Текст книги "Женитесь на мне, профессор! (СИ)"

Автор книги: Юлия Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Потрудилась я на славу, Городецкого поди перекашивало от смс о потраченных суммах. Впрочем, для него это не суммы, он же у нас богатей. Интересно, а на эту квартиру деньги тоже он даёт? У Дениса-то их нет.

И Дениса тоже особенно нет. Как-то выпал он из моей жизни за последние пару недель. Позвонить, что ли? Но вредный голос внутри нашептывал, что лучше поваляться на диване, посмотреть сериал. Денис предложение сделал, подготовка к свадьбе идёт, и нечего тревожить парня по пустякам.

Нет, но действительно, почему он меня не встречает после работы? Почему мы вообще вместе не живём? Если ему удобно вот так, чтобы приехал, уехал, то он сильно удивится, попав в суровый и реальный мир женатика.

А я стану замужней дамой. Это ведь серьезно, по-настоящему!

И впервые, словно только осознав данный факт, я испугалась. Ведь замужество это не только деньги, которые я получу, это еще множество обязательств по отношению к мужу! И вообще, если бы в браках все было так шоколадно, они бы не распадались так часто, если верить статистике.

Я так распаниковалась, что не нашла ничего лучше, как позвонить Денису. Он должен успокоить меня, сказать, что все будет хорошо, мы не такие как все, и прочий бред, который говорят умирающим… то есть брачующимся.

Денис не брал трубку. Я прождала десять гудков раз, другой, и на третий наконец сняли трубку.

– Денис! – позвала, приближаясь к панической атаке, если судить по количеству съеденных за последние десять минут печенюшек.

– Он в ванной, Ален, это мама, – услышала голос Любови Дмитриевны и заскрипела зубами так, что, наверное, она услышала.

– Пусть позвонит, когда выйдет.

– Хорошо. Что-то случилось?

– Нет-нет, все в порядке.

Распрощавшись, я положила трубку.

А ещё мамочка. Дотошная наседка, которая будет пристально следить за тем, как я жарю котлеты и вытираю стол, и с тайным злорадством обнаруживать, что делаю это хуже неё. А я делаю хуже, потому что котлеты вообще не люблю. И повар из меня так себе. Уборщица вообще, мягко говоря, ни о чем. Кто там ещё? Нянька для ее сыночка? Ну с этим она справится, я думаю. Будет всю семейную жизнь качать своё чадо на ручках, а он и рад. Настоящий маменькин сынок…

А лучше бы был папенькин? От одного воспоминания о котором меня дрожь охватывает? Наглым, самоуверенным бабником? Нет, спасибо. Мне ещё надо с папенькой ужиться как-то.

Я уставилась на себя в зеркало: глаза чумные, бледная… Боже, Кулагина, куда ты вообще лезешь! В эту семейку психов-извращенцев!

И тут зазвонил телефон, ненадолго выбив меня из струи осознания великих истин.

– Денис! – чуть ли не крикнула я. – Приезжай ко мне.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил он. У, вылитая мамаша.

– Я очень по тебе соскучилась. Приезжай, я жду.

– Ален, – он явственно вздохнул, – сегодня столько дел было, к тому же я машину в сервис загнал, может, завтра?

Завтра я, возможно, уже пересеку Атлантику, в ужасе убегая от вот-вот готового обрушиться счастья.

– Бери такси.

Пауза, сопит в трубку, как маленький. Я вздохнула.

– Ладно, забей, все нормально.

– Точно? Не обижайся, малыш, в субботу я весь твой.

Вот и поговорили. Кто ещё кого в график вписывает? Я его или он таки меня? Ладно, при встрече я с ним поговорю. Лайтово так, чтобы не спугнуть, но кое-что вызнать.

Но к субботе я немного остыла, решив, что дала маху. Пожалуй, разговоры с Денисом до брака лучше не заводить. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Неделя до отъезда в Питер шла удивительно быстро, а я каждый день думала, правильно ли сделала, согласившись на подобную авантюру. Денису сказала, что мы с его отцом едем от института на форум, он, немного подумав, пожал плечами, мол, ладно.

Маменька и то больше энтузиазма проявила. Выспрашивала, рассказывала про Питер, куда сходить, велела Пал Сергеичу со всей ответственностью подойти к вопросу и показать город. Он обещал, чуть ли не поклялся, приложив руку к сердцу. Только вопрос, оно у него вообще есть?

Глава 8

В Питере я не была и на самолете не летала, потому мое путешествие началось ещё по дороге в аэропорт. За эту неделю Городецкий так толком и не рассказал, что конкретно от меня нужно, обозначив область моих действий категорией «улыбаемся и машем». Это я могу, не вопрос.

В аэропорту мы разместились в зале ожидания отдельно от простых смертных, и Пал Сергеич сразу уткнулся в ноутбук, сказав, что ему надо поработать. Я не мешала, сидела рядом на диванчике, стянув балетки и сунув под себя ноги, и с удовольствием за ним наблюдала.

Когда он отключал своё соблазнительное дьявольское нутро, то становился другим. Вот сейчас собранный, серьезный, деловой. Настоящий мужчина, настоящий бизнесмен. Смотришь на такого и хочется себе забрать. Я вздохнула. Что-то, Кулагина, ты губу раскатала. Но раскатывай или нет, следовало признать, что этот мужчина стал занимать в моей голове слишком много места.

– О чем задумалась, Аленка? – задал вопрос Городецкий, не отрывая взгляд от ноутбука, я пожала плечами.

Пал Сергеич вдруг отставил ноутбук на ручку дивана и, повернувшись, аккуратно потянул мои ноги, выпрямляя. В общественном месте я подвоха не ожидала и поддалась, а он положил мои ноги себе на колени. И снова взяв ноут, вернулся к работе. Я замерла почти в немыслимой позе, боясь пошевелиться.

– Расслабься, Кулагина, – заметил Пал Сергеич, по-прежнему не отвлекаясь от работы, – привыкай к новой роли, если ты будешь так вести себя, то даже памятник Екатерины тебе не поверит.

Ему легко говорить. Расслабься… вон как на нас сразу остальные коситься начали. Я взяла и ляпнула:

– Мы с вами, как Лолита и Гумберт.

Профессор, немного поморгав, ответил, вздыхая:

– Ну если тебе так нравится…

– Что значит нравится? Просто со стороны мы, наверное, выглядим странно.

– Ален, ты совершеннолетняя молодая девушка, а я не так стар, как тебе, по всей видимости, кажется, – он бросил в мою сторону насмешливый взгляд, – такими отношениями сейчас никого не удивишь.

Я скривилась, но промолчала, решив, что диалог не имеет смысла. Закрыла глаза и даже начала дремать, когда почувствовала, что Городецкий гладит мои ноги. Даже если бы он их не гладил, а просто положил свои горячие ладони, я бы начала возбуждаться, что говорить о реальности.

Распахнув глаза, снова уставилась на него. Пал Сергеич взгляда от ноутбука не отрывал, словно там у него магнит какой. А руки жили сами по себе, одна на клавиатуре, другая на моей стопе.

– Пал Сергеич, – выдохнула я, поджимая пальцы. Рука на моей ноге замерла, вторая продолжала отстукивать по клавишам.

– Тебе не нравится? – задал он вопрос. Я покосилась по сторонам. Мне-то нравится, и всем окружающим по ходу тоже, вон как пялятся.

– Мне в туалет надо, – пискнула я, Городецкий только улыбнулся краем губ, отпуская меня.

Боже, как в плену побывала, я и не чувствовала, в каком напряжении находилась все это время. Сунув ноги в балетки, позорно сбежала. Стояла в туалете, рассматривая себя в зеркало. Кажется, я дала маху, согласившись изобразить спутницу Городецкого, чувствую, эту поездку буду вспоминать дольше, чем теннис.

И оказалась права, только вот мотивов для воспоминаний было куда больше, чем я думала.

Но в целом, все шло неплохо. Летать мне понравилось, ощущений масса, от восторга до ужаса. Хотя Городецкий и наблюдал с любопытством, словно я зверь невиданный. Он-то поди даже не заметил, что мы вообще летели. По крайней мере, эмоций на лице я не увидела.

По приезду взяли в каршеринг «Ауди А3», из неё я отписалась Денису, что долетели хорошо. Он пожелал мне хорошо провести время и не пропадать.

Последнего я обещать не могла, потому что пропадать начала почти сразу. Питер оказался красивым даже на окраине, но когда мы въехали в центр, я сидела, почти впечатавшись в стекло.

Остановились мы практически возле Исаакиевского собора, через дорогу. Ну офигеть же можно. Я глазела по сторонам, ничего не слыша и не видя и на улице, и в гостинице, и только услышав:

– Вот ключ от вашего номера, приятного отдыха, – наконец, повернулась к Городецкому.

Перевела взгляд на его руки, в них была одна пластиковая карта-ключ. И в голову мою закрались кое-какие подозрения.

Высказывать я их не спешила, только когда мы оказались в лифте (удачно вдвоём), встала напротив и ткнула пальцем ему в грудь. Как палец не сломала-то, а, непонятно, об эту твердь.

– У нас что, один номер?

– Естественно, – невозмутимо ответил он, – где ты видела любовниц, живущих отдельно?

Тут лифт остановился, и я резко развернулась к выходу. Увидев перед собой достопочтенную пару около семидесяти, улыбнулась и вышла. Городецкий вёл меня по коридору, положив руку на талию, тем самым парализовав мою волю и часть мышц. Может, у него что-то встроено в ладони? Это многое бы объяснило в моем поведении.

Номер оказался шикарным, большая гостиная и спальня с огромной кроватью, при одном взгляде на которую сразу посещают грешные мысли. Она и Городецкий просто созданы друг для друга. Ну и я бы между ними неплохо смотрелась. Божечки, Кулагина, уймись! Не будешь ты с ним спать. Не будешь, и точка. И ещё одна. И ещё. А многоточие это уже так неопределенно…

– Чего застыла, Аленка? – шепнул на ухо Пал Сергеич, пока я гипнотизировала кровать, стоя на пороге комнаты.

Сделав пару шагов вперед, повернулась и лицезрела насмешливый взгляд Городецкого. Он стоял, привалившись к косяку плечом и сложив на груди руки. Выглядел, кстати, так, что слюни подбирать замучаешься. Тонкая рубашка, обтягивающая широкие плечи, и джинсы – самый обычный наряд, но этот в нем выглядит так, что хочется взять и все снять, даже не знаю, с него или с себя. Лучше с обоих.

В общем, собрав остаток здравых мыслей, я нахмурилась и строго сказала:

– Я буду спать здесь.

– Не вопрос.

– А вы нет.

– И где же я буду спать, боюсь спросить? – вздернул он бровь.

– В гостиной есть диван.

– А как же уважение к старшему поколению?

– Вот только не надо передергивать, – сказала ему и, опять подумав о двусмысленности, покраснела, добавив, – это ваш косяк с кроватями, так что на диване спите вы.

Говоря это, я отступала задом в комнату и, наткнувшись на кровать, села на край. Вроде как заклеймила. Городецкий сделал шаг в мою сторону, я немного поёрзала. На следующий шаг сглотнула, на третий вскочила, поняв, что пора действовать.

– Ладно, вы тут, а я на диване, – и пулей выскочила из комнаты.

Диван, кстати, очень даже неплох, и вообще, он сложенный шире моего разложенного на вид. Так что перекантуюсь тут.

– Ну что, какие у нас планы? – бодро поинтересовалась, как только Городецкий появился в гостиной.

– Я бы принял душ, поел, но надо ехать на форум. Так что все радости жизни оставим на потом.

Форум напоминал улей, поначалу я таскалась за Пал Сергеичем хвостом, ожидая каких-то указаний, но потом оставила его наедине с кучей народа и отправилась бродить. Было скучновато, мне точно. Потолкавшись то там, то тут, взяла два кофе и отправилась туда, где оставила Городецкого.

Он был на месте, но не один. Я так и замерла со стаканчиками в руках. Потому что рядом с ним сидела какая-то блондинка, и я отчетливо видела, как она наглаживает своей ногой ногу Пал Сергеича. И не говорите мне, что у него там что-то чешется! Вон какая морда довольная.

Мысленно я вылила один стакан кофе ему на брюки, второй даме на грудь, но на деле только с улыбкой поставила на стол перед ним. Пал Сергеич впился внимательным взглядом, словно почувствовал что. Берегите брюки, профессор Городецкий, чем на меня смотреть!

– Спасибо, Ален, – сказал, взяв стаканчик и сделав глоток. – Знакомься, это Марина Викторовна из СПБГУ, а это моя помощница Алена.

Женщина улыбнулась, окинув быстрым взглядом. Конкуренткой она меня явно не считала, ну да, ещё бы, я же не в обтягивающей юбке и блузки с тремя расстегнутыми сверху пуговицами у меня тоже нет, и моя нога никого не наглаживает.

– Может, и мне кофе принесете? – обратилась ко мне выдра.

– Это не входит в мои обязанности, – ядовито заметила я, садясь напротив них, специально подальше от этого бабника престарелого.

Он рассматривал меня с усмешкой, а потом взял и сказал:

– Марина Викторовна, вы извините, но у нас много дел, – и поднялся. Дама такого не ожидала, растерялась, даже часть лоска с неё слетела. – Ещё увидимся, – он подал ей руку без какого бы то ни было намёка на соблазн, чем лишил последних надежд на счастливую ночь, полную блаженства и криков в экстазе.

Сделав мне знак, направился быстрым шагом прочь, я едва за ним поспевала.

– Мы куда так спешим, Пал Сергеич? – Все же задала вопрос, пытаясь догнать его, чтобы идти вровень.

Но он вдруг резко свернул в коридор, я по инерции прошла прямо. Тормознув и чертыхнувшись, сдала назад, завернула за поворот, и тут же оказалась схвачена его сильными руками и прижата к стене. Пал Сергеич нависал надо мной, опираясь на руку, и был так близко, что я дыхание затаила. А он вдруг спросил, улыбнувшись:

– Аленка, ты что, ревнуешь?

От неожиданности я вылупила на него глаза. Я ревную? Он в своём уме?

– Просто не люблю женщин, которые трут свои ноги о других. Это негигиенично, в конце концов.

Городецкий рассмеялся, уткнувшись носом мне в волосы. Так, я сейчас грохнусь в обморок, нос у него видать тоже с каким-то сенсором. Может, он просто робот? Секс-машина. Я бы не удивилась.

– Глупенькая, – пробормотал он мне в волосы, я вжалась в стену, пытаясь хоть немного увеличить расстояние между нами и тем самым сохранить остатки здравого смысла.

– Давайте без оскорблений, – заметила, подняв на него глаза, – даю сто из ста, что если бы не я, она бы оказалась у вас в постели.

Он продолжал смотреть мне в глаза так пристально, что я начала терять боевой задор. Ещё немного вжалась в стену, там, наверное, останется отпечаток моей спины. Пал Сергеич, наклонившись к моему уху, прошептал:

– Я ее не хочу, Ален. Я тебя хочу.

Эти слова заставили голову закружиться, а коленки в очередной раз предательски задрожать. Мы так и стояли, не касаясь друг друга: Пал Сергеич опирался на руки, я сжала ладони в кулаки, чтобы не вцепиться в его сильные плечи.

Главное, не смотреть ему в глаза, а то я знаю, чем все кончится. На три дня мы запремся в номере и не будем вылезать из постели, а потом я приеду в Москву и останусь за порогом безбедной жизни.

Нет, Денис мой якорь, который тащит меня на дно, то есть я хотела сказать, позволяет крепко стоять на ногах, и потому нужно сейчас найти в себе силы отреагировать спокойно и правильно, даже если мое тело со мной не согласно. Давай, Кулагина, ты сможешь!

– Извините, мне надо в туалет, – пискнула я и, выскользнув из-под рук Городецкого, понеслась, куда глаза глядят.

Но форум большой, и через пять минут я остановилась, сама не зная где. Отдышавшись, попыталась собраться с мыслями, хотя в голове стояли последние слова Городецкого, заставляя сердце быстрее гнать кровь по телу, которое и так уже дрожало будь здоров.

Он меня хочет! Профессор Городецкий хочет меня! Глупая улыбка расползлась по лицу, но я тут же ее стёрла, одернув блузку. Ни черта он не получит. А то захотел и рыбку съесть, и… черт, забыла, как там говорится. Короче, не видать ему меня, даю слово!

Кому только – непонятно, самой себе уже не верю. Вздохнув, я поплелась обратно, надеясь, что судьба каким-то образом сведёт нас вместе, но она, видимо, решила не облегчать мне задачу, поэтому через десять минут блужданий я набрала номер Городецкого.

– Двигай к машине, – сказал он, – я минут через десять выйду.

В отель мы ехали, делая вид, что ничего не было. Хотя я и поглядывала на Пал Сергеича, пытаясь обнаружить в нем какие-то эмоции, но он был непробиваем. Может ведь, а, не то, что я, как идиотка, километражи наматываю, чтобы стресс снять.

– Теперь наконец поесть и душ, – заметил Городецкий, когда мы шли к дверям гостиницы.

В фойе задержались, потому что кто-то позвал Пал Сергеича, обернувшись, я увидела высокого стройного брюнета лет двадцати семи, очень симпатичного. Приближаясь к нам, он смотрел на меня, словно пытался оценить. А профессор, поймав его взгляд, притянул за плечи, прижав к своему горячему телу. Мне не оставалось ничего иного, как обнять его в ответ, и самое ужасное, мне понравилось. Понравилось чувствовать его тело под своей ладонью. Понравилось прижиматься к нему, пока он поглаживает мое плечо пальцами, чувствовать так ярко его запах. Близость с ним одновременно будоражила и успокаивала, даря чувство защищенности.

И я немного испугалась, впервые остро осознав, что мне не хочется, чтобы это кончалось.

В общем, пока я стояла, малость ошарашенная этим открытием, молодой человек приблизился и поздоровался за руку с Городецким.

– Знакомьтесь, – вернул меня в реальность голос профессора, – это Максим, сын моего делового партнёра, а это Алена.

Ну да, можно не пояснять, да и странно это прозвучало бы: моя любовница.

Я протянула руку, улыбнувшись, для чего пришлось отцепиться от Пал Сергеича. А Максим взял и поцеловал ее, смутив тем самым до чёртиков. Я покосилась на Городецкого, тот только едва заметно нахмурился, но тут же вернул обычное выражение лица, благо мою руку уже выпустили из влажных и трепетных объятий.

– Вы в ресторан? – спросил тем временем Максим, и мы все сделали вид, что сейчас ничего эдакого не произошло? Может, в Питере так принято, культурная столица, все дела…

– Да, составишь компанию? – предложил Городецкий, и тот согласился.

Если честно, мне было все равно, потому что я успела изрядно проголодаться и, когда принесли заказ (объемный), принялась трескать. Максим наблюдал за мной с интересом. Ну да, может, не очень эстетично, но я голодна, а тут жутко вкусно готовят.

– У девушки хороший аппетит, – заметил Пал Сергеичу, тот усмехнулся, кинув на меня взгляд.

– Это во всем, – заметил, а я бросила укоризненный взгляд, не переставая жевать.

– Расскажите о себе, Алена, – обратился ко мне Максим, и я чуть не закашлялась, так как совсем не ожидала подобного интереса.

Бросив взгляд на Городецкого, который оставался непроницаемым, коротко рассказала:

– Да ничего интересного, учусь в институте на инженера, это сейчас практически единственное, что занимает мою жизнь.

Покосившись на профессора, поймала задумчивый взгляд, направленный на меня, опять какую-нибудь пакость вынашивает? Но он молчал, вскоре у мужчин завязался разговор, а я, наевшись, дремала с открытыми глазами, все-таки день был тяжелым и насыщенным.

Наконец, мы распрощались с Максимом и отправились в номер. Если до этого я мечтала улечься после душа баиньки, то ближе к номеру ощутила привычную нервозность, там же ОНА. Кровать, воплощающая собой все пороки человечества и предлагающая их вкусить прямо сейчас. Главный порок, конечно, шел по правую руку от меня.

– Как тебе Макс? – задал вопрос, я пожала плечами.

– Симпатичный, – ответила коротко, даже не задумываясь.

Городецкий кивнул, открыв дверь в номер, пропустил меня вперед.

– Я в душ, – сказал и сразу удалился.

Вышел он минут через двадцать, и о боги! В одном полотенце! Я в это время сидела на диване и подобной подлости не ожидала. Когда он явился перед мои очи, то я просто неприлично открыла рот, впившись глазами в великолепное тело. Оно действительно было таковым. Никакие древнегреческие боги рядом не валялись даже. Широкие плечи с капельками воды, узкие бедра, обтянутые полотенцем, накачанный пресс, сильные руки… Как он сожмет меня ими, нависая сверху и…

– Алена, – позвал он, я наконец смогла сфокусировать взгляд на его глазах, – ты очень громко думаешь.

Я заморгала, стремительно краснея и огромным усилием воли (прав был Денис, есть она у меня) заставила себя отвернуться, произнеся:

– Не понимаю, о чем вы.

Смешок я услышала, и шаги удаляющиеся тоже. Не удержавшись, обернулась, чтобы взглянуть на него сзади. Хорош, чертяка, ох, хорош. Надо бежать, пока он полотенце не снял.

И я пулей помчалась в ванную комнату. Заперлась на задвижку, немного поглазев на нее, открылась. Ну а вдруг? Что вдруг, дура несчастная?! И снова закрылась. Нечего тут, меня голым торсом не возьмешь.

Приняв душ, переоделась в легкие брюки и тунику, выйдя, обнаружила Городецкого на моем диване.

– Решили все-таки быть джентльменом и уступить мне кровать? – язвительно спросила его, он только усмехнулся.

Я прошла в комнату, потому что шкаф располагалась в ней, и покосившись на место разврата, убрала туда джинсы и блузку.

– Какие у нас планы? – поинтересовалась, вернувшись в гостиную.

– Я думаю о разводе, – сказал он серьезно, а я даже глаза расширила. Но Городецкий насмешливо добавил. – О разводе мостов, Кулагина.

У, гад, как есть.

– Я догадалась, – скроила в ответ рожицу.

– Тогда предлагаю прогуляться по центру для начала, ты ведь впервые в Питере.

Я кивнула, Городецкий встал, красивый такой, в свежей рубашке и джинсах. Взрослый, сексуальный, сильный. Божечки, Аленка, что за минута почета? Возьми себя в руки. Похотливый козел он, вот кто. Правильно, так и жить сразу как-то легче стало.

И мы отправились гулять. Белые ночи еще не наступили, но все равно было гораздо светлее, чем в Москве в это время. Город покорил меня с первого взгляда. Здания, улица, памятники, но главное – дух. Особенный, какого нет, наверное, нигде. У Питера был такой дух, что хотелось все бросить и навсегда остаться тут.

– Вижу, ты под впечатлением, – улыбнулся Городецкий, когда ближе к полуночи мы вышли на дворцовую набережную и двинули вдоль нее к причалам, чтобы посмотреть развод мостов с кораблика.

– Да, – закивала я, поймав его взгляд. Или у меня крыша едет от здешней влажности, или он всю прогулку смотрит на меня как-то иначе. С интересом, улыбкой и легкой задумчивостью. Если честно, мне это одновременно и нравилось, и настораживало.

На кораблике было холодно. Мало того, что ночь, ещё и вода. Нам выдали пледы, я куталась в свой и все равно мёрзла, потому что так и была в легкой тунике и брюках. А это Питер, тут своя погода. Я шмыгнула носом, а Пал Сергеич спросил:

– Замёрзла?

– Да, но в каюту не пойду, даже не просите.

Он рассмеялся, а потом взял и обнял меня сзади, прижимая к себе. Мне сразу стало теплее по двум причинам. Первая связана с терморегуляцией, вторая с вновь задрожавшими коленками… ну вы поняли.

Я вцепилась в плед, словно он мог меня спасти, а Пал Сергеич положил свои ладони на мои. Слава богу, вновь разливающийся по телу жар не успел до них дойти, а то мои слова о «замёрзла» уже можно подвергать сомнениям.

– Сейчас начнётся, – шепнул он на ухо, а я беззвучно спросила:

– Что?

Ответа не получила, но он уже и не был нужен, потому что мост начал разводиться. Это было одновременно странно и красиво, захватывающе даже, что ли. Я немного расслабилась и упустила момент, когда руки с моих плеч переместились на талию. Только почувствовав, как Городецкий прижал меня, поняла, что сплоховала.

– Расслабься, – снова шепнул он мне в ухо, тем самым только усугубляя мою нервозность.

Развернувшись в его руках, я подняла глаза.

– Пал Сергеич… – сама не знаю, что я собиралась сказать? Что не надо? Перестаньте меня обнимать? Это некрасиво, неприлично?

Но выдохнуть удалось только имя-отчество, потому что Городецкий, снова переместив руки мне на плечи, прижал к себе. Я уткнулась щекой в его рубашку и почувствовала себя подозрительно счастливой. Нерешительно подняла руки и обняла за талию. Так мы и простояли на палубе, глядя на развод мостов, и я вам скажу, сложно определить, что мне понравилось больше: объятья или шоу.

Мы уже приплыли к причалу и народ поплёлся на выход, только когда люди схлынули, я отстранились. Смотреть в глаза Пал Сергеичу было стыдно до невозможности. Но он взял меня за руку, не требуя ни слов, ни взглядов. И всю обратную дорогу мы так и шли, держась за руки, и сердце отчего-то то замирало, то пускалось вскачь, так что я всерьез озаботилась походом к кардиологу в ближайшее время.

В фойе гостиницы руки мы отпустили, тоже не сговариваясь, и почему-то сразу стало одиноко. За время прогулки мы ни разу не смотрели друг на друга, хотя не знаю, может, Пал Сергеич поглядывал, я же только вбок, в конце концов, можно же сказать, что любуюсь городом.

На этаж поднялись в тишине. Открыв дверь, Городецкий пропустил меня внутрь, зайдя следом, включил свет.

– Устала? – спросил, я пожала плечами.

– Наверное, поспать бы не отказалась.

И покосилась на диван. Мы с Пал Сергеичем стояли друг напротив друга, и между нами происходило что-то странное, новое. Сейчас он приблизится и…

– Спокойной ночи, Кулагина, – сказал Городецкий и, развернувшись на пятках, прошёл к себе.

Я немного похлопала глазами. Да уж, ты, Алена, как всегда размечталась, а реальность оказалась далека от вымыслов.

Взяв пижаму, которую приготовила ещё до выхода, я быстро переоделась в ванной. На выходе, открыв дверь, высунула голову. Пусто. Сексуальных преследователей, к сожалению, не было. Я на цыпочках проскакала вперед и оказалась гостиной. Горела лампа вместо включенного до этого света, на диване лежали подушка и одеяло.

Против воли я улыбнулась. Он заботится обо мне! Это так мило! Жаль, его самого нет. Я шмыгнула под одеяло, устраиваясь поудобнее, прислушивалась к тишине и думала: спит или нет? Придёт или нет?

Мне почему-то одновременно хотелось и того, и другого. А ещё больше хотелось его. Так и представляла, как он там раздевается, сидит на краю кровати в расстегнутой рубашке, терзаясь сомнениями. Как встаёт и идёт к двери, картинно застывая, положив руку на ручку. Отличная фотосессия бы вышла. Пал Сергеич мог стать фотомоделью и грести деньги лопатой. Он и сейчас гребёт, конечно, да и проблем у него особенно не наблюдается…

За этими мыслями я заснула, так и не узнав, смог ли воображаемый профессор открыть дверь или остался в комнате в плену собственных желаний.

Открыв утром глаза, первое, что увидела… короче, глаза я закрыла и даже зажмурилась для надёжности, пока красные пятна не пошли. Но реальность не изменилась. В кресле напротив меня сидел Городецкий в трусах и рубашке нараспашку, волосы растрепаны, в руках чашка, судя по запаху, с кофе. Взгляд мой автоматически упирался туда, куда был не должен, и я торопливо села, чтобы оказаться на уровень выше, где мои глаза по крайней мере смотрели в профессорские голубые очи.

– Доброе утро, Кулагина, – усмехнулся Городецкий, я, сглотнув, кивнула.

– Д-д-доброе, – кажется, на меня опять напала заика.

А ещё кажется, прямо сейчас нападет один сексуальный полуголый профессор. Потому что поднявшись, Городецкий сделал шаг к дивану.

Завис надо мной, так что мой взгляд опять оказался на уровне того, что ниже пояса. Специально он, что ли? Я подняла глаза, часто моргая, ждала продолжения.

– Кофе?

Такого вопроса я не предвидела, заморгала ещё чаще, Городецкий рассмеялся. Это немного привело меня в чувство, и я наконец собралась.

– Не откажусь.

Кивнув, Пал Сергеич сделал несколько шагов в сторону к стоящему передвижному столику, на ходу бросив:

– Кстати, у тебя красивая грудь.

Я опустила голову вниз в вырез майки. Так вот зачем он подошёл! Посмотреть! Вот ведь гад! Воспользовался моим сонным состоянием. Ладно, профессор, я вам покажу, что тоже не лыком шита.

– Рада, что вам нравится, – ответила, наблюдая, как он наливает кофе. Передав чашку мне в руки, вернулся в кресло и взял свою.

– Спасибо, – поблагодарила его и добавила, – кстати, у вас шикарная задница.

Кулагина, неужели ты это сказала? Судя по изумленному выражению лица напротив – точно сказала. И где была твоя голова? А где вообще может быть голова, когда я уже шесть минут семнадцать секунд наблюдаю полуголого красавчика?

Городецкий покачал головой, делая глоток.

– Язык у тебя… – и мы снова уставились друг на друга.

Почти уверена, что наши мысли двигались в одном направлении, и направление это мне очень нравилось. Уже привычно начало скручивать низ живота, и сердце забилось в рваном темпе.

– Какие у нас планы на сегодня? – задала вопрос.

– Вообще-то я планирую поработать.

– Не вопрос. Я тогда погуляю.

– Отлично. Но для начала предлагаю позавтракать, я заказал доставку в номер, что скажешь?

Я пожала плечами, вставая.

– Кто за девушку платит, тот ее и… – не успела я закончить, под его взглядом осеклась, но тут же язвительно добавила, – танцует, Пал Сергеич. А вы что подумали?

Он усмехнулся, окинув меня взглядом, таким, что по телу сразу толпа мурашек пробежала. Задержался на ногах, скользнул по груди, шее… словно дотрагивался, я тяжело выдохнула, не удержавшись, и поспешила в ванную.

– Кстати, Кулагина, – услышала в спину, – я прекрасно танцую.

Шмыгнув за дверь и закрыв, прислонилась к ней спиной, шепча:

– Даже не сомневаюсь, Пал Сергеич…