Текст книги "Притяжение (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Знаешь, что, моя ягода, а давай-ка с тобой отправимся в путешествие!
– Путивше… путише…
– Путешествие! – улыбаясь, проговорила по слогам Соня. – Ты когда-нибудь бывала в метро? Нет? Вот и посмотришь…
Домой они вернулись без малого через три часа. Едва ступили во двор, из подъезда им навстречу выскочил Амир Шамильевич в сопровождении каких-то мужчин. Он подхватил Карину на руки и, что есть силы, прижал дочь к себе.
– Какого дьявола ты вытворяешь?! – зашипел он, наверное, глуша, закипающий в горле крик.
– Извините… Мы ждали вас еще с вечера и не дождались. А мне нужно было срочно уйти. И я не могла оставить Карину одну, понимаете? – оправдывалась Соня, теряясь под полным ярости взглядом.
– Что значит – со вчера?!
Соня нервно огляделась. Сунула отчего-то дрожащие руки в карманы. Опустила взгляд в пол:
– Может быть, я вам все объясню дома? Там тепло, а здесь…
– Еще как объясните! – зашипел Амир и, больше на нее не глядя, зашагал к входу в подъезд. Карина сидела у него на руках, глядя на Соню из-за плеча отца большими растерянными глазами.
Каримов успокоился так же быстро, как и вскипел. Стоило ему лишь выслушать сбивчивые объяснения Сони.
– Говоришь, она на улице была?
– Была! – кивнула та, с трудом удерживаясь от слез.
– И рядом с ней никого не было?
– Не было! Ни няньки, ни… куклы этой разрисованной, – выпалила Соня, разозлившись. И тут Амир ее удивил. Помедлил немного и улыбнулся. Не ей! Стоящему за плечом мужчине. Глеб… так он его называл.
– Ты слышал? Куклы разрисованной! – с каким-то уважением даже протянул Каримов, но тут же снова нахмурился:
– Проверь…
В тот момент Соня не понимала, что означала его последняя реплика. Только несколько лет спустя догадалась, что таким образом Амир просил проверить подлинность ее слов. А что? С его возможностями можно было запросто получить доступ к камерам видеонаблюдения. Что Глеб, очевидно, и сделал.
– Папочка, Соня хорошая… – тихо пробормотала Карина, заглядывая в комнату. – Мы с ней сварили ва-ре-ни-ки и искупались. А потом она насыпала мне в носки горчицу…
– Это еще зачем?!
Соня вскинула взгляд и снова его опустила, как-то устало пробормотав:– Не горчицу… Горчичный порошок. Чтобы ножки согрелись… Карина продрогла.
Амир опустился на табуретку и, что есть силы, растер лицо. Только тогда Соня обратила внимание на его внешний вид: запавшие глаза, резкие, совсем не по возрасту, складки у рта, легкая седина на висках. Амир имел вид вусмерть уставшего мужика, которого Соня чисто по-бабски жалела. Эта тяжелая, накапливаемая годами усталость читалась во всем его облике. Он совершенно не выглядел на свои тридцать лет… Но каким же он был красивым!
– Ты пойдешь ко мне нянькой? – спросил вдруг Амир после долгой тяжелой паузы. А Соня настолько не ожидала такого предложения, что брякнула, не подумав:
– Нет! Вы уже большой мальчик.
Он тогда так на нее посмотрел! Полоснул злостью. Соня почему-то сразу поняла, что Амир решил, будто она высмеивает его.
– К моему ребенку! – цедя каждое слово, уточнил он.
– Я не знаю, – растерялась Соня, – Карина чудесный ребенок, но я учусь и просто не представляю, как это можно совмещать с работой подобного рода.
– Днем у Карины имеется приходящая няня. А вас я нанимаю на все остальное время. С шести вечера и до девяти утра. Я заплачу хорошие деньги.
Хорошие деньги Соне были нужны. Но еще больше ей было нужно видеть его… хоть изредка. Она впервые влюбилась. Совершенно по-дурацки, с первого взгляда… И эта любовь подхватила ее, как ураган, и понесла…. Нет, Соня ничего такого не планировала! Ей было достаточно просто находиться с ним рядом. Пересекаться хоть иногда! И она согласилась…
Соня пыталась работать, просматривала вновь полученные данные, но видела перед собой только картинки прошлого! Фактически она ничего так и не сделала, зато страшно устала. Кости невыносимо ныли, но она упрямо отказывалась от приема туманящих мозг обезболивающих. В надежде отвлечься, Соня отбросила планшет и щелкнула пультом от телевизора.
– … пресс-секретарь Амира Каримова никак не комментирует ситуацию. Напомним, что накануне интернет буквально взорвал видеоролик, снятый на месте трагедии одним из очевидцев. На кадрах отчетливо видно, что бизнесмен, рискуя собственной жизнью, выносил из горящего автобуса раненых. Чуть позже в микроблогах пострадавших в аварии граждан стали появляется сообщения, в которых те благодарили депутата за оказанную им помощь. В сети набирает популярность новый хештег «спасибо_Амир».
Дослушав репортаж, Соня выключила телевизор и, что есть силы, зажмурилась. Никакая физическая боль не могла сравниться с той, что поселилась в ее душе.
Глава 9
Значит, не ошиблась. Значит, это действительно был он… И теперь… теперь совершенно невольно, как и двенадцать лет назад, Амиром наполнилась каждая секунда её жизни. Соня пыталась абстрагироваться, выстраивала блоки, противореча тем самым собственному желанию в себе разобраться, а потом снова мысленно возвращалась… то в день той чудовищной аварии, то в их одно на двоих прошлое.
Ну, да… На двоих! – горько хмыкнула Соня. Кого она пытается обмануть? Их никогда не было двое. Всегда кто-то третий, или что-то третье… То, что важнее Сони, то, без чего ему никак нельзя. А она просто была. Крутилась в поле его притяжения. Как далекая планета вокруг своего светила, то приближаясь почти вплотную, то удаляясь на сотни лет.
Может быть, в самом начале. Когда между ними еще ничего не было. И никого не было. Ни его жены, которую Амир поместил в закрытую наркологическую клинику сразу же после того случая с Кариной, ни каких-то новых грандиозных проектов, которым была во многом подчинена вся его жизнь потом.
Долгое время Соня запрещала себе вспоминать те первые, самые счастливые дни…
В первый раз, в качестве няни ребенка Амира, Соня встретилась с малышкой уже на следующий день. Едва не зазевалась, погрузившись в очередной расчёт, но, к счастью, ей позвонила секретарь Амира Шамильевича и строгим тоном напомнила, что её прихода будут ждать.
Дочка Амира росла замечательной девочкой. Правда, робкой и немного забитой. Может быть поэтому Соня так сразу к ней прикипела сердцем? Как знать. Эту кроху она беззаветно любила… Что, впрочем, не мешало ей довольно трезво оценивать девочку. Очевидным было одно – приходящая нянька с ней совершенно не справлялась. Нет, она очень старалась! Добродушная и улыбчивая, она так сильно старалась! Но опасаясь не угодить хозяевам, потакала любой прихоти подопечной. На тот момент Соня мало что понимала в вопросах воспитания подрастающего поколения, но даже ей было понятно, что ребенок должен как-то развиваться, а не сидеть целыми днями у телевизора. И тогда она занялась этим вопросом вплотную! Сколько книжек она прочитала в тот момент! Сколько информации перелопатила! И Монтессори, и Глена Домана, и Макаренко… И… увлекла, таки, девочку, заинтересовала! Фактически, у них оставалось не так много времени до прихода основной няни. Каких-то пара часов вечером, и пара часов с утра, до того. Но Соня старалась вложить в Карину по-максимуму. Они и рисовали, и лепили, учили буквы и цвета, разбирались со счетом. И все в удовольствие, с радостью и интересом.
Соня впервые почувствовала себя уверенно на преподавательской ниве. У неё отлично получалось! Да и совмещать работу няньки с учебой оказалось не так уж и сложно. Фактически, она была свободна с половины десятого вечера и до семи утра. Это же сколько всего можно было переделать, перечитать, изучить… И совсем ей Кариночка не мешала!
С Амиром они встречались скорее мельком. Если он ночевал дома – Соня уходила к себе. Если дела не отпускали, Соня оставалась ночевать в небольшой комнатке, примыкающей к огромной детской Карины.
Однажды, спустя где-то неделю, с ними произошел довольно забавный случай, который сейчас София вспоминала с улыбкой, в то время как тогда случившееся воспринималось ею катастрофой вселенских масштабов.
Карина была девочкой своенравной. И поначалу Соне приходилось выдумывать всякие хитрости, чтобы заставить маленькую негодницу заняться каким-то полезным делом. В тот день Карина решила устроить очередной показ мод. Отговаривать ее от этой мысли было совершенно бессмысленно, и Соне оставалось разве что с энтузиазмом поддержать идею подопечной, и уж в процессе внести в нее нужные педагогические корректировки.
Отрывалась Карина основательно! По легенде – она была известным модельером, а Соня – ее моделью. Нацепив на себя слишком длинное платье, боа и найденную в недрах гардеробной шляпу, Карина колдовала над своей жертвой. Делала ей прическу и даже красила специальной купленной в Детском мире косметикой. Вечерний туалет «модели» представлял собой шикарную вручную расшитую скатерть, обмотанную вокруг тела, и несколько ниток бус.
Соня не слишком переживала начет своего внешнего вида. В тот момент ее гораздо больше занимали цилиндрические волны Эйнштейна-Розена, точнее – их вид в циклических координатах. Она осторожно строчила формулы и графики, время от времени вскидывая рассеянный взгляд на занятую делом малышку, и спрашивала:
– Что ты сейчас накрасила?
– Твои lips…
– Верно! А до этого?
– Глазы…
– Глаза, – поправляла Соня. – А на английском?
– Eyes… – выговорила девочка и, высунув от усердия язычок, продолжила свое занятие.
– Verygood. Что по-английски означает «очень хорошо». А теперь давай вспомним счет!
– One, two… three.
– Very good! I’m so proud of you.
– Что ты сказала? Кроме «Verygood»?
– Я сказала, что очень тобой горжусь! – Соня, наконец, отбросила от себя исписанные только ей понятными формулами бумажки, вскочила и увлекла Карину за собой. Та громко захохотала, вскидывая ручки вверх.
– Ну, что? Идем купаться?
– И даже не повеселимся? – глаза крохи наполнили бездонные озера слез. Можно было подумать, до этого они с ней грустили! Соня хмыкнула. Поправила сползшую на груди простынь и между делом поинтересовалась:
– И как же ты предлагаешь повеселиться?
– Потанцевать! Знаешь, как я красиво танцую? Даже лучше тебя!
Соня сделала излишне недоверчивый взгляд и усомнилась:
– Да ну… Лучше меня?! Такого просто не может быть!
– А вот и да! – стояла на своем Карина, нетерпеливо подпрыгивая на одном месте.
– Это мы еще посмотрим! Ну-ка, включай музыку!
Танцевать Соня не умела в принципе. А где ей было учиться? Ни на какие кружки она не ходила, точно так же, как и на дискотеки. Да и музыка в их доме звучала нечасто. Не хотелось Сереженьку беспокоить. И если говорить откровенно, не нужна ей была та музыка, Соня предпочитала тишину. В общем, так вышло, что в тот вечер она танцевала впервые. Смотрела на довольно уморительные движения Карины, подражающей танцующей девице на экране большого плазменного телевизора, и усердно повторяла за ней: залихватски крутила бедрами, закидывала руки за голову и притопывала ногами в такт.
Неизвестно, сколько бы это все продолжалось, если бы Карина не заметила притаившегося в дверях отца. И неизвестно, сколько он там простоял и сколько успел увидеть. На Соню нахлынула такая отчаянная волна стыда, что она покачнулась и, запутавшись в злосчастной скатерти, упала на диван.
– Папа! Папа приехал! – орала Карина, взбираясь отцу на руки, как маленькая обезьянка.
– Ой… – только и выдала Соня, глядя в его карие смеющиеся глаза.
– Планы поменялись, – пояснил Каримов в ответ на ее невнятное бормотание относительно того, что он ведь собирался в командировку, и вообще…
Лишь спустя несколько месяцев Соня догадалась, что ничего у него не поменялось. Это была просто проверка. Господин Каримов всего лишь хотел проверить, что происходит в доме в его отсутствие. Ну, и проверил…
Много позже, когда они изредка возвращались к событиям того вечера, Амир, посмеиваясь, говорил, что лучшего зрелища он в своей жизни не видел. Соня улыбалась и соглашалась, мол, да, зрелище было что надо – безумный начес на голове, макияж а-ля «колхоз на выезде» и скатерть вместо вечернего платья! Амир возмущенно качал головой, распускал руки и жарко шептал на ушко, что ничего подобного он не видел. А видел самые чудесные ножки на свете, мелькнувшие, когда Соня упала. А потом гладил эти самые ножки и целовал…
Амир Каримов был изумительным, невероятно изобретательным и чувственным любовником…
Амир Каримов не оставил шансов другим мужчинам. Сейчас Соня и вспомнить не могла, а были ли они вообще в ее жизни? Кто-то точно был… Джек… Ах, да…
Соня тяжело вздохнула и растерла лицо. Впервые за все дни, что она провела в больнице, боль немного отступила. И вроде бы физически она чувствовала себя намного лучше, чем вчера или позавчера, а вот в душе вся муть всколыхнулась.
Соня наблюдала за вошедшей в палату санитаркой, которая каждый день меняла ее постельное, обрабатывала полы, драила унитаз… и думала о том, в какую же копейку влетает ее пребывание в этой клинике. Ведь, несмотря на то, что в какой-то момент вопрос острой нехватки денег решился сам по себе, и она стала вполне прилично зарабатывать, в больнице об этом знать не могли. Так почему ее привезли именно сюда? Почему приняли? Ответ напрашивался сам собой. Но он был настолько невероятным, что Соня лишь сердито отгоняла свои догадки.
С чего бы ему беспокоиться?
Даже если взять и представить, что он каким-то магическим образом узнал ее залитое кровью лицо… с чего бы ему так стараться? Он ни в чем не был перед ней виноват. Соня знала, на что шла. Точнее, думала, что знает. Но опять же, разве это его проблемы? Нет! Абсолютно. Она никогда его не обвиняла. Даже в моменты отчаяния ей нечего было ему предъявить. Амир никогда и ничего ей не обещал. Соня сама придумала то, чего не было, нафантазировала невесть чего. И поверила… так глупо поверила, что счастье возможно.
Нет. Амир не из тех людей. Он наверняка уже и думать о ней забыл. Сколько у него было женщин, после неё? Красивых, успешных, ярких. Смешно и самонадеянно думать, что их притяжение сохранилось. Он был звездой, вокруг которой кружили десятки самых разных планет. Это он их притягивал, никак не наоборот. А если с орбиты сошла какая-нибудь планета, то, что ему, солнцу, будет? Оно все так же будет светить. Купать в своих лучах другие планеты, отдалять от себя, наказывая холодом, или сжигать в огне…
Когда-то ей казалось, что она тоже сгорела…
Так кто же все-таки оплачивает лечение? Может быть, Глеб. Это вполне в его духе. Но… только, если бы Соня представляла какой-нибудь интерес для его хозяина. Но разве это не она уже для себя решила, что такого просто не может быть?! Голова гудела от миллиона мыслей. Уж лучше бы боль вернулась и вышибла из головы эту дурь!
Закончив прибираться, к выходу потянулась санитарка. Соня поблагодарила женщину за старания и, злясь на саму себя, отвернулась к окну. Ничего нового она там, конечно же, не увидела. Зама – она и есть зима. И ветка эта голая, беззащитная, бьющая тревожно в окно, и небо… совсем непраздничное. Закрылась и снова открылась дверь. Соня перевела равнодушный взгляд на визитера, да так и застыла, заледенела, замерла…
Наверное, она сошла с ума, и ей почудилось. Другого объяснения происходящему быть не могло.
– Привет… – отрывисто поздоровалась галлюцинация.
А что? Галлюцинация она и есть… Иначе, с чего бы Каримову злиться? Так злиться, что эта злость в глазах яркими всполохами, языками адского пламени брызжет. И клокочет, рычит внутри – она ведь чувствует… Всегда его чувствовала. Всегда… И сейчас ничего не изменилось! Кажется, галлюцинация это тоже поняла. Видение прикрыло глаза и сделало глубокий размеренный вдох.
Стоп! А разве галлюцинации дышат?
– Привет, Соня… Узнала?
Если первую фразу галлюцинация проговорила спокойно, то ко второй его будто бы опять подорвало. Было в ней что-то вроде «посмей только не узнать». Какой-то вызов был и горячность.
Ей нужно что-нибудь говорить? Конечно, нет! Вызывайте санитаров, да, Ковалевская?!
Видение переместилось ближе, и она уловила его аромат. Зажмурилась. Сердце болезненно билось о и без того ушибленные ребра. Его аромат перекатывался на рецепторах и, кажется, впитывался в ее кровь.
– Как ты себя чувствуешь?
Его голос оказался все таким же хриплым, а вот акцента совершенно не стало. Но если бы Амир действительно был галлюцинацией, порожденной её помутившимся разумом, он бы вряд ли звучал именно так, по-новому.
Ну же… ответь, идиотка! Мало ли, почему он приехал! Выразить сочувствие! Почему нет! Какого черта, Ковалевская?!
Соня с большим трудом заставила себя взглянуть на Амира еще раз.
– Здравствуй. Да, конечно. Узнала. Вы не слишком изменились, Амир Шамильевич. Я видела вас по телевизору. Очевидно, я тоже должна поблагодарить вас за спасение.
– Хоть ты перестань! – нервно дернул головой Каримов. – Как эта запись всплыла – ума не приложу. Дурдом какой-то.
Амир устало растер лицо и сковал ее пристальным непроницаемым взглядом. Соня кивнула, отстранилась, опустила ресницы. А потом разозлилась! На саму себя разозлилась… На эту предательскую дрожь, охватившую ее тело, на оглушительные басы зашкаливающего сердечного ритма.
– Зачем вы здесь? – после долгой, затянувшейся паузы спросила она.
– Чтобы расставить точки.
Глава 10
– Чтобы расставить точки.
Сказал и… все! Отпустило! Как-то сразу расхотелось бороться с тем, что было сильнее его. Сильнее любых доводов, старательно выстраиваемых рассудком, сильнее воли… Этой тяге невозможно было противиться, хотя – видит бог – он пытался. Зря. Ведь только сейчас, когда он себя до конца отпустил, и его страх, наконец, притупился. Тот самый страх, который на самом деле возник еще годы назад, но в котором Амир себе только сейчас признался – боязнь того, что он уже сам себе не принадлежит. Что он так тесно переплелся с другим человеком, что между ними вообще не осталось зазоров.
Амир взял стоящий у окна стул и под растерянным взглядом Сони придвинул его вплотную к кровати. Медленно, как старик, на него опустился. Скользнул по ней жадным взглядом, подчиняясь охватившему его сумасшествию. Как никогда понимая, что если он сейчас переступит черту, если позволит себе Соню от макушек до кончиков пальцев, если даст своим чувствам волю, позволив им войти в свою жизнь – дороги назад не будет. И ничего, вообще ничего не будет… без неё. Пробовал – знает.
Он помнил тот липкий, холодный ужас, когда почувствовал ее там… на трассе. Он отдавал себе отчет, что ощущал все эти дни, когда усилием воли заставлял себя держаться от нее подальше, в то время как она отходила от операции и мучилась от боли. Амир пытался работать, а вместо этого видел перед собой ее залитое кровью лицо и переполненные болью глаза. Разве он мог их разглядеть в сгущающихся ранних сумерках? Ни в коем случае. А все равно видел… Расплавленное серебро радужки, опоясанное темным кольцом. Он помнил их так отчетливо… Её всю! То, как она двигалась, смеялась, сердилась, как смотрела на него измученными усталыми глазами в момент, когда просила его отпустить. И он отпустил… Даже не потому, что пообещал ей однажды исполнить любое её желание, и нужно было слово держать. А потому, что не мог ее видеть такой – несчастной, и знать, что он причина тому.
– Расставить точки? – удивилась Соня. – А разве мы этого не сделали давным-давно?
– Нет, – покачал головой Амир. – Я – нет. Однозначно. А ты?
– Я не знаю… – прошептала Соня спустя некоторое время, в течение которого размышляла о чем-то своем. – Знаю только, что перед отъездом… хотела бы разобраться. Да. Может быть, ты прав. Но… знаешь, все так неожиданно.
Она всегда была такой. Правдивой, до зубовного скрежета. Но сейчас ее искренность совершенно не вызывала в нем отторжения. Напротив. Он, наверное, понял её огромную ценность. Амир втайне порадовался, что в этом плане Соня не изменилась. Её глаза были все теми же чистыми, незамутненными предательством и корыстью озерами.
– Возможно, нам действительно стоит поговорить, – еще тише добавила она.
– Поговорить? Да, наверное. И это тоже… Впрочем, знаешь… У меня несколько другие мысли на этот счет, – парировал Амир, а после запнулся – потому что не было у него никаких мыслей. Его приезд в больницу стал авантюрой чистой воды. Порыв, которому сейчас он был благодарен. Так о каких мыслях он толковал?!
– Что ты имеешь в виду? – сдержанно спросила Соня, чьи размышления, очевидно, приняли то же направление, что и его.
– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.
– Что? – она моргнула, как сова, и беспокойно зашевелилась.
– Осторожно! Тебе нельзя так резко!
– Я просто не понимаю…
– Я тоже, – откровенно сознался Каримов, – но очень хочу понять. Позволь… мне...
– Позволить, что? – Соня смотрела на него, не мигая, и он тонул… летел куда-то со страшной скоростью, туда, где не было дна.
– Позаботиться о тебе, – нашелся Амир. – Я знаю, что за тобой некому поухаживать, а, согласись, это довольно проблематично с поломанной рукой и ногой. Я разговаривал с твоим лечащим врачом – он сказал, что держать тебя здесь уже совершенно необязательно. – Он говорил, и говорил. Торопясь и сбиваясь, совершенно на себя не похоже. А Соня смотрела на него недоверчиво и скептически.
– Я правильно понимаю, что ты приглашаешь меня пожить у тебя до отъезда?
– Все верно.
– Зачем тебе это надо?
– Затем, что я совсем не уверен в том, что тебе стоит уезжать. – Амир встал. Отошел к окну, не в силах объяснить ей то, что и себе до конца объяснить не мог. – Я думаю, что наше расставание было ошибкой, – после долгой паузы сказал он, но так и не повернулся к Соне лицом. Как и любой мужчина, Амир не любил говорить о своих ошибках. Это было довольно болезненно. Особенно учитывая, сколько времени они потеряли.
– Ладно, – послышался тихий голос за спиной. Амир недоверчиво оглянулся.
– Ладно? – переспросил он. Вот так, запросто, «ладно»? Да он уже каких только сценариев не провернул в голове, каких только слов не перебрал, готовый убеждать ее, если понадобится – с пеной у рта! А она: «ладно»?!
Соня повела плечами. Это действие, видимо, отозвалось болью в теле, потому как она поморщилась.
– Да. Ладно… Говорю же – я тоже хотела разобраться в себе до отъезда. Просто… делать это планировала наедине с собой.
– И… что? Никаких требований и условий?
– А я разве когда-то что-то от тебя требовала?
– Как насчет «оставить тебя в покое»? – изогнул бровь Амир, внимательно за ней наблюдая. Чувствуя, как от узнавания, узнавания на глубинном, животном уровне, возможно даже уровне ДНК, начинают подрагивать пальцы. Практически с радостью принимая эту непривычную дрожь и чувства, её пробуждающие.
– Это другое, Амир… Иначе – я бы сломалась. Ты бы меня сломал…
Это было откровенно. Это было больно. Это было правдой. Стоило признать.
Возможно, она и осталась той самой девочкой из далекого прошлого, чистой, как первый снег, только лишь потому, что он вовремя убрался из ее жизни.
«Теперь все будет не так», – подумал Амир, не сразу сообразив, что вслух произнес эти слова.
– Посмотрим… У меня есть пара недель.
Амир кивнул головой. Пара недель – срок, вполне достаточный для того, чтобы определиться, а что же, черт возьми, происходит?! И происходит ли? Может быть, он сам все это придумал, устав от каждодневной рутины, пожелав чего-то нового, острого, на грани… Что, если он просто… заскучал?!
Ага… Заскучал, как же… Наверное поэтому, глядя на нее, все внутри тугими узлами скручивается. И горят, к черту, все предохранители, и, кажется, лопнет что-то внутри от невыносимого, болезненного напряжения. Когда нет никаких сил держать лицо! Вообще нет сил притворяться. А хочется схватить её, прижать к себе, и никогда уже больше не отпускать. И пусть горят синим пламенем все сомнения, колебания и неуверенность. Он и сейчас это видел! Она – его. Он чувствовал… как будто вместо нее проживал и сомнения, и неуверенность, и липкий страх. И то отчаяние, превозмогая которое она согласилась на его предложение. Чувствовал… а ведь Соня своего состояния ничем не выдала. Может быть, от него набралась этой холодной невозмутимости…
– Я сейчас в офис. Ненадолго. На пару часов, со вчерашнего дня остались незаконченные дела. А потом за тобой заеду. Ладно?
Соня кивнула. Они следили друг за другом, как будущие противники в ринге. Наверное, это было смешно. Но Соне почему-то не было… Амир впервые отчитывался перед ней о своих планах. И это было… так странно. Так несбыточно и… так желанно.
Когда все перевернулось? Мамочки…
Амир тоже кивнул и стремительной, тигриной походкой пошел прочь.
Дверь за ним плавно захлопнулась. Соня сглотнула. Она и верила, и не верила в то, что это произошло. Во что ты ввязалась, Ковалевская?! Мозги из ушей прут, а вот на одни и те же грабли не наступать – ума не хватает!
Какая же ты дура, Ковалевская!
И вовсе не дура! Я ведь хотела разобраться в собственной жизни? Хотела! Вот и разберусь!
Ага… А делать-то что с этим будешь?! В который раз задвинешь себя подальше, и собачонкой возле него?! Он-то теперь и замуж может позвать. А что?! Ему такая жена для статуса – то, что доктор прописал! Смотрите, дорогие избиратели, какой я во всех смыслах положительный! Нашедший свое счастье безутешный вдовец… Обрыдаться просто.
Да ты что, мозг?! Какой замуж?! С ума сошел? У него, наверное, уже есть на примете какая-нибудь дочка богатых родителей. Я-то ему зачем?! Встретились, вспомнилось… А через пару недель все так же быстро забудется.
– А ты? Ты сумеешь забыть?!
– А вдруг?! Вдруг сумею?!
Соня сердито хлопнула ладонью по матрасу и снова впялила взгляд в окно. Собачонкой… Да нет… Все было не настолько запущено. Просто… она никогда не была для Амира единственной. После того ужасного случая с ее танцами Соня убежала в ванную. Споткнулась взглядом о собственное отражение в зеркале, едва не расплакалась от обиды! Почему-то Амир Шамильевич видел ее только в каких-то совершенно дурацких ситуациях! Хорошего же он о ней мнения, должно быть… Как только к ребенку допустил?! Сердито посапывая, Соня оттерла макияж влажными салфетками и снялась с волос наверное штук сорок всяческих резинок и заколок. Она не знала, как покажется хозяину на глаза после такого конфуза. Возможно, все было бы гораздо проще, если бы он не нравился ей так сильно… Если бы она не влюбилась, если бы его мнение не стало для нее таким важным! Размышляя об Амире в таком ключе, Соня почему-то совершенно не вспоминала о его законной жене. Совершенно напрасно не думала. Это потом мысли об этой женщине, о том, что он с ней… на долгое время лишат ее сна. А тогда… тогда Соня о ней даже не вспоминала.
Когда она, крадучись, вышла из ванной и на носочках двинулась по коридору к двери, ее на полпути остановил голос хозяина:
– София… Вы не хотите с нами поужинать?
Соня замерла, отчаянно покраснела и пролепетала что-то относительно того, что ей нужно позаниматься, и вообще… И может быть, если бы он не вышел на ее голос, она бы нашла в себе силы отказаться, но глядя на Амира, такого расслабленного и домашнего, сделать это не получилось. Она, как загипнотизированная, двинулась за ним следом. Села на стул и уставилась во все глаза. А посмотреть было на что – Амир был без рубашки.– Что-то не так? – улыбаясь во весь рот, поинтересовался Каримов, окидывая собственное тело любопытным взглядом. Соня вспыхнула, отвернулась неловко, едва не опрокинув стакан. Она продолжала выставлять себя дурой, а он… он в открытую смеялся над ее интересом.
– Нет. Просто я несколько шокирована вашим внешним видом. Мужчине не положено ходить при мало знакомом человеке полураздетым. Это… ммм… не комильфо. Понимаете? – Соня несла какую-то чушь, лишь бы что-то сказать в свое оправдание. Она думала, что Амир опять с нее посмеется. Но он не смеялся. А кажется, наоборот!
– Считаешь, что чем-то лучше меня только потому, что я не твоей национальности?
– Что? Нет! Нет… бред какой! Просто… я не привыкла. Извините. Наверное, мне не следовало этого говорить…
– Сядь! – рявкнул Амир. – Я сейчас вернусь.
И он вернулся буквально через пару минут, накинув на себя рубашку.
– Так лучше? – скривился он.
– Да… да, спасибо. Я уже, наверное, пойду я… мне, правда, надо позаниматься, и…
– Поешь. Худющая – на солнце просвечиваешься, – отмахнулся Амир, – лучше расскажи, как тебе пришло в голову учить Карину языкам? Нет, мы пробовали, конечно, но без особенного результата. А тут, что ни день – так новое слово. Вчера прихожу с работы, а она мне «guten abend» говорит.
– Это «добрый вечер» по-немецки.
– Я знаю! Знаю языки, и даже владею русским, пусть и не так хорошо, как вам кажется! – снова непонятно почему вспылил Амир.
– Извините, – сжалась Соня, – я каждый раз что-то не то говорю, наверное…
Взмахом руки Амир отмахнулся от ее извинений, пододвинул к себе тарелку и распорядился, усаживая Карину на руки:
– Расскажите, как вам удалось убедить эту мартышку заняться хоть чем-то полезным?
Глава 11
Амир вернулся ровно через два часа, как и обещал. Соня вскинула голову, да так и замерла, скованная его изучающим взглядом. Не верилось… Совершенно не верилось, что это действительно происходит. Что она видит его, говорит с ним… Спустя столько лет говорит. А главное, что он тоже ничего не забыл. Могла ли она надеяться, что два проведенных с ним года значили для него больше, чем она думала все это время? Как бы ей хотелось, чтобы они хоть что-то для него значили…
– Готова? – спросил Амир, окидывая взглядом палату, и она с замиранием сердца отметила, что его акцент вновь проявился. Раньше так случалось каждый раз, стоило Амиру вспылить, или когда он волновался. Прямо сейчас поводов для злости у Каримова не было. А значит, и его не оставило равнодушным происходящее.
– Да… Да. Только из вещей на меня налез – лишь этот спортивный костюм.
– Это ничего. Мы что-нибудь купим.
– Нет! Ничего не надо мне покупать, Амир. Я серьезно.
– Почему?
Он уставился на нее, не мигая, и под этим тяжелым взглядом Соня никак не могла подобрать слов, чтобы объяснить ему свои чувства.
– Я не хочу быть должной.
– Я когда-нибудь выставлял тебе счет?
– Нет… – растерялась Соня.
– И в этот раз не буду.
Соня сглотнула. Покачала головой. Она прекрасно знала, что Амир не из тех мужчин, которые стали бы это делать. Подарки он дарил от души, ему вообще были очень свойственны такого рода широкие жесты. Он никогда не мелочился.
– Я знаю. Дело в другом. В моем личном комфорте. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что никоим образом от тебя не завишу. Подарки… они обязывают, понимаешь? А щедрые подарки – втройне.
Амир улыбнулся, демонстрируя идеально белые ровные зубы, и покачал головой:
– За продукты тоже будешь платить?
