Текст книги "Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»"

Автор книги: Юлия Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Может, вызвать на подмогу других ребят? – спросил Юрик, воткнув в снег перед сараем последнюю морковку: такими оранжевыми пахучими вешками они обозначили всю тропу от стадиона до сарая, чтобы зайцы не сбились с пути. – А то вдруг у нас провианта не хватит? Ребята могли бы помочь с овощами.

– А они пойдут на это? – усомнилась Кира. – Зачем нормальным ребятам мазайцами становиться? Это только я, дура, с вами тут выкладываюсь по старой дружбе. А могла бы пойти с другими в бассейн или просто с Кутькой погулять…

– Не могла – ты же не предательница, – успокоила ее Гуля. – А без ребят пока обойдемся, они нам еще понадобятся. Когда мы спасем всех зайцев, надо будет спасать деревья…

– Да угомонись ты со своими деревьями и подумай лучше о капусте! Не можем мы зайцев держать на одной морковке, и вообще у них капуста любимое блюдо. Поехали за капустой! – скомандовала Юлька.

Хорошо, что ребята работали и споро, и скоро.

А еще лучше, что святые Ангелы им помогали изо всех своих ангельских сил. Дело в том, что бесы крестовские уже тоже организовались и развернули свою подлую антикампанию. В сумерках они все по приказу Кактуса вылетели гонять зайцев. Они думали, что справятся с этим легко и весело, но не тут-то было! И дело даже не в том, что их самих сразу же принялись гонять Ангелы, а дело было в самих зайцах. Это были особенные зайцы, закаленные в борьбе за выживание, они не боялись ни людей, ни собак, ни милиции – им ли было бояться бесплотных духов!

Бесы пытались зайцев пугать, рожи зверские корчили, зубами щелкали по-собачьи, шипели по-рысьи и завывали лютыми волчьими голосами. Они выскакивали на морковную тропу и размахивали своими когтистыми лапами перед самыми мордочками зайцев… А зайцы не обращали на бесов ни малейшего внимания и запросто лихо проскакивали прямо сквозь них, если видели впереди на снегу морковку или капустный лист: они только волков боялись и охотников, а больше никого.

В общем, шуму от бесов было много, а толку ни капельки. И бесы выли от бессильной злобы, понимая, что расстрелов на стадионе им больше не дождаться, неповинной заячьей кровушке не порадоваться. А страшней всего бесам было то, что они понимали – дети Крестовского острова начинают чувствовать ответственность за своих зайцев и любить их. И вот это им было как нож острый, ведь бесов от любой любви живых созданий друг к другу просто корчит и выворачивает наизнанку! И знаете почему? Нет? Ну так я вам скажу: от мучительной зависти. Сами бесы, с тех пор, как были низринуты с Небес, полностью утратили возможность любить. А жить и никого не любить – это самое мучительное уродство во всей вселенной, это в тысячу раз хуже, чем жить без руки или ноги, без слуха или зрения. Даже бесы от этого страдают, хотя никогда и никому в этом не признаются, а уж о людях и говорить нечего. Страшная это мука – никого не любить.

Ангелы же вовсю махали крыльями, выгоняя зайцев из-под скамеек и направляя их на снежную тропу, утыканную вкусной морковкой.

– Ура! – кричали ребята, видя как неустрашимые зайцы длинной чередой бегут по их тропинке, останавливаясь лишь для того, чтобы похрустеть капустой или морковкой. Похрустел, схрупал – и дальше побежал. Ребята даже отошли подальше от тропинки, чтобы зайцам не мешать. Ну и побаивались они их немного, уж больно отчаянные были зайцы…

А Гуля стояла возле самой тропы с недогрызанной морковкой в руке, размахивала ею и громко пела:

Грызут морковку ловко и взрослые и дети, как будто им морковка вкусней всего на свете!

Морковку очень важно есть – в ней ви-та-ми-ны есть!

У Гули, как это часто бывает у полных девочек, был красивый и сильный голос, она даже пела в детском церковном хоре при своем Благовещенском храме. Видно, зайцам ее пение тоже понравилось, потому что они ее совсем не пугались. И она их тоже не боялась ни чуточки.

За обедом сестер и их гувернантки за столом не было. Павел Иванович объяснил их отсутствие тем, что они сегодня рано вернулись из лицея и вскоре отправились со всей своей компанией и гувернанткой Александрой на прогулку по острову.

– Александра предупредила, что они вернутся во второй половине дня, ближе к вечеру.

– Интересно получается, – заметил Дмитрий Сергеевич, – из лицея сразу отправились на прогулку, вернутся только вечером: а уроки когда делать?

– Митенька, завтра выходной – какие уроки? – напомнила ему Жанна. – И вообще, наша гувернантка знает что делает.

– Ладно… Ну что ж, дорогие, давайте воспользуемся их отсутствием. Итак, у кого какое мнение о нашей новоиспеченной гувернантке?

– Я считаю, Дмитрий Сергеевич, что ваше решение нанять гувернантку было абсолютно правильным, – сказал Акоп Спартакович. – Девочки не скучают, уроки делают вовремя и каждый день проводят на свежем воздухе по нескольку часов.

– И при этом находятся под надежной охраной и строгим контролем, – добавил Павел Иванович.

– Ну уж и строгим, – недоверчиво хмыкнул Мишин. – Откуда у этой пигалицы строгость? А ты, Жанна, что скажешь?

– Я гувернанткой довольна, – коротко ответила Жанна и принялась за фруктовый салат в молочно-медовом соусе с корицей.

– Ну, если все довольны…

– А что тебя смущает, Митя? – спросил Павел Иванович.

– Молода уж очень…

– Ну, вот приедет твоя теща, будут у девочек две воспитательницы, молодая и старая.

– Теща у меня не старая, а просто пожилая. Ох, уж я ее жду, не дождусь! Будет бабушка в доме – будет и в детской порядок.

Жанна поперхнулась десертом и закашлялась.

– Ненавижу… Ненавижу эту проклятую корицу! – просипела она, выскочила из-за стола и убежала к себе наверх.

– Корица-то ей чем не угодила? – удивился Мишин. – Сама же твердит все время, что зимой корица предохраняет от простуды… Странные люди эти женщины!

А к вечеру в доме поднялась тревога и стала возрастать от часа к часу. Сначала позвонил дедушка Наташи Гуляровской и спросил, не у Мишиных ли его пропавшая внучка. Он же сообщил, что Киры Лопухиной тоже до сих пор нет дома. Потом позвонил Сажин и пожаловался: у него угнали машину прямо из гаража. Причем кража какая-то странная: украли старенькую малолитражку, а до стоявшего рядом новехонького шестисотого мерса даже пальцем не дотронулись, отпечатков не оставили. Так ему сказали специалисты по угонам, тщательно осмотревшие гараж изнутри и снаружи.

– И сын куда-то пропал! Как ушел утром в лицей, так до сих пор и не возвращался… Тебе вот проще, у тебя и Жанна, и еще эта ваша новая гувернантка. Я от своего про нее только и слышу, какая она крутая да прикольная. Хотел ему тоже гувернера нанять, так он вопль поднял – он, мол, не девчонка! Отправить его, озорника, в закрытую школу куда-нибудь в Англию, что ли?

– Я одну такую озорницу отправлял. Сам знаешь, что из этого вышло, – напомнил Мишин. – Дети должны учиться дома! Кстати, моих обеих тоже с утра дома нет. И Гули с Кирой, подружек их неразлучных.

– Та-ак… Митя, давай-ка начинать искать наших ребятишек! Чует мое сердце – пора!

– Теперь и я вижу, что пора. Поднимай своих!

И они подняли по тревоге всю личную охрану, а также отчасти задействовали имеющиеся на острове силовые структуры.

Уже через полчаса дом Мишиных, охваченный всеобщим беспокойством, сиял всеми своими окнами, в ворота то въезжали, то выезжали крутые джипы с молодыми людьми в пятнистой камуфляжной форме и с оружием.

Одна только Жанна ушла в свою комнату и там тихо радовалась в пропахшей восточными курениями зловещей полутьме.

– Может, они сегодня вообще домой не вернутся! Может, их уже и в живых нет! – ликовала она. – Надо же, как быстро управилась с девчонками воспитанница матери Ахинеюшки! А ты, пуфик мой мохноногий, уже начал сомневаться в Александре! – поддразнила Жанна Михрютку. – Глупая ты табуретка стоеросовая!

– Еще бы мне в ней не сомневаться, когда за нею Ангел ходит, – проворчал домовой.

– Ах, да говорю же тебе, что это никакой не Ангел, а бес в виде Ангела! Будто ты не знаешь, что бесы умеют и Ангелами прикидываться?

– Может, ты и права, хозяйка, а мне вот сомнительно. Если он из наших, то почему ж у меня от одного его вида живот пучить начинает?

– А это тебя, Михрюточка, твоя собственная злоба изнутри распирает!

– Твоими бы устами, хозяюшка, да йод пить! – проворчал Михрютка.

– Ты вправду думаешь, Жанна, что они совсем домой не вернутся? – с интересом спросил Жан.

– Я надеюсь, Жанчик. Ах, как же я на это надеюсь! Я бы этой Александре, если бы она справилась с девчонками, подарила бы свою лучшую норковую шубу! Ну, ту, которая немного порвалась под левой мышкой…

Девочки явились в десять вечера. Сестры в сопровождении гувернантки вошли в ярко освещенный холл и остановились. Дмитрий Сергеевич вышел их встречать на площадку второго этажа и тоже остановился, молча сверху разглядывая всех троих.

А посмотреть было на что! Одежда у сестер и гувернантки была вымазана чем-то зелено-коричневым, а кое-где даже и порвана, в растрепанных волосах застряли сухие травинки; сапожки у них были забиты снегом, который тут же начал таять в тепле, образуя на паркете общую на троих лужу. А гувернантка их хваленая еще и притащила в холл грязную и даже чуточку продравшуюся сбоку сумку для гольфа – между прочим, его, Мишина, сумку! Причем колеса у сумки явственно косолапили. Но перемазанные физиономии у этой беспардонной троицы так и сияли!

Нахмурившись, Мишин медленно и грозно двинулся к ним вниз по лестнице. Не давая отцу опомниться, Юлька подскочила к нему и сунула ему под нос зайчонка, которого держала за уши в вытянутой руке.

– Папка! Ты посмотри кто у меня! Настоящий живой заяц!

Зайчонок, как бы подтверждая сказанное, тотчас пустил пахучую желтую струю прямо на левую туфлю Мишина.

– Юлька, прекрати это сейчас же! – завопил Дмитрий Сергеевич, в панике глядя на свою опоганенную обувь.

– Папка! Как же я могу ЭТО прекратить? Это же не я, а зайчик, – резонно заметила Юлька.

– Что ты за девочка, Юля? – возмутился отец, брезгливо переступая с ноги на ногу. – Почему вот Аннушка никогда так не безобразничает, не тащит в дом всякую… что попало?

Аннушка потупилась и развела обеими руками – а в каждой руке она держала за уши по маленькому серому зайчонку.

– Прости, папочка, – прошептала она, не поднимая глаз, – я тоже зайчиков принесла… Ты на нас не сердись, ладно?

Сердиться на Аннушку Мишин не умел, он только растерянно погладил ее по взлохмаченной голове. И тотчас одернул руку, уколовшись о какую-то соломину.

– Знаешь, папочка, а мы когда-то очень давно, года два назад, нашли с мамой в лесу зайчонка, принесли домой и сами его вырастили. А потом в лес отнесли и выпустили. Вот мы и этих зайчиков вырастим и выпустим.

Тут уж Мишин совсем растаял, наклонился и осторожно поцеловал Аннушку в макушку. И тут же слегка поморщился – Аннушкина макушка пахла как-то не так, совсем даже непривычно она пахла.

– Какие симпатичные зверушки, однако… Надеюсь, вы не будете держать их в своей комнате?

– Может, поселить их в какой-нибудь комнате для гостей? – спросила Юлька.

– Лучше в подвале. Там тоже есть свободные помещения. Для таких гостей они будут в самый раз.

– А в подвальном помещении зайцам не будет слишком жарко? – вмешалась Александра.

– Так. Ну, а вы, Александра Николаевна, взрослая девушка с дипломом педагога… Диплом у вас вроде как с отличием даже?

– С отличием.

– И кого же ВЫ сегодня изловили и принесли в этот дом?

– Кое-кого принесла, – невозмутимо ответила Александра и подтащила поближе к нему сумку для гольфа. – Хотите взглянуть? – Она принялась развязывать горловину сумки.

Мишин поглядел на сумку, понюхал воздух, сморщил нос и уклонился:

– Большое спасибо, но лучше не надо. Вы просто скажите, кто там у вас?

– Зайчиха. Ну и немного зайчат к ней в придачу…

– Зайчата еще совсем грудные, папочка! – пояснила Аннушка. – Они почти что прямо при нас родились, представляешь? Лежат, бедненькие, на голом снегу, ушками дергают, глазками моргают… Невозможно же было там их оставить, правда? Мы побоялись, что сами не сумеем их выкормить, ну и прихватили заодно их маму-зайчиху.

– А что, Гуля, Кира и Юрий тоже вместе с вами целый день зайцев гоняли по острову?

– Да. Мы ведь одна крестовская компания, папка, ты же знаешь! – ответила Юлька. – Только зайцев мы не гоняли, а как раз наоборот.

– Как это прикажете понимать – наоборот?

– Мы спасали их от гонений.

– Какие такие гонения на зайцев у нас на Крестовском острове объявились? Я что-то ни о каких таких гонениях не слышал! Что все это значит, Александра Николаевна?

– Это значит, что мы их собирали в одно место, спасая от отстрела.

– Что-о?! Какого такого отстрела, я вас спрашиваю? Ну-ка выкладывайте, чем вы занимались весь день, и от какого отстрела вы спасали зайцев? Только говорите мне всю правду, пожалуйста!

– Девочки уже сказали вам правду, Дмитрий Сергеевич: мы спасали зайцев от зверского отстрела по приказу бездушных властей. Вчера ночью множество зайцев было застрелено на заброшенном стадионе Кирова. Юрик Сажин случайно там оказался и все видел, а потом нам рассказал.

– Совершенно случайно оказался ночью на заброшенном закрытом стадионе?!

– Ну, как-то же он там оказался! Да дело не в этом, а в том, что он увидел своими глазами зверскую расправу взрослых людей над беззащитными животными. После занятий в лицее он пришел сюда и рассказал все нашим девочкам и Гуле с Кирой. И мы решили, что зайцев надо немедленно спасать от возможной новой экзекуции.

– И как – спасли?

– Похоже, что да. Мы увели их со стадиона в безопасное место.

– И много на стадионе было зайцев?

– Мы не считали, но несколько сотен – это точно.

– Ну, тогда понятно, почему вы все в таком виде явились… – Дмитрий Сергеевич подошел к Александре, протянул руку к ее голове, вытащил у нее из волос засохший колосок тимофеевки, понюхал его, бросил на пол и спросил:

– А чем это от вас всех так шмонит?

В тепле одежда мазайцев оттаяла и начала испускать уже совсем густой звериный дух. Александра поджала губы и отступила назад.

– Что значит «шмонит», Дмитрий Сергеевич? – строго спросила она. – Я такого слова…

Но Юлька не дала ей договорить.

– Так это же зайцами, папка! Зайцами от нас и шмонит! Мы перевозились, пока их на новоселье устраивали!

– От нас правильно пахнет, папочка, мы же теперь мазайцы! – радостно доложила Аннушка. Она подлезла под руку отца, засунув своих зайчат в карманы куртки и придерживая их там руками. Юлька тут же просунулась под его другую, свободную руку.

– Мазайцы – это последователи деда Мазая? – спросил Дмитрий Сергеевич, обнимая дочек.

– Ну да! Это Александра Николаевна придумала!

– Ну кто же еще мог такое придумать, она же у нас филолог! Так вы хотите сказать, что на стадионе больше зайцев не осталось?

– Похоже, что не осталось.

– Как же вы их всех переловили?

– А мы их и не ловили, папа, – сказала Аннушка, – мы их просто увели со стадиона в безопасное место.

– Ну и молодцы, девчонки, что спасли длинноухих. Природу надо любить. И как же это вам удалось, Александра Николаевна? Вы что, уговаривали зайцев переселиться на новое место?

– Нет, не уговаривали. Мы устроили для них столовую подальше в парке, проложили туда от стадиона тропинку и расположили по всей ее длине морковку и капустные листья. Ну, они и двинулись по тропинке туда, куда мы им вкусный морковно-капустный путь проложили. Они же соскучились по свежим овощам.

– Остроумно. И руководили всей операцией, конечно, вы?

– Я, – скромно потупилась Александра.

– Пап! Знаешь, как Юрка и все Крестовские ребята говорят про нашу Александру Николаевну? «Крутая гувернантка»! – с гордостью поведала Юлька.

– Я с ними вполне согласен – куда уж круче! Да, кстати о Юрике. Что он был с вами от начала до конца, в этом я даже не сомневаюсь. А вот не имел ли он отношения к похищению машины из гаража Сажина?

– Да мы ее уже давно на место поставили, ты не волнуйся, папа! – сказала Юлька.

– Мы на ней овощи возили из магазина, – пояснила Аннушка.

– А кто вел машину?

– Я, – ответила Александра.

– У вас что, права есть?

– Да, есть.

– Покажите!

– Прямо сейчас?

– Желательно. Они же должны у вас быть с собой, раз вы сегодня были за рулем?

– Сейчас это невозможно, я права в Москве оставила. Но я напишу сестре, и она мне их вышлет.

– Так. Если я правильно понял, Александра Николаевна, вы сегодня вместе с детьми угнали чужую машину и раскатывали в ней по острову, не имея при себе водительских прав? – сурово спросил Мишин.

– Ах, Митенька, ну почему же чужую? – вмешалась вдруг Жанна, до того молчавшая в сторонке. – Машину взял Юрик Сажин у своего отца, взял для своих товарищей…

– Для каких товарищей – для зайцев? Если он с этих лет начал угонять машины, то ему скоро тамбовские волки станут товарищами, а не зайцы!

– Юрик это сделал ради наших девочек, чтобы они не надрывались, таская из магазина овощи для своих зайчиков. Что делать, если он такой рыцарь? Ну, зайка, да перестань же ты сердиться из-за пустяков, это ведь твои любимые дочери!

– Что-то ты очень их защищаешь в последнее время, – проворчал Мишин, остывая.

– И потом, это же просто замечательно, что у Александры есть права! Она сможет теперь отвозить девочек в лицей и забирать их обратно. Я даже могу давать ей для этого свою машину.

– Ну-ну, будто другой машины в хозяйстве не найдется… Так куда же вы отвозили овощи для зайцев на похищенной автомашине Сажина? Туда хоть дорога-то есть, к вашему заячьему пристанищу? Ну, что вы молчите-то, дочери мои милые, дочери мои любимые?

– Ты опять сердиться начнешь, папа! – сказала Юлька.

– Это почему же я начну сердиться? – насторожился отец.

– Потому что мы возили овощи к нашему старому сараю, папочка, – ответила Аннушка дрогнувшим голосом.

– Это какой такой «наш старый сарай»? – Мишин опять нахмурился и вопросительно поглядел на Александру.

Конечно, Жанна знала, о каком сарае идет речь, но тут уж она не стала вмешиваться и промолчала, будто знать не знала ни о каких заброшенных крестовских сараях. Однако мысленно еще раз похвалила находчивую гувернантку: хорошее местечко та выбрала для забав с воспитанницами, в стороне и глухомани. Проверенное, можно сказать, местечко!

– Какой сарай, я вас спрашиваю, Александра Николаевна? – уже совсем сурово спросил Мишин, уставившись на Александру.

– Обыкновенный, кирпичный, – пожав плечами, ответила Александра. – И чего это вы, Дмитрий Сергеевич, так всполошились из-за какого-то старого сарая?

Мишин побагровел и набрал в грудь как можно больше воздуха: казалось, он сейчас либо лопнет, либо взлетит к потолку, либо выпустит весь скопившийся воздух в громовом рычании. Но он заговорил тихим-претихим голосом – и это было еще страшнее.

– Юлианны, это уж не тот ли сарай, в котором вы свой киднеппинг разыгрывали?

Сестры опустили головы.

– В котором вас заперли бандиты? Сестры молчали.

– Откуда вы подземным ходом едва на волю выбрались? Где вы едва-едва не погибли?

Сестры обнялись и тихонечко заскулили. И тут, наконец, грянул гром.

– Да я завтра же взорву этот ваш сарай! Да я его по кирпичику разнесу и место засажу дубами! Столетними!

– Папочка, в сарае зайцы – нельзя его взрывать! – кинулась к нему Аннушка.

– Папка, ты никогда этого не сделаешь, ты же не террорист! – завопила Юлька.

– Юлия! – возмутилась Александра.

– Да ладно вам, Александра Николаевна! Я же знаю, что мой отец на такое злодейство не способен! Правда, папуль?

Мишин вздохнул и снизил громкость.

– Так, с вами все ясно, Юлианны. Марш в ванну, а потом сразу по кроватям! Да отмойтесь как следует, чтобы от вас зайцами не несло на весь дом. А завтра из дома ни шагу! Будете сидеть неделю под домашним арестом в своей комнате и думать о своем поведении. Вас это тоже касается, Александра Николаевна!

– Что-о? Меня – тоже иод арест? – возмутилась Александра.

– Да, вас!

– Но…

– Никаких но! Все, на сегодня с меня хватит! Все трое наверх – шагом марш! – скомандовал Мишин.

Сестры медленно, виновато шаркая ногами, поплелись наверх. За ними гордо поковыляла Александра, таща за собой попискивающую косоколесную сумку.

– Александра! Когда освободите сумку от зайчихи с крольчатами, не сочтите за труд вынести ее на помойку! – крикнул Мишин ей вдогонку, в гневе забыв про отчество гувернантки.

– Не крольчата, а зайчата, – поправила его Александра, перегнувшись над перилами. – К вашему сведению, Дмитрий Сергеевич, зайцы и кролики – это совершенно разные животные.

– Что-о? Да я вас завтра же уволю! Нет – в следующий понедельник, после того, как отсидите свой срок вместе с девчонками!

– Кроме срока ареста по вашему приговору есть еще мой испытательный срок гувернантки, записанный в договоре, а он кончается только через две недели, – отрезала Александра. После чего отправилась наверх, стараясь при этом сохранить по возможности гордый вид, что было очень сложно, поскольку она тащила за собой по ступенькам полуразвалившуюся тяжелую сумку с зайчихой и ее потомством.

– В таком случае, домашний арест продлевается на две недели! – крикнул ей вдогонку Мишин.

– Папа, мы не можем сидеть дома две недели, нам надо зайцев кормить! – закричала с площадки второго этажа Юлька.

– И в лицей ходить! – жалобно пискнула Аннушка.

– В лицей вас будет кто-нибудь отвозить и привозить обратно на машине. А остальное время будете сидеть под домашним арестом! Все!

– Па-поч-ка! – дуэтом простонали Юлианны.

– Я сказал!

Александра вдруг вернулась с полдороги и встала перед Мишиным.

– Знаете что? Это… Это абсолютно неправильный метод воспитания!

Но тут перед взбунтовавшейся гувернанткой вдруг возникла Жанна.

– Будьте добры, идите к себе, Александра! – строго сказала она. При этом она незаметно подмигнула Александре и даже чуточку улыбнулась.

Та сверкнула на Жанну черными глазищами, быстро поднялась по лестнице, грохоча тележкой, и вместе с сестрами исчезла в коридоре.

– Митенька, наша гувернантка не знала, что с этим сараем связано хулиганство Юлии и Анны. Откуда ей было знать, что это запретное для них место? Ее на первый раз можно и простить. Что это ты на нее, бедняжку, так накинулся?

– Тоже мне, нашла бедняжку… Ишь, глазищами так и сверкает, как локомотив в туннеле! А ты что-то уж очень к ней добра, – проворчал Мишин. – Ладно, ее я прощаю – можешь ей завтра так и передать. В конце концов, она и вправду могла не знать про киднеппинг. Но девчонки пусть остаются под арестом!

– Хорошо, Митенька, как скажешь.

– А вот с зайцами надо что-то делать…

– Да что с ними делать, Митенька? – пожала плечами Жанна. – Перестреляют их в конце концов, или сами с голоду передохнут. Ты уже позвонил родителям всех остальных этих… мазоистов?

– Мазайцев, – поправил ее Мишин. – Сейчас позвоню, только соберусь с силами.

– Ты что, боишься? – удивилась Жанна. – Будь мужчиной, Митенька!

– Я мужчина, но я мужчина с ушами, и мне неприятно будет слушать от знакомых, что это опять мои девочки их невинных деток с пути истинного сбивают!

– Придется пережить, Митенька, – вздохнула Жанна, – поскольку в таком утверждении содержится значительная доля правды.

– Сам знаю, да слушать-то каково!