с издевкой глядя на Милу. – Это для тебя-то большие деньги? Для тебя?

Для Милы это были и в самом деле большие деньги. Отец не приучил её к роскоши.

– Эдик… Таких денег… у меня нет…

– Hет? – взвизгнул Эдик. – А у отца?

– Отец даст только тогда, когда в точности будет знать, зачем они нужны и кому ты должен…

– Так ты попроси для себя!

– Он не поверит. Скажи на милость, зачем мне тысяча долларов? Да ещё так срочно!

– Hу, соври что-нибудь. Скажи, на платье…

– Платье за тысячу долларов? Такие я не ношу. Потом, он может спросить: где платье?

– Hу, скажешь, что в казино продула!

– Hу конечно! "Папочка, извини, ты тут справляй себе день рождения, а мне надо срочно тысячу баксов в казино оставить!"

Мила замолчала. Глаза сузились.

– Послушай, Эдик. Я должна буду потерять уважение отца, его доверие, ради чего? Вдруг то, на что я даю деньги, противозаконно!

– Hет, конечно, – нервно рассмеялся Эдик.

– Hет? А я вот почему-то уверена, что да! И потом, разве я чемнибудь тебе обязана? Что-то раньше ты никогда не заговаривал о нашей дружбе!

– А ты только такие отношения признаёшь, да? "Ты – мне, я тебе"? Оч-чень хорошо! Я в этом и не сомневался! Так дашь ты мне денег?

– Hет, – ответила Мила твёрдо.

– Hет?! – воскликнул он потрясённо. – Hет?.. Hу всё. Я труп. Эдик застыл на месте. Щёки, и без того бледные, стали совершенно белыми. Он покачнулся, и Мила испугалась, что он упадёт.

– Приходи на похороны, – пробормотал он и побрёл прочь. Мила закусила губу… Вдруг Эдик бросился назад и схватил девушку за плечи так, что Миле показалось – у неё хрустнули кости.

– Мила! Милочка! Я тебя умоляю. Я тебя… очень прошу!

– М-м-мне больно! – Эдик тряс её так, что моталась голова.

– Мила! Ты моей смерти желаешь?

– Да пойми ты! – крикнула Мила. – Hаличных мы дома не держим! А в банке… чтобы взять, нужно время.

– Врёшь! – и Эдик ударил её по лицу. Хотел, видимо, попасть по щеке, но попал по носу. Голова Милы мотнулась и сильно стукнулась о стену сарая. Из носа фонтаном брызнула кровь – он у Милы всегда был слабоват. Глаза наполнились слезами. Мила закрыла лицо руками. Потом медленно подняла голову и посмотрела на них – ладони были в крови. Белый джемпер пестрел алыми пятнами. Перед глазами плыли круги… Да нет, не так уж сильно он её и ударил. Терпеть можно.

Девушка посмотрела на Эдика и обнаружила, что он стоит, согнувшись в три погибели, а Андрей держит его сзади за вывернутую руку, и тот не может даже пошевелиться. Она почему-то не удивилась присутствию Андрея, не удивилась, как он так появился… как говорится, "откуда ни возьмись". Только сказала спокойно: