Текст книги "Вера (СИ)"
Автор книги: Юлия Т.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Да, сегодня от профсоюза все в театр едут. Поэтому на полчасика пораньше всех отпустили, – мямлю я.
– Ты тоже едешь?
– Да. Вы против?
– Нет, конечно. Раз собралась, езжай.
– Спасибо, – пищу я. Запихиваю расческу в сумку и выскакиваю из кабинета. Время ещё есть до выезда, поэтому захожу к Кате поболтать.
С коллегой мы садимся в полностью заполненный автобус, любезно предоставленный тем же профсоюзом, минут через двадцать. На заднем сидении я замечаю начальника и замираю. Он же не ездит в театр. Что он здесь делает? Почему не в кабинете и не разбирает почту, которую я ему занесла полчаса назад? Вася сидел с каким-то коллегой и о чем-то увлеченно болтал, не замечая меня. Катя юркнула на сидение рядом с подругой, которая предусмотрительно ей заняла место. Женщины сразу же о чем-то защебетали. Пробежав глазами по салону, я понимаю, что осталось только одно свободное место. И оно рядом с Давыдовым. На непослушных ватных ногах продвигаюсь вглубь, неуклюже плюхаюсь на сидение и замираю…
8.
Ехать до театра целый час. И чувствую эта дорога покажется для меня самой длинной на свете. Даже длиннее, чем от Саратова до моего родного города. Мои внутренности скручиваются в тугой узел от осознания того, с кем мне предстоит провести бок о бок всю дорогу. Представить бы, что рядом никого нет, но не получается. Знакомый аромат крепкого кофе и сандалового дерева не даёт мне позабыть. Не понимаю, почему меня так волнует этот запах? Почему я так сильно нервничаю рядом с этим мужчиной? Он мой начальник и мне с ним работать пять дней в неделю по восемь часов. Мне остро необходимо научиться не краснеть и не волноваться в его присутствии. Осталось понять как…
До боли вдавливаю ногти в ладони, стараясь унять свой разбушевавшийся пульс. Чувствую, как лицо покрывается жгучими багровыми пятнами. Ох уж эта моя особенность краснеть по поводу и без. Раньше мне казалось, что это мило. А сейчас, что неуместно. Очень надеюсь, что Михаил этого ничего не замечает. Скашиваю взгляд влево и застываю. Давыдов внимательно рассматривает меня. Даже если до этого я была красной, как помидор. Понимаю, что сейчас побелела словно смерть…
– Вер, с тобой все в порядке? – спрашивает мужчина.
Конечно не в порядке, разве не видно? У меня тут похоже пульс подскочил до отметки опасно для здоровья и всё из-за тебя, между прочим.
Но естественно ничего этого я не говорю вслух, произношу совсем другое.
– Да, Михаил Михайлович. Почему вы спрашиваете?
– Просто ты так странно выглядишь. То краснеешь, то белеешь. Вот и подумал…
– Что подумали?
– Может давление мучает. У меня у мамы так иногда бывает. Она гипертонией страдает.
– Михаил Михайлович, спасибо за заботу. Я не страдаю гипертонией, – и отворачиваюсь в противоположную сторону. Прикрываю глаза и усиленно пытаюсь сделать вид, что сплю. Конечно близкое присутствие начальника не дает мне расслабиться ни на грамм, а уж про сон и речи нет. Не выдержав этой пытки, достаю из сумки книгу и пытаюсь отвлечь себя чтением. Но даже любимая книга не спасает. Сосредоточиться не получается по той же причине. Одну и ту же страницу гипнотизирую по ощущениям час, хотя по факту конечно меньше.
– Вера, а что читаешь? – врывается в мою внутреннюю междоусобную борьбу корень всех моих бед.
– Вам это неинтересно, Михаил Михайлович, – зарываюсь ещё глубже в пожелтевшие страницы потрепанной книги.
– Почему ты так решила? – удивляется начальник.
– Потому что это женская литература, – бурчу, пытаюсь отделаться от назойливого внимания мужчины.
– И всё же, – не отстаёт Давыдов. Глубоко вздыхаю. Начальник явно настроен на разговор.
– Гордость и предубеждение.
– Джейн Остин. Хороший выбор.
– Говорите так, как-будто сами читали.
– Читал, – признаётся Давыдов, а я перевожу на него ошарашенный взгляд. Для меня в принципе шок, что мужчина вообще книги читает. Игорь за всю нашу совместную жизнь ни одну не прочитал. Мол не мужское это дело. Но судя по моему шефу, очень даже мужское. А то что он читал женский роман для меня вообще полнейшая неожиданность.
– Что тебя удивляет Вера?
– Если честно многое. Как так случилось, что вы читали роман?
– У меня мама всю жизнь работала учительницей русского языка и литературы. И с самого детства приучала меня к книгам, особенно к классической литературе. За что я ей премного благодарен. Ведь книги – это целый мир. Они заставляют тебя радоваться или грустить, смеяться и плакать, сострадать и понимать поступки отрицательных героев. Так вот в старших классах моя мама подсунула мне книгу Джейн Остин. Вначале я отказывался её читать, рассуждая, как и ты. Что мальчики такие книжки не читают. На что мама рассмеялась и сказала. Именно такие произведения учат мальчиков становиться мужчинами, настоящими мужчинами. Именно такие книжки учат психологии женщин, что мне в будущем должно было помочь построить правильные гармоничные отношения. Тогда я не понимал, зачем мне это всё. Я собирался стать военным, как мой отец. И всякая романтическая дребедень не для меня. Но я прочитал. Не хотелось расстраивать маму. И знаешь, Вера, мне понравилась эта книга.
– Серьёзно? – никак не могла поверить в услышанное.
– Да. Если честно, я втайне даже восхищался мистером Дарси. Правда маме я сказал, что он дурак.
– Почему?
– Мне было стыдно признаться, что меня понравилась эта книга, поразила. Что главный герой для меня стал образчиком мужского поведения. Ведь если бы я признался, мой отец мог бы высмеять меня. Мой отец всегда был очень строг и суров.
– И что мама?
– Расстроилась, но виду не подала. Она привыкла к такому холодному отношению от отца.
– Все-равно это жестоко по отношению к ней.
– Знаю, – грустно вздохнул мужчина. – Осуждаете?
– Нет конечно. Вы были заложником обстоятельств. Но знаете, когда в следующий раз навестите свою маму, обязательно скажите правду.
– Думаешь?
– Уверена. Ей будет приятно.
– Хорошо.
Остаток поездки пролетел незаметно. Я наконец смогла расслабиться в присутствии своего начальника. Смогла выдохнуть и свободно общаться, не стесняясь выражать мнение. Мы обсуждали гордость Мистера Дарси и предубеждение Элизабет Беннет.
Михаил оказался потрясающим собеседником. Не помню, когда последний раз разговор с мужчиной приносил бы мне столько удовольствия и удовлетворения. Непринуждённая беседа с моим начальником помогла нам сблизиться, немного понять друг друга. В какой-то момент я задумалась, а если бы мы не работали вместе, не будь я его подчинённой, смогла бы заинтересоваться таким мужчиной? Ответ меня заставил напрячься, как и осознание того, что я вообще об этом думаю.
В театр мы приезжаем в назначенный час. Я вскакиваю со своего сидения, словно ошпаренная и присоединяюсь к Кате с её коллегой. Всё-таки мельком промелькнувшая мысль о моем начальнике, как о мужчине, напугала меня. Надеюсь, Давыдов не обидится, что я так поспешно его бросила.
Разговор двух коллег немного помогает отвлечься. Женщины щебечут о детях, о школьных проблемах. Мне эта тема близка, поэтому с легкостью вливаюсь в беседу.
Внутреннее убранство театра восхищает своей торжественностью и помпезностью. Хрустальные люстры, шторы с ламбрекенами, ковры, зеркала и много красного цвета. Жалею, что сейчас в обычном деловом костюме, а не в коктейльном платье в пол, как у Одри Хепберн из фильма «Завтрак у Тиффани». Всегда о таком мечтала. Весь наши офис одет примерно так же, как и я, поэтому расслабляюсь и начинаю наслаждаться видами.
Как же я соскучилась по этой обстановке, запаху, атмосфере. Словно попадаешь в другой мир, пропитанный драмами, комедиями. Прикасаешься к новому уникальному видению произведений творческих людей. Не всегда конечно мне он бывает близок, но всегда уважаем.
Места нам с моими двумя коллегами достаются в седьмом ряду партера. Мягкие кресла также в алых тонах помогают нам удобно разместиться, расслабиться и предвкушать драматическую постановку известного классика Чехова «Вишневый сад». В школе мне очень полюбилась эта книга и, конечно, сейчас я была в предвосхищении увидеть воочию то, что оставалось только в воображении. Надеюсь прикоснуться к тайне, а может даже заглянуть в глубины этого бессмертного произведения. Верю, что местный режиссер меня не разочарует.
Звучит уже второй звонок и моё волнение нарастает в геометрической прогрессии. Остаются считанные минуты до начала представления. Я тереблю ремешок своей сумки, стараясь унять дрожь в руках. Болтовня коллег уже не в состоянии завлечь меня. Только спектакль, только он может утолить мой голод.
Но как я ошиблась…
За моей спиной послышалось легкое передвижение опаздывающих и шорох одежды. Я остро ощущаю, как позади меня занимают сидение. Но совсем не готова к тому, кто садится, кто практически дышит в мой затылок. Не готова к тому, что мелкие мурашки нервно бегут по моей спине, к тому, что волосы на затылке слегка шевелятся. Совсем не готова к такой реакции. Даже больше. Я не желаю её. Но она есть, и она разрастается, как раковая опухоль. А всему виной запах крепкого кофе и сандалового дерева…
9.
Ожидание антракта для меня становится навящевой мыслью. Хочется вскочить и бежать отсюда. Чем дальше, тем лучше. Стряхнуть странное наваждение, навеянное реакцией на откровения в автобусе. Мужчина поделился частичкой своих воспоминаний, а я почему-то сразу почувствовала себя какой-то особенной. Глупо. Наверняка он с интересом смотрит на Раневскую, которая сокрушается о вырубке её любимого вишнёвого сада. Явно не занимается самокопанием, как это сейчас делаю я.
Пытаюсь расслабиться. В конце концов бессмысленно напрягаться из-за надуманных переживаний. Перевожу взгляд на соседок и вижу искренний интерес к происходящему на сцене. Катя даже в цепочку на шее вцепилась так, будто её сейчас воры отберут. Тихо выдыхаю и тоже постепенно стараюсь проникнуться постановкой.
Как только наступает антракт, хватаю сумку и лечу в буфет. Даже коллег своих не жду. Лишь бы подальше от этого назойливого аромата кофе и сандала. Так я и не смогла проникнуться театром. Занимаю очередь и с интересом разглядываю витрину. Цены меня конечно не радуют. Видимо придется пить пустой чай. Но ничего. По приезду домой, наемся маминых гренок. Она обещала сегодня их наготовить. Мммм. Даже в животе забурлило.
Сажусь за свободный стол и попиваю пакетированный черный чай с сахаром. Сразу вспомнились железная дорога, стук колес и крепкий напиток в металлической поставке. Почему-то я всегда была неравнодушна к чаю из поезда. А здесь какой-то горький, невкусный, даже сахар не спасает.
– Вер, у тебя свободно? – спрашивает неожиданно нарисовавшийся Василий. – Просто больше свободных столиков нет, – отчитывается он, приняв моё молчание за нежелание. Я пробегаю взглядом по буфету и понимаю, что да, все столики забиты до отказа.
– Да, конечно, садись. Извини, задумалась.
– О чем, если не секрет? – я не успеваю ответить, как мужчина продолжает, – Я тоже в восторге от спектакля. Как актриса талантливо передала чувства Раневской. А Лопахин именно такой, каким я его и представлял. Молодцы! Постановка выше всяких похвал.
– Да, согласна, – вздыхаю. Жаль, что мои мысли витают далеко отсюда. А ведь так хотела попасть сюда. Увы.
– А помнишь, как мы с тобой ходили в театр?
– Да, помню. Продавец дождя называлась постановка если я не ошибаюсь.
– Да, она самая. Мне тогда её так нахвалили. Так хотелось произвести на тебя впечатление. Но не получилось, – грустно на меня смотрит бывший одногруппник.
– Получилось. Спектакль был выше всяких похвал. И тюльпаны красивые. Если бы путь к сердцу лежал через театр, ты бы занял почетное место, – улыбаюсь я, стараясь смягчить впечатление, пусть и запоздало.
– Кхм. Не отвлеку? – смотрит на нас своими тяжелым и тягучим взглядом Давыдов.
– Михаил Михайлович, нет конечно. Мы с Верой театр обсуждаем. Как Вам Вишневый сад?
– Нормально, – садится мужчина напротив меня, методично просверливая во мне дырку. Я ёжусь и утыкаюсь в чашку.
– Это вам, – двигает мне свой бутерброд с маслом и икрой мой начальник. Я испуганно поднимаю глаза и не понимаю.
– Зачем?
– Что зачем? Просто угощаю вас? Вас что никогда мужчина не угощал?
– Угощал, – снова краснею в его присутствии и забираю поближе к себе тарелочку с лакомством. – Спасибо, – почти шепотом выдавливаю из себя одно единственное слово.
Василий снова начинает нахваливать сегодняшний спектакль. Его слова так не достигают моих ушей. Я словно погружаюсь в наэлектризованный вакуум. Михаил ни на секунду не отводит от меня глаз. Всё его внимание исключительно на мне. На вопросы Васи он отвечает односложно, неохотно. Но моего коллегу это не смущает. Он умудряется болтать за троих, словно не замечая напряжения в 220 вольт, летающего за нашим столом. Бутерброд мне удается съесть с большим трудом, не смотря на то, что он бесподобен. Как я давно не ела икру. Но под взглядом начальника мне кажется это невыполнимой задачей.
– Вер, ты согласна? – будто ото сна вытаскивают меня слова Васи.
– А, да. Я, пожалуй, пойду, – наконец вскакиваю со своего места, – скоро постановка начнется.
– Вер, вместе пойдем. Я только свой бутерброд доем.
– Нет, – слишком резко отвечаю. Ни на секунды не хочу оставаться под тяжелым взглядом начальника. – Я ещё в дамскую зайду, сидите.
Я торопливым шагом покидаю столик и отправляюсь в зал. Кати и её подруги ещё нет на месте. Это позволяет мне перевести дух. Но ненадолго.
По знакомому запаху я понимаю, что мужчины тоже заняли свои места. Я на автомате резво выпрямляюсь в струнку, словно кол проглотила.
Расслабиться не удаётся до самого окончания спектакля. Теперь я уверена на все сто процентов, что мужчина смотрит на меня. Не на Раневскую, не на Варечку с Анечкой, не на Гаева с Лопахиным. Только на меня. Я лопатками чувствую жар его глаз. Казалось, что ко мне невесомо прикасаются сотни крыльев бабочек, щекочут меня, гладят. Что за странные ощущения творятся со мной, я не понимаю. Или не хочу понимать. Почему начальник уделяет мне столько внимания? Ведь я просто его секретарь, подчинённая.
По окончании постановки я облегчённо выдыхаю. Знала бы, что меня ожидает в театре, пошла бы лучше домой. Провела вечер со своими сыновьями. Я так по ним скучаю. Ведь раньше мы всё время вместе были. Расставались только, когда они уходили в школу.
В автобусе сажусь с незнакомой женщиной и наконец понемногу расслабляюсь. Все-таки напряжение, длившееся два с половиной часа, вывело меня полностью из равновесия. А сейчас будто тумблер внутри меня переключили, и я засыпаю.
Транспорт останавливается у работы. Я потягиваюсь, стараясь размять затёкшую шею. Все-таки сон в неудобной позе даёт о себе знать.
На выходе меня перехватывает Василий.
– Вер, давай я тебя провожу до дома.
– Ты же знаешь, мне здесь недалеко.
– На улице стемнело. Опасно идти по тёмным улицам одной.
– Вась, не стоит переживать за меня. Я взрослая девочка. Но в любом случае спасибо за предложение.
Я машу мужчине на прощание рукой и иду в сторону дома. Сейчас мне хочется побыть наедине с собой. Без бесконечной трескотни Васи и тяжелого взгляда Михаила.
Иду вдоль девятиэтажных панелек, из окон которых горит свет. Именно он освещает мне путь. У одиночных фонарей давно были пооткручены лампочки и разбиты плафоны. К сожалению, вандализм в наши дни процветает.
Из подъезда скрипит дверь. Выходит женщина в возрасте в одних тапочках и халате с мусорным ведром в руках. По пути оставляет миску с едой, к которой тут же налетают кошки. Видимо в каждом доме обитает вот такая кошатница. Хорошо хоть еду не в подъезде оставляет. Нам в этом плане не так повезло. В итоге весь подъезд загажен.
Я перевожу взгляд на луну и засматриваюсь. Убывающая…
Интересно, чем сейчас занят Михаил? Все-таки странно он сегодня на меня смотрел. Неотрывно, гипнотизирующе. Словно пытался разгадать загадку, найти что-то во мне. Неужели обычный разговор о книге мог так повлиять на него. Какой-он все таки непонятный для меня, словно кубик-рубика. Крутишь, крутишь, кажется, что всё, кубик сложился. Но нет, один квадратик все-равно не сошелся. Так и здесь. Только здесь не квадратик, здесь целая полоска, а то и две не сходятся.
Но самое странное, что меня волнует, что он обо мне думает, почему смотрит. Похоже сегодня из театра я привезла вместо впечатлений о постановке, что-то другое, гораздо большее. Осознание собственной симпатии к начальнику. А ведь недавно казалось, что всё, после предательства я никогда не смогу оклематься. Так и останусь на всю жизнь одна, воспитывая своих сыновей, а затем и внуков. Как же так? Испытывать интерес к Давыдову? К человеку, который является моим начальником. К человеку, который до сих пор не может забыть свою жену…
10.
Солнечный зайчик заставляет меня сощуриться и пробудиться ото крепкого сна. Переворачиваюсь на бок под скрипучий аккомпанемент старого дивана, сворачиваюсь клубочком под ватным одеялом и замираю. Как приятно вот так просыпаться, когда никуда не надо торопиться, бежать сломя голову. Лежать себе и ни о чем не думать.
Например, не думать о предательстве мужа, который перечеркнул почти пятнадцать лет брака. Не думать, как мне одной теперь тянуть двух пацанов. И самое главное не думать, что за странные мысли меня посещают о Михаиле. Я бы даже назвала их неуместными. Это всё просто наваждение, иллюзия. Пшик. Давыдов мой начальник. Уверена, что он во мне видит только подчинённую, личного секретаря. И точка!
Лучше подумать о том, что сегодня наконец суббота и это причина почему я до сих пор в постели, а не в душном офисе.
Перевожу взгляд на настенные часы. Они неустанно тикают, ни на секунду, не замедляя свой шаг. Половина восьмого утра. Пора вставать, иначе просплю все выходные.
Потягиваюсь, словно кошка. Засматриваюсь на блестящие от солнца окна. Оно так ярко светит, непривычно для осени. Раз погода радует, стоит воспользоваться и сводить своих мальчишек в парк. Как же я соскучилась по ним, по их болтовне, смеху, по шутливым стычкам. Так и сделаю.
Вскакиваю с дивана и мчусь в соседнюю комнату. Сашка с Павликом спят, словно маленькие котята, обнявшись друг с другом. Такие разные, но все-равно друг без друга не могут. Несколько минут просто стою и умиляюсь данной картине.
Замечаю, как у младшего по щеке стекает слюна. Подхожу ближе и начинаю щекотать своих сорванцов, обнимать и целовать в родные макушки. Мальчишки сначала недовольно ворчат, пытаясь спрятаться от меня под пледом. Но потом, радостно хихикая, подключаются к этой весёлой игре.
– Так! – хлопаю в ладоши. – А сейчас пулей чистить зубы, завтракать и в парк.
Сыновья радостно прыгают на своих кроватях и на перегонки бегут занимать ванную комнату. А я медленной поступью направляюсь на кухню.
Мама уже во всю жарит ароматные блинчики, аромат которых растекается по всей квартире, а может и по всему этажу. Такие тонкие, ажурные, настоящее произведение искусства. Мне никогда такие не удавались. Поэтому я чаще пекла оладьи или сырники.
На столе стоят сметана и мед. Во рту, как по щелчку, начинает собираться слюна.
– Мамочка, спасибо, родная, – обнимаю со спины родную женщину. Она хлопает меня по руке и переворачивает очередной румяный блин.
– Как тебе так удаётся? Вроде и тесто тонкое делаю, и сковородку разогреваю. Но все-равно такие не получаются, – сокрушаюсь.
– Научишься, дочка. А сейчас поставь чайник. Заварю вам смородиновый чай.
– Как в детстве, – улыбаюсь.
– Да, родная.
Завтрак проходит вперемешку со смехом и поеданием на скорость блинов. Больше всех себе в рот умудряется затолкать Павлик. Правильно говорят. Маленький, да удаленький. Пашка всегда был шустрее старшего брата. Зато Александр у нас настоящий профессор. Всегда сначала всё обдумает, а потом примет взвешенное решение. Мама говорит, что я в детстве такой была. Но видимо разумность меня покинула, с приходом Игоря в мою жизнь.
Подходим с мальчишками ко входу в парк. Сыновья, перебивая друг друга, взахлёб рассказывают про школьную жизнь. Кто понравился, кто не очень. Какая училка классная, а которая ужасная. Столько эмоций на детских лицах. Я просто слушаю их и улыбаюсь. Вряд ли им важно сейчас моё мнение. Главное, что их слушают и слышат.
– Вер! – слышу мужской крик сбоку.
Поворачиваю голову и замечаю знакомый силуэт, бегущий в нашу сторону.
– Василий? – удивляюсь я.
– Да. Привет! – как обычно улыбается в тридцать два зуба мой теперь коллега.
– Как ты меня нашёл?
– Позвонил тебе домой. Мама сказала, что ты гулять в парк пошла. А так как рядом с твоим домом только одна парковая зона, решил попытать счастья. И как вижу, не прогадал.
– И зачем ты меня искал?
– Вер, я просто подумал, – замялся мужчина, – раз у нас никак не получается выбраться в будни. То почему бы нам не прогуляться сегодня. Тем более я в парке сто лет не был. Если ты не против конечно.
– Нет, конечно. Правда я не одна, как видишь.
– Так это же отлично. Познакомлюсь с твоими пацанами! – совершенно не теряется Вася. Надо же его не пугает наличие детей. Мужчины от своих-то бегут. А здесь чужие. Похвально.
– Саша, Павлик, познакомьтесь. Это Василий Степанович, наш с папой когда-то хороший друг и одногруппник. А теперь мой коллега.
– Здравствуйте, Василий Степанович, – хором отвечают сыновья.
– Привет, парни! Хотите мороженого?
– Да! – раздаётся радостный крик. И мы идём к ларьку.
– А ты умеешь найти подход к детворе, – смеюсь.
– Да. Я вообще люблю детей, и они мне всегда отвечают взаимностью.
– Жаль, что у тебя своих нет. Но думаю, что это поправимо.
– Вер, я тоже на это надеюсь, – переводит на меня задумчивый взгляд Васька и улыбается. Я почему-то тушуюсь. Как-будто он мне только что предложил родить ему ребенка. Но это же всего лишь моё разыгравшееся воображение. Василий явно ничего такого не имел ввиду.
Сашка выбирает себе обычный пломбир. А Павлик облизывается на шоколадное и клубничное. Василий смеётся над метаниями моего неуёмного сына и в итоге покупает оба.
– Ты в курсе, что ты сейчас для него вроде кумира? – смеюсь.
– Правда? Всего-то надо было купить две порции мороженого?
– Для Павлика да. С Сашкой сложнее. Он у нас очень рассудительный.
– Значит старший не только внешностью в тебя пошёл, но и характером.
– Да, все так говорят.
– А Пашка такой же шубутной, как Игорь. И внешне от него много взял.
– Ага. Но это всё неважно. Обоих люблю бесконечно, – с обожанием смотрю на своих сыновей. Мальчишки с упоением поедают лакомство и не обращают на нас никакого внимания.
– Всегда знал, что из тебя получится отличная мать.
– Спасибо, – перевожу взгляд на носки своих туфель. Меня всегда смущает откровенная похвала.
– Пацаны, а как вы смотрите на то, чтобы покорить местные аттракционы?
– Да! – снова визжат в оба голоса мои парни. И мы бредём в конец парк. Именно там располагаются развлечения ещё советских времён. Парк давно не обновляли, но детей это не останавливало. Ребятня с радостью катались на воздушных каруселях, вращались на виражных самолётах, покоряли Тройку и замирали от высоты на Панорамном колесе.
– Хотим вон на те, – с энтузиазмом сыновья тыкали пальцем на крутящийся длинный гриб с качелями на длинных цепочках по кругу.
– Не вопрос. Стойте здесь, а я схожу за билетами.
Василий действительно вернулся быстро, Павлик как раз доел второе мороженое и я оттирала носовым платком его перепачканное лицо. Через минут пять сыновья уже летали над землёй, заливая всё вокруг своим звонким смехом. Мы с Василием решили немного прогуляться вокруг. Ведь несколько минут у нас точно есть.
– Вер, я понимаю, что это не моё дело. Но у меня все-равно в голове не укладывается, как можно было отказаться от тебя и от таких классных пацанов.
Вздыхаю. К горлу вновь подкатывает колючий ком от неприятных воспоминаний. Совершенно не хочется чернить Игоря перед глазами нашего общего друга. Но молчать больше нет сил. Хочется выговориться, хочется, чтобы послушали, пожалели, поняли. И возможно даже обняли. Собираюсь с духом и начинаю свою исповедь.
– Я сама от него ушла.
– Ты? – удивляется мой коллега.
– Да, – закрываю глаза, вновь воскрешая болезненную картину.
– Почему?
– В тот день ко мне приходила его любовница. Мальчишки были тогда в школе. Они ничего не видели. И до сих пор не знают, почему мы здесь. Так вот. Оксана, так зовут любовницу, сказала, что вот уже больше года спит с моим мужем. И всё продолжалось бы дальше. Но недавно она родила, – сипит мой голос. Грудь стягивает, словно канатом. Не отболела я эту ситуацию, не отпустила. – Теперь у Игоря есть ещё один сын, Богдан.
Замолкаю. Василий подходит ближе и обнимает. Рука нежно гладит меня по спине, отчего тело начинает расслабляться. Пару соленых капель падают на его кожанку.
– Она дала мне адрес, и я своими глазами видела эту милую идиллию, – продолжаю я. – А потом побросала вещи в сумку, схватила сыновей и первым же поездом уехала из Саратова. Так что по факту, это я от него ушла.
– Ты даже с ним не поговорила? – доносится мне мужской голос в затылок.
– Нет. Да и о чем? – отстраняюсь от теплого мужского плеча, понимая, что в любой момент могут подойти мальчишки и тогда придётся отвечать на неуместные вопросы.
– Ты права. Вер, это ужасно. Никогда не думал, что Игорь способен на такую подлость.
– Я тоже, – смахиваю непрошенные слезы, – я тоже.
– И что ты намерена делать?
– Всё просто. Жить дальше. Растить сыновей.
– А с Игорем?
– А что с Игорем? У него всё хорошо. Новая семья, жена, даже новый сын. Кстати, надо будет у Давыдова отпроситься на следующей неделе и сходить в ЗАГС. На развод подать.
– Может ты и права. Но поговорить всё же стоило.
– Пока не могу. Как представлю их вместе, сидящими на лавочке в обнимку, так плохо становится. Хоть вой. Вась, не готова я к разговору с Игорем.
– Прости, что заставил вновь пройти через всё это. Мне даже представить себе трудно, что ты тогда испытала.
– И не надо, Вась. Это моя боль, моё испытание.
– Вер, просто хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь обратиться ко мне. По любой просьбе, даже самой пустяковой.
– Спасибо, – шепчу я, чувствуя, как мне становится немножечко легче.
– Мама! Это был так классно! – в унисон кричат мои мальчишки и лезут обниматься.
– Мам, ты плакала? – хмурится Саша.
– От счастья, сынок. От счастья, – улыбаюсь и провожу ладонью по его лицу, так похожему на мое.
11.
Дочитываю последние страницы о том, как Элизабет становится полноправной хозяйкой Пемберли и по совместительству женой Дарси. Откладываю роман Остин, а в груди разливается приятное тепло из-за счастливой концовки.
Мозг срочно требует добавки. Но с собой я больше ничего не взяла. Перевожу взгляд на компьютер и натыкаюсь на ярлык с косынкой. Понимаю, что играть мне совсем не хочется. Надоело. А вот книги не надоедят никогда.
Сегодня понедельник и по расписанию у Давыдова совещание у Главы. Катя говорит, что такие собрания надолго. Минимум часа на три. Нужно обсудить все рабочие вопросы на неделю вперёд. Поэтому всё это время пытаюсь себя чем-то занять. Книгу дочитала, чай с пряниками попила, с мамой созвонилась. Даже с Инкой успели потрещать. Добралась до цветов на подоконнике. Пустых бутылок я не нашла, поэтому прямо из своей кружки поливаю офисные растения.
– Вер, привет! – заходит в кабинет Василий.
– Привет, – расплываюсь в улыбке.
– Ещё раз спасибо за субботний вечер.
– Это мне надо тебя благодариться. Мороженым накормил, на аттракционы сводил, до дома проводил. Кстати Пашка всё воскресенье ныл, когда мы с дядей Васей снова пойдем гулять.
– Да хоть сейчас. Ты же знаешь, что я только за.
– Знаю, Вась. Но не хочу, чтобы мальчишки к тебе сильно привязывались.
– Почему, Вер? – искренне удивляется мужчина. Неужели он не понимает таких очевидных вещей?
– Вась, это неправильно. У них же есть отец.
– А кто сказал, что я им в отцы набиваюсь. Так в друзья.
– Если только в друзья, – улыбаюсь, понимая, что все-равно это неправильно. Ведь когда-нибудь Василий женится, заведет своих детей и как правильный отец будет уделять им всё своё внимание. А мои уже привяжутся, будут ждать общения, переживать.
– Чем в воскресенье занималась? – вырывает меня из мыслей коллега.
– Не поверишь! У нас сосед Ефим приволок из командировки новый агрегат. Музыкальный центр называется. Такой большой магнитофон с огромными колонками, даже пульт свой имеется. Всей толпой осваивали чудо-технику. Хорошо, что у нас сосед этажом ниже инженер. Петрович быстро разобрался что к чему, все как надо и где надо подсоединил. А потом включили Modern Talking «You're My Heart, You're My Soul» и отплясывали с соседями, не хуже, чем на свадьбе. Звук конечно что-то! После посидели немного, отметили крупную покупку. Тётя Клава вытащила свои соленья. Пальчики оближешь. У Фимки родители сами самогонку гонят, вот он всех угощал. Сам понимаешь, не откажешь, обидится. Одну рюмку я пригубила. Больше не стала. Все-таки сегодня на работу.
– Да, знаю, знаю про музыкальный центр. Кстати, у Михалыча такой дома стоит. Тоже недавно приобрел. Теперь свою классику на нем слушает. Недешевое удовольствие я тебе скажу.
– Давыдов любит классику? – удивляюсь я. Редко встретишь человека, который в наше время слушает что-то другое, кроме попсы. Тем более классическую музыку.
– Да, прямо-таки фанат. А что за сосед? – напрягся Василий.
– Фимка-то? Он у нас молодец. Крутится, вертится как может. Его жена с дочкой ни в чем себе не отказывает. Летом даже в Сочи собираются.
– Молодец мужик, – расслабляется и снова улыбается во весь рот мой коллега.
– Что есть, то есть, – соглашаюсь, параллельно поднимая трубку рабочего телефона.
– Приёмная заместителя Главы, слушаю.
– Вера Борисовна, добрый день. Звоню вам из школы. Меня зовут Римма Михайловна и я классный руководитель Павла. Нужно, чтобы вы срочно пришли в школу, – меня сразу затрясло, что могло случиться с моим мальчиком. Беру себя в руки и продолжаю цепляться за трубку. – Дело в том, что Павлик подрался с одноклассником.
– Что-то случилось с сыном? – замираю я.
– Нет, с Павлов все в порядке. У него только ссадина.
– Значит со вторым мальчиком?
– У Коли синяк под глазом. Но жить будет. Мальчики сейчас оба в медпункте. Тамара Ивановна обрабатывает им боевые ранения.
– Тогда для чего мне приходить в школу? – настораживаюсь.
– Вера Борисовна, в школу на всех порах несутся родители второго мальчика. И они хотят понять, почему их сына побили.
– Римма Михайловна, как я поняла, в драке оба мальчика участвовали. Почему обвинения только в нашу сторону?
– Нет, что вы. Вас никто не обвиняет, – лебезит учительница. А я все-равно чувствую, что все шишки хотят свалить на нас.
