Текст книги "Злая-презлая сказка "

Автор книги: Юлия Куркан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Не сердись на меня, – я осторожно погладила его по руке. – Я просто делаю, как чувствую.

– Наивная, легкомысленная девочка, – он все еще хмурился.

– Не беспокойся. Я знаю, что делаю.

– Хотел бы я в это верить.

– Лёш, ты из-за меня не выспался, наверное…

– Ничего страшного. Вот освящу твою квартиру, тогда и поспать можно будет, – мне было ужасно неприятно провожать обиженного Алексея, но как объяснить ему свое странное желание я не знала. Тщательно побрызгав каждый угол квартиры святой водой, и прочитав необходимые молитвы, он оделся, коротко кивнул и ушел. На душе было муторно и стыдно, оттого, что пришлось обидеть единственного человека, который мне помогал. Паук, сосредоточенно уплетающий колбасу, оторвался и просвистел что-то вопросительное.

– Ешь-ешь, – рассеянно кивнула я. Сидеть в мрачной, пускай и освященной квартире было абсолютно невыносимо. Конечно, Леша говорил, что сейчас мой дом – действительно моя крепость, но уж слишком много плохого тут произошло. Если все хорошо закончится, если выживу – обязательно сменю место жительства. Я накинула куртку, и ушла.

То, что высовываться лишний раз из дома было абсолютно необязательно, я поняла тогда, когда за мой столик нагло уселся Падший собственной персоной. Побродив немного по городу, я проголодалась и зашла в небольшое уютное кафе. Ассортимент особым выбором не баловал, но мясо по-французски у них было отменным.

– Разрешите? – когда надо мной раздался негромкий шелестящий голос, я недовольно подняла глаза… и тут же подавилась. Принесла его нелегкая…

– Ну, ты же все равно никуда не денешься, пока не выдашь положенную порцию гадостей, – откашлявшись, заявила я. Да, я нарывалась на неприятности, да, я его провоцировала, но уж больно надоела мне вся эта ситуация.

– Зря вы, юная леди, пытаетесь мне нахамить, – он тонко улыбнулся.

– Ну, почему же пытаюсь? – пожала плечами я. – И, мы опять на "вы"?

– Не играй с огнем, – его глаза опасно вспыхнули. – Ты потрясающе самонадеянна. Неужели ты думала, что днем я не смогу причинить тебе никакого вреда?

– Нет, – я покачала головой. – Просто ты любишь Играть. И в этой своей Игре соблюдаешь определенные правила. Я не права?

– Неужели я становлюсь настолько предсказуемым? – он насмешливо приподнял левую бровь.

– Просто я учусь делать выводы.

– Весьма полезные умения.

– Вашими стараниями, – его рука с длинными тонкими пальцами, накрыла мою, безвольно лежащую на столе. Тонкая кожа оказалась обжигающе-горячей, тихо охнув, я быстро выдернула руку. Падший все так же продолжал меня гипнотизировать. Черные глаза цепко хранили свои секреты, взамен, выпытывая мои. Чувствуя, как начинает кружится голова, я попыталась отвести взгляд, но не смогла. Внезапно, трубой Иерихона, зазвонил сотовый. Вздрогнув, я стряхнула оцепенение и подняла трубку. И услышала злого до чертиков Лёшу:

– Ты где, ангел тебя побери, шляешься???

– Что?..

– Уже одиннадцать ночи, тебя нет дома – что происходит?!

– Я… – сказать, что я была удивлена, значило не сказать ничего – я была просто шокирована. – Как это понимать? – прошипела я в сторону Падшего, закрыв ладонью трубку.

– Маленькие фокусы со временем, – он широко ухмыльнулся. – Чтобы Игра была интереснее, – не отвечая, я подорвалась со стула, и понеслась домой.

Прибежала я всего лишь за десять минут до полуночи. Оставив куртку где-то на полу, я галопом понеслась в зал, зубами разодрала упаковку с маком, принесенным с утра Лешей, и принялась очерчивать толстый, хотя и неровный круг. Холодильник на кухне истерически хихикнул, и затих. Люцика нигде не было видно. Успокоилась я только тогда, когда все три круга, толстыми линиями украшали пол. Уселась в середине, и принялась ждать. Страха опять не было, может быть потому, что вера в силу кругов только возросла, да и Лёша не зря же так тщательно освящал квартиру.

Наступление полночи я определила по какой-то космической тишине, воцарившейся вокруг. Затихло все: не было слышно шума машина и людских голосов с улицы, гудения воды в трубах, телевизоров соседей. Мир вокруг меня, казалось, вымер.

Внезапно отчаянно загудел и затрясся кран в ванной. Так, будто бы он вот-вот собирался взорваться. Где-то далеко слышался тихий проникновенный вой. На кухне сам собой закипел чайник, а одеяло, на котором я сидела, зашевелилось, и попыталось задушить меня. С трудом отпинав покусившуюся на меня ткань в угол комнаты, я заметила появление нового действующего лица в комнате. В шикарном кресле, передо мной развалился Падший.

– Мы с вами, по-моему, уже виделись сегодня, не находите? – я постаралась быть вежливой.

– Такую красоту, как ваша, хочется созерцать вечно, – он улыбнулся. Все улыбки мира меркли перед этой, единственной. В ней было все: вызов, желание, страсть, нетерпение, превосходство. И порок. Эта была самая порочная улыбка на свете.

– А я не знала, что вы такой льстец.

– Я же все-таки демон, а значит, способен на все.

– Это я уже давно поняла.

– Кстати, – он сменил позу, развалившись в кресле, и закинув ногу на ногу. – Передай моё восхищение твоему семинаристу. Он очень качественно защитил твое жилье. Мои слуги даже не смогли сюда добраться.

– Тогда почему ты здесь?

– Милая, – он засмеялся своим шелестящим смехом. – Не надо сравнивать меня с низшими духами. Я посильнее буду, и подревнее.

– Дяденька, – капризным тоном ребенка заявила я. – Мне всего двадцать лет, а вам сколько-то тыщ. Не совращайте малолетних!

– Ну, – он потянулся, как сытый кот. – В этом есть особый шарм, не находишь?

– Я вообще не нахожу шарма в издевательстве над людьми.

– Это потому что не вы чувствуете себя хозяйкой положения. Мне же, поверьте, это доставляет огромное удовольствие.

– Вряд ли я пойму вас.

– А этого от тебя никто и не просит. Подойди ко мне.

– Нет. Меня вот что интересует: если Света проводила обряд неправильно, то никто из вас мог бы просто не откликнуться на её вызов…

– И?

– Но. Но появился ты – не последняя фигура, как я понимаю, в иерархии.

– Она все-таки ведьма, хоть и слабенькая недоучка.

– Ты уходишь от ответа.

– Если тебе так интересно знать, то да – твои выводы верны. Но, помимо всего прочего, я умею видеть будущее. И это Игра показалась мне весьма интересной. Ты долго сопротивляешься.

– Понятно, – в комнате воцарилось молчание.

– Почему ты сопротивляешься? – неожиданно спросил он. – Я же вижу, как ты на меня реагируешь.

– Не всеми людьми движет только плоть.

– Как это в стиле твоего друга! – рассмеялся он. По моей коже побежали мурашки. – Но ты же ведь совсем не такая. В тебе есть тьма, и я чувствую это, – глаза его сверкали бешенным пламенем, и я чувствовала, что опять не могу оторвать от них глаз. – Иди ко мне… – голос шелестел, завораживая. Моих сил хватило только на то, чтобы покачать головой. – Иди сюда. Встань, – голова кружилась, в горле пересохло, и я уже плохо понимала, где нахожусь. – Какая же ты упрямая, – он вздохнул, казалось, с жалостью.

В руке Падшего откуда-то появилась моя расческа. Он аккуратно вытащил застрявший там волос, подул на него, и осторожно потянул. Вот тогда я поняла, что такое дыба. Кости и сухожилия трещали, все тело пронзала боль.

– Ну, как?

– Сволочь, – выдохнула я.

– Как это некультурно, – он в притворном ужасе округлил глаза. – Подойди ко мне… – я только сильнее сжала зубы, чтобы не закричать. Тогда, он щелкнул пальцами, и на них образовался маленький огонек. – Ты знаешь, он может гореть вечно… – Падший улыбнулся, и поджег волос.

И я узнала, хотя скорее, вспомнила, как сжигали на кострах сотни ведьм. Я чувствовала, как плавятся волосы, сгорает и клочьями сползает кожа… Больно. Не выдержав, я закричала.

– Выйдешь из круга? – требовательно спросил демон. Я смогла только кивнуть. Боль немного уменьшилась, и я смогла встать на четвереньки. Перед глазами все плыло и двоилось, каждая клеточка тела продолжала вопить от боли. Внезапно, я услышала знакомое шипение. Перед маковым кругом стоял Люцик и зло шипел на Падшего. Тот разглядывал паука с немалым удивлением. – Противиться? Мне? – демон легко взмахнул рукой, и от бедного паука осталась только горстка пепла. Но этого мгновения хватило для того, чтобы он ослабил контроль надо мной, и боль пропала. В это мгновение я провалилась в обморок.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я вяло подумала, что это уже входит в привычку. Вопреки моим ожиданиям, звонил не Лёша, а моя старая подруга Катя.

– Ой, Лис, ну где ты пропадаешь? Я не могу тебе дозвониться! Тут такое случилось! – затараторила она в трубку.

– Здравствуй, Катя, – после вчерашнего я еще туго соображала.

– Ник умер!

– Что? – в горле встал ком. – Как?

– Позавчера его нашли родители. Он вскрыл вены.

– А… там не было ничего необычного? Ну, с самим Ником?

– Ты о чем? – удивилась Катя. – Изможденный только был, похудевший раза в два… Сегодня в три похороны. Придешь?

– Наверное… – неуверенно протянула я.

– Встретимся там, – безапелляционно заявила подруга. – Заодно и посплетничаем.

Оставшееся до похорон время я потратила на то, чтобы привести себя в порядок и немного поспать. Я сомневалась, стоит ли мне идти на похороны, но в итоге решилась – все же Ник был такой же жертвой обстоятельств, как и я.

К трем часам, одетая во все черное, я стояла на кладбище, чуть в стороне от убитых горем родственников и друзей. Впав в какое-то оцепенение, я наблюдала, как заколачивают гроб, и опускают его в глубокую яму. На лице Никиты действительно не было ни морщин, ни язв, что так напугали меня. Обычное осунувшееся лицо смертельно усталого человека. Темный мир умел заметать следы. Я не замечала слез, катящихся по моим щекам. Вот так просто: был человек – нет человека. Скоро и в мою честь будут проводить подобное мероприятие. Колючий, полный ненависти взгляд, заставил меня чуть обернуться. И встретиться глазами со Светкой. Она выглядела просто ужасно: фиолетовые круги под глазами, бледное лицо, похудевшая – она вызывала скорее жалость. Посмотрев в последний раз на растущий над могилой холмик, я ушла.

После похорон я все еще пребывала в некой прострации. Все мне казалось каким-то размытым и ненастоящим. Единственной эмоцией было беспокойство за Лёшу. Он не звонил и не приезжал. Чтобы немного придти в себя, я решила принять душ. Сначала я окатила себя ледяной водой, а потом едва не сварила заживо в кипятке. Попытки изменить температуру воды тоже успехом не увенчались. Холодные и горячие струи хлестали попеременно. Выругавшись, я закрыла кран. Неожиданно погас свет. Я неловко повернулась, пытаясь нащупать полотенце. Одной рукой я хотела опереться об стену, чтобы не упасть, но вместо этого провалилась в пустоту. Падая, я пыталась понять, откуда в моей ванной взялись ступени, но ответ упорно не приходил. Да, согласитесь, сложновато размышлять об отвлеченных понятиях, когда ты попеременно ударяешься то ребрами, то, пардон, пятой точкой, о твердую лестницу. Однако, всему на этом свете приходит конец. Ступеням тоже. Выкатившись на пол, застеленный по ощущениям, ковром, я попыталась понять, где же нахожусь. Что, в кромешной темноте, оказалось весьма затруднительным. Шипя от боли в отбитых частях тела, я медленно поднялась на четвереньки, а затем нашла в себе силы выпрямиться. И тут же в помещении вспыхнули несколько десятков свечей. Они отбрасывали нервные, мечущиеся тени на стены и потолок. Оглядевшись, я заметила горящий камин, пушистую медвежью шкуру, лежащую на полу, красиво сервированный на двоих столик и огромную двуспальную кровать, застеленную черным шелковым покрывалом. И абсолютно не удивилась, увидев Падшего, сидящего перед столиком. Демон, как всегда, был потрясающ. Свободно распущенные волосы, черная рубашка, расстегнутая до середины груди, глаза, полыхающие пламенем Преисподней.

– А вы не оригинальны, – нашла я в себе силы улыбнуться.

– Как вы могли заметить, я – эстет. И если беру на себя смелость приглашать девушку, заметьте, красивую девушку, в свои скромные апартаменты, то почему бы не сделать это красиво?

– О, да. Колобок, кувыркающийся по ступеням – это очень красиво.

– На самом деле, планировалось, что леди гордо и изящно спуститься с лестницы на своих прелестных ножках.

– Увы, я не оправдала ваших ожиданий.

– Ну что вы, – он хищно улыбнулся. – Присаживайтесь, все здесь сегодня только для вас.

– Как вы успели заметить, я несколько неодета.

– Вам это только к лицу, – он демонстративно осмотрел меня с головы до ног. Я гордо вскинула голову, и села напротив.

– А вам не кажется, что вы нарушаете собственные правила? – я взяла высокий бокал с темно-бордовым, почти черным вином, и осторожно пригубила.

– О чем вы? – он хитро посмотрел на меня сквозь выпуклое стекло бокала.

– О времени.

– Ах, я подумал, что время – это такая мелочь. К тому же, – в голосе Падшего прорезались мурлыкающие нотки. – Чем больше его у нас – тем интереснее.

– А вам не надоело?

– Что? – похоже, мой вопрос действительно заставил его удивиться.

– Одно и то же. Соблазнения, искушения, игра марионетками – людьми…

– Что вы! Это настолько увлекательно, что не может надоесть! Как, например, сейчас… – его лицо внезапно приблизилось, а дыхание обожгло губы. Вдруг, совершенно не к месту, я подумала, как бы он себя вел, если бы не он меня домогался, а я его. Воображение тут же нарисовало растрепанного Падшего, с ужасом на лице, взирающего на этакую гарпию в моем лице, с всклокоченными волосами, полубезумными глазами, танцующую стриптиз и протягивающую к объекту вожделения руки, с длинными когтями. Не выдержав, я хихикнула, а, заметив удивление во взгляде демона, вовсе расхохоталась в полный голос. Перед глазами встала другая картинка: Падший, с воплями ужаса бегающий вокруг кровати, и я, с сачком наперевес, гоняющаяся за ним.

Недоуменно взирая на мою истерику, демон чуть отодвинулся, и пробурчал:

– Женщины… Перед ней сидит такой мужчина, а она смеется…

– Я просто… хи-хи-хи… Воображение у меня хорошее… ой, не могу… уф… Все, я готова к конструктивному диалогу, – я подняла все еще смеющиеся глаза на собеседника.

– Признаюсь, вы сумели меня удивить.

– Но, тем не менее, это не помешает вам меня убить.

– Ну, зачем же забивать такую хорошенькую головку столь мрачными помыслами?

– Увы, я не блондинка, а потому не млею от каждого комплимента, и уж тем более не забываю интересующих меня вещей, – я твердо взглянула в горящие желанием черные глаза.

– До чего же я докатился, – удрученно вздохнул демон. – Сижу с обнаженной девушкой перед горящим камином, обстановка – интимней некуда, а девушка спрашивает меня о своей смерти.

– Стареете, – не преминула подколоть его я. – Или девушка упрямая попалась.

– Скорее второе, – он опять улыбался жарко, страстно.

– И все же? – не унималась я.

– Вам бы в Инквизиции работать – цены не было.

– Спасибо, не стоит. Вчерашней ночью вы мне показали прелести Инквизиции, – я крутила в руках бокал, раздумывая, стоит ли запускать его в самодовольную физиономию Падшего.

– Не стоит, – он с улыбкой покачал головой. – Не долетит. Вы удивительная девушка. Сидите перед своим потенциальным убийцей и даже не боитесь.

– Известное – не страшно, – я пожала плечами. – Впрочем, молодости свойственна беспечность и некоторое недоверие к Смерти. Но, позвольте, я не ошиблась, вы сказали: потенциальный убийца?

– Знаете, я решил дать вам небольшую лазейку, уж очень вы оказались необычной.

– Благодарю, – я слегка наклонила голову, и неосторожно взглянула в его глаза. А потом я поняла, что пропала. Окончательно и бесповоротно. Поцелуй был требовательный, властный… и обжигающий, похожий на вино со специями. Я почувствовала, как сердце начинает биться на запредельной скорости, адреналин хлынул в кровь, и вдруг стало совсем нечем дышать. Его руки обжигали прохладную после душа кожу, а глаза вспыхнули ярко, словно две черные звезды.

Что такое близость с демоном? Это жар, плавящий кожу, сжигающий мысли и душу. Сладкий яд, бегущий по венам. Это боль в наивысшем её проявлении, доходящая до наслаждения. Когда от тебя не остается ничего, кроме огромной пылающей Сверхновой звезды. А затем ты взрываешься, разбиваешься на сотни маленьких, горячих кусочков, и оседаешь невесомой горсткой пепла.

А потом новое, чудесное возрождение из ничего, из Небытия. И тогда самым важным в жизни становится стук чужого сердца – яростный, быстрый, захлебывающийся. Ток чужой крови по венам завораживает, есть что-то магическое, гипнотизирующее в нем. Ты чувствуешь себя невыразимо прозрачной, как тонкий хрустальный фужер, прозрачной настолько, что пронизывающий тебя свет становится невыносимым. И в этом вихре безумного огня, Он плавит тебя, творит из тебя нечто новое, совершенное. Нет в этом мире никого кроме вас, и создан он только для двоих. Не любовь, вовсе нет. Но страсть в высшем её проявлении. Пламя, сжигающее двоих, на мгновение ставших одним целым.

Я пришла в себя гораздо позже, когда мы лежали на шкуре перед весело горящим камином. Моя голова лежала на его плече, и дыхание демона ощущалось теплом где-то в волосах. Я не помнила себя, не осознавала реальности, но этот огонь, пробегающий под его кожей, стал моим наркотиком. «Дай мне больше, чем просто любовь…» (Песня группы «Ария» прим. автора.)

– Яду мне, яду… – прошептала я, коснувшись губами горячей золотистой кожи.

– Сегодня для тебя – все, что угодно, – дыхание чуть всколыхнуло мои волосы.

Много позже.

– Знаешь, – рассеянно сказал демон, перебирая мои волосы. – Я хотел бы тебе кое-что показать перед тем, как вернусь домой.

– Что? – я перекатилась на живот и заглянула в черные глаза, забравшие кусочек моей души.

– Увидишь, – шепнул он, вставая, и помогая подняться мне. – Я ведь выполнил контракт.

– Ты убьешь меня? – спросила я скорее с любопытством, чем со страхом.

– Недоучившаяся ведьма просила для тебя мучительной смерти, – сказал он. – Не страшно?

– Нет, – я прислушалась к себе и покачала головой.

– Зря. Потому что в тебе теперь живет демон.

– Я стану бросаться на людей, и пытаться их загрызть?

– Не смейся. Возможно, это последний приступ моего благородства. Когда демон окончательно созреет – он убьет тебя.

– Долгая и мучительная смерть, – мои губы изогнулись в горькой усмешке.

– Ты можешь стать ведьмой. И тогда он, не причиняя тебе вреда, уберется обратно. Пройди Инициацию, и у тебя в руках будет все. Жизнь, куда как более долгая, чем у обычных смертных, власть над людьми, над природой и стихиями.

– Зачем ты мне говоришь все это?

– А ты разве не понимаешь?

– Не совсем. По сути – тебе было бы выгодно, чтобы демон вырвался в наш мир. Я не права?

– Права. Но куда выгоднее, чтобы ты, ставшая ведьмой, привела к нам много чистых душ. Демон что, – Падший равнодушно пожал плечами. – Ну убьет он десяток-другой человек, просуществует до того времени, пока святые отцы объединенными усилиями не изгонят его, и дальше? Души убитых им попадут в… конкурирующее ведомство, – он насмешливо указал вверх, – И нам от того никакой пользы не предвидится. Скажем так, демон – это необходимый для тебя стимул. Чтобы ты выбрала верный путь.

– А контракт?

– А кто сказал, что после долгой, очень долгой и не очень праведной жизни ведьмы легко умирают?

– Вы умеете убеждать, – кавардак, царивший в моих мыслях невозможно описать никакими словами. Хотя… Скорее всего, и мыслей-то никаких не было. Только огонь от близкого, слишком близкого присутствия демона.

– Не без этого, – левы уголок губ поднимается вверх, делая улыбку абсолютно хамской и самодовольной. – Идем? – он протянул руку, и длинные горячие пальцы нашли мои – тонкие, холодные. Мы сделали синхронный шаг вперед и оказались в удивительно знакомом мне месте. Спальне Светки. Бывшая подруга лежала на спине, и читала вслух сказки. Правая рука нежно гладила живот. При нашем появлении девушка удивленно вытаращила глаза, и подпрыгнула. Я почувствовала, как мои губы разъезжаются в улыбке. Страх. Она боялась нас.

– Почему она все еще жива? – голос Светки сорвался на визг. Руками она по-прежнему прикрывала живот.

– А кто сказал, что смерть её не будет мучительной? – Падший улыбался. И от этой проникновенной, доброй улыбки становилось по-настоящему страшно. – Я пришел забрать свое.

Сильна любая женщина. Но женщина-мать, защищающая свое потомство сильна десятикратно. В этом я убедилась, глядя на Светку. Она ощерилась, словно волчица, и прошипела:

– Попробуй взять. Она – еще не мертва.

– Глупая недоучившаяся ведьмочка, – все с той же улыбкой Падший покачал головой. – Я выполнил свою часть контракта, иначе просто не смог бы к тебе приблизиться, – он неторопливо подошел к ней, и властно протянул руку. – Я выполнил часть Договора. Отдай обещанное.

– Никогда, – зло взвизгнула Светка и сорвала с шеи распятие. Падший только ухмыльнулся, покачав головой. – Милая, этим, – он брезгливо осмотрел крестик. – Меня не остановишь. Она, – демон кивнул на меня. – Оказалась гораздо умнее, и поняла, что христианские штучки действуют против нас только тогда, когда в них безоговорочно веришь. Не просто используешь их, как инструмент, а любишь Его и веришь в Его помощь. – Светка все так же стояла, сжимая в руках бесполезное распятие, а демон просто подошел ближе, и рука его по локоть погрузилась в живот девушки.

Я видела все будто в замедленной съемке. Медленно-медленно длинные музыкальные пальцы погружаются в живот, прикрытый тонкой маечкой. Раздается ужасное чавканье, треск, тонкими струйками брызжет нереально алая кровь. Так же медленно, рука идет назад. В зажатом кулаке бьется и трепещет окровавленный комок, внутри которого видна маленькая голубая искорка. Падший, смотря в, округлившиеся от боли, глаза Светки, подносит кулак ко рту и дует. Искорка исчезает в голубоватой дымке, а комок разом перестает шевелиться. Светка опускается на колени, её глаза все еще неверяще сморят на демона. Он брезгливо отбрасывает то, что было у него в руке в сторону, и презрительно усмехается. Потом он подходит ко мне. Время все еще замедленно, и я могу разглядеть каждый его шаг. Уверенная, пружинистая походка хищника. Он подносит руку к моему лицу, и осторожно, двумя пальцами, проводит по щеке. Я вздрагиваю от его прикосновения, острого, как удар тока. Когда Падший убирает руку, я чувствую на щеке две кровавые дорожки. Мои глаза удивленно расширенны, а он все с той же улыбкой наклоняется, и аккуратно их слизывает.

– Теперь ты понимаешь, почему не стоит отвергать мои предложения? – шепот обжигает щеку, меня начинает трясти от непонимания, страха и… возбуждения от близости этого существа. С губ срывается судорожный вздох. – Вижу, понимаешь… – шепот похож на змеиное шипение. – Подумай, Алиса, хорошо подумай. Срок – неделя, – он еще раз проводит языком по моей щеке, и, отстранившись, щелкает пальцами. Последнее, что я запомнила – остекленевшие, все еще неверящие глаза Светки…

Проснулась я от яркого солнца, бившего мне в глаза. Непонимающе огляделась по сторонам, и вспомнила все вчерашние события. С трудом сдерживая накатившую дурноту, стремглав побежала в ванную. Когда мне немного полегчало, я рискнула посмотреть в зеркало. И отшатнулась в удивлении. Это лицо было и моим и не моим одновременно. Хищные, заострившиеся черты, дикий взгляд, в глубине зрачков словно бы тлеет крохотный уголек. Кожа была непривычно горячей, её покалывало, а в животе чувствовалось странное щекотание.

Затем я обратила внимание на щеку. Не было заметно ничего необычного, но кровавый след от пальцев демона, казалось, навсегда отпечатался под кожей. Я яростно намыливала щеку, терла её мочалкой, словно пыталась отмыться от всего произошедшего, но ничего не помогало. Когда взгляд случайно упал на зеркало, я ужаснулась виду своей щеки. Красная и распухшая – теперь она горела вся. Два раза глубоко вдохнув, и выдохнув, я разжала сведенные судорогой пальцы, и мочалка выпала в раковину. Не страшно – жутко. Я медленно пошла в зал, и только сейчас заметила, что квартира перестала напоминать склеп. Не было ни паутины, ни жирного пепла, въевшегося в линолеум, все было так, как прежде. Будто бы ничего и не было. Не было Ника, Светки, ритуала, Падшего – ничего! По щекам покатились первые слезинки. Руками я лихорадочно ощупывала пол, стены, мебель – ничего! Мне показалось, что я схожу с ума. Что весь ужас прошедших дней мне просто приснился. Не может быть! А Лёша? Значит, и его тоже не было?

Под руку попался сотовый, и я отрешенно взглянула на экран. 53 пропущенных звонка от Лёши. Было. Не приснилось. Не схожу. Я опустилась на пол и всхлипнула, а потом и разрыдалась в голос.

Такой и нашел меня Лёша. Свернувшуюся в комочек, и плачущую. Как оказалось, я забыла запереть дверь. Он подошел ко мне, поднял с холодного пола и обнял. Я разразилась очередными рыданиями. Он терпеливо гладил меня по спутанным волосам и молчал. За это я была ему очень благодарна.

– Лис, тебя не было три дня, – прошептал он, когда я перестала трястись и всхлипывать. – Что случилось?

– Лёш, мне… это все ужасно… – я собиралась вновь было расплакаться, но парень сильно встряхнул меня.

– Алиса, что происходило эти три дня?

– Я пришла после похорон Ника… погас свет… я упала… катилась… больно… потом… там Падший… мы с ним… в общем… были. А потом Светка… Он убил её… – я шептала бессвязные слова, чувствуя, как руки Алексея сжимаются все крепче. Я ожидала, что он сейчас оттолкнет меня и уйдет, но он только горько прошептал мне на ухо:

– Бедная девочка… не бойся. Все прошло.

– Нет! – я резко отстранилась и безумными глазами посмотрела на Лёшу. – Ты не понимаешь! Мне осталась всего неделя… неделя!

– Почему?

– Потому что внутри меня демон! Осталась неделя. Я либо умираю, либо становлюсь ведьмой.

– Нет! – черты его лица отвердели, губы упрямо сжались. – Нет! Я не позволю!

– Ты? – я хрипло расхохоталась. – А что ты можешь? Что? Если твой Бог ничем не смог мне помочь, то что можешь сделать ты? Ты говорил, что Он никому не дает испытаний сверх меры. А мне? За что мне это?

– Чтобы ты уверилась в нем. Неужели то, что произошло с тобой, не приведет тебя к Нему? Он – есть любовь. Он прощает всех истинно раскаявшихся. Покайся, прими крещение, и все останется позади, будто страшный сон. Не будет Падшего, не будет демона внутри тебя.

– Тогда чем же твой Бог отличается от них? – все еще хохоча, я указала вниз. Внезапно во взгляде Лёши что-то изменилось, и он попытался перекрестить меня. Едва он занес руку, я зло зашипела, согнулась пополам, и закричала так, как не кричала никогда в жизни. Не было в моем вопле ничего ни женского, ни вообще человеческого. Рык потустороннего существа, переходящий в ультразвук. Все еще шипя, я медленно разогнулась. Резкая боль в животе сменилась легким щекотанием.

– Тише, тише… Я больше не буду… – Лёша медленно убрал руку, смотря мне в глаза.

– Я боюсь… – прошептала я тихо.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе?

– Да… – я не сказала ему всего, что думала. Истерика прошла, я успокоилась и принялась хладнокровно обдумывать ситуацию. У меня было несколько выходов. Первое: не сопротивляться и стать ведьмой. Самый легкий из ныне существующих выходов. Второй: неожиданно уверовать, принять крещение и стать ревностной христианкой. Не выйдет. Потому что после всего случившегося я стала просто ненавидеть того, кого называли Богом. И третий выход: смерть. Самоубийство, или случайная смерть – выбор был разнообразен. Конечно, самоубийство было мне глубоко противно, но есть ли иной выход? Почему-то я была уверена, что Лёша не сможет мне помочь – все же он не священник, а просто семинарист. А в Церковь я войти не смогу – усилившееся щекотание в животе ясно дало мне понять. Значит, попытаемся найти свою смерть. Уж что-что, а вляпываться в разные истории я умею.

Занятая мрачными раздумьями, я не заметила, как Лёша перешел к активным действиям. Он сходил в прихожую, вытащил из сумки бутыль со святой водой, молитвенник и большое серебряное распятие. Увидев все эти вещи, я издала злобное шипение и попятилась.

– Тихо, тихо… – Лёша сложил вещи на пол. – Лис, тебя можно…ммм…привязать к кровати? – я хотела спросить, что он имел в виду, но что-то внутри меня среагировало иначе.

– Хочешшшшь меня? – я знала, что в моих глазах разгорелись искры. Я попыталась кивнуть. Не слушая протестующих воплей, он схватил меня в охапку и весьма умело привязал.

– Не первый раз занимаюсь изгнанием, – криво усмехнулся он. Затем он принес в спальню то, что достал из сумки, и принялся искать нужную страницу в молитвеннике. Я извивалась, и зло шипела.

– Отче наш… – при первых же словах Лёши меня согнуло дугой, и я вновь выдала тот жуткий вопль. Словно бы не замечая этого, семинарист продолжал читать. Я не знаю, сколько прошло времени, но когда он осенил меня крестным знамением и приложил распятие к животу, я выдала последний, разрушительный крик, от которого лопнула ваза, стоявшая на столе, и затихла. Лёша развязал меня, и устало присел рядом.

– Все? – требовательно спросил он у меня. Я неопределенно пожала плечами, избегая говорить на эту тему. Щекотка в животе не пропала. Демон все еще жил там.

– Лёш, – я встала, и осторожно провела пальцем по его щеке.

– Я же говорил, что не позволю Злу овладеть тобой, – поздно, Лёш, ох поздно… Я смотрела на красивый профиль, коснулась рукой каштановых волос, и сказала то, что должна была. Единственно-верную фразу:

– Уходи, Лёша.

– Ты и правда этого хочешь?

– Да, – я упорно отводила глаза, не желая смотреть на него. Не хочу видеть взгляд, полный боли и непонимания, растерянное лицо. Пусть лучше в моей памяти он сохранится торжествующим, уверенным… В прихожей хлопнула дверь. И вот тогда я дала выход накопившимся во мне эмоциям. Слезы текли прозрачными ручейками, было обидно, мерзко, плохо. Пусть лучше он думает, что я жестокая, самодовольная стерва, чем узнает, что я собираюсь сделать.

Я пошла на кухню, и взяла первый попавшийся нож. Холодильник хихикнул, и испуганно затих. Я внимательно посмотрела в зеркало, запечатлевая в памяти изменившиеся черты. Равнодушно отвернулась, и пошла в ванную. Наполнила её теплой водой, залезла внутрь прямо в одежде, и еще раз посмотрела на нож.

Это оказалось просто, гораздо проще, чем я ожидала. По длинному порезу на обеих руках. Вода тут же окрасилась кровью, а я сидела и смотрела на крохотные струйки, брызжущие из перерезанных вен. Перед глазами начали кружиться разноцветные пятна, в ушах раздался звон, а голова вдруг стала очень тяжелой.

Первое, что я увидела – было тяжелое багровое небо. На нем не было ни солнца, ни звезд – только все оттенки красного. Я осторожно поднялась на ноги, оглянулась – тяжелое небо, словно бы давило на безжизненную сухую землю. Унылый пейзаж разнообразили только камни разной величины. Переведя взгляд на свои руки, я увидела, как капли крови, падая на землю, превращались в камни. Вдали показалась человеческая фигура, она двигалась какими-то странными рывками, и уже через пару мгновений была рядом со мной. Это была Светка. На животе её расползалось огромное кровавое пятно, а в руках она держала черного, словно обожженного, уродливого ребенка. Лицо бывшей подруги исказила ярость.