Текст книги "Прятки (СИ)"
Автор книги: Юлия Шолох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Неужели Танкалин желает слушать еще чье-то мнение, кроме своего собственного? Как-то не вовремя…
– Понятия не имею, да и вряд ли я могу отвечать сразу за всех, – разговаривать совершенно не хотелось.
– Ты стала бы жить с мужчиной весом в два центнера?
– Два? Вряд ли, – автоматически отвечаю.
– А с очень богатым мужчиной в два центнера? Очень богатым, таким, что купил бы все, что пожелаешь?
– Нет.
– А с тем, кто имеет привычку использовать тебя, как боксерскую грушу?
– Нет.
– А если этот агрессивный тип по совместительству известный продюсер и сделает тебя звездой экрана? Да и зубы потом вставит самые качественные?
– Нет.
– Уверена?
Как же он меня утомил, честное слово! Я совершено не понимаю, откуда в нем столько всего разного понамешано…
– Слушай, Танкалин. Чего тебе от меня надо? – устало спросила я. – Ты можешь просто оставить меня в покое?
Он ненадолго задумался, но этот полубезумный огонь в его глазах, похоже, не так-то просто унять.
– У каждого своя цена. У каждой женщины своя цена, – уточнил Танкалин.
– И что? Судя по твоему поведению, ты ищешь самую дорогую? Или самую дешевую?
– Я ищу единственную.
Смешок вырвался сам собой.
– Оригинально… И в чем план? Перепробовать всех, а потом выбрать?
Он упрямо прищурился.
– Не самый плохой план.
– Ну да, – равнодушно ответила я.
Танкалин опять замолчал.
– Так что тебе нужно-то? Говори прямо, к чему этот опрос?
– Хочу точно знать твою цену.
Я засмеялась. Какое-то отчаяние накатило, нет, невозможно поверить, что он просто возьмёт и про меня забудет. Но я уже решила – задеть себя я больше не дам.
– Как банально… Ну так и быть, скажу, если ты первый ответишь. Какая твоя цена?
– В смысле? – он, похоже, не понял.
– В прямом. Сколько стоит получить тебя в мое полное распоряжение? Так, чтобы больше никто другой к тебе не приближался? Чтобы только я, а? Сколько?
Впервые мне удалось его пробить. Он медленно отклонился и даже, кажется, с ноги на ногу переступил.
– Ты не захочешь, – вдруг сказал, на миг прикрывая глаза.
– Откуда тебе знать? – с преувеличенным любопытством спросила я, вдруг почувствовав вкус этой странной игры.
– Я знаю. Это ты… просто не знаешь ничего. Но поверь, не захочешь.
Напоминает разговор глухого и слепого. Могут ли вообще друг друга понять два настолько разных человека?
– Я стою очень дешево, – вдруг заявил Танкалин.
Зачем вообще все это нужно? Все давно решено и будет проще, если он будет держаться от меня подальше.
– Глупый разговор.
– Даже не хочешь услышать, насколько дешево? – Может у него вообще температура? Какой-то вид больно лихорадочный. Да и мне, собственно, проще было бы эту странную беседу не продолжать.
– Боюсь, я вообще не готова платить. Нисколько. Меня как-то больше интересуют бесплатные отношения. Халява, так сказать.
Он дернул головой и замолчал. Еще пару раз шевельнулись губы, будто Танкалин пытался что-то из себя выдавить. Но так и не смог. Уходил он медленно и даже тяжело. Но меня это больше не волновало. Когда явился курьер, я позвонила в кабинет, где засел Танкалин, он попросил принести бумаги к нему. Что я и сделала.
Сидел он не за главным столом, а у окна, сложив ноги на подоконник. Я оставила документы на столе и вышла, даже не оглядываясь.
Правда, потом пришлось сесть в кресло и прислонить пылающий лоб к стенке стойки, чтобы охладиться. Потому что появилась еще одна проблема, которую раньше я упустила… Когда я вошла в кабинет, меня прямо обдало его запахом. И этот запах… возбуждал. Пришлось поразмыслить. Не думала, что до этого дойдет, но кажется, мне действительно нужен мужчина, чтобы сбить это настроение. Не желаю, чтобы Танкалин вызывал у меня такие эмоции.
Он прошел мимо, не прощаясь, мне было все равно, потому что теперь на повестке дня стоял вопрос кандидатуры. Стоцкий уже недоступен, а других, собственно, у меня никогда и не было. Но, в общем-то, не думаю, что буду проблемы, нужно просто оглядеться.
Когда на следующий день в обед к нам снова подсел Роман, я вдруг сама себе усмехнулась. И зачем далеко ходить? Судя по всему, я вполне могу договориться уже здесь и сейчас.
– А что ты делаешь вечером? – без промедления поинтересовалась я, потому что всегда был уверена – с проблемами нужно разбираться быстро и решительно. У меня была проблема – физическое влечение к Танкалину, у меня было решение – сидящий напротив молодой человек, вполне приятный, с неплохой фигурой, так чего, как говориться в одном известном фильме, зря время терять?
Он вдруг принял такой жалостливый вид, что я даже испугалась, не переборщила ли, разглядывая его настолько откровенно? Может он не привык и побаивается таких решительных действий? Но оказалось, он сразу после занятий уезжает с родителями на дачу и вернется только в воскресенье. Вот если бы я раньше сказала… А может, я поеду с ним?
Так сразу в омут кидаться мне не хотелось, да и приближаться к его родителям никакого желания не имелось, так что от дачи я отказалась и мы договорились встретиться в воскресенье вечером.
Девчонки остаток дня надо мной хихикали, но если я решила, меня вряд ли могут сбить с дороги такие мелочи!
Мы встретились в каком-то огромном торговом комплексе, которых теперь чуть ли не больше, чем обычных кинотеатров, посмотрели какой-то не особо интересный фильм, рук Роман не распускал, но доведя меня до подъезда, все-таки рискнул поцеловать, так что думаю, период ухаживаний надолго не затянется. Собственно, целовал он меня минут десять и это было приятно. О том, что все это время мне приходилось выкидывать из головы совсем другое лицо, я упоминать, естественно, не стала. Когда следующим утром Ромка поймал меня на ступеньках у института и поцеловал, я тоже не сопротивлялась. Не особо люблю прилюдные игры, но разок можно, хотя головную боль в виде двух любопытствующих подруг я явно заработаю.
– Давай я приглашу тебя сегодня в гости? – прошептал он на ушко, повиснув на мне сзади. От него неплохо пахло – зубной пастой и еще чем-то еле заметным, может кремом для бритья? Я быстро согласилась.
– Я позвоню в семь, – добавил он, кусая меня за мочку уха, отчего даже дыхание перехватило. Не от наплыва чувств, а от неожиданности, я почему-то испугалась, что он возьмет и случайно ее откусит.
Но все-равно стоять так было приятно и я даже внимания ни на кого не обращала, ни на девчонок, ни на Цукенину, притормозившую рядом, ни на все эти компании, толпами прогуливающиеся мимо.
Роман вел себя предельно вежливо и даже проводил меня в аудиторию.
К обеду он не явился, прислав смску, что срочно вынужден уехать по делам. Я, честно говоря, даже обрадовалась. Обниматься с утра, когда прохладно, а он теплый – это одно дело, но за обедом, когда я ем, совсем другое. Терпеть не могу, когда мне мешают во время еды.
Вечером Роман не позвонил, а когда я пыталась дозвониться до него, оказалось, что его телефон недоступен. К десяти я перестала названивать и задумалась. Только бы с ним ничего случилось… Ведь даже если его телефон сломался или потерялся, мой номер он должен помнить? Или нет?
В общем, спала я плохо и надеялась, что он просто забыл телефон, потому что иначе получалось, что с ним случилось что-то страшное.
Утром я приехала чуть ли не за час до занятий и почти ослепла, пытаясь разглядеть каждого, кто появлялся на горизонте. Пусть хотя бы Стоцкий явится, может он подскажет, как можно найти Ромку?
Девчонки очень удивились, увидев меня на ступеньках, это был первый раз в этом году, когда я пришла первой. Только они спросили, не случилось ли чего, как вдруг я его увидела… Роман, как ни в чем не бывало, шел по тропинке, а потом увидел меня. Ну слава богу, прямо от сердца отлегло, с ним ничего не случилось! Но раньше, чем я успела подойти, он вдруг отвернулся, сделал лицо кирпичом и быстро проскользнуть мимо меня в здание.
– И как это понимать? – удивилась Настя.
Не отвечая, я ринулась вслед за Романом. Думаю, если бы я была в него действительно влюблена, преследовать бы не посмела, а осталась обливаться горючими слезами над своим разбитым сердцем. Но я четко помнила, чего от него хотела раньше и совершено точно знала, что мне надо сейчас – мне требовались объяснения. Я догнал его быстро, почти у лестницы, куда он направлялся мимо лифта. Загородила проход.
– Даже не думай, что обойдемся без объяснений, – быстро сообщила. – Где ты вчера был?
Он замялся, надувая губы.
– Я думала, с тобой случилось что-то страшное! Ты что, не мог позвонить и сказать, что у тебя изменились планы?
– Да, изменились, – пробормотал он. – Давай не сейчас, а?
– Нет, давай сейчас! Роман, я ночью почти не спала, представляя тебя в морге или зарезанным в подворотне, потому изволь пояснить, что же помешало тебе хотя бы позвонить?!
– Давай не сейчас, – уже тверже повторил он, – люди смотрят.
Но я уже завелась… Сложно представить, сколько нервов на него ушло, а ему лень сказать пару слов, чтобы меня успокоить?
– Роман, я так понимаю, люди тебя смущают? А меня, представляешь, нет… Ну так вот – если ты сейчас же со мной не объяснишься, я закачу тут безобразнейший скандал с воплями и душераздирающими рыданиями. Прямо сейчас, – откровенно заявила я, – мне начинать?
Я демонстративно набрала полную грудь воздуха. Он подозрительно косился, но молчал. Не веришь, значит, что закачу? Зря, я же девушка провинциальная…
Через секунду он быстро зажал мне рот ладонью.
– Ну что ты так расстраиваешься? – быстро-быстро заговорил, но голову отклонил, стараясь держаться подальше, – ничего же еще не было, я ничего не обещал, так что я тебя и не обманывал. А вот деловые договоренности не нарушаю, нет… Мне хорошо заплатили за то, чтобы я больше к тебе не приближался, так что извини, но такие бабки на дороге не валяются, а ты симпатичная конечно, но…
– Кто? – онемевшими губами спросила я, брезгливо откидывая назад его руку. Еще будет ко мне прикасаться! – Кто тебе заплатил?
– Ну такой… косоглазый, на ауди спортивной ездит… Их тут целая компания, вот из этих, – он кивнул головой в сторону. Я повернулась – мимо проходил Француз, разглядывая нас с неимоверным любопытством.
Косоглазый? В их компании был только один косоглазый… Как и куда делся Ольховский, я не заметила.
На стоянку я вынеслась как раз вовремя. Пробегая по крыльцу, быстро сказала девчонкам, что совсем скоро вернусь, не пройдет и пары минут, и сразу же все подробно расскажу. Машина Танкалина как по заказу заезжала на стоянку. Мне казалось, я долетела до него раньше, чем он припарковался, хотя расстояние было порядочным. Припарковался он почему-то в самом дальнем углу, хотя ближе к зданию было полно пустых мест.
Еле успел дверцу захлопнуть и прижаться к машине, как я на него набросилась.
– Это ты ему заплатил? – с ненавистью спросила. Хотелось выцарапать его наглые узкие глаза. Никогда не слышала, чтобы его называли косоглазым, но мне неимоверно понравилось!
Он вдруг резко выпрямился.
– Я, – спокойно ответил, подаваясь вперед.
– Как ты посмел вмешиваться в мою жизнь? – холодно отчеканила я. Никогда раньше я не испытывала такого всепоглощающего бешенства! Кажется, от меня даже искры летели.
Танкалин наклонился ближе, знакомо кривя губы.
– Он торговался, – едко сказал. – Я заплатил на треть больше, чем собирался изначально. Зачем тебе настолько продажный парень?
Тогда я взяла… размахнулась и залепила ему пощечину. Со всей силы. Так от души, что звук шлепка разлетелся по всей стоянке. Размахнулась снова.
На этот раз руку он перехватил и очень крепко сжал. Не отпуская, вдруг медленно потянул на себя, прижал к своей груди, накрывая сверху своей ладонью. Я почувствовала, как бешено бьется его сердце.
И тут же резко отдёрнула руку.
– Не смей больше никогда лезть в мою жизнь! Не тебе решать, кто мне подходит, а кто нет. Не смей манипулировать и покупать моих друзей. Я буду общаться, с кем хочу, спать, с кем хочу, жить, как хочу. Молодые люди не ограничиваются теми, кто обучается в нашем институте. Их полно в других местах, к примеру, у меня во дворе. Ты даже не узнаешь! А если и узнаешь… не смей больше ко мне лезть! Не смей больше никогда ко мне подходить! Иначе…
– Что иначе? – тихо спросил он.
Я подняла голову. Сколько же во мне ярости, и как она вся во мне помещается? Глаза застилает белая пелена, я даже с трудом различаю его лицо.
– Я могу начать встречаться с Париным, – вдруг сказала я. И откуда такая странная идея пришла? – Его у тебя вряд ли получится купить?
Конечно, мне и в голову бы не пришло связываться с таким придурком, как Парин, даже от большого желания насолить Танкалину. Бесить его – одно дело, но чтобы ради этого терпеть общество Парина… С какой стати? Это я уже однажды проходила, еще в школе и повторять не собираюсь. Но Танкалину откуда об этом знать?
Он сильно побледнел и молчал. Еще пару секунд я думала, не заехать ли ему еще разок, чтобы сразу за все, да и больно понравилось, но решила, что все-таки лучше держать лицо, потому просто развернулась и ушла.
7
Осень в этом году была очень долгой, снег все никак не желал выпадать. Но уж когда выпал, то сразу покровом толщиной сантиметров в десять.
Я с удовольствием вырядилась в новые сапоги, которые купила еще летом с огромной скидкой. Это меня девчонки научили – оказалось, что сапоги за семь штук не обязательно покупать по полной цене, а достаточно только дождаться распродажи и купить их за две, правда, места надо знать и успеть вовремя. Никогда раньше у меня не было такой качественной и дорогой вещи и тем приятнее было знать, что я заработала на нее самостоятельно. Красота…
Дополнительные занятия по бухучету вдруг вывели меня в любимчики нашей преподавательницы. Она обожала обращаться ко мне на лекциях с вопросами и даже если ответить не получалось, сияла, будто я лучшая за все время ее преподавания ученица. Видимо, карма у меня такая – вызывать у пожилых людей умиление.
С девчонками я теперь встречалась гораздо чаще, мы по пятницам собирались у Сони или у Насти, иногда где-нибудь в баре, где знакомились с разными молодыми людьми, правда, без особого энтузиазма. После того случая, когда я на стоянке врезала Танкалину и мне ничего за это не было, я на неделю стала звездой и часто ловила на себе изучающие и восхищённые взгляды. Но сплетен так и не услышала.
Танкалин, как ни странно, оставил меня в покое и даже появляясь на работе, ограничивался стандартно вежливыми фразами – приветствием, прощанием и разговорами четко по делу. Девчонки утверждали, что он вообще последнее время какой-то странный. Гораздо реже появляется в компании Бшников и все чаще – вдвоем с неким Николаем Смирновым, родители которого, как оказалось, планируют открыть совместно с Танкалиными какое-то общее предприятие. Это мне Павел Николаевич сообщил, когда однажды вечером Смирнов с отцом явился в офис к нему на встречу, а я не сдержалась и полюбопытствовала, кто это были?
Они появлялись вдвоем практически везде и казались такими серьезными, будто втайне решали судьбы мира. Даже слух прошел, что их отношения… очень личные, но слух долго не продержался. Я так вообще пропустила его мимо ушей – чтоб Танкалин поменял свой женский Клондайк на Смирнова, в жизни в такую ересь не поверю. Когда к концу осени к ним присоединилась девушка, я победоносно улыбнулась, убедившись, что была права. И ошиблась – оказалось, Марина начала встречаться не с Танкалиным, а со Смирновым. Впрочем, дела мне до этого никакого не было.
В очередное посещение кафе мы с девчонками познакомились с двумя молодыми (хотя на деле выяснилось, что не очень-то и молодыми) людьми, которые неожиданно оказались приятными и веселыми собеседниками. На меня запал светловолосый худощавый помощник юриста Дмитрий, я подумала и решила, что его кандидатура вполне подходит для решения моих физиологических проблем. В следующий раз мы встретились с ним в кинотеатре, он, к счастью, оказался на редкость решительным и целоваться начал прямо там, как только погас свет. Когда свет включили, он предложил провести эти выходные у него.
Я согласилась, наврала тете Тамаре, что переночую у Насти и следующим вечером явилась домой к Дмитрию. Он меня всячески удивлял – приготовил ужин, зажег свечи, даже фигурный лед для коктейлей заморозил, но спокойно всем этим насладиться так и не позволил…
Наверное, он был не самым плохим любовником, но уже по той спешке, когда он мне даже поужинать спокойно не дал, можно было предвидеть дальнейшее… Хотя Дмитрий и был довольно нежным, уже тогда, когда он меня раздевал, я поняла, что с кандидатурой крупно просчиталась и ничего хорошего опять не выйдет. Только жаль, поздно отказываться. Ну, хотя бы больно не было.
Когда вся эта внеплановая зарядка закончилась, я "вспомнила", что обещала вернуться домой уже сегодня и уехала посреди ночи, потому что подозревала – утром он захочет продолжения. А мне продолжения не хотелось.
Я побаивалась, что Дмитрий станет настаивать на продолжении нашего знакомства, но все закончилось на редкость просто – пару раз он звонил, я отмазывалась тем, что жутко занята на работе, потом мы совместно решили, что я перезвоню сама, как только выпадет свободный вечер, но он все никак не выпадал. Дмитрий, видимо, сделал выводы и больше не звонил.
Итак, я вынуждена была признать, что эксперимент провалился… С треском. Не знаю только, хорошо это или плохо. Однозначно плохо, что Танкалин продолжал вызывать у меня эмоции, которые очень не хотелось испытывать в его присутствии. Хорошо, что не нужно тратить время на близкое общение с кем-то другим и можно вплотную заняться обучением. На том я и остановилась – когда попадется кто-нибудь, с кем стоит попробовать еще разок, думаю, я пойму.
Время шло и вроде все было чудесно, но иногда я не могла спокойно спать. Мне снились странные вещи: бесцветный город полный удушающего серого дыма, который вползал в горло и слепил глаза; тонкие башни, теряющиеся в высоте, по лестницам которых нужно было подниматься и чем выше я оказывалась, тем холоднее и темнее становилось вокруг. Я просыпалась от страха и потом долго не могла заснуть. Даже тетя обратила на это внимание и стала перед сном заваривать мне траву, которая пахла резко, но на вкус была вполне ничего. Я послушно пила, не скажу, правда, что она мне особо помогала.
Жизнь текла ровной рекой и я быстро привыкла, что все гладко. Когда выпал первый снег, я столкнулась на стоянке с Танкалиным, он вежливо кивнул, так низко, что почти походило на поклон, не сделал попытки подойти и я вдруг поняла, что теперь не напрягаюсь в ожидании неизбежных гадостей с его стороны. Это был вообще хороший день, снег повысил всем окружающем настроение и я всю ночь спала спокойно.
В начале декабря меня отозвала поговорить Цукенина. Завела в безлюдный коридор у библиотеки, оглянулась, свидетелей не было, чему она обрадовалась и только тогда вытащила из сумочки длинную, поблескивающую серебром полоску бумаги.
– Держи. Это тебе мой новогодний подарок.
– Подарок? С какой стати? – я удивилась, но полоску взяла. На черной матовой бумаге змеилась зимняя метель, в которой виднелись изогнутые белые силуэты танцующих людей. А в центре снежные хлопья складывался в слова "Приглашение".
– Это на новогоднюю слоеную вечеринку в клуб "Туманный остров", там большинство институтских отмечают, мы со Стоцким будем. Хочу, чтобы ты тоже пришла.
– А я вам зачем? – удивительное дело… Они со Стоцким прекрасно обходились обществом друг друга и ни в ком другом не нуждались. А остальные предпочитали держаться подальше, потому что от их молчаливой компании тоже не фанатели. Стоило представить себя между Цукениной и Стоцким, как мы чокаемся бокалами, так даже передернуло непроизвольно.
– Это приглашение на две персоны, включен вход, столик на двоих и стандартный набор продуктов и выпивки. Тебе не за что не надо платить. Наш столик будет рядом.
Еще страннее… Хотя уже радует, что некую свободу действий мне предоставили. Только бесполезно это все.
– Хм, туда пускают в деловых костюмах? – съязвила я, потому что вечерних, да и просто красивых нарядов у меня, естественно, не имелось.
– Если не в чем пойти, могу отдать какое-нибудь из своих платьев, – с готовностью предложила Цукенина.
– Но зачем это все? Ты совсем не похожа на добрую самаритянку, можешь и не пытаться, – я так и не понимала, что она задумала.
– Я просто… хочу тебя отблагодарить как-то.
– За что?
Она недоверчиво скривила губы.
– За Стоцкого, конечно.
Вот так номер! Было бы за что благодарить.
– А причем тут я? – растеряно переспрашиваю, а перед глазами Сергей, обернутый подарочной бумагой, которого я подвожу к Олесе и передаю, как говориться, из рук в руки.
– А ты как думаешь?
– Думаю, совершено ни при чем!
Она не ответила.
– Ладно, Олеся, а слоеная – это как? – вспомнила еще одно непонятное слово.
– Ну, как… Вначале до полуночи все будет тихо-мирно. Там… электро хаус, легкое техно, а как шарахнет полночь, музыка резко меняется на более жесткую, асид, к примеру, минимал, освещение на какие-нибудь кислотные цвета, танцевальная поддержка появляется почти без одежды, в общем, жара наступает…
Описываемый ей мир был так далек от моего собственного, что я не нашлась с ответом и просто хлопала глазами, безрезультатно пытаясь представить что-то подобное.
– В общем, мое дело пригласить, а ты решай, – Цукенина поправила сумку и уплыла по коридору вдаль, как одинокий кораблик, ушедший в бескрайний океан.
Приглашение пришлось спрятать. Идти я, конечно, не собиралась, но показывать его девчонкам все равно не рискнула. Во-первых, оно всего на двоих и взять я могла только одну из них, а выбирать не хотелось. Во-вторых, идею отдать приглашение им, чтобы отправить обеих я отбросила, потому что некрасиво так поступать с Цукениной, так или иначе, она хотела меня порадовать.
Я даже несколько дней думала, а не сходить ли на самом деле разок посмотреть, как проводит праздники современная клубная молодежь, а то я ведь явно отстаю от жизни, но там, скорее всего, появится и Танкалин, а он способен одним своим видом испортить мне любой праздник. Я не настолько люблю халявные билеты, так что просто засунула их подальше в ящик с документами и забыла.
Приближался Новый год. В прошлый раз он прошел почти незаметно и ничем не запомнился – просто вечер в компании Славика с Леной, много разной еды и прогулка шумной ночью по морозной улице. Ничего другого в этот раз я тоже не ожидала.
Впервые что-то неладное я заподозрила 27 декабря вечером, вернувшись домой после работы. И хотя время было уже порядком за полночь, застала тетю Тамару в непривычно взвинченном состоянии – она рыскала по комнате, собирая свои вещи и укладывая их в огромный чемодан.
– Ой, Аленка, ты уже пришла? – удивилась, разглядывая ночную сорочку, которую держала в руках.
– Пришла… А что случилось?
Я заранее села в кресло, а то мало ли что доведется услышать. Минут через пятнадцать охов, ахов и причитаний удалось докопаться до сути – вечером тетя Тамара позвонила маме, а трубку взял какой-то мужчина, заявил, что там проживает и недостаточно оперативно сообразил как-нибудь отовраться. Заподозрив неладное, тетя Тамара выкопала где-то номера телефонов соседей, обзвонила их всех и достоверно установила факт связи мамы с насильником и убийцей, который задурил ей голову, а сам только и ждет, как поудобнее обнести квартирку и спокойно слинять.
Не знаю, в какой именно момент тетя Тамара ощутила прилив материнской любви по отношению к моей маме, но она собиралась ехать на вокзал немедленно, чтобы побыстрее добраться до мамы и вправить ей мозги, а заодно объяснить этому расчетливому типу, что за маму есть кому постоять, так что пусть не думает, что ему что-нибудь светит.
В гневе тетя Тамара бывает страшна. Упоминать, что нахожусь в курсе факта существования этого мужчины, я не посмела, иначе бы и сама получила на орехи, а все попытки успокоить тетю с треском провалились.
Хорошо хоть удалось уговорить подождать до утра и купить предварительно билет, в праздники не так-то просто взять и уехать прямо посреди ночи.
Следующим вечером тетя села на поезд и отправилась доставать маму. А что я могла поделать? Обратный билет она взяла на 5 число, рассудив, что за неделю вполне успеет справиться с опасным субъектом Вовой.
Маме праздники светили нервные. Я же предвкушала спокойную ночь в компании Славика и Лены, которые к удивлению всех друзей и родственников все еще проживали вместе и даже почти не сорились. Так, устраивали изредка прилюдные спектакли, но чисто от скуки. Хотя незнакомые люди, слушая взаимные упреки и обещания нанести друг другу всяческие травмы частенько пугались.
Когда вечером 29 раздался звонок в дверь, я решила, что это Ленка пришла договориться, кто что будет готовить, но посмотрела в глазок и увидела незнакомую женщину. Вообще-то я незнакомым людям могу и не открыть, но что-то в ней было такое… смутно близкое.
Дверь я открыла. Передо мной в шубке из черного гладкого меха и круглой шапочке стояла… Софи.
Через секунду она уже висела на моей шее, одновременно смеясь, хлюпая носом и что-то многословно рассказывая, а я обнимала ее за талию и под ладонями скользил мокрый мех.
– Софи…
Она внезапно отпрянула, резко задирая голову.
– Не называй меня так! Меня зовут совершено по-другому – Софья или София, поняла?
Я ошарашено кивнула. В детстве она ругалась, если я смела произносить ее имя любым отличным от Софи способом.
Сестра еще раз хлюпнула носом, что как-то не вязалось с ее серьезным видом обеспеченной и уверенной в себе женщины.
– Я хотела остановиться в гостинице. Но вдруг вспомнила, что ты теперь взрослая и живешь у тети Тамары. И даже повезло – адрес нашелся в книжке. А… тетя где?
Пришлось пояснять, что она в экстренном отъезде по семейным обстоятельствам.
– Тогда я останусь у тебя! – заявила Софи, видимо порадовавшись такому повороту событий. Схватилась за шубку, быстро расстёгивая пуговицы, тут же ее сняла. На ней были черные брюки и тонкий розовый джемпер, который очень шел к разрумянившемуся от мороза лицу.
– А где твои вещи? В камере хранения оставила? – спросила я, потому что все при сестре имелась только женская сумочка размером с ладонь.
– Какие вещи! О чем ты! – насторожилась Софи. Судя по лицу, вопрос ей не понравился.
– Что-то случилось?
Она вдруг вздохнула и замерла, а потом стала натягивать назад шубу.
– Слушай… Аленка, давай одевайся, нам нужно в магазин. Я так, на сухую, разговаривать не могу.
– У меня полно еды и даже есть водка, – призналась я, вздыхая. Вот и у Софи не все в жизни гладко…
Ждала, что она сморщиться от отвращения, вряд ли сестра привыкла к таким плебейским напиткам. Но она подняла на меня удивительно серьезные глаза и твердо сказала:
– А водку мы оставим на десерт.
Через час мы вернулись с пакетами доверху полными фруктами, мятой, джином, лаймом, крабами и твороженным тортом. Вслед за нами в квартиру ворвался запах мороза, такой густой, что даже на языке ощущался его вкус. Мы решили, что свежесть нам не помешает и открыли на кухне форточку, отчего дышать стало холодно, но приятно.
Еще через час, выковыривая из твердого панциря крабовой клешни мясо и допивая пятый по счету махито, я, наконец, узнала о причине, благодаря которой лицезрела перед собой Софи.
Утром она явилась на работу к мужу, чтобы уточнить какие-то мелочи насчет предстоящего праздника и застукала его в обнимку с девицей из планового отдела. Юбка девицы была задрана почти по пояс, а язык полностью находился во рту у ее мужа.
Тогда Софи (которую парочка не заметила) тихо попятилась, вышла из здания, села в такси, отправилась прямиком в аэропорт и там вспомнила обо мне, куда еще лететь больше не придумала и вот она уже на пороге…
– И ты даже объяснений не потребовала? – осторожно спросила я, стараясь не будить зверя, который живет в сестре с самого рождения (это я отлично помню). – Может… просто что-нибудь произошло?
– Ненавижу! – процедила Софи.
– Ты совсем с ним не поговорила? Он что, так и не позвонил, тебя же целый день дома нет? – однако с некоторых пор благодаря… кое-кому сидевшего в Софи зверя я не очень-то и боялась.
– Я выбросила телефон, – спокойно сообщила она и вывернула остатки махито в раковину. Тут же стала забрасывать в пустой бокал резаный лайм и мяту.
– То есть ты сбежала, уже почти ночь, а он даже не знает, где ты и все ли с тобой в порядке?
– Больше ни слова, – Софи сосредоточено давила лайм вилкой с таким ожесточенным видом, что я и правда не стала ничего добавлять.
Еще через два часа я рассказала ей про Танкалина. Все, до самой последней мелочи, переживая каждый момент заново. И сама слушала как незнакомую историю, удивляясь и негодуя.
– Ненавижу, – уже привычно сообщила Софи в конце и пьяно улыбнулась.
– Кого? – поинтересовалась я.
– Мужиков. Всех, – доверительно сообщила она.
Я бы сразу их всех так кучей характеризовать не рискнула, но именно в этот момент хотелось полностью с ней согласиться.
Мы проснулись к обеду тридцатого. Софи стонала, развалившись на диване, пока я заваривала чай. Но стоило ей выползти на кухню и сделать пару глотков, как ее глаза остановились на остатках вчерашней пьянки, потому что уборку я только начала, и руки еще не дошли до посуды с остатками торта и увядшей мятой. Софи мгновенно преобразилась, выпрямила спину и дробно простучала ноготками по крышке стола какой-то быстрый ритм. А потом перевела взгляд на меня, отчего я замерла, боясь спровоцировать какую-нибудь глупость, к которым такое ее лицо обычно и приводило.
– Давай-ка, лягушка, покажи мне приглашение, которое тебе подарили.
В детстве она называла меня царевна-лягушка, а вчера для удобства сократила до одного слова. Мне было без разницы, но взамен я успела договориться, что раз уж она меня так называет, то не станет визжать, когда я по привычке назову ее Софи. Заодно выяснилось, почему это имя отныне ее не устраивает.
– ОН так меня называл! – выплюнула она.
Софья звучало непривычно, но постепенно я привыкала, хотя стоило на минутку перестать следить за разговором, как вылетало Софи…
Приглашение нашлось в ящике комода, на котором стоит телевизор.
– Зачем тебе? Только не говори, что хочешь пойти! – я следила, как сестра тщательно изучает бумагу. Заодно пыталась припомнить, когда это успела разболтать про приглашение. Припомнить не удалось.
– Хочу, хочу… – мурлыкала она. – Я им всем покажу!
– Кому? – когда она начинала так злилась, я не знала, плакать или смеяться. Конечно, было очень ее жаль, но я не подавала виду, потому что это не тот случай, по которому Софи смогла бы принять чью-то жалость. Еще я не понимала, как вообще можно посметь обидеть такое существо? Маленькая, тонкая, почти невесомая гибкая кукла с локонами до плеч и огромными светлыми глазами. Вчера мы, кстати, покрутились у зеркала на дверце шкафа и выяснили, что похожи – я, правда, немного крупнее, плюс грудь, но все равно видно, что сестры, хотя глаза и волосы у меня темнее, а лицо не такое узкое и вытянутое.
