Текст книги "Заклятье зверя"

Автор книги: Юлия Набокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– До города пешком путь неблизкий, а с нами уже к ночи будешь там.

Предложение было слишком заманчивым, чтобы гордо его проигнорировать. А отзывавшаяся болью нога решила дело. Уж лучше с ветерком и под защитой вооруженного отряда доехать до города, чем ковылять впотьмах одному.

Девчонка, назвавшаяся Адонией, и впрямь оказалась искусной целительницей. Поддавшись ее настойчивым уговорам, Вернер позволил ей осмотреть поврежденную ногу и поводить над ней тонюсенькими ручонками. Уже через мгновение его скепсис сменился уважением – боль уходила, наполняя мышцы приятной прохладой и снимая усталость. Пока Адония продолжала свои манипуляции, Вернер завел разговор с магом, назвавшимся Огастесом. Осторожно расспросив его, юноша быстро выяснил, что тот менее искусен, чем его бывший учитель Гидеон, и потерял к нему всяческий интерес.

От болтовни Адонии вскоре загудела голова. Зато Вернер узнал все обо всех. Важного рыцаря во главе отряда звали Хартвиг, знатную девушку в карете – Ивонна. Отец ее был первый богач в Левенделле, туда-то и направлялся отряд. А возвращалась Ивонна из Меласема – там жила ее тетка. В Трамории путешественники собирались остановиться на ночлег и поменять лошадей, а оттуда – держать путь до Фергала.

Вот бы напроситься с ними в столицу, размечтался Вернер, тогда уж по дороге точно никто не привяжется. Но об этом не могло быть и речи: ему и так сильно повезло, что путешественники согласились подбросить его до ближайшего города. Там их пути разойдутся.

Золотоволосая Ивонна со своим отрядом с ветерком и без приключений доедет до Фергала, а путь Вернера растянется вдвое, а то и больше. Пока он найдет в Трамории работу, чтобы разжиться деньгами на лошадь, или сговорится о том, чтобы купцы, направляющиеся в столицу, согласились взять его в свой обоз, отряд Хартвига будет уже в Фергале.

– Прости, что ты сказала? – перебил он болтавшую без умолку Адонию.

– Свадьба совсем слажена, уже обо всем договорились, – возбужденно затрещала та. – А господин Дамарис – такой славный молодой мужчина, племянник важного инквизитора, вот повезло-то госпоже Ивонне.

Вернер поморщился: в голове у него стоял гул, напоминавший гудение пчелиного роя. Почему-то вполне естественная мысль о том, что у знатной и недосягаемой Ивонны есть жених, показалась ему неприятной.

– Примолкни, трещотка! – осадил болтушку Огастес.

Адония обиженно отвернулась, а Вернер с благодарностью взглянул на мага. Тот вовремя вмешался. Слушать речи о выдающихся достоинствах «господина Дамариса» Вернеру сейчас хотелось меньше всего на свете.

Глава 4
Испытание

Сгустившиеся сумерки озаряло лишь пламя факелов, которые везли всадники. Вопреки заверениям Хартвига, что вот-вот покажется город, впереди не было видно ни огонька. Дорога была пуста: другие путники остались на ночлег в придорожных тавернах.

Но Хартвиг не терял надежды заночевать в городе. Монотонное движение повозки убаюкивало, и, обессиленный от первого дня пути, Вернер задремал.

Разбудил его оглушительный визг Адонии над самым ухом. А потом кто-то схватил его за плечо и сбросил на землю. Жестокое падение развеяло остатки сна, и Вернер огляделся. На них напали! Зеленокожие, о которых он раньше только слышал по рассказам Гидеона, окружили их, перегородив дорогу и оттесняя к лесу, казавшемуся огромной черной дырой, ведущей в саму Преисподнюю.

Мечники, выставив щиты и обнажив оружие, обступили повозку с каретой и готовились отразить нападение приближающихся орков и троллей. Лучник, взобравшись на повозку, торопливо пускал стрелы. Вернер во все глаза уставился на костяной лук. Прежде он видел только простой имперский лук у своего приятеля Дрездена. От Дрездена же слышал и о более мощных боевых луках – с костяными вкраплениями. В бою, рассказывал охотник, они хороши тем, что позволяют пускать стрелы чаще. И владеют ими не простые стрелки, а уже искусные бойцы. Вернер с уважением покосился на лучника, едва успевавшего накладывать стрелы на тетиву. Затем обернулся на зеленокожих, и его сердце упало. Нападавших тварей это не останавливало, только злило – их было больше, и исход схватки был заранее предрешен. Понимал это и опытный лучник, поэтому руки его, натягивая тетиву, мелко дрожали.

Рядом с Вернером у повозки стоял Огастес, стиснувший посох и готовый защитить отряд от первой атаки. В воздухе пахло грозой, и, несмотря на испуганное ржание лошадей, воинственные крики орков и взволнованные переговоры между воинами, Вернер расслышал характерный треск, который издавали нервно сжатые пальцы мага.

Прозрачный камень, венчающий посох, зажегся всполохами голубого света и собирал магию из воздуха. Огастес готовился применить любимое заклинание Гидеона – молнию. Да разве молния остановит почти сотню разъяренных орков и гоблинов, почуявших легкую наживу? Одно только драгоценное колечко с руки Ивонны – знатный улов! А сколько еще ценностей в сундуках, которые она везет с собой?

Зеленокожие этого пока не знали, но богатая карета с охраной не могла не привлечь их внимания. Кстати, самой богатейки что-то не видно. Сидит в своей карете и носу не высовывает. А двое мечников подпирают карету спиной, готовые защищать госпожу до последнего вздоха.

– Далеко до Трамории? – Вернер обернулся к сжавшейся в комок Адонии, которая сидела на земле, прислонясь спиной к колесу повозки и вцепившись в Посох Верующего.

Ему пришлось дважды повторить вопрос и хорошенько встряхнуть девушку, прежде чем она его услышала.

– Не знаю, – испуганно пропищала она, глядя на него снизу вверх.

– Как это не знаю? – рявкнул Вернер. – Мы давно должны были приехать. Значит, город совсем близко.

И тут же осекся, поняв, что крупный отряд зеленокожих не стал бы нападать вблизи крупного города.

– Мы сбились с пути, – с нарастающей паникой прошептала Адония и от волнения выронила посох под ноги Вернеру. – Хартвиг остановил отряд, и они решали, куда ехать, когда появились эти…

Значит, помощи ждать неоткуда, помрачнел Вернер. Глядя на его изменившееся лицо, девчонка просто затряслась от страха и тоненько взвизгнула:

– Что же теперь будет-то? Мы все умрем!

– Первый раз, что ли? – прикрикнул на нее Вернер.

– Умирать? – Адония, подобрав с земли посох, непонимающе округлила глаза.

– Первый раз в передрягу попадаешь?

Девчонка быстро закивала, и по ее некрасивому лицу вдруг покатились крупные слезы. Вернер, не выносивший женского плача, опустил глаза, разглядывая посох послушницы. Он казался чересчур громоздким для слабой руки Адонии, а металлический набалдашник в виде креста сверкал новизной.

Девчонка неумело сжимала его в кулачке, выдавая собственную неопытность. Наверняка посохом она обзавелась только на днях и еще ни разу не успела применить его по назначению. Толку от нее…

– Я из монастыря еду, отучилась только, – глотая слезы, всхлипывала она. – Думала, золота подзаработаю, родители порадуются, когда к ним вернусь. Ду-ура! – истерически провыла она. – Теперь я их вообще не уви-и-жу!

– Заткнись! – строго сказал Вернер и тряхнул ее как яблоню.

Адония шумно всхлипнула, уставилась на него во все глаза и спросила:

– А тебе уже не впервой?

Вернер в смятении отвел взгляд – не признаваться же этой нервной, что он орков впервые в лицо видит и прежде самой крупной битвой в его жизни была потасовка с Нордом!

– Уже и счет потерял, – соврал он. И добавил ободряюще, сжав дрожащую девчонку за локоть: – Все будет хорошо!

От взгляда послушницы, которая смотрела на него, как на ангела-спасителя, Вернеру стало не по себе.

– Сможешь мне помочь? – Огастес положил руку ему на плечо.

Глаза мага были усталыми и обреченными.

– Одному мне не справиться, – одними губами прошептал он, опасаясь еще больше напугать Адонию.

– Конечно, – мгновенно отозвался Вернер, торопливо отвернулся от умоляющего взгляда послушницы и стал плечом к плечу с магом.

Зеленокожие уже были совсем близко. В дрожащем свете факелов они казались созданиями, рожденными в Преисподней. Вернер смог разглядеть их уродливые, похожие на звериные морды с выпирающей нижней челюстью и искривленными клыками. Невозможно представить, что раньше орки и гоблины были людьми, но потом, то ли из-за чудовищной болезни, то ли по вине сумасшедшего колдуна, превратились в чудовищ. Вернер с содроганием смотрел на них – и не находил в них ничего человеческого.

Перед ним были хищники, звери. В маленьких глазах полыхали злоба и стремление убивать, кулаки с длинными когтями ожесточенно сжимали ятаганы и мечи, готовясь пустить их в ход при первой же возможности. С такими не договоришься, они пришли убивать.

Хартвиг с двумя воинами, которые прикрывали его сзади, выехал вперед, чтобы принять на себя первую атаку. Огастес побледнел от напряжения, собираясь с силами.

– Что ты умеешь? – спросил он, почти не разжимая губ.

– Что? – Вернер сделал вид, что не расслышал.

– Что ты умеешь? – нетерпеливо повторил маг. – Сможешь поставить защиту? Или увеличить силу отряда? Или разить орков молниями?

– Молнии, – ухватился за эти слова Вернер.

– Хорошо, – выдохнул Огастес. – Это будет значительной подмогой нашим воинам, а я тогда сосредоточу силы на их ускорении. Это единственное, что нас может сейчас спасти. Орки сильны, но неуклюжи, – озабоченно пояснил он. – Если у наших будет преимущество в скорости, появится шанс выбраться отсюда.

Топор, просвистевший в воздухе, вонзился в бок повозки у ног лучника, послужив началом к атаке. Зеленокожие с боевым воплем бросились вперед, над головой зажужжали стрелы, посылаемые лучником, а Огастес торопливо зашевелил губами и воздел посох, метнув в неприятеля сеть молний. Искрящаяся, похожая на паутину сетка проплыла над головами мечников, обогнула Хартвига и обрушилась на головы орков, сбив их с ног. «А бородач не так уж слаб», – с уважением подумал Вернер. Гидеон никогда не показывал им подобные фокусы – не умел или не хотел? «Надо будет попросить его после боя, чтобы и меня научил», – решил Вернер, выбрасывая руку вперед и наугад швыряя молнию.

За спинами воинов ничего не было видно, над головой жужжали стрелы, которые только успевал посылать лучник, и Вернер, чтобы улучшить свою позицию, вскочил на повозку рядом с ним. Положение было удручающим: орки наступали со всех сторон, от огней факелов зарябило в глазах. Один, два, три, десять, двадцать – принялся считать Вернер и сбился со счету.

А их самих всего одиннадцать – семь воинов вместе с Хартвигом, два мага, считая его самого, послушница, которая трясется от страха, и госпожа, богатый экипаж которой и навлек беду на их голову. Судя по тому, что из кареты не доносится ни звука, неженка наверняка лежит в глубоком обмороке.

– Вот бы подобраться к магическому кругу, – пробормотал Огастес.

– Что? – не понял Вернер.

– Круг магической атаки, я его чувствую. – Огастес кивнул в сторону, где все кишмя кишело орками. – Там сейчас зеленокожие.

Вернер угрюмо проследил за его взглядом. Разве туда сейчас попадешь?

Хартвиг, выехав вперед, принял на себя первый удар и ожесточенно рубил неприятеля направо и налево. Меч, который привлек внимание Вернера еще при знакомстве, был грозным оружием в опытных руках и нещадно разил врага. Но надолго ли его хватит? Вернер метнул молнии в двух гоблинов, атаковавших воина, и с этой помощью Хартвиг легко уложил их. Но на смену им тут же пришли еще шестеро. Мечники, защищавшие Ивонну, выступили вперед, не подпуская зеленокожих к карете. Судя по скорости их движений, заклинание Огастесу удалось.

Оскаленные зеленокожие морды мелькали уже в нескольких шагах, Огастес торопливо воздел вспыхнувший голубым сиянием посох – и стрелы, пускаемые лучником, полетели вдвое быстрее, а мечники замахали мечами так, что стальные лезвия стали похожи на серебристые молнии. Ускорение, понял Вернер. Что ж, маг разумно распорядился своими силами. Однако заклинания его порядком ослабили: мужчина побледнел, едва держался на ногах и надолго его не хватит.

Внезапно Хартвиг стал отступать, резко уведя коня в сторону.

– Куда? – простонал Вернер. Вот тебе и бесстрашный воин, вот и глава отряда! Он что, их бросить собрался?!

За Хартвигом, обрадованные его отступлением, бросилось около десятка зеленокожих. И уже через мгновение, когда воин одним размашистым движением меча обезглавил половину из них, Вернер понял его маневр. Хартвиг заметил круг силы и занял место в его центре, увеличив мощность своего удара вдвое.

Зеленокожие разделились – часть обступила Хартвига, оставшиеся продолжили наступать на мечников. Вернер, высматривая наиболее сильных неприятелей, стрелял по ним молниями. Убивать не убивал, но ослаблял изрядно. Так что «подстреленные» молнией зеленокожие падали от одного удара мечников. Адония, сосредоточенно вцепившись в посох, выглядывала раненых защитников и торопилась их исцелить.

Но возможности юной послушницы были не безграничны – один из мечников вскоре упал, сраженный ударом гоблина, его товарищ едва держался на ногах. Силы всего отряда были на исходе, да и Хартвигу приходилось нелегко – зеленокожие оттеснили его от круга силы, и теперь превосходство было целиком на стороне противника.

Преимущество в скорости, выручившее отряд при первых атаках, уже не спасало, когда зеленокожие навалились всей толпой. Они были неутомимы и неустрашаемы. Когда замертво падали их товарищи, орки и тролли равнодушно переступали трупы и устремлялись вперед.

– Их не остановишь, не остановишь, – с нарастающей паникой в голосе пробормотал Огастес.

Второй мечник упал, и брешь, пробитая в обороне отряда, позволила зеленокожим прорваться внутрь. Огромный гоблин, сметая мечников, устремился к карете. Топор, брошенный орком, сразил лучника. Вернер подхватил под мышки верещавшую Адонию и втащил ее на повозку.

Затем принялся палить молниями по наступающим оркам, понимая, что надолго это их все равно не задержит. «Как бы им сейчас пригодились заклинания из книги демонов», – в отчаянии подумал Вернер. Жаль, что он не успел переписать те заклятия, которые парализуют противника на день или обрушивают на головы неприятеля огненный дождь! В голове крутилось заклинание из демонической книги, назначения которого он не помнил, и Вернер не решался его применить, полагаясь на знания Огастеса. Вот бы маг вспомнил о каком-нибудь мощном заклинании, которое мгновенно поразит противника. Или хотя бы повергнет орков в бегство и даст их изрядно поредевшему отряду возможность скрыться.

Но этим надеждам не суждено было сбыться: огромный гоблин смел мага с пути. Осиротевший посох выпал из мертвой руки, разбился вдребезги прозрачный камень на набалдашнике. Вернер отвернулся, закрывая собой Адонию. Теперь у них нет мага. А без поддержки магией мечников перебьют одного за другим. Это лишь вопрос времени. Исход битвы уже предрешен.

– Помоги ему, – встряхнул он послушницу и указал на израненного мечника.

Парня уже не спасти, как и всех их, но уж лучше пусть девчонка отвлечется и попытается исцелить его, чем, дрожа от страха, будет ждать приближения смерти.

Ждать помощи неоткуда, и заклинание демонов оставалось последним шансом на спасение. В голове зазвучал грозный голос Гидеона, предостерегающий от применения магии Легионов Проклятых, но Вернер пренебрег запретами учителя и забормотал слова заклинания, результата которого не помнил. Что бы это ни было, оно спасет ему жизнь и уничтожит противников.

Последнее слово сорвалось с губ, но ничего не произошло. По-прежнему продолжали наступать орки, по-прежнему воины Хартвига терпели поражение. Наверное, он напутал слова заклинания или его человеческих сил недостаточно, чтобы оживить магию демонов.

Гадать о причинах неудачи было некогда, надо было защищаться любыми доступными средствами. Молнии оказались слишком слабым орудием против полчища орков, и Вернер оглянулся в поисках чего-нибудь посущественнее. Если его магия бессильна, он будет биться наравне с обычными воинами. Костяной лук, выпавший из рук стрелка, в ближнем бою был бесполезен. Из других вариантов выбирать особо не приходилось. Вернер наклонился к убитому лучнику и, превозмогая тошноту, вытащил из его груди топор с изогнутым лезвием.

Морду первого зеленокожего, которого он убил, Вернер запомнил. Кажется, это был тролль – отвратительный лысый уродец с мутными глазами и злым оскалом. Топор разрубил череп на две части, а Вернер с дрожью отметил, что убить зеленокожего не сложнее, чем расколоть чурбан. Уж что-что, а колоть дрова он в деревне наловчился. От сознания содеянного Вернера окатило жаром, словно огонь пробежал под кожей ног от ступней до колен, а потом будто сотни комариных жал впились в кожу. Внезапно сделались тесны башмаки, судорогой свело ногу, и Вернер мучительно застонал.

– Тебя задели? – Адония, заметив его состояние, предлагала помощь.

Вернеру сделалось стыдно: девчонка и та взяла себя в руки, а он вдруг раскис. И юноша уверенно стиснул древко топора и с силой разрубил воздух перед головой высунувшегося орка.

Он успел ранить еще двоих, прежде чем кривое лезвие клинка вонзилось ему под ребро. От захлестнувшей его острой боли Вернер упал с повозки. Тело Огастеса смягчило падение. Ничего, Адония его сейчас подлечит, и тогда он снова…

Но послушница не успела. Огромный гоблин рывком схватил ее за плечо и швырнул о землю. Ее шея неестественно изогнулась, посох выпал из руки. Это конец, понял Вернер, сползая с тела погибшего мага и не в силах отвести взгляда от мертвой послушницы. Адония смотрела на него остекленевшими глазами, словно укоряя за то, что он ее обманул. Обещал, что они выживут, и предал. Из уголка ее губ стекала струйка крови. А ведь она еще младше меня, вдруг подумал Вернер. Совсем девчонка. Наверное, и не целовалась никогда. Его взгляд упал на сломанный Посох Верующего. Да о чем он вообще думает! Она же послушница. Послушница, так и не ставшая монахиней.

Орки, устремившиеся к повозке, пинали его. Они уже не видели в нем противника, а торопились разделить добычу. Несколько зеленокожих запрыгнули на крышу кареты и теперь раскачивали ее.

Вот и все. Вернер закрыл глаза. Огастес и Адония погибли. Трамория далеко. Помощи ждать неоткуда. Он даже не успел добраться до города – какая глупая, никчемная, жалкая жизнь! К чему были все долгие занятия магией, если в первом же бою он не смог защитить ни себя, не доверившуюся ему девчонку? Вернер вспомнил, с какой надеждой на него смотрела Адония, и стиснул зубы. Не тому их учил Гидеон, ох, не тому… Совсем рядом мелькнул черный плащ, больно хлестнув его по лицу. Это замешкавшийся орк спешил урвать свою долю от добычи. Похожий плащ был и у незнакомца, обронившего книгу демонических заклинаний у погасшего костра. Уж он-то не дал бы себя в обиду, с неожиданной злостью подумал Вернер. Уж у него в запасе нашлись бы заклинания, которые обратили бы зеленокожих в прах.

Заклинания! Одно из них неожиданно вспыхнуло в памяти юноши, и Вернер огляделся, вспомнив о словах Огастеса. Знать бы еще, где круг магической атаки, о котором тот говорил! Полчище орков сейчас сгрудилось возле кареты, освободив пространство поля, на которое указывал погибший маг. Превозмогая боль в боку, Вернер ползком двинулся туда и вскоре ощутил бьющую из-под земли энергию.

Из последних сил он дополз до круга и упал в самом центре, вызывая в памяти заклинание демонов. Что там говорил учитель? Демоническая магия приведет человека под власть Бетрезена? Пускай, ему нечего терять. Как там было в книге?

Глухие, отрывистые слова чужой речи вырвались из его окровавленных губ, и Вернер затаил дыхание, ожидая спасительной помощи. Ничего! Тщетно! Заклинание не действовало! То ли он был слишком слаб, то ли напутал с заклинанием, то ли магия Легионов Проклятых отказывалась повиноваться человеку.

Вопли и гогот орков разорвал отчаянный женский крик. Ивонна, понял Вернер, эти твари добрались до нее. Он обернулся к карете и не увидел даже Хартвига. Получается, доблестный воин пал… Еще немного, и спасать будет уже некого. В памяти вспыхнуло еще одно заклинание из книги незнакомца, и Вернер торопливо забормотал его слова. Только бы получилось на этот раз, только бы успеть! Воздух вокруг него сгустился, сделавшись плотным, как земля. Вернер закашлялся от удушья. Что-то пошло не так! Вместо того, чтобы остановить зеленокожих, он убивает себя.

Так некстати вспомнились слова Гидеона: «Всякий раз, когда ты причинишь зло живому существу, ты станешь превращаться в зверя». И где же оно, его заклятье? Вернер убил орка, но что-то у него не выросло ни хвоста, ни шерсти. Юноша схватился за горло, готовясь к смерти.

Но внезапно совсем рядом запахло серой, и темноту ночи прожгли две горящие головешки, взмывшие высоко над его головой. Задрожала земля, сотрясаясь под мощными когтистыми лапами, забились, разгоняя воздух, большие кожистые крылья. Вернер в ужасе отшатнулся, упав на тело Огастеса.

Адское существо, явившееся на отчаянный зов Вернера из самой Преисподней, было ужасным. Юноша даже никогда не слышал о том, что кто-то видел нечто подобное. Наверное, потому, что выживших после встречи с чудовищем не оставалось. Монстр был вчетверо больше самого крупного воина из числа зеленокожих, и его появление не прошло незамеченным. Орки тревожно загалдели, а чудовище, скользнув по Вернеру равнодушным взглядом, отвернулось, заскрежетало зубами и двинулось навстречу оркам, закрывая своей мощной спиной лежащего на земле юношу.

Ночь наполнилась криками боли и ужаса и леденящим душу ревом адского создания. Но самым страшным был незнакомый мужской голос, похожий на грохот разрушительного урагана. «Найди ангела! – бушевал он. – Ты должен найти и привести ко мне ангела!» Голос был так близко, что Вернер испуганно огляделся. Но вокруг мелькали лишь зеленые морды бежавших орков, перекошенные от ужаса. И чудилось, что на подмогу первому монстру со всех сторон спешат такие же, как он. Полностью обессиленный, Вернер упал на землю и закрыл уши руками. «Найди ангела! – продолжало реветь в его голове. – Приведи его ко мне!»

Вскоре все было кончено.

– Эй, парень, ты цел? – Голос доносился откуда-то издалека, и тьма, повинуясь его властному тону, начинала отступать.

– Оставьте меня, – глухо простонал Вернер, свернувшись калачиком на земле. – Я не знаю никакого ангела. Я не могу его найти.

– Сынок, да ты бредишь? – В голосе говорящего послышалось беспокойство, тяжелая жесткая рука легла на лоб, и Вернер, вздрогнув, открыл глаза, встретившись взглядом с Хартвигом.

– Как ты? – спросил воин, убирая ладонь, сбитую в мозоли в последней битве.

– Где эти?.. – Вернер завертел головой, но ничего не смог увидеть. Кругом была сплошная чернота. Факел, воткнутый в землю рядом с кругом силы, в котором Вернер по-прежнему лежал, освещал тьму только на несколько шагов. Не было видно ни орков, ни повозки с каретой.

– Зеленокожие? Многие погибли. Остальные сбежали.

– Они вернутся? – дрогнув, спросил Вернер.

– Сомневаюсь. – Хартвиг как-то странно на него посмотрел. – После того, что половина из них оказалась разорванной на части…

У него получилось? Неужели?

– Ты видел, что здесь произошло? – пристально взглянул на него Хартвиг.

– Нет, – пробормотал Вернер, понимая, что не стоит рассказывать воину о демоническом создании, которое он вызвал. – Я потерял сознание.

– Воины бредят. – Хартвиг кивнул в сторону, откуда доносились слабые стоны. – Говорят, что из-под земли явилось страшное чудовище и принялось рвать орков на части. Судя по их описанию, это Белиарх. Видел его?

– Я ничего не видел, – повторил Вернер.

– И я не видел, – с озабоченным видом заметил Хартвиг. – Тролль оглушил меня, и я отключился. А когда очнулся, все уже было кончено.

Вернер попытался подняться, но сразу же застонал, прижимая руку к болезненно пульсирующей ране на боку.

– Крепко тебя задели, – сдвинул брови Хартвиг. – Встать сможешь?

На этот раз юноша не стал отказываться от помощи воина и оперся на его руку, чтобы подняться. Удалось это ему с трудом: ноги не слушались, правая ступня совершенно отекла, сделавшись слишком большой для узкого башмака, к тому же вся нога до колена зудела и чесалась еще пуще прежнего. Вернер запустил руку под штанину, нащупал густую жесткую шерсть и похолодел, вспомнив слова Гидеона.

Заклятие начало действовать! И в тот самый момент, как только он убил первого орка. Ничего более дурацкого и вообразить нельзя. Вернер едва не заскрежетал зубами. Он спасал собственную жизнь и жизнь своих попутчиков, а заклятие, наложенное Гидеоном, посчитало смерть вонючего орка за возмутительное преступление, достойное наказания.

– Болит? – навис над ним Хартвиг.

Вернер торопливо одернул штанину, радуясь, что вокруг темно. Потом посмотрит, что там такое. А воину это видеть ни к чему, что бы там ни было.

– Идти можешь? – спросил тем временем Хартвиг.

Вернер кивнул и оперся на подставленное плечо. Лицо воина исказила болезненная гримаса.

– Да ты и сам ранен! – воскликнул юноша.

– Пустяки, – поморщился Хартвиг. – До Трамории дотерплю.

– А что в Трамории? – не понял Вернер.

– Не что, а кто. Монахини и послушницы. Да будут благословенны эти женщины, никогда не отказывающие в исцелении старому вояке. – Хартвиг попытался улыбнуться разбитыми губами, и от этой вымученной улыбки Вернеру сделалось горько. А еще горше – от воспоминания о том, что юной послушнице, сопровождавшей их отряд, уже никто не поможет. – А вот моей госпоже не пристало ждать, – обеспокоенно добавил он.

– Что с ней? – встрепенулся Вернер.

– Ранена, – коротко ответил Хартвиг, выдергивая из земли факел. – Идти сможешь?

Вернер с готовностью кивнул и, опираясь на плечо воина, поковылял к перевернутой карете, переступая через покалеченные тела орков. От жуткой картины ему сделалось не по себе: некоторые орки были словно перерублены надвое, попадались и безголовые, и разорванные на части.

Заглядевшись по сторонам, Вернер споткнулся. Под ногами звякнуло железо. В первый миг юноша решил, что наступил на меч, но потом заметил знакомую, сверкающую новизной крестообразную верхушку. Посох Адонии!

– Да, жалко девочку, – глухо сказал Хартвиг. – Не надо было ее слушать.

Вернер вопросительно взглянул на него.

– Я хотел нанять более опытную послушницу, но Адония так умоляла меня дать ей шанс, что я сдался. – Хартвиг, отвернувшись, замолчал.

В стороне раздался протяжный стон. Вернер испуганно повернулся, но Хартвиг успокаивающе сжал его плечо.

– Это трое наших воинов. Те, кто остался в живых.

– Как они?

– Плохо.

Ивонна лежала на земле, у перевернутой кареты. Вокруг были раскиданы распотрошенные орками сундуки с одеждой. Светлое платье Ивонны было все в бурых пятнах от земли и крови. Глаза девушки были закрыты, грудь бурно вздымалась. Из раскрытого рта с хрипом вылетал воздух.

Вернер опустился на колени, чтобы осмотреть повреждения. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: рана серьезная, если не смертельная. Кривой клинок взрезал платье девушки под грудью. Рана пульсировала, ткань напиталась кровью. При таких повреждениях может спасти только монахиня или очень искусный маг. Ивонна, не приходя в сознание, мучительно застонала.

– Сможешь ей помочь? – торопливо спросил Хартвиг. – Времени у нас мало.

– Зелья, – пробормотал Вернер. – У Огастеса были с собой зелья, я видел. Надо их найти. – Он поднялся с колен, зажимая свою собственную рану на боку, казавшуюся ничтожной в сравнении с раной Ивонны, но наткнулся на мрачный взгляд воина.

– Они все перебиты, умник, – угрюмо сообщил Хартвиг. – Не осталось ни одной целой стекляшки. Вся надежда только на тебя. Так ты сможешь помочь? – повторил он.

Вернер поднял голову. Недавно он уже солгал Адонии, и она ему поверила. Обманывать Хартвига он не стал.

– Я никого не исцелял раньше.

Надежда во взгляде Хартвига сменилась отчаянием. – Но ты ведь знаешь, как это делается? – не желал сдаваться воин.

– Мне нужна моя книга.

Он не смог признаться Хартвигу, что урок по исцелению намеренно прогулял. В конце каждого занятия Гидеон сообщал ученикам тему следующего. И, услышав, что завтра им предстоит осваивать целительство, Вернер решил пропустить урок, показавшийся ему бесполезным. К чему тратить время на исцеляющую магию, когда есть послушницы и монахини? Великому магу, каким желал со временем стать Вернер, ни к чему эти бабские премудрости.

Но заклинания, которые поведал ученикам Гидеон, Вернеру пришлось все же переписать. Зная щепетильность учителя, он одолжил магическую книгу у Бейла и перенес в нее пропущенный урок. Кто же знал, что он пригодится ему так скоро?

Книга, которую он обронил во время боя, нашлась неподалеку от повозки. К счастью, ее содержимое почти не пострадало. Чего не скажешь об обложке, залитой густой орочьей кровью. Берестяной переплет навсегда впитал в себя зеленые пятна – словно в знак боевого крещения своего молодого хозяина.

Пока Хартвиг светил ему факелом, Вернер торопливо искал нужную страницу. Среди заклинаний, исцеляющих от отравления и от огня, от зубной боли и от мигрени, было спасительное заклинание от колющих ран. Если повезет, он подлатает и Ивонну, и себя, и Хартвига. А вот и оно! Вернер склонился над книгой, изучая текст, и вдруг мрачно застонал.

– Что такое? – с тревогой спросил воин, и факел дрогнул в его руке.

– Для заклинания нужна манна.

– Это ваша магическая энергия? – уточнил Хартвиг. – И что, у тебя ее совсем не осталось?

От пристального взгляда воина Вернер в смятении отвел глаза. Как сказать ему, что манны хватит только на одно исцеление? И то не самое сложное. Он смог бы вылечить себя, но тогда Ивонну уже не спасешь. Хотя его рана менее опасна, чем у девушки, все же она болезненна и отнимает силы с каждой вытекшей каплей крови. Учитывая, что они одни в темном лесу и неизвестно, в какой дали от города, есть большой риск умереть от потери крови раньше, чем они встретят монахиню или раздобудут зелья в магической лавке.

В то же время Ивонне помощь требуется немедленно, она потерпеть до Трамории не сможет – они ее просто не довезут. Ее кожа и так уже мертвенно-бледна – девушка потеряла слишком много крови. Но если направить манну на спасение Ивонны, велики шансы на то, что оставшейся у него энергии не хватит на полное исцеление. Слишком серьезна ее рана и слишком мало манны у него в запасе. Может статься, что заклинание лишь уменьшит серьезность ранения Ивонны, переведя его из смертельных в тяжелые. И тогда их шансы на спасение сравняются. Только без скорой помощи мага или монахини им все равно не выкарабкаться.

– Так что, – настойчиво повторил Хартвиг, – ты ее спасешь?

Вернер стиснул зубы. Правильнее всего было бы исцелить себя: манны должно хватить на полное восстановление здоровья. Отвернуться от умирающей Ивонны, которая ему никто. Убежать от Хартвига, который из-за собственного ранения не сможет его догнать. Дождаться рассвета. Добраться до города. И продолжить свой путь в столицу, где его ждут Башня Магии, искусные учителя, слава и богатство. Кто ему Ивонна с Хартвигом, чтобы рисковать ради них своей жизнью? Всего лишь случайные попутчики. Попутчики, обреченные на гибель. И после их смерти никто не узнает о его постыдном поступке. Никто, кроме него самого.