Текст книги "Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»"

Автор книги: Юлия Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2

А в это время Жанна, невеста Дмитрия Мишина и кандидатка в мачехи его дочерям, подошла к дому-башне на Петроградской стороне. Здесь жила ее старинная подруга Агафья Тихоновна Пуповзорова, колдунья и ясновидящая. Жанна позвонила в домофон и почти сразу же услышала в ответ ликующее приветствие:

– Жанночка! Жабка моя зелененькая! Какими судьбами?

– Привет, Ага. Извини, что я без звонка. У меня к тебе дело, срочное и важное.

– Вот как! А я-то прозрела тебя и удивилась, я ведь не ждала тебя. Ну, поднимайся скорее, на улице вьюжно.

– «Прозрела» она, как же! В окно увидела небось… – прошептала Жанна.

– Да нет, не в окно: окна у нее на двадцать втором этаже, оттуда подъезд не видно, – сказал Жанне сопровождавший ее бес по имени Жан. У беса был вид гигантской ящерицы, черной, гребнистой, зубастой и мерзкой. Он шел рядом с Жанной, как ходят рядом с хозяевами большие и послушные собаки. Но кто тут был хозяином и кто кого слушался – это еще большой вопрос!

– Не хочешь ли ты сказать, что она и в самом деле прозорлива? – фыркнула Жанна. – Это, скорее, очередной ее фокус.

– А вот тут ты угадала, хозяйка. В кнопку домофона у нее вмонтирована старая шпионская камера – визитеров удивлять и сразу ошарашивать. Большие деньги отдала за нее ведьма!

– Я так и поняла, что это ее рекламные штучки. Ох, да наплевать, лишь бы в деле помогла!

– А вот это – сомнительно.

– Ты думаешь?

– Прозреваю, что это ей не по силам! – ухмыльнулся бес. – Хотя, конечно, кое-что в магии она понимает, не то что ты.

Жанна замахнулась на него сумочкой.

– Ну ты, динозавр-недоросток!

– Но-но! – пригрозил бес когтистой лапой.

Жанна отступила в раскрывшуюся дверь лифта и пригласила беса:

– Входи, Жан, и не обижайся!

– Я – на тебя обижаться? Как ты могла подумать, дорогая! – А про себя добавил ехидно: «Глупая! Какой же бес станет обижаться на свою добычу, пока она у него в руках?»

Ведьма встретила их на пороге квартиры. Почему-то на ней был белый медицинский халат, накрахмаленный до хруста.

– Проходите, проходите оба! – радушно пропела она с порога.

Ого! А вот это был уже высокий класс: Агафья Тихоновна действительно разглядела Жана, хотя тот и не проявлялся на материальном уровне. Впрочем, потому Жанна к ней и явилась с визитом, что Ага в кругу общих знакомых слыла все-таки весьма продвинутой ведьмой, давно и успешно сотрудничающей с бесами.

– Все хорошеешь, змеечка моя зеленоглазая? – спросила Ага, оглядывая Жанну критическим оком. Сама она тоже была довольно хороша собой – этакая подтянутая блондинка: и лицо, и тело – все у нее было подтянуто косметическими операциями. Поэтому издали Агафью Тихоновну вполне можно было принять за молодую женщину.

– Да ладно тебе! – поскромничала в ответ Жанна. – Я ужасно подурнела за последние полгода. И сплю, и ем плохо. У меня серьезные проблемы, Ага…

Но та замахала на нее руками:

– Никаких проблем с порога! Сначала чай с рюмочкой «Амаретто» и пирожными из «Норда».

– Мне нельзя пить, я за рулем.

– Глупости! Неужто я не выведу алкоголь из организма своей гостьи? Да запросто, одним полузаклинанием! Проходи, садись вот сюда, на диванчик, гадючка! А ты, дракончик, можешь устроиться под диваном. Пыль тебе, надеюсь, не помешает?

Жан, не протестуя, полез под диван. В некоторых случаях он пренебрегал своим достоинством, и тут был как раз тот самый случай: бесу важно было быть в курсе всех дел, затеваемых Жанной. Что-то у нее не ладились отношения с падчерицами: никак, ну просто никак не удавалось Жанне извести сестер! И бес этим, конечно, был очень огорчен.

Попили хозяйка с гостьей чаю, съели по пирожному, выпили по рюмочке душистого ликера, поговорили о здоровье и о погоде и только после этого перешли к делу.

– А дело вот в чем, – начала Жанна. – Я собираюсь выйти замуж за богатенького бизнесмена, а у него в наличии две дочери… Жутко вредные девчонки!

– Сколько лет-то им?

– Двенадцать.

– А второй?

– Обеим.

– А-а, близнецы! И что ж в них вредного?

– Ну, много всего. Главное – богомолки они! Дом в какую-то церковь превратили, бесов домашних почти всех разогнали.

– Двое нас всего и осталось, я да Михрютка-домовой, – скорбно добавил бес из-под дивана. – Прочие все захирели и от дома отошли. Остались одни минотавры в подвале – бесы мишинских охранников, скотина бестолковая, от них и прежде толку не было.

– Ясно. Так ты, коброчка, хочешь от девчонок избавиться?

– Естественно!

– Понятно. Работа на устранение… А ведь я такими делами больше не занимаюсь, сколопендрочка! Я перешла на целительство и на улаживание конфликтов второго рода.

– Чего-то я, Ага, не понимаю. Ну, целительство – это ясно, а вот как понять «конфликты второго рода»? Межпланетные что ли?

– Да нет! Это семейные конфликты второго рода – между зятьями и тещами, невестками и свекровями, двоюродными братьями и сестрами, ну и соседями, само собой. Тут меньше риска, чем при улаживании конфликтов первого рода – между женами и мужьями, родными братьями и сестрами, детьми и родителями. Помирится свекровь с невесткой – моя работа выполнена, съедет теща от нелюбимого зятя – опять же моя заслуга. Ну а если ничего не произойдет, так еще лучше – тяни и дальше с клиента деньги!

– В таком случае моя проблема как раз в твоем ключе – мачеха и падчерицы. Устрани их, а? Это ж тебе нетрудно!

– Это на первый взгляд, скорпионочка, только на первый взгляд! Падчерицы-то у тебя верующие, церковные, ведь так?

– Ну, так.

– Значит, прежде чем до них добраться, надо ангельскую защиту пробить и молитвенную ограду устранить. Мне такое, извини, не под силу, тут нужен специалист особого профиля!

– Выходит, ты мне помочь не можешь…

– Да уж, прости, змейка!

– Жаль… Выходит, зря я к тебе пришла. Ну, а лечишь-то ты как, Ага? У тебя ж нет никакого медицинского образования!

– А зачем оно мне? Я ведь на кожных болезнях специализируюсь.

– Остроумно! Мази-шмази, таблетки-горошки, ванночки да витаминчики – и порядок! Никто не выздоравливает, но никто и не умирает. Никакого риска.

– Примерно так. Сечешь, медяночка!

– А что это ты так осторожничать стала, Ага? Прежде ты неплохо зарабатывала, работая на устранение.

– Времена меняются, пиявочка. То есть, они еще не переменились, нас пока особо не преследуют, не гоняют и даже почти не разоблачают. Но старшие маги и низшие силы предупреждают, что вот-вот начнется…

– Опять будет охота на ведьм?

– Хуже.

– Что же может быть хуже?

Старая ведьма оглянулась по углам, наклонилась к самому уху Жанны и громким шепотом произнесла:

– Призрак бродит по России, призрак смерти атеизма! В стране все больше людей начинает верить в Бога, тысячами крестятся, – и вот этой-то православной волной всех нас накроет и смоет подчистую! Ни ведьм, ни магов, ни экстрасенсов в России вообще не останется! – глаза ведьмы при этих словах расширились и потемнели от ужаса.

– Какой кошмар! А может, это только слухи? Разве христианство это не просто мода, которая как пришла, так и уйдет?

– Увы, нет! Мода бывает на заграничные тряпки, на танцы, на азартные игры, наркотики и всяческое распутство, а не на христианство. Поди-ка, выстой в церкви два часа из одной только моды! Сама-то мода где придумана? В аду, тарантулка, в аду!

– Верно говорит Ага! – прозвучало из-под дивана. – Моду мы сочинили. Мы же распространяем миф о том, что христианство в России – это только мода. Кое-кто верит, однако!

– И ты прав, страшненький! Но мода там или не мода, а привольная наша житуха в этой стране, похоже, идет к концу.

– Конец света в отдельно взятой стране? – потрясенно спросила Жанна.

– Конец тьмы в отдельно взятой державе, девочки! – поправил из-под дивана бес. – У нас внизу об этом тоже слухи идут.

– Ты правду говоришь, Жан? Ой-ой-ой!.. Ну да ладно, не будем заранее горевать, – резко оборвала себя Жанна. – Авось, на наш век тьмы еще хватит. Мне бы вот только от противных девчонок избавиться. А там уже можно будет сесть и хорошенько подумать: здесь оставаться и открывать собственное дело или забрать деньги моего Мишина да за границу махнуть? У меня ведь и за рубежом связи имеются.

– А вот мне, бедненькой, здесь придется остаться и затаиться, я за границей конкуренции не выдержу. Вот я и вышла на тропу осторожности. Так что, прости, непосредственно ничем тебе помочь не смогу, эфочка ты моя![2]2
  Эфа – ядовитая змея.


[Закрыть] Я больше на устранение не работаю. А вот советом – помогу.

– Ну, помоги хоть советом, Ага!

– Адресок я тебе подкину интересненький и рекомендацию дам. Девчонки у тебя, говоришь, церковные? Так вот есть у меня на примете ведьма, которая именно по таким делам большой специалист – православная ведьма!

– Это как же так? – опешила Жанна. – Ведьма – и вдруг православная!

– А вот так, скорпеночка[3]3
  Скорпена – ядовитая рыба.


[Закрыть]. Каждая ведьма маскируется как умеет: я медицинским халатиком прикрываюсь, а матушка Ахинеюшка – монашеской ряской. Конечно, позиционирует она себя не ведьмой, а «православной целительницей и духовной помощницей», только это ведь одно и то же, как мы понимаем. У нее весь дом иконами обвешан, святой водой заставлен. Только иконы эти нельзя в церковь вносить – тут же сгорят! А своей «святой водичкой» она потихонечку травит тех, кого ей «закажут» клиенты. Такой вот у нее бизнес, крокодилочка!

– Ну дает бабулька! – захохотала Жанна. – Через святыни – травить! Класс! Давай адресок, Ага!

Адресок был тут же записан на бумажке и вручен Жанне.

На прощанье Агафья Тихоновна хотела было обнять Жанну, но та уклонилась:

– Без этих нежностей, пожалуйста! А то еще удушишь ненароком… по привычке! Пока, красавица-удавица!

– Тебя удушишь, анакондочка! – сказала Ага, закрывая входную дверь за посетителями на сложный заграничный замок. Она пересчитала сунутый ей Жанной гонорар, осталась довольна и даже запела песенку времен своей молодости:

 
Эту песню запевает
Молодежь,
молодеж– ж-жь, молодеж-ж-жь!
Наш– шу песню не задуш-ш-шишь,
Не убьеш– ш-шь,
не убьеш– шь, не убьеш-шь!
 

Агафья Тихоновна, судя по дремучей этой комсомольской песне, была намного старше, чем казалась! Оставшись одна, она приободрилась: может, права Жанна, и на их век дураков в России еще хватит? Но тут она вспомнила, что ее старинного дружка, пророка и серийного воскрешателя Гришеньку Грабового[4]4
  Григорий Петрович Грабовой, известный авантюрист и обманщик, выдававший себя за академика и профессора, а также и за новое воплощение Христа. Главная афера – воскрешение мертвых. Предсказал о себе, что в 2008 г. станет президентом России, что навряд ли исполнится, поскольку вскоре после обещания воскресить детей, погибших в Беслане, был арестован (5 апреля 2006 г.) за мошенничество и обман.


[Закрыть] уже посадили в тюрьму за мошенничество, и пригорюнилась…

А Жанна решила посетить «православную ведьму» не откладывая. Жила мать Ахинея в двухэтажном домике-флигельке в Коломне – одном из старейших районов Петербурга. Домик стоял во дворе, и в сгустившихся сумерках Жанна едва его разыскала. Она позвонила, как было велено, три раза коротко и один подлиннее – условным звонком. Открыла ей дверь сама матушка, и Жанна, увидя ее на пороге, сначала отшатнулась и хотела было бежать без оглядки. Но тут она вспомнила, что бежать-то ей больше некуда, других адресов у нее под рукой нет, и решила остаться.

Матушка Ахинея и вправду была похожа на монахиню. Небольшое круглое личико ее на первый взгляд казалось очень добрым и все состояло будто из яблочек: крутой ее лобик напоминал антоновское яблоко, две круглые румяные ранетки составляли щечки, две маленькие желтенькие китайки – подбородок с ямочкой посередине, а носик – красненькое райское яблочко. Подрясник на матери Ахинее был черненький, к монашескому кожаному поясу вязаные четочки подвешены, на голове суконная шапочка-скуфеечка, на груди медный крест на цепочке – ну как есть монашечка! Только вот крест – перевернутый.

Что сразу же отметил Жан и поспешил успокоить Жанну:

– Не пугайся, хозяйка, это не настоящая монашка, а ряженая! – Он довольно ухмыльнулся, ощерив акульи зубы. – И крестик-то, обрати внимание, перевернутый, как и положено по всем законам святотатства!

– Прошу пожаловать, гости дорогие! – пригласила матушка Ахинея: она тоже, как и ведьма Ага, сразу разглядела беса. – И пусть дизайн моей келеечки вас не смущает, это только для рядового клиента!

«Келеечка» оказалась большой, погруженной в сумрак комнатой; освещалась она лишь лампадкой из угла и желтым черепом-лампой на столе. Угол с лампадкой был сплошь завешан иконами. Жанна содрогнулась, увидев иконы, и опять нерешительно остановилась в дверях.

– Это декорация, Жанна, не бойся! Подойди поближе и погляди, какие тут иконы! – Жан, смеясь, лапой подтолкнул ее к «святому углу».

Жанна подошла, пригляделась и успокоилась. Со злобным удовлетворением она отметила, что глаза и сложенные для благословения руки святых были замазаны черной краской. А на некоторых иконах вместо святых были утопленные в оклады фотографии кинозвезд и даже парочка олигархов.

Жан демонстративно протопал в «красный угол» и уютно улегся под глумливыми образами, свернулся клубком и положил мерзкую голову на передние лапы. Уютно ему там было, безобразнику!

– Ага мне позвонила и все про твою беду поведала, – тут же приступила к делу хозяйка. – А я твою беду – руками разведу! Присядь пока на диванчик, красавица. Чайку?

– Можно чашечку, если это не слишком хлопотно. Холодно на улице. А я одета не по погоде…

– Оно и понятно. Как у нас в народе говорят, верхняя одежда крутого мена – его автомобиль…

Матушка Ахинеюшка принялась хлопотать, готовя чай, и при этом продолжала беседу.

– Как там Ага поживает, все такая же красотуля?

– Да, она недурно выглядит.

– А ведь мы с. нею почти ровесницы… К сожалению, я не могу поступиться правдой жизни во имя красоты… Имидж, имидж обязывает! Кто же доверится молодой монахине? А вот кипяточек-то уже и поспел к вашему приходу! – сообщила матушка Ахинея, потирая желтые ручки без колец и даже без маникюра, «украшенные» только коричневыми старческими пятнышками. – Кипяточек готов, сейчас травки заварим и попьем чаечку! Прошу к столу!

Жанна села на указанное место возле стола, на узкий и неудобный старинный резной стул с потрескавшимся кожаным сиденьем и высокой спинкой. На столе, рядом с черепом, уже стоял электрический самовар и стеклянный заварной чайник, на дне которого лежал коричневый и на вид какой-то подозрительный комочек. Мать Ахинея налила в чайник кипятку из самовара, комок распустился в горячей воде и превратился в подобие морского животного с шевелящимися щупальцами. По комнате поплыл приторный и даже слегка гниловатый запах. Появились две черные китайские лаковые чашки с золотыми драконами, и хозяйка с гостьей приступили к чаепитию.

– Выкладывай свою заботу со всеми подробностями, ничего не стесняйся! – пригласила хозяйка, и Жанна рассказала о своих злоключениях участливо слушающей матушке Ахинее.

– Ну что я тебе скажу? – сказала та, когда Жанна окончила рассказ. – Извести твоих девчоночек я, конечно, могу. Но работа предстоит большая, серьезная, и плату я за нее спрошу тоже серьезную. Деньги-то у тебя есть али одна только красота в наличности? Красота ведь нонче не капитал, а только средство к приобретению капитала!

– Денег у меня достаточно, об этом не беспокойтесь, матушка.

– Это хорошо. А еще ты мне рекламу сделаешь в кругах «новых русских». Много у тебя таких знакомых?

– Много, матушка. У меня других знакомых и нет.

– Вот и расчудесненько! Поможешь мне рейтинг поднять, а то конкуренты больно одолевают. Сама понимаешь, без рекламы на эзотерическом рынке не пропихнешься, а пиар нынче дорог, ах как дорог пиар-то, девушка!

– Я вам обещаю отличную рекламу в самых серьезных кругах, матушка, и даже на самом верху, но только потом, когда стану мадам Мишиной.

– Само собой, само собой. Вперед я с тебя, голубушка, возьму только деньги, простые и обыкновенные деньги.

– Сколько?

– Для начала – тысячу.

– В долларах? – спросила догадливая Жанна.

– В евро. Долларский курс чтой-то круто пошел на снижение. Ох, боюсь, вот-вот паника на валютной бирже начнется!

– У меня с собой только доллары…

– Ну, ин ладно. Сколько ж это у нас будет по нонешнему курсу, если еврики в зелененькие перевести? – матушка Ахинея извлекла из кармана подрясника калькулятор и ловко им пощелкала. Сумма матушкой была названа и тут же выложена Жанной на стол.

– Ну, а теперь тихими стопами да прямиком к делу, лапуля. Чтоб иметь подступ к девчонкам, надобно обезвредить вокруг них духовную защиту. Рабочее пространство, так сказать, обеспечить. Для этого ты мне должна будешь перетаскать по одной все иконы, какие есть у них в комнате. Я эти иконки дезактивирую, а ты их потом на место вернешь. Я их так обработаю, что ни один Ангел к ним не приблизится, не говоря уже о Святых! И святую воду, если она у них есть, прихвати. Сумеешь ты мне сюда всю эту их православную атрибутику доставить?

Жанна замялась.

А Жан в углу недовольно и предостерегающе заворочался, свирепо глядя на Ахинею.

– Не знаю, мать Ахинея… Боюсь, что не смогу я прикоснуться ко всему этому – к иконам, к святой воде…

– Вот, значит, как? Да ты, видать, далеко продвинулась, зайка моя! Хвалю, хвалю… А вот скажи мне, умница, надежный человечек у тебя в доме имеется, чтобы эту работу за тебя проделать и никому не проболтаться?

– Нет у меня такого человечка. Все теперь против меня: и домоправительница, и горничная, и секретарь моего Мишина, и даже его охрана.

– Это усложняет дело и потребует от тебя лишних вложений.

– Да я согласна, матушка, вы только помогите! Сил у меня больше нет моих падчериц терпеть, извели они меня вконец!

– Понимаю, понимаю, краса ты моя подколодная… то есть, ненаглядная! А мы вот что сделаем: мы на их территорию своего агента забросим.

– Подружку им, что ли, подсунем?

– Никакая твоя подружка не сможет святынями манипулировать, для этого бо-о-ольшая подготовка требуется! Мы это дельце иначе провернем. Они ведь малолетние, за ними глаз да глаз нужен?

– Еще как нужен!

– О-кеиньки! Значит, их отца ты без особого труда сможешь обработать в нужном направлении. Ты ему скажешь, голубушка, что девицам в переходном возрасте полезно иметь воспитательницу – бонну, гувернантку. Это теперь последний писк домашней педагогики – гувернантки. Ты отца уговоришь, а о подходящей кандидатуре я сама позабочусь. Дашь объявление в местную газетку, а я тебе, будто бы по объявлению, пришлю свою кандидатку. И красотку, и веселую, и современную, и православную – напоказ только, конечно. Всех подряд и наповал очарует! И вот эта моя гламурненькая и православненькая гувернанточка все ихние иконки по одной ко мне на обработку и перетаскает. Ну как, милушка, нравится тебе мой план?

– Еще бы! Так, может, она их заодно сразу и отравит?

Жан прислушивался к беседе двух ведьм с большим интересом, а тут и вовсе встрепенулся и даже на задние лапы привстал.

Но у матушки Ахинеи был свой план действий:

– Травить будем поэтапно. Сначала духовно, а уж потом и физически.

– А если наоборот? Сначала отравить тело, а потом, когда они ослабеют и заболеют, уже и души их православные?

– В такой очередности не проходит. Этак можно по неосторожности из обыкновенных девчонок святых мучениц сделать. А ну как они, ослабев телом, начнут еще больше о спасении своих душ беспокоиться? А вдруг они болезни свои с кротостью и терпением переносить станут? Оно тебе надо?

Жан разочарованно плюхнулся на брюхо и отвернулся. – Конечно, нет! – испугалась Жанна. – Святых мне только в доме не хватало!

– Вот именно. Помрут они в таком-то вот безобразном состоянии духа – и сразу на Небеса. А там, ежели ты их отца обидишь – а ты ведь обязательно обидишь, тебе ведь не он, а деньги его нужны, так?

– Ну так.

– Так вот, стоит тебе их отца обидеть, они там наверху попросят кого следует за папочку заступиться, и тебе, душечка, мало не покажется!

Жан в своем углу испуганно взвизгнул! Уж бес-то знал, что маленькие мученики – дети, которые долго и тяжело болели на земле, в момент смерти улетают с земли прямо на Небо, в Райские сады, к Самому Господу, и у Него в любимцах ходят. И на своей черной шкуре знал бес, что бывает, когда эти Божьи любимчики заступаются за своих родителей, за братьев и сестер, за друзей, оставшихся на земле. При мысли об этаком бедствии у Жана даже шкура зачесалась!

– Что ж… Я с вашим планом согласна, матушка Ахинея, – не стала спорить и Жанна. – Так когда ждать вашу лихую гувернантку?

– А вот как дашь объявление, так сразу позвони мне «на трубу». Я уж к тому времени подготовлю свою лучшую ученицу и сразу же пришлю ее к тебе.

– Но пусть эта ваша развеселая монашка к девчонкам не только любовь, но и мягкую строгость проявит, чтобы отец ею доволен остался!

– Уж моя кандидатка сумеет ему понравиться, не беспокойся! И о пароле мы с тобой заранее, прямо вот сейчас договоримся. Пароль такой будет: как войдет она в дом, так сразу споткнется, в долгополой монашеской юбке запутается, подол приподнимет – а под юбкой-то у нее джинсики окажутся! Это чтобы девчонкам понравиться. И скажет моя гувернантка пароль простой и запоминающийся, блин.

– Так какой пароль-то?

– Я ж тебе говорю, касаточка, пароль – «Блин»!

Жанна засмеялась.

– И в самом деле, легко запоминающийся пароль!

– Значит, договорились?

– Договорились, матушка Ахинеюшка! Довольная Жанна попрощалась, вышла на улицу, села в свою «хонду» и включила дворники: метель все не стихала, и снег уже залепил переднее стекло.

Жан, тоже довольный визитом, улегся на заднем сиденье и задремал.

В белых вихрях снежной вьюги ни ему, ни Жанне не видны были Ангелы, летевшие над машиной.

– Иван! Жанна, видно по всему, собирается начать новую крупную игру! – сказал ангел Юлиус.

– Проиграет! – успокоил его Ангел Иоанн. – Нам ее игра в дочки-мачехи не страшна. Надо только с самого начала держать все под контролем. Попросим всех Ангелов нашего дома следить за нею.

– Верно, брат! Так и сделаем.