Текст книги "Бесланский словарь"

Автор книги: Юлия Юзик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

И вот снится мне сон. Я вижу, как он стоит напротив и просто смотрит на меня. Грустно-грустно.

– Что ты так на меня смотришь? – спрашиваю я.

– Просто. Мам, я же могу просто смотреть на тебя?! – кричит, плачет, и я просыпаюсь.

У меня сердце разрывалось на части. Сорок дней прошло со дня его смерти, но нигде его не было – ни среди живых, ни среди мертвых. И вот ровно на сороковой день нам звонят из Ростова: ваш мальчик опознан. Мы радовались, как ненормальные. И я даже не удивилась, что он нашелся именно в сороковины. Он такой был… Как сказать… Любил всякие неожиданные сюрпризы… Везучий вообще был… Из любой ситуации находил выход. И даже в смерти таким остался.

Из Ростовской 124-й лаборатории гроб привезли… Цинковый гроб, закрытый… Десять лет туда возили трупы солдат из Чечни, а теперь – наших детей.

Я не захотела хоронить своего десятилетнего мальчика в цинке. Цинк – это война. Похоронки. Это все так не по-детски, да? Не знаю, почему, но я не могу даже смотреть на этот цинк…

Я заказала красивый деревянный гроб и попросила открыть этот цинк.

(Закрывает рот рукой и долго молчит.) Половины руки не было, вся верхняя часть – туловище, голова – была закрыта марлей. Я не стала ее раскрывать всю. Только ноги посмотрела. Точнее – с них начала, а дальше уже просто не смогла…

Видели, как выглядит жареная курица? Представьте, вот вы зажарили ее на сильном таком огне, а потом поставили в духовку хорошенько пропариться градусов так на 200. Вот так и мальчик мой выглядел… Мясо от кости отделилось, и косточка вместе с коленкой вывернута наружу была…

Мой маленький солдат… (Планет.) Принял бой и погиб в огне…

Первые месяцы я на кладбище жила, даже ночевала там. А что? Вся моя жизнь теперь на кладбище – Сосик и Аси к, – два моих красивых мальчика.

Я уволилась после всего этого с работы… Зачем мне теперь дом? Я живу в квартире родственников, иногда, раз в несколько дней, спускаюсь вниз за продуктами.

Я не могу видеть людей. Меня тошнит от людей. Пустые разговоры, тщеславие, пустая жизнь… Они не знают, как легко потерять все. Не знают, что деньги на самом деле ничто… Бумага…

Она не вернет мне моих сыновей…

Вчера я купила красный рододендрон, знаете, это такое красивое вечнозеленое деревце… Сегодня поеду на кладбище, посажу его рядом с моими мальчиками… Хочется, чтобы их дом был нарядным, красивым… Мне так хорошо, так покойно сидеть с ними, разговаривать… Я прошу прощения у них… Я все время с ними: никого, никого теперь нет, кроме них.

Я думаю: Боже, что должно было произойти, чтобы я вернулась к ним, к своим детям… Я должна была потерять их, для того чтобы понять, что ничего ценнее и дороже их в моей жизни не было и нет.

…Я прихожу и сижу с ними часами. А дома меня никто не ждет теперь, вся моя жизнь теперь под этими вот камнями…

Кого я могу винить? Только себя. Я должна была быть с ними, и сгореть должны мы были вместе, чтобы не мучиться вот так вот, поодиночке.

Я – мать, и я должна была быть с ними. И в жизни, и в смерти. Тогда бы мы лежали сейчас втроем и были бы спокойны, счастливы и безмятежны…»

Залина, мать

Ч

Числительное (68)

«Когда бородатый боевик – он был главным среди них, – разговаривал с кем-то по мобильному, он сказал: «У меня с собой 68 человек». Я думаю, что как раз-таки 68 человек и могли держать под контролем такую огромную школу, контролировать и зал с заложниками, два этажа и все подходы к ней. А вот 32 – это нереально, даже смешно…»

Зарина Дзампаева, заложница

Чужие

«31 августа жара стояла невыносимая. Дышать нечем было. И к вечеру все – и взрослые, и дети, и старики – высыпали во двор. У нас принято так – если хорошая погода, все вечером во двор выходят. Разговариваем, общаемся, можем и песни попеть, и плов приготовить. Прямо во дворе огонь разведем, казан вынесем, туда баранинки покидаем, риса, морковки, лука, пряностей – у-у-у! такой аромат! Вместе готовим, вместе угощаемся… Мы дружный народ, беззаботный…

В тот вечер Зайка наша сидела с подружками в беседке; все дети смеялись, а она одна грустила… Мы с женщинами на скамейках во дворе сидели, когда – раз! – парень какой-то незнакомый через двор к школе прошел.

И опять – выглядел так же, как и остальные, которых мы в последнее время в Беслане видели: молодой, рослый, в майке и спортивных штанах.

– Чего они расходились тут? Какие-то приезжие, и все около нашей школы крутятся… – вот так мы поворчали тогда.

Но, честно, кто мог подумать, что это боевики? Думали – приезжие рабочие, ремонт в школе делают.

Примерно за месяц до теракта, в начале августа, среди нас какие-то чужаки появились. Их повсюду видели. Город крошечный, все друг друга в лицо знают, поэтому их, незнакомцев, сразу все и заметили.

А одного из них – рыжего – многие очень хорошо запомнили. Ну, а то – самый заметный из всех! Огненно-рыжие волосы и такая же рыжая борода. Я даже знаю, где он жил: в квартире одного наркомана, неподалеку отсюда. В одном доме с Вовой Томаевым. Этот рыжий примерно за месяц до теракта поселился в Беслане.

Вова Томаев рассказывал, что в августе случай такой был… Жена его Зина пришла с работы, а дочки дома нет, – Вова ее в магазин за чем-то послал. Зина так рассердилась!

– Не пускай ее одну, ты что, не знаешь, что у наркомана какие-то странные бородатые мужики поселились? Исчезнет ребенок вместе с ними, где ты их потом найдешь.

Вова всполошился, и когда дочка пришла, сказал, чтобы она подальше от бородачей держалась. А она рассмеялась:

– Они такие ласковые, папа, ты их не бойся! Рыжий бородач меня конфетами угощал, он такой добрый!

3 сентября и дочка, и беременная Вовина жена погибли в школе. А наркоман сразу после теракта исчез, так что у него теперь и не спросишь ничего.

Ой, а вы думаете, только у него одного они жили? Это просто рыжий больно заметный был, и жил рядом со школой. А так они по всему городу расселились. Квартиры снимали, у кого-то в частных домах жили, некоторые в школе обосновались. Их же тут многие видели!

Одного из боевиков, например, одна заложница опознала: в городе на рынке он советовал ей, какой видеомагнитофон купить. Не местный он был, поэтому она его так хорошо запомнила.

Они среди нас жили, а мы их не знали.

Они среди нас ходили, присматривались, местность изучали. Все дворы и закоулки выучили. Ими они потом и ушли. А мы ни о чем не догадывались!.. Знаете, я такое в передаче «В мире животных» видела: козочки у водопоя водичку пьют, на солнышке млеют, а за ними из кустов стая львов наблюдает. Козочки добрые, бестолковые, ни о чем не думают, – поэтому через несколько секунд львы порвут их на мелкие кусочки…»

Светлана Албегова, бабушка

Ш

Шахидки

«Когда нас загоняли в школу, я увидела двух шахидок. То есть я увидела обычных высоких девушек, укутанных во все черное: только глаза было видно. Большие красивые и очень грустные глаза…

У них в руках было по пистолету, а на поясе – моток чего-то… Когда я их увидела, сразу поняла, кто они. По телевизору столько про шахидок говорили, показывали, как они выглядят: будто специально для того, чтобы люди узнали их, когда увидят.

Они мне даже понравились. Очень спокойные, печальные… Когда я отпросилась в туалет, то, пописав, быстренько подбежала к крану и стала пить воду. Вдруг вижу: она зашла, стоит, смотрит на меня и пистолет в руке держит.

Я испугалась:

– Тетенька, пожалуйста!..

Она палец к губам поднесла и тихо так:

– Пей, пей быстрей, пока они не видят.

Так она и стояла в дверях, пока я и другие дети пили. Как будто охраняла нас от боевиков.

Я напилась и побежала в зал. «Спасибо», – говорю. А она молча кивнула. Глаза такие красивые и грустные-грустные…»

Дзера, заложница.

«Первого вечером я выводила в туалет чужого ребенка. И как раз в тот момент, когда мы возвращались, идя по коридору, я увидела одну из шахидок. Какой-то боевик автоматом заталкивал ее в класс, а она кричала на русском языке: «Вы же говорили, что отдел милиции! Вы же сказали, что милиция!»

По-моему, у нее была самая настоящая истерика. Когда я на секунду задержалась в коридоре, глядя на нее, боевик, стоявший рядом, грубо окликнул меня: «Чего смотришь, иди, куда шла!»

Я вернулась в зал, и буквально минут через десять раздался оглушительный взрыв! Нас даже тряхнуло. Кто-то сказал, что это подорвали шахидку. Ее закрыли в классе, а потом дистанционным управлением взорвали».

Алла Рамонова, заложница

Школьная тетрадь

«Мое имя – Аслан.

Моя фамилия – Кисиев.

Имя папы – Артур.

Имя мамы – Марина.

Мы живем в городе Беслане.

Русский поэт – А.С. Пушкин».

Из школьной тетради ученика 1-а класса средней школы № 1 Кисиева Аслана.

(Погиб 3 сентября при штурме; двумя днями раньше, 1 сентября, террористами был расстрелян его отец.)

Штурм

«Боевики устали… Спецназ устал… Все устали… Нужно начинать штурм».

Из игры шестилетних детей, побывавших заложниками в школе № 1 г. Беслан

Э

«Эластодерм»

«После ожогов и операций у сестренки все тело в уродливых рубцах и швах. Нам прописали такой специальный пластырь – называется «Эластодерм». Такая, знаете, силиконовая пленка, она наносится на шрам, покрывает его, и рубцы быстрее рассасываются и сглаживаются. Жутко дорогая для нас вещь. Наш, российский, дешевле, но менее эффективен, приходится покупать английский аналог. Две тысячи рублей упаковка, а у Альки же все тело сплошной шов, ей не одна, а две упаковки сразу нужны. Хватает на 1–2 месяца, и потом все заново… Без этих пластырей что будет? Останется у Альки изуродованным тело. Навсегда. Как напоминание на всю жизнь о том кошмаре. Вырастет она и на пляже никогда не разденется. Комплексы на всю жизнь. Ожоговые шрамы вызывают у людей отвращение…

Не хочется, чтобы Алька вызывала в людях неприязнь и жалость. Поэтому мы разоряемся на этот «Эластодерм», трясем дядю, родственников, чтобы они помогли нам деньгами. Этими пластырями клеить нам Альку еще год-полтора.

Рубцы сглаживаются, и появляется надежда…»

Даша Фадеева, сестра выжившей в школе Али Фадеевой (9 лет)

Ю

Юродивый

«Сразу после трагедии в Беслан приезжали монашки и рассказали о старце из Соловков. Он юродивый, а про таких говорят, что они с самим Богом разговаривают. Так вот, после теракта ему видение было… Он и нам просил передать его послание… Старец сказал, что наши дети еще перед своим рождением обещали Господу принести себя в жертву, чтобы искупить грехи, которые совершило человечество за последние десятилетия.

В этом и был божественный смысл их мученической гибели. Иисус ведь тоже был распят за всех нас на кресте, а после вознесся на небеса. Ну, вы же знаете эту историю.

Тот старец сказал, что наши дети с самого рождения несли на себе эту печать печали.

Когда монашки рассказали эту историю, дрожь по телу пошла. А потом, знаете, у нас есть основания верить этому старцу… Многие дети незадолго до 1 сентября предчувствовали свою смерть. Конечно, они ничего не говорили про свою миссию, но чувствовали приближение конца: Аза написала стихотворение о том, что скоро уйдет в рай; один из близнецов Бероевых в августе сказал маме, что скоро умрет. Рисунки, стихи… Ой, если все это сейчас начать вспоминать, можно сойти с ума! Просто откройте Библию, почитайте, вы все поймете…»

Рита, мать

Я

Ярость

«С позиции христианской морали я, наверное, неправа. Но я часто повторяю: девочки, вот увидите, придет время, и суд над этими людьми обязательно состоится. Этих людей мы не видим, не знаем и не узнаем никогда. Мы, скорее всего, не увидим, когда и как будет вершиться этот суд. Но я свято верю, что это произойдет.

Я все пытаюсь обрести смирение, я ищу его в религии, но моя ярость столь сильна, что я все равно не могу не думать о возмездии. Не могу не ждать его. Я – настоящая львица. Когда на моих глазах обижают ребенка, я могу руками растерзать обидчика. Это чувство – что ты дрался, боролся, – оно принесло бы хоть какое-то удовлетворение. Но мы не могли драться! Мы не могли кинуться в бой за своего детеныша! Поэтому теперь нас изнутри разрывает эта ярость, этот гнев. Я иногда обращаюсь к Господу: ну неужели ты не накажешь их?

И сама себе отвечаю: конечно, накажет. Суд над теми, кто устроил эту массовую казнь, обязательно наступит. Потому что слишком безнаказанным стал чувствовать себя человек на земле.

Еще я думаю вот о чем… Не сочтите за сумасшедшую, – я мыслю трезво, как никогда. Я думаю, что сами дети не оставят это безнаказанным. Они будут очень многим людям помогать своей доброй энергией, делиться своим светом – с вами, с другими людьми, с детьми и взрослыми, в Осетии и во всем мире, – что для Бога и его ангелов географические границы? Но в то же время они все расставят по своим местам. Им же сейчас все видно – все наши грехи, поступки, мысли… Они укажут Богу на тех, кто творит беззакония…

Это мы здесь, в Беслане, уже привыкли к кладбищу, мы ходим туда каждый день и чувствуем там себя как дома, но недавно – совершенно случайно – я включила телевизор и увидела кадры: наше кладбище сняли сверху, с высоты птичьего полета… Я через стекло экрана почувствовала такую силу, такую энергию! Мне показалось, что сейчас кровь в висках просто разорвет мне голову!

И как все это – вот это кладбище, вот этих детей – списать на какой-то абстрактный терроризм?! Что такое терроризм?! Это ведь мы сами, сами все это делаем!

И поэтому Бог спросит со всех нас за этих детей…»

Марина, мать

Оглавление

Юлия Юзик

.

Бесланский словарь

Свидетельства любви

А

Ангелы

Б

Беглянка

В

Вода

Воздух

Возвращение

Г

Гвоздики

Гроб

Грудь

Д

Деньги

Дети

Е

Еда

Ж

Желание

3

Завещание

Звуки

Золото

Зубы

И

Исход

К

Клонирование

Кока-кола

Кольцо

Л

Ливень

М

Матка

Молитва

Мы

Малиновое варенье

Миг, мгновение

Моча

Н

Небо

О

Отец

Оцепление

Овсянка

Осколки

П

Первые шаги

Песня

Праздник

Подкидыш

Посттравматический синдром

Пустырник

Р

Родимое пятно

С

«Скорая помощь»

Сны

Сосна

Слёзы

Смысл жизни

Стихи

Т

Три, числительное

У

Утешение

Ф

Философия

X

Хлеб

Ц

Цена

Ч

Числительное (68)

Чужие

Ш

Шахидки

Школьная тетрадь

Штурм

Э

«Эластодерм»

Ю

Юродивый

Я

Ярость