Текст книги "Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города"
Автор книги: Юлия Шилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Возможно, ты прав.
– Я и так прав.
– Ты утверждаешь, что этот пакет она собрала?
– Утверждаю.
– Ну и флаг ей в руки.
– Ну и флаг, но ведь пакет-то она не забрала.
– И почему она его бросила?
– Потому что она здесь. Она еще не успела уйти.
– Ты это серьезно?
– Серьезнее просто не может быть. Она где-то прячется.
– Где?
– В этой квартире.
– Если бы она пряталась в этой квартире, она бы уже давно задохнулась.
– А я тебе говорю, что она еще здесь.
Мужчина бросил пакет обратно на пол, поднес одну руку ко рту и прокричал издевательским голосом:
– Эй, девочка, ку-ку!
ГЛАВА 6
– Матвей, а по-моему, ты уже сам «ку-ку». Кукукнулся, одним словом. Девица собрала пакет с вещами, на которых остались отпечатки пальцев, да и забыла его, когда уходила.
– Но почему?
– Это мы у нее самой спросим, когда найдем. Не забывай, что она шлепнула старика, а это значит, что она выбежала отсюда крайне перепуганная. В таком состоянии что хочешь забудешь, даже собственную голову. Девка-то молодая, не прожженная. Она же не каждый день убивает таких приставучих старичков, как наш Степанович.
– Еще скажи, что она убийца поневоле.
– Ну этого я не скажу. Убила-то она его из своих личных побуждений. Именно поэтому мы ее найдем и накажем.
Сильная дрожь проходила по всему моему телу, и мне показалось, что еще немного и я сама себя выдам. Мои содрогания не могут быть незаметны. Еще чуть-чуть и кухонная дверь застучит в такт колебаниям моего тела. Мне хотелось поднять руку и перекреститься, но я понимала, что не должна этого делать. Мне оставалось лишь мысленно, про себя читать молитву. Я повторяла ее много раз в надежде на то, что она обязательно мне поможет. И я молилась, не переставая, снова и снова.
Кровь шумела в висках: создавалось впечатление, что кто-то стучит по моей голове самым настоящим отбойным молотком, и от этого звука становилось все невыносимо больно.
– И все-таки для начала ее нужно поискать в этой квартире, – никак не сдавался тот, которого я видела в институте. – Странно все-таки, что она пакет выкинула. Решила уничтожить улики, собрала их в пакет и вдруг выкинула. Кстати, как она вышла, если дверь была закрыта на ключ? Мы же ее сами ключом открывали.
– Матвей, ты сегодня точно кукукнулся. Какие-то глупые вопросы задаешь, честное слово. Значит, она как-то сумела выйти из квартиры.
– Меня этот пакет настораживает.
– Да что ты привязался с этим пакетом! Девка шлепнула деда, вытащила у него из кармана ключ, выскочила на лестничную площадку, заперла дверь и свалила. Все понятно, как дважды два, и не нужно никакой арифметики. Матвей, надо сваливать и к Черному срочно ехать. Нужно узнать, что с этими двумя жмуриками делать, да и девку пора искать.
– Только сначала я ее здесь поищу.
Несговорчивый мужчина по имени Матвей открыл дверь ванной комнаты и заглянул внутрь.
– Смотри, кровь.
– Чья?
– Девкина, чья ж еще. Видимо, Степанович ее хорошо своей плеткой отхлестал.
– Получается, она битая отсюда убегала?
– Получается так.
– А ты еще спрашиваешь, почему она пакет бросила? Да она собственной тени боялась. Ей было главное унести отсюда ноги. В таком состоянии что хочешь забудешь. Нужно забрать отсюда этот злосчастный пакет.
– Зачем?
– На помойку выкинем. Вдруг Черный решит ментов вызвать? Зачем лишние улики нужны? Мы же решили пока девку ментам не сдавать, она нам сама пригодится. За смерть нашего человека мы должны сами наказать.
– Да мы вообще ничего не решаем. Как Черный скажет, так и будет, но пакет и в самом деле лучше забрать. Хотя эта идиотка тут по-любому наследила. Ну что, уходим?
Матвей заглянул в туалет, затем вновь прошел на кухню мимо меня, обшарил все углы и остановился у кухонной двери. Я закрыла глаза и приготовилась к худшему, но самого худшего не произошло. Матвей направился к выходу.
– Уходим. Здесь и в самом деле никого нет. Я точно, после того что здесь увидел, кукукнулся.
После того как хлопнула входная дверь, я еще некоторое время стояла без движения и боялась пошевелиться. Мне не верилось, что эти двое ушли. Они ушли, но это не значит, что я могу выбраться из этой квартиры, потому что я и представления не имею, куда этот чертов дед спрятал ключ от входной двери. Я понимала, что у меня не так много времени, потому что не за горами тот час, когда сюда приедет милиция или какой-то тип по фамилии, а может быть, по кличке Черный, который, вне всякого сомнения, для этих двоих весомый авторитет.
Сделав шаг из-за двери, я ощутила, как от всего того, что со мной произошло, еще больше закружилась голова, и осторожно, держась за стенку, направилась к окну для того, чтобы подышать свежим воздухом. Подойдя к окну, я первым делом посмотрела на соседний балкон и увидела, что на нем курит мужчина. Я тут же уставилась на него, как на привидение, и попыталась понять, что мне лучше всего сделать: отойти от окна, чтобы он меня не увидел, или использовать свой шанс на спасение и попросить мужчину о помощи.
Но мужчина заметил меня первым еще до того, как я успела принять правильное решение. Он выпустил ровные колечки дыма и посмотрел на меня в упор. Я не могла не заметить того, что он был красив и довольно неплохо сложен. Возможно, в другой ситуации я бы не преминула с ним пофлиртовать, но сейчас я ни о чем не могла думать, кроме как о собственном спасении.
– Здрасте. – Я постаралась выдавить из себя улыбку, но она получилась какой-то глупой, неестественной и болезненной. Болезненной оттого, что у меня была рассечена губа: по ней прошелся стальной наконечник плетки.
– Привет. – Молодой человек присвистнул и как-то осторожно спросил: – Ты кто?
– Девушка.
– Я, наверно, какой-то дурацкий вопрос задал…
– Мне тоже так показалось.
– Я совсем другое хотел спросить. – Я уже и не сомневалась в том, что парень просто опешил от моего внешнего вида.
– Спрашивай.
– У тебя все нормально?
– Нет, – тут же ответила я.
– Я так и понял.
– Откуда?
– У тебя на лице все написано. И кто тебя так поколотил? Муж?
– Муж, – кивнула я и поймала себя на мысли о том, что, судя по заданному вопросу, этот молодой человек не знает, кто живет у него за стенкой.
– А за что он тебя так?
– Приревновал, – не моргнув глазом, соврала я.
– Говорят, если ревнует, значит, любит.
– Врут.
– Врут?!
– Такие, как мой муж, не знают, что такое любовь.
– Повод, наверно, давала?
– Без повода бьет.
– Плохо дело. Сочувствую.
– Спасибо.
– Курить хочешь?
– Нет, – покачала я головой.
Ответив на последний вопрос, я сразу подумала о том, что наша беседа может продолжаться еще очень долго и что драгоценное время уходит. В любой момент в эту квартиру может распахнуться дверь, сюда кто-то зайдет, и я пойму, что мне уже ничем не поможешь.
– Послушай, а как тебя зовут? – спросила я и еще больше высунулась из окна.
– Дима.
– Дима, мне нужна твоя помощь. Понимаешь, мой муж хорошенько меня избил.
– Это я уже понял.
– Он закрыл меня дома и пошел за спиртным.
– Он у тебя алкоголик, что ли?
– Ты верно угадал. Дело в том, что он в любой момент может вернуться обратно, и тогда он меня просто убьет.
– Что значит убьет? Мы же не при домострое живем.
– Ошибаешься, некоторые семьи еще живут при домострое.
– Позвони в милицию. Ты, по-хорошему, сейчас можешь снять побои и упрятать его за решетку. На черта ты с таким под одной крышей живешь? Может, тебе нравится, что муж тебя бьет? Может, ты мазохистка?
– Ничего мне не нравится. Послушай, если у тебя есть хоть капля сострадания, помоги мне, пожалуйста.
– Каким образом?
– Освободи меня из этой квартиры, пока муж не пришел.
– Да ну тебя! Это ваши внутрисемейные разборки. На фига я в них буду встревать?
– Я тебя очень прошу!
– Ну, что я должен сделать? – непонимающе посмотрел на меня Дима.
– Выломай дверь, – попросила я.
– Ты что болтаешь? Я в чужих квартирах двери не ломаю, – наотрез отказался он.
– Почему?
– Потому что не ломаю, и все. Я не взломщик дверей, это подсудное дело. Не проще ли вызвать службу спасения?
– Но ведь ты ломаешь дверь не для того, чтобы ограбить квартиру, а для того, чтобы спасти избитую девушку!
– Вот позвони в милицию, и пусть они тебя спасают. Это их работа, а не моя. Тем более дом такой старый.
– И что?
– А то, что двери в нем достаточно массивные. Эту дверь, даже если захочешь, плечом не вышибешь.
– А ты попробуй. – Я посмотрела на молодого человека умоляющим взглядом и жалобно попросила: – Пожалуйста. Ну, что тебе стоит.
– Да на фиг мне нужно твое «пожалуйста». Я даже пробовать не буду. Я чужие двери не ломаю и в подобных провокациях участия не принимаю.
– Значит, ты наотрез отказываешься?
– Наотрез.
– Тогда знай, что сегодня ты собственными руками загубил жизнь молодой девушки.
– Я???
– Ты!
– А я-то здесь при чем? Твою жизнь загубил не я, а твой муж. Нужно смотреть, за кого замуж выходишь.
– Послушай, – взорвалась я. – Я не просила тебя учить меня жить! Я попросила тебя вытащить меня из той беды, в которую я попала!
– Взломав твою дверь?
– А другого пути нет.
Молодой человек докурил сигарету и произнес загадочным голосом:
– Есть.
– Что есть?
– Другой путь есть.
– Ты уверен? – Я ощутила, как у меня перехватило дыхание.
– Все намного проще, чем ты можешь себе представить. Как тебя зовут?
– Света.
– Света, иди сюда. – Молодой человек подошел к самому краю балкона, наклонился через перила и протянул мне свои руки. – Перелезай сюда, не бойся.
– Это невозможно, – испуганно закивала я головой. – Я высоты боюсь – у меня сразу голова кружится. Я вниз свалюсь.
– Не свалишься. Ты, когда будешь перелезать, вниз не смотри, тогда тебе не будет страшно. Поняла?!
– Я не смогу.
– Сможешь!
– Я тебе говорю, что не смогу!
– А я говорю, что сможешь. – Парень был непреклонен и стоял на своем. Наклонившись еще сильнее, он потянулся в мою сторону и коснулся моей руки. – Ну вот, видишь, это же совсем не страшно.
– Ты понимаешь, что такое фобия, или нет?
– Понимаю, только решай сама: или ты перелезаешь ко мне на балкон, или я ухожу в комнату, и тогда уж справляйся со своими проблемами самостоятельно.
– И ты готов бросить меня на произвол судьбы?
– Готов, потому что ты мне уже порядком поднадоела. Ты что думаешь, что мне заняться больше нечем, кроме как уговаривать избитую даму перелезть к себе на балкон? Иди домой, жди пьяного мужа и не грузи приличных людей своими проблемами.
– Ты все сказал?
– Все!
– Но я упаду!
– Доверься мне.
– Ты знаешь, совсем недавно я доверилась первому встречному человеку и получила по заслугам. Я слишком дорого заплатила за это доверие.
– Тогда сиди дома, зализывай свои раны и отмахивайся от кулаков своего мужика.
Молодой человек предпринял попытку уйти с балкона, но я тут же крикнула и смогла остановить его своим спешным согласием.
– Хорошо. Давай руку.
– Ты точно будешь перелезать или опять начнешь мозги компостировать?
– А если я буду падать, то ты сможешь меня удержать?
– Смогу, только ты не смотри вниз.
– Не смотрю.
В тот момент, когда я чуть было не соскользнула вниз, молодой человек все же смог меня удержать и перетащить на свою сторону. Очутившись на чужом балконе, я бросилась к своему новому знакомому на шею и плача принялась его целовать. Не ожидая подобной реакции, Дима слегка отстранился и, не скрывая полнейшей растерянности, спросил:
– Ты что ревешь-то? Хорош меня целовать.
– А тебе что, жалко, что ли?
– Да, нет…
– Если бы не ты, то я не знаю, что бы тогда со мной было.
– Да ладно тебе. – Оглядев меня с ног до головы, Дмитрий покачал головой и почесал затылок. – Да уж.
– Что?
– Муженек тебе достался. Отделал тебя по полной программе. Иди посмотри на себя в зеркало и умойся. Да и запах от тебя какой-то странный.
– Какой? – задала я вопрос и опустила глаза.
– Словно ты протухла.
– Не говори ерунды.
– Да ты точно протухла, как будто не мылась черт знает сколько времени. Это у тебя в квартире так воняет?
– Лук загнил, – тихо сказала я и направилась в ванную комнату.
– Ну и семейка! Муж – алкоголик, жена – хозяйка некудышная. Нормально живете!
Последняя реплика нисколько меня не задела. Мне было безразлично, что думает обо мне мой спаситель и то, как я выгляжу, потому что моя голова была полностью забита совершенно другими проблемами. В первую очередь я задала себе вопрос: «Что же будет дальше?»
Зайдя в ванную комнату, я открыла кран с холодной водой и сунула под него голову. Вода была ледяной, но я не чувствовала холода.
– Ты в пингвина не превратишься?
Обернувшись, я увидела стоящего за своей спиной Дмитрия и переспросила:
– Что ты сказал?
– Ты не простынешь? Воду ледяную включила.
– По сравнению со всеми моими неприятностями простуда – сущая ерунда. А может, и в самом деле простыть и сдохнуть как можно быстрее?
– Ты что несешь?
– Говорю как есть.
– Что, жить не хочется?
– Если честно, то нет.
– Надо же, как у тебя все запущено.
Закрыв кран с водой, я дотронулась до висящего на крючке полотенца и тихо спросила:
– Ничего, если я вытру им волосы?
– Ничего.
Замотав волосы в полотенце, я глянула на себя в зеркало и ужаснулась. Мое опухшее лицо было настолько бледным, что казалось, в зеркало смотрит сама смерть.
– А я и не думала, что буду когда-нибудь такой страшной, – грустно сказала я, глядя на свое отражение.
– А ты что, до этого была красивой?
– По крайней мере я себе нравилась. Хотя мне сейчас не важно, как я выгляжу. Главное – уйти из этого дома как можно быстрее.
– Боюсь, что в таком виде тебе будет не по себе и на улице.
– Ерунда.
– Может, и ерунда, но менты тормозить будут.
– Зачем?! – я и сама не заметила, как закричала.
– Ты что кричишь?
– Извини. У меня вырвалось.
– Ты что, так сильно ментов боишься?
– Ничего я не боюсь. Я не понимаю, зачем им меня тормозить – я что, убийца какая-то? – я ощутила, как задергалась нижняя губа. Вот тебе на! Дожила, нервный тик начался. Не рано ли?
– Я и не сомневаюсь в том, что ты не убийца. Просто ты побитая вся. У любого мента твой внешний вид вызовет подозрение. Он захочет с тобой обязательно побеседовать и проверить твои документы. А ты куда собралась? К родителям?
– К родителям, – кивнула я головой и мысленно обрадовалась тому, что Дима сам задает вопросы и сам же на них отвечает.
– А где они живут?
Так как я плохо знала Москву, вернее, совсем ее не знала, то, не придумав ничего лучшего, назвала район, в котором находилась моя гостиница.
– Смотри, конечно, сама. Хочешь – поезжай к родителям, а хочешь – тут отсидись. Муж пьяный придет, еще хорошенько выпьет, проспится, и можно возвращаться домой. Он тебя трезвым не бьет?
– Нет, только когда выпьет.
– Тем более. Решай сама, я тебя отсюда не выгоняю. Я тебе ясно дал понять, что ты можешь здесь отсидеться?
– Тут опасно, – неожиданно произнесла я свою мысль вслух и сразу прикусила язык.
– Почему?
– Потому что муж может начать искать меня по соседям, – попыталась я перевернуть все так, чтобы Дмитрий ничего не заподозрил.
На самом деле я прекрасно осознавала тот факт, что если Черный отдаст команду вызвать милицию, то мне тут лучше не засиживаться. Мне нужно бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Увидев в квартире сразу два трупа, блюстители порядка моментально пойдут по квартирам для того, чтобы опросить соседей, а это мне может дорого стоить.
– Можно подумать, ему кто-то откроет. – Дмитрий прервал мои размышления.
– Ты про кого?
– Про твоего мужа, про кого же еще. Это он пусть в своей квартире права качает, а в моей нечего. Я ведь добрый, пока меня сильно не разозлят, а если сильно достанут, то я могу и в бубен дать. За мной дело не станет.
Положив полотенце на бортик ванны, я прошла вместе с молодым человеком на кухню и встала у окна.
– Так ты что решила?
– Я ухожу.
– Как знаешь… Может, тебе чашку кофе сделать?
– Я тороплюсь.
Я повернулась к стоящему напротив меня молодому человеку и, тряхнув мокрой челкой, начала неуверенным голосом:
– Дима, меня действительно время поджимает…
– Ты так на меня смотришь, будто я тебя здесь силком удерживаю.
– Я так на тебя смотрю, потому что хочу тебя о чем-то попросить, а у меня язык не поворачивается.
– Ну, говори. – Дима заметно напрягся и сел на кухонный стул.
– Дима, будь другом, дай мне немного денег. На такси. Я подумала, что в метро меня в таком виде точно остановят. Не хочу иметь проблемы с милицией. У меня денег на такси не хватит, деньги у родителей дома лежат. Я же не так просто у тебя прошу, а в долг. Я отдам. Одолжи мне немного денег.
В эту минуту я подумала о том, что мне лучше не отдавать Диме деньги при личной встрече, потому что после того, как к нему придет милиция, его отношение ко мне перевернется ровно на сто восемьдесят градусов и, узнав, что я убийца, он может сообщить ментам, когда и где я должна передать ему деньги.
– Ты не думай, я отдам, ты мне свой адрес на бумажке напиши, а я тебе по почте вышлю.
– А почему по почте-то? Мы же с тобой теперь соседи.
– А ты здесь давно живешь? Что-то я тебя раньше не видела. Я думала, ты в гости к кому-нибудь приехал.
– Я здесь живу.
– Давно?
– Первый день, – улыбнулся молодой человек. – Я недавно эту квартиру снял. Первый день как въехал.
Дима полез в карман брюк, протянул мне денежную купюру и, улыбнувшись, спросил:
– Хватит?
– Вполне. Мне лишнего не надо. Напиши свой адрес на бумажке.
– Да ладно, не парься по поводу этого. Будет возможность – отдашь.
– Я боюсь, что я сюда больше не вернусь.
– Что значит «не вернусь»?
– Я решила уйти от мужа.
– Ну ты же все равно здесь когда-нибудь появишься…
– Нет. Пиши адрес. У меня времени в обрез.
– Какой адрес?
– Куда деньги послать.
– Ну, шли сюда, – окончательно растерялся молодой человек.
– Куда «сюда»? На кудыкину гору? Я твоего адреса не знаю.
– Как ты его не знаешь, если ты в этом доме живешь. Мой адрес почти такой же, как твой, только квартира другая.
– Я позабыла.
– Что?
– Адрес.
– Ты шутишь?
– Не шучу.
– А мне кажется, что ты надо мной издеваешься.
– Мне муж все мозги вышиб. Напиши на бумажке, куда деньги послать, и дело с концом.
Дима посмотрел на меня подозрительным взглядом и со словами: «Странная ты» – пошел за листочком.
– Может быть, ты не только избитая, но и сумасшедшая?! – прокричал он из комнаты.
– Может быть.
– Кстати, похоже, что ты из психиатрической больницы сбежала. Неужели там так плохо обращаются с пациентами?!
– Хуже не бывает! Ты пишешь?
– Пишу. А ты что, даже улицу не помнишь?
– Я же тебе сказала, что мне муж мозги вышиб.
– А как же ты вспомнишь, где живут твои родители?
– Зрительная память еще осталась.
Пока Дмитрий писал адрес, я подошла к окну, но, увидев, что к дому подъезжает милицейская машина, вскрикнула и бросилась в коридор.
– Ты куда? – Молодой человек протянул мне листок и посмотрел на меня пронзительным взглядом.
– Открой дверь! Милиция едет! – нервно крикнула я и уставилась на него широко открытыми глазами.
– Что случилось?
– Милиция едет!!! Открывай дверь! – выхватив листок из его рук, я тут же сунула его в свой карман и ощутила, как на моей спине выступил холодный пот.
Дмитрий отпер замок, я выглянула на пустую лестничную площадку и быстро спросила:
– Ты не знаешь, чердак открыт?
– Откуда мне знать? Я по чердакам не бегаю. А зачем он тебе?
– Я боюсь, что через подъезд мне уже вряд ли удастся уйти. Если только через чердак. Сейчас к тебе придет милиция, сделай доброе дело, не рассказывай им про меня. Скажи, что ничего не видел и ничего не слышал. Я тебя умоляю.
– А что случилось-то?
– Ничего. Ты скоро все узнаешь. Через несколько минут тебя введут в курс дела. Я в этом не сомневаюсь. Пообещай, что ты меня милиции не выдашь.
– Да я вообще-то стукачом никогда не был.
– Спасибо. А насчет денег ты не переживай. Я девушка честная и обязательно их тебе вышлю.
Молодой человек хотел мне что-то сказать и вышел следом за мной на лестничную площадку, но я уже не могла его слышать, потому что со всех ног бросилась вверх по лестнице в надежде на то, что чердак будет все же открыт.
ГЛАВА 7
Мне повезло. Чердак действительно был открыт, и я без особого труда попала на крышу дома. В тот момент, когда я уже собиралась выйти через другой подъезд, я почувствовала, что кто-то подошел сзади и чья-то тяжелая рука легла на мое плечо. От неожиданности я вздрогнула и закричала.
– Не кричи, свои.
Я обернулась и увидела стоящего сзади себя Дмитрия.
– Я же тебе говорю, что свои.
– Тоже мне, свой нашелся. А ты здесь откуда взялся?
– За тобой пошел.
– Зачем?
– Подумал, вдруг чердак закрыт.
– Нет. Все обошлось. Мне повезло, что в этом доме на чердаки не вешают замки. Я сейчас выйду через другой подъезд.
– Пойдем, я довезу тебя до твоих родителей. У меня машина за домом стоит. Если ты выйдешь из подъезда не одна, то это будет не так подозрительно.
– Ты хочешь отвезти меня на машине?
– Да, а почему бы и нет? Ты же в опасности.
– Ты бы меня действительно выручил, если бы вместе со мной вышел из другого подъезда.
– Именно за этим я сюда и пришел.
– И за что судьба так расщедрилась и послала мне человека, который оказался моим спасителем?
– Когда ты на чердак пошла, я сразу догадался, в чем дело.
– В чем? – внезапно у меня затряслись колени.
– Ты мужа шлепнула. Он тебя избил, а ты его шлепнула. Только непонятно, почему ты квартиру не смогла открыть. Ключ не могла найти, что ли?
– Надо же, какой ты сообразительный!
Выйдя из другого подъезда, я взяла Дмитрия под руку и, искоса поглядывая на стоящую рядом с первым подъездом милицейскую машину, направилась в сторону стоянки, которая находилась за домом. Как только мы сели в дорогую и престижную иномарку, я закрыла глаза и процедила сквозь зубы:
– Поехали отсюда, пожалуйста, побыстрее.
– Подожди. Нужно хотя бы минутку прогреть машину.
– А что ее греть, лето же?
– Перед тем как ехать, она должна немного поработать. – Дмитрий упрямо стоял на своем и, по всей вероятности, с ним было бесполезно спорить. – Одна минута не сыграет особой роли.
– Ты так за машину свою трясешься?
– Я за нее не трясусь. Я просто не хочу потом ездить по автосервисам и выкидывать шальные деньги за ремонт. Машина дорогая, и я стараюсь поддерживать ее в надлежащем состоянии. Это подарок моих родителей!
– У тебя родители, что ли, богатые?
– Не богатые, а вполне обеспеченные люди.
– Они москвичи?
– Ну конечно.
– А почему ты тогда от них ушел и квартиру снял? Самостоятельности захотелось?
– А почему бы и нет? Я уже вполне взрослый человек.
– Ты мажор, – тут же сделала я соответствующий вывод и занервничала еще больше: —Мы сегодня уедем или нет?
– Уже едем. – Дмитрий надавил на газ и выехал с территории стоянки. – И нечего называть меня мажором, а то ведь я и разозлиться могу.
– А я разве не правду сказала? Вот я бы ни грамма не обижалась, если бы у меня были обеспеченные родители и меня так называли. Ничего обидного и оскорбительного в этом не вижу. Таких, как ты, вся страна так называет.
– Вот страна и пусть называет.
– А я что, по-твоему, не страна?
– Страна за глаза называет, а ты – прямо в лоб.
– А я вообще за глаза ничего говорить не умею.
– Учись. Не все любят прямолинейных людей. Зачастую прямолинейность не помогает, а мешает. Если ты скажешь человеку в лоб что-то, что ему не понравится, то ведь он может тебе и по лбу заехать.
– Это угроза?
– Это пища для размышлений, если, конечно, ты мыслить умеешь.
– Ведь ты сам на хлеб явно не зарабатываешь? – никак не сдавалась я, продолжая неприятную для Дмитрия тему.
– На хлеб не зарабатываю и не буду, – категорично ответил он.
– Почему?
– Потому что мне только один хлеб не нужен. Пусть на него другие зарабатывают, те, кто привык впроголодь сидеть. У меня в этой жизни другое предназначение.
– И какое же?
– Я учусь на четвертом курсе одного очень престижного института, а когда я его окончу, то сразу получу высокооплачиваемую работу, так что смогу не только покупать хлеб, но и намазать на него черную икру и запивать все это только что выжатым гранатовым соком.
– Здорово, – грустно сказала я и посмотрела в окно.
– Что здорово?
– Здорово иметь таких родителей: машина, институт, место хлебное, черная икра…
– Но при этом не сбрасывай со счетов, что я тоже далеко не дурак.
– А тебя никто дураком и не называет.
– А я, между прочим, на красный диплом иду.
– Оценки покупаешь или сам учишься?
– Зубрю.
– Молодец, – не могла не похвалить я сидевшего рядом со мной умного, красивого, образованного и воспитанного молодого человека из солидной, благополучной и престижной московской семьи.
У таких, как он, всегда все лучшее: лучшая школа, лучшее образование, лучшая работа и лучшая семья. Мама всегда говорила мне о том, что деньги идут к деньгам. Для таких семей важно дальнейшее слияние капитала.
– А за своих родителей я оправдываться не собираюсь. Я ими горжусь.
– Я бы тоже такими гордилась.
– Ты лучше о своих предках подумай.
– А что мне о них думать? – до меня не сразу дошло то, к чему клонит Дмитрий.
– Ты только представь, что с ними будет, когда они тебя такой увидят?
– Ничего, – выдохнула я.
– Что значит ничего?
– Родители далеко. Я не местная.
– Как не местная? – молодой человек сбавил скорость и посмотрел в мою сторону.
– Ты лучше за дорогой следи. Смотришь на меня, как будто в Москве могут находиться одни москвичи, а приезжих тут и в помине нет. Как будто их днем с огнем не сыщешь.
– Ты же сказала…
– Да мало ли что я сказала.
– Значит, и мужа у тебя нет.
– Откуда ему взяться? Я молодая еще.
– Так куда мы едем-то? – Дмитрий окончательно растерялся.
– Я же назвала район. Там находится гостиница, в которой я остановилась. Мне нужно срочно забрать свои вещи, потому что там оставаться опасно. Я в театральный не поступила. Сейчас по личному делу в приемной комиссии института вычислят мой домашний адрес, так что возвращаться на мою малую родину мне тоже пока опасно.
– А кто адрес-то вычислит?
– Бандиты, кто ж еще.
– Какие бандиты? Насколько я понял, ты прячешься от милиции.
– И от бандитов, и от милиции.
– Что-то я уже ничего не пойму. Может, ты и в самом деле сумасшедшая? – Дима заметно занервничал, но он настолько виртуозно водил машину, что это никак не отразилось на его манере вождения.
– Я когда анкету при поступлении в институт заполняла, указала свой домашний адрес, а вот то место, где я остановилась в Москве, я не указывала, это я точно помню. Но меня по фамилии довольно просто найти: стоит только обзвонить все гостиницы. Только бы мы приехали вовремя и они еще не успели бы сюда наведаться. Мне очень нужны мои вещи – там деньги и документы. В лучшем случае все это займет у нас несколько минут.
Дмитрий закурил сигарету и вновь посмотрел в мою сторону:
– Слушай, ты тут так мило сама с собой беседуешь, но не забывай, пожалуйста, о том, что ты в машине не одна, что еще есть я. Я уже вообще ничего не понимаю. Что происходит? Во что я ввязался?
– А что ты хочешь понять? Следи лучше за дорогой.
– Не переживай – у меня боковое зрение хорошо развито.
– Ты в школе, наверно, списывал много. – Запустив руку в карман, я достала оттуда деньги и протянула их Дмитрию. – Возьми. Не понадобились.
– Оставь себе, – пробурчал тот, отказавшись от денег.
– Что значит «оставь себе»? Мне чужого не нужно.
– Ты не местная. Тебе деньги нужны.
– Можно подумать, они тебе не нужны. Пойди, найди человека, которому не нужны деньги. Так берешь или нет? Я по два раза не предлагаю.
– Я же сказал – оставь их себе.
– Как знаешь. Я от денег не умею отказываться. – Сунув купюру обратно в карман, я тут же достала записку с адресом и, порвав ее на куски, выкинула в окно.
– Что делаешь?
– Уничтожаю улики.
– У тебя такая жизнь интересная! Веселенькая.
– Точно, веселенькая, аж обхохочешься.
Повернув голову к окну, я вновь закрыла глаза и ощутила, как по щекам потекли слезы. Мне вдруг необъяснимо стало жалко себя и свою молодость. Я почему-то вспомнила свой дом, свою комнату и запах маминого борща. Это было так далеко, словно в какой-то другой и нереальной жизни. В той жизни нет театральных институтов, никто не предлагает сниматься в кино и не говорит, что хочет сделать из тебя звезду. Там нет мнимых доброжелателей, которые в открытую пользуются твоей неопытностью и полнейшим отсутствием жизненного опыта. Словом, все, как на ладони. В другой жизни все так понятно и просто: там живет мой первый мужчина, который на дух не переносит Москву и ненавидит меня за то, что я в нее так спешно уехала. Он предлагал мне совсем другую жизнь, в которой буду я, он, наши будущие дети, его пьянки, мои слезы, его гулянки в компании друзей и подруг, мои упреки и многочисленные просьбы, чтобы он наконец-то одумался. Так живут все его друзья, и так хотел жить он. Водка, пиво, картошка, селедка, квашеная капуста, моченые помидоры и вечное недовольство друг другом. Он говорит, что это и есть любовь. Он убеждал меня, что она именно такая, другой не бывает. Вернее, бывает, но только в сказках. Жены его друзей все терпят и все прощают. Он хотел, чтобы я была одной из них, чтобы я жила по инерции, рожала детей, носила торбы из магазина, стояла у плиты, не спрашивала его о том, почему он так поздно пришел или почему он и вовсе не пришел ночевать. Чтобы я потихоньку толстела, все меньше и меньше подходила к зеркалу, забыла, что такое косметика, никогда не красила волосы и не претендовала хоть на какой-нибудь, пусть самый скудный гардероб. Когда он узнал, что я уезжаю в Москву в поисках лучшей жизни, то почему-то назвал меня шлюхой: по его понятиям, все приличные девушки сидят дома и довольствуются тем, что есть, а все шлюхи едут в Москву. Мой жених пытался меня остановить, но только усугубил ситуацию; он дал мне пощечину и сказал, что очень сильно во мне ошибся – он делал на меня ставку и думал, что со мной можно жить. Перед отъездом мой кавалер пришел в наш дом пьяный, материл меня, на чем свет стоит, обзывал самыми последними словами, требовал обратно свои немногочисленные подарки. Я вынесла ему подаренный им на мой день рождения парфюмерный набор и дешевое колечко из «Союзпечати». Больше подарков не было. Перед уходом он сказал мне о том, что у меня еще есть шанс, что, если я останусь, он еще сможет сделать мне одолжение и отвести меня в загс, но, если я уеду, он всю жизнь будет называть меня шлюхой и никогда не примет обратно. Если я вернусь, то он побрезгует сесть со мной за один стол, потому что ему неприятно сидеть рядом с московской шалавой. А дальше он начал все крушить в квартире, и моей матери пришлось вызвать милицию. Я повесила на плечо свою дорожную сумку, собранную для поездки в Москву, и грустно смотрела на своего жениха, которого со скрученными руками пытались посадить в машину с решетками, для того чтобы увезти в вытрезвитель. Но он был слишком буйный и никак не хотел смириться с тем, что сейчас его увезут по назначению, а когда он вернется, то меня уже здесь не будет. Когда моего парня просто чудом затолкали в машину, даже сквозь решетку он показывал мне кулаки и что-то кричал. Я смотрела вслед отъезжающему милицейскому «газику» и думала о том, что этот кричащий тип чуть было не стал моим мужем. Вот такой у меня был кавалер, и вот такая у меня могла бы стать жизнь.
