Текст книги "Заклятье зверя"

Автор книги: Юлия Набокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2
Заклятье

Наутро об упавшей звезде говорили во всей Империи. «Вы видели?» – судачили деревенские кумушки у колодца. «Видели?» – перешептывались ученые мужи в столице. «Видали?» – громко, во весь голос вопрошали имперские воины у товарищей. «Видели, ночью-то?» – шушукались инквизиторы. «Все видели!» – гневно цедил Великий Инквизитор Иоганн, нервно меряя шагами просторный зал.

Но, пожалуй, одно из самых горячих обсуждений велось на заднем дворе дома волшебника Гидеона, где с самого утра собрались его ученики. Взбудораженные ночным происшествием, юноши с нетерпением ждали толкования от своего мудрого наставника. А пока волшебник не спустился, высказывались самые неожиданные версии.

– Ребята, – несмело произнес Дир, сутулый парень с мертвенно-белым лицом и тонкими, бескровными губами, – а если это Бетрезен? Что, если он вернулся на землю, а звезда по его велению упала на один из разломов, и теперь Легионы Проклятых вновь вырвутся наружу?

– Как вырвались, так и обратно вернутся. – Широкоплечий Норд показал свой крепкий кулак. – Я лично первым в войско запишусь.

Его товарищи уважительно притихли. В магии Норд был не силен, и для многих оставалось загадкой, почему волшебник до сих пор держит его в учениках, если за три года обучения парень не продвинулся ни на один уровень. Магические умения Норда, как и на момент поступления к Гидеону, ограничивались топорным вызыванием молнии. Однако дразнить Норда никто не осмеливался – он был самым старшим из всех и самым физически крепким.

– А мне кажется, это добрый знак, – вмешался самый младший из учеников, хорошенький, как эльф, Сандр, и выдал свою версию: – Всевышний не оставил нас. Ведь звезда упала с самого неба.

– Просто так звезды с небес не падают, – с беспокойством возразил круглолицый полный Бейл, сын местного мельника. – Что, если это не милость, а гнев Божий?

– А я вам что говорю? Это проделки Мортис! Пойдет мор по всей земле, как в былые времена, и увидите, что я был прав. Если еще сами живы останетесь, – с трагическим надрывом доказывал долговязый парень с темными кругами под глазами, за свой пессимистический склад характера прозванный Вороном.

– Опять вороны раскаркались, – с насмешкой произнес только что подошедший смуглый юноша с лукавыми карими глазами, веселым, подвижным лицом и слегка вьющимися каштановыми волосами, выгоревшими на солнце.

Роста он был среднего, но умудрялся смотреть свысока даже на Норда, возвышавшегося над ним на целую голову. При его появлении другие ученики оживились еще больше и загалдели:

– Вернер, где тебя носит?

Из всех учеников Вернер жил ближе всех к дому учителя, в конце улицы. Другим повезло меньше – им приходилось топать из других деревень и окрестных сел. И при этом те, кто жил дальше всех, являлись на занятия самыми первыми, а Вернер умудрялся постоянно опаздывать.

– А что, я что-то пропустил? – Вернер лениво откусил домашнюю булку, которую держал в руке. – Из-за вас даже позавтракать толком не успел, – посетовал он, прожевав, – разгалделись тут с самого утра!

– Как ты можешь думать о еде, когда случилось такое? – упрекнул его Сандр.

– Малыш, – Вернер насмешливо потрепал его по подбородку, и мальчик, зардевшись от обиды, отвернулся, – поживи с мое, поймешь, что сытный обед – это одна из тех вещей, о которых следует заботиться прежде всего.

– А по тебе и не скажешь. Одни кожа да кости, – обиженно огрызнулся Сандр. И почему вредный Вернер всегда напоминает ему о том, что он здесь – самый младший? Главное, что в магии он не последний. Гидеон не раз хвалил его на занятиях, а однажды даже привел в пример Вернеру, чтобы тот слишком много о себе не мнил. И ведь не зря привел! Заклинание Сандра и впрямь получилось куда удачнее попытки Вернера, который отнесся к заданию учителя спустя рукава.

Но в ответ на его колкость Вернер только рассмеялся – аж крошки изо рта брызнули.

– Не в коня корм, – давясь булкой, произнес он. – Вот Хлебушек наш, – он подмигнул круглобокому Бейлу, – не зря на мельнице папаши околачивается. Скоро уже шире него станет.

Бейл обиженно заалел и, сжав кулаки, подался вперед.

– Эй-эй! – Вернер отступил, выставив руки в примирительном жесте. – Ты чего? Хорошего человека должно быть много. Сам подумай, если бы ты был такой, как я, – юноша провел руками по поджарым бокам, – разве отец смог бы тобой гордиться? Да лично я бы, глядя, что у мельника сын худой, никогда бы не купил у него муки.

Бейл с сомнением потоптался на месте. Вроде бы в словах Вернера уже не было ничего обидного. Да и ввязываться в драку не хотелось. В том, что он одолеет Вернера силой, Бейл не сомневался – он был почти вдвое крупнее. Однако с Вернером, несмотря на все его обидные шуточки, никто не рисковал сцепиться. Вернер был не только одним из самых одаренных учеников, он еще знал такие магические приемы и заклинания, которым не обучал Гидеон.

Однажды Норд побил его, и Вернер отомстил ему, выкрикнув незнакомое заклинание, которое сделало низкий бас силача тонким и писклявым, как писк мыши. Даже Гидеону, к которому помчался Норд, не сразу удалось снять заклятье. С тех пор открыто сталкиваться с Вернером даже Норд не решался. Мало ли, какие штучки у него еще припасены для обидчиков!

Вернер сам как-то заявил Бейлу в дружеской беседе, что ученик должен не только стать подобным своему учителю, но и превзойти его в мастерстве. «Каждый ученик мечтает стать белым магом, – сказал тогда Вернер. – А если ты не хочешь стать самым великим магом во всей Империи, зачем тогда вообще учиться?» Бейл в тот раз промолчал. Ему самому было бы достаточно стать самым искусным магом в своей деревне, чтобы отец наконец-то зауважал его необычные способности, а мачеха отвязалась и не смела повысить на него голос. О большем Бейл и не мечтал. Но признаться тогда Вернеру в своих скромных желаниях он не решился. Уж слишком у того горели глаза. Бейл только спросил у него: «А ты мечтаешь стать белым магом?» И услышал в ответ: «Я мечтаю стать единственным в своем роде, сильнейшим и опытнейшим. Самым могущественным магом во всей Империи».

– Мир? – Вернер напоследок откусил большой кусок булки и с обезоруживающей улыбкой протянул ее половину товарищу.

Тот в нерешительности замялся. В конце концов, Вернер не такой уж и злой. Только вредный слишком. И гордый, как какой-нибудь дворянский сын. Недаром в деревне ходят слухи, что никакой его погибший отец, которого здесь отродясь не видели, не стражник вельможи, а самый что ни на есть знатный господин.

– Бери уж! – Вернер по-братски обнял его за плечи и вложил булку в пухлую натруженную ладонь Бейла – в свободное от занятий магией время тот прилежно помогал отцу на мельнице. Точнее было бы даже сказать – в свободное от работы на мельнице время Бейл находил силы проходить пару деревень пешком, чтобы поучиться магии. Учитывая немалый вес Бейла, такие пешие прогулки были для него настоящим подвигом. Непонятно было, что больше его толкает к Гидеону – желание преуспеть в магии, которую отец ни в грош не ставил, или стремление оказаться подальше от мачехи, склочной и вредной женщины, чьи непрестанные издевки не шли ни в какое сравнение с подколками Вернера.

Бейл жадно захрустел – булки мать Вернера была печь мастерица, и в который раз взгрустнул о своей судьбе. Вот бы его отцу жениться на мягкой, доброй, отзывчивой Гелене – мать Вернера давно вдова. И тогда, быть может, и ему, Бейлу, перепали бы хоть крохи той нежной любви, которые достаются на долю его товарища.

Обиднее всего, что сам Вернер заботы матери совсем не ценит. Уж сколько он ей доставил неприятностей за четыре года их совместного обучения и сколько еще доставит! И из дому-то он сбегал не раз – то за имперскими стражниками вслед увяжется, то услышит от Гидеона легенду о старинном кладе, который якобы спрятан на Пропащем болоте, и рванет туда в глухую полночь.

Хорошо, что в первый раз воины, заприметив мальчонку, сжалились над матерью и отправили его с провожатым домой. А в случае с кладом уже Гидеон помог: когда встревоженная Гелена пришла к нему вечером и рассказала, что сын не вернулся домой после занятий, волшебник сразу смекнул, что ученик слишком серьезно воспринял рассказанную им легенду, и поспешил к болоту. Как раз вовремя успел – еще бы немного, и не было бы уже на белом свете неисправимого задиры Вернера с его вечными шуточками, подковырками и обидными прозвищами, какими он награждает всех и всякого.

Норд у него Скала, Сандр – Малыш, Дир – вампир… Даже к учителю никакого уважения – за глаза он зовет его Гномом, за то, что долгое время учитель провел с жителями горных кланов и от них перенял много диковинной магии, знаниями о которой щедро делится с учениками.

Бейл дожевал булку, стряхнул в рот последние крошки – вкуснейшей выпечкой тетушки Гелены не хотелось делиться даже с птицами – и обернулся на окна дома волшебника. Скоро он там? Сегодня Гидеон обещал рассказать им о рунной магии, и Бейл уже притоптывал от нетерпения в ожидании интересного урока.

Ученики тем временем возобновили спор об упавшей звезде и хотели узнать мнение припозднившегося Вернера на этот счет. Однако любимчик Гидеона, похоже, не разделял всеобщего возбуждения.

– Не понимаю, чего вы так всполошились? – Вернер лениво повел плечами. – Ну, звезда, ну, упала. Подумаешь…

Во дворе на мгновение воцарилась изумленная тишина, а потом всех будто прорвало. Шум, гам, гвалт! За всеобщей суматохой ученики даже пропустили появление волшебника. Гидеону пришлось протиснуться в самый центр возбужденно галдящего кружка, который образовался вокруг Вернера.

– И что здесь происходит? – рявкнул волшебник, перекрывая возгласы.

Шум разом смолк, и ученики почтительно отступили, склонив головы в ритуальном поклоне.

– Довольно! – Гидеон нетерпеливо махнул рукой и обвел притихших учеников строгим взором. – Разгуделись тут, как деревенские кумушки!

– Но ведь звезда!.. – взволнованно воскликнул Сандр и тут же сконфуженно замолчал, когда на него цыкнул стоящий рядом Норд. С такой махиной разве поспоришь? Прав Вернер, что кличет его Скалой. И Бейлу прозвище Хлебушек очень подходит. А вот насчет него самого, Сандр обиженно шмыгнул носом, Вернер не прав. Он еще вырастет и всем покажет. И Норду, который смеет на него цыкать, и задаваке Вернеру, который почему-то считает себя самым способным из них, и своим старшим братьям, которые из зависти кличут его волшебником-недоучкой.

– Да, – Гидеон с глубокомысленным видом погладил окладистую бородку, – звезда. – И замолчал.

– Учитель, – не выдержал Норд, – скажите же нам, что теперь будет?

– Что же, – Гидеон обхватил себя за плечи, что говорило о высшей степени напряжения, – однозначного ответа тут быть не может. Поживем – увидим. Пока ясно одно: случилось это не просто так, и последствия не заставят себя ждать. Готовьтесь к большим переменам. Будьте мужественны, будьте готовы защищать своих родных и магией, и кулаками.

– Вы считаете, что это к беде, учитель? – влез в разговор тот, кого Вернер назвал Вороном.

– Я не знаю наверняка, Сильвер. – Учитель развел руками, и парень торжествующе заулыбался, заглядывая в лица стоящих вблизи товарищей: мол, видали, я оказался прав!

– Но сердце подсказывает мне, – веско добавил Гидеон, – что перемены очистят наш мир Невендаара от скверны и пусть не сразу, но принесут покой и благодать. Что может быть еще хуже того смутного времени, в котором мы живем? Когда отряды зеленокожих совершают набеги на беззащитные земли? Когда гномы заперлись от мира в горах и не желают даже видеть того, что происходит в Империи? – Звучный голос волшебника переполнился горечью. – Когда эльфы все чаще преступают наши земли, и отнюдь не с добрыми намерениями? Когда невозможно проехать из южных земель в северные без того, чтобы не столкнуться в пути с нежитью? Когда то тут, то там на нашей земле возводятся святилища Мортис? Да что говорить о нежити и эльфах, когда мы сами, люди, сделались врагами друг другу! – с горечью заметил он. – На дорогах лютуют разбойники. Дворяне идут войной друг на друга, не поделив земли и власть. Крестьяне устраивают мятежи, в которых гибнут дворяне. Инквизиция одинаково беспощадно преследует и тех, и других.

Ученики испуганно примолкли, пораженные трагизмом в голосе волшебника. А Гидеон, глядя на их растерянные лица, вздохнул. О чем он говорит этим детям, которые уже родились в это смутное время? Другой жизни они и не знают, они уже свыклись с ней, и любые перемены кажутся им концом света.

– Тогда что нас ждет, учитель? – с дрожью в голосе уточнил Бейл. – Война?

– Вот и отлично. Наконец-то мы сможем проявить свои умения в жизни! – запальчиво воскликнул Вернер, и на него тут же зашикали. А Гидеон строго посмотрел на юношу.

– А что? – принялся оправдываться Вернер. – Надоело уже сжигать деревья в роще и бить молниями по белкам. Я бы с радостью подпалил какого-нибудь живого скелета или вступил в схватку с демоном!

Однако приятели его оживления не разделяли – слово «война» тревожным вздохом пронеслось по рядам.

– Мужчина всегда должен быть готов к бою, – заметил Гидеон. – Но я искренне надеюсь, что в ближайшее время воевать нам ни с кем не придется. А сейчас, – он хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине, – приступим к уроку.

Он подошел к широкому, с жернов, пню, стоявшему у забора, достал из-за пояса синий тряпичный мешочек и, ослабив его тесьму, высыпал на пень пластинки, иссеченные диковинными письменами.

– Руны! – взволнованно ахнул Бейл и подался вперед, чуть не затоптав стоящего впереди Сандра.

Ученики с интересом столпились у пня, разглядывая гномьи письмена, хранившие древнюю магию. Лишь один Вернер не разделял всеобщего любопытства. Он демонстративно уселся на бревне у забора, всем своим видом являя скуку, достал из котомки яблоко и принялся жевать. Его поведение не укрылось от зоркого взгляда наставника.

– Ты чем-то недоволен? – обернулся он к юноше.

– К чему нам это? – Вернер дерзко взглянул на учителя. – Эти никчемные костяшки служат тому, кто готов заплатить за них высокую цену. Что толку с них нам, беднякам? Не лучше ли нам полагаться на собственные силы и умения?

Гидеон побледнел от оскорбления, а остальные ученики испуганно примолкли. Все знали, что к магии гномов волшебник относится с особым почтением, и подвергать древние знания гномов критике – значило не уважать учителя.

– И какую же магию ты считаешь толковой, мальчик? – тихо спросил Гидеон.

– Ту, которая способна обратить вспять целое войско, – казалось, не замечая гнева наставника, ответил Вернер. – Хотя бы магию демонов!

Последние слова Вернера грозовым залпом пронеслись по двору, заставив всех онеметь. «Да он с ума сошел!» – мысленно ахнул Бейл. «Как можно говорить об этом вслух?» – поразился малыш Сандр. «Запретная магия, – тревожно забилось сердце Норда, – не к добру…» Гидеон же побледнел от гнева.

– Не смей даже упоминать ее! – с негодованием оборвал он ученика. Взгляд волшебника сделался страшен, и в нем словно заполыхало зарево пожара. – Магия демонов – жестокая, темная, противоестественная. Это магия смерти, направленная на уничтожение всего живого. Она не пощадит никого – ни ребенка, ни женщину, ни старика. А того, кто посмеет ею воспользоваться, она приведет под власть Бетрезена. Даже одно демоническое заклинание навсегда изменит судьбу того, кто его применит. Если долго вглядываться в Преисподнюю, Преисподняя начнет вглядываться в тебя.

Речь наставника не оставила равнодушными учеников: юноши застыли в ужасе. Никто не посмел бы ослушаться волшебника, никому не хотелось стать рабом страшного Бетрезена. Никто, кроме Вернера, который все так же дерзко смотрел на учителя, отбросил в сторону огрызок и упрямо добавил:

– А я считаю, что настоящий маг должен владеть всеми видами магии.

– Вон! – гневно выдохнул Гидеон. – Прочь с глаз моих!

Ученики застыли в замешательстве. Происходило что-то немыслимое! Вернер всегда считался любимчиком Гидеона, ему прощалось то, что не сходило с рук другим, но сегодня впервые за четыре года обучения учитель разгневался так, что выгоняет Вернера с урока. «Проси прощения, дурень!» – мысленно взмолился Бейл. Но Вернер и не думал раскаиваться.

– Как скажете, – с равнодушным видом бросил он и поднялся с места, дернув за собой котомку. Слишком резко – котомка упала в пыль, и ее содержимое высыпалось на землю. Покатились под ноги Гидеону спелые медовые яблоки, спланировали на землю исписанные ученические свитки, отлетела в сторону рогатка, с грохотом упала тяжелая книга в черном кожаном переплете, подняв в воздух облачко желтой пыли. Вернер потянулся за рогаткой, а Гидеон внезапно подался вперед и переменился в лице: его губы побелели, сделавшись пепельными, а взгляд, прикованный к книге, стал мертвым, как будто он заглянул в саму Преисподнюю…

Исчез залитый солнцем двор, стерлись лица учеников, и все вокруг вдруг заволокло туманом. Этот туман долгие годы преследовал волшебника в ночных кошмарах, отравлял его жизнь страшным мороком прошлого, когда молодой маг лишился всего и поседел за одну ночь.

Давным-давно Гидеон был молод и счастлив. У него был свой дом на опушке леса, и в этом доме с зари до заката звучали голоса – звонкий, мелодичный голос жены, которая любила петь, звенящий смех маленького сынишки, дрожащие от старости голоса бабушки и деда – родителей уважаемого в селе мага. Жизнь в отдаленном от волнений столицы селе была размеренной и спокойной. Гидеон совершенствовался в магии, жена растила ребенка, престарелые родители находили отраду в заботе о внуке и сами были окружены заботой сына и невестки. А вскоре в доме должен был зазвучать еще один долгожданный голос – плач новорожденного младенца. О большем счастье молодой маг и не мечтал.

Вот оно, его счастье. Лотта – темные, как ночь, кудри, смеющиеся карие глаза, солнечная улыбка, не сходящая с алых, малиново-сладких губ, пленительные изгибы тела, медовый аромат кожи… Как же ему с ней повезло! Такие женихи к первой красавице на селе сватались, а она выбрала его – не статного воина, не благополучного сына старосты, а нелепого мага.

Нэд – мягкие детские локоны, доверчивый взгляд, бархат щек – сложно представить, что когда-то он вымахает в высокого сильного мужчину, отрастит бороду. Мать – лучики морщин на добром лице, милая улыбка. Отец – мудрый взгляд, благородная седина. Невозможно представить, что кто-то тяготится своими стариками, то и дело собачится с ними. В их семье такого никогда не было.

Все изменила одна ночь. Гидеон помнил ее до мелочей, ведь ее страшные события он еженощно переживал в своих кошмарах. Утром он нежно обнял жену, поцеловал сонного сынишку, простился с родителями и отправился в соседнюю деревню – накануне он сговорился с возвращавшимся через их село крестьянином о покупке коровы. Сейчас, когда в семье вот-вот должен был появиться младенец, возникла необходимость в расширении хозяйства.

В деревне он задержался до заката: зашел навестить старого приятеля, и за беседой день пролетел незаметно. Возвращался домой он усталый, но довольный, вел на поводу рыжую с белым корову, представлял, как обрадуется ей Лотта, как засветятся от радости глазенки Нэда, когда он вручит ему гостинец – сахарного петушка на палочке. И своих стариков не забыл – в наплечной суме лежит новенькое лоскутное одеяло, пошитое деревенской мастерицей.

Погрузившись в мечты, Гидеон не заметил, как его окутал плотный, густой, серый туман. Опомнился уже от тревожного мычания коровы, которая внезапно заартачилась и словно вросла копытами в землю.

– Ну что ты, моя хорошая, – принялся он уговаривать буренку. – Чего испугалась? Это всего лишь туман. Просто туман… – И вдруг осекся от страшной догадки.

Природный туман не бывает серым, как пепел Преисподней, и он не пахнет серой, от которой щемит в груди, а на глазах выступают горькие слезы. Колдовство! И колдовство не простое – злое, смертельное… Маг выпустил повод из рук, и корова, развернувшись, опрометью бросилась назад.

Но он даже не пытался ее вернуть. Гидеон принялся вертеть головой, пытаясь сообразить, в какой стороне находится его село, и тут туман разорвали людские крики и леденящий душу лай… Так лают не дворовые псы, так лают адские гончие. На его село напали демоны! И это в тот самый момент, когда он не рядом со своими близкими, а они так нуждаются в его защите.

Гидеон стремглав бросился на крики, моля Всевышнего о том, чтобы успеть отвести беду. Спасти пусть не всех сельчан – хотя бы свою семью. Всевышний услышал его мольбы. Благодаря тому, что дом Гидеона находился на окраине, а демоны напали с другой стороны села, его родные еще были живы. Лотта, прижав к груди плачущего сына, стояла на крыльце. За ее спиной испуганно жались старики.

Туман, плотной завесой накрывший село, пока не окутал дом, но уже стелился у крыльца, то опускаясь до самой земли (и тогда Гидеон, бегущий к дому, мог видеть родных), то взмывая выше крыши и отсекая видимость. Маг уже перемахнул за сельскую ограду, до дома оставалось рукой подать. Гидеон неспроста выстроил дом на самой окраине – во дворе находится круг силы, умножающий мощь магических заклинаний. Еще немного – и он уже окажется в нем, сможет защитить родных своим волшебством. Лотта обернулась, увидела приближающегося мужа. На ее побелевшем от напряжения лице отразилось облегчение и, забыв о предосторожности, она сбежала с крыльца, навстречу супругу, не видя, как за ее спиной, в густом тумане, сверкнули красным огнем глаза монстра.

– Лоти, нет! – заорал, срывая голос, Гидеон. – Назад!

Но его крик перекрыл лай адской гончей, и серый туман с головой накрыл Лотту. А потом раздался душераздирающий человеческий вопль, в котором не осталось ничего от хрустального голоса его жены.

Гидеон бросился сквозь пелену тумана – и уткнулся в невидимую стену, вдруг ставшую совершенно прозрачной. За этой стеной, усмехаясь ему в лицо, стоял незнакомец в черном плаще. Глаза смотрели холодно и надменно, правую щеку пересекал косой шрам, доходивший до самого рта, отчего уголок губ казался приподнятым в глумливой усмешке, а в красном в свете пожарища лице не осталось ничего человеческого. За его спиной адский пес ожесточенно ломал тело Лотты.

– Мой сын… – выдохнул Гидеон. – Прошу, сохрани ему жизнь…

В тот миг он был готов на что угодно. Даже стать таким же бессердечным демоном, одним взмахом руки сжигать целые села и ломать человеческие жизни. Лишь бы только его мальчик спасся. Лишь бы только на земле осталась частичка любимой жены, малыш Нэд…

– Он мертв, – равнодушно произнес демонолог и отвернулся, потеряв к магу всякий интерес.

А Гидеон бессильно забился о невидимую стену, за которой появились его старики, сбежавшие с крыльца на помощь невестке. Гончая хищно обернулась – и прыгнула.

Внезапно стена, удерживавшая мага, исчезла, он упал на землю и не смог шевельнуться, опутанный другим, парализующим заклинанием. В двух шагах от него трехглавая гончая терзала тела его родных. Мертвые уже не чувствовали боли, но Гидеон корчился от их мук и ждал лишь одного – чтобы адский пес наконец заметил его и прекратил его страдания. Целую вечность боли спустя гончая приблизилась, взглянула ему в лицо горящими, как головешки, глазами, оскалила острые клыки, дыхнула смрадом – и умчалась, подчиняясь приказу своего хозяина.

Туман развеялся в один миг. Демоны покидали разоренное село, в котором не осталось ни одного живого человека, кроме мага. Лежа на боку, Гидеон видел сливающиеся с темнотой силуэты. Замыкал шествие демонолог. Обернувшись, он скользнул взглядом по руинам, на мгновение задержался на неподвижном теле мага и вдруг воздел руки. В ночном небе завихрился огненный смерч, и на землю хлынули огненные искры. Гидеон закрыл глаза. Вот и все. Гончая не оборвала его страдания, но теперь осталось недолго. Огненный дождь испепелит его дотла.

Запахло паленым, воздух наполнился треском и шипением. Искры опалили волосы, прожгли одежду, горящими звездами впитались в кожу. Когда от огня вспыхнули брови, Гидеон потерял сознание…

Он выжил чудом. Через их земли возвращался отряд гномов и, увидев зарево, свернул к горевшей деревне. Спасать уже было некого. Но искусный гномий маг, когда воины уже расселись по седлам, в последний миг обнаружил еле живого от ожогов человека. Рингольф снял обездвиживающие чары, исцелил страшные ожоги Гидеона и, видя, что тот едва жив от горя, увез его с собой, в Тиморию.

Несколько лет Гидеон провел в подземельях гномов, изучал рунную магию, а потом вернулся в Империю, остановился в деревне в противоположном краю от родных мест, взял себе другое имя и начал жизнь заново. Следуя совету Рингольфа, он набрал учеников. А о трагедии, унесшей жизни его близких, никому не рассказывал.

Мудрый гном оказался прав – ученики отчасти заменили ему утраченную семью, наполнили его жизнь смыслом. Взамен погибшего сына у него появилось множество юношей, к которым он относился с отеческим теплом, в уроках и беседах с которыми находил утешение. Когда юные маги подрастали и становились самостоятельными, Гидеон брал следующих.

Из нынешних учеников Вернер был самым талантливым, по возрасту приходился ровесником Нэду, и Гидеон выделял его особо. Юноша не только обладал магической силой, значительной для его лет, но и умел располагать к себе людей, несмотря на свой непростой характер. На него невозможно было долго сердиться, и хотя Вернер единственный из всех учеников осмеливался время от времени ему дерзить, Гидеон все прощал ему, как сыну. К тому же парень рос без отца, вил веревки из любящей матери, и Гидеон беседами с Вернером, который часто задерживался после занятий рядом с учителем, старался повлиять на юношу, передать ему свой опыт, как сыну.

Поэтому, когда Гидеон увидел среди вещей Вернера книгу демонических заклинаний в переплете из человеческой кожи, земля поплыла у него под ногами, и все вокруг заволокло туманом… Ученик, который был ему как сын, предал его, связавшись с теми, кого Гидеон ненавидел больше всего на свете.

– Откуда это у тебя? – Маг гневно кивнул, указывая на лежащую в пыли книгу.

– А вам-то что? – в привычной дерзкой манере ответил Вернер и потянулся, чтобы подобрать книгу.

Гидеон много раз прощал ученику его выходки, но на этот раз его чаша терпения переполнилась. Он подскочил к книге раньше, чем к ней приблизился Вернер, наступил на нее ногой, вдавливая в землю.

– Отдайте. Она моя! – подался вперед Вернер, и Гидеону показалось, что глаза юноши вспыхнули дьявольским огнем.

Таким же, каким горели все шесть глаз трехглавой адской гончей, растерзавшей его родных…

С пальцев Гидеона сорвалась синяя молния – и через мгновение от книги осталась только горстка пепла да запах паленой человеческой кожи, из которой был сделан переплет.

– Вот как! – угрюмо произнес Вернер и стремительно покидал выпавшие вещи в котомку. – Думаете, что остановите меня?

Он закинул котомку на плечо и размашистым шагом зашагал со двора.

Сердце волшебника тревожно сжалось. Вернер сам пока не сознает, какие силы ему даны. Что, если юноша выберет сторону Бетрезена и одним демонологом на земле станет больше? Этого допустить никак нельзя.

– Стой! – взволнованно вскричал Гидеон.

Но Вернер даже не замедлил шага.

– Стой, я сказал! – Волшебник бросился вслед за ним, путаясь в плаще.

Вернер уже завернул за угол дома, когда рука Гидеона вцепилась ему в плечо.

– Стой!

Волшебник развернул его лицом и содрогнулся при виде решимости в глазах Вернера. Да в него словно демон вселился!

– Вы меня не остановите, – упрямо процедил юноша. – Что вы можете мне сделать? – Он уже открыто над ним насмехался. – Заколдуете меня своими рунами?

И тут Гидеон вспомнил о древнем заклинании, о котором узнал от Рингольфа. «Вызов духа Фернира» во время боя превращал воина в волка. Сострадание и милосердие зверю были неведомы, поэтому не было на поле безжалостнее бойца, чем оборотень. Втайне от Рингольфа, который бы не одобрил его интереса, Гидеон досконально изучил заклинание. Еще больше времени ушло на его доработку.

В те времена сердце Гидеона еще пылало ненавистью, он мечтал стереть с лица земли и адских гончих, которые сеют смерть, и демонологов, которые их направляют. Расправиться с ними на расстоянии было недостаточно, хотя сил Гидеона уже хватило бы на то, чтобы вступить в схватку с небольшим отрядом Легионов Проклятых.

Он жаждал вцепиться в глотку адской гончей, разорвать ее на части, а потом растерзать ее хозяина. Обличье волка для этой роли подходило как нельзя лучше. Эксперимент с заклинанием был очень опасен. Рингольф, заметив его интерес к «вызову духа Фернира», предостерег, что человек, на которого спустился дух волка, полностью теряет свою человеческую сущность и навсегда становится зверем. Только опытным «повелителям волков», истинным гномам, доступны обратные превращения. Но Гидеону, путем долгих изнурительных экспериментов, удалось усовершенствовать заклинание и добиться невозможного.

Однако годы, проведенные рядом с мудрым Рингольфом, не прошли даром. Теперь желание взять учеников, передавать свой опыт оказалось сильнее чувства мести, которое со временем угасло. Но однажды применить заклинание все же довелось. Гидеон возвращался от гномов через родные края, когда услышал в лесу лай адской гончей… Маг и сам не понял, как это произошло, только плащ уже остался лежать на земле, а волк мчался на голос, и его клыки нетерпеливо клацали в предвосхищении схватки…

Позже он зализывал раны до самого утра, празднуя победу. Одной гончей и ее хозяином на свете стало меньше. Но когда на рассвете он обернулся человеком, то обнаружил, что его превращение не прошло даром – и на память об этой ночи у него остался волчий хвост. «Мы – это наши деяния», – любил говаривать Рингольф, и в тот миг, когда Гидеон крутился на месте, пытаясь разглядеть, откуда растет хвост, он особенно ясно осознал смысл этого изречения.

Ни один поступок не проходит бесследно. Убийство человека, пусть даже из свиты демонов, уничтожило частичку человека в его душе и изменило его тело, сделав его на шаг ближе к зверю. Этот урок Гидеон запомнил на всю жизнь. За долгих двадцать лет он уже успел привыкнуть к хвосту и искусно прятал его под плащом, так что ни один из учеников не догадывался о его изъяне. Однако самому себе Гидеон поклялся никогда больше не использовать доработанное им заклинание «вызова духа Фернира».

А теперь перед ним стоит ученик, который открыто заявляет ему о своем желании изучать магию демонов – смертоносную, темную, разрушительную магию, у которой всего одна цель – погибель. Гидеон слишком хорошо знал характер своего ученика, чтобы понять – тот не остановится. Но он попробует ему помешать. Если сплести то заклинание, о котором он старался не вспоминать все эти годы, с наказующим заклятьем, то последствия применения губительной магии Вернером не заставят себя ждать. И если юноша не сделает выводов из своего поведения… Что ж, уж лучше пусть он станет волком, чем демоном. Другого выхода нет. Глядя в глаза Вернеру, Гидеон отчетливо понимал, что потерял влияние на этого потенциально сильного молодого мага и уже не сможет его контролировать.