Текст книги "Мой папа - плейбой (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

А тут еще этот гребаный перелом! Связерский и сам здорово испугался. Ругал себя, что позволил Марику прокатиться на довольно опасном аттракционе, и едва сдерживался от того, чтобы не вкатить администрации парка иск на адскую сумму с большим количеством нулей. Хотя, если быть честным, их вины в происшедшем не было.

Успокаивало только то, что сам Марк держался молодцом. Мужик. И так было дерьмово осознавать, что это вовсе не его, Богдана, заслуга. Черт… Он ведь сам, по собственной воле вычеркивал из своей жизни единственного сына, не зная, какой он умный, веселый, мужественный и талантливый. Не зная о нем вообще ни-че-го.

После того происшествия с вооруженным нападением он принялся наверстывать упущенное. Первое, что он сделал – это нашел Марика на Фейсбуке. В современном мире было так просто найти кого угодно! Особенно, когда этот кто-то так сильно похож на тебя. И вообще проще простого, когда вся его страница завалена видеороликами хоккейных игр. Всех твоих гребанных игр…

Что это было? Обычное увлечение парня спортом? Или попытка хоть каким-то образом приблизиться к отцу, которому двенадцать лет не было до него дела? Богдан не знал. Глядя на фото ухмыляющегося Марка, он испытывал что-то, совершенно необъяснимое. Возможно в тот момент в нем зарождалась любовь… Но в любом случае, чем бы ни было то странное тянущее внутри чувство, он принял для себя решение все исправить. Да, он испугался. Да, он бросил Риту одну. Он долгое время жил с этим дерьмом. Но пришла пора, если не очиститься, то… хотя бы попытаться сделать это.

Сказать легче, чем сделать. Богдан понятия не имел, с чего ему нужно начать. Наверное, поговорить с Ритой, но его мужество не было безграничным. Оно имело предел и заканчивалось аккурат там, где начиналась она сама. Уже совсем не та девочка, которую он помнил. Другая. Злая. И ненавидящая. Это, пожалуй, шокировало сильнее всего. Он больше не был для нее ожившей сказкой. Он стал ее кошмаром.

К счастью, Богдану помог сам Марк. Под одним из хейтерских отзывов, который совершенно случайно попался Связерскому на глаза, его сын яростно за него вступился. Нет, Марик, конечно, и словом не обмолвился, что капитан команды – его отец, просто… пацан сумел поставить тролля на место. Он разобрал его игру покруче чертового аналитика! В том матче с Тампой Богдан был настолько крут, что каждый его выход на лед оборачивался для хозяев поля кошмаром, а его скоростные прорывы по флангам ставили тех в тупик. И если бы они под конец игры не докумекали, наконец, блокировать его незрячие передачи на Томпсона, Тампа оказалась бы в еще большей заднице. Связерский это понимал, это понимали в команде, и понимали тысячи его фанов. Но только лишь его сын заступился. Сын, которого он бросил. Если, конечно, он знал, кто его отец.

Тогда, чтобы прощупать почву, Богдан ответил на комментарий:

«Спасибо, сынок», – написал он. Так и началось их виртуальное общение.

К счастью и к чести Риты, она ни в коем случае не скрывала от Марка его личность. Хотя, наверное, могла и имела право. Он не настаивал, чтобы мальчик был в курсе, он вообще ни на чем не настаивал…

Богдан запрокинул голову и в несколько жадных глотков осушил полбанки спрайта. Как и любой мужчина, он не слишком любил копаться в себе. Но в последнее время без этого не обходился ни один его день. Черте что. А между тем игнорирующая его весь день Маргарита спустилась по лестнице, ведущей с балкона второго этажа в патио, подошла к бассейну и, как кошка, одной ногой потрогала воду.

Связерский чуть поджал ноги, прячась в тени. Ему не хотелось нарушать её уединения. По какой-то причине Рита не пошла с ними на море днем. Пусть хоть в бассейне поплещется. Оглянувшись, как воришка, по сторонам, она развязала поясок и скинула халат с плеч.

Твою мать… Какого черта?! Богдан опустил недоуменный взгляд на подпрыгнувший как по команде член и… с шумом выдохнул.

Она совершенно не изменилась. Все такая же… шикарная, да. Лучшего слова не подобрать. Идеально гладкая кожа, крутые бедра. Тонкая талия, изумительной формы ножки. Мягкий живот, тяжелая грудь. Все, как ему нравилось. Все, что он так долго стирал из памяти.

То лето – стирал.

Маргарита еще нерешительно помедлила и, осторожно ступая вниз по ступенькам, вошла в воду. Плавала она отвратительно. По-собачьи. И это выглядело довольно смешно. Впрочем, все компенсировал энтузиазм, с которым она бралась за любое дело. Ритка даже попыталась проплыть под водой, но ни черта у нее не получилось. Обтянутая скромным голубым купальником попа как поплавок всплывала кверху. Отфыркиваясь, Марго встала на ноги и тихонько рассмеялась, откинув голову. Так, словно не было прошлых лет. Так, будто она и сейчас была способна находить радость в любой мелочи. Сам Богдан эту способность утратил напрочь… Сложно было с прежним энтузиазмом восхищаться тем, что переживал уже тысячи раз. Он ловил себя на мысли, что его все меньше трогают… женщины, развлечения, деньги. Богдан как будто разочаровался в собственной жизни, а как её изменить – не знал. Не было в нем огня. Пресыщенный и разбалованный судьбой, он был абсолютно несчастен.

Маргарита поплескалась еще недолго и осторожно выбралась из бассейна. Он так и не выдал своего присутствия. Она ушла так же быстро, как и появилась.

Утром настроение у Богдана было хуже некуда. Он забыл задернуть шторы, и солнце, бьющее ему прямо в глаз, успело накалить комнату. Он сбросил с себя сырые простыни и сходил в душ. Первым делом – пробежка и тренировка. Он не молодел, и должен был оставаться в форме, что с каждым годом давалось ему все сложнее. Так что, отпуск отпуском, но на некоторые вещи отдых просто не распространялся. Натянул эластичные шорты, свободную майку-борцовку с эмблемой Nike, спустился вниз. Рита и Марик обосновались в кухне. Связерский даже моргнул. Разве не так он ее представлял в своих вчерашних фантазиях?

– Привет, па… А мама готовит завтрак!

Рита оглянулась. Ее пухлые губы немного поджались, как будто она была чем-то недовольна, но ей быстро удалось взять по контроль собственный эмоции.

– Будешь яичницу? Могу вбить пару яиц для тебя.

– Пару яиц мне на один зубок, детка. Тогда уж сразу штук шесть.

– Не называй меня деткой… – поморщилась Рита и отвернулась к холодильнику.

– Мам… Да так ведь просто говорят. Ну, парни…

– Мне это не нравится.

Богдан развел руками и, меняя тему, спросил у сына:

– Ты как? Идешь со мной на разминку?

Марк нерешительно посмотрел на мать.

– Э нет. Не строй мне глазки. Твоей руке нужен покой. Так что никаких разминок, Марк. Даже не думай…

– Да я в порядке… – не сдавался ребенок.

– Мама права. Мне стоило об этом подумать, – вздохнул Связерский.

Рита выгнула бровь, что как бы подразумевало – да, надо было, но вслух ничего не произнесла. Помешала на сковородке овощи, вылила в них яичную смесь и накрыла крышкой. Она даже не спросила, как он любит есть эти чертовы яйца. Хотя, ему ли жаловаться?

Буквально через пару минут их завтрак был готов. Марк болтал о планах на день, предвкушая предстоящий полет, и с жадностью набивал рот. Его сын был крепким активным парнем, которому требовалось много калорий.

– Не разговаривай, не прожевав. Это выглядит мерзко, – закатила глаза Рита, и совершенно невольно Богдан ухмыльнулся. Сейчас она выглядела Моськой, тявкающей на слона. Марк закатил глаза. – Я все видела! – излишне сварливо заметила Рита, но, не выдержав, фыркнула. Потрепала сына по выгоревшим на солнце волосам и поцеловала в лоб.

– Ну, вот… Говорю же. Она все время разводит эти девчоночьи нежности. Те, кто не знает, что это моя мать – думают, что мы встречаемся, – покачал головой Марк.

– Глупости какие! – Рита застыла посреди кухни, шокированно уставившись на сына.

– Так и есть. Ты ж вон, какая малявка.

– Дело не во мне!

Рита открывала и закрывала рот, очевидно, обдумывая свой ответ, и Богдан был готов поклясться, что знает, какое направление приняли ее мысли. Очевидно, она считала, что Марку еще рано встречаться с девочками. И тут Связерскому, как отцу, наверное, нужно было что-то сказать, но он понятия не имел – что именно. Сам Богдан лишился невинности в четырнадцать, и это совсем не то, что ему хотелось обсуждать с матерью собственного сына или же с ним самим. Он – это совсем другое дело. Марик же… намного более благополучный ребенок. И Богдан был совершенно не против, если бы детство сына продлилось как можно дольше. В конце концов, он его почти не застал.

Настроение испортилось. Связерский натянул бейсболку, пряча лицо в тени козырька, и проверил свои AppleWatch, приложениями которого он самым активным образом пользовался. Уже на выходе из кухни вдруг вспомнил, что не убрал за собой со стола. Вернулся, подхватил тарелку и под пристальным взглядом Риты сунул ту в посудомойку.

– К ней есть инструкция? – осведомилась мать его ребенка.

– Марк, покажи маме, как здесь все работает.

Не дожидаясь ответа, Богдан сунул в уши капельки наушников и вышел прочь. Он любил бегать. То замедлялся, то, придавая телу ускорение, выжимал свой максимум. Бег прочищал мысли, освобождал голову. Но не в этот раз. Перед глазами стояло лицо Марго. Такое же детское, как будто время для нее перетекало в каком-то другом измерении. Такое знакомое, что можно было представить, будто не было всех этих лет. Отмотать их назад, как пленку, чтобы исправить то, что он натворил.

В наушниках орал КендрикЛамар, мимо проносились изменчивые средиземноморские пейзажи, встряхивая в голове мысли и чувства. Пробежав еще несколько километров, Марк повернул назад. Пот струился по лицу и капал с носа, футболка насквозь промокла и липла к телу.

– Ты сегодня долго! Мы ведь собирались полетать! – навстречу отцу выбежал сын. Он был похож на него, как две капли воды, но вот этим щенячьим восторгом и нетерпением, какой-то безусловной любовью и готовностью прощать он был в мать. Ту, какой Богдан ее помнил. У него сердце каждый раз замирало от него такого. Связерский чувствовал, как Марк корнями в него прорастает, а вместе с ним прорастает и вина. Глубже, еще глубже… Туда, откуда ее уже не выкорчевать. Богдан думал о том, сколько потерял времени, сколько всего упустил и… Бл*дь, это было паршиво.

– Я сейчас позвоню кое-кому, уточним насчет полета.

– Какого полета? – насторожилась Рита, выходя во двор вслед за сыном.

– Эээ… Ну, мы думали полетать на аэроплане. У меня есть разре…

Она даже не дала ему договорить! Сощурилась, подперла кулаками бедра:

– На аэроплане, значит? То есть Дикого Буффало тебе показалось мало?

– Мам, ну, не начинай…

– А я не с тобой сейчас разговариваю, Марик. – Рита ненадолго отвлеклась на поникшего сына и снова сосредоточила взгляд на Богдане.

– Это абсолютно безопасное мероприятие.

– Так ты, наверное, и про Дикого Буффало думал.

– Я…

– Исключено! Никаких аэропланов.

– Мама…

– Я все сказала, Марк! Ты, кажется, хотел поехать на какой-то пляж… Вот это – пожалуйста. А с полетами – давай мы повременим. Пусть хоть рука срастется.

Рита развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла от них прочь. Вся ее фигура, казалось, выражала негодование. Пружинки волос, собранных на макушке, как будто наэлектризовались и торчали в разные стороны, ее плечи были напряжены, а спина была неестественно ровной.

Марик открыл рот, чтобы начать спорить. Но Богдан покачал головой, пресекая скандал на корню.

– Она невыносимая!

– Она просто за тебя волнуется. Со временем ты это поймешь.

– Когда стану взрослым?

– И это тоже.

– Не все взрослые так кудахчут над своими детьми, – буркнул Марк, отворачиваясь.

– Долгое время она беспокоилась о тебе за двоих. Думаю, ее страхи понятны.

Марк скосил на отца взгляд и, никак не прокомментировав его слова, пошел следом за матерью.

Глава 7

На пляже было слишком многолюдно и шумно. Раньше бы Богдана такое положение вещей лишь порадовало – куча полуголых девочек, диджейские сеты, непрекращающееся веселье и море алкоголя. Местной публике было плевать, когда тусоваться. Лето для них превращалось в одну большую вечеринку. Только и того, что днем веселье перетекало из шумных клубов на пляжи и огромные белые яхты. От смены декораций суть происходящего не менялась.

– Привет, здоровяк! Хочешь выпить?

Богдан обернулся на голос и наткнулся взглядом на двух абсолютно одинаковых барышень. Скользнул оценивающим взглядом ниже, ничего не скажешь – хороши! К тому же близняшки-азиатки – это как раз то, чего у него еще не было. Определенно, он мог бы заинтересоваться, если бы не…

– Пап! Скорей! Наша очередь!

Связерский оглянулся на нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу сына. Его русые волосы выгорели на солнце и смешно топорщились на макушке, к лицу прилип белый песок. Марк достигал уже его плеча и в будущем обещал приобрести поистине впечатляющие размеры. Как и отец. А еще… он был изобретателем и вместе с двумя приятелями в прошлом году создал ридер для слепых, за что был удостоен даже какой-то премии.

Он так мало о нем знал…

– Пап!

– Иду… Простите, девочки, я на сегодня занят.

Барышни расстроенно вздохнули, мазнули взглядами по выдающимся мышцам его пресса и, бросив напоследок «если передумаешь – мы во-о-н там», пошли к бару. А Богдан, помахав красоткам на прощание рукой, вернулся к сыну. Они нагребли всяких закусок, пива, воды и побрели к своим шезлонгам. Одним из плюсов отдыха в Европе было то, что хоккеистов здесь узнавали чуть реже. По-полной от фанатов в старушке огребали лишь футболисты. Какие-нибудь Роналду. Благослови их господь.

Не то, что Бо совсем не встречались фанаты, нет… Но по сравнению с тем, что творилось в Америке, после их победы в суперкубке – здесь был просто рай на земле.

– Какого черта… – выдохнул он.

– Ух, ты! Я не знал, что ты позвал парней из команды! – восхитился его сын, очевидно наблюдая ту же картинку, что и сам Богдан. Что в свою очередь означало – она ему не привиделась. Ритка действительно сидела в обществе самых отъявленных мерзавцев НХЛ и весело над чем-то смеялась.

– А я и не звал… – свел брови Связерский, приближаясь. Ну, правда, какая была вероятность, что они подкатят к его бывшей? Или найдут его самого посреди огромного гребаного пляжа!

– Привет, ребята… Как ночка, Пит? Жопа цела?

– Ух ты! Вот так встреча… – заржал его друг, приобнимая и похлопывая Богдана по плечу.

– Ну, вот… Ты уже и тискаешься, как девчонка…

– Выкуси! – не терял хорошего настроения Пит, чья мужественность просто не поддавалась сомнению. – Знакомься, это Рита.

– А мы знакомы! – оповестил всех присутствующих Богдан и, застолбив территорию, вытянулся рядом с Марго на лежаке. – Это наш сын – Марк. Марик, тащи сюда кальмаров. По-моему, в кляре переизбыток транс-жиров. Что скажешь?

– Не знал, что у тебя есть сын, – почесал в затылке Пит, бросая на Марго недоверчивые взгляды.

– Мы не афишируем эту информацию, – равнодушно пожал плечами Богдан и открыл банку Бада.

Тем временем Марк с достоинством пожал руку всем присутствующим мужикам и плюхнулся на песок.

– Так, значит, вы не вместе?

– Нет!

– Да!

Одновременно выпалили Рита и Богдан. Пит оскалился.

– Ну, тогда не вижу причин, почему нам стоит отменять наше свидание, – этот мудак совершенно его не стесняясь, сосредоточил все свое обаяние на матери его, Богдана, ребенка, и не сказать, что этот факт оставил его равнодушным. Волна протеста поднялась из глубины души и замерла аккурат поперек горла. Богдан убеждал себя, что ему было бы все равно, если бы Ставински не был таким отъявленным бабником. А так… он просто не хотел для Марго новой боли. Если в мире и была женщина, совершенно не предназначенная для ни к чему не обязывающего секса – так это точно была Рита Измайлова.

– Ну, что? Как насчет вкуснейшей паэльи с морепродуктами? – пер напролом Пит.

– Я ведь объясняла, что не могу… – улыбнулась Рита, демонстрируя детские ямочки на щеках и маленькие, идеально ровные зубы.

– Из-за сына? Да брось! Он взрослый парень, к тому же Бо за ним приглянет. Ты ведь приглянешь, дружище?

– Черта с два. Отвали от неё…

– Эй! – глаза Риты широко раскрылись. – Я сама могу за себя отвечать.

– Вот и хорошо, сладенькая… Я тебе позвоню, – разулыбался Пит, которого, кажется, забавляло поведение Связерского. – В общем, не будем вам мешать. Клайв, Ник… кажется, вон те цыпочки вас уже порядком заждались.

Дурачась и переговариваясь, его друзья побрели прочь. Глядя им вслед, Рита улыбалась, в то время как настроение самого Богдана стремительно портилось.

– Держись от него подальше, – посоветовал он, наблюдая за Марком, устроившимся на песке прямо у линии воды.

– Это почему же? – искренне заинтересовалась Рита. А он еще больше помрачнел. Это что же выходит, Пит ее действительно заинтересовал?

– Он не из тех мужчин, который тебе нужен.

– Откуда тебе знать?

Богдан фыркнул. Как будто это не было очевидно!

– Нет-нет, ты расскажи! Мне интересно даже. С чего это ты так решил?

– Он не будет менять памперсы детям, жарить барбекю и ходить по выходным в церковь.

Рита закатила глаза и торопливо натянула на нос очки. Такие темные, что за ними не было видно глаз.

– Ты слишком американизировался. Мы не ходим по выходным в церковь.

– Что, впрочем, не отменяет того, что Пит тебе совершенно не пара.

– Да брось! Он пригласил меня в ресторан.

– Поверить не могу, что ты согласилась пойти туда с первым встречным!

– Это еще почему? Я на отдыхе, Связерский. А он – отличный парень.

– Что лишний раз доказывает, что ты совершенно его не знаешь.

– Он забавный и красивый. Что еще мне нужно знать, чтобы решиться на ни к чему не обязывающую встречу?

– С ним не бывает ни к чему не обязывающих встреч! Да он же тебя взглядом уже тысячу раз раздел! Ты что, не поняла, чего он хочет?

Рита приподнялась на шезлонге, спустила ноги на песок и, отбросив очки, внимательно на него уставилась.

– Что смотришь?

– Да просто поверить не могу, что мне читает нотации Богдан Плейбой Связерский.

– Идиотское прозвище!

– Но, согласись, отражающее суть.

– Я просто не хочу, чтобы этот мудак причинил тебе боль!

– А я думала – он твой друг.

– Что не отменят того, что он мудак по отношению ко всем своим бабам.

– Вроде тебя?

Она его уела. Одним вопросом выбила из него все дерьмо. Он мог прикладывать сколько угодно усилий к тому, чтобы все исправить. Но это ничего… абсолютно ничего не значило. И ничего не меняло. Богдан ошибся. Просрал все еще тогда, когда, будучи восемнадцатилетним сопляком, бросил ее один на один с проблемой. Когда вместо поддержки и внимания – просто ушел. Когда струсил до такой степени, что не смог с ней даже просто поговорить. Когда доверил этот вопрос своему агенту и нанятым им юристам.

– Да брось, Бо. Я уже взрослая девочка. Иллюзий не питаю. У меня теперь пожизненный иммунитет против таких, как ты.

Маргарита улыбнулась, поднялась с шезлонга и пошла прямиком к Марку. А он… он старался не думать о том, что с ней сделал, не гадать о том, что бы было, если бы он тогда забрал Ритку с собой, не видеть, как сворачивают шеи мужики, пялясь вслед той, которую он навсегда потерял.

Не дойдя до сына совсем немного, Марго была остановлена каким-то испашкой. Она улыбалась, что-то говорила и между делом пыталась его обойти. Но тот не давал ей прохода. Еще бы. Богдан отставил пиво и пошел Рите на выручку. Обвил рукой тонкую талию, игнорируя то, как мгновенно она напряглась в его руках, и бросил на донжуана жесткий взгляд:

– Все в порядке? – мурлыкнул ей в волосы.

Мужик отступил, затараторив на своем, им непонятном.

– В полном. И станет еще лучше, если ты меня отпустишь.

Богдан нехотя отступил, что, наверное, было ошибкой. От ее близости и нежного, въевшегося в подкорку аромата член в его шортах заинтересованно приподнялся, и это не увидел бы разве что только слепой. Игнорируя Риткин изумленный взгляд, Богдан обошел ее по кругу и побежал к морю. Остыть. Ему нужно было остыть… Впрочем, вода была теплой, как парное молоко – не то, чтобы его план удался. Тогда Связерский решил вымотать себя физически. Быстрый кроль – это почти как бег. Здорово прочищает мозги.

У них с Измайловой был всего лишь месяц. От выпускного до драфта. И они решили выжать из этого времени максимум. Риткина мать бесилась. Богдан никогда ей не нравился. Она не считала его подходящей партией для своей дочки, и грандиозные перспективы, открывшиеся перед Связерским, нисколько не меняли её к нему отношения. Для этой женщины он оставался тем, кем, наверное, и был всегда. Неблагополучным сыном пропащих родителей.

Плевать… Им было плевать на запреты.

Богдан с замиранием сердца вспоминал то лето. Никогда до и никогда после он не был таким счастливым. А ему, уж поверьте, было с чем сравнивать… Но те невыносимо жаркие, пахнущие пылью и травами дни неизменно возглавляли его личный топ, что бы с ним ни происходило впоследствии.

По обоюдному согласию, они с Ритой не обсуждали будущее. Жили здесь и сейчас, наслаждаясь отведенным им сроком. И это был не всегда только секс, хоть и тр*хались они в то время, как кролики. Молодые, горячие, опьяненные открывающимися возможностями и широтой перспектив. Еще не обжегшиеся, еще доверяющие, еще способные на безоглядную безрассудную любовь.

– Мне на них уже плевать, понимаешь? Мне только Ленку жалко. Она же молодая совсем…

– Ты ей ничем не поможешь, Богдан. Пока она сама не захочет вырваться из этого круга.

– Я знаю. Но, похоже, у нее нет такой цели. – Нахмурился Богдан, съезжая к краю матраса. – Она вчера опять ко мне приходила…

– Пьяная?

– В лоскуты… И снова побитая.

Богдан поднял лицо к звездам, опасаясь, что просто не выдержит и разревется от собственного бессилия. От боли, что вспарывала ему кишки. В темноте Рита перехватила его ладонь, поднесла к лицу и поцеловала сбитые в кровь костяшки.

– Так вот с кем ты подрался. С Витькой? А я все гадаю.

– Могла бы спросить.

– Зачем? Если бы ты захотел – сам рассказал бы. А если нет… Зачем травить душу?

– Не знаю, почему она его не бросит, – закипал Богдан, – он же издевается над ней… Я просто не понимаю! Знала бы ты, как меня это все достало!

– Я знаю.

– Нет. Не думаю… Меня словно затягивает это болото, понимаешь? Я пытаюсь выбраться из него, рву жилы, но вязкая топь не отпускает. Мне осточертело с этим бороться! Просто осточертело!

– У тебя слишком сложная жизнь.

– Вот именно! Меня достали… достали чужие проблемы! Достало это давящее чувство вины… как будто я им что-то должен.

– А ты и не должен, Богдан. Они сами выбрали эту жизнь.

– Тогда почему я чувствую себя полным дерьмом?!

– Потому, что ты слишком ответственный.

– Знала бы, как меня достала эта ответственность. Вот где она у меня, – Богдан провел ребром ладони по горлу и снова уставился вдаль. – Господи, скорей бы свалить. Забыть этот ад и никогда о нем больше не вспоминать… Пусть как хотят живут, а я умываю руки.

Рита обняла его со спины и ласково погладила по волосам:

– Все будет хорошо. У тебя все получится.

Она всегда в него верила. Вот, что отличало Риту от всех остальных баб, которых даже в той его жизни хватало с избытком. Он обернулся, повалил её на матрас и оттр*хал так, что на время и сам забыл о своих проблемах. Как обычно, потерявшись в ее нежности.

Богдан вынырнул из воды и из своих воспоминаний. Вышел на берег. Марк перекочевал под навес и теперь валялся на шезлонге, воткнув наушники. Рита сидела рядом, пялясь в телефон и время от времени прикладываясь к коктейльной трубочке губами.

Связерский сел напротив и зачарованно на нее уставился. В какой-то момент он устал от своей ответственности. Он больше не мог быть сильным. Богдан хотел пожить для себя! Впервые… Наплевав на долг и прочую хрень, побыть чертовым эгоистом! И вот, когда его свобода была уже так близка, оказалось, что Рита беременна. А он не мог… просто не мог взвалить на себя новую ношу.

Глава 8

– Черт! Черт! Черт! – сокрушалась Рита, глядя в телефон.

– Что-то не так? – вскинул бровь Пит, возвращаясь за стол и протягивая Марго скромный букетик цветов, за которым, наверное, и отлучался.

Рита вскинула голову и вымучено улыбнулась. Ей понравился Ставински, но встретиться с ним она согласилась отнюдь не поэтому. Стоило признать, что ей просто захотелось утереть нос Связерскому. Вот такое детское, глупое желание.

– Нет, все в полном порядке. Если не считать того, что я вот уже второй день не могу купить обратные билеты домой. И не думаю, что в ближайшее время ситуация как-то изменится. Ума не приложу, что делать. – Рита растерянно пожала плечами и уткнулась носом в букет. – Спасибо, Пит. Цветы очень красивые.

Пит улыбнулся. Перехватил ее ладонь, покоящуюся на столе, и осторожно сжал:

– Почему бы тебе не задержаться? Море, солнце, пляж… Я! – добавил со значением, нахально сверкая глазами.

Рита рассмеялась такому ребячеству. Чем-чем, а комплексом неполноценности этот мужчина явно не страдал. Ей бы у него поучиться!

– Не могу. У меня бизнес, который в значительной мере привязан к сезонным работам. Я и так с трудом вырвалась. Если бы Марк не сломал руку, я бы, не поднимая головы, пахала до конца октября.

– И чем же ты занимаешься?

– Я – ландшафтный дизайнер. – Рита ткнула пальчиком в пышную грудь, и со вздохом убрала телефон обратно в сумочку.

– Круто, – прокомментировал Пит, откидываясь на стуле и складывая мощные руки на груди. Рита улыбнулась. Он привел ее в довольно романтичное место – ресторан, расположенный у самого моря, и она ни на секунду не пожалела, что согласилась пойти. Тот, кого Связерский несколько раз обозвал мудаком – на деле оказался довольно приятным, открытым парнем. Может быть, у них бы что-то и вышло. Нет, правда! Иногда Рита задумывалась о том, чтобы завести ни к чему не обязывающий роман, и Пит мог бы стать достойным претендентом на ее внимание. Если, конечно, Ставински интересовала она сама, а не возможность насолить Богдану. Но, в любом случае, они с Питом жили на разных концах света, так что ничего им не светило.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросил Пит.

– Тридцать один, – задорно улыбнулась Рита.

– Хвала господу! Я думал, Бо совратил тебя еще в средней школе.

– На самом деле это случилось на выпускном, так что ты не угадал…

Рита спряталась за огромным бокалом вина и сделала вид, что ее заинтересовали снующие во все сгущающихся сумерках чайки.

– Я влез туда, куда не следует? Тебе до сих пор больно?

– Не в этом дело. Просто… это не то, что я хотела бы обсуждать.

– Бо тебя бросил.

Пит не спрашивал даже, он просто констатировал факт. Рита пожала плечами и снова перевела тему.

Она не хотела об этом вспоминать. Но безобидный, в общем-то, вопрос Пита будто распорол огромный мешок, в котором хранились воспоминания из давно забытого жаркого лета.

Время неслось с неумолимой скоростью. Дни убегали, один за другим, и все, что ей хотелось, так это остановиться! Замереть в одной точке, застыв в счастье, как бабочка в янтаре.

– Я тебя совсем не узнаю! У тебя экзамены, Рита! Не поступишь, и что будешь делать?! Полы мыть пойдешь? – читала нотации мать.

– Я поступлю.

– Поступишь?! Да ты когда в последний раз билеты открывала? Не подскажешь?

– Вчера. Слушай, мам, все будет хорошо, правда.

– Не доведет тебя до добра этот Связерский! Помяни мое слово!

– Ты ничего не понимаешь.

– А ты?! Ты понимаешь, что творишь? Он уедет в свою Америку, а ты где будешь?

Рита сглотнула. Она не знала, где будет! Не знала… И будет ли вообще без него? Богдан ничего ей не обещал. Но как-то само собой разумелось, что они будут вместе. Наверное, он пообвыкнется немного, обустроится и заберет ее к себе. Никак иначе быть просто не может! Он ведь любит ее, любит! Не может не любить…

– Таскаешься с ним, как простигосподи… Позоришься, да и только.

– Я его люблю, – устало заметила Рита.

– Вот бросит он тебя – за помощью ко мне не обращайся! Я тебя предупредила.

Рита хмыкнула, натянула на ноги балетки и, не оглядываясь, вышла за дверь. У них с матерью и так были не лучшие отношения, но в то лето все окончательно разладилось.

Поступить Маргарите все же удалось. Слава богу, экзамены прошли еще до того, как ее стало тошнить. О своей беременности она узнала всего за несколько дней до драфта, но никак не могла найти слов, чтобы рассказать обо всем Богдану. Она ужасно… ужасно волновалась.

О том, что его выбрали под общим первым номером, Связерский узнал глубокой ночью. Бросил все, примчался к ней.

– Куда собралась?! Немедленно вернись!

– Мамочка, Богдана выбрали! Выбрали, понимаешь?!

– Ну, какая же та дура, Ритка! Уедет он, и думать о тебе забудет!

Рита замерла у самой двери. Медленно покачала головой:

– Не забудет, – и вышла за дверь.

Как и все более менее грандиозные события в жизни, свой драфт Связерский отметил затяжным сексуальным марафоном. О, да. Он был неутомимым изобретательным любовником… Немного грубоватым, но даже это ей нравилось.

– Что такое? Больно? – процедил сквозь зубы, ослабляя яростные несдержанные толчки. Рита покачала головой, хотя от четырех раз подряд внутри немного саднило…

– Нет… Я… просто боюсь, что мы навредим маленькому, – прошептала она, робко улыбаясь.

Богдан замер на вытянутых руках. Прозрачная капелька пота стекла по виску и затерялась в отросшей за несколько дней щетине. Он непонимающе моргнул.

– Я беременна, Богдан… – пробормотала, прижимаясь губами к его колотящемуся в груди сердцу.

Он застыл. Заледенел. Будто бы льдом покрылся. Ей казалось, еще чуть-чуть, и у него пойдет пар изо рта…

– Ты… не рад?

– Что ты сказала? Ты… что?

– Я беременна. У нас будет ребенок.

Стоявший по стойке смирно член обмяк. Богдан скатился с Ритки и замер на краю кровати, обхватив голову руками.

– Эй… Я знаю, что это неожиданно. Признаться, я тоже немного в шоке…

– В шоке?!

– Да! Я, конечно, такого не планировала, но…

– Мы ведь предохранялись.

– Но не в первый раз!

Он обернулся, полоснул по ней взглядом. И тогда… наверное, уже тогда Рита поняла, что все идет совсем не так, как она думала. Горло сковал страх. Марго подхватила простынь и, только завернувшись в неё, решилась снова заговорить:

– Послушай… мы со всем справимся, честно. Богдан? Что ты… что ты делаешь?

– Мне нужно пройтись, – прохрипел он, одеваясь.

– Ладно…

– Захлопни за собой дверь…

Это были последние слова, которые она от него услышала. Хотя довольно долго потом Рита еще надеялась, что Богдан одумается. Даже когда на связь с ней вышел его агент. Даже когда он предложил ей оплатить аборт. Даже когда посулил ей за это несколько тысяч долларов отступных… Она рыдала в подушку, но, затыкая собственные страхи, без конца повторяла – это ничего, он опомнится! Но… не случилось. Не одумался. Не пришел.