Текст книги "Наставник"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5

Пахнет чем-то резким. Похоже, нашатырем. Вонь забивается в нос и выжигает дотла рецепторы. С моих губ срывается протестующий стон. Еще не вернувшись в сознание до конца, я медленно поднимаю непослушную руку и прикрываю лицо ладошкой.

– Тая! Ты меня слышишь?

Голова раскалывается. И да, я слышу. А вот соглашаться с этим вслух не хочу. Наоборот, мне ужасно хочется притвориться, что все еще нахожусь в забытье. Но ведь мои наставники так просто не отступят – того и гляди опять возьмутся за нашатырь.

– Да. Сейчас… Я сейчас встану.

– Да лежи уж, встанет она!

Это Влад или Савва? Мне так хреново, что я не могу разобрать.

– Надо вызвать скорую.

– Не надо! Я в порядке.

– Да? А это что? – руку, которой я все еще прикрываюсь, обхватывают чьи-то пальцы. – Откуда эти синяки? Что вообще случилось? Тебя били? Кто? Почему ты мне не позвонила?

– Не кричите. Пожалуйста. Плохо.

На самом деле никто и не кричит. Но почему-то складывается впечатление, что слова, срывающиеся с губ моего наставника, заполняют собой все пространство. И давят, давят, сжимая все сильнее виски.

В ответ на мою просьбу я слышу поток отборной, но едва слышной ругани. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. А следом будто издалека:

– Скорая? У нас тут девушке плохо. Потеряла сознание. Записывайте адрес!

– Тая, я понимаю, тебе нехорошо. Но нужно объяснить, где болит? Слышишь, девочка?

Девочка. Сколько в этом слове забытой нежности…

– Голова болит. Я ударилась.

– Ударилась, значит? – в голосе, который я никак не могу идентифицировать, звучит явное недоверие. И как будто бы злость.

– Ну, ударили. Какая разница? – шепчу я, не желая ее подпитывать.

– Какая разница?! – Непонятно кому принадлежащий голос становится совсем неподъемным. И снова, то проваливаясь в черноту, то вновь из нее выныривая, я слышу обрывочное:

– … остановись! Какого черта ты…

Остановись – кто? Какого черта – что? Ничего не понимаю.

– Я что скажу? Встреча переносится, потому что у меня заболела уборщица? Ты в своем уме?

Ах вот как? Значит, Савва. Ну, его замечание можно понять. Не такая уж я ценность в их мире. Зато Влад – молодец. Еще не потерял человеческого облика. Влад… Не открывая глаз, накрываю его ладонь своей рукой. Трусь об нее щекой. Я не в себе – мне можно.

– Больная, а все туда же, – тут же комментирует мой порыв Савва. «Заткнись», – проносится в моей голове.

– Заткнись, – озвучивает мои мысли Влад. Я улыбаюсь в его ладонь, несмотря на то, что любое подобное усилие донельзя обостряет боль. Мы с ним как будто два заговорщика. Мы с ним… Мечты-мечты. Но я не в себе, да. Мне можно.

А потом приезжает скорая. И после короткого осмотра меня забирают в стационар.

– Провожающие будут?

– Да. Я поеду.

– Не дури! Асеев уже подъехал.

– Ну, так проведи встречу сам. Ты же взрослый и умный дядя.

Это последнее, что я слышу перед тем, как опять проваливаюсь в вязкое, как болото, забытье. Все, что происходит потом – я помню смутно. Зато наутро мне становится лучше. Боль, хоть и не исчезает бесследно, отодвигается на второй план. Спасибо лекарствам. Я осторожно потягиваюсь, открываю глаза и, напрочь забыв о всякой осторожности, резко сажусь на кровати. Естественно, меня тут же начинает мутить. Проходит не один десяток секунд, прежде чем я вновь могу пошевелиться, не рискуя выблевать кишки. Осматриваюсь. Нет, конечно, больничную палату ни с чем не спутаешь, но, во-первых, я в ней одна, а во-вторых, здесь весьма симпатично. Влад расстарался, но почему? Неужели из чувства вины? Не знаю. Но от этих мыслей у меня кружится голова. Обещаю себе об этом подумать, когда станет немного полегче. Спускаю ноги с кровати и шагаю к двери, за которой, как я подозреваю, располагается ванная комната. Из зеркала на меня смотрит настоящее пугало.

– Ужас, – комментирую я. Уж не знаю, чем руководствовался Галич, мне помогая, но точно не мужским интересом. Настроение портится. У меня нет ни одной связной мысли о том, что делать дальше. По-хорошему, не мешало бы вспомнить о гордости. Оплатить обследование из накопленных средств и потребовать выписку, потому как я вовсе не уверена, что могу позволить себе лечение в этой клинике. Ох, ты ж черт! Двери… Мне сегодня должны были поменять двери! И ведь наверняка уже звонили ремонтники. Вот только где мой телефон?

Я закрываю кран, вываливаюсь из ванной и едва не врезаюсь в широкую грудь Саввы.

– Ой!

– Осторожно. Ты долго не выходила, вот я и подумал, что… – он замолкает, не договорив. Проходится по мне своим странным абсолютно нечитаемым взглядом и отходит в сторону. Наверное, это очередной бред, но мне кажется, что на секунду его взгляд задержался на моей груди. Глупости! Там и груди как таковой нет, и вообще, с чего бы ему на меня пялиться, когда в его распоряжении полно женщин, которым я и в подметки не гожусь? Будто надеясь найти тому подтверждение, мой взгляд соскальзывает вниз вслед за взглядом Комиссарова. Я еще в ванной заметила, что на мне сорочка с чужого плеча. Из тонкого белого ситца в мелкий голубой цветочек. Миленькая, но большая мне по размеру. Если бы не пятна воды, которые попали на ткань, пока я умывалась, она бы выглядела весьма целомудренно. А так…

– О-ох…

– Что? Больно? Ляг! Чего ты вообще вскочила?

Не больно. Скорее ужасно неловко. От того, что он имел возможность лицезреть мои торчащие соски. Судорожно осматриваюсь. В палате имеется даже шкаф, вот к нему я и направляюсь, надеясь обнаружить там свое барахло.

– Тая, что ты делаешь?

– Пытаюсь найти свои вещи. Мне нужен телефон.

– Зачем? Да ляг ты, – повторяет, видя, что я не тороплюсь с ответом. Надоел! Сядь, ляг. Ну, ведь правда, как собаке… А тут еще почему-то вспомнилось, как он отговаривал Влада ехать со мной в больницу.

– Я не могу себе позволить лечиться в подобном месте. К тому же мне ощутимо лучше.

– Вернись в постель. Или я верну тебя туда силой.

– Вы не понимаете! У меня куча дел.

– Это каких же?

– В моей квартире сегодня должны заменить дверь. Вы не в курсе, мой рюкзак не забирали?

– За дверь не переживай. Об этом уже позаботились.

– Влад? – выдыхаю я прежде, чем успеваю обдумать то, что ляпнула. Какого черта я вообще решила, что ему есть дело до моих проблем? Господи, мы с ним виделись один раз. Ну, ладно, два раза! – В смысле, он же мой наставник… На бумаге, – лепечу смущенно, чувствуя, что явно переоценила собственные силы. Головная боль усиливается с каждой секундой. И, может быть, мне действительно не стоило торопиться с выпиской, да только раз я уже о ней заговорила – не идти же мне на попятный?

– Ага. Наставник, – сощуривается Савва и кивком головы указывает в сторону кровати: – Я жду.

– Мне домой надо.

– Тебя нужно наблюдать. Хотя бы еще один день. Если завтра все будет в порядке – выпишешься.

– Но работа…

– Не волк. В лес не убежит. А по поводу двери не беспокойся. Там все в лучшем виде сделали.

– А как вы вообще узнали? Ну, про дверь…

– Так ведь у меня твой рюкзак остался. А в нем телефон.

– Ясно. Извините, что причинила вам столько хлопот. Вам вовсе не обязательно было мне помогать. Я бы сама справилась.

– Вижу я, как ты справляешься. Ладно, проехали. У меня сегодня еще полно дел. Заеду за тобой завтра.

– Не нужно. Я могу вызвать такси. Вы только рюкзак с телефоном оставьте.

– Сказал же, отвезу!

Такая настойчивость мне непонятна. Он за две недели ни разу не проявил ко мне интереса. Не спросил, как я и чем живу. Да и потом, когда мне стало плохо, ясно дал понять, что я ему в тягость. Так какого черта теперь он делает вид, будто это не так? Неужели вдруг совесть проснулась? И можно ли вообще в данном случае говорить о совести? И как-то его осуждать? Ведь все мы люди. И у каждого из нас свои проблемы.

– Послушайте, я же понимаю, что у вас полно дел. А я не без рук и смогу о себе позаботиться. Правда… Все нормально.

Савва смотрит на меня, не мигая. И его взгляд, как всегда, бесстрастен. Но те самые вибрации в воздухе отчетливо дают мне понять – он раздражен и зол.

– Я заеду завтра. Дождись, – отрезает Комиссаров и, крутанувшись на пятках, шагает к двери.

– А Владислав Сергеевич…

Савва резко останавливается. Оборачивается ко мне вполоборота. Так, что становится виден его хищный профиль.

– Он в заграничной командировке.

– Понятно.

Действительно понятно, почему ко мне приехал Савва, а не тот, кто настоял на моей госпитализации. Интересно, Влад думает обо мне? Хоть иногда?

– Ага. Думает. Откуда ты взялась на нашу голову? – шепчу, поудобнее устраиваясь на подушке. Ну, ничего. Главное, чтобы он в принципе обо мне не забыл. А там, глядишь, у меня отрастут волосы, и я смогу ему хоть немного понравиться. О том, что будет дальше, я не задумываюсь. Возможно, потому, что это «дальше» в самом деле так далеко.

К утру следующего дня я понимаю, что Савва все же был прав. Еще один день в больнице действительно пошел мне на пользу. Конечно, я еще чувствую слабость и головную боль, но они не идут ни в какое сравнение с тем, что я испытывала вначале. К тому же меня наблюдали хорошие врачи. А это, как ни крути, исключает вероятность развития осложнений, которые вполне могли бы возникнуть, если бы я занималась самолечением. Так что когда за мной приезжает Савва, я искренне его благодарю.

– Пустяки, – отмахивается тот.

– Нет. Вы же вполне могли пройти мимо. Но не прошли. Я это ценю.

– Ты валялась без сознания в моем ресторане. Вряд ли бы я смог пройти мимо, даже если бы захотел.

Вскидываю ресницы и гляжу на его бесстрастную физиономию в раздумьях, уж не решил ли он пошутить? Впрочем, времени на раздумья нет. Как всегда занятой, Савва начинает меня поторапливать. Я плетусь за ним по красивым коридорам клиники. У вертушки он подхватывает меня под руку:

– Там страшный гололед. Держись.

– Спасибо.

Ноги и впрямь разъезжаются. Теперь уж я сама обхватываю его предплечье для надежности сразу двумя руками. Он большой, да. Но вовсе не из-за лишнего веса. Под моими пальцами каменно-твердые забитые в зале мышцы. Ну, кто бы мог подумать? Почему-то это совсем не вяжется с тем портретом, что я нарисовала в своей голове в нашу самую первую встречу. Так-то он мне виделся ничем не примечательным мужчиной средних лет. Из тех, что бреют голову, потому что рано облысели. Но теперь я понимаю, что, возможно, это его фирменный стиль, а вовсе не вынужденная мера.

– Я что, грязный?

– Нет.

– Ты так на меня смотришь…

– Решаю, почему вы лысый, – выпаливаю на одном дыхании. В обычно бесстрастных глазах мелькает… смех. И это неожиданно тоже.

– Давай так. Я отвечу на этот вопрос, если ты ответишь на мой.

Учитывая то, что я успела сто раз пожалеть о том, что вообще это брякнула, неуверенно пожимаю плечами. Савва указывает на огромный Cadillac Escalade, который занимает едва ли не два парковочных места сразу. В отличие от Влада, он водит сам. Я усаживаюсь на пассажирское сиденье. Комиссаров велит пристегнуться. С непривычки мне приходится повозиться даже с этим не требующим особых навыков действием.

– Так вот, вопрос… – возвращает нас к беседе Савва, когда я уже, признаться, поверила в то, что он забыл о нашей беседе. – Он тоже касается прически…

– Неудачный эксперимент, – бормочу я.

– Я так и подумал.

И все-таки он смеется. Ну, точно. Хотя внешне это никак не проявляется.

– Теперь ваша очередь.

– Я лысый потому, что бреюсь раз в два дня.

Да он просто капитан очевидность. Я фыркаю. Он же, ничуть не изменившись в лице, уверенно ведет машину. Остаток пути проходит в молчании. Я молчу потому, что боюсь сморозить очередную глупость. Почему молчит он – не знаю. Да и не до этого мне совсем. Чем ближе к дому, тем сильней мой страх. Если честно, в больнице меня посещали мысли о том, чтобы съехать. Но по деньгам я не потяну съем квартиры, а значит, не о чем и мечтать.

В тесном дворике мы едва находим достаточно места, чтобы припарковать Escalade Саввы. С помощью его руки я выбираюсь наружу. На этот раз во дворе в кои веки пусто. Но в подъезде опять дым коромыслом. В мусоропроводе грохочут бутылки. Я вздрагиваю. Обхватываю себя за предплечья ладонями и замираю у новенькой двери.

– Спасибо. Я забыла сказать вам спасибо…

– Так Владу же… – в голосе Саввы слышатся странные нотки, которые я, погруженная в страх, пропускаю мимо ушей. Мне так не хочется возвращаться в эту квартиру, что могу думать лишь об этом. Растерянно бормочу:

– Ну да. Ключи у вас?

Комиссаров отодвигает меня в сторону и сам открывает дверь. Прежде чем войти внутрь, я зажмуриваюсь. Но даже на обратной стороне век прокручиваются картинки того, что здесь со мной произошло совсем недавно. Я чувствую, как внутри меня зарождается паника. Как она, становясь все сильней и сильней, накрывает меня с головой и утаскивает в пучину… Из которой меня выдергивает тихий голос:

– Та-а-ак. Понятно. Ну-ка, пойдем!

Глава 6

Я задыхаюсь. А он… он за каким-то чертом принимается шарить в бардачке.

– Дыши!

Не знаю, как это работает, но низкий тихий голос Саввы пробивается даже через шум крови в ушах. Он мне что-то настойчиво протягивает. Я опускаю взгляд.

– Дыши в пакет. Ну же!

Кажется, так делают в американских фильмах, но я никогда не думала, что этот способ в самом деле работает. Он спятил? А впрочем, разве у меня есть какие-то другие варианты? Выхватываю пакет из его рук и делаю вдох. Пакет бумажный. Унылого коричневого цвета, он почему-то пахнет помидорной ботвой.

Первые секунды мне совершенно все равно, как это выглядит со стороны. Я хриплю, захлебываюсь, кашляю! Но постепенно, по мере того, как моя паническая атака начинает отступать, ко мне возвращается смущение. В конце я медленно опускаю пакет и абсолютно без сил утыкаюсь лбом в обтянутую мягкой кожей торпеду. А потом мне на спину, прямо между двумя сведенными вместе от напряжения лопатками, ложится чья-то рука.

– Лучше?

– Да. Извините. – Мой голос страшно осип. – Дайте мне еще пару минут.

– И что?

Какой странный вопрос. Я заставляю себя сесть нормально и посмотреть на Савву.

– И я уйду.

– Туда? – он вскидывает подбородок, указывая на дом. Я вздрагиваю всем телом, не в силах этого скрыть.

– Нет. Это вряд ли. Я что-нибудь придумаю.

– Например?

– Пока не знаю, – отвожу взгляд. – Может быть, сниму комнату.

Савва чуть меняет положение тела, откидывается на спинку и, будто в раздумьях, трет ладонью лысину.

– Можешь объяснить, почему ты так остро отреагировала?

– Мне бы этого не хотелось, – стараясь не смотреть на него, веду по запотевшему стеклу пальцами.

– Как я тебе помогу, если не в курсе, какого черта с тобой происходит?

Мои пальцы замирают в одной точке. Конечно, я вполне могу отказаться от помощи и послать своего наставника куда подальше. Может, так даже будет правильно – потому что его это совершенно не касается, так? Кто он такой, чтобы перед ним исповедоваться, и вообще… Но, во-первых, прямо сейчас я не уверена, что смогу обойтись без помощи, во-вторых, он мне уже помог. И я никак не могу отделаться от мысли, что вроде как уже ему чем-то обязана. По крайней мере, быть чуточку сговорчивее.

– Моих родителей убили вот так, ворвавшись в их дом. Думаю, в этом все дело.

Савва комментирует мои слова потоком отборной ругани. Он не такой холодный, как я думала. Скорее неразговорчивый и закрытый.

– А где была ты?

– У подружки.

Комиссарову хватает ума воздержаться от комментариев. От банальных, давно набивших оскомину слов. Но он осторожно берет меня за руку и легонько сжимает. Это действует на меня гораздо больше, чем любые слова. Кажется, еще немного, и я разревусь.

– Ну, я пойду…

– Стой! У меня есть идея получше. Верни ключи.

– Зачем?

– Заберу твои вещи.

Я вытягиваю перед собой руку с зажатой связкой, как будто только и ждала этого приглашения. Впрочем, осознание того, как легко я сдалась, буквально тут же заставляет ее отдернуть.

– И что потом?

– Я знаю, где ты сможешь пожить первое время, а потом мы что-нибудь придумаем.

Он знает? Зависаю. Мысли пчелами жужжат в голове. Что значит – смогу пожить? А что за это? И что потом? Поверить в то, что кто-то станет помогать просто так – нелепо. В этой жизни ничего просто так не делается, но… Он ведь мой наставник. Может, это входит в его обязанности?

– Я не смогу много платить.

Если он скажет что-то вроде – ничего, отдашь натурой, я взвою.

– Ну и ладно, – усмехается Савва. Я смотрю на него, вздернув бровь. – Поймешь, когда все увидишь.

Это он, типа, объяснил? Час от часу не легче. А впрочем, у меня нет сил. Нет сил спорить, думать, просчитывать варианты. Савва без всякого труда вынимает из моих пальцев ключи и уходит. Я откидываюсь в кресле. Закрываю глаза. В голове возникает картинка того, как Комиссаров собирает мои вещи в сумку. Наверное, это слишком интимный процесс, но смущение требует тоже каких-никаких усилий, а я на них попросту не способна. Засыпаю под тихую музыку, играющую в салоне. И вырубает меня неслабо. Просыпаюсь, когда за окном начинает сереть. Растираю лицо ладонями и заполошно оглядываюсь.

– Мы где?

– Где-то на восьмидесятом километре трассы.

Он, как всегда, немногословен. Обычно мне это импонирует, но не сейчас, когда я ни черта не понимаю.

– Мы что, за городом? – изумляюсь я, прилипая носом к стеклу.

– Все верно.

– Постойте. Восьмидесятый километр? То есть вы предлагаете мне жить за городом?! Как же мне добираться до работы? У меня и так два часа уходит на дорогу и…

– Не тараторь.

Осекаюсь, потому что мой голос в самом деле звучит несколько истерично. С другой стороны, а чего еще он ждал, увозя меня к черту на рога?

– Там работы сколько хочешь.

– Да где – там? – как всегда, когда нервничаю, я сую пальцы в рот. А ведь мои ногти уже начали отрастать.

– В гостинице. Мы скоро открываем гостиницу в С*, ты не знала? А при ней – новый ресторан.

Я глупо хлопаю ресницами. Он что, хочет сказать, что я уволена из Сэвен? Мне же там так нравилось!

– Я хотела бы работать в Сэвен. Или к моей работе есть нарекания?

– Нет никаких нареканий. Просто посмотри, что я тебе предлагаю в качестве альтернативы.

«Не хочу! Не хочу ни на что смотреть!» – мелькает истеричная мысль, но тут же я вспоминаю, почему вообще оказалась здесь, в этой точке, и как будто трезвею.

– А эту гостиницу тоже ваш брат строил?

Савва косится на меня из-под тяжело опущенных век.

– И он тоже. С партнерами.

Хочется спросить, как часто Влад там бывает. Все-таки это неблизко. Хотя и не особенно далеко. Городок – исторический, наверняка там куча туристов. Вот, собственно, почему это место и выбрано для расширения ресторанной империи Галича. По крайней мере, я так думаю.

– Сейчас, перед открытием, там целая куча дел. Хорошо, что у Влада в этих краях дача. – Вот это да! Наверное, это мне на руку. Я ерзаю на сиденье. – Наташа, его жена, решила, что девочкам будет полезно жить поближе к природе.

– Каким девочкам?

– Дочерям Влада. Они близняшки. Миленькие девчушки.

Вот же черт! Почему-то я совсем не задумывалась о том, что у него могут быть дети. Это расстраивает. Другое дело – жена. Жену можно переиграть, аннулировать, вычеркнуть. Если интернат чему-то и учит, так это борьбе за свое без оглядки на методы. Возможно, я бы смогла побороться с другой, чужой мне женщиной, пусть даже за то, что она считает своим. Но забрать отца у детей – это совсем другое. Или нет? В конце концов, от детей-то он не откажется.

Боже, какая глупость мне лезет в голову. Как будто у меня есть хоть шанс! Шурочка говорила – дурак думкой богатеет. Оказывается, это про меня. Это ж я, как идиотка, втрескалась в картинку. Что-то себе напридумывала… Не удосужившись даже погуглить. А ведь могла. Так почему не сделала этого? Не потому ли, что просто боялась посмотреть в глаза правде?

– А вы? Где останавливаетесь вы, когда приезжаете?

– А я здесь живу. Ты не знала?

– Нет.

– Ну, да. И работать по большей части здесь буду. Когда запустимся.

Удивительно. Но неразговорчивый Савва беседует со мной, как с равной. Если то недолгое время, что я провела в обществе Влада, меня преследовало чувство неполноценности, то сейчас этого нет и близко. Может быть, так складывается потому, что Влад – богач, а Савва – вроде как тоже наемный работник, пусть и занимающий гораздо более высокую по статусности должность, чем я. С ним мне как будто легче. Несмотря ни на что.

– А как же остальные рестораны? Как Сэвен?

– Там уже все идет по накатанной. Мне давно не нужно стоять над душой су-шефа и других поваров.

– Ясно.

– Мы, кстати, подъезжаем. Ты в этих краях не бывала?

– Нет.

– Город камерный. И тихий, несмотря на толпы туристов. Здесь, кстати, много галерей и музеев. Ты как к искусству относишься?

– Нормально, – бормочу я и отворачиваюсь под предлогом того, что меня страшно заинтересовали появившиеся на горизонте очертания куполов. А на деле… На деле я просто не знаю, что ему ответить. Скажу – никак, он решит, что я темная деревенщина. Скажу – отлично, он, возможно, задаст какой-то наводящий вопрос, и я непременно попаду впросак, потому что объективно во всем, что касается тонких материй – я ни в зуб ногой.

– Приехали.

Я выхожу, оглядываясь по сторонам. И залипаю на доме, выполненном в современно стиле и по форме напоминающем два соединенных куба – повыше и пониже, с окнами от пола до потолка на одной из граней.

– Ух ты, – восхищенно выдыхаю я, хотя тут не мешало бы насторожиться.

– Это мой дом.

Ну да. Я примерно так и подумала. Но зачем он сюда привез меня? Я напряженно застываю, будто примерзнув к дорожке, выложенной на старинный манер деревом.

– А где же буду жить я?

– Над гаражом есть небольшая квартирка. Но она не отапливалась, так что сегодня, похоже, тебе придется потерпеть мое общество.

Все слишком хорошо складывается, чтобы быть правдой. Сколько я себя ни упрашиваю расслабиться – ни черта не выходит. Я захожу в дом, напряженная донельзя. И чуть не наступаю на выбежавшую меня встречать кошку.

– Ой!

– Майка… Проголодалась, блохастая, да? – Савва подхватывает беспородную трехцветную кошку под кругленькое брюшко и выпрямляется, удерживая ту на руке. – А ты? – интересуется у меня, а сам чешет кошку за ухом.

– Ч-что я?

– Голодная?

– Нет. Я просто хочу прилечь. Можно?

Савва пожимает широченными плечами и тычет пальцем куда-то мне за спину.

– Гостевая там. К ней примыкает ванная. Располагайся. А вещи я сейчас принесу.

В комнате, как, похоже, и во всем доме – нет ничего лишнего, но все на своих местах. Кровать, тумбочки, встроенный шкаф, телевизор. Все очень минималистично, стильно, но, как ни странно, уютно.

Телефон звонит, когда Савва приносит вещи. Это отличный повод не вступать с ним в диалог. Я с намеком потрясаю телефоном, мол, мне звонят. Он понимающе кивает и выходит, к счастью. Наверное, есть какая-то патология в том, как меня швыряет от мысли «я не представляю интереса для мужчин» к мысли «ужас-ужас, меня сейчас изнасилуют». Я невесело улыбаюсь, укладываюсь на кровать и подношу трубку к уху.

– Ну, наконец-то! Мы тебе два дня звоним! Разве так можно, Тайка?! Мы же думали, тебя убили. Кто так делает?!

– Не убили. Со мной все хорошо. Были некоторые неприятности, но все в прошлом.

– Какие еще неприятности? Ну?!

Понимая, что девчонки от меня не отстанут, я рассказываю им о своих приключениях, избегая ненужных деталей.

– Так ты сейчас у Комиссарова? Серьезно? – изумляется Ника. – Ну, вот, а мы уж и впрямь поверили, что от наставника толку нет. И как?

– Что как?

– Какой у него дом?

– Красивый. Внутри я не рассмотрела, потому что сразу пошла в свою комнату, а снаружи – очень даже.

– А чего ты сразу в свою комнату пошла?

– А что мне надо было делать?

– Как что? Пользоваться случаем! Вино-домино. А там уже старый хрен у тебя с рук кушает.

– Он не старый! В смысле, нормальный он. И вообще, что ты за бред несешь?

– Она не из таких, – вступает в диалог Ольга, – вы как будто не знали. Тайка у нас недотрога. Даст только по любви. Да, Тай?

– Отвали, – я злюсь.

– Ну, а что – я не права? Все еще хранишь свой цветочек?

– Да пошла ты. Пока девочки, я отключаюсь…

– Ты смотри там, осторожней, а то такой, как Савва – сорвет и не спросит.

Мне бы просто сбросить вызов, знаю ведь, что Ольга – тот еще провокатор, но любопытство берет свое:

– Что ты имеешь в виду?

– А ты спроси, почему он не может брать под свое крылышко подопечных напрямую. Зачем ему Галич.

– И… Зачем?

– Затем, что он сидел. Так что ты это… поосторожнее-то. С уголовниками.