Текст книги "Сутки на двоих (СИ)"
Автор книги: Юлия Журавлева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Год спустя
Григория наспех умывалась, время она начала ценить, как никогда раньше, и в данный момент ей этого времени совсем не хватало. И всего-то решила чуть-чуть подольше поспать, благо ей сегодня это удалось. А сейчас бегом завтракать! У нее срочный заказ, за которым придут в обед!
Расчесывая на ходу волосы, она в три шага добралась от ванной до кухни. Был огромный плюс у ее маленькой съемной квартирки – все компактно и под рукой!
Еду она быстро жевала, да и не та это еда, чтобы наслаждаться вкусом. В готовке ей еще расти и расти, но и с этим девушка собиралась справиться. Вскипел чайник и в этот момент раздался стук в дверь. Неужели за заказом решили прийти пораньше, ужаснулась Гри.
На пороге стоял Рене Вайтран, почти не изменившейся, разве что еще возмужавший и окрепший, как если бы занимался физическим трудом. Девушка застыла на пороге, совсем не готовая к такому визиту. За всей суетой она совсем забыла про сегодняшнюю дату. Но тут о себе напомнил так и оставшийся на плите чайник.
– Ой, прости, пожалуйста! – отмерла Григория, – проходи, ты как раз к чаю.
– Да я не собирался в гости, – как-то неуверенно зашел внутрь Рене, удивленно разглядывая небогатую обстановку.
– Ерунда, – отмахнулась Гри, стараясь сохранять беспечный вид, хотя внутри все скручивалось узлом. А ведь целый год прошел! – Заходи, не стесняйся! Я тоже не ждала гостей, так что предложить тебе, кроме овсяного печенья, ничего не смогу.
– Где ты был весь год? – разливая чай, спросила девушка, – мне просто интересно, ты не подумай! – зачем-то поспешила добавить она. – Ты так внезапно взял академический и исчез, что слухов поползла масса, вплоть до того, что мой отец, не выдержав такого родства, поспешил сделать дочь вдовой и нанял убийц, – усмехнулась Гри.
– Да, твой отец, наверное, мог бы, – тоже улыбнулся Рене, – его забота о тебе просто поражает, – и при этом снова прошелся взглядом по скромной кухоньке, переходившей в такую же небольшую и скромную гостиную.
– Как видишь, я решила отказаться от его заботы, – пожала плечами девушка.
– И как, тяжело пришлось?
Гри резко вскинула глаза и всмотрелась в собеседника. Насмехается? Да нет, вроде.
– Нелегко, – уклончиво ответила она, – но справляюсь и не жалуюсь, – в ее словах слышался вызов. – И все-таки, где ты пропадал? Странствовал?
– Да ну что ты! – рассмеялся Рене. И было все это странно, сидят, пьют чай с печеньем на маленькой кухне, так по-домашнему. – Я вернулся домой. Основную мастерскую мы после несчастного случая продали, но была еще и небольшая домашняя. Конечно, из-за долгого простоя не в лучшем состоянии, пришлось повозиться, прежде чем все запустить и отладить. Но все-таки не зря меня еще дед учил, да и, признаться, отец помочь вызвался, даже смог отойти от беспробудного пьянства. Мне ведь магия от деда досталась. Он был великолепным мастером– артефактором, занимался зачарованием оружия, которое сам и ковал. Отцу магический дар не достался, зато перешли золотые руки, он делал простое, но качественное оружие. Я же попробовал сделать магическое по дедовым чертежам и наработкам. И знаешь, получилось! Даже сам не ожидал! Столько лет смотрел на отца и думал, что никогда молот в руки не возьму и к наковальне не подойду, а тут даже втянулся и понравилось. Младшего брата привлек к несложным вещам, он, кстати, тоже с даром, не сильным, но кое-что может.
Все это было сказано с такой гордостью и почти мальчишеским восторгом, что Григория не могла удержаться от улыбки. Сейчас это был не тот серьезный, хмурый и угрюмый тип. Перед ней сидел уверенный в себе успешный мужчина, которым трудно было не восхищаться и не любоваться.
– Я рада, что ты нашел свое призвание, да еще и возродил семейное дело, – искренне прокомментировала его рассказ Гри. – Академию будешь заканчивать? Все-таки диплом в наше время много значит.
– Конечно! Я пока тебя искал, успел договориться с деканом, что сдам все экзамены в виде магического проекта, которым будет мое оружие, выкованное и наделенное разными свойствами. Пусть это сузит специальность до артефакторики, но мне пока больше и не надо.
Рене отставил чашку и вгляделся в девушку.
– Ну а теперь ты рассказывай, как докатилась до такой жизни. Это все из-за меня, да? Не стоило тебе ссориться с отцом, ни к чему совсем.
– Рене, поверь, хоть ты и был первопричиной, но я ни о чем не жалею. С отцом мне стоило поссориться еще давно, сколько можно жить под его опекой? Моя теперешняя жизнь меня полностью устраивает.
– Я пришел искать тебя в Академию, а мне сказали, что ты досрочно сдала все экзамены и защитила диплом еще полгода назад, а сейчас никто и не знает, где тебя искать. Я с ног сбился, пока не нашел одну твою подругу, которая знала адрес,
– парень, или скорее уже мужчина, замолчал и вопросительно посмотрел на нее. Видимо, чувствовал себя если не виноватым, то ответственным.
– Поверь, у меня все в порядке, – в который раз уверила его Гри, – ну а подруг, конечно, немного осталось, у графини больше было, – усмехнулась девушка, – зато теперь только настоящие.
Она не стала добавлять, что именно Оливия, единственная, знавшая ее адрес, помогла найти и снять эту квартиру. Самой Григории было тогда совсем не до поиска жилья, хотя задача стояла первостепенная – столько всего навалилось. Сейчас это в прошлом, а жаловаться она не собиралась. Особенно ему.
– Кстати! – Рене жестом фокусника извлек из кармана что-то завернутое в плотную бумагу, развернул и протянул пока еще жене, – как и обещал, возвращаю твой фамильный перстень. Сам до конца не верил, что смогу его выкупить, – он усмехнулся, глядя на обескураженное лицо Гри.
– Вот это да! Я не сомневаюсь, что задача была невероятно сложной и очень тебе благодарна! Ты ведь знаешь, что этот перстень для меня значит! Мамино наследие, которое я теперь смогу передать дальше своей дочери, – девушка, еще не веря своему счастью, примеряла на отвыкшем от колец пальце массивное украшение.
– Не так сложно, как могло бы быть, – улыбнулся Рене, он действительно был рад такой бурной реакции, все-таки и простым это дело тоже не было. – Я сразу, как вернулся домой, съездил в госпиталь и договорился, чтобы кольцо считали залогом. А потом оплатил стоимость лечения.
– Ничего себе, не сложно! Ты молодец, конечно, но, думаю, для начинающего артефактора задача была очень серьезная, все-таки лечение было непростым и дорогостоящим.
– Зато теперь моя совесть чиста, – подвел итог Рене.
На кухне повисло неловкое молчание. Удивительно, но вот так посидев за разговорами, они забыли о самом главном, зачем сегодня вообще должны были встретиться. И начать разговор почему-то оказалось неимоверно сложно. Гри, вспомнив о поведении Рене, когда ей так требовалась поддержка, твердо намеревалась молчать сейчас, не помогая ему искать слова. Пожалуй, та последняя сцена в кабинете декана стала единственным, за что она обижалась на «мужа». Тогда говорить пришлось ей одной, вот пусть сейчас первый начинает он.
Григория принялась убирать посуду со стола. Чего же он тянет?
– Гри, прости меня, я не должен был так грубо говорить с тобой год назад. Сейчас я вижу, что ты сильная и самостоятельная, не боящаяся жизненных трудностей, – со вздохом признал Рене.
– Значит, до этого ты во мне сомневался? – оскорбилась девушка.
– Нет, я не сомневался в тебе. Но в том, что такая простая жизнь тебе не подойдет и станет тебя тяготить, был уверен, – уточнил мужчина.
– Надеюсь, ты убедился в обратном? – поинтересовалась Гри.
– Убедился, ты молодец. Ты вообще замечательная, удивительная и потрясающая, – и сказано это было так, что у Григории не получалось ответить спасибо за комплименты или просто отшутиться. Что-то грустное и горькое проскальзывало в таких хороших словах.
Но от необходимости искать ответ ее избавил требовательный крик.
– Ой, извини! Три часа прошло! – бросив мыть посуду, девушка побежала в спальню.
В маленькой комнатке стояло две кровати, одна небольшая, но взрослая, а вторая – маленькая детская, беленькая, украшенная резьбой и позолотой, с шелковыми простынями и воздушным прозрачным балдахином, совсем неуместная в такой комнате и квартире в целом, но новоявленный дедушка со слезами упросил принять хоть это.
Григория бережно взяла дочку на руки, та заливалась криком и не собиралась успокаиваться без вожделенного маминого молока. Наевшись, малышка пришла в благостное настроение, пусть и кроха, она уже не засыпала сразу после еды, всем видам бодрствования предпочитая воздушные ванны. Но сейчас после кормления и обмывания мама аккуратно не туго запеленала девочку в чистые пеленки. Им предстояло самое сложное, наверное, после процесса рождения, – знакомство и объяснение с папой.
Гри с ребенком на руках вышла в кухню-гостиную, где их ждал пораженный Рене. Не веря своим глазам, он подошел к ним и посмотрел на дочь, из-под чепчика которой были видны достаточно длинные для младенца черные пряди, а на белокожем курносом личике блестели папины темные, почти черные глазки и сияла беззубая улыбка.
Он переводил взгляд с жены на дочь, не в силах вымолвить хоть слово, и вот тут Григория пришла ему на помощь. Ведь это было только ее решение, и ей совсем не хотелось, чтобы ребенок к чему-то подтолкнул мужчину.
– Я понимаю, что это слишком неожиданно для тебя, – тихо начала она, – ты надеялся сегодня со мной развестись и забыть, как страшный сон. Я узнавала, есть возможность развестись на пятилетие ребенка, как раз при условии, что это девочка, и нет споров об опеке, так что не все так плохо и ужасно, как может показаться.
– Не все так плохо и ужасно, говоришь? – севшим голосом спросил Рене. – Это ты специально, чтобы я почувствовал себя еще большей скотиной, чем чувствую сейчас? – его, казалось, даже потрясывало от переполнявших эмоций, глаза лихорадочно блестели.
– Я не выставляю тебя скотиной, Рене, и совсем таковым не считаю, – мягко ответила Григория, – просто это было мое решение и тогда, когда я сама практически настояла на консумации брака, и потом, когда узнала о беременности и приняла решение оставить ребенка.
– Почему ты мне не сообщила? – упавшим голосом спросил Рене, – ты ведь знала, где меня можно найти!
– Ты тоже знал, где меня можно найти, – не осталась в долгу Гри, – но за полгода, которые я тебя ждала, так и не объявился. Да и потом, заявиться к тебе и сказать, дорогой, так и так, я беременна и рожаю, а ты как хочешь, но развод теперь невозможен, во всяком случае, в обозримом будущем. Так что, будь добр, бери на себя ответственность! Так ты это видишь? – против воли в слова пробрались эмоции, так тяжко сдерживаемые и до сих пор до конца не пережитые, что малышка завозилась и захныкала.
– Дай мне ее, пожалуйста, – попросил Рене и протянул подрагивающие руки.
С ума сойти, а ведь она считала его оплотом спокойствия! Григория, поколебавшись, бережно передала ребенка отцу, а тот, казалось, не дышал, глядя на дочь.
– Как ее зовут?
– Игнэсса. Игнэсса Вайтран, брачная мета была на моей ауре, так что дать дочке мою девичью фамилию жрецы не позволили, – извиняющимся тоном ответила Гри.
– Ты еще и свою фамилию хотела дать нашей дочери?
Рене ходил с дочерью на руках по комнате. Малышке нравилось разглядывать обстановку, правда, сейчас темные глазенки почти все время останавливались на незнакомом лице мужчины, который, в свою очередь, не отводил от нее взгляд. Григория смотрела на них и чувствовала, что на глаза наворачиваются непрошенные слезы.Кни.гол.юб.нет
– Знаешь, Гри, а я ведь сразу в тебя влюбился, с первого взгляда, только увидев на вступительной церемонии. Даже дар речи потерял – с шальной улыбкой признался вдруг Рене, а Григории показалось, что она ослышалась, до того невероятными были его слова.
– Ты, наверное, даже не запомнила, а я сразу после торжественной части подошел к тебе знакомиться, ты была в кругу подруг и только окинула меня гордым взглядом и пошла дальше. Я ведь не знал, кто ты. А когда узнал, сразу понял: эта девушка не для меня, – с горечью произнес он, – да и еще видел, что ты особо не стремишься к мужскому обществу, и уже не один я сломал копье о твою каменную стену, но все равно пытался. И всегда безрезультатно. В те нечастые попытки ты совсем на меня не смотрела, ты вообще редко на меня смотрела, и на лице у тебя была написана только неприязнь. За мной ведь столько девчонок бегало, а ты проходила мимо и даже не замечала, а иногда и специально отворачивалась. Ну, я и не стал навязываться, понял, что тебе это неприятно. Но выкинуть из головы ту, которую видишь каждый день, очень, знаешь ли, сложно. А то злосчастное задание я воспринял как подарок небес, решил, что это последний шанс стать к тебе ближе. Радовался, как ребенок, когда нас в пару поставили, а ты взяла и подошла к преподавателю с просьбой о замене. Он мне это потом сам сказал, и добавил, чтобы я тебя не обижал, а то ты и так хотела от меня сбежать. И я старался хоть как-то тебя расшевелить, но ты упорно все игнорировала. Меня это раздражало неимоверно! Я не хотел, но грубости вылетали сами собой, зато они вызывали у тебя хоть какую-то реакцию!
А после ритуала я еще подумал, какая ирония, истинный брак с той, в которую так долго влюблен, и которая не любит тебя. Но в те сутки ты открылась для меня совершенно с другой стороны: ты оказалась совсем не заносчивой, не гордой, в тебе не было снисходительности к моим родным, только искреннее сочувствие нашему горю, ты была так открыта. Три с лишним года впустую, а тут, кажется, появился шанс. И я не сдержался в ту ночь. Знал, что не должен так с тобой поступать. В библиотеке, когда мы просматривали литературу, я нашел полные правила ритуала, и понял, что если брак действительно есть, то он самый обычный, не несущий никакой опасности! Но не решился тебе сказать, боялся, что ты сразу развернешься и уйдешь. И в заброшенном храме я понимал, что совершаю ошибку, что обманываю тебя, но просто не смог отпустить. Наверное, те часы были самые счастливые в моей жизни. А в деканате, увидев твое шокированное лицо, услышав слова твоего отца, грубые, но, по сути, правдивые, осознал, что натворил. Я мошенник, утаивший от тебя правду, да еще взял перстень, хотя понимал, что мы с тобой не умрем, и ты напрасно жертвуешь столь ценной для тебя вещью. Просто не видел другого выхода, получается, воспользовался тобой. Как я тогда себя ненавидел! И я хотел сказать тебе, стоя за воротами, что буду презирать себя за то, что привязал к себе обманом. Да не простую девчонку, которой мог бы хоть что-то предложить. А ту, которую ждала всяко лучшая жизнь, чем я мог дать. И я ушел. Сколько раз я хотел сорваться к тебе и все это рассказать! Но каждый раз боялся увидеть только ненависть и презрение в твоих глазах. Скажи мне, я не очень опоздал? Есть ли у меня еще шанс стать частью вашей с Игнэссой жизни и семьи?
Рене замолчал, ожидая ответа, Игнэсса уже уснула, убаюканная тихим и грустным рассказам папы, настоящей исповедью. Каково ему было жить сначала три года с неразделенным чувством без надежды на взаимность, а потом еще год, считая себя обманщиком и вором. Понятно теперь, почему для него было так важно вернуть перстень. Только сейчас Григория осознала, что слезы уже давно текут по ее щекам, капая на блузку. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что Рене Вайтран любит ее, и уже давно. Судорожный всхлип вырвался сам собой, за ним следующий. И вот уже Григория давилась рыданиями, чтобы не разбудить дочь. Муж, а теперь именно муж, обеспокоенно подошел к ней, но, поскольку его руки были заняты, Гри обняла его сама.
– Ну что, я так понимаю, мы не собираемся разводиться? – уточнил Рене, когда Григория успокоилась.
– Не собираемся, – подтвердила девушка.
– В таком случае, вам придется переехать ко мне в Канбер, не могу же я позволить своим девочкам жить отдельно.
– Я согласна. Куда угодно, если с тобой! – Гри взглянула мужу в глаза.
– Помочь паковать вещи? – с улыбкой поинтересовался Рене.
– Нет, у меня на сегодня срочный заказ, не могу подвести клиентку. Но твоя помощь придется очень кстати, если согласишься посидеть с Нэсс. Если она проснется из– за мокрых пеленок – зови меня, я все сделаю.
– Неужели ты думаешь, что при таком количестве младшеньких я не смогу ее перепеленать? – усмехнулся мужчина и отнес малышку в спальню, где еще долго наблюдал за спящей дочерью.
– Я так и не спросил, чем ты все-таки занимаешься? – поинтересовался Рене, вернувшись на кухню и застав жену с кучей разных склянок.
– Я делаю косметику с разными магическими свойствами, еще до Академии таким баловалась, например, тени для глаз, которые в темноте начинают мерцать или переливаться. Или духи, при определенных условиях от них вместе с ароматом остается шлейф иллюзорных цветов или бабочек. Я сами средства-основы делать не умею, беру готовые, добавляю только магическую начинку, – пояснила Гри. – Но сейчас заказ серьезный. Моя клиентка была боевым магом. У нее сильное ранение – шрамы на обеих руках от пальцев до локтей, полученные из-за магической травмы, не свести, не замазать. Вот мы хотим попробовать хотя бы визуально наложить кремом иллюзию цветной татуировки, чтобы пристойно выглядело, и можно было одежду с открытыми руками надеть.
– Татуировка на женщине будет выглядеть вызывающе, – задумался Рене. – Не лучше ли сделать эффект здоровой кожи?
– Уже пробовали, но шрамы все равно просвечивают. Она бы и настоящую татуировку сделала, но кожа сильно повреждена, бугристая, не набить нормально рисунок.
– А маскировочный артефакт?
– Она телохранитель одного из высших чинов Союза Королевств, там, где он бывает, часто просят снять все артефакты вообще, в Императорский Дворец, например, точно не войдешь, да и в здание Совета. Вот и ходит она все время в перчатках и с длинным рукавом.
– Крем-то стойкий подобрала? – полюбопытствовал Рене.
– Да уж не глупее некоторых! Взяла нестираемый, только специальным мылом можно смыть.
– Тогда больше не отвлекаю.
Спешка в работе с магическими компонентами была неприемлема, так что Григория обстоятельно накладывала на крем все эффекты и успела как раз к приходу заказчицы. Женщина была колоритная, даже Рене оценил. Ростом она была с него, если не выше, крепкая и мускулистая. Черты лица резкие, очень коротко стриженные высветленные волосы. Но при этом было в ней что-то завораживающее. То, как она двигалась, говорила. И даже ее несколько грубые манеры не производили отталкивающий эффект. А вот полностью закрытые в теплую погоду руки, конечно, привлекали внимание и сразу наводили мысль о болезни или увечье. Когда крем был нанесен, и на покалеченных руках появилась плотная картинка из рун и символов, Рене понял, что Григория была права, ведь именно ей пришла в голову мысль с татуировкой. Такую женщину она не портила, наоборот, добавляла шарма в ее и без того необычный образ воительницы.
Распрощавшись с довольной клиенткой, Григория радостно стала дожидаться обеда, который готовил Рене. Нэсс гулила в большой корзине, специально отделанной и расшитой для нее. На длинной высокой ручке корзины болтались серебряные колокольчики, которые девочка трогала ручками и тщетно пыталась затащить в рот.
Стол был накрыт и обед подан, когда дверь распахнулась, и в нее почти влетел новый гость.
– Доченька, я тут мимо пробегал! А по дороге такие отличные фрукты попались, не смог не купить! Всего один пакет, не волнуйся! – донеслось еще с порога.
Гри и Рене синхронно переглянулись и напряглись в ожидании неизбежных объяснений. Реакция графа Давьенга была предсказуемой.
– Ты! Да как только посмел! Год где-то шлялся, а тут явился – не запылился! – сразу накинулся на зятя граф.
– Папа, пожалуйста, давай поговорим спокойно, – попробовала вмешаться Григория.
– А ты не встревай! Или твой муж только и горазд за женской юбкой прятаться?
– Граф Андергард, – Рене встал со стула и прямо взглянул на тестя. Было понятно, что спокойствие его не напускное, – Вы имеете право на свое мнение, но оно ничего не изменит, поверьте. Я люблю вашу дочь. И свою дочь тоже люблю, пусть и знаю о ней всего несколько часов. И да, все обвинения, которые Вы мне сейчас можете бросить в лицо, абсолютно оправданы. Более того, я заранее соглашусь с каждым из них. Но сделанного не воротишь, и компенсировать год своего отсутствия я могу только будущим отношением к своей обретенной маленькой семье, что я и собираюсь делать. Буду наверстывать упущенное и постараюсь искупить ошибки поступками.
Граф зло сопел, глядя на стоящего перед ним мужчину, но почему-то шквала обвинений, упреков, угроз и прочего, чего ждали от него, не последовало.
Вместо этого, отец со вздохом сел на ближайший стул, сложил на коленях руки и ссутулился, разом постарев на десяток лет.
– Заберешь их, да? – не глядя ни кого спросил граф.
– Заберу, – просто ответил Рене.
– Доча, ну зачем вам в какую-то глушь тащиться? – обреченно спросил отец. – У нас городской дом пустой простаивает, там куча места, всем хватит. И детскую нормальную сделаем, и вам спальню, и даже этому твоему, – он кивнул на Рене, – обустроим, что там ему нужно.
– Спасибо, конечно, но сейчас мне необходимо вернуться к себе в мастерскую, и девочек я к себе заберу, – сказал за Григорию Рене. – А потом постараемся поближе к столице перебраться, но в свой дом. А пока, – решил попробовать сгладить впечатление от своих слов Рене, – Вы можете к нам в гости приезжать, никто препятствовать не станет.
– А вот и приеду! – с вызовом заявил отец. – Да прямо на ближайших выходных! Должен же я убедиться, что мои дочь и внучка устроены должным образом!
– С моей семьей познакомитесь, если хотите, конечно, – решил несколько сбить прыть с тестя Рене. Граф, безусловно, не станет стремиться к общению с новой родней.
– Захочу, конечно! – отец явно пребывал в ударе. – Я должен удостовериться, что внучка будет расти в нормальном окружении!
– Ну, тогда, думаю, до встречи.
Рене хотелось побыстрее выставить гостя. Все-таки слишком сильно была уязвлена его гордость, чтобы так легко начать налаживать отношения.
– Я сейчас, так и быть, уйду, – решил не спорить отец, – но знайте, от меня так просто не отделаетесь! И вообще, раз уж вы вместе, то учтите, мне нужен наследник графского титула. И не тяните! Должен же я успеть воспитать достойного преемника!
И направился не к выходу, как очень хотелось Рене и покрасневшей Григории, а сначала к внучке, которой сунул в ручки вытащенную из внутреннего кармана серебряную погремушку.
– Мытая она, не бойся! – был ответ на выразительный взгляд Григории. А потом, поцеловав Игнэссу в лобик и потрепав за пухлую щечку, не прощаясь, вышел, нарочито громко закрыв входную дверь.
– Думаю, вы найдете общий язык, – с улыбкой заметила Гри.
– Посмотрим, – вернул ей улыбку Рене. Он уже видел, что тесть у него, в целом, неплохой. Понимающий. Но жить от него нужно подальше.
Больше книг на сайте – Knigolub.net
