Текст книги "Не причиняя зла (СИ)"
Автор книги: Юлия Узун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Наконец, долгожданный поезд стоял на нужном пути, и я шла по перрону, высматривая номер своего вагона. К этому времени погасли последние фонари, позволив солнцу освещать широкую платформу.
– Эла! – крикнули за спиной.
Я замедлила шаг, гадая, не показалось ли мне. Но нет, меня снова позвал женский голос: «Эла!».
Тревоги в сердце не было. Я знала, кому принадлежит этот мягкий, словно матовый, голос.
Когда я повернулась, то увидела Айнур, несущуюся мне навстречу. Ее щеки раскраснелись от бега. Дыхание девушки сбилось, неровными толчками, выпуская облачка пара. Утро оказалось солнечным, но морозным. Я раскрыла руки, и мы обнялись.
– Эла… – тяжело дыша и плача одновременно, произнесла она. – Как я рада, что успела. Когда ты позвонила, я не сразу сообразила… Но потом решила, что должна поехать с тобой.
– Со мной?
– Да, это такой шанс для меня вернуться в семью. С тобой мне будет проще это сделать.
Я удивлённо воззрилась на взволнованную девушку. Ее глаза сейчас казались ещё уже, по щекам текли слёзы. Айнур очень сентиментальна. От возбуждения она стала заикаться. Меня тоже переполняли эмоции, но и усталость брала своё.
Я обняла Айнур за плечи.
– Ладно. Пойдём, попробуем купить новые билеты. Возьмём двуспальное купе, и никто нам не помешает. Я плач у!
Пришлось подождать другого поезда. К счастью, он прибыл уже через сорок минут. А через сутки мы прибыли в город Астана.
***
Турция, г. Стамбул
2021 год
Из жаркого Бенодет я попала в пасмурный и неприветливый Стамбул. И не успела я спуститься с трапа, как вдруг почувствовала себя скверно, словно вся эта земля пропитана насквозь фальшью. Над тёмным морем голосили чайки, предрекая неприятности. Мне не нужно было их слышать, чтобы самой понять: раз я решилась ступить на турецкую землю, где всюду меня поджидает опасность, то беда неизбежна. Я придерживалась принципа: «Пока не рискну жизнью, я ее не обрету».
Стоя на Галатском мосту, я собиралась с мыслями, ещё раз прокручивала в голове план, который мы придумали с Деном. Моё длинное чёрное платье трепыхалось на ветру. Я старалась не думать о том, что меня душит одежда. В конце концов, благодаря хиджабу, никто не посмеет на меня взглянуть. Вряд ли кто-то узнает мои глаза, подведённые чёрной подводкой. На всякий случай я купила цветные контактные линзы и накладные ресницы, превратившись в голубоглазую восточную женщину.
Я наблюдала за вапурами и морскими автобусами, которые везут жителей Эминёню в Кадыкёй или Юскюдар. В детстве мы с Эбру и Чилек любили кататься на них, специально просили дедушку свозить нас в Кадыкёй к родственникам. Это был длинный путь. Сначала паром, потом поезд, а после – минут десять езды на автобусе. Но нас такая поездка не утомляла, а забавляла.
Улыбнулась тёплым воспоминаниям и двинулась по мосту к трамвайной остановке.
Мне было страшно, когда стамбульская мемориальная больница предстала моему взору. Я стояла на противоположной улице, прислонившись к бетонной стене, какого-то дома и долго смотрела на неё, понимая, что сейчас там находится моя сестра. Что с ней случилось? Какая у неё болезнь?
Из-за туч выглянуло солнце, и я прищурилась. В голове всплыл последний день с Арно. Я сделала всё, чтобы он не догадался о моем побеге. Я приготовила ему вкусный ужин, нежно целовала его и улыбалась как можно шире, давая понять, что с ним я счастлива. Не знаю, насколько он был потрясён, когда нашёл моё письмо, пропитанное извинениями и грустью от расставания. Мне никогда уже не узнать этого. Арно – ещё один «прохожий» в моей жизни.
Вой сирены заставил меня вздрогнуть. Я увидела, как скорая помощь приближается к зданию. И мне пора.
Надев солнцезащитные очки, я перешла дорогу, обошла здание больницы с другой стороны и принялась наблюдать за людьми. У меня был лишь один путь попасть внутрь – через «аджиль»* (тур.: отделение экстренной помощи). Я смогу заговорить медицинских работников. Сложнее всего узнать, где находится Эбру. Но и на этот счёт у меня был план.
Вдох, выдох и я пошла. По спине потекла капелька пота. Меня бросило в жар от страха. Я не хочу быть пойманной после трёх лет побега.
Ещё пару шагов и назад дороги не будет. «Я иду к тебе, Эбру». Ступаю на лестницу, но вдруг замечаю знакомые лица. Это родственники отца. То ли забыв, что на мне хиджаб, – и не понять, что за женщина за ним скрывается, – то ли это инстинкт самосохранения, но я быстро спустилась и бросилась прочь от «аджиля». Свернула за угол и тут же угодила в чьи-то руки. Хотела крикнуть, но рот быстро зажали ладошкой и оттащили на бетонную площадку, где никого не было – только мусорные мешки, сложенные у стен.
– Не кричи, когда я отпущу руку. Я хочу тебе помочь, – прозвучал над ухом до боли знакомый голос. Я едва удержалась на ногах от шока.
Этого не может быть!
***
Казахстан, г. Астана
2019 год
Я сидела в зале хорошо обставленной квартиры и слушала тиканье часов. Чувство дискомфорта не покидало меня с того момента, как я переступила порог. Здесь было чисто и по-своему уютно, но мне не нравилось, как здесь пахло. Запах чужих вещей, которые принадлежали людям, много лет прожившим в этом доме, отталкивал, хотелось поскорее унести отсюда ноги. Приличия не позволяли встать и уйти.
Айнур с ее матерью ушли на кухню под предлогом приготовить чай, но я прекрасно понимала, что они обсуждают меня.
Прижала к себе рюкзак, попыталась откинуться на спинку дивана, но чуть не утонула в нем. Вернулась в прежнее положение, выпрямилась. Рядом со мной развалился серый кот, мурлыкал прямо в ногу и впивался своими когтями мне в бок. Я через одежду чувствовала неприятное царапание, но не спешила прогонять животное. Оно старается снять стресс, судя по всему. Так почему я должна сопротивляться?
«Сколько можно готовить чай?» – нервничала я, поглядывая в проход, где скрылись хозяева уже, казалось, целую вечность назад.
В глубине квартиры хлопнула дверь, а через долю секунды в зале появился парень. Мы уставились друг на друга. Мне хотелось спросить: «А ты кто такой?». У него, по-видимому, назрел тот же вопрос.
– Привет, – выдавила я, наконец, и встала.
– О, Эла, – из кухни появилась Айнур, – это мой брат. Его зовут Аскар. А это моя подруга Эла, – сказала она уже ему. Парень кивнул в знак приветствия и скрылся за какой-то дверью.
Айнур расставила пиалки на маленьком столике и начала разливать чай – не до краев, а лишь до половины.
– Ты не обращай на моего брата внимания. Он не слишком уж разговорчив… Мы поговорили с мамой, и она разрешила тебе остаться. Поселишься в моей комнате. Там есть кровать и раскладной диван. Конечно же, я отдам тебе кровать.
– О нет, не трудись! – запротестовала я. – Это не имеет значения. Я вполне могу поспать и на диване.
С тех пор я осталась в доме родителей Айнур, хотя уже собиралась высказать вежливое «нет» и отправиться в гостиницу или на съемную квартиру. Но не могла отказать девушке с доброй душой. Ведь она старалась ради меня, хотела помочь.
Несколько дней подряд мы с Айнур искали работу, а заодно она показывала мне город. Они жили на Левом берегу в районе парламента. Из окна кухни можно было увидеть самую главную и узнаваемую достопримечательность Астаны – монумент под названим «Байтерек». Но мне также понравилась набережная и национальный парк.
У Аскара была машина – «ауди» старой модели. Иногда он катал нас по ночным улицам города, а однажды свозил в цирк. Айнур удивлялась переменам в его поведении.
– Он никогда не делал того, что он делает, – однажды сказала она, когда мы готовились ко сну после очередной вылазки в кино с Аскаром и его лучшим другом Витей.
– По-моему, он проявляет инициативу, заботится о тебе. Твой брат соскучился!
– А мне кажется, что он проявляет большой интерес к тебе.
После этих слов я почувствовала себя не очень хорошо, потому что, вопреки всем моим протестам, я сама заметила, что мне уделяется слишком уж много внимания. Аскар всегда стремится, чтобы я сидела в машине рядом с ним, на переднем сиденье. В цирк или в кино он рассаживал нас так, что я и он обязательно оказывались посередине рядом друг с другом. В кафе или у киоска с мороженым вопрос «Что будешь брать?» был обращён сначала мне. Но при всём этом дома Аскар вёл себя отчужденно.
До тех пор, пока мы по нелепой случайности не оказались наедине. Айнур с матерью ушли на базар, а отец семейства был на работе. В тот день я поздно встала, и завтрак пришлось готовить самой.
Когда я жарила себе яичницу, в кухню вошёл Аскар.
– Как дела? – стул скрипнул под ним, и я обернулась.
– О, с добрым утром, – весело ответила я, но парень даже не улыбнулся. Он просто откровенно пялился на меня. – Хочешь, позавтракаем вместе? – не меняя беззаботный тон, продолжала я. – Всё равно всё не съем.
– Всегда хотел попробовать твою стряпню.
– Тогда у тебя появился такой шанс.
Чайник закипел. Я переложила готовую яичницу на блюдо, посыпала ее пармезаном, затем нарезала хлеб и поджарила тосты. И всё это время Аскар не сводил с меня взгляда.
Мы ели в молчании, предаваясь своим собственным мыслям. Чувствуя легкую головную боль, мне хотелось поскорее уйти в комнату, закрыться там и посмотреть какой-нибудь незамысловатый фильм. Что было в голове Аскара – не предсказать. Но его пристальный взгляд иной раз вызывал у меня неприятную дрожь.
– Ты бы была отличной женой, – заговорил он, когда я мыла посуду.
– Я не спешу замуж, – ответила почти автоматически.
– Не встретила своего мужчину?
– Пока не встретила.
Я вытерла руки о полотенце и хотела выйти из кухни, но Аскар преградил мне путь. Он прищурился и его без того узкие глаза превратились в маленькие щелочки.
– Не верю, что у такой красивой девчонки нет парня.
И тут я сглупила, сказав, что нет и не было. Моя дурацкая натура – говорить правду тогда, когда этого делать не стоит, какая-то неугомонность. Я устала повторять самой себе, что лучше залечь и ждать, когда честная и безжалостная сторона моей души выдохнется. Тогда я смогу жить свободно. Но нет! Я вечно ищу приключения на свой зад!
Он сделал шаг ко мне. Я сделала шаг назад и уперлась мягким местом в столешницу. Руки Аскара легли на мою талию.
– Я хочу жениться на тебе.
– Что ты хочешь?! – крикнула я, отталкивая его от себя. – Закатай губу, парень. Я не для тебя.
В этот момент в дверях повернулся ключ. Айнур с матерью вернулись, и я пошла помогать им разгружать пакеты. Аскар скрылся в своей комнате. С тех пор я стала его опасаться.
***
Турция, г. Стамбул
2021 год
Так он всё-таки жив! Он жив!
Стоит передо мной в сером костюме, начисто выбритый и смотрит прямо мне в лицо, – пусть оно прикрыто паранджой и солнцезащитными очками, – своими проницательными карими глазами, и казалось, будто его взгляд выражает волнение.
– Не кричи, ладно? – повторил Лиам и убрал руку.
Я стояла как вкопанная, наверное, с минуту. Затем сдернула с глаз очки и отстегнула паранджу. Я обратила внимание, как преобразилось его лицо, ведь я оказалась ещё той красоткой с восточным макияжем и линзами голубого цвета.
– Как ты меня узнал?
– Тебя невозможно не узнать…
– Не испытывай моего терпения, – процедила сквозь зубы. Я пыталась злиться, но в душе чувствовала радость от того, что на моей совести нет ещё одной смерти. – Повторить вопрос?
– Ладно-ладно. Ты стояла за углом на противоположной улице и наблюдала за больницей. Я как раз выходил оттуда и заметил тебя в этом одеянии. Нет, я не узнал тебя, но я узнал твой рюкзачок, Эла.
«Мой рюкзачок?»
Я даже обернулась назад. Чего не могла спрятать, того не могла. Кажется, пришло время сменить его.
И пока я об этом думала, Лиам рассказал, что меня засекли журналисты в Македонии и сфотографировали со спины. Теперь мой рюкзак светится во всех газетах. Замечательно!
– Уезжай, пока не поздно, – шепнул он, приблизив своё лицо к моему. Я почувствовала его дыхание с нотками спирта. Хотелось отстраниться, но было некуда. Лиам прижал меня к стене двумя руками. Я была в западне.
Но странное дело, от него не исходило прежней опасности. И смотрел он на меня по-другому, будто прямиком в душу заглядывал.
– Я не хотела сбивать тебя на машине, – неожиданно для себя начала я.
– Спасибо, что отвезла в больницу. Не бросила. Именно тот случай заставил меня посмотреть на все с другой стороны. Я взглянул на ситуацию твоими глазами. Уезжай, – снова шепнул Лиам, – это ловушка.
– С каких пор ты мне помогаешь? Я не верю ни одному твоему слову. Раз ты здесь, в Турции, с моим отцом, значит…
– Ничего это не значит, – отрезал он. Меня настораживало его спокойствие. Заговаривает мне зубы?
– Если решил поиграть в мать Терезу, тогда дай мне уйти.
– Дам.
– Хорошо. Дай.
Но Лиам не двигался с места, он продолжал буравить меня взглядом, вызывая во мне то ли раздражение, то ли нетерпение или… желание? О, чём я только думаю!
– Ну же!
– Пообещай, что не пойдёшь в больницу.
– Эй, моя сестра больна. Я хочу проведать ее. Хочу узнать, что с ней.
– Я скажу, что с ней. Но ты туда не пойдёшь. Тебя поймают. Думаешь, твой отец стал бы давать огласке новость о болезни Эбру в другое время? Нет. Он был уверен, что ты клюнешь на эту новость и примчишься в Стамбул. Здесь везде его люди, по всей больнице и они ждут… тебя.
– Но Эбру…
Он встряхнул меня.
– Ты не слышишь? Тебя пой-ма-ют.
– Ты плохо меня знаешь. Я найду способ пробраться в больницу. – А потом я толкнула его и вспыхнула: – Не понимаю, что происходит! Ты ведь бредил мыслью поймать меня. А теперь пытаешься спасти.
– Я кое-что узнал, Эла. И это что-то изменило мои намерения. Я здесь, с твоим отцом, да. Но на этот раз лишь для того, чтобы уберечь тебя.
– Не верю.
– Ты украла у него крупную сумму денег.
В этот момент я забыла, как дышать. Теперь Лиам в курсе и собирается хитростью подобраться к моим деньгам. Вот теперь всё встало на свои места.
– Логично, что за три долгих года, скитаясь то тут, то там, я их потратила. Вот тебе пример, – я показала из-за спины на рюкзак, – знаешь, сколько стоит эта вещица? Луи Витон – это тебе не хухры-мухры, а почти восемьдесят тысяч долларов.
– Ты не смогла бы потратить столько, сколько назвал Эдиз Демирель. Потому что этой суммы с лихвой хватит на всю жизнь! Ты не трогаешь эти деньги, иначе бы ты не работала.
Хотелось поздравить Лиама – он и вправду сообразительный. Странно только, что отец назвал ему сумму. Это нелегальные деньги. Что-то здесь было не так. Пора мне сматываться отсюда, пока я не попала в настоящую ловушку.
– Хорошо, ты меня убедил. Я уеду. А ты скажешь отцу, что случайно пристрелил меня и скормил крокодилам.
Сказав это, я дёрнулась с места, но Лиам вернул меня. Всё произошло в секунду. Я даже не успела набрать в лёгкие воздуха, когда его губы прижались к моим. Я почувствовала, что они тёплые и мягкие, что он целует с ненасытной страстью. Отстранившись, он долго смотрел на меня, гладил мое лицо своими пальцами, словно хотел запомнить каждую чёрточку. На мои глаза навернулись слезы. Я мечтала о нем с первого дня нашего знакомства. Однако теперь я не могла ему верить.
– Я буду рядом с твоим отцом. Буду неверно направлять его, чтобы ты смогла ощутить свободу. Рано или поздно ему надоест искать тебя, и тогда ты сможешь перестать скрываться. Умоляю, не ходи к Эбру.
– Что с ней?
– Она всего лишь беременна.
Расставшись с Лиамом, я долго не могла прийти в себя. Моя сестра беременна и это прекрасно. Но черта с два я послушаюсь его! Я все равно ее увижу. Ночью. Я навещу Эбру этой ночью.
9
Турция, г. Стамбул
2021 год
В коридоре больницы стояла абсолютная тишина. На цыпочках босиком я пробиралась к палате сестры. Пот струился по лбу и вискам, балахоны и паранджа раздражали. Из-за тяжелой обуви рюкзак оттягивало назад, отчего спину ломило и хотелось избавиться от ноши. Плюс ко всему, мне пришлось почти до середины ночи провести в прачечной среди грязного, а может даже заразного белья. Но деваться было некуда. Я проделала огромную работу, чтобы попасть внутрь больницы и на нужный мне этаж. Отступать нельзя. Я хотела увидеть Эбру.
Из глубины коридора доносились женские голоса. Турецкая речь, как всегда, эмоциональная, ясно слышались междометия раздражения «оф», сожаления «ейвах», а также их знаменитое «йок джаным» в значении «да неужели?». Дежурившие медсестры увлечённо сплетничали о том о сём. Они не будут мне помехой.
Я сделала ещё несколько шагов, прижалась спиной к стене, быстро выглянула в проем и тут же отпрянула назад.
– Стоило догадаться, – пробубнила себе под нос и скрылась в туалете.
Я почти у цели и не желала сдаваться. У двери в палату Эбру стояли двое мужчин. Ах, Эдиз Демирель, ах! Он позаботился об охране на случай, если я заявлюсь к ней. Что же делать? Я отчаялась и не могла найти выход. Села на закрытый унитаз, начала перебирать в голове варианты. Но что бы я ни придумала, воображение рисовало один и тот же конец – меня поймают.
Глаза шарили по стенам и потолку, будто на них будет написана подсказка. И она там была! Я долго смотрела на люк и думала, пролезет ли туда мое тело.
От балахонов пришлось избавиться. Под платьем на мне были спортивные леггинсы и майка.
Я проверила, хорошо ли заперта дверь в кабинке. Учитывая тот факт, что мне придётся вернуться по тому же пути, я должна быть уверена, что никто не вломится в кабинку. Затем надела кроссовки и встала на крышку унитаза. Потолок оказался высоковат для моего роста.
Пришлось шарить по всему туалету в поисках подставки. В кладовке было ведро. Я проверила его на прочность. Вроде должно выдержать, ведь я худая и легкая.
Благополучно справившись с крышкой люка, полезла в отверстие. Тоннельчик был узкий, вполне вероятно, какой-то технический рукав для прокладки труб и кабелей. Кто поймёт этих турков? Должна отдать им должное, строят они по совести.
Ползти по нему пришлось по-пластунски, то и дело стукалась головой о потолок. Радовало, что здесь было сухо и не воняло.
Мне казалось, что я проползла десять километров до того, как увидела в очередной решетке спящую Эбру. Я добралась до ее палаты. Люк легко поддался. Я отложила крышку в сторону и, стараясь быть бесшумной, опустилась на крышку унитаза и лишь слегка шаркнула подошвой.
Дверь в туалет была открыта, что тоже хорошо. Не хотела бы я скрипом привлечь внимание охранников. Через решётку я видела, что в палате кроме Эбру никого нет, поэтому действовала смело.
Эбру открыла глаза, едва я коснулась ее плеча. Она ахнула со словами «бисмилляхи-р-рахмани-р-рахим» и произнесла мое имя.
Я поднесла палец ко рту, давая знак притаиться.
– Только тихо, – попросила я.
Эбру бросила быстрый взгляд на дверь, затем на меня и улыбнулась. Она раскрыла руки, приглашая в свои объятия и я, конечно же, не отказала.
Когда она села, я заметила внушительный округлый живот.
– Ты беременна, какое счастье! Я рада, что ты не больна.
Эбру заплакала. Она гладила меня по волосам, трогала лицо, иногда целовала в щеки. Казалось, она не могла наглядеться на меня.
– Три года мы о тебе ничего не знаем.
– Со мной всё хорошо. Но я не хочу домой и верю, что ты меня не сдашь.
– О чем ты говоришь? Отец отрёкся от тебя. «У меня только две дочери, – сказал он. – Эла преступница и понесёт наказание. Вот только поймаю её».
– Так и сказал?
– Клянусь, Эла. И если бы меня не… – Она замолчала. Отвела взгляд в сторону, тем самым вызвав у меня подозрение.
– Что с тобой произошло, Эбру? Доверься мне.
– Не важно. Моя жизнь не должна волновать тебя. Главное, чтобы ты поскорее уехала из Стамбула. Отец догадывался, что ты придёшь и, если честно, я ждала тебя. Какое счастье, что ты смогла найти безопасный путь. Аллах поможет тебе во всем. Мама и Чилек тоже молятся, чтобы ты не попалась на глаза людям отца. Жаль, что мы бессильны перед его властью.
Я хотела успокоить ее и обнять, но внезапно к двери кто-то подошёл, и я нырнула под кровать.
– Ebru hanım, iyi misiniz?* (тур.: Вы в порядке, Эбру-ханым?)
– Evet. Beni rahat bırakın lütfen. Allah, Allah! (тур.: Да. Оставьте меня в покое, пожалуйста. О, Господи!)
Мужчина вышел, бормоча извинения, хлопнула дверь. Я вылезла из-под кровати.
– Мне пора выбираться отсюда. Прошу тебя, береги себя. – Я взяла ее за плечи, и что-то изменилось в выражении ее лица. Оно исказилось болью. Недолго думая, я приподняла рукав ее сорочки и ахнула. Синяки, кровавые потеки – я видела их даже при тусклом свете лампы. – Что за…
– Не думай обо мне, Эла, – слезно попросила она.
– Кто это сделал? Твой муж, да?
Она не ответила, но всё и так стало ясно. Вот же сволочь! Он избивал ее и раньше, но беременную… Каким извергом нужно быть?
– Как малыш?
– Он в порядке. Врачи говорят, что угрозы нет, – ответила моя сестра, глядя, как мои руки гладят ее животик. – Эла, прости меня.
– За что ты просишь прощения? Я ни о чем не жалею. И верь мне, я найду способ спасти тебя от этого…
– Он мой муж, Эла. И отец ребенка. Я не хочу ничего менять. Не думай обо мне, ладно?
Но я не смогла ей это пообещать. И никакие ее уговоры на меня не действовали. В итоге я сменила тему разговора. Мы говорили всего несколько минут, сидя в обнимку, я старалась запомнить голос сестры, ее запах, ее тепло. А потом мы зашли с ней в туалет. Она ждала, пока я скроюсь в тоннеле. Я ползла обратно, глотая слёзы. Сердце стиснула глухая тоска, в виски били молоты. Ничего уже не будет как раньше.
«Отец отрёкся от тебя»…
Этого стоило ожидать.
***
Казахстан, г. Астана
2019 год
Я стояла посреди пешеходного моста между набережной и национальным парком Астаны. Смотрела на реку, ещё покрытую льдом, прочность которого ослабевала с каждым тёплым днём. В городе проходил праздник Наурыз. Люди посещали ярмарки, казахи наряжались в национальные одежды, проходило шествие по дорогам города, на площади устраивали концерты.
Мама Айнур напекла с утра баурсаков и пообещала вечером бешбармак. Никогда в жизни не ела эти блюда, но в Узбекистане имела возможность познакомиться с ними. Благодаря узбекской и казахской еде я набрала четыре килограмма, лицо округлилось и порозовело. Я чувствовала прилив энергии. Мне хорошо жилось у Айнур. Только работы не было, а дома из-за Аскара сидеть не желала.
Недавно он признался Айнур, что хочет жениться на мне, и ей эта новость пришлась по душе. Последнее время она часто заводит одну и ту же пластинку, уговаривая меня принять его предложение. «Попробуй хотя бы повстречаться с ним. Вдруг что-нибудь получится», – просила она. Но я упрямо говорила «нет».
Эти разговоры мне осточертели, поэтому я стала избегать и Айнур тоже. Чем я занималась весь день? Бродила по городу, в основном на Левом берегу. Иногда меня заносило и на Правый берег – в старый город. Дважды умудрилась заблудиться. К счастью, люди в Астане говорят в основном на русском, поэтому проблем никаких не возникало. «А вы садитесь на десятый автобус, он отвезёт вас на Левый берег», – советовали прохожие.
А ещё я болтала с Деном, когда он подключался к сети. Он был так занят, что времени почти на меня не находил. Я обижалась. Но он уверял, что думает обо мне каждую минуту.
ДЕН: Если я скажу, что очень скучаю, ты сильно расстроишься?
ЭЛА: Издеваешься, да?
ДЕН: Да.
ЭЛА: Вот засранец!
Молчание.
ЭЛА: Я тоже очень скучаю.
ДЕН: Значит, в Казахстане сейчас спокойно?
ЭЛА: Приезжай ко мне. Что тебе стоит сесть на поезд и приехать в Астану? Побудешь со мной недельку.
ДЕН: Это не безопасно.
Вечная отговорка! В такие моменты я злилась на Дениса. Скучает, но на этом всё. А сколько раз я звала его к себе? Он мог бы приехать в Узбекистан. Из Самарканда легко было бы доехать на такси до города Турткуль. Сомневаюсь, что за ним мог бы увязаться хвост.
Я вдруг подумала о людях отца. Ищейки явно вынюхивают информацию у моих друзей и знакомых в Турткуль. Лишь бы они до Санжара не добрались. Я не доверяла ему на сто процентов. Что могут сделать деньги? Они могут заставить человека продать даже лучшего друга.
В кармане завибрировал телефон. Айнур беспокоилась.
– Ну, где ты опять ходишь? Мы уже мясо поставили! Приходи. Сегодня у нас гости будут. Я ужасно хочу познакомить тебя с моей двоюродной сестрой.
Спорить я не собиралась, поэтому ответила:
– Хорошо, иду.
***
Турция, г. Мерсин
2021 год
Тревожный сон или кочка на дороге заставили очнуться меня в полутемном автобусе. Рядом громко храпел седой бородатый мужчина, закинув голову назад, рот был широко открыт, и при свете уличных фонарей виднелись его гнилые зубы. Я поморщилась и отвернулась. Часы на запястье, которые я предусмотрительно купила по дешёвке на стамбульском рынке, показывали пять сорок утра.
Спустя полтора часа междугородний автобус привёз меня в Мерсин.
В туалете я сняла мусульманскую одежду, завязала на затылке хвост, умылась и подкрасила ресницы. На мне остались джинсы и полосатый свитер. Затем посмотрела на свой уставший вид в зеркале и улыбнулась.
Они ждут меня в больнице Стамбула. Кто задумает проверять меня в Мерсине? Мотивировав себя, пошла к автобусной остановке.
Еще сорок минут я потратила на то, чтобы добраться до окраины города. Респектабельный тихий район, где люди жили в небольших коттеджах и знали соседей. Чужаки здесь были редкостью, но я считалась своей.
Решение далось мне непросто. С одной стороны, не хотелось рисковать, но с другой – жизнь семьи мне не безразлична, я обязана знать о том, что происходит в их судьбах. Возможно, я смогу как-то вмешаться и помочь хотя бы Эбру. Для этого я приехала повидать амджу. Ни он, ни его жена Эсра-йенге не станут звонить Эдизу, я была уверена если не на сто, то на восемьдесят процентов точно.
– Эла! – ахнула йенге, увидев меня на пороге дома. – Аллах!
Я поцеловала амдже руку, приложила ко лбу и справилась о его здоровье. Он вздохнул, затем положил свою ладонь на грудь и что-то проговорил себе под нос. Я знала, что это означало: благодаря Аллаху, всё хорошо.
Эсра-йенге попросила свою тринадцатилетнюю дочь Ирем приготовить завтрак. Стоит представить вкусности, которые турки подают на завтрак, как желудок начинает петь серенады. В дороге я съела один тост и выпила чай. Но это было вчера вечером. До сих пор у меня во рту не побывало ни крошки.
Амджа задавал мне ожидаемые вопросы: где я обосновалась, и почему сбежала. Отметил, что три года назад вся Турция обсуждала мой безумный поступок. А Эсра-йенге проговорилась, что Эдиз был в бешенстве и грозился выпороть меня, а затем выдать замуж за самого благочестивого мусульманина, который сделает из меня покорную жену. Ага, щас!
– До меня дошёл слух, что отец отрёкся от меня, – как бы между прочим сказала я, потягивая сладкий горячий чай. Ирем сидела почти вплотную, украдкой разглядывая меня. Она всегда была любопытной.
– Я ничего такого не слышала, – пожала плечами Эсра-йенге. – Эдиз не откажется от тебя, дорогая. Может, тебе просто прийти и поговорить с ним? Сколько времени прошло. Пора позабыть о старых обидах.
– Хм… Йенге, вы не понимаете, если я приду домой, то мира всё равно не будет. Вы сами сейчас сказали, что он женит меня. А я не горю желанием выходить замуж. Я свободна. И мне нравится такая жизнь.
– А как же мама твоя? Она, бедняжка, все слёзы по тебе выплакала.
Наверно, йенге хотела вызвать у меня жалость и чувство сострадания к матери. Но у нее ничего не вышло. У меня был на всё готов ответ.
– Я не вижу разницы между тем, что я живу сейчас вдали от неё или выйду замуж за правоверного мусульманина и снова буду вдали от неё. Но есть разница в другом: в одном из двух вариантов я счастлива. Пусть мама знает, что я довольна своей нынешней жизнью. – «Ещё бы решить вопрос с догонялками и игрой в кошки-мышки». Я намазала масло на хлеб, откусила кусочек и бросила оливку в рот.
Амджа молчал, перебирая чётки.
Я снова заговорила с йенге.
– Вы часто бываете у Эбру?
– Нет, джаным. Мы почти не выезжаем из Мерсина. Но я звонила Эбру пожелать «гечмиш олсун». Она сейчас в больнице на сохранении.
– О, вам так сказали? А я слышала, что ее избил муж.
На самом деле я ничего подобного не слышала. Догадки строила из того, что удалось увидеть на теле сестры. Чертов сукин сын посмел поднять руку на беременную жену! Слухами я устрою ему сладкую жизнь. Пусть только попробует прикоснуться к Эбру своими грязными лапами!
– Аллахым! Откуда же ты такое слышала?
И тут я призналась в том, что пробралась в больницу. Рассказала о синяках на руках сестры. Немного повозмущалась. Амджа прочитал молитву, затем ушёл совершить намаз. Ирем убирала стол. А мы с йенге ещё некоторое время перетирали эту тему.
– Эсра-йенге, пожалуйста, звоните чаще Эбру. И если сможете, поговорите с мамой. Она должна найти выход. Иначе малышу Эбру может угрожать опасность.
Женщина взяла меня за руки. Ее ладони были сухие и морщинистые.
– Обещаю, Эла. Но и ты обещай, что будешь осторожна.
Я не успела ответить. В глубине дома хлопнула дверь. Я почувствовала, как по ногам прошёлся холодок. А через какое-то мгновение в комнату вошёл Седат – мой кузен. Я же специально пришла утром, надеясь, что он будет на работе.
Мы смотрели друг на друга секунд тридцать, прежде чем я поприветствовала его. Но он не ответил. Вместо этого он начал кричать на мать, мол, почему они впустили сюда неверную дочь Эдиза Демиреля, по какому праву я пришла в дом честных людей. А потом схватил меня и бросил в комнату, я едва успела схватить рюкзак.
– Посиди здесь, пока я звоню твоему отцу! – крикнул он и запер дверь.
Он и в детстве был гадким и невыносимым. Вот Ирем не повезло с братом, хлебнёт девочка от него горя.
– Выпусти меня, Седат! Аллах тебя не простит! – добавила я и, понимая, что никто меня не слышит, села.
Спустя час кто-то отпер дверь. Я подождала с минуту, затем вышла. В коридоре стояла Ирем. Жестом она приказала мне молчать и следовать за ней.
Мы вышли окольными путями в сад.
– В заборе есть дыра, – сказала она. – Осторожно, ветки могут сильно поцарапать.
Я была огорошена поступком маленькой девчонки. А она улыбалась. Потом поцеловала меня в щёку и со словами «seni seviyorum»* (тур.: я тебя люблю) толкнула вперёд.
Должно быть, Ирем потом достанется от брата. Но у меня не было времени жалеть об этом. Бежать. Впрочем, это стало уже нормой.
***
Казахстан, г. Астана
2019 год
К вечеру похолодало. Руки замёрзли, и, как только я пришла домой, сразу шмыгнула на кухню, чтобы погреть их над плитой.
Я слышала голоса, доносившиеся из зала, мужской смех, которому отзывался женский – задиристый, звонкий, молодой. Мама Айнур, улыбаясь, колдовала над вкусностями. А сама Айнур то вбегала на кухню, то выбегала, ухватив за собой какое-то блюдо.
– Не стой, Эла! Помоги мне! – весело крикнула она и снова исчезла в коридоре. А потом услышала ее возмущение: – Аскар! Давай мы все сначала сядем за стол!
