Текст книги "Дело о золотом песке"

Автор книги: Юлия Зябрева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Если пойдём на крейсерской… – начал золотозубый, но его перебил коллега постарше, с изящными провалами на месте двух резцов, верхнего и нижнего:

– То далеко не уйдём. Я быстрее ста километров эту машину вести не позволю!

– Значит, часа два, – огорчился золотозубый. – Но ничего, в хорошей компании время летит незаметно!

– Время-то да, а вот твоя гробарка будет вполне заметно грохотать в полёте!

Аля ещё раз окинула взглядом машину. Выкрашенная в страшный синий цвет, с устрашающе длинными серыми лопастями винта, на таких обманчиво хрупких колёсиках, в таких жарких керосиновых ароматах… Сочина потянулась к карману с картами, но не стала брать их в руки.

И так видела, что полёт пройдёт успешно. Вместо карт взяла сигареты и закурила. Пока то да сё, успеет подымить перед посадкой. Заодно успокоится.

По небу волнами плыли лёгкие облака, и Аля постаралась очистить мысли. Настроиться на поиск.

– Многоуважаемая госпожа Сочина!

– Молодец, гаджё, запомнил!

– Позвольте помочь вам подняться на борт нашего воздушного судна?

– Позволю, – согласилась Аля и протянула Вадиму руку.

Она впервые в жизни садилась в вертолёт, и ощущения обещали быть незабываемыми.

Сопровождать Валуйского и Сочину на прииск местные оперативники отправили десять человек. Эту группу возглавлял Семёнов. Аля удивилась, что пятнадцать человек (она посчитала и троих пилотов) могут свободно разместиться внутри такой маленькой «консервной банки».

Заработал мотор, и с оглушительным треском провернулся механизм винта. На минуту Сочина перестала слышать что-либо кроме грохота. Запахи бензина, керосина, машинного масла душили, пол под ногами опасно шатался, а когда взгляд наткнулся на лобовое стекло, за которым виднелось только синее небо в кисее полупрозрачных облаков…

– Так, я в окошко больше не смотрю, – пробормотала Аля, пристёгивая ремни.

13 сентября 2012 года, 12:30, прииск «Западный».

– Полдень, – многозначительно сказал Костя, золотозубый пилот.

– Солнце в зените, – ещё более многозначительно добавил его старший коллега, Михалыч.

– Уже невысокое, – обрёк на грядущие беды скорой зимы третий пилот, Стася.

Все трое встали рядком на берегу Селемджи, устремив взоры вдаль, к горизонту. Солнце светило им в макушки, протягивая три тени по воде. Аля присоединила к ним четвёртую, Игорь – пятую. Опергруппа рассеялась на местности, судя по шуршанию пакетов – в поисках грибов.

На том берегу невысокие сопки прятались одна за другой, приветливо махал под ветром густыми ветками смешанный лес. Лиственные деревья уже примеряли золотистые и красные платьица, хвойные непреклонно зеленели.

Ветер сносил ароматы вертолёта в сторону, дышалось легко и свободно. Даже курить не хотелось. Головная боль медленно затихала, и Аля поглядывала на приземистые постройки метрах в двухстах от берега.

Там, где стояли пилоты, из воды сиротливо торчали недогнившие сваи. Раньше они служили опорой мосткам, но… шестнадцать лет прошло с тех пор, как прииск законсервировали. Некому было подновлять крепежи, сменить доски, вот и остались от мостиков… рожки да свайки. Кривые ряды источенных водой и жуками «пеньков» тянулись вдоль берега от места посадки вертолёта и до… интересно, как это называется? Бараки? Бытовки?

Сочина решительно развернулась и пошла к врастающим в землю домам с местами обвалившимися крышами. Игорь последовал за ней. Пилоты остались медитировать на Селемджу. Оперативники шуршали пакетами по кустам, перекликаясь, кто уже поймал маслят, а кто ещё не пригляделся.

– Трава не вытоптана, – отметил Игорь. – Мхом всё позарастало… вон, паутина вековая… не похоже, чтобы тут вели добычу золота.

– Угу, – отозвалась Аля, пристально вглядываясь в чёрные провалы небольших окон.

Дома оседали, срубы перекашивало, они выдавливали рамы из стен, и уже нигде не осталось ни одного целого стекла.

– Двери просели в землю, и с той поры их больше не открывали, – продолжал рассматривать местность Валуйский.

– Угу.

– Приём, приём, как слышите? – повысил голос Игорь.

– Угу.

Сочина понимала, что сейчас, в сочетании с расслабленным, отсутствующим выражением лица эти неопределённые угуканья производят на Валуйского первоклассное впечатление, но реагировать иначе не могла. Внутри неё оживали неясные смутные образы, звучали голоса. Если быть предельно осторожной, можно уже сейчас понять, в чём тут дело. Но…

Осторожность не помогала.

Размытые тени так и оставались размытыми тенями. Невнятные голоса не обретали внятности.

– Здесь кто-то был…

Валуйский резко обернулся:

– Аля?

– Здесь кто-то был, – повторила она ещё раз, чуть громче. – Я не могу понять, слишком зыбко всё. Похоже, это было давно, но уже после того, как прииск закрыли. Кто-то приходил… и кто-то заметал следы потом.

– Я зову Семёнова, пусть завязывают с грибами и осмотрят прииск как положено!

– Зови, баро. Зови. Пусть смотрят, всё равно маслят сегодня не будет.

«Всё равно тех следов ни они, ни ты бы и не увидели», – мысленно сообщила Аля стриженому затылку Игоря.

13 сентября 2012 года, 05:45, квартира Горячева.

Впервые за прошедшую неделю Николай Васильевич уснул без кашля и проснулся без него же – правда, как-то очень уж рано, ещё шести не было. Хотелось курить, но он дал слово жене, что не возьмёт пачку в руки, пока полностью не вылечится. Да, кашель уже почти прошёл, и неприятный коготок царапал где-то в груди, словно подбадривая: ну, ну! Давай! Выкури! Одну и под форточкой! Никто не узнает! А уж потом-то мы с тобой покашляем вдоволь…

Горячева терзали смутные сомненья: радушно пододвинутый Скрипкой графин с водой… кто сказал, что экстрасенс может заговорить стакан воды, но не может поработать с б ольшим объёмом? Сомненья сомненьями, а жена обрадовалась, ведь температура к девяти вечера не взлетела под сорок!

Они, наверное, сговорились: и Ярослав, и Марина, и Серёжа. И Аля, наверное, с ними заодно.

Выбравшись потихоньку на кухню, руководитель отдела «Т.О.Р.» сурово задвигал бровями, вглядываясь в потихоньку просыпающийся двор за окном. Солнце ещё не встало, календарь говорил, что восход тринадцатого сентября будет в пять пятьдесят шесть, но дворники уже доставали мётлы, шофёры, ставившие свои «ГАЗели» на ночь возле подъездов, разогревали моторы… серого утреннего света им хватало. К тому же по опыту Горячев знал: на улице сейчас куда светлее, чем в квартире.

Осторожно чирикали воробьи. Где-то близко тенькала синица – перебралась уже на зиму в город.

С одной стороны, хотелось курить. С другой, хотелось кофе с тостом и сыром. А с третьей, не хотелось будить семью запахами. Как ни крути, но проблема же.

Мобильный Горячева по ночам не проигрывал мелодии, ограничивался вибрационным «бззз», но, вот беда, Николай Васильевич плохо воспринимал эти звуки на расстоянии. Поэтому сначала он услышал шлёпанье босых ног жены по линолеуму, её сонное «и больше не отключай мелодию!», а потом уже взволнованный голос Игоря в трубке:

– Николай Васильич! Извините, что разбудил, просто у нас тут час дня уже, разница во времени! Мы с Алей сейчас на прииске, всё тут осмотрели, всё выглядит так, словно тут никого все шестнадцать лет и не было. Но Аля уверена, что кто-то был, может, даже не один раз, но уже после того, как прииск закрыли! Больше пока ничего не знаем, передайте нашим, что мы идём по свидетелям. Все, кто работал тогда на прииске, теперь живут в Хабаровске, это удача, а пятеро вообще в одном доме квартиры получили. Мы сейчас назад в город и будем опрашивать. Как чего узнаем, ещё звонить будем! Аля вам привет передаёт и жене вашей, как ваше самочувствие, спрашивает!

Горячев усмехнулся и всё-таки кашлянул:

– Спасибо за звонок, Игорь, я, кстати, не спал. Спасибо Але за приветы, самочувствие моё поправляется… я расскажу Ярославу про то, что кто-то бывал на прииске, возможно, эта информация действительно важна.

Хотя – какая разница, был ли кто на прииске после того, как его закрыли, или не был… надо искать вертолёт.

Перекладывая трубку из руки в руку, Николай Васильевич продолжал смотреть в окно. Слегка проснувшийся голос жены вывел его из ступора, а вопрос заставил посмотреть на давно знакомую женщину совершенно другими глазами:

– Милый, составишь мне компанию? Я хочу кофе с сыром!

Кто знает, а вдруг и она – экстрасенс?!

13 сентября 2012 года, 17:40, Хабаровск, улица Шеронова.

Дом номер три по улице Шеронова… впечатлял.

– Китайская стена! – присвистнул Игорь, окидывая удивлённым взглядом загнутую аж в двух местах под тупыми углами постройку. – Десятиэтажка!

Аля не разделяла его восторгов. Здание казалось ей уродливым и дисгармоничным. Во-первых, она искренне жалела тех жильцов, чьи квартиры пришлись на места изгибов. Воображение отказывалось представлять конфигурации сплюснуто-растянутых комнат и дизайнерские ухищрения по размещению нормальной мебели в ненормальных квартирах. Во-вторых, ей просто не нравился этот дом. От беспросветного уныния при виде дома-монстра спасало только то, что Цыганка успела переодеться в милую сердцу широкую синюю юбку и вернула на место все любимые перстни.

А Валуйский страдал от смены часового пояса, только всё хорохорился и строил из себя крутого мачо, которому хабаровские сопки не то, чтобы по плечо, а приблизительно по середину бедра. Цыганка наблюдала за ним и только усмехалась. Ей со стороны казались забавными как «хорохорки» Игоря, так и попытки Вадима-Семёна доказать московскому мачо, что здешние «мачи» ему по мачизму ничуть не уступают.

Испробовав технику «свой парень» и убедившись, что непринуждённая трескотня не впечатляет ни Валуйского, ни, тем более, Сочину, Семёнов принялся изображать немногословного «крутого мэна», даже солнцезащитные очки нацепил, модные такие, зеркальные.

Игорь тоже достал очки. Они оказались круче. Вадим снял и спрятал своё сокровище, признавая поражение.

Мужчины договорились, что, пока погода стоит хорошая, устроят опрос свидетелей во дворе дома, в беседке. Аля критично осмотрела свежеокрашенную шаткую на вид конструкцию и нехотя прошла внутрь. Пахло кошками. Одна из них, чёрная, как пантера, запрыгнула на подоконник.

– Ш-ш-ш, – сказала ей Сочина.

– Мя, – пожаловалась кошка.

– Нет, красавица. Ты мне здесь не нужна. Иди-ка ты по своим делам и не путайся под ногами…

– А я читал, что кошки магические существа, и что в гаданиях они только помогают! – проявил эрудицию Семёнов.

Цыганка стрельнула в него глазами и убила наповал:

– Ты мне тоже не нужен тут, гаджё. По крайней мере, сейчас. Иди, позови Игоря Александровича, пусть ведёт первого свидетеля… не сгорит у него там ничего, он газ выключил, так и скажи. Всё запомнил?

– Да, многоуважаемая госпожа Сочина, так и скажу, что газ Грицких выключил…

– Хорошо, гаджё, молодец, иди… Стой!

Вадим покорно замер, не переступая порог беседки, и даже повернулся к Але.

– Если ты надеешься, что я когда-нибудь сжалюсь и попрошу тебя больше не называть меня многоуважаемой госпожой Сочиной, можешь прямо сейчас пойти вон к тому кусту, по пути надежду эту задушить и там, под кустом, зарыть. А теперь иди, гаджё!

Кажется, он всё-таки зарычал вслух.

Грицких на вид оказался ровесником Али – чуть за пятьдесят, может, чуть старше. Невысокий, коренастый, круглолицый, чуть раскосый – это про таких, как он, говорят «типичный сибиряк». Валуйский многозначительно посмотрел на Сочину поверх его головы:

– Вот, Терентий Петрович нам решил принести фотографии.

Цыганка оживилась, пересела к подоконнику, с которого согнала кошку. Косой луч солнца заиграл на браслетах и перстнях, когда она потянулась за снимками. Терентий Петрович старался не смотреть Сочиной в глаза и молчал, только замычал приветственно.

Она усмехнулась. Суеверия…

– Не бойтесь, я не глазливая, – попыталась успокоить собеседника Аля, но для того, чтобы переубедить Грицких, требовались более весомые аргументы.

Фотографии – обычные, ничем не примечательные, десять на пятнадцать – на ощупь тёплые, гладкие… четыре снимка. Сочина ахнула, вглядевшись в первый же глянцевый прямоугольник:

– Я так и думала!

– Что, что? – подвинулся к ней Валуйский (а Грицких, наоборот, отодвинулся).

– Смотри…

На фотографии стояли вдоль реки – на том же месте, где побывали сегодня Аля, Игорь и пилоты – двенадцать человек. Фото вышло не слишком удачным изначально, да ещё и выцвело, лица разобрать сложновато, одни силуэты. А мостки и тогда уже представляли собой жалкое зрелище…

Цыганка видела их иначе. Перед ней стояли на берегу девять молодых мужчин и три тени.

Она помнила их голоса среди тех, что звенели в ушах на прииске.

Только здесь можно было понять, о чём они говорят.

– Кто это? – ткнула пальцем Сочина.

– Зампред артели, Завгородний Борис, – оказалось, у Терентия Грицких вполне мужественный драматический тенор – когда он не мычит.

– Он… погиб, – извиняющимся тоном сказала Аля. – И вот этот… это кто?

– Это Паша… нет, Паша всё в шапочке ходил, а это Киряша, Михеенко Кирилл, – недоверчиво прищурился Грицких. – А что?

– Да странно с ним всё… вроде, он тоже погиб, – выдохнула Аля. – А вроде и нет. Они летели вместе, эти двое, с ними были три пилота и шесть охранников, и они все… ах, вот оно что.

– Что? – переспросили одновременно Грицких и Валуйский.

– У него же брат близнец, у Киряши. А вот это… это кто? – погладила она пальцем третий силуэт.

– Палей. Это Палей Дмитрий.

– Он тоже умер… но… он совсем недавно.

Лицо Терентия Петровича странно перекосилось, будто кто-то в две руки оттягивал ему кожу со щёк на затылок.

– Завтра девять дней, – медленно проговорил мужчина.

Валуйский поджал губы. Слова соболезнования застряли в горле.

– Он… – Сочина закрыла глаза, и голос её стал глуше. – Я… Терен… тий. Головачёв… абсолютный игрок. Второй ряд. Там…

– Не понимаю, – растерялся Грицких. – Она что-то хочет мне сказать?!

– Я говорю тебе, дуболому, Головачёв – абсолютный игрок! – рыкнула Аля, вцепляясь в ворот рубахи Терентия. – Понимаешь, что я тебе говорю?!

Теперь не смотреть в глаза Сочиной старался уже Игорь. Он видел, как они меняют цвет, когда она говорит за других, и боялся в такие моменты. И её боялся, и за неё. Слишком часто попадались в детстве фильмы, в которых медиумами овладевали злые духи.

– П-па… Паля?! – недоверчиво выдохнул Грицких.

– Н-нет, – Цыганка закрыла глаза, разжала пальцы, позволяя Игорю обнять себя за плечи – сил самостоятельно усидеть на деревянной скамейке не осталось. – Нет, не Паля. Паля ушёл. Он сказал всё, что хотел. Он про книгу говорил.

Валуйский, одной рукой придерживая Сочину, другой хлопнул себя по лбу:

– Ёшкин кот! Конечно, про книгу! Это же книга так называется – «Абсолютный игрок»! У писателя Головачёва! А я думаю – какой ещё Головачёв, почему это он игрок, да ещё и абсолютный…

– Нычка?! – изумлённо спросил у них Терентий.

– А я почём знаю? – фыркнула оживающая Аля. – Ищите книгу, найдёте, может, и разберётесь, что там вам Паля оставил… а нам остальных можно уже и не опрашивать.

Валуйский вздохнул:

– Да нет уж, давай опросим.

– Нет уж, опрашивай сам… а я поеду в гостиницу. Поем, попью и отосплюсь по-нормальному. Я очень устала, Игорь. Очень, очень, очень…

13 сентября 2012 года, 11:20, Москва, «Отдел «Т.О.Р.».

С утра пораньше на базу отдела «Т.О.Р.» прискакал Скрипка. За ним следом пришла Лена, а потом и Марина, и теперь они развлекались на кухне, слушая очередной рассказ Марченко про её путешествия.

Скрипка «закреплял результат» и теперь пытался «отправить» девушек на болгарский курорт Калиакра. Получалось не ахти, потому что Сергей хорошо помнил, что и как нужно делать – но силёнок на задуманное сегодня не хватало.

– Ничего страшного, – успокаивала его Марина. – Я и так значительно живей обычного представляла себе этот мыс, и крепость на нём, и дельфинов, и бакланов…

– А вчера у меня получалось вообще все чувства обмануть, – горестно дёргал себя за пряди волос на висках Скрипка.

Лена вздыхала. Да, она не отказалась бы и сегодня пережить всё вновь с такой достоверностью, как вчера в машине! Но что поделать, теперь остаётся только ждать смены сезонов и очередного «его дня» у белого мага. Или ехать в отпуск в Болгарию…

В соседней комнате Краснов и Горячев сосредоточенно рассматривали закрытый ноутбук, словно чёрный мерцающий пластик показывал им завораживающие картины. Ярославу, может, и показывал – покосился на коллегу Николай Васильевич. Кто их, экстрасенсов, знает…

– Я согласен с Игорем, – тихо сказал Краснов. – Он всего лишь предполагает, что наш литр золота побывал на разбившемся вертолёте, но Аля в этом уверена. Она тоже звонила, говорила, что устала, как хаски после дневного перехода в упряжке, и что эту упряжку вёл целый десяток каюров.

Горячев усмехнулся:

– Это после работы с фотографиями?

Он успел понять, что у Сочиной хор голосов в голове звучит обычно тогда, когда она смотрит фото.

– Да.

Мужчины молча продолжили изучение «шикарного фильма» на крышке ноутбука.

На кухне восторженно солировала Леночка:

– А там есть участок один, где буквально в полуметре от края прибоя такая ямка, и вот разбегаешься так, вроде просто в воду бежишь, а потом – бултых!..

Визг Марины. Хохот Скрипки:

– Получилось! Де-е-евчонки! У меня – получилось!

Краснов покачал головой – в ответ на мысли Горячева:

– Нас не пустят сегодня в Гохран.

Следователь всё равно вздрогнул, и Ярослав виновато улыбнулся:

– Николай Васильич, я не нарочно! Но, чтобы нас туда пустили хотя бы завтра, надо звонить уже сейчас. Боюсь, вам придётся задействовать все свои связи… да и мне тоже.

Горячев кивнул:

– Да. А вы туда Мариночку пошлёте, верно?

– Верно.

– Сами с ней поедете?

– Нет.

Слово легло на воздух, как сухой осенний листок на глянец пруда.

– Вы поссорились?

Ярослав задумался.

– Не знаю.

– Значит, поссорились, – огорчился следователь. – Надеюсь, ничего серьёзного?

– Я тоже надеюсь, – неопределённо повёл плечами Краснов. – Но разговаривать со мной она соглашается только в случае крайней рабочей необходимости.

– Ну вот и славненько! Поедете вместе в Гохран, там и помиритесь.

– Нет. Ей там работать нужно будет, а не со мной мириться. Поедет с Леной.

14 сентября 2012 года, 11:20, Москва, Гохран.

И снова Марину разочаровала процедура смотра вещдока.

Нет, на сей раз, вначале всё было почти так, как ей представлялось. Их с Леной чуть не на изнанку вывернули, проверяя, они ли это, их ли это паспорта, удостоверения, действительны ли они, разрешения на вход в здание и вообще. Вот только сканирования радужных оболочек не было и сенсорных замков, срабатывающих по отпечаткам пальцев.

Если бы Марина не была экстрасенсом, ни за что не заподозрила бы, что Марченко, уверенная в себе и своей правоте молодая женщина-следователь, на самом деле внутри вся дрожит от того, что попала в святая святых – хранилище всех российских сокровищ.

– Они всё равно там не все, – успокоила её Марина ещё перед выездом из штаб-квартиры. – Так что нечего бояться. Мы же не грабить их идём.

А теперь и самой Лещинской казалось, что внутри трясётся и дрожит каждая жилочка. И по спине бегали мурашки. Наверное, от кондиционера… здесь он работал бесшумно, и, если б не лёгкое движение воздуха, Марина не заметила бы его вовсе.

Помещение, куда их с Леной проводили двое вооружённых охранников в форме и двое мускулистых мужчин в штатском, поражало гармонией сочетания современного и классического. Совершенно уместными смотрелись и панели красного дерева, и компьютеры, и хрустальные люстры, и жалюзи на окнах… но мало что ли таких помещений в других организациях? Волна разочарования лизнула берег мыслей Марины.

Двери раскрылись, и в комнату внесли металлический кейс. Вежливо улыбающийся неискренней «американской» улыбкой мужчина представился девушкам, не спрашивая их имён (да знал уже, конечно!), поинтересовался:

– Как вам будет удобнее работать с золотым песком? Вам нужно его держать в руках, или можно оставить его внутри?

Марина пожала плечами:

– Сейчас я его не вижу и не могу вам сказать, нужен ли тактильный контакт. Если вам несложно, достаньте его… пожалуйста.

Продолжая фонить натянутой улыбкой, мужчина открыл кейс и легко, как спичечный коробок, выставил на стол литровую банку. А Ярослав говорил, в ней двадцать килограммов весу… ну и руки, однако!

– Это та самая? Вы не пересыпали? – спросила Марченко, с интересом склоняясь к улике.

– Мы не храним золото в банках, – в голосе мужчины просквозило такое чувство превосходства, что даже улыбка на некоторое время стала искренней. – Следственный комитет попросил нас не пересыпать, пока не завершится следствие.

А вот дальше у Марины началось одно сплошное разочарование. То, что лежало в банке, конечно, блестело, но как-то неправильно. Оно вообще мало было похоже на золото. Конечно, может, виной тому пыльная грязная банка… но разве это – двадцать килограммов золота?

– Что-то не так? – предупредительным тоном поинтересовался мужчина, имени которого Марина уже не помнила.

– Да нет… всё в порядке.

Руки словно сами собой тянулись, подрагивая, к банке. В ушах нарастал странный гул. Рокот. Вертолёт. Пальцы сомкнулись на стекле. Марина закрыла глаза и словно наяву увидела безоблачное синее небо, летящий невысоко над сопками вертолёт… на сопках лес, лес, одна, другая, как стадо овец, мельтешат, торопятся вперёд – а вдруг ворота закроются, и они на водопой не успеют? А эту лепили второпях, на неё уронили усталую ладонь гончара, и верхушка разделилась на две, как там сериал назывался, «Твин Пикс»?..

Грохот взрыва заставил Лещинскую зажать уши, присесть на корточки. К ней разом рванулись и Лена, и мужчина, и ещё двое в штатском, что стояли за дверью, но всё, как оказывается, видели.

– Всё в порядке, всё хорошо, – лепетала Марина. – Всё хорошо… вертолёт. Он взорвался. Это золото было там, оно… помнит.

В ушах затихал дикий, нечеловеческий вой сгорающих заживо людей: машина сначала загорелась, а потом уже взорвалась. Перед глазами одна за другой вспыхивали картинки: сопка. Огонь. Обломки.

Покорёженные останки свалились как раз на ту сопку, которую судьба и так уже обидела, разделила надвое…

14 сентября 2012 года, 13:15, Москва, «Отдел «Т.О.Р.».

Лена с Мариной выглядели бледными, усталыми, но довольными.

Марченко всё восхищалась:

– Нам бы такие интерьеры!.. Нам бы их кондиционеры!.. Нам бы такое, как у них!..

Скрипка слушал отрешённо – то ли продолжал практиковаться в «прямом переносе», то ли просто был на своей волне. «Волна» ему не помешала бы, ведь на нём «висела» уже пара нераскрытых дел.

Лещинская, у которой в присутствии Краснова пропадал не то, чтобы дар красноречия, а голос вообще, старательно пересиливала себя, рассказывала о том, что удалось увидеть. Николай Васильевич и Ярослав наперебой засыпали её уточняющими вопросами, а она старательно вспоминала подробности.

– Мне кажется, – сказал Горячев, – самым полезным для нас в вашем видении является эта сопка с седловиной. Их таких, конечно, много, но всё же не на каждом шагу они встречаются. Нам известно направление полёта, и можно будет расспросить местных жителей о том, есть ли на пути следования машины подобные сопки.

– Мне кажется, – поддержал Краснов, – Игорю не придётся расспрашивать местных. У него есть Аля.

– И у Али есть карты? – предположил Николай Васильевич.

– Ну, то на худой конец. Но думаю, с поиском этой сопки наша Цыганка справится и без Таро.

Марина почти улыбнулась Ярославу – и он почти обрадовался.

Но… мысли молодой женщины были перед ним как на ладони. И в них не было ни намёка на примирение.

14 сентября 2012 года, 20:35, Хабаровск, гостиница «Royal», номер Сочиной.

– Дай мне карту, – попросила Аля Игоря уже раз этак в десятый. – Дай мне большую карту окрестностей Хабаровска.

Валуйский вышел на викимапию, нашёл там Хабаровск, увеличил изображение и пододвинул ноутбук Сочиной.

– Дай мне большую бумажную карту! – возмутилась Цыганка.

– У меня диагональ двадцать дюймов, тебе этого мало?! – взмутился в ответ Игорь.

– Мне надо её потрогать!

– Ну фиг с тобой, трогай экран!

– Мне надо её ощутить!

– Ну ощути экран же! Чем тебе не карта!

– Ай, баро, что ж ты непонятливый-то!

– Ай, Цыганка, что ж ты отсталая-то! Ты бы радовалась, что у тебя такая возможность – проверить, каково это, работать с электронными картами на большом экране в хорошем разрешении, и я слово чести даю, ни полслова не скажу про залапанный экран и попорченное ногтями покрытие! А ты!

Сочина насупилась и ушла к окну, продолжая требовать:

– Найди мне большую бумажную карту! Прошу тебя! Разве сложно? Спустись на первый этаж, там наверняка продают, мы же в гостинице, должны же здесь заботиться о гостях города!

– Аля! Уймись!

– На! [6]6
  Нет! (романи чиб)


[Закрыть]  – женщина взялась переплетать косу и, похоже, сама не заметила, что перешла на цыганский.

– Ну кончай капризы строить!

– На ракир акадякэ! [7]7
  Не говори так! (романи чиб)


[Закрыть]

– Ну потрогай ты экран!

– Тэ кинэс, со трэби, дрэ бандза! [8]8
  Купи то что нужно, в магазине! (романи чиб)


[Закрыть]

– Ну возьми ты ноут!

– Йав со лачё… [9]9
  Будь так добр… (романи чиб)


[Закрыть]

– Ну попробуй хотя бы!

– На! Мэ тут мангав!.. [10]10
  Нет! Я тебя прошу!.. (романи чиб)


[Закрыть]

Валуйский зарычал.

Аля сдвинула брови:

– Я что-то не то сказала?

– Нет! Ты что-то не на том языке сказала!

Она прищурилась:

– Я не сказала ничего нового, ты всё это уже слышал и прекрасно меня понял! Мне нужна бумажная карта, чем больше, тем лучше! Ты можешь купить её в магазине! Будь так добр, уважь слабую женщину!

Игорь зарычал ещё раз, погромче. Цыганка резко встряхнула недоплетённой косой и подпёрла кулаками бока:

– Найди мне карту!

Валуйский прищурился, явно взвешивая в уме, что будет проще – переспорить Алю или уступить ей? Второе показалось более полезным для здоровья, и он, издав третий, самый громовой и раскатистый рык, отправился на поиски карты Хабаровска и окрестностей.

Как только за ним закрылась дверь, Сочина сразу же словно «сдулась», ладонью стерев с лица недовольство, тихонько рассмеялась, села в кресло, взяла ноутбук на колени.

– Значит, ни слова не скажешь… тогда берегись, машинка, я буду тебя лапать!

Неизвестно когда вынутые из кармана Таро уже лежали на клавиатуре.

– Значит, летел вертолёт в Хабаровск, – рассказывала им Аля, и чувствовала, как руки наливаются силой, а веки тяжелеют, и глаза сами собой закрываются. – Летел-летел, и упал… на сопку… с двумя вершинами… кай тэ джав?.. [11]11
  Куда мне идти?.. (романи чиб)


[Закрыть]

15 сентября 2012 года, 10:35, Хабаровск, аэропорт, вертолётная стоянка.

Утро выдалось приятным: прохладным, свежим. В небе высоко раскинулась кисея полупрозрачных белых облаков, и свет солнца казался слегка приглушённым, как из-за шторы.

Когда Игорь зашёл будить Алю, она открыла ему дверь полностью собранная, в брючном костюме защитного цвета. За завтраком и Сочина, и Валуйский чувствовали странный невроз. Ели быстро, глотали, почти не жуя, торопились, и всё равно Вадим-Семён пришёл ещё раньше, чем они закончили.

До аэропорта домчал в считанные минуты. Заразился неврозом от московских коллег?

Пилоты были всё те же, Костя с золотым зубом, Стася и Михалыч. Они с Игорем ещё вчера перешли на «ты» и вообще быстро нашли общий язык, понимая друг друга с полуслова. Валуйский поздоровался с ними, разложил бумажную карту, раскрыл ноутбук, показывая, куда нужно направляться…

Оперативники, похоже, тоже не изменились с прошлого раза, только четверо, включая Семёнова, оделись в камуфляж, а шестеро в чёрную форму спецназовцев.

– Это на случай, если придётся высаживаться без посадки, – сказал Вадим, считая, что все всё поняли из его слов.

– Что, гаджи, – прищурилась Аля, – запаслись пакетами? Маслят искать хотите? Да?

Нестройный робкий хор смешков почему-то ей не понравился.

– А маслят вам сегодня не будет! Бронежилеты все захватили?

Услышав Алино соло, бодрый Вадим-Семён решил вмешаться:

– Уважаемая госпожа…

– Многоуважаемая!

– Многоуважаемая госпожа Сочина, – заметно скисая, поправился Семёнов, – не пугайте мне опергруппу!

– Так это не ко мне просьба! – искренне удивилась Аля. – Я их не пугаю! А если они пугаются, так это уже не мои проблемы, нет разве?

– Разве нет, – решил принять ближний бой хабаровский следователь. – Разве это так сложно – не делать пространных намёков…

– Я не делаю пространных намёков!..

Валуйский перестал вслушиваться.

Он, не обладая даром предвидения, заранее знал, за кем останется поле битвы.

– Мне немного знакомы те края, – пожевал губу Михалыч. – Мы туда как-то на охоту выбирались… давно это было.

– Мы тоже туда ездили, – помотал головой Стася, словно отгоняя муху. – Там неприятные места. Словно что-то… давит. Гнетёт. Вот.

– А я там не был, – беспечно продемонстрировал золотой зуб Костя. – Но если там действительно разбился вертолёт, то странно, что за всё это время его никто не нашёл. Там же рыболовно-охотничья база «Ярап»…

– Она, она самая! – подхватил Михалыч.

– Да нет, они дальше! – уточнил Стася.

– Но там их территория!

– …и они следят за угодьями, – невозмутимо продолжил Костя. – Они бы нашли обломки!

Игорь посмотрел на Сочину.

Он достаточно хорошо изучил её манеры, и был уверен, что сейчас она нервничает и за изящной (а местами и не очень) пикировкой с Семёновым прячет неуверенность.

Но… когда он всё-таки нашёл бумажную карту и вернулся в номер, Аля уже ждала его с увеличенной до максимума викимапией и выясняла, как ставить на ней метки: она не сомневалась в том, что узнала нужное место. На бумажной карте она уверенно ткнула на поля, потому что место крушения вертолёта находилось за пределами пропечатанного ландшафта. Значит, переживала Сочина не из-за того, что опасалась не найти нужную сопку.

Валуйский сам не видел причин для беспокойства – и в то же время, был уверен, что из-за пустяков Аля не стала бы переживать.

– Скажите, у вас всё в порядке с машиной? – спросил он пилотов.

Неожиданный поворот разговора насторожил их.

– А что-то… может быть не так?

– Ну, это бы вам лучше знать… – Игорь ещё раз посмотрел на Цыганку, и решил, что лучше он напугает пилотов окончательно, зато потом, если что, они будут заранее готовы к неприятностям. – Я почему спрашиваю, моя напарница нервничает. Вы же знаете, она у нас экстрасенс, гадалка и вообще очень чуткая женщина. Вот видите, как ловко она сейчас Семёна топит? А ведь обычно же она сама лояльность.

– Может, её спросить, что она чует? – робко предложил Стася.

– Спрошу, ребят. А пока прошу, будьте настороже. Лучше ещё раз машину проверьте, пока не взлетели, да и вообще, это… бдительнее давайте.

Михалыч сурово поджал губы:

– Так, Костя, на аппарат, Стася, мотор, я на винт, Игорь! – Валуйский вздрогнул, но оказалось, это не к нему – на голос Михалыча отозвался коренастый широкоплечий оперативник в чёрном:

– Да, Мих?

– Лебёдки, фалы, «сурки».

– Есть!

– Все всё поняли?

Пилоты и десантник молча кивнули и словно телепортировались на обозначенные точки. Игорь двинул к опергруппе, заметно расслабившейся и лениво делающей ставки на победителя – восемь из девяти ставили на Сочину.