Текст книги "Инсайдер"

Автор книги: Юлия Латынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Кто знает реальный объем эмиссии?

– Пообещайте не ссылаться на имя моего дяди.

– Я его не знаю, – как я могу на него сослаться?

– Все равно пообещайте.

– Обещаю.

– Я думаю, что ваш уездный начальник, которого недавно уволили с должности, имеет акции этой эмиссии и знает многое.

* * *

Бемиш вернулся в городской дворец Киссура уже поздно ночью. Он теперь почти всегда останавливался там во время своих приездов в столицу. Ему хотелось чаще видеть Идари.

Посереди ночи Бемиша разбудил слуга. Кланяясь, он доложил, что господина ждут у терминала транссвязи. Когда зевающий Бемиш вышел в гостиную, с экрана на него глядел президент «Леннфельдт и Тревис».

– У нас есть для тебя хорошее предложение, – сказал Тревис, – компания Union Disk. Они производят лазерные диски. Приезжай. Ее можно купить.

– Я занимаюсь Ассалахом.

– Это бесперспективно. Мы не будем финансировать эту сделку.

У Бемиша было семь минут, чтобы осмыслить размер катастрофы.

– Рональд! Вы дали мне гарантию!

– Мы выплатим неустойку.

– Мне не нужна неустойка, мне нужен Ассалах.

– Прилетай на Землю, – сказал Тревис, – и поговорим о «Юнион Диск».

– Что мне делать с акциями Ассалаха? Я купил семнадцать процентов!!!

– Продать. Это твоя специальность.

– Если вы не будете финансировать эту сделку, я обращусь к другой фирме.

– Ты не обратишься к другой фирме, Теренс, потому что другая фирма не пустит тебя на порог. Ты ничто, Теренс.

Ты гринмейлер с двадцатью миллионами в кармане. Тебя сделали мы. Больше ты никому не нужен. Ты финансовый пират. Я тебя жду послезавтра в своем офисе, в пятнадцать тридцать. Если не застрянешь в пробке по дороге, вполне можешь успеть.

И Рональд Тревис исчез с экрана.

* * *

Бемиш вернулся в свою спальню, оделся и сел за письменный стол. Та к он сидел довольно долго, – пока не услышал скрип двери. Бемиш обернулся: в дверь входили Киссур с Ханадаром Сушеным Фиником. Ханадар выглядел довольно лихо в черных, обшитых кружевами штанах и бархатной варварской куртке. Киссур был в серых штанах и белой куртке, украшенной черной полосой с золотой вышивкой из хризантем и сосновых ветвей; белокурые волосы его были стянуты в пучок.

– Привет, – сказал Киссур, – шикарно, что ты не спишь. А мы вот решили оторваться в кабаке. Пошли с нами?

Бемиш молчал.

– Да что с тобой, Теренс? Ты как муха под дихлофосом!

– Я влип, – сказал Бемиш. – Тревис отказывается финансировать сделку.

– Почему?

– Не знаю. Не знаю, откуда у Шаваша такие связи.

– Понятно. И что же ты собираешься делать?

– Продать акции. У меня нет выхода.

– По цене выше, чем ты покупал?

– Естественно. Я держатель крупного пакета. Я могу сильно нагадить «Венко», если она не купит их за столько, за сколько я захочу. Если я, например, обжалую действия «Венко» в арбитраже Федерации, то она страшно влетит…

– Это и называется гринмейл? – уточнил Киссур.

– Да.

– Значит, Шаваш был прав, – сказал Киссур.

– Да как ты смеешь! – заорал Бемиш, вскакивая, – и тут же увидел перед собой искаженное лицо Киссура и побелевшие костяшки на кулаке. От первого удара Бемиш успел уклониться. Второй сбросил его со стула на пол. Бемиш сделал перекат и вскочил на ноги, квадратный носок Киссурова ботинка на сантиметр разминулся с его ухом.

С одним бы Киссуром Бемиш, может, и справился, но в кабинете был еще и Ханадар Сушеный Финик.

– Ты! Дикарь! – заорал Бемиш, прыгая в стойку, но тут Ханадар схватил его за локти. В следующее мгновение колено Киссура въехало Бемишу в пах, Киссур повернулся и, не меняя ноги, врезал Бемишу по уху. Иномирец мешком свалился на пол. Киссур сел на него сверху и принялся душить.

– Я тебе сказал, – зашипел Киссур, сидя верхом на задыхающемся противнике, – что я тебя убью?

Бемиш хрюкал и шипел, порываясь что-то сказать. Ханадар подошел и встал рядом.

– Отпусти его на минуточку, – сказал Ханадар, – пусть признается, что с самого начала хотел нас надуть. Он думает, что это мир, где можно славно посрать.

Киссур, усмехнувшись, ослабил хватку. Бемиш лежал, как червяк на садовой дорожке.

– Дурак, – закашлялся финансист, – я хотел купить Ассалах.

Новый страшный тычок сапогом под ребра заставил его умолкнуть.

– Еще раз.

– Я хотел купить Ассалах. Тревис был готов финансировать сделку. Я не знаю, почему он отказался. Его запугали.

Снова удар – на этот раз в пах.

– Врешь! Ничего Тревис не отказался. Вы с ним играли в свою любимую игру! За гусениц нас держали, да?

– Я хотел купить Ассалах. Тревиса запугали.

– Кто?

– Шаваш.

– Да? А почему не «Венко?»

– У «Венко» штаб-квартира в собачьей будке в штате Арканзас. Рылом они не вышли наезжать на Тревиса. Пусть они себе новый комм купят.

– А почему Шаваш тебя боится?

– Шавашу нужен покупатель, который рукой махнет на все его безобразия. Это была не компания: это просто качали государственные деньги в частный карман! А в прошлом году Шаваш, например, просто взял и напечатал секретную дополнительную эмиссию! Я думаю, что даже по вашему законодательству о ценных бумагах, которое весьма своеобразно, это является преступлением.

– Что значит секретная эмиссия?

– Не знаю. За всю мою жизнь мне не приходилось сталкиваться с таким финансовым продуктом, как секретно выпущенная акция. Но вообще-то это значит, что Шаваш переделил компанию в свою пользу: у друзей стало побольше, а у посторонних – поменьше.

– Врет он, – сказал Ханадар, – они бы договорились с Шавашем насчет воровства. Он с самого начала собирался нас надуть.

– Нет!

– Хорошо, – сказал Киссур, – я тебе верю. Но с одним условием: ты продашь компании акции по тому курсу, по которому ты их покупал.

– Нет.

Киссур усмехнулся и снял с подставки один из бывших в комнате мечей. Вынув меч из ножен, он упер его трехгранный кончик в горло Бемиша.

– Да, или я тебя убью.

Бемиш облизнул губы. В том, что Киссур его убьет, он не сомневался. Глупо. Теренс Бемиш, удачливый финансист, полумошенник, полугений, никогда не предполагал, что найдет свой конец в огромной городской усадьбе бывшего министра средневековой империи, в усадьбе, где ни один из слуг не проговорится о его судьбе или где все слуги, напротив, покажут, что Бемиш вышел из ворот усадьбы целым и невредимым… Никто ничего не докажет. Даже Шаваш не стал бы его убивать. Не потому, что был гуманист, а потому, что был человеком рациональным и явно не хотел, чтобы Вею без дополнительных на то причин объявили местом, где иностранных инвесторов находят на свалках с перерезанным горлом… Ведь уж чего дешевле, – нанять убийцу? Ан нет, Шаваш Бемиша не убил, вместо этого полез к Тревису, что наверняка было на порядок дороже и трудней…

– Если я не дожму «Венко», – сказал Бемиш, – я разорюсь. И на меня будут показывать пальцем. Я не сделаю того, что ты хочешь.

– Возьми нож, Киссур, и отрежь ему яйца, – сказал Ханадар, – не подобает пачкать благородный меч о стяжателя.

– Этого ты и хотел с самого начала, да?

– Нет. Я хотел купить Ассалах.

– Сколько тебе надо, чтобы купить Ассалах?

– Если хотя бы половина моих потенциальных кредиторов выполнит свои обязательства без Тревиса, – еще сорок миллионов денаров.

– Я найду эти деньги, – сказал Киссур, вбросил меч в ножны – и ушел.

Глава шестая,
в которой компания «Венко» представляется своим настоящим именем, а господин Шаваш высказывает несколько неожиданных мыслей о недостатках демократии

Объявление об инвестиционном конкурсе на приобретение государственного пакета акций Ассалахской компании было напечатано в правительственном «Белом вестнике» накануне дня подачи заявок. В объявлении указывалось, что участники конкурса должны внести залог в шесть процентов первоначальной цены и предоставить твердые гарантии выполнения взятых на себя финансовых обязательств.

Тревис больше не звонил Бемишу, – не удостоил. Зато позвонил глава отдела корпоративного финансирования и сказал, чтобы Бемиш не торопился в штаб-квартиру Тревиса, потому что его все равно не примут.

На следующий день Бемиш высадился из шикарного лимузина, подъехавшего к бывшему дворцу первого министра Руша, нынче отданному под министерство финансов. Та м уже столпилась публика, даже из числа местных финансистов, которые, прослышав о возне вокруг Ассалаха, были не прочь рискнуть. Киссур появился в регистрационном зале почти одновременно с Бемишем.

Президент выставляемой на тендер компании, Шаваш, в упор не замечал Бемиша. Он беседовал с каким-то журналистом с Земли. Темой беседы была важность стратегических иностранных инвесторов, которые одни способны заставить компании Веи соответствовать международному уровню аудита и вывести финансы империи на новый рубеж.

Бемиш молча следил, как чиновник регистрирует его заявку и заносит в компьютер все необходимые финансовые причиндалы. А то еще ошибется, сволочь, и Бемиша не допустят «по техническим причинам».

Чиновник окончил регистрацию, заправил в принтер гербовый лист с заявкой и, отпечатав все, что нужно, понес Шавашу на подпись. Шаваш, не отвлекаясь от прогрессивного интервью, все подписал.

Бемиш отошел к небольшому столику, на котором, по вейскому обычаю, были выставлены фрукты и особая чаша, всегда наполненная соком персика, поступавшим по трубочке внутрь чаши и символизировавшим неиссякаемое изобилие. Бемиш налил себе в чашку сока, и тут к нему подошел Джайлс.

– Можно узнать, откуда у вас деньги? – полюбопытствовал Джайлс.

– Мне предоставила кредит инвестиционная компания «Плана».

– Это что за штука?

– Это компания в Горном Варнарайне, – злорадно сообщил Бемиш.

– В Варнарайне? А почему не у черта в заднице? Когда она появилась? Вчера?

Бемиш поглядел на часы.

– Если быть точным, сегодня, три часа назад.

Те м временем Шаваш покончил со своим просвещенным интервью и отвел в сторону Киссура.

– Это ты, – спросил он, – ссудил Бемишу деньги?

– Я что, ростовщик, – возмутился Киссур, – ссужать деньги? Я их ему подарил.

– Мать твоя баршаргова коза! – выругался Шаваш. – Ты их в последний раз видел.

– Посмотрим, – сказал Киссур, – кто выиграет конкурс.

Тут к Шавашу подошел еще один журналист, и министр финансов опять стал рассказывать о том, что только добросовестный иностранный инвестор способен спасти экономику Веи.

К вечеру скучавшие при буфете журналисты могли занести в свои блокнотики, что предложением правительства заинтересовались три компании – сиречь «АДО» Бемиша, «Венко корпорейшн» и «Аль-Масри Ltd», предлагавшие выкупить акции и затем уже из средств компании-покупателя финансировать строительство, да еще пять-шесть довольно крупных инвестиционных банков. Эти сами акций Ассалаха не покупали. Большею частью они предлагали правительству различные варианты конвертируемых облигаций, размещаемых через эти банки среди инвесторов Галактики и подлежащих, по истечении некоторого срока, конвертации в акции самого Ассалаха, сейчас принадлежащие государству. Бемиш был удивлен таким количеством претендентов, но потом услышал, что причиной всему является его скромная особа. На рынке капитала, пронюхав, что Теренс Бемиш намерен купить какую-то хоп-топ лимитед в какой-то на-фиг-ляндии, решили, что дело это стоящее, и приехали, как сборщики меда за птичкой-наводчиком.

* * *

В середине ночи Бемиша разбудил писк комма.

– Теренс? Это Киссур. Инвестиционный конкурс отменен. Через два часа после подачи заявок Шаваш продал семьдесят процентов государственных акций Ассалаха компании «Венко», по пять с половиной денаров за акцию.

– Как продал? – только и смог выдавить из себя Бемиш.

Комм снова пискнул и отключился.

* * *

Киссур вошел в спальню Бемиша через пять минут. Он был слегка навеселе и явно еще не ложился спать.

– Одевайся, – сказал Киссур, – мы едем к государю.

– Зачем?

В этот момент комм запишал опять.

– Теренс, это Шаваш. Возьмите назад свою жалобу.

– Какую жалобу?

– Не притворяйтесь. Жалобу к государю, о том, что вы зарежете меня, как собаку.

– Что?! Какую собаку?! Вы… с ума сошли?!

– Теренс, если вы явитесь к государю, вас размажут по стенке. Вас не то что в банк, – вас кассиром в супермаркет не пустят, понятно?

– Я не…

Но Шаваш уже отключил связь.

– Это я подписал жалобу за тебя, Теренс, – сказал Киссур.

– И ты написал, что я зарежу Шаваша как собаку? – с ужасом спросил финансист.

– Почему только Шаваша? – возразил Киссур, – я написал, что «Венко» – мошенники. Что они пьют кровь и пот жителей империи, лишь бы нажить денар, крону и доллар, но и даже этот денар они не наживают иначе, чем украв. Я подробно расписал все, что они делают, и я сказал, что если результаты конкурса не отменят, то мы перестреляем их всех, как бешеных собак, их и их взяточников-покровителей.

Бемиш несколько секунд молчал. Он не сомневался, что Киссур написал именно то, что он сказал, и он зримо представлял себе, какой фурор такая бумага произведет в Стокгольмском арбитраже. «Я вспорю вам потроха!» Подпись – Теренс Бемиш.

– Ты понимаешь, что я разорен? – сказал Бемиш, – с такой бумагой они предъявят мне иск на миллиард денаров и выиграют его за одно заседание.

– Вовсе нет, – горячо воскликнул Киссур, – если эти грязные собаки посмеют подать на тебя в суд, да еще и выиграют дело, то мы зарежем не только этих грязных собак, но и судью, который позволил им выиграть.

Бемиш молча схватился за голову.

* * *

Ровно через час Бемиш, в сопровождении Киссура, проследовал по дорожкам государева сада в небольшой шестикомнатный павильон. Над входом в павильон развевался флаг с надписью «Зал справедливости и сосредоточения». Дверь во внутренний зал сторожили два золотых павлина дивной работы. Государь Варназд сидел в пуховом кресле у окна. На нем было длинное белое платье с широкими рукавами, перехваченными у запястьев жемчужными застежками, и без маски его лицо, тонкое, как исподняя кожура лука, казалось каким-то растерянным и наивным. Вслед за Бемишем в павильон вошел Шаваш, а за Шавашем – первый министр Яник.

Шаваш и Яник были облачены в церемониальное платье со всеми знаками различия. На Янике, поверх богатого придворного кафтана, была бархатная ферязь с золотым шнурком, стягивающим ее на шее; ферязь была украшена изображением красного огненного дракона с рубинами вместо когтей, и по подолу ее был вышит всякий зверь, обитающий в империи, и всякая птица, в ней летающая. Шаваш был в зеленом парчовом кафтане, затканном облаками и травами, и на поясе его вместо комма висела золотая тушечница.

Красный огненный дракон с вшитыми в когти рубинами неожиданно потряс Бемиша, и он внезапно ощутил то, о чем в жизни не подозревал, – некоторое убожество своего безупречно сшитого кашемирового костюма и темного галстука перед красным драконом с отделанными рубином когтями. Что же касается Киссура, то тот был одет так же, как явился к Бемишу, а именно – в драные кожаные штаны.

– Вы подали жалобу, господин Теренс Бемиш, – сказал государь, – изложите мне, в чем вас обидели.

– Я не подавал этой жалобы, – сказал Бемиш. – Однако у меня вопрос к господину Шавашу: на каком основании был отменен инвестиционный конкурс и на каком основании компания была продана за сумму, на треть меньшую, чем та, что я предложил?

Государь повернулся к министру финансов.

– Я бы хотел услышать ответ на этот вопрос, господин Шаваш.

– Мы не отменяли конкурса, – заявил Шаваш, – а просто провели его в более сжатые сроки. Что же касается заявки господина Бемиша, то мы признали ее недостаточной после того, как инвестиционный банк «Леннфельд и Тревис», который должен был выступить андеррайтером облигаций, и еще несколько крупных коммерческих банков, кредитовавших господина Бемиша, отозвали свои обязательства о предоставлении средств, убедившись в завышенной сумме предложения.

– После отказа одних инвесторов я нашел других! – закричал Бемиш.

– Компания в Горном Варнарайне, ссудившая вам деньги, не имеет кредитной истории и чрезвычайно подозрительна. «SC-трейдинг», обещавший разместить ваши облигации, – это крошечный инвестиционный бутик, не пользующийся авторитетом на рынках капитала. Мы сомневаемся, что размещенные им облигации будут стоить дороже пятидесяти сентов за денар. Таким образом, реально ваша заявка сравнима по цене с заявкой «Венко».

В этот момент в павильоне появился еще один человек – Ричард Джайлс. Его ввели двое слуг в парчовых кафтанах. Джайлс поискал глазами место понезаметней и стал у стены в метре от Бемиша.

– При этом поведение господина Бемиша, – продолжал Шаваш, – не оставляло сомнения, что он не хочет приобретать Ассалах. Задолго до своего появления на планете он вел скупку Ассалахских акций через несколько фирм, не регистрируя, вопреки закону, того факта, что он является реальным владельцем почти семнадцати процентов акций Ассалаха. Единственной целью тут было – оказать давление на будущий менеджмент компании, с тем, чтобы те приобрели акции по более высокой цене. Для достижения этого Теренс Бемиш не брезговал ничем. Иностранец, чуждый обычаям и нравам нашей страны, думающий только о своей наживе, он воспользовался своим положением хозяина близлежащей усадьбы, чтобы заставить крестьян подарить ему имевшиеся у них акции. Местного чиновника он принудил отдать ему ценные бумаги, приобретенные в то время, когда акции Ассалаха стоили по сорок ишевиков штука, стращая его смертью, а потом не постеснялся снять его с должности! В связи с нарушением Теренсом Бемишем законодательства о максимальных размерах необъявленного пакета я требую, чтобы компании «Ранико», «Алвисир-инвест» и «ЛЛА» были вычеркнуты из реестра держателей акций Ассалаха безо всякого возмещения их убытков.

Император поднял руку.

– Это серьезные обвинения, господин Бемиш. У вас есть что возразить?

– Возразить? Разумеется! Шаваш тут говорил о тех ценных бумагах, которые были безвозмездно розданы крестьянам в возмещение за строительство космодрома на их земле. Или вы вправду поверите, что Шаваш дожидался меня, чтобы отнять у крестьян эти акции? Да!

Я отобрал эти акции у чиновника – потому что намеревался вернуть их крестьянам. Шаваш упрекает меня в нарушении ваших законов о ценных бумагах. Они были бы нарушены, если б «Ранико» имела свыше пяти процентов акций и не зарегистрировала этот факт. В противном случае ни о каких нарушениях и речи идти не может. В отличие от меня, Шаваша можно обвинить во многом, и прежде всего в том, что на праздник Цветения Слив Шаваш, будучи президентом компании, вместо того, чтобы дарить друзьям подарки, просто взял и напечатал для них акции. По вашим законам такие действия являются преступлением. Я осмеливаюсь утверждать, что «Венко» была осведомлена о произошедших безобразиях и что именно этим хищением объясняется стремление господина Шаваша продать компанию тому, кто не скажет, что его ограбили.

– Вы можете что-нибудь возразить, господин Шаваш? – спросил император.

– Разумеется, – сказал Шаваш. – Однако мне нужен для этого комм или любое устройство для проигрывания голографических записей.

Искомое нашлось через минуту, – дворцовый служка торжественно внес в залу здоровенный стационарный комм на трех золотых ножках. Шаваш нашарил в кармане чип, сунул его в считывающее устройство и нажал на кнопку.

Между рожками комма в воздухе возникла раскрытая веранда харчевни, окошечко и столик. Бемиш сидел за столом с маленьким человеком, в котором он, напрягшись, узнал дворцового чиновника, предлагавшего ему купить картины из императорских сокровищниц.

Бемиш рассматривал голограммы с картинами из дворцовых сокровищниц, и среди голограмм была картина Коинны. Потом Бемиш ткнул пальцем в девушку с драконом и указал еще на несколько голограмм. Чиновник кивнул.

Потом картинка внезапно стала плоской – видимо, снимали обыкновенным коммом, используя его как видеокамеру. На картинке была группа людей, вносящих в особняк Бемиша несколько ящиков, а затем картинка снова стала трехмерной и показала «девушку с драконом» в рабочем кабинете Бемиша.

– На словах этот человек радеет о нравственности, – сказал Шаваш, – а втайне покупает за тысячу денаров картины, которые стоят миллионы, – картины из запретных покоев, которых не может касаться глаз простого смертного! Его наглость дошла до того, что картину Коинны, являющуюся национальным достоянием народа, картину, которая входит в первую сотню священных предметов дворца, картину, перед которой предки императора совершали бескровные жертвы и которой молились о счастье династии, – эту картину он повесил у себя над столом, чтобы двое прародителей династии Алома могли смотреть на пончики, которые кушает иномирец, подсчитывая на компьютере стоимость нашей империи! Я не знаю, какие наказания полагаются тем, кто играет на бирже, но дворцовым ворам вырывают кишки, по еще никем не отмененному закону! И в этом законе не написано, что для иномирцев следует делать исключение, потому что принят закон был четыреста пятьдесят лет назад, когда империя была центром мира и ни о каких людях со звезд никто и слыхом не слыхивал!

Первый министр Яник даже прищелкнул от восхищения языком, слушая Шаваша. В отличие от иномирцев, он очень хорошо знал, что государь равнодушен к ценным бумагам и урановым рудникам, в которых он не очень понимает, но крайне гневается, когда речь идет о воровстве во дворце; почти все, что растаскивалось, было не только искусством, но и предметом поклонения, и государя больно ранило, что невежественные иномирцы покупают за гроши то, что не имеет цены.

– Эту картину подарил мне ты! – закричал Бемиш.

– Я подарил копию, а вы, столковавшись с ворами, заменили ее оригиналом!

– Ты дерьмо и подонок, – заорал Киссур на Шаваша, – а пленка эта липовая!

– Готов послать пленку на любую экспертизу, – заявил, улыбаясь, Шаваш. – С публикацией мнения экспертов. Вместе с вашей жалобой, Теренс.

Джайлс тихо наклонился к Бемишу и прошептал:

– Ведь вас предупреждали, Теренс, что вас по стенке размажут. Что из вас яичный порошок сделают и пошлют его, как гуманитарную помощь, ящерам Ганаи… Вам понятно, что вас действительно повесят?

– Дайте мне, пожалуйста, вашу жалобу, господин Бемиш, – сказал император.

Бемиш сидел совершенно ошарашенный. Больше всего ему хотелось разреветься. Шаваш, с наглой улыбкой, вынул у него из руки папку и протянул государю. Государь взял старинное перо, обрызганное золотой пылью, и подписал жалобу. После этого он снял с шеи печать с изображением дракона, ловящего свой хвост, прижал печать к подушечке с благовонной тушью «фениксовая кровь» и оттиснул печать на бумаге. Он протянул лист Бемишу и сказал:

– Примите мои поздравления. Ночного конкурса не было. Я запрещаю кому бы то ни было, под страхом моего неудовольствия, говорить о том, что он состоялся. Я также увольняю господина Шаваша с поста президента Ассалахской компании и назначаю вас на его место.

– Но, государь! – возмущенно закричал Шаваш.

Император обернулся так, что вышитые рукава хлопнули Бемиша по лицу.

– Молчите, господин министр. Я не нуждаюсь в чужеземных экспертах, чтобы они мне сказали, кто из вас негодяй – иномирец или вы! И если вы только посмеете показать эту запись хотя бы лягушке у большой дороги, то лишитесь не только Ассалаха!

Бемиш мертвой рукой принял листок, взглянул на него и с ошеломлением заметил, что приказ помечен вчерашним числом. По документам выходило, что государь сместил Шаваша раньше, чем тот подписал контракт с «Венко».

Шаваш, бледный от злобы, молча поднялся и вышел из павильона. Впрочем, он не забыл дворцового церемониала и пятился задом, пока не оказался у порога залы.

– Попрошу оставить меня, господа, – грустно улыбаясь, сказал император, – вы меня утомили. Киссур, приезжай ко мне утром.

* * *

Бемиш был слишком ошеломлен, чтобы думать правильно. Выйдя из павильона, он добрел до каменного прудика, в котором плескались белобрюхие тюлени, и хлопнулся на цветочную горку, видимо, нарушая все правила этикета. Спрашивается, что же теперь? Теперь Теренс Бемиш, как президент Ассалахской государственной компании, будет продавать эту компанию Теренсу Бемишу, президенту «АДО»? Потому что, черт возьми, Ассалах надо продать «АДО», на рынке должны появиться ценные бумаги межгалактической, а не вейской компании… Что скажет комиссия по деловой этике? А что она скажет, когда ей покажут якобы подписанную Бемишем жалобу?

Чья-то рука легла на его плечо. Рука была тяжелой и сильной, и, скосив глаза, Теренс увидел крепкие пальцы с въевшейся грязью под нестриженными ногтями и чуть выше – широкие плечи и каменный подбородок Киссура. Карие глаза бывшего первого министра блестели, как две гильзы, и собранные в пучок волосы топорщились над головой взъерошенным хохолком.

– Сразу видно, – сказал Киссур, – что ты дерьма не нюхал. Про меня вот говорили, что у меня рыбья чешуя на боках и уши срослись за затылком, – а тут, подумаешь, какая-то поддельная запись.

– Он готов был отправить запись на любую экспертизу, – сказал Бемиш. – Он не блефовал. Ты понимаешь, что это значит? Откуда у него технические средства изготовить такую липу, которая выдержит любую экспертизу? Ты понимаешь, что это средства не на один раз, что они не для меня покупались, что они покупались под тебя, под Яника, под других ваших чиновников…

– Ладно, – сказал Киссур, – это дело надо заесть. Поехали в кабак.

И они поехали в кабак.

* * *

Когда они вышли из кабака, было еще довольно темно, – на выцветшем, как старая акварель, и таком чужом для Бемиша небе сияли крупные гроздья созвездий, и у тротуара, прислонившись к длинной каплеобразной машине, скучал невысокий человек в белой шелковой куртке, вышитой узором из трав, птиц и бабочек. Куртка была перетянута широким поясом из нефритовых пластинок, укрепленных в золотых лапках.

– Я довезу господина Бемиша, – сказал человек в белой куртке. Он приподнял голову, и Бемиш узнал маленького чиновника.

Они молча сели на заднее сиденье. Машина тронулась. Шаваш покопался в кармане и передал Бемишу два толстых чипа в одинаковой пластиковой оплетке.

– Это что? – сказал Бемиш.

– Первый – документация по компании. В основном вы ее видели, господин новый президент. Второй – оригинал записи, можете кинуть ее сегодня в жаровню.

Министр финансов невозмутимо улыбался.

– А вы уверены, что это именно документация, – поинтересовался Бемиш, – а не дистанционный пульт от бомбы, бесценная реликвия времен второй династии или сведения о партии наркотиков, за причастность к торговле которыми я буду арестован через два часа?

Маленький чиновник промолчал.

– Черт возьми, – сказал Бемиш, – да если бы ваш император встал с другой ноги, меня бы и вправду могли повесить. Я должен вас ненавидеть за ваши фокусы.

– А я – вас.

– Меня?

– Вас всех. Иномирцев.

– Почему? Что мы вам сделали?

– Что? Вы знаете, что такое быть чиновником империи, которая владеет всем миром, и вдруг эта империя – просто камешек в небе, засранный и нищий к тому же…

Маленький чиновник сидел к нему вполоборота, и Бемиш вдруг заметил, как нехорошо сузились его охряные глаза. Шаваш уже не был молод, и слишком много предавался излишествам. Кожа вокруг его глаз топорщилась мелкими складками, и капризно провисший подбородок свидетельствовал о привычке к ночной и разгульной жизни.

– Мы, по крайней мере, оставили вас свободными, – заметил Бемиш, – а вот вам понравилось бы, господин Шаваш, если б вас завоевала такая же империя и вы бы стали рабом, растирающим хозяину спину?

– Вот именно. Вы оставили нас свободными. Если бы меня сделали рабом и я бы растирал спину хозяину, через два года я был бы управляющим у хозяина, а еще через два – вольноотпущенником и министром. Но вы оставили нас свободными, и я могу стать хоть первым министром Веи, но, согласитесь, даже если я эмигрирую, каковы мои шансы стать одним из депутатов Сейма Федерации?

Бемиш разинул рот. Такого взгляда на независимость отечества он еще не встречал. Дальше ехали молча.

* * *

А в усадьбе Киссура, куда они приехали через десять минут, Бемиша ждал новый сюрприз. У глухих ворот, под развевающимся пятиухим флагом с Белым Кречетом стояла чья-то машина, и когда Бемиш взошел в гостевой флигель, он обнаружил на веранде человека в кремовом костюме с бесцветным лицом: Ричарда Джайлса. То т сидел, сложив пальцы домиком, в удобном гостевом кресле, отороченном перьями и бахромой. Перед ним, на плетеном столе, лежала белая пластиковая папка.

– Доброе утро, – сказал Джайлс, – не помешал?

– Помешали.

– У меня-то вообще-то деловое предложение, – сказал Джайлс, – я пришел, чтобы предложить вам сотрудничество.

– В самом деле?

– А почему бы нет? Мы имеем за собой несколько очень удачно реализованных проектов…

– Вы рехнулись, – сказал Бемиш, – три лопнувших мыльных пузыря в странах, вышибленных из Федерации…

– Ну-ну, – перебил Джайлс, – Ника и Садун давно приняты в Федерацию, на Лахере неделю назад начались перемены к лучшему…

– Но когда вы там были, их в составе Федерации не было.

– Вот именно, – сказал Джайлс, – когда мы туда приходили, ими правили довольно сумасшедшие правительства. Поэтому я и говорю: «удачно реализованные проекты», несмотря на очевидный их финансовый крах.

– Кто вы такой?

Джайлс молча вынул из внутреннего кармана пластиковую карточку и протянул ее Бемишу. Это было удостоверение старшего сотрудника Федерального Агентства Безопасности.

– С ума сойти, – сказал Бемиш, – а я и не знал, что наши шпионы огребают миллиарды на липовых акциях. А потом они еще взимают с нас налоги на развитие демократии!

– Да, – согласился Джайлс, – мы обычно предлагаем нашим партнерам в правительстве пугающей нас страны не безупречные финансовые проекты. И после того как эти чиновники положили в карман несколько десятков миллионов, выясняется, что если они хотят иметь следующие миллионы, они должны протолкнуть определенные политические решения.

– И чем же вас пугает эта страна?

– Империя Великого Света? О, эта страна нас не пугает. Эта страна, господин Бемиш, в настоящее время попала на задворки Галактики и пребудет там лет двести… Какие бы политические приключения здесь бы ни произошли, они не причинят неприятностей никому, кроме самих вейцев. Нас пугает Гера.

– Гера?

– Ну да. Вея расположена на полпути между Герой и планетами Федерации. Это стратегически важный участок Галактики, идеальный плацдарм для оборонительных сил; и если дело дойдет до войны между Герой и Федерацией, то лучше…

– Чтобы эти бои состоялись над коррумпированной планетой на задворках Галактики, – докончил Бемиш.

Теренс Бемиш задумчиво облокотился на перила, не переставая краем глаза следить за своим собеседником. Над Небесным Городом уже зачинался рассвет: отражение красного огромного солнца колыхалось в искусственном озерце между цветующих лотосов и стрел белосвечника, рассыпалось тысячью бликов в резьбе повисшей над озерцом беседки; где-то за кустами орал петух, и двое белокурых, обнаженных по пояс варваров из числа охранников Киссура, обмотав руки ремнями, лупились друг с другом на лужайке.