Текст книги "Быть балериной. Частная жизнь танцовщиц Императорского театра"

Автор книги: Юлия Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Рождение сына

Рожать она решила в Стрельне, подальше от любопытных. Но в нужный момент 18 июня ее личного доктора не оказалось в городе, и пришлось вызвать ассистента профессора Отта, доктора Драницына, который вместе с личным доктором великого князя Михаила Николаевича, Зандером, принимал ребенка. Роды оказались очень тяжелыми, врачи не знали, кого спасать – мать или дитя, но в результате оба выжили.

Некоторое время после родов Матильда провалялась в горячке, после чего к ней наведывался Сергей. «Он отлично знал, что не он отец моего ребенка, но он настолько меня любил и так был привязан ко мне, что простил меня и решился, несмотря на все, остаться при мне и ограждать меня как добрый друг. Он боялся за мое будущее, за то, что может меня ожидать. Я чувствовала себя виноватой перед ним, так как предыдущей зимой, когда он ухаживал за одной молоденькой и красивой великой княжной и пошли слухи о возможной свадьбе, я, узнав об этом, просила его прекратить ухаживание и тем положить конец неприятным для меня разговорам. Я так обожала Андрея, что не отдавала себе отчета, как я виновата была перед великим князем Сергеем Михайловичем».

Теперь следовало решить, как назвать новорожденного. Сама Матильда мечтала, что когда-нибудь будет называть сына Ники, но такое имя могло вызвать неправдоподобные слухи об отцовстве государя. На этот период времени князь Андрей временно устранился из ее жизни, так что она не могла даже дать ребенку его отчество, не навлекая на себя новых бед. В результате решили так. Ребенка будут звать Владимиром, в честь отца Андрея, отчество же дал Сергей Михайлович.

Крестными ребенка стали сестра Юлия и полковник Сергей Андреевич Марков, служивший в Лейб-гвардии Уланском ее величества полку. В этот день великий князь Владимир Александрович подарил внуку чудный крест из уральского темно-зеленого камня с платиновой цепочкой.

Через два месяца после родов, 16 августа 1902 года, Кшесинская уже танцевала в Петергофе на парадном спектакле по случаю свадьбы великой княгини Елены Владимировны с королевичем Николаем Греческим. Да, разумеется, она пополнела, но это ее несколько не портило.

В этом же году Юлия ушла в отставку и вышла замуж за барона Зедделера.

Жизнь текла своим чередом, с маленькими радостями и небольшими огорчениями. Сын рос здоровеньким и не доставлял особых хлопот, по праздникам он получал подарки от великих князей и всех, кто хотел почтить своим вниманием балерину Императорских театров Кшесинскую. Однажды перед сном колыбельную маленькому сонному Вове пропел сам Собинов[164]164
  Леонид Витальевич Собинов (1872–1934) – русский оперный певец (лирический тенор), народный артист Республики (1923), один из крупнейших представителей русской классической вокальной школы.


[Закрыть], заглянувший на огонек в гостеприимный дом Матильды Феликсовны.

В начале 1903 года Кшесинскую пригласили на все шесть недель Великого поста в Вену, где она должна была теперь танцевать «Коппелию» и выучить с венскими артистами новый для нее балет, «Эксцельсиор», в постановке венского балетмейстера, технически очень сложный.

По наблюдениям современников, Кшесинская бралась за самые трудные роли, и с радостью соглашалась танцевать как в классических, так и в современных балетах, постоянно пробуя себя в разных ситуациях и техниках. Она любила эксперименты, поэтому в дальнейшем мы будем видеть ее как в классических балетах Петипы, так и в авангардных балетах Фокина.

Гастроли начались в середине февраля. От театра пригласили Кшесинскую и ее обычного партнера Николая Легата, также поехала Ольга Боркенгаген и Любовь Егорова. Кшесинская была очень довольна таким актерским составом, так как во время поста, когда спектаклей в театре нет, она рассчитывала поработать с Легатом над своей техникой. После последних уроков с Чекетти ей стало казаться, что чеканная итальянская техника исполнения немного загрубила ее манеру двигаться. Егорова также брала уроки у Легата, поэтому ее это также устраивало. Теперь можно было и хорошо заработать, и одновременно осуществить задуманное.

В театре их ждал неожиданный и приятный сюрприз: выстроившаяся к их приезду труппа во главе с балетмейстером встретила наших артистов овацией. Это сразу же положило начало дружеским отношениям.

Все шло очень хорошо, каждый день театр набивался публикой, на сцену несли цветы, а в один из дней стало известно, что в театр прибыл император! Оказалось, что в Вене это настоящее событие, потому как император не любит балет. Появление в их стенах монарха было приписано гастролирующим там русским артистам.

Прощаясь с Кшесинской, дирекция театра вручила ей памятную медаль в честь ее выступления в Вене в Королевском театре.

В общем, гастроли прошли, что называется, на ура!

В Вене Кшесинскую ждал еще один приятный сюрприз: проездом там оказался великий князь Владимир Александрович, который остановился в той же гостинице, что и наши актеры, и как-то даже разделил с Матильдой утренний кофе.

А потом ее пригласили на большой бал, где она много танцевала и отказалась только исполнять знаменитый венский вальс, так как не была уверена, что сделает это идеально. А ведь ей, приме-балерине, не пристало вдруг оказаться в чем-то хуже других. В свободное от работы время Кшесинская дала пресс-конференцию для журналистов, а потом еще посетила спектакль знаменитой Айседоры Дункан. Последняя ей очень понравилась: «Ее танец привел меня в восторг. Она танцевала босиком, очень много работала над своим искусством и вполне им владела. В своих танцах и особенно в своих позах она выглядела совершенно как античная статуя. Ее венский вальс в красном костюме так меня увлек, что я даже встала на стул и начала кричать во весь голос, вызывая ее».

В Вене Кшесинская получила предложение поехать на гастроли в Америку, путешествие обещало быть очень интересным, в то время в Штатах еще не знали русского балета, и отработав там хотя бы один спектакль, Кшесинская могла навсегда войти в историю как первая русская балерина, покорившая Америку, но она отказалась, так как не желала надолго расставаться с сыном и любимым человеком. Зато поехала в Москву, где понадобилось срочно заменить балерину Рославлеву[165]165
  Любовь Андреевна Рославлева (1874–1904) – балерина Большого театра из дворянского рода Рославлевых. Жена актера П. М. Садовского (1874–1947).


[Закрыть] в «Дон Кихоте».

С одной стороны, Кшесинская уже танцевала этот балет, и ей было нечего бояться. С другой, существовали различия между петербургским и московским вариантами этой постановки. Вариацию первого действия, к примеру, Кшесинская танцевала в более быстром темпе, чем это было принято в Москве. При этом ее сразу же предупредили, что капельмейстер страшно упрям и делает все по-своему, поэтому Кшесинской пришлось приложить все свое умение улаживать отношения с людьми, так что в конце концов «тиран и деспот» согласился все сделать по ее желанию.

Впервые ее выход на сцену не сопровождался аплодисментами, и это было странно, в Петербурге ее радостно встречали, даже когда она была начинающей актрисой. Впрочем, после ее вариации в быстром темпе зал взорвался восторгом.

Семейная жизнь Матильды Кшесинской

Каких бы сплетен ни придумали о Матильде Феликсовне, в любых жизненных ситуациях, она оставалась прекрасной матерью, ее дом был полной чашей, ребенок рос веселым и счастливым. Оказалось, что она, как и ее любимый незабвенный Ники, бесконечно предана идеалам семьи.

Андрей жил на два дома, у нее и у себя, но эта двойственность была ими принята как единственное условие их союза.

Что же до брачного венца, тут Матильда все равно не могла ничего поделать и оттого ждала, в надежде, что что-нибудь изменится.

Кроме того, ее не оставлял своим вниманием и заботой Сергей. Он обожал ребенка, всегда поддерживал Матильду, и, что немаловажно, через него, балерина могла обратиться непосредственно к царю, минуя неспешную канцелярию. Продолжал бывать у нее и дедушка Вовы, великий князь Владимир Александрович. «Он мне дарил прелестные вещи: то красивую вещицу для украшения комнат, то пару великолепных ваз из вещей князя Воронцова, а на Пасху всегда присылал огромное яйцо из ландышей с привязанным к нему драгоценным яичком от Фаберже. Раз он мне прислал браслет с привешенным к нему сапфиром». Одна из возможных причин такого внимания к ней Владимира Александровича заключалась в том, что он боялся, как бы Андрей и Сергей, столкнувшись у Кшесинской, не наделали глупостей. Впрочем, все знали, что он и сам влюблен в Матильду.

Во время сезона 1903–1904, Кшесинская решилась просить администрацию театра об увеличении жалования артистам балета. Спросите, зачем женщине, которой покровительствует царский двор, понадобилось обивать пороги в поисках лишних трех тысяч? В результате ее оклад с 5000 рублей в год действительно повысился до 8000. Но ведь не всем везет так же как Матильде. Кшесинская добивалась прибавки не только для себя, но и для остальных, для всех без какого-то исключения. К слову, для тех, кто ради этой самой прибавки пальцем не шевельнул, и, кстати, никто из них не сказал ей за это даже спасибо. Мало этого, сторонники ее бывшей подруги Преображенской начали специально ошикивать выступления Кшесинской. Это было очень обидно.

В довершение всего враги начали обвинять саму Кшесинскую в интригах, из-за которых в театре невозможно работать.

Понимая, что она не может пользоваться тем же оружием, с которым выступали против нее, Кшесинская начала подумывать о прекращении своей сценической деятельности. А что? В театре она сделала, возможно, даже больше чем другие. Участвовала в совершенно разных спектаклях, работала с разными балетмейстерами. Настало время пожить для себя и сына.

Оставалось дать прощальный бенефис, который в результате и был назначен на 4 февраля 1904 года. В конце января, как раз перед запланированным бенефисом, вспыхнула японская война. Но в первые дни положение было еще неясное, и ничто не помешало провести бенефис с блеском.

Кшесинская протанцевала два первых акта из «Тщетной предосторожности», куда Матильда вставила па-де-де, в котором дебютировала на сцене в 1890 году, будучи еще ученицей. Она сделала 32 фуэте с неподражаемой легкостью и тут же повторила их на бис. «В этот вечер у меня была сверхъестественная сила. В свое время писали, что я первая после Леньяни ими овладела. Старый Гельцер, нарочно приехавший из Москвы для меня, великолепно провел роль Марцеллины, и его участие в моем бенефисе глубоко меня тронуло».

Далее шла 2-я картина 1-го действия «Лебединого озера» – картина лебедей, где под конец королева лебедей медленно удаляется на пальцах, спиною к зрителям, подымаясь на горку, как будто прощаясь с публикой.

По окончании вечера Кшесинской на голову был возложен золотой лавровый венок, на каждом из листков которого было выгравировано название балета, в котором она выступала.

Молодежь выпрягла лошадей из кареты Кшесинской, после чего саму карету подняли и на руках донесли до дома.

Закончив свой бенефис, Кшесинская отправилась в Москву – поучаствовать в бенефисе Кати Гельцер, который состоялся 6 февраля. Конец карьеры – это одно, а дружба и взаимовыручка – совсем другое.

Летом Россия отмечала рождение наследника престола. Кшесинская же уехала на дачу, где проводила все время в компании любимого сына. Она совсем было уже забыла о балете, не надеясь когда-либо выйти на сцену, но, как выяснилось, балет не собирался забывать про нее.

Со временем стало понятно, что интриги, в которых обвиняли Кшесинскую, процветают в театре и после ее ухода. К слову, их стало только больше, потому что если прежде авторитет «царской ведьмы», как за глаза называли нашу героиню, не позволял особенно распускать языки. Теперь же не было той силы, которая могла их удержать. Кроме того, одна только Кшесинская могла в любой момент связаться с государем и попросить его сделать что-то для театра. Ни до нее, ни после нее, никто такой власти не имел.

Так что неудивительно, что летом на ее даче появился новый директор Императорских театров Теляковский, который умолял балерину вернуться. Кшесинская была непреклонна. Впрочем, приблизительно через полгода она изменит свое решение и выйдет в балете «Брама» на бенефисе Ширяева[166]166
  Александр Викторович Ширяев (1867–1941) – русский и советский танцовщик, балетмейстер, преподаватель, сочинитель характерного танца, один из первых режиссеров кино– и мультипликационных фильмов. Заслуженный артист Республики (1921).


[Закрыть], который ее об этом просил лично. Бенефис состоялся 12 декабря 1904 года.

Матильда Кшесинская с сыном. 1910-е гг.

Публика приняла Кшесинскую с восторгом, дирекция умоляла, чтобы балерина снова поступила на службу, но та согласилась выступать только в статусе гастролерши без контракта. «Я хотела остаться совершенно свободной и танцевать только тогда, когда хотела и сколько хотела. Я объяснила директору, что никакой контракт не сможет меня связать, и никакая неустойка меня не запугает. Если бы даже я подписала контракт, я его все равно могла бы нарушить. На условиях гастролерши без контракта я вернулась на сцену и служила до самого конца. Правда, я обещала директору быть всегда готовой оказать услугу, если смогу, и моему слову верили».

Кшесинская и заграница

9 января 1905 года Гапон повел рабочих к царю. В городе было неспокойно, по улицам ходили патрули. Было понятно, что прежний мир уже не вернется.

Впрочем, работа есть работа, и вот уже простуженная Кшесинская с высокой температурой едет в Москву на бенефис Гримальди, забыв про настоятельные рекомендации полиции лишний раз не выходить на улицу. Она понимает, что подменить ее некем, а значит к черту революции, к черту собственное недомогание – она должна танцевать, и она будет танцевать как обещала или сдохнет.

Следующая гастрольная поездка в Варшаву оказалась последней поездкой с отцом. Они танцевали балет «Эсмеральда». Феликс Иванович играл, по обыкновению, роль синдика, Клода Фролло, а все остальные артисты были из местной балетной труппы. Летом 3 июля 1905 года, в возрасте 83 года, он скончался в своем имении Красницы.

Его тело, вместе с останками его матери, Кшесинская перевезла и похоронила в Варшаве согласно последней воле покойного.

Потеря отца была страшным ударом для обожавшей его Матильды, поэтому закончив с похоронами, которые Польша устроила своему великому сыну, Кшесинская забрала Вову и поселилась в Каннах в гостинице «Дю Парк», за городом, где ее уже ждал Андрей.

Стояла глубокая осень, туристический сезон закончился, все опустело, это полностью соответствовало глубокому трауру, в котором прибывала Кшесинская, но одновременно с тем это и давило непроходящей печалью.

Гостиница пустовала, ночью слуги уходили на свою половину, трехлетнего Вову нужно было рано укладывать спать, а Андрей как назло уехал по своим делам, так что ночью Матильда слушала завывания ветра, похожие на стенания привидений, находясь в полном одиночестве.

Не выдержав, она выписала из России сына артистки балета Александровой и князя Долгорукова Мишу, с которым можно было хотя бы в карты поиграть. Когда же приехал Андрей, посоветовавшись, они выписали из Санкт-Петербурга почти всю прислугу Кшесинской, и пока те не приехали, даже пытались готовить сами.

Мирная семейная жизнь продолжались до весны 1906, когда Андрей был неожиданно вызван в Петербург. Поняв, что теперь ей предстоит жить без него, Кшесинская собрала вещи и отправилась за любимым. Несмотря на революционные настроения, ничто не предвещало глобальной катастрофы, и Матильда решила, что хочет не просто обустроить старый дом, а построить новый. К слову, Вова занимал одну комнатку, у самой Матильды были гостиная и спальня, остальные помещения занимала прислуга, а это означало, что если в доме появится еще один младенец, или если сын вырастет и захочет привести в дом невесту, их будет попросту некуда поселить. Кроме того, старый дом требовал капитального ремонта, на который ушла бы уйма денег.

Для постройки нового дома Кшесинская выбирает угол Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы. Местечко было зеленым и приятным, по соседству только деревянные домики с садами. Кроме того, рядом не было никаких фабрик или заводов, следовательно, чистый воздух.

Постройку дома она поручила архитектору Александру Ивановичу фон Гогену[167]167
  Александр Иванович фон Гоген (1856–1914) – петербургский архитектор периода эклектики. Крупнейшие проекты – городская мечеть, музей Суворова, здание Николаевской академии, особняк Кшесинской.


[Закрыть]. При этом Кшесинская сразу же расписала архитектору, какие комнаты и для какого назначения ей нужны, мало этого, она сама наметила, как будет выглядеть внутренняя отделка комнат. «Зал должен был быть выдержан в стиле русского ампира, маленький угловой салон – в стиле Людовика XVI, а остальные комнаты я предоставила вкусу архитектора и выбрала то, что мне более всего понравилось. Спальню и уборную я заказала в английском стиле, с белой мебелью и кретоном на стенах. Некоторые комнаты, как столовая и соседний с нею салон, были в стиле модерн».

Мебель обещал сделать Мельцер[168]168
  Роберт-Фридрих (1860–1943) – русский архитектор и художник, работавший по заказам императорского двора. У него была своя мебельная фабрика.


[Закрыть], а обстановку для комнат прислуги и хозяйственных помещений она поручила крупной фирме Платонова. Все бронзовые предметы для зала ампир и салона Людовика XVI, как то: люстры, бра, канделябры, дверные и оконные ручки, запоры и шпингалеты, а также все ковры и материал для обивки мебели были заказаны в Париже. Стены салона обтянули желтым шелком.

Дом был построен очень быстро, так что к Рождеству 1907 года Матильда уже справляла новоселье.

В том же году Кшесинская участвует в балете Фокина «Евника», влияние на который оказала Айседора Дункан.

Новым партнером Кшесинской на Фокинских балетах сезона 1907–1908 годов стал юный Вацлав Нижинский. Матильда Феликсовна приметила Нижинского еще на выпускном спектакле и сразу же поняла, что именно о таком партнере мечтала.

Но на ближайшие гастроли в Парижской опере он не смог поехать с Кшесинской, так как был болен. Матильда же участвовала в балете «Коппелия» и специально разучивала балет «Корриган». По окончании гастролей французское правительство наградило ее серебряными Академическими пальмами.

Меж тем, Кшесинская задумала совершенно великолепное зрелище – пригласить всех балерин и лучших солисток принять участие в гран-па в балете «Пахита». «Обыкновенно это па танцевали балерина и лучшие солистки, но, чтобы придать ему особый блеск, я пригласила А. Павлову, Т. Карсавину, О. Преображенскую, В. Трефилову[169]169
  Вера Александровна Трефилова (1875–1943) – русская балерина и педагог, артистка Мариинского театра в 1894–1910 годах, в 1921–1926 годах выступала с Русским балетом Дягилева.


[Закрыть] и других лучших танцовщиц.

Это было совершенно исключительное представление, выход каждой артистки сопровождался громом аплодисментов. В обыкновенных представлениях вариацию танцует только балерина, но для этого раза я просила каждую станцевать вариацию по своему выбору. Конечно, это придало еще больше блеску, так как у каждой артистки была своя выигрышная вариация, в которой она могла пленить».

После спектакля, который оказался совершенно триумфальным, Кшесинская пригласила дам на ужин у Кюба. Чтобы никто не был выделен, она заранее заказала круглый стол, кроме того, весь ужин до подачи кофе мужчинам запрещалось подсаживаться или даже подходить к их дамскому столу. И только когда подали кофе и шампанское, такое право им было предоставлено. Во время ужина один из гостей взял тарелку работы Фаберже и начал ходить с нею по залу, собирая серебряную и медную мелочь, у кого сколько нашлось. В конце ужина эту тарелку с припаянными к ней монетами подарили Кшесинской как памятный подарок.

Первый сезон Дягилева в Париже был оперный, второй балетный. Предполагалось, что спонсором сезона мог бы выступить великий князь Владимир Александрович, но он скончался 4 (17) февраля. По словам Андрея, который видел отца за два дня до смерти, тот был бодр и весел, ничто, как говориться, не предвещало беды. Поняв, что Кшесинская при таком раскладе не поможет с финансированием, Дягилев решил сделать акцент сезона на новом балете, ярким представителем которого была Павлова. Таким образом, на первый план выдвинулась «Жизель», Кшесинской он мог предложить только незначительную роль в балете «Павильон Армиды», так что она не согласилась на поставленные условия и пропустила этот сезон. О спонсорах тоже не заботилась, раз сама не участвовала. Дягилев обиделся, как курсистка. Кшесинская приняла это со спокойствием делового человека.

Впрочем, Кшесинская в том же году поедет в Париж, но уже по совершенно другому контракту. На этот раз Матильда решилась на новаторский поступок: всем известно неписаное правило, согласно которому в балет одного композитора нельзя вставлять музыку другого. Матильда убедила дирекцию театра пойти на этот шаг, и балет «Корриган» проходил с вариацией из «Дочери фараона» на музыку Цезаря Пуни[170]170
  Цезарь Пуни, урожденный Чезаре Пуньи (1802–1870) – итальянский композитор, работавший в театрах Милана, Парижа, Лондона и Санкт-Петербурга. Автор 312 балетов, 10 опер, 40 месс, а также симфоний, кантат и других сочинений.


[Закрыть]. Публика встретила нововведение с восторгом, так как это обогатило балет и показало солистку в более выгодном свете. По завершению гастролей Кшесинская получила памятную медаль с изображением «Опера» на память.

Двадцать лет на сцене. Лондонские впечатления

13 февраля 1911 года Матильда Кшесинская справляла свое двадцатилетие на сцене, и по этому поводу был дан бенефис, на котором присутствовала вся царская семья. В программе – первое действие балета «Дон Кихот», сплошь состоящее из испанских танцев. Далее 3-е действие балета «Пахита» и 2-е действие балета «Фиаметта», которое она особенно любила. «В первом антракте директор Императорских театров Теляковский передал мне царский подарок по случаю моего юбилея. Это был бриллиантовый орел продолговатой формы николаевских времен в платиновой оправе и на такой же цепочке для ношения на шее. На обратной стороне не было видно гнезда от камней, как это обыкновенно делается, а все было сплошь заделано платиновой пластинкой по форме орла, и на ней выгравировано очертание орла и его перьев замечательно тонкой и оригинальной работы. Под орлом висел розовый сапфир, оправленный в бриллианты». Она надела подарок и танцевала с ним па-де-де в «Пахите». Андрей подарил ей бриллиантовый обруч на голову с шестью крупными сапфирами.

Меж тем в воздухе уже витала непонятная тревога.

В то время, когда государь находился в Киеве, полиция получила предупреждение о готовящемся теракте. Покушение должно было произойти 3 сентября на опере «Петушок – золотой гребешок», которую он действительно собирался посетить. Вместе с государем на этом спектакле собирались быть председатель Совета министров П. А. Столыпин[171]171
  Петр Аркадьевич Столыпин (1862–1911) – государственный деятель Российской империи. В разные годы занимал посты уездного предводителя дворянства в Ковно, Гродненского и Саратовского губернатора, министра внутренних дел, премьер-министра.


[Закрыть], министр финансов граф В. Н. Коковцов и значительная часть свиты государя, в том числе и великий князь Андрей.

С утра были получены тревожные сведения от полиции, будто в Киев приехали террористы, и есть опасность покушения, если злоумышленников не удастся вовремя арестовать. Но кроме одного единственного сообщения от полицейского осведомителя Богрова[172]172
  Дмитрий Григорьевич (1887–1911) – российский анархист еврейского происхождения, секретный осведомитель охранного отделения (агентурная кличка Аленский), в 1911 году лично осуществивший покушение на жизнь П. А. Столыпина.


[Закрыть], о готовящемся покушении никто ничего не знал. В конце концов было решено, что спектакль состоится, но полиции, в том числе в штатском, на нем будет повышенное количество. На входе проверяли зрителей, не собирается ли кто-то пронести в зал оружия. Все театральные гримерки, все реквизиторские и иже с ними были тщательным образом проверены. Сам Богров присутствовал в театре, так как знал террористов в лицо и мог опознать их и задержать.

В результате Столыпин был застрелен. И застрелен именно Богровым, которого как сотрудника полиции, принимающего участие в операции по обезвреживанию террористов, никто и не подумал обыскивать.

В 1911 году происходит примирение Кшесинской и Дягилева, и он приглашает ее выступать в Лондоне, в Ковент-Гарден, где дадут балет «Карнавал», два акта «Лебединого озера» и па-де-де из балета «Спящая красавица». Кшесинская будет танцевать с Вацлавом Нижинским, сначала в Ковент-Гарден и затем, уже в 1912, в Вене, Будапеште и в Монте-Карло.

Перед отъездом в Лондон сын знаменитого ювелира Агафон Фаберже[173]173
  Агафон Карлович Фаберже (1876–1951) – российский ювелир, выдающийся коллекционер, сын знаменитого ювелирного мастера Петера Карла Густавовича Фаберже, создателя яиц Фаберже. Один из наиболее известных российских филателистов.


[Закрыть], должно быть, памятуя историю с позабытым саквояжем, посоветовал Кшесинской не везти драгоценности лично, а поручить их фирме, переправить сокровища в Лондон, в их тамошний магазин, где они будут в полной безопасности. Разумеется, все драгоценности были предварительно застрахованы. После чего список вещей был переписан в двух экземплярах, один для владелицы, другой для фирмы Фаберже, каждая вещь в списке стояла под определенным номером. Схема проста: когда Кшесинской понадобятся какие-то определенные вещи, ей нужно только позвонить в магазин и назвать номера. Агент-детектив привозит заказанное в назначенный час и затем забирает их обратно. Если вещи нужно оставить в грим-уборной, он будет сидеть у дверей, никого туда не пуская и никого не выпуская. Удобно.

Сергей Дягилев, Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский, Игорь Стравинский и др. Ницца. Фотограф – Карл Булла. 1911 г.

В такое долгое путешествие Кшесинская направляется не только с сыном. Их сопровождает гувернантка Вовы мисс Митчел, горничная и театральная портниха. Андрей ехал другим поездом и не мог развлечь ее дорогой. Впрочем, Кшесинскую в этом путешествии сопровождал друг семьи Горш и детский доктор Мильк, так как мальчик имел досадную особенность заболевать в дороге.

Это путешествие, как на грех, изобиловало приключениями. Во-первых, Кшесинская забыла дома сумочку с ключами от всего своего багажа. За сумочкой послали авто, но к отбытию поезда все равно не успели. Далее выяснилось, что впереди произошла авария, проехать невозможно, поэтому их вагон прицепят к другому поезду и довезут до Кале, откуда придется добраться до Дувра морским путем. Как назло, Горш панически боялся моря, и как раз в этот день на море разразился самый настоящий шторм. Ожидать отплытия парохода пришлось в Остенде, где им была выделена гостиница. На место путешественники прибыли под проливным дождем, причем ветер был таким сильным, что не только нельзя было открыть зонтов, но и временами приходилось держаться за фонарные столбы, чтобы не упасть. Из-за непогоды было темно как ночью, фонари почти не горели. Несмотря на это, пароход взял пассажиров и благополучно отбыл: согласно условиям контракта, на следующий день Кшесинская должна была танцевать в первом спектакле, и никакие стихийные бедствия не могли помешать приме-балерине это сделать.

На пароходе с Горшем случилась истерика. Когда же они, наконец, прибыли в порт, таможня запросила ключи от багажа для обычного досмотра. Ключей, разумеется, не было. Конечно, их выслали, и они должны были прибыть по почте, можно было оставить багаж, и его доставили бы в отель после осмотра. Но в сундуках были не только личные вещи Кшесинской и ее сопровождающих, в них были упакованы ее театральные костюмы и обувь! Иными словами, гастроли находились под угрозой срыва, когда таможенники проявили неслыханную доброту и попросили балерину дать им честное слово, что она не провозит в своем багаже ничего запрещенного. После того, как та поклялась, что не везет ничего кроме костюмов и личных вещей, их всех отпустили с миром.

В довершение несчастья Вова сильно простудился, а сопровождающий их доктор Мильк нанимался только сопроводить малыша до Лондона. Пришлось искать другого детского врача. Врач оказался добрым и очень понравился мальчику, вместе с собой он привез новую няню, которой и выдал все необходимые инструкции. И что бы вы думали, первым делом эта особа распахнула окно в комнате с простуженным ребенком!

Как русские лечат от простуды? Поят чаем с малиной и медом, дают пропотеть под теплыми одеялами. В Англии давно уже лечили простуды закаливанием. Вопреки ожиданию, этот варварский метод подействовал, и мальчик перестал подхватывать простудные заболевания.

Были и другие традиции и правила, которые показались нашим героям странными, к примеру, к обеду дамам предписывалось выходить в вечерних платьях, мужчины же надевали фраки. Пришлось заказать фрак и для Вовы, так как тот настолько проникся идеей принаряжаться перед обедом, что начал запихивать в штаны салфетку, которая развевалась как фалды фрака.

Увидев в первый же обед на Кшесинской скромный бриллиантовый браслет, по цене не уступающей стоимости гостиницы, в которой она остановилась, директор пришел в ужас и сообщил постоялице, что администрация не несет ответственности за хранение вещей в номерах. И либо она будет отсылать свои драгоценности в магазин, либо пусть кладет в несгораемый шкаф. В то время как раз Кшесинская собиралась на ответственный обед, для которого попросила дирекцию магазина прислать ей диадему. Опасаясь, что вещь непременно похитят, директор гостиницы приставил к Матильде Феликсовне двух полицейских в штатском, которые сидели за соседнем столиком, все время ходили за ней, точно привязанные. Словом, были на высоте, и с диадемой ничего не произошло.

Гастроли начались очень хорошо по мнению Дягилева и весьма средненько по воспоминаниям самой Кшесинской. Она привыкла, что ее встречают восторженно, и теперь не желала опускать планку. Желая произвести наивыгоднейшее впечатление, договорившись с Дягилевым, она пригласила находящегося в то время в Лондоне скрипача Михаила Эльмана[174]174
  Михаил (Миша) Саулович Эльман (1891–1967) – российский и американский скрипач.


[Закрыть], который приехал на спектакль и проиграл адажио из балета «Лебединое озеро». В результате Кшесинская заслужила овации, невольно затмив самого Нижинского, после чего последний всерьез обиделся на знаменитую партнершу. «Он устроил Дягилеву сцену ревности, грозил, что больше не выступит со мною, и говорили даже, будто он рвал от злости на себе костюм. Но Дягилев обладал замечательным умением не только вызывать скандалы, но и улаживать даже и не такие инциденты, так что скоро все обошлось, ко всеобщему благополучию. Одна из русских артисток труппы, которая и в Петербурге отличалась тем, что делала мне немало неприятностей, несмотря на мое всегдашнее хорошее отношение к ней, стала приписывать мой успех исключительно тому, что играл Миша Эльман.

Но когда в следующих спектаклях я танцевала уже без Миши Эльмана и имела такой же громадный успех, ей пришлось прекратить этот разговор».

Прощаясь с Лондоном, Матильда и Андрей устроили для всей труппы и новых друзей русский завтрак с блинами и красной икрой. Для желающих подавалась ледяная водка.

Далее шел обед в узком кругу. Присутствовали Дягилев, Нижинский, Бакст[175]175
  Лев Самойлович Бакст 1866–1924) – художник, сценограф, иллюстратор и дизайнер, работавший преимущественно в Санкт-Петербурге и Париже. Мастер станковой живописи и театральной графики, участник объединения «Мир искусства» и театрально-художественных проектов С. П. Дягилева, один из законодателей европейской моды на экзотику и ориентализм в начале XX века.


[Закрыть], Бенуа[176]176
  Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) – русский художник, историк искусства, художественный критик, основатель и главный идеолог объединения «Мир искусства».


[Закрыть], были приглашены некоторые первые артисты местного балета, кроме этого, присутствовал знаменитый музыкант и композитор Ринальдо Ана[177]177
  Рейнальдо Ан (1874–1947) – французский композитор, пианист, музыкальный критик, дирижер и руководитель оркестра, один из наиболее известных музыкантов прекрасной эпохи.


[Закрыть]. «По старинному закону рестораны закрываются в Англии в полночь, и за полчаса до того тушат на секунду огни, чтобы предупредить, что скоро надо уходить. Иногда разрешали сидеть в ресторане и после 12 часов ночи, но в таком случае стаканы с вином уносили со стола. Метрдотель подошел ко мне и предложил, если я хочу, перенести весь ужин в отдельный салон, где мы можем продолжать ужинать, а главное, пить хоть до утра. Он мне объяснил, что мы как живущие в гостинице имеем право нанять отдельный салон, и уже в этом салоне мы считаемся как бы у себя дома. Так мы и сделали, и около 12 часов ночи все перешли в отдельный салон, куда перенесли все бутылки с шампанским, и мы продолжали веселиться до утра».

В феврале 1912 года Кшесинская в составе труппы Дягилева выступает в Вене, где впервые участвует в балете «Призрак розы» с Нижинским. Гастроли пришлось сократить на один день, так как Матильда желала поспеть в Петербург к собственным именинам. Наверняка сын готовился к этому дню, и подводить его было бы неправильно. Ребенок и так слишком часто оставался без матери и отца. Дягилев обиделся, но для Кшесинской его обиды были ничто рядом с возможной обидой Вовы. Вместе с ней из Вены выехала балерина Нестеровская[178]178
  Антонина Рафаиловна Нестеровская (1890–1950) – русская балерина, в эмиграции – жена князя императорской крови Гавриила Константиновича.


[Закрыть], чьи именины были на день раньше дня святой Матильды. Из-за аварии на железной дороге и связанной с этим задержки Нина Нестеровская была вынуждена праздновать свои именины в поезде. Желая утешить ее, Матильда купила дорогущий портсигар, который и вручила расстроенной имениннице. Этот портсигар Нина сохранила во время эмиграции, взяв его с собой.